Зверь лютый. Книга 35. Измена

Факеншит! Это не саботаж или леность — это навык. Жизненный. На "Святой Руси" бегают только дети. Взрослые — трусцой при пожаре. Недалеко и недолго. Я про это уже...

Если администрирование и технологии не справляются, то... То — "фигурный болт".

В последние сани посадил возчиком парня из моей охраны. А пассажиром — Курта. Который внимательно оглядел наше транспортное... стойбище. И негромко сказал:

— Р-р-р.

Подумал и для особо глухих повторил погромче:

— Р-Р-Ряв!

Заработало. Будто бабка пошептала: все бегом бегут. У возчиков глаза на лбу: они и не знали, что их клячи такие резвые. А уж если ветерок с хвоста обоза... всякая клятура рысака изобразить норовит.

Ужас лошади как средство повышения войсковой мобильности? — А жо поделаешь? Не втыкать же им ножики в спины. Как делал милый добрый музыкант в "Последнем из могикан".

Как от Речицы свернули с Днепра, пошли... заботы. Бездорожье. Ну, не так уж, чтоб совсем. У нас в Заволжье и куда более глухие места видал. Но... глубокий снег. Темп сразу упал вдвое. Сотня вёрст — трое суток. При всех погонялках. И тридцать саней, пятая часть обоза — потери.

Лошади ложатся и не встают.

Возчика можно выпороть. Объяснить и снова выпороть. А с лошадью что делать? Она просто лежит и дрожит. А сил встать уже не имеет. Остаётся прирезать, освежевать. Мясо — в котёл, шкуру — хозяину. Пошли дальше.

Интересно мне. Кто-то из энтузиастов разного "тра-та-та" в глаза умирающей лошади смотрел? Дорезал? Потрошил? Ладно, людей не жалко. Но ведь чтобы добраться до места, где случится апофеоз "тра-та-тушки" нужны кони. И под вашу задницу, и под БК. А они — дохнут. Понимают это, смотрят и умирают. От вашего апофеозизма.

Днёвку отстояли, отдохнули, пополнились. И санями, и бойцами. И снова — марш-марш. По Припяти.

Моим современникам эта речка вспоминается по Чернобылю. А так-то одна из важнейших рек "Святой Руси". Вариант "пути из варяг в греки". По ней когда-то сплавлялись готы. Те ещё, древние и черноморские. Позже скатывались балты. Потом — славяне разных волн и племён. Прямая дорога в "колыбель славянской нации".

Факеншит! Я же знаю, что вы подумали! Формулировки типа: "наш путь ведёт к Чернобылю" — не надо. Это... антиисторично.

Не буду насчёт достоверности "колыбельности", но что не "прямая" — точно. Мало у какой большой русской реки столько "загибов на версту". На сотне вёрст по прямой до Турова насчитал 60 поворотов, треть заворачивает больше, чем в обратном направлении.

Но речка широкая, 60-80 м. Берега низкие, хоть и лес стоит, но ветер самый пухлый снег сдувает, идти легче.

А вот и Туров видать. Замковая гора торчит. Лет через 60 здесь так вдарит землетрясение, что городище найдут только в 60-х 20 в. Детинец на мысу, 1 га. Через ров от него "окольный город" в 1.5 га. Ров ещё в начале 20 в. будет постоянно наполнен водой — болото вокруг.

Здесь, вдоль Припяти, нет полуземлянок — вода близко стоит. Наземные срубные постройки из сосны. 16-18 кв.м. Как в такую площадь втоптать большую семью? С печкой на треть, со скотиной в зимнее время? Живут бедно, но, по здешним понятиям, не худо — у многих не только глинобитные, но и дощатые полы. А иначе никак — болото везде. И стена вокруг детинца — кирпичная. Мало кто из городов русских нынче таким "каменным ожерельем" похвастать может.

Княжество маленькое и бедное, территория покрыта лесами и болотами, для земледелия пригодны лишь отдельные районы. Занятия жителей — рыболовство и охота. И торговля — на Западный Буг.

Старинный город. "Рогволод перешел из-за морья и держал власть свою в Полоцке. А Тур держал власть в Турове, от него же и туровцы прозвались".

Рогволда зарезал Креститель, в те поры ещё не крещённый, добиваясь Рогнеды, а куда Тур делся — никто не знает. Много их было — варяг, усевшихся тогда, в 9-10 в., князьцами на Руси. Верх взял один клан — рюриковичи. Остальные... "пошли поленьями в топку этногенеза" русского народа. Но своеобразие у городка осталось.

В 1005 г. Святополк (ещё не Окаянный) основал в Турове храм по латинскому обряду. После его брака с дочерью Болеслава Храброго тут появился латинский епископ Райнберн. В Турове возникло епископство западного обряда. Это ещё до Великой Схизмы, называть туровцев еретиками — не надо.

Отсюда же вышел и нынешний наш главный святитель Кирилл Туровский. Я про него уже... Митрополитит нынче в Киеве.

Про туровских князей — я рассказывал, про осаду, самую длинную в истории "Святой Руси" (10 недель), говорил. Вот эта кирпичная стенка, вовремя поставленная, и оказалась непреодолимым препятствием для волынских. Похоже на Московский белокаменный кремль, который остановил литовского Ольгерда.

Про ублюдочность этой ветви рюриковичей — упоминал. Их было пять братьев, в прошлом году (1170, как и в РИ) умер старший, мой двойной тёзка Иван Юрьевич.

Признание их родового равенства с остальными рюриковичами, воздействие писем Евфросинии Полоцкой, сдача Волыни, бывшей долгое время то опасным врагом, то союзником, обеспечили лояльность этой семейки. Что позволило Ропаку позвать дружины этих князей в поход на Новгород, и изменить порядок наследования.

В РИ княжество дробится на уделы в 1167 и в 1174 г. Мы это малость переиграли, переведя часть городов под прямое управление государя. Из шести — три остались княжеские. Князья недовольны: доходы упали сильно. Но терпят и ужимаются. Та же ситуация, что и во многих других местах: пока Боголюбский победитель и не сильно за горло берёт — бурчат потихоньку. Чуть Государь дрогнет, пройдёт успешный мятеж хоть где — всё посыпется.

Как сварить лягушку? — Если кинуть в кипяток — выпрыгнет. А вот если в холодную воду, да котелок поставить на не сильный огонь... Она сварится и не заметит. Вот и Боголюбский русских князей как ту лягушку... Только "огонь" нужно постоянно и равномерно усиливать.

Каждая "лягушка" имеет имя собственное. И ко мне — личное отношение.

Миша (Глеб), предпоследний из братьев, парень лет восемнадцати. У меня с ним сложились добрые отношения. Заочно. Может быть из-за совпадения моих имени-отчества с его старшим братом. Я это уловил и ответил доброжелательно. С моей подачи он был поставлен в Туров в обход старших. Самый младший пока у Боголюбского в "прыщах", который чуть постарше — в Пинске. А самого старшего — Святополка — Андрей, после небольшой командировки на грань Степи, задвинул в Давыдов Городок.

У этого Святополка устойчивые личные связи с Остомыслом.

Нет, я не о том, о чём вы сразу... Не везде Андроник Комнин успел явить свою необузданную сексуальность. Хотя мне понятен ход вашей мысли.

Святополк ездил (в 1157 г.) по поручению Остомысла к Долгорукому за Иваном Берладником. Не срослось. Но Остомысл выбрал для этой миссии именно его. И, что пока не случилось, ездил (в РИ) в Польшу, просил вернуться Ольгу Юрьевну, жену Осмомысла, и его сына. А в 1183 г. отказался опять беглого Остомышлёныша принять. Напомню: отношения между Остомыслом и сыном — чётко враждебные.

— Здравствуй, Миша.

— Э-э... Здравствуй, Иване.

Мы обнялись. Без поцелуев в губы, в щёчку или в плечико, как истинно по-русски принято в княжеском кругу, но крепко.

А парень-то растёт, уже и щетинка под носом появилась.

Вокруг пронёсся вздох свиты. Сломали этикет. Статусы... посыпались в мусор. Да ладно бы только мой с Мишиным — всехние. Конюший мишин к моему сотнику... теперь как? Эта тема — позиционирование при смешении иерархий — ежедневно, ежеместно и ежелично. Я об этом уже столько... и так всегда. Но не навсегда. Надеюсь. Вот вырастут мои "птенцы" во множестве — им статусы по "Табели" определены. А пока терпи, Ваня.

— Князь Витебский Брячислав Василькович, князь Туровский Глеб Юрьевич.

"Кандальник" старше годами, богаче, но младше уделом. Поэтому представляю в таком порядке.

Познакомил, тоже обнялись. Но куда осторожнее, отстранённее. Оба друг о друге слышали. То-то Миша украдкой на руки Кандальника поглядывает. А тот в рукава втягивает и злится.

— Ну что, Миша, в дом пустишь, или так и будем на дворе стоять? А то замёрзли мы дорогой.

— Ой! Да! Конечно! Уж и стол накрыт! Пойдём!

Уже входя в трапезную Кандальник тихонько спросил:

— А чего ты его Михаилом кличешь, коли он Глеб?

Мой ответ куда громче:

— Так глебов на Руси пруд пруди. А Миша один такой, не перепутаешь.

Миша мою реплику поймал, раскраснелся от похвалы.

— А ещё Государь наш крёстным именем прозывается. Да и я тако же. Вот мы и привыкли.

Ага. "Мы с государем привыкли...". Кто с мозгами — уловил.

Обязательные вопросы, обязательные ответы, суета по размещению отряда.

Я площадь городка назвал? Площадь городского подворья — говорил. Площадь теплой избы — сказал. Вот и прикиньте сколько воев тут поставить можно.

Напомню: это — столица. Столица княжества, один из древнейших городов Руси. Попытайтесь всунуть сюда хотя бы уланский полк. Хотя бы на дневку. Я уж не говорю о годичном постое.

Конечно, здесь знают о мятеже в Луцке. Хуже:

— Намедни прибегали людишки от Мстислава Изяславича, подбивали народ туровский побивать ярыжек государевых.

— И как?

Ответ идёт с середины стола, здоровенный бородатый мужик, весело ухмыляясь:

— А побили мы тех болтунов-баламутов.

Дядя не из княжьих, да и посажен далеко. Десятский из посадских?

— Всех? Насмерть?

— Не. Двое в порубе сидят. Сразу не убили, а чего с ними теперь...? Снег убирать поставим. Весь. Ха-ха-ха!

Кто ухмыляется, поддерживая бородача, кто морщится. Здесь, ещё больше, чем в Витебске, должны быть люди "воровского" "братца". Как бы не был ко мне дружествен Миша, а за всеми ему не уследить. Он, может, и обидится, но мне моя жизнь дороже. Придётся снова звать Курта за стол. И ещё:

— Княже, дозволь людям моим с теми ворами потолковать. В застенке.

Миша кивает, вестовой отправляется на двор передать команду, Курт обнюхивает угощения, вызывая взволнованную реакцию сотрапезников:

— А я? А мне? А чего он от рыбы морду воротит?! Нешто отравлено?!

А сбоку внимательный острый взгляд Кандальника. Он ко мне всю дорогу присматривается, а сейчас сравнивает моё поведение у него в Витебске и здесь. А нет ли какого ущерба его чести? А кого я более ценю: его, битого, кандалами униженного, или этого юнца Мишу?

Народ принимает "по граммульке" кружками, в трапезной уже жарко, за столом пошёл перекрёстный разговор.

* * *

" — Пейте три раза в день.

— А какие таблетки?

— Причём здесь таблетки?".

И правда: таблеток на "Святой Руси" нет вообще, а пьют не худо.

* * *

Раскрасневшийся от тепла и выпитого Миша вдруг спрашивает:

— Иване... А можно...? Можно и я с тобой...? Ну, в Луческ...

Подобное в последние дни я слышал неоднократно. В разных вариантах. От бояр. А вот князь... Кандальника я сам совратил. Возможностью его мести. Поманил, уговорил. Там было понятно: без его помощи дело не сделать. А Мишу...? Что он может дать? Десяток гридней да пару десятков возчиков? А выдёргивать верного человека...

Война — дело такое. Вариативное. Туров — тыл. В случае неудачи, между нами — вполне возможной, вероятный район отхода и переформирования. Канал снабжения. Магистраль. И на юг, к Киеву, и на восток, как мы шли. Оставить такой пункт без присмотра...

"Никогда не добьётся победы тот, кто слишком много думает о резервах" — поверим корсиканцу? А "слишком много" — это сколько?

Горячий, ждущий, молящий взгляд молодого парня. Молодого? В его возрасте даже в моё время... по горам, по долам... с калашом на плече... с магазинами в "лифчике"... вполне себе домашние детишки... а он — князь русский.

Просьба — публичная. Если я скажу "нет", то его окружение — да весь город! — подумают о нём... нехорошо. "Сопляк, слабак, недоросль". Я такое ещё в Пердуновке проходил. Когда совсем вроде бы негожий к бою парнишка рвался с прохожими пруссами резаться. Лишь бы вместе с мужами добрыми, со всеми.

Здешние приврут-придумают: "Государь ему веры не имеет. Скоро, поди, задвинет его кудысь-бы в дебри, а сюды к нам нового...".

— Лады. Пойдём. Только смотри: сгибнешь — с того света выну. И накажу. Больно.

У него — радостная улыбка. Очень неуверенная.

Я, типа, пошутил, но... "Зверь Лютый". Колдун. А вдруг и правда "вынет"? Про оживших покойников здесь все знают, в каждом доме рассказывают. Как-то... чертовщиной, будто сквозняком, по застолью дунуло.

Выпили. "Чтоб со скорою победой возвращался ты домой". И всё: по утру — дальше. Мише собираться, нам с Кандальником людей своих проверить.

Пожалуй, самое главное — та парочка подсылов в порубе. До этого я шёл вслепую, не имея информации о состоянии дел в Луцке. Эти двое — мелочь, посаки посадские. Но кое-что важное я узнал. Другие города мятеж не поддержали. Мачечич дружину не прислал. Часть верных из мятежного полка сумела выскочить из города и разбежалась в разные стороны. Встречу — будет с кем поговорить.

Утром снова по саням и марш-марш. Следующая остановка — "Проклятое место", Давидов городок.

История для здешних — из базовых, архитипичных.

Про Святополка Окаянного мои современники слыхали. Второй эпизод сравнимого уровня — ослепление Василька Теребовольского.

Всё очень хорошо начиналось:

"В год 6605 (1097). Пришли Святополк, и Владимир, и Давыд Игоревич, и Василько Ростиславич, и Давыд Святославич, и брат его Олег, и собрались на совет в Любече для установления мира, и говорили друг другу: "Зачем губим Русскую землю, сами между собой устраивая распри? А половцы землю нашу несут розно и рады, что между нами идут воины. Да отныне объединимся единым сердцем и будем блюсти Русскую землю, и пусть каждый владеет отчиной своей: Святополк — Киевом, Изяславовой отчиной, Владимир — Всеволодовой, Давыд и Олег и Ярослав — Святославовой, и те, кому Всеволод роздал города: Давыду — Владимир, Ростиславичам же: Володарю — Перемышль, Васильку — Теребовль". И на том целовали крест: "Если отныне кто на кого пойдет, против того будем мы все и крест честной". Сказали все: "Да будет против того крест честной и вся земля Русская". И, попрощавшись, пошли восвояси".

Братолюбиво и патриотично. Второй раздел "Святой Руси", Любеческий съезд. "Владимир" здесь — Мономах, Олег — "Гориславич", город Владимир — Волынский. Съезд зафиксировал новую форму — крупное феодальное наследственное землевладение. Чуть позже Мономах всё переиграл: заново собрал почти всю "Святую Русь" под "одну шапку". Но очень благостно, пребывая в неизбывной печали о грехах сродственников своих.

Один из грехов — дело Василька, о котором повествует очевидец, поп Василий.

"И пришли Святополк с Давыдом в Киев, и рады были люди все, но только дьявол огорчен был их любовью. И влез сатана в сердце некоторым мужам, и стали они наговаривать Давыду Игоревичу, что "Владимир соединился с Васильком на Святополка и на тебя". Давыд же, поверив лживым словам, начал наговаривать ему на Василька: "Кто убил брата твоего Ярополка, а теперь злоумышляет против меня и тебя и соединился с Владимиром? Позаботься же о своей голове".