Лада повернулась к ванне, в которой плавал почти благополучный уже Жаб, поймала его за спинку и подняла в воздух. Жаб затрепыхался.
— Ну, ты, ты чего? Я еще не вполне... Пусти меня!
Лада, не слушая Жаба, ощупала его конечности.
— Все кости целы, — сказала она, опуская Жаба обратно в воду. — Еще десять минут поплаваешь, и хватит. Домовушка же на самом деле очень легкий, — обратилась она ко мне. — Почти ничего не весит. Так что очень уж расплющить он никого не может. Кроме, может быть, Паука. Да и то вряд ли...
Она потрогала голову. Рана уже затянулась, а волосы были в крови.
— Ладно, — сказала она. — После помою голову. Когда Жаб очухается. Пошли с этим ненормальным разбираться. Какая муха его укусила? Вчера драка, сегодня — еще того чище...
Мы прошли на кухню: Лада впереди, я у ее ног, а следом за нами плелся Пес, поджавший свой хвост. Я, напротив, хвост распушил и поставил трубой. Я был полон справедливого негодования.
Ворон сидел, угрюмый и важный, на своем насесте. Домовушка же, пригорюнившись и проливая прозрачные слезы, устроился на лавочке у стола. А перед ним лежали злополучные доллары.
— Ну? — прокурорским тоном спросил Ворон Ладу, когда мы вошли в кухню и остановились у двери. — И как ты объяснишь появление в нашем доме иноземной валюты?
Лада уперла руки в бока.
— Я продала платье за пятьдесят долларов, — сказала она. — А вот как ты объяснишь свое поведение?
— Спекулянтка! — сердито каркнул Ворон.
— Мы обыватели закону послушные, — запричитал Домовушка, — мы закона не нарушаем! Мы закону повинуемся! Ежели нельзя валюту иметь, так мы ее и не имеем!...
— Газеты надо читать! — рявкнула Лада. — Телевизор смотреть! Новости! Публицистические передачи! Программу "Время"! А не только кино! Все уже можно! Даже магазины есть, где за доллары продают!
— Товарищ капитан Паук! — позвал Домовушка. — Вылезь-ка на пару слов!
Паутина зашевелилась, и Паук высунул голову из ажурного переплетения.
— Слыхал ли, в чем у нас загвоздка? Что скажешь?
Паук помотал головой, размышляя.
— Видите ли, — сказал он задумчиво, — в мое время — то есть когда я находился при исполнении, так сказать, — валютные операции были безусловно противозаконны. Но я уже так давно оторван от окружающей действительности, к тому же как вы, Лада, справедливо заметили, газет мы не читаем и программу "Время" не смотрим... Даже не знаю, что и сказать. Поскольку Советский Союз перестал существовать, новое государство вполне может иметь и новые законы... То есть даже и должно их иметь. Нужно поинтересоваться у того, кто последним был, так сказать, активным членом общества...
— Петух, — сказал Рыб, высовываясь из своего аквариума. — Надо расспросить Петуха.
— Ну, он много вам нарассказывает, — мяукнул я. — С его мыслительными способностями... Я знаю, что когда я был еще... активным членом общества, то доллары уже имели некоторое хождение. И не только доллары.
— Ах, мне вы не верите! — скривила Лада пухлые губки. — Ладно. Я вам это припомню.
— Ладушка! — завопил Домовушка, но Лада уже развернулась и вылетела из кухни.
— Ишь, нехорошо-то как получилось! Неладно! — сокрушался Домовушка, раскатывая тесто на пироги. — Обидевшись теперича! А ведь мы ж!... Мы ж только добра хотевши!...
— Благими намерениями вымощена дорога в ад, — назидательно произнес я. Я занимался начинкой: давил орехи щипцами и выбирал ядрышки. Изюм намокал в плошечке, на плите в кастрюльке булькала картошка, жарился на сковородке лук; ароматы носились упоительные, обещая нам праздник чревоугодия. Однако настроение наше было отнюдь не праздничным.
— И вообще, Ворон, на твоем месте я бы извинился, — добавил я, обращаясь к нахохлившемуся на насесте премудрейшему. — Все-таки...
— Тебя не спросил! — каркнул Ворон, прерывая меня — крайне, я бы сказал, невежливо. Груб наш преминистр, ничего не скажешь.
— Ты не ершись, не ершись, не ерепенься! — поддержал меня Домовушка. — Умел пакостить — умей ответ держать. Вестимо ли — чуть головушку не прободел девчоночке-то, клювом своим железныим!... — Домовушка всхлипнул и утер слезу, оставляя тесто на усах и шерсти щек. — Бедняжечка о семье радеет, о домашних своих, с себя платье продала... А какое платье-то? — вдруг всполошился он. И помчался в комнату, где Лада сушила голову: — Слышь, Ладушка, а платье-то каковое ты продала? Неужто обнову новогоднюю?
— Дуется покамест, — сообщил он нам вполголоса, вернувшись в кухню. — А продала она то самое... Одеяние бесстыжее, что вначале смастачила, ежели помните... Змеёву шкуру. И ладно. Соблазну не будет на себя пялить стыдобищу такую. А ты, Ворон, — добавил он строго, — немедля ступай, винись! Не то...
— А что? — нахально спросил Ворон. — Без обеда оставишь? Без вас обойдусь! — с этими словами он сорвался с места и вылетел в форточку.
— Ну, все, — расстроено сказал Домовушка. — Снова наклюкается, как пить дать. Ух, Бабушки на вас на всех нету!
Г Л А В А Т Р И Д Ц А Т Ь Ч Е Т В Е Р Т А Я, в к о т о р о й
м ы ж д е м г о с т я
Командовать парадом буду я!
О. Бендер
В шесть часов Лада пришла в кухню. Петуха, весьма недовольного, она держала под мышкой.
— Все здесь? — спросила она, обводя нас взглядом своих голубых глаз. — Кот, позови Ворона!
— Не могу, — мурлыкнул я. — Он удалился. В форточку.
— Ах так! — тон Лады ничего хорошего для Ворона не обещал. Обещал только плохое. — Ну, хорошо. Тогда поговорим без него. А ты, Кот, после нашего разговора наглухо закроешь все форточки. И Ворона до завтрашнего утра домой не пускать. Всем ясно?
В глубине ее синих глаз промелькнули мстительные молнии. А в голосе прозвучали отдаленные раскаты грома. Нет, не завидовал я Ворону, совсем не завидовал в тот момент!
— Нынешним вечером я жду гостя, — сказала Лада. — Он починит дверцу шкафа. А перед этим мы с ним будем ужинать. Все это время всем сидеть в кабинете. Тихо, как мышам, когда кот охотится. Ясно? Паук, я вас попрошу, убедите Петуха не лазать в мою комнату.
— А я? — спросил Рыб.
— И я тоже, — высунулся из своей миски многострадальный сегодня Жаб.
— Вы можете остаться в кухне. Только сидеть тихо и не болтать. Пока мой гость не починит шкаф, чтобы ни звука, понятно?
— А что ж, на стол собирать ты сама будешь? Али помощь моя не потребна уже? — жалобно спросил Домовушка.
Лада задумалась, сморщив лобик и носик.
— Ну, не знаю, — сказала она неуверенно. — Разве что косыночку тебе повязать, за бабушку сойдешь... Да нет, борода у тебя, и вообще шерсть на лице. Ты ж бриться не захочешь.
— Еще не хватало! — испуганно вскричал Домовушка.
— Но ты могла бы наложить иллюзорное заклинание, — предложил я.
— Нет, — покачала головой Лада. — Мне же нужно будет потом заниматься трансформированием, и нужно будет поберечь силы... К тому же а как я буду вести застольную беседу, если мои мозги будут заняты заклинанием? Вдруг что-то не то ляпну!
— Я не думаю, чтобы это могло иметь какое-то значение, если потом ты все равно гостя трансформируешь, — сказал я. — Разве что он испугается раньше времени и сбежит.
— Не сбежит, — заявил Пес. — Ты, Лада, как хочешь, но я от двери не отойду. Я не желаю рисковать.
— Мой гость... — сказала Лада, и голос ее дрогнул, — он боится собак.
— Тем лучше! — бодро воскликнул Пес. — Я буду вести себя скромно, но с достоинством. И твой гость тебя не обидит, и не сбежит от тебя...
— Ну, хорошо, — вздохнула Лада. — Пес, ты меня уговорил. Но что до остального... Домовушка, ты уж не обижайся, но я сама справлюсь. На стол поможешь мне накрыть, и прячься.
— Ладушка, — забормотал Домовушка жалобно, — но ты поразмысли допрежь... Ведь и так нас уж девять душ, да змейки опять же... А ну, как велик зверь окажется? Ведь хлопот же не оберешься!
— Ну, Домовушечка, ну почему же он должен быть большим? За все время ни разу никого крупнее Пса не получалось! — воскликнула Лада.
— А бычка-то того не упомнишь уж? — удивился Домовушка, всплеснув лапками. — По железке когда ехали, в Бобруйск-город. Проводника в купеюшку нашу занесло, с чаями да беседами, к Бабушке нашей интерес имеющего... А ты за бороду его еще тягала...
— Бороду помню, — сказала Лада, хмурясь, — а больше ничего не помню...
— Бычком-то из купеюшки вышел, проводник-то. Чуть вагон не разнес по досочкам. Запамятовала?
— Да я ж маленькая была, еще в школу даже тогда не ходила, — сказала Лада. — Это ж когда было!
— А потом? — полюбопытствовал я. — Что с этим бычком потом стало?
Домовушка захихикал:
— После набежали со всего поезда бригадные, головами качали, плечьми пожимали, откуль бычок взялся, не поймут. Да и сгрузили родимого на полустаночке. В лес, хвост стоймя поставивши, убежал. Мычал горестно. А мы дале поехали. По сей день, должно, не разумеет, болезный, от чего та беда с ним приключилася...
— Бр-р-р! — содрогнулся я. — Не позавидуешь! Очень жестоко, мне кажется.
— А не приставай! — строго сказал Домовушка. — Ежели баба одна, да с дитятею, так уж и рады, так уж и норовят зажать в уголку... Жеребцы!
— Во! — квакнул Жаб, уже совершенно оправившийся после бедствий, свалившихся на него нынче. — Лада, а если он жеребцом обернется? Ведь у нас и места нет! На лоджии разве что ему стойло сделать? — и Жаб радостно заквакал.
Надо отметить, что лоджиями, поскольку они не были застеклены, мы почти и не пользовались. Очень уж хлопотно было бы накладывать ежевечерние заклятия еще на две двери, кроме входной. Поэтому лоджии у нас стояли опечатанные и открывались лишь в случае большой стирки, когда Домовушке надо было развесить белье для просушки.
— Да не волнуйтесь вы так! — с досадой молвила Лада. — Я провела предварительный анализ вариантности. Он должен трансформироваться в грызуна.
— Анализ чего? — не понял я.
— Ну, я заглянула в его сущность, — пояснила Лада. — Я не знаю, как тебе объяснить... У меня это случайно получилось, на другом человеке... Я теперь на разных людях пробую. И кое-что вижу. Обычно не точно, то есть, какое именно животное является вторым ego, я не вижу, но отряд или даже вид могу определить.
— Грызун — это вроде бобер, да? — забеспокоился Домовушка, принявший утверждение Лады за чистую монету. — Он же всю мебель у нас попортит!
— Не обязательно бобр, — возразила Лада. — Он может стать хомячком, например. Или морской свинкой.
— Морским Свином, — поправил ее Жаб и заржал. — Или Морским Жеребцом.
— Погоди, погоди, — я никак не мог успокоиться, — ты говоришь, что заглянула в его сущность? Но ведь это невозможно! Человек даже сам не знает, что скрывается под его человеческим обличьем, а уж со стороны увидеть!... Ворон...
— Ах, оставьте! — скривилась Лада. — Что знает ваш Ворон о магии! Бездарь он, и больше ничего.
— Но теоретически он очень хорошо подкован! — не сдавался я.
— Что такое теория без практики? — риторически вопросила Лада и пожала пухлыми плечиками. — Гербарий!
Г Л А В А Т Р И Д Ц А Т Ь П Я Т А Я, в к о т о р о й
я в с т р е ч а ю с ь с о з н а к о м о й н е з н а к о м к о й
Двери и слушатели взаимно притягивают друг друга.
Сыщик Кафф
Однако мы заболтались. Время близилось к семи, а на семь часов вечера назначен был визит бывшего возлюбленного Лады, будущего нашего сотоварища по несчастью. Или, может быть, по счастью? (Это уж как посмотреть.)
Домовушка засуетился, захлопотал, накрывая на стол и требуя от меня посильного участия в заботах. И я так замотался, что совсем забыл о приказе Лады — закрыть наглухо форточки, чтобы Ворон не мог проникнуть в квартиру до завтрашнего утра.
И конечно же — в точном соответствии с известным законом, согласно которому бутерброды всегда падают вниз той стороной, на которой намазано масло, а совпадения случаются тогда только, когда они приводят к обострению ситуации, — в ту самую минуту, как раздался звонок в дверь, оповещающий о приходе гостя, в кухонную форточку влетел Ворон и грузно плюхнулся мимо своего насеста. На плиту.
К счастью, в этот момент на плите уже ничего не варилось. Ворон приземлился между конфорками и оглядывался теперь недоуменно и встревожено.
— В дупель пьян, — прошипела Лада, констатируя печальный факт. — Кот, займись им. И — быстро, престо, темпо, цигель!
— Цигель, цигель, ай-лю-лю! — не удержался Жаб от комментариев. Я грозно фыркнул, и Жаб заткнулся. Лада уже открывала дверь. Пес, согласно сценарию гавкнул два или три раза. Лада придерживала его за ошейник, будто бы удерживая от попытки порвать гостю штаны. Я же, весьма фамильярно подхватив Ворона в охапку и зажав ему лапой клюв, чтобы он не тюкнул меня, или, что еще опаснее, не начал ругаться, со всех лап (задних) бросился в кабинет, где уже (в соответствии с диспозицией) заняли места Петух и Паук.
Пауку пришлось покинуть свое уютное обиталище среди дубовых ветвей, потому что Петух никак не мог запомнить, что от него требуется: а) молчать, б) не высовываться. Тем более что время приближалось к ужину, когда Петух становился особенно буен и требовал жрать. Так что Паук во избежание неприятностей сидел теперь на голове у Петуха и при малейшей попытке последнего встрепенуться командовал ему: "Смирно!"
Я с тяжелым Вороном в лапах едва успел добежать до кабинета и юркнуть внутрь, когда гости ступили на территорию нашей квартиры. Да-да, я не оговорился — именно гости, в количестве двух штук. Экс-возлюбленный Лады поступил настолько бестактно, что взял с собой подружку. Впрочем, может быть, он хотел обезопасить себя от ожидаемых им попыток Лады его, этого самого экс-возлюбленного, соблазнить? Если так, то он промахнулся. Лада соблазнять никого не собиралась.
Я успел услышать еще женский голос, показавшийся мне знакомым, и удивленный возглас Лады, не вполне сумевшей скрыть свои чувства, и мужской противный тенорок, после чего дверь за мной закрылась, и я наконец смог выпустить уже слегка пришедшего в себя и начавшегося трепыхаться Ворона.
— Бр-р-ред! — заорал Ворон, как только клюв его освободился от железной хватки моей лапы. — Др-р-рянь! Кр-р-р-ретин! — как всегда в пьяном состоянии, Ворон налегал на звук "р".
— Заткнись, — сказал я миролюбиво. — А то укушу. Больно.
— Автор-ритет пр-р-реминистр-р-р-ра подр-рывать! — заорал Ворон, встопорщив перья, приподнимаясь на цыпочки, расправляя крылья, то есть демонстрируя свою агрессивность. Я легонько хлопнул его по темечку, он не удержался на ногах и плюхнулся на пузо.
— Пропил ты свой авторитет, ясно? — сообщил я ему почти ласково. Мне не терпелось, чтобы эта многомудрая и вздорная птица наконец заткнулась, и я смог прислушаться к происходящему в недрах нашей квартиры. Конечно, я не мог услышать ни звука из комнаты, где они ужинали — при двух-то закрытых дверях. Но пока Лада хлопотала по хозяйству, она бегала из комнаты в кухню, и двери не закрывала, и хоть что-то услышать я был должен.
