— И Кристиан, — с лукавой улыбкой подтвердил король, утверждая прикосновениями прелестный розовый цвет на щеках мальчика. Нежный, как налитый солнцем персик. И такой же вкусный.

— Почему ты его не позвал сюда? Хотя... — еще большее смущение от поцелуев. — Это же брачная ночь, да?

— Да, твоя и моя. Хотя странно мы ее проводим, надо сказать — на полу, — усмешка расцветала нарастающим вожделением. Отличный отвар умеет готовить лекарь. — Ты бы поверил, милый, если бы тебе сказали, что свою брачную ночь ты проведешь на полу?

Пальцы чертили трепетные узоры по плечам и груди уже чуть измученного мальчика.

— Нет, я вообще не думал, что стану женой, — улыбнулся с трепетом Луис, ласкаясь к щедрой руке. — Ты мой дьявол. Мой король, моя жизнь...

Голос мальчика и произносимые им слова заставляли трепетать ноздри и искажали улыбку, обостряли лицо, открывая того, кого вольно или невольно звал герцог.

И новый поцелуй раздвигал губы пока еще нежной лаской, подчинял властью.

— Я рад, маленький. Ты еще не устал? — рука по-хозяйски прошлась по спине, по ягодицам, бедрам, подтягивая к себе.

— Нет, — юноша задохнулся от страсти. Он приоткрыл губы, позволяя языку ворваться внутрь и укрепить свою власть там. Пальцы перебирали черные пряди, успокаивая и призывая. Герцог закинул ногу на бедро короля, давая понять, что готов продолжить.

— Прекрасно, — тонкая улыбка продолжала чертить изменения на лице. — Раз уж у нас особенная ночь, мне бы не хотелось стесняться в желаниях. Ты ведь не против, маленький? — тьма черными звездами всматривалась с жадным любопытством в юношу.

Луис кивнул согласно, продолжая целовать Фернандо, ища в нем зверя, к которому так привык, которого желал всей душой и телом, что привыкло к ярости и жадности.

Мужчина благодарно улыбнулся своей трепещущей в руках птичке. В ответе он и не сомневался, но видеть такой послушный отклик — это раззадоривало и разжигало еще больше.

— Повернись на живот и так лежи, — слова растекались горячим маслом по коже.

Фернандо поднялся и пошел к двери, чтобы отдать короткий приказ.

Его юный герцог покорно перевернулся на живот, вытягивая стройные ноги и устраиваясь удобнее. По его плечам струились волнистые светлые пряди, на его коже играл бликами свет. Луис ждал, прикрыв глаза и улыбаясь.

— Расскажи мне, милый, о чем ты еще прочитал в той интересной арабской книге, — король опустился рядом, оглаживая мальчика по спине. Подушечки пальцев как будто приобрели особую чувствительность и реагировали на любые изменения в теле любимого.

Плавные изгибы, стройные бедра, масляные и горячие, расслабленная поза, — все говорило о том, что Луис вверяется монарху.

— Все, что приносит удовольствие, — отозвался, сладко дыша, юноша. — Утехи для шейхов. Пытки... плоти, — он застонал, когда рука проникла между ног.

— Как интересно, — Фернандо все более алчно смотрел на мальчика, продолжая его изнурять прикосновениями. — И чем наложники развлекают шейхов? — и без всякого перехода, наклонившись к ушку, прошептал: — За любое движение без разрешения — наказание.

Зубы осторожно прикусили мочку, не боль, обозначение.

— Рассказывай, милый, — пальцы нырнули между ягодиц.

— Покорностью и ... — от приказа по спине прокатилась блаженная дрожь. Луис слышал дьявола и уже боялся его гнева. — Они все делают, что их просят. Посвящают жизнь радостям повелителя. Есть специальные шарики. И... — мысли начинали путаться, — еще связывают. Фернандо... — Луис не смел шевелиться.

— Покорностью... Мне эта книга уже нравится, — усмехнулся в ответ монарх. — Но ты продолжай, немного еще подождать нужно. Неужели восточные наложники, о которых ходит столько слухов, только этим и развлекают своих хозяев? Приподними зад, — пальцы чуть сжали мошонку.

Луис вновь покрылся потом, что расписывал светом гладкую кожу на ягодицах. Юноша выполнил повеление и чуть приподнялся, позволяя пальцам гладить себя.

— Они учатся с детства во всем угождать. Есть даже чайники с носиками в виде фаллосов, — Луис умоляюще приподнялся еще выше.

— Рано, милый, — горячий шепот, а рука горьким медом скользила и распаляла все больше и больше. Стук в дверь прервал разговор. — Оставайся так же.

Достаточно долгое для жара ситуации отсутствие Фернандо сопровождалось скрипом двери и непонятным шуршанием. В конце концов перед Луисом, звякнув, опустилась шкатулка.

— Одевайся.

Юноша взглянул на шкатулку, в которой хранились браслеты, кольца, длинные витые цепи и недоуменно поднял взгляд на Фернандо, теперь уже перевернувшись. Темный и выжидающий. Луис откинул крышку и потянул из него первый попавшийся предмет, не глядя. Толстый браслет лег на запястье золотом и крупными рубинами. За ним еще и еще, цепочка скользнула на шею, а за ней кольца. На щиколотках оказались тоже витые браслеты.

Король не улыбался и рассматривал мальчика. Тяжелый взгляд мужчины ощущался почти физически.

— Отлично, милый. Теперь вот это, — он подхватил с кресла длинные брэ, сделанные из белого тонкого льна. В кресле блеснул ярким металлом нож.

Луис потянул на себя тонкую белую льняную ткань. Он опасался Фернандо. Тот перестал веселиться и, казалось, способен сейчас сделать что угодно. В черноте взгляда появилось знакомое выражение демонического присутствия.

Мужчина втянул воздух, как будто принюхивался к витающим в комнате запахам. Страсть. Похоть. Жажда. Маленькая испуганная птичка. Он довольно улыбнулся. Дьявол вторил прищуром глаз. Два шага вперед — и поправлена кровавая свадебная лента, которая осталась на руке мальчика. Так красивее — когда концы ленты свисают вдоль кисти. Ласковый поцелуй, большие пальцы оглаживают скулы, жадный взгляд в светлые хрустальные глаза.

— Ты забыл цепочку сюда, — Фернандо резко сжал соски юноши.

— Прости, — вспыхнувшие щеки и полный ожидания взгляд. Луис никогда не знал, чем обернется для него каждая встреча с дьяволом. Тот изнурял его долгими ночами, вырывая стоны и крики, переходившие в хрипы и плач. И сейчас сделал почти больно, задевая колечки в сосках.

Король отступил на шаг, кивнув на шкатулку. Когда мальчик выпрямился, закрепляя цепочку, услышал тихий голос из-за спины:

— И как именно наложник угождают своему господину? — сильные руки охватили тонкую талию, пальцы сжали плоть через ткань, а по животу жуть царапнул кончик ножа.

— Исполняя его желания, все дозволяя, — Луис в крепком кольце рук стал еще беззащитнее и тоньше. Браслеты звенели колокольчиками, ткань сминалась мужчиной властно, а по коже первой болью прошлась царапина. Кровь. Одной капельки достаточно, чтобы раззадорить хищные инстинкты.

— Наверняка же их учат исполнять желания, правда, милый? — нож разрезом прошелся по ткани и Фернандо высвободил уже напряженный член мальчика. Обхватив его пальцами, принялся медленно, почти любовно, двигать рукой, еще больше возбуждая, собирая и размазывая по головке выступающий сок. — Расскажи мне наиболее запомнившееся, — сладкие поцелуи опустились на плечи. Нож теперь не упирался в живот, а был направлен прочь от тела юноши, ловя кровавые отблески пламени прогорающего камина. Как обещание.

— Они умеют танцевать и пластичны, они умеют так сжимать внутренние мышцы, что... — стыд опять мешал говорить внятно, и герцог перешел на тихий всхлип, потому что его плоть наливалась кровью и желала продолжения. — Там были картинки с позами... Пожалуйста...

Дрожь прошила тело Фернандо. Чистое искушение...

— Покажи, — отпустил мальчика, но перед этим — тяжелый поцелуй, как ожог.

Что? Луис не верил своим ушам.

— Что показать? — он весь покрылся мурашками.

— Позы, — голос не позволял пререкаться.

— Я-я-я... — начал заикаться герцог. Он отступил к кровати и залез на нее с ногами, все еще умоляя всем видом, но монарх не шутил и ждал, чтобы ему себя продемонстрировали. Голова судорожно вспоминала хоть что-то из тех зверских рисунков, когда наложников чуть ли складывают и не выгибают в невообразимых позах. Затем подобрался к краю кровати и практически встал в мостик, придерживая бедра и разводя ноги в стороны. Как странно... для чего?

Фернандо неслышно подошел к кровати и некоторое время молча стоял, впитывая картину. Тишина, прерываемая только потрескиванием огня, сгущалась. Потом мужчина протянул руку и еще чуть удлинил разрез на хлопке, начиная оголять ягодицы мальчика.

— Следующая, — чуть хрипловатый голос разрезал безмолвие.

Луис почти упал на кровать спиной. Его душа звенела оголенным нервом. Он вновь должен был показывать, скручивать себя, недостаточно помня, как правильно, но каждый раз понимал, что весь открыт для похотливого взгляда облизывающегося демона. Звенели браслеты, в которых переливался свет. Герцог спускался этими демонстрациями старинных гравюр в ад вожделения, сам приманивая тьму.

— Ты прекрасен, — Фернандо провел горячей ладонью вдоль тела, скрученного в вымученной позе. Мышцы мальчика напряженно дрожали, заставляя дьявола жмуриться довольным предвкушением. Штаны уже были разрезы вдоль ягодиц, открывая полный доступ к паху и ягодицам, на которых уже виднелись два пореза. — Как долго ты так продержишься? — монарх склонился и дунул в волосы над ухом, заставляя их взлететь белым пухом.

— Не знаю, — герцог и правда не ведал, сколь сможет так держать закинутой ногу, которую удерживал рукой. Ему казалось, что ладонь Фернандо теперь словно накалена до красна и ранит кожу. — Не знаю, — повторил еле слышно.

— Считай, милый. Если упадешь до того, как сосчитаешь до двадцати, накажу. Если до тридцати — будет награда. Считай медленно и с достоинством, — король ласково гладил мальчика ниже пояса, лаская плоть, играя яичками.

Тот начал считать и, кажется уже на десяти сбился, потому что пальцы слишком сильно сдавили основание члена, привнося в подсчет искры безумия. Пот катился ручейками по ноге. Золотые браслеты на ногах от напряжения звенели. Луис считал... Он потерялся в секундах, ставших огненным сладострастным адом, где остались только ласки дьявола.

Внезапно Фернандо резко и сильно ударил его по ягодицам, оставляя красный отпечаток на светлой коже.

Луис вскрикнули чуть не упал на кровать. Он знал, что король не даст ему досчитать. Чувствовал запах зверя, возбужденного охотой.

— Сбился, — холодно констатировал мужчина. — Начинай заново.

— Умоляю. Так нечестно, — юноша был близок к тому, чтобы упасть и ... он сознавал, что не выдержит больше.

— Да? — ласково улыбнулся Фернандо. Пальцы трепетно обводили овал лица. — Не слушаешься? Не исполняешь мое желание? Тогда начинай с пятнадцати, — после этих он не медля склонился к паху юноши и взял его член в рот и принялся пошло и развратно его облизывать. Рукой же ткнулся прямо в анус мальчика, сразу несколькими пальцами.

Луис закричал — сладострастно, горько, пряно, сразу утрачивая контроль над мышцами и падая на кровать. Фернандо добился своего. Звон браслетов по комнате отдавался пульсом крови в висках.

— Не досчитал, — констатировал король, отпуская герцога. — Перечил, — пересел поближе, чтобы видеть лицо Луиса. — И что же мне с тобой сделать? — он не мог скрыть жадного лихорадочного блеска в глаза. А в голове — тело мальчика, покрытое красивыми красными разводами, так хорошо подчеркиваемыми рубинами в выбранных самим Луисом украшениях. Ждал кровь. Звал.

— Фернандо, я же столько раз пересчитывал, — голова кружилось, в паху ныло от желания. Дьявол искушающим зовом искал изъяны в поведении. Своеволие герцога проявлялось в его посадке головы, в прямой узкой спине, в его лучезарном взгляде.

— Опять перечишь, — удовольствие тяжелыми душными волнами разливалось по комнате, отражалось горячностью в руке, гладящей бархатистую кожу мальчика. — Но ты был божественен. Какую награду за это хочешь, милый? Выбирай правильно, иначе тяжесть наказания возрастет.

Тонкая птичка трепетала, желала, соблазняла и подталкивала на очередной порог безумия.

— Прости, — опустив глаза забормотал Луис. Он и так стал, как маков цвет, весь блестел от масла и пота. Дьявол говорил про награду, но кажется искал не его, а того, чтобы герцог выбрал нужное, что подстегнуло бы и позволило получить больше крови и подстегнуло выплеск безумия. — Если ты хочешь, то я согласен на стержень, — голос отказал юноше на последнем звуке.

— Милый, — Фернандо склонился к юноше и, крепко сжав подбородок, слегка поцеловал в губы. — Это подарок на свадьбу. А я говорю про награду. Выбирай. Любую.

Он нежными движениями убрал локоны со лба. Рука не дрожала, движения были четкими и выверенными, но в венах уже струился яд скорого полного обладания. И любования голосом мальчика.

Растерянность Луиса напоминала льдистое молчание зимы. Снежная тишина холодной ночи, в которой горит яркое пламя единственных глаз. Губы спрашивают, но слышится что-то иное. "Ты такой красивый, такой единственный... Ничего на свете не нужно, кроме как видеть и осязать. Твои пальцы", — юноша не вырывался, лишь смотрел.

— Ты моя награда, — почти неслышное бормотание. Что еще нужно? Нужна твоя страсть и твоя боль, и то наслаждение, когда рушится замок, а остается лишь ветер вокруг.

Фернандо молча смотрел на мальчика, отказавшегося от всего и выбравшего его. В очередной раз. Без принуждения и без надежд на что-либо.

— Тогда я буду любить тебя, милый, — обжигающий шепот вновь опустился на губы юноши. — Любимый. Мой. Навеки.

— Да, твой, — поцелуем прошелся по теплой коже, ища ответов и сгорая от нетерпения. — Что хочешь, я все приму. Для тебя одного... — юноша хотел еще что-то добавить, но его сердце дрожало, как в лихорадке.

— Подними руки наверх. Сегодня я буду тебя еще украшать, — рука мужчины еще раз прошлась любовно по лицу мальчика. Фернандо продолжал смотреть мягкой тьмой, улыбался, прошивая дрожью Луиса, потянул тонкую завязку брэ, доставая ее бережно, как ядовитую змею.

Тот исполнил приказ и теперь трепетал, ожидая, что задумал монарх, в голосе которого слышались нотки зверя, который поймал свою добычу и теперь собирается вкушать ее и долго смаковать на вкус.

Король обвязал запястья мальчика, не перетягивая, но так, чтобы тот не мог вырваться и закрепил их к спинке кровати.

— Лежи, не двигайся, — рука опять властно держала под подбородком. Нужно закончить узор, иначе в следующий раз дьявол захочет его обновить, а лицо такое хрупкое, так легко изуродовать... Первый маленький надрез по уже чуть поджившему. А глаза горят страстью, яростью и вопросом: "Сможешь удержаться?"

Луис тихонько дернулся, радужку затопила тьма. Лезвие ножа прошлось ожогом. Боги, как... жарко. Пальчики вцепились в атласное покрывало. Губы затряслись. Довериться дьяволу, даже если он сорвется. Принадлежать без остатка.