— А почему Вы решили меня предупредить?
— Мы добро помним, Юрий Александрович. За этого аспида Чумака и его душегубов от всей Молдаванки Вам земной поклон.
— Вы меня с кем-то путаете, Василий Петрович... Но ладно, вернемся к нашему делу. Так до чего вы с этим... шлемазлом столичным, договорились?
— Пока не дали ответа. Сказали, что надо со старшим поговорить. Но долго его водить за нос не получится. Если будем тянуть, или откажемся, то он кого-нибудь другого найдет.
— Пожалуй... Давайте сделаем так. Не отказывайтесь. Но скажите, что сначала с ним хочет поговорить старшой. Сколько, кстати, он обещал?
— Пять тысяч. Только старшой с ним встречаться не будет.
— И не надо. За старшого я сойду.
— Юрий Александрович, мы мокрухой не занимаемся.
— А разве я говорил о мокрухе? Вы всего лишь обеспечьте мне встречу с этим шлемазлом столичным. Поговорю с ним по душам...
Когда представитель благодарной Молдаванки ушел, Циля, до сих пор не проронившая ни слова, удивленно посмотрела на меня.
— Юра, и что это было?
— Сам не пойму... Если это действительно заказуха, то какая-то... глупая. Другого слова не подберу.
— Вот и я о том же. Я разузнаю среди своих?
— Разузнай. И постарайся выяснить, что это за доброжелатель с Молдаванки. То, что он никакой не Василий Петрович, не сомневаюсь...
Уже к вечеру поступила первая информация. Представителем благодарной Молдаванки оказался Миша-Фокусник, потомственный карточный шулер. В миру Михаил Назарович Загоруйко. Действительно, появился неделю назад какой-то хмырь с петербургским диалектом, назвался коммерсантом из Петербурга господином Блаватским, снял квартиру на Дерибасовской и начал искать исполнителя для заказного убийства. Причем делал это настолько топорно, что как им не заинтересовалась полиция, непонятно. Блатным это очень не понравилось, и чтобы прояснить ситуацию, свели петербургского визитера с якобы мокрушником. Специально подобрали типаж с соответствующим экстерьером. Гость из столицы поверил и заказал господина Давыдова, то есть меня. От чего шпана просто охренела. Поняв, что дело пахнет керосином, не дали сразу конкретного ответа, а решили сначала поговорить со мной. А потом уже вместе думать, как действовать дальше. Ганса я пока не задействовал в поиске, велев находиться поблизости. Появились какие-то непонятки. А непонятки — это потенциальные проблемы.
Выдав мне полученную информацию, Циля высказала свое мнение.
— Юра, что-то нечисто с этим заказом. Уж слишком все шито напоказ белыми нитками.
— Согласен... Я предполагаю три возможных варианта. Либо нам этого клоуна специально подставляют, чтобы отвлечь внимание от чего-то другого. Либо это бутафория изначально, разыгранная с целью, чтобы эти слухи дошли до меня и заставили подергаться. Либо...
— Либо — что?
— Либо заказчик не дружит с головой. Начитался детективов, и теперь пытается действовать, как книжный злодей. Но ума не приложу, кому это могло понадобиться. Конченных идиотов среди моих оппонентов до сих пор не было.
— Так что, будешь встречаться с этим шлемазлом?
— А разве есть выбор? Кому я дорогу перешел, можно узнать только от него...
Теплый августовский вечер, небо ясное, в парке полно народу. Публика отдыхает и веселится. Отовсюду слышен смех и характерный одесский говор. На лавочке сидит прилично одетый господин средних лет, то и дело поглядывающий на часы, а на лавочке напротив влюбленная парочка, болтающая о чем-то своем, и не обращающая внимание на окружающее. Еще две влюбленных парочки прогуливаются по аллее, проходя мимо господина на лавочке. Вот к нему подходит Миша-Фокусник, присаживается рядом, перебрасывается парой фраз, после чего встает и уходит, поправляя шляпу, давая мне знак, что клиент ждет. Теперь мой выход. Ну, с богом!
Даже если у господина Блаватского есть мой хорошо выполненный портрет, узнать меня в гриме сейчас невозможно. А голоса моего он никогда не слышал, поскольку раньше мы не встречались. Ганс подтвердил, что в базе данных его нет. Начинаем спектакль. Подхожу и сажусь рядом на лавочку, окидывая заинтересованным взглядом гостя из Петербурга. Тот ждет и молча смотрит на меня. Выдерживая положенную паузу, начинаю разговор.
— Добрый вечер, господин Блаватский. Рад приветствовать Вас в благословенном городе Одесса. Мне доложили о вашей весьма специфической просьбе. Поэтому хотелось бы кое что прояснить.
— Добрый вечер, господин...?
— Михельсон.
— Добрый вечер, господин Михельсон! Но что тут прояснять? Я же все рассказал вашим людям!
— Вы меня не поняли, господин Блаватский. То, что Вы озвучили моим людям, звучит, как насмешка. Я имею ввиду сумму в пять тысяч. Вы принимаете нас за нищебродов из хуторов, которые грабят почтовые кареты на кишиневском тракте? Вы ошиблись. В Одессе живут серьезные деловые люди, которые такой мелочью не занимаются. Вот мне и хочется узнать, что я с этого буду иметь, если выполню то, о чем Вы просите. Про пять тысяч сразу забудьте. Такое предложение не для деловых людей.
— А сколько же Вы хотите?
— Миллион.
— Сколько?!
— Миллион. И считаю, что за ту персону, о которой идет речь, это еще мало. Но я понимаю, что задирать цену до бесконечности невозможно. Поэтому миллион и ни копейкой меньше.
— Но это неслыханно!!! Таких цен нигде нет!
— Так каков товар, такая и цена. Мне вовсе не хочется, чтобы после выполнения вашего заказа Одессу поставили на уши и прошерстили здесь все мелким гребнем. А именно так и произойдет, поскольку речь идет не о лавочнике с Привоза. Поэтому я должен находиться достаточно далеко от Одессы и переждать смутные времена, пока здесь будет твориться содом и гоморра. Разумеется, не с пустыми руками. Ничего не поделаешь, каждый заботится о своих интересах.
— Но у меня нет таких денег!
— В таком случае, господин Блаватский, ничем не могу помочь. Как будут, тогда и приходите. И напоследок дам Вам совет. Не задерживайтесь в Одессе. Я не исключаю ситуацию, что интересующая Вас персона уже узнала о вашем интересе. Вели Вы себя уж слишком... неосторожно. А если вздумаете обращаться к какой-нибудь босоногой шантрапе с таким предложением, то Вас просто обдерут, как липку, и ничего делать не будут. И хорошо, если живым уйдете. А сейчас позвольте откланяться. Приятного вечера, господин Блаватский!
— Подождите, господин Михельсон! Может быть мы сможем договориться о каких-то услугах с моей стороны, чтобы снизить сумму? Ибо миллион — это уму непостижимо! И как я понимаю, Вам нужны наличные? Чек Вас не устроит?
— Правильно понимаете, господин Блаватский. Только наличные, и только вперед. Либо российскими рублями, либо английскими фунтами. Чтобы не вводить Вас в искушение, когда дело будет сделано, и придет время оплаты. Что касается услуг, то смотря каких. Если наши интересы совпадут, то почему бы и нет?
— Мне нужно подумать!
— Думайте. Время у Вас пока есть. А сейчас, всего Вам доброго!
Встаю и не спеша иду по аллее к выходу из парка. Ганс мониторит ситуацию сверху, но все спокойно. Блатные наблюдают издали, прикинувшись ветошью, мои "влюбленные парочки" тоже не вызывают никаких подозрений у столичного гостя. Который сейчас сидит и переваривает услышанное. Конечно, озадачил я его конкретно. Миллион за меня любимого никто платить не будет. Вот и посмотрим, гусь лапчатый, что ты теперь будешь делать. Либо начнешь искать более сговорчивого исполнителя, и тогда из Одессы уже никуда не уедешь, либо последуешь доброму совету, вернешься в Петербург и доложишь заказчику, что одесские бандиты вообще берега потеряли, заломив огромную сумму. То, что ты обычный посредник, это уже ясно. Вот мне и интересно будет узнать, к кому же ты в Петербурге побежишь. Для этого и взял с собой три "влюбленных парочки" из своей группы наружки. Полине, то есть Кольке Шаповалову, снова пришлось играть главную женскую роль в этой премьере, изображая барышню на лавочке как раз напротив господина Блаватского, чтобы как следует его рассмотреть и запомнить. Остальные прохаживались мимо, не став толпиться поблизости. Если господин Блаватский будет хорошо себя вести, и прекратит свои криминальные деяния, то пацаны из наружки, изображающие сейчас "влюбленные парочки", поедут вслед за ним в Петербург и возьмут там под плотную опеку. Мне нужно знать, с кем и где он будет встречаться. Если же не прекратит... Одесский залив достаточно глубокий...
Но это выяснится не сейчас, а как минимум через один-два дня. Такие решения с наскока не принимаются. А мы с Гансом и Ванькой сегодня вечером нанесем визит господину Блаватскому. Надо же узнать, кто его сюда направил, где он живет в Петербурге, чем занимается, и Блаватский ли он вообще. Разговор был, скорее всего, тоже с каким-то посредником. Но вот тот посредник уже должен знать заказчика, поскольку увеличивать число посвященных еще больше нет смысла.
Поздний вечер, уже давно стемнело, но клиент задерживается. Наружкой установлено, что он любит ужинать в ресторане, не ограничивая себя в горячительных напитках. И сегодня у него будет приятная компания — мои "самураи" Ерофеев и Сосновский, изображающие местных купчишек. Которые совершенно "случайно" с ним познакомятся, и как следует отметят это событие.
Поглядываю на часы — скоро полночь. Загуляли ребята. Но вот раздается стук копыт на ночной улице, и возле нужного мне дома останавливается ландо с поднятым верхом. Откуда Ерофеев и Сосновский бережно под руки выгружают в дымину пьяного клиента. Сами тоже изображают опьянение, но это игра на публику. Мы с Гансом уже давно разработали препарат из местного сырья, нейтрализующий действие алкоголя. Знают об этом очень немногие, но мои "самураи" из числа посвященных. Расплатившись с извозчиком, затаскивают болезного в подъезд и далее транспортируют до квартирной двери. Вот теперь пора.
Когда подхожу к двери, все трое уже вошли в квартиру. Болезного осторожно укладывают на диван, сняв обувь, и поворачивают на бок, чтобы случайно не захлебнулся своей блевотиной. Интересуюсь, как прошел вечер. Ерофеев лишь качает головой.
— Свинья — она свинья и есть, Ваше благородие. Сами видите.
— Вижу... Ладно, братцы. Благодарю за службу, а сейчас подождите меня на лестнице.
Когда за "самураями" закрывается дверь, достаю АДМ из кармана.
— Ганс, давай по той же схеме. Аккуратно соединяешь меня с сознанием клиента. Нанесение вреда и остаточные воспоминания исключены. То, что он нажрался до поросячьего визга, не помешает?
— Не помешает. Командир. Даже проще, память меньше чистить придется. Он сейчас спит, так что все нормально. Садись в кресло. Готов?
— Готов!
— Начинаем.
Блаватский Вольдемар Казимирович, тридцать лет, не женат, до недавнего времени служил в Министерстве иностранных дел. Не поладил с начальством. Предложили уйти самому по-тихому, чтобы не выносить сор из избы. Любитель играть в карты, сильно проигрался. После чего к нему обратился человек и предложил отправиться в Одессу. Если сделает все, как нужно, долг будет погашен, и сверх того он получит еще сто тысяч. Надо ли говорить, что пан Блаватский согласился не раздумывая. Не понял, идиот, что по возвращению в Петербург его в любом случае уберут. Независимо от того, выполнит он задание, или нет. А вот то, что он решил надуть своего работодателя, говорит о многом. На проведение акции ему было выделено пятьдесят тысяч плюс дорожные расходы. Но пан решил сэкономить. И влип. М-м-да... Больше здесь ничего не выжать...
Ганс разорвал контакт и я с брезгливостью посмотрел на лежащее передо мной тело, источающее алкогольное амбре. Ванька, тоже копавшийся в памяти пана Блаватского, предложил решить вопрос радикально.
— Ваше превосходительство, и что с этим типусом делать будем? Может грохнем прямо сейчас, чтобы дальше не пакостил? Его контакт в Петербурге мы видели. Лиц, заинтересованных в твоей ликвидации, там не так уж и много. В смысле из тех, кто согласен такие деньги заплатить. Все равно найдем.
— Время, Ваня, время... Сколько мы этот контакт искать будем? А если он вообще не в Петербурге живет, а к примеру в Выборге? Или в Ревеле? Все города поблизости обшаривать? Пана Блаватского грохнут и без нашей помощи, если в Петербург вернется. Но вот кто с ним на встречу придет, очень хотелось бы узнать. Место встречи заранее ему не дали. Сказали, что как вернется, его сами найдут. И не факт, что придет именно тот, кто давал ему задание. Но вот с тем человечком я бы очень хотел познакомиться. Ганс, значит говоришь, его в базе данных нет?
— Нет, Командир. Неизвестный персонаж. Судя по внешности и манере поведения, образован, достаточно состоятелен, уверен в своих действиях. Но не из аристократов. На офицера не похож. Скорее всего, личный порученец для темных дел на службе у какого-нибудь аристократа, или толстосума.
— Похоже... Ладно, из этого алкаша больше ничего не выжать. Теперь посмотрим, что он дальше делать будет. Снова начнет какого-нибудь убивца здесь искать, или свалит в Петербург от греха подальше...
Искать новые приключения на свою задницу пан Блаватский не захотел, и на следующий же день покинул Одессу. Правда, почему-то отправился в сторону Кишинева, а не Москвы и далее в Петербург. Скорее всего, до него наконец-то дошло, в какие опасные игры он ввязался из-за собственной жадности. И при любом исходе дела он — нежелательный свидетель. Поэтому и решил тихо исчезнуть, наложив лапу на "сэкономленные" средства. Кто его знает, куда он думал отправиться после Кишинева. Может в Австрию, а может еще куда. Поскольку до Кишинева он не доехал На постоялом дворе возле ближайшей почтовой станции его тихо прирезали, представив все, как обычный разбой. Наша группа из бойцов силового прикрытия и филеров из наружки следовала за Блаватским по пятам, но на расстоянии, чтобы не спугнуть. Поэтому не смогла вовремя вмешаться. Когда она прибыла на почтовую станцию, нападавших уже и след простыл. Единственная ниточка, ведущая к заказчику, оказалась оборвана.
Когда вернувшаяся группа доложила о произошедшем, я понял, что не ошибся в своих предположениях. Блаватский был обречен изначально, как только согласился на эту авантюру. И его постоянно вели, контролируя все действия. А как только он стал самовольничать и попытался сбежать, его тут же убрали. Это наводило на мысли, что на его успех всерьез никто и не рассчитывал. То же самое высказал и Ганс.
— Командир, это подстава. Если бы это была идея какого-то дилетанта, начитавшегося детективов, то он не стал бы посылать вслед за посредником ликвидаторов, а спокойно дождался его возвращения в Петербург. Ведь этот горе-посредник делал буквально все, чтобы привлечь к себе внимание, и ты об этом узнал.
— Согласен... Но какая же цель у этой подставы? Вынудить меня спрятаться в подвале дядиного дома и сидеть там безвылазно? Глупо. Знают, что я на такое не пойду. Вынудить меня покинуть Одессу и уйти куда-нибудь в Крым, где на "Лебедь" наложит лапу Меншиков? А где гарантия, что я не уйду, к примеру, в Николаев, или Херсон? Или вообще в Мариуполь, или Таганрог? Туда, где Меншиков меня не достанет?
