— Да, прямо... Несомненно. Вы ведь за своим фаворитом приехали? Я его отдавать не хочу... То есть имею ли я право дитя смиренное и тихое подвергать мирской опасности и искушениям. Он только стал в себя приходить. Убедите меня, ваше величество, что вручая вам отрока, я совершу богоугодное дело.

— Самое интересное в этой истории, падре, что я приехал не за фаворитом, — грустно усмехнулся Фернандо. — Я приехал за Луисом, ибо ему не место здесь. Вы правы — он хочет себя наказать, но пользы ему это не принесет. Он сможет убить в себе то, за что наказывает, только со своей жизнью. Я не хочу этого. Он достоин жизни. Я бы хотел с ним поговорить. Моя благодарность обители от результата разговора не будет зависеть. Вы меня знаете падре, — король отхлебнул еще вина. Остывающее вино было еще ужаснее, чем горячее.

— Хорошо, сын мой, — вздохнул Виктус. Он позволил себе, наконец, встать. Ноги вроде согрелись и боль немного отступила. — Идемте со мной, — позвал короля, а сам направился к двери и по коридору, который вел к галерее на втором ярусе монастыря. За ним начинались несколько коридоров. Но падре знал их так хорошо, что глаза для поисков не требовались.

Пройди по самому дальнему старик остановился у двери и постучал.

— Откройте, сын мой, к вам пришли. Не думаю, что следует избегать судьбы, которая сама стучит в двери, — Виктус прислушался и обернулся к Фернандо. — Он здесь. Я чувствую, — сказал спокойно.

Вслед за этим подвинулся засов и открылась дверь. В полумраке прохода появился Луис. Он сильно исхудал, был бледен, на голове непослушные отросшие короткие волосы вились бурными кудрями. Глаза, казалось, занимали половину лица. Но это только от впавших щек. В верблюжей рясе и с покрывалом на плечах, юноша казался почти тенью.

Теперь он смотрел на короля.

Фернандо задохнулся — от боли, от радости, от страха, от любви. Жив. Это самое главное. Слепо сделав шаг вперед, он сказал:

— Я приехал поговорить. Пусти меня. Пожалуйста.

Юноша отступил в сторону, пропуская внутрь короля, а потом поднял взгляд на Виктуса. Тот кивнул, словно понимал, что нельзя слушать такие разговоры.

— Я вверяю вам отрока. Надеюсь на вас, — сказал, обращаясь к Фернандо, и заковылял по коридору обратно.

Герцог теперь стоял, прижавшись к двери спиной. Он был слишком прямым.

— Проходи, — открытая ладонь указала на квадрат кельи, в которой было совсем не так тепло, как в кабинете настоятеля.

Фернандо прошел и замер около стола. Потрогал остро отточенные перья, баночки с разноцветными чернилами, пергамент. Потом повернулся к юноше и растерянно произнес:

— Я не знаю, что тебе сказать. Я всю дорогу думал, что я могу тебе сказать, как... — король вдруг замолк и грустная улыбка искривила губы. Он сделал несколько шагов, опустился перед юношей на колени и прижал к губам его холодные ладони: — Я люблю тебя.

Луис сглотнул слезы. Он боялся гнева, ждал обвинений. По щекам потекла соленая влага. Ноги стали ватными.

Юноша сомкнул веки, чтобы судорожно вздохнуть.

— Не надо, прошу тебя... Прошу... — зашелестел одними губами и тоже опустился вниз. — Прошу... Я тоже люблю тебя. Я очень сильно люблю...

Фернандо бережно обнял мальчика.

— Не оставляй меня. Без тебя жизнь не мила. Пожалуйста.

Было так безумно странно опять ощущать под руками такого любимого, необходимого. И страшно, что растает, как в кошмарах, которые опять начали мучать его после исчезновения Луиса. Пока они спали вместе, пока Фернандо был уверен, что Луис рядом, ужасы тягучих ночей, которыми он страдал с отрочества, отпускали. Теперь он ни одной ночи не проводил без Кристиана. Кошмары возвратились, но стоило Легрэ его разбудить, остаток ночи проходил спокойно. Раньше, до Луиса и Кристиана, безумие ночей все равно возвращалось, не оставляло до самого утра, теперь была хоть какая-то передышка.

— Мне страшно там, — герцог склонил голову на плечо королю. — Там звериные законы. Я не хочу опять предательств. Не хочу, чтобы... — голос отказал юноше, и он обнял мужчину, прижимаясь всем телом. Покрывало поползло с плеч. — Не хочу, чтобы опять было так больно...

— Никогда не будет, я обещаю, не будет, маленький, — Фернандо обнимал Луиса со всей возможной нежностью, целовал в волосы, пытался согреть своим теплом. — Пожалуйста, поверь мне.

Герцог обвил руками мужчину.

— Все, что я слышал и видел, что слышал тогда... Я больше не могу... Обними меня. Ты пришел. Ты горячий. Словно снишься мне.

— Я пришел и я не снюсь. Я тебя никогда не оставлю. Тебе не будет больше больно. Не отталкивай меня, маленький. Я так тебя люблю.

Чувствуя дрожь под руками, Фернандо встал, поднял одеяло, подхватил мальчика на руки и, укутав, устроил его на постели. Мысленно он сетовал, что забыл свой теплый плащ в келье настоятеля. Сел рядом и принялся гладить Луиса по волосам.

— Не бросай меня.

Прижимаясь, ища тепла, герцог спрятался в запахе, который преследовал его все последние дни — король везде мерещился Луису. Но больше всего — во сне. Тогда юноша полностью принадлежал своему дьяволу. А теперь... Теперь пришел и отзвук присутствия Кристиана, которого так хотелось забыть поскорее. Пусть и дальше играет с мальчишками и соблазняет их. Пусть обнимается с Полынью. Да с кем угодно...

— Не брошу... Я не бросал. Я все время думал о тебе...

— Пойдем? — Фернандо провел пальцами по лицу мальчика, всматриваясь в его глаза. Так хотелось увидеть в них свет.

Ладони мужчины были такими горячими. Его взгляд полыхал и звал за собой. И герцог кивнул согласно. А потом словно испугался и отпрянул.

— Не могу. Кристиан с тобой. Он обманщик, лжец...

— Обманщик? Лжец? — король нахмурился. — Почему ты так решил?

— В тот день, когда... все разбилось, Фернандо. Я доверился ему. Умолял о любви, признавался... Отдался ночью, — прозрачные глаза были темны. — Он обнимался с другим. И про Ксанте говорил. И тот другой признавался ему в любви... А ты... тоже поиграешь и... — юноша сам боялся произносимых слов. — Ты король — легко попасть к тебе в немилость. Увидишь нового хорошенького дворянина, и вышвырнешь на улицу.

— Мне больно, что ты так думаешь обо мне, — король прижал к себе мальчика поплотнее. — Я тебя не бросил, когда думал, что ты простолюдин. Я искал тебя, я приехал к тебе. Если бы я не любил тебя, тебя бы просто силой забрали, привезли ко мне и все. Я не буду заставлять тебя, принуждать, я просто прошу — останься со мной. Ты мне нужен. Я тебя не брошу, — Фернандо нежно поцеловал юношу в висок. — Пойдем со мной, прошу. Кристиану я не позволю причинять тебе боль, до он и не станет — он тебя любит, поверь мне. Кто угодно может ему признаваться в чем угодно, но любит он тебя.

— Ты приехал. Ты мой, — Луис скользнул вновь в объятия короля. — Я так хочу тебе верить. Больше всего на свете хочу, — юноша нашел руку Фернандо и стал целовать с сумасшедшей страстью. — Прости, что я поддался эмоциям. Прости меня...

— Луис, милый, поддавайся эмоциям, только не держи все в себе. Ты обещал рассказывать — рассказывай, — крепко сжал ладошки юноши и поцеловал в щеку, в губы и сорвался — в безумный, безудержный поцелуй. Фернандо был как пьяный от вкуса любимого, просто от его присутствия, от того, что его голубоглазый мальчик рядом.

Губы обжигали. Герцог казался ледяным, замерзшим. Даже губы его таили прохладу этого бескрайнего ледяного края, а Фернандо — горячей лавой растоплял снега, плавил сугробы теплым солнцем. Луис даже забыл, что это такое — любить. Как это приятно оказаться в руках сильных, которые закрывают от подлых ветров.

— Кристиан связан с Ксанте. Он солгал. Он притащил принца и своего любовника... Я слышал своими ушами, надеялся, что он признается. Напрасно... — между поцелуями слова вырывались полувздохами. Страсть возвращалась в кровь. Язык короля проник в рот, искушая на действия. Луис даже забыл, где находится. А потом, когда его чуть отпустили, чтобы продолжить, смутился, насколько выдает его собственное тело. — Он связан с инквизицией. Он клянется в любви... но... он сердце мое растоптал...

— Луис, милый, Кристиана просто использовали, а он не понимал. Мы с этим уже разобрались, не волнуйся. Не привозил он любовника, — король очертил лицо мальчика пальцами и, опять не сдержавшись, поцеловал, зарывшись пальцами в серебряные кудри юноши. — Не ревнуй к прошлому. Кристиану сейчас не нужен никто, кроме тебя.

Фернандо начал бояться, что от пережитого напряжения, от накатившего счастья рассудок может пропасть, оставив только эмоции и желания, и только дьявол знает, что может тогда случиться.

— Это правда? — подавшись вперед, спросил юноша. Его жгли руки короля, скользящие по спине, словно пытавшиеся проникнуть под грубую шерстяную ткань. Скрывалась в этих движениях властность, подчинение себе, горение плоти... — Не отпускай меня... — прошептал тихо.

— Милый, пойдем отсюда, — Фернандо поднялся, продолжая держать Луиса на руках, прижимать, обнимать мальчика, и через некоторое время оказался во дворе — никаких сложных и запутанных поворотов не было, это оказалось просто. Гвардеец, пришедший вместе с королем в монастырь, всю дорогу шел сзади.

Помощник аббата, который встретил гостей во дворе еще недавно, отправился вперед и открыл сложный замок в кованной маленькой двери, чтобы выпустить за ворота монастыря.

Луис все это время находился на руках короля. Он стал легче пушинки. И наверняка, последнее время почти ничего не ел. От холодного ветра юноша прижался к Фернандо сильнее, а тот завернул его в свой плащ.

Теперь из-под него непонятно был, кто находится внутри. Пальчики вцепились в плотную утепленную изнутри мехом, ткань пеллисона.

Луис слышал, как скрипят доски моста. Слышал голоса рыцарей на той стороне пропасти. Но ему было все равно — его демон любит. По-настоящему. С ним можно и в ад.

* * *

Сегодня Кристиан стоял у распахнутого настежь окна и, скрестив руки на груди, смотрел во двор замка. Фернандо уехал куда-то, все еще не теряя надежды разыскать герцога, а Легрэ ждал. Раны его уже зажили, но он не выезжал из замка. Зачем искать того, кто не хочет возвращаться? И все-таки Кристиан еще надеялся и смотрел в окно. Сегодня было тревожно, Легрэ чувствовал, что что-то должно произойти. К тому же Фернандо не было, а засыпать в одиночестве он совсем уже отвык. Он собирался об этом поразмышлять, когда во дворе стражники вдруг засуетились, распахнули ворота и в тусклом свете факелов на мостик шагнула высокая фигура в плаще. Из-за темноты ночи Легрэ не видел лица этого человека, но он точно знал, что это Фернандо — узнавал по походке, по суетливым движениям стражников, снующих вокруг. Кристиан до рези в глазах пытался различить рядом с королем еще одного путника, но, увы, в круг огня за Фернандо никто не последовал. Легрэ натянуто вздохнул. Закрыв окно, он опустился в кресло, откинул назад голову, закрыл глаза и вдруг почувствовал себя очень старым. Это странное новое чувство обескуражило его, как может обескуражить седина молодую девушку. Просидев минут пять в таком состоянии, Легрэ умылся, расправил постель и стал готовиться ко сну.

Тем временем Фернандо, крепко прижав к себе драгоценную ношу, поднимался в свои покои. Луис, вымотанный поездкой до предела, спал, и король решил не будить мальчика. Обратный путь дался им обоим тяжело. Стремясь как можно быстрее вернуться, остановки свели к минимуму — ночевки, да пару остановок днем, чтобы поесть и дать отдых коням. На ближайшем богатом постоялом дворе была реквизирована лучшая карета, и Фернандо с Луисом остаток пути провели в ней. Несмотря на то, что карета, по мнению монарха, была, скорее, пыточным инструментом, чем средством передвижения, неделя пути прошла для них достаточно плодотворно — так помногу и подолгу они еще никогда не общались. Обсуждали все — начиная от Библии, заканчивая способами управления государством. Часть пути герцог просто спал, свернувшись калачиком рядом с Фернандо — напряжение последних трех месяцев жизни, когда он жил в постоянном сомнении и страхе, постепенно отпускало и организм требовал нормального отдыха. Несмотря на это, к концу пути Луис все еще походил на ожившую тоненькую прозрачную статуэтку.

Добравшись до своей спальни (двери перед ним открывали слуги, так что непотревоженный лишними движениями мальчик продолжал спать), Фернандо окунулся в тепло жарко натопленной комнаты и, наконец, вздохнул с облегчением. Неярко тлел камин, да на столе стояла одинокая свеча.

— Кристиан, — тихо позвал король брата.

Луис сонно вздохнул на руках короля, чуть зашевелился, но так и не проснулся. Через дрему тело почувствовало жар комнаты и расслабилось. Юноша еще сильнее прижался к знакомому плечу, утопая в запахе и близости Фернандо. Погрузился в сладкое забытье, в котором не было никаких печалей.

Легрэ глазам не поверил, но шум поднимать не стал. Он благодарно улыбнулся брату и шепотом сказал:

— Клади его на постель, — Кристиан откинул покрывало, все еще не веря, что Луис снова с ними. — Я думал, ты один вернулся.

Бережно уложив мальчика и укрыв, Фернандо сбросил плащ и устроился в кресле, устало вытянув ноги.

— Я сам до сих пор до конца поверить не могу, — он кинул взгляд на спящего Луиса и улыбнулся. — Как же хорошо. Вот только, — король слегка вздохнул, — ты оказался прав — мальчик слышал твой разговор с Полынью и много всего придумал. Я, конечно, с ним уже все обсудил, но, зная Луиса... — Фернандо многозначительно посмотрел на Кристиана.

А в это время Луис подтянул ноги к животу, словно прятался поглубже в тепло. Руки обхватили подушку, словно пытались опять кого-нибудь обнять. И облегченный вздох вырвался из груди... Слишком быстро ехали... мягко, тепло... Веки чуть дрогнули, и глаза открылись. В полутьме не сразу было понятно, что это спальня... Но герцог, пошатываясь, сел, так и не выпуская подушку, голова кружилась...

Кристиан? Лицо полыхнуло румянцем. Сердце пустилось вскачь.

Легрэ не успел ответить королю, он просто обернулся и, подойдя к постели, присел на край. Одну ногу под себя, опершись кулаком в мягкую перину, он спокойно смотрел в глаза герцога.

— Не делай так больше, — сказал он мягко, — я очень тебя прошу.

Юноша несколько секунд сидел молча, вглядываясь в беспокойное лицо Кристиана — на лбу появилась вертикальная морщинка, а под глазами круги от недосыпания, — а затем бросился к нему на шею и зарылся носом в плече, тихонько всхлипывая.

Легрэ крепко обнял его, прижался губами к виску и, чуть поглаживая плечи, прикрыл глаза. Ему хотелось, чтобы остановилось время.

— Тише, дурачок... — ласково шептал Кристиан. — Все хорошо... теперь все хорошо, слышишь?

Луис перебирал ткань на рубашке. Король рассказал, что Легрэ пытались отравить. А еще про то, что после бегства сорвался. Не все, но стало ясно, что дьявол опять вырвался наружу.

— Я не знал, что он твой брат. Я так испугался. Испугался, что... ничего не значу для тебя.

— Не говори ничего, — Легрэ запустил пальцы в волосы герцога и снова поцеловал в висок. Объятия стали крепче. — Я сам виноват... Надо было сказать тебе. Прости меня.