— Ладно, пока походит в чём-нибудь нашем. Так, мальчики, — Мак повернулся к навострившим уши сыновьям, — вы всё слышали? — Братья дружно закивали. — Вот и хорошо. Сид — ваш двоюродный брат, и ему нужна наша помощь. Возможно, какое-то время с ним будет непросто, но помочь надо — кроме нас просто некому. Вернер, поищи ему что-нибудь, чтобы переодеться — перед сном искупаем нашего гостя.
— А пусть он сам выберет, — предложил "волчонок". Сид вздрогнул и удивлённо уставился на брата, приоткрыв рот. Аарон его прекрасно понимал — у каждого из его братьев в детстве были свои вещи и делиться ими было не принято. Даже если ты из них вырастал.
— Жалко, что сейчас лето, — вздохнул Льюис. — Мы бы ему красный свитер дедушки Гая дали, чтобы ему было тепло.
— Так он же на трёхлетнего, а Сиду уже четыре, — напомнил Тони.
— Тем более жалко...
— Где Сид будет спать? — перебил старшего сына Аарон. — В вашей комнате только две кровати.
— Можно сдвинуть вместе, — предложил Диего, — и места хватит на троих. Лишняя подушка найдётся.
— Отличная идея, — согласился Мак. — Ну, что ты встал столбом, Глен? Проходи на кухню.
Альфа окончательно растерялся от такого радушия, но взял себя в руки и начал разуваться. Гостей постарались устроить на кухне как можно удобнее, однако Глен заметил, что Аксель старается держаться от него подальше. И это его укололо — с Аароном он разговаривал вполне приветливо.
Сид за столом сидел молча и не отвечал на задаваемые вопросы. Он даже ужинать не сразу стал. Диего сидел рядом и, сочувственно приобняв, поглаживал малыша по плечу.
— Почему он молчит? — недоумевал омега, безуспешно пытаясь поговорить с ребёнком.
— Людовик не давал ему и рта за столом раскрыть, — объяснил Глен, принимая от Мака чашку с чаем. — Спасибо...
— Помню, как нам запрещалось заговаривать самим до самого созревания, — мрачно кивнул Аарон. — Мол, заслужить это сперва надо.
— И я помню. Это было первое правило: "Когда я ем — я глух и нем." Можно только отвечать на обращённые к тебе вопросы, а это бывало нечасто.
— Ну и порядки у вас там были! — Диего невольно поёжился. — И как вы там жили?
— Как-то жили, — вздохнул Глен. Альфа словно выдохнул ворох накопившихся проблем. — Сейчас оглядываюсь назад и стыдно становится... а у вас тут так... хорошо.
— Странное ощущение, верно? — подмигнул брату Аарон.
— Очень странное. Непривычное... но приятное. Как будто легче становится. И я начинаю понимать, что был несправедлив к Риччи. Я ведь его едва помню... Дурак же я был. Он ведь с такой надеждой смотрел на меня!.. — Усталое лицо Глена разгладилось, и альфа прикрыл глаза. — Перед тем, как Сида забрать, я пол-вечера с омегами сидел на кухне. Я же его почти не вижу... Совета хотел попросить. Они мне тихонько рассказывали, как ты к ним забегал помочь, посмотреть... Весело так рассказывали... и мне стало завидно. Ты жил полной жизнью, Аарон, а мы как будто дышали только одним лёгким. А сейчас я на тебя смотрю, сравниваю с собой... На себя иной раз и в зеркало-то смотреть не хочется, а ты крутишься не меньше, тоже в грязи ковыряешься, а выглядишь хорошо.
— Мне есть где отдыхать от грязи. У меня семья есть, и с моими мне сразу легче становится. Когда я иду домой, то точно знаю, что меня там ждут. Что бы и когда не случилось.
— А... я так смогу? — с надеждой спросил Глен, поглядывая на деда, который продолжал его игнорировать, уделяя внимание правнуку.
— Никогда не поздно начать новую жизнь, Глен. Кстати, тут на днях письмо пришло от Дэнвера.
— Нашёлся?! — искренне обрадовался альфа.
— Для нас он никогда не пропадал, — пожал плечами Аарон. — Пишет иногда. Поселился в глуши у подножия гор, работает в заповеднике помощником егеря. Свежий воздух, природа и никакой городской суеты. Просит не беспокоиться, всё у него хорошо... У егеря, кстати, племянник-омега живёт — помогает по хозяйству. Зовут Линда. Похоже, что у них с нашим младшеньким свадьба скоро будет, вот только пока неясно, когда именно. Дэнверу парень точно нравится, вот только признаться стесняется и пугать не хочет.
— А откуда он твой новый адрес знает?
— Первое письмо он с оказией передал. Гонец сунулся было к базе, а я к тому времени уже сюда переехал. Гонцу дали адрес, он к нам пришёл... Мак тогда на восьмой луне был. Я письмо написал, отослал фотографию. Потом пришло второе — уже прямо сюда, и так и пошло. Сейчас покажу, что он нам прислал.
Аарон отлучился ненадолго и вернулся с цветной фотографией, которую протянул брату. На снимке на фоне лесной избушки стояли трое — молодой смуглый сухощавый альфа со стянутыми в хвост длинными волосами и в красном свитере, пожилой бородатый бета в расстёгнутом ватнике и молоденький красивый омега-шатен в каком-то пёстром вязаном балахоне и с корзиной выстиранного белья в руках. Альфа улыбался так, что Глен его с трудом узнал.
— Адам... Как он возмужал, окреп! — ахнул он. — И это наш хулиган???
— Да, он изменился. Бета с бородой — это его начальник Торин, а омега — Линда.
— Надо же... Симпатичный омежка. — Глен разглядывал фото с искренним интересом. — Похоже, что Дэнвер счастлив. Никогда не видел, чтобы он так улыбался!
— Да, он счастлив. Пишет, что только там, на лоне природы, сумел обрести душевный покой — лес напоминает ему сад в семейном имении, где он прятался, когда ему было совсем плохо. Торин им доволен, обучает, чтобы Дэнвер со временем смог занять его место, да и самому Дэнверу все эти лесные премудрости очень интересны. У них там ручной волк живёт, белки на огонёк заглядывают, ворон навещает время от времени... Дэнвер пишет, что этот ворон даже немного говорить умеет. Так что никогда не поздно начать новую жизнь, Глен. Но ты учти, что таким, как мы, в больших городах сейчас жить непросто.
— Да, я знаю. — Глен вернул фотографию. — Обвинение в неблагонадёжности. И ведь за что? Только за то, что ты сочувствуешь омегам?
— Подполье проповедует полное равенство, которое противоречит привычным установкам. В этом всё дело. Так что будь осторожен.
— Буду. У меня сын растёт. — Глен вежливо отстранил Диего и крепко обнял Сида, который настороженно прислушивался к разговору, ковыряясь в тарелке. — Я не имею права бросать его.
Диего понимающе улыбнулся.
— Верю.
— Вы только за мальчиком моим присмотрите...
— Присмотрим, обещаю. — Диего смело пожал руку гостю, и Глен покраснел. — Ни о чём не беспокойся.
Уходя, Глен опустился на колено перед сыном и заглянул ему в глаза.
— Сид... сынок... ты... только не бойся. Это очень хорошие люди. Тебе надо только немного пожить у них, а потом я тебя к себе домой заберу, хорошо? — Сид молча кивнул. — Вот и хорошо. Я, конечно, сильно занят на работе... но я тебе обещаю... когда у меня будут свободные дни, то мы будем проводить их вместе. Я очень хочу, чтобы мы были вместе. — Глен осторожно и тепло обнял сына. Аарон наблюдал за братом и улыбался. Глен всё понял правильно. — Я скоро вернусь.
На пороге Глен обернулся и улыбнулся сыну, после чего украдкой смахнул скатившуюся по лицу прозрачную капельку.
Сид прожил у родственников две недели вместо одной. Чтобы малышу не было скучно, Мак договорился с детским садом, чтобы Льюиса и Вернера ненадолго позволили оставить дома — в самом детском саду свободных мест не было. Братья вместе с Диего пытались расшевелить гостя — гуляли по городу, читали книжки, даже сходили в кино... Первые дни Сид был молчаливым, сторонился всех, но потом начал потихоньку говорить. В отличие от двоюродных братьев, у него были серьёзные проблемы с дикцией для своего возраста — Сид плохо выговаривал не только "р", но и несколько других звуков. Его очень интересовали игры и книжки двоюродных братьев, которых не было у него, Мак и Диего старались изо всех сил, чтобы мальчик побыстрее отогрелся, и на четвёртый день Сид впервые улыбнулся.
Глен часто звонил, интересовался, как дела, каждый раз трубку передавали малышу, и он слушал, что говорил ему отец. Сид и сейчас плохо спал, "волчонка" беспокоили кошмары, отчего Диего почти не отходил от него, а порой на ночь забирал в свою комнату и укладывал рядом с собой — малыш успокаивался и крепко спал до самого утра. Все очень привязались к угрюмому мальчугану. Когда Глен приехал забирать сына, то поразился случившейся перемене — Сид встретил его с улыбкой. Тихой, немного виноватой, но искренней. Сам подошёл и... прижался.
— Зг'австуй... папа...
Глен от потрясения даже выронил сумку с каким-то вещами, а потом подхватил сына на руки и крепко, но бережно обнял. Аарон видел, как в глазах брата поблескивает скупая слезинка, и это стало самым лучшим доказательством, что теперь с Сидом всё будет хорошо. Аксель на этот раз суховато, но поздоровался со старшим внуком — Сид сумел растопить холодок в его сердце. На этот раз чаепитие прошло веселее, чем в прошлый раз.
На прощание Вернер и Льюис подарили Сиду самую лучшую книжку, какая только у них была, Диего и Мак завернули пирожков на дорогу — путь до столицы был не слишком, но долгим. Аарон пожал брату руку.
— Я рад, что мы с тобой снова братья. Жаль, что Дигори...
— Думаю, что он бы не смог измениться, — покачал головой Глен. — Он был у отца с дедом в особом фаворе. Только и хорош был, что был достойным командиром и честным солдатом.
— Ты няньку нашёл? — поинтересовался Диего, которого очень беспокоило, кто теперь будет заботиться о Сиде.
— Да. Омега за сорок, вдовец, дети давно уехали... Я встретил его в магазине, когда искал вещи для Сида — того, что я всё-таки забрал из имения, было маловато. Я же не знаю, что нужно, спрашиваю у продавца, а тут Лайнел подходит и советы давать начал. Подробно так расспрашивает... Мы всё купили, вышли, я сказал, что сына к себе забираю... что его папа умер... Ну, и предложил ему работу. Вроде нормальный.
— Если что — мы всегда готовы принять Сида снова... да и Диего ему очень понравился, — подмигнул альфе Мак.
— Ну да... оно и понятно... — Глен улыбнулся рыжему омеге, который что-то тихо говорил Сиду на прощание. Малыш тоже улыбался и кивал, прижимая к груди подарки. — Такой парень просто не может не нравиться... Спасибо вам за всё и... — Глен виновато повернулся к Маку. — Мак, прости за старое.
— Давно простил, — отмахнулся тот. — Может, и не стоило, но простил. А уж теперь сам Светлейший велел зла не держать.
— Напишите мне, когда ребёнок родится. Я бы хотел... посмотреть на него.
— Напишем, — кивнул Аарон. — Вот только в руки тебе его никто не даст. По опыту знаю.
Диего и Мак только переглянулись и дружно рассмеялись.
После того, как Глен забрал Сида домой, события начали развиваться стремительно. Они неслись вперёд на всех парах, сталкиваясь и не давая опомниться.
Из бреда Робинсона выловили много чего — несколько баз, адресов, имена... Аарон поражался терпению аналитиков, корпевшими над записями. Снова начались аресты. Аарон почти не бывал дома, часто то ночевал на базе то уезжал в Камартанг, звонил каждую свободную минутку... Возвращаясь домой, он почти не отпускал от себя детей и своих омег. Если удавалось переночевать больше одной ночки, то Мак всегда был рядом. Альфа каждый раз с трепетом прикасался к животу мужа, зная, что совсем скоро... Гейл был прав — во всём этом бардаке только семья позволяет выжить, сохранить себя человеком. У самого Робинсона никого не было — потерял много лет назад и не сумел забыть. Может, потому и Глен смог измениться — когда понял, чего всю жизнь был лишён, и наконец обрёл это?
Мак был уже на третьей луне и, поддавшись уговорам Диего, прочно осел дома, когда Аарон и его бойцы взяли самого Рейгана.
Было это ранним утром. Штурмовики взяли в окружение старый особняк в Камартанге, в котором и окопался штаб повстанцев под прикрытием редакции столичной газеты "Стрела". Сама газета не вызывала ни малейших подозрений до тех пор, пока в бреду Робинсона она не начала упоминаться слишком часто. Агенты внутренней разведки проверили редакцию, запросили планы здания по всем архивам и выяснили, что там есть и подземные этажи, причём достаточно просторные, чтобы быть укрытием. На самом верхнем этаже и даже в чердачном помещении кто-то оборудовал жилые комнаты. При штурме солдаты наткнулись на яростное сопротивление, но расклад получился не в пользу повстанцев. Сразу, как все выжившие были надёжно скручены, начался повальный обыск. В одной из чердачных комнат нашли немало предметов, говоривших, что это комната самого Сантаны... На самых нижних этажах нашли подпольную типографию и просторное книгохранилище. Разглядывая ровные стеллажи с книгами, стопками газет, журналов и объёмистыми папками, Аарон снова вспомнил, как беглецы с базы в лесах Дронера пытались вынести какие-то книги. Вспомнился и совсем юный Риан с громадным рюкзаком. Увидеть эти самые книги альфа так и не успел — прибывшее подкрепление тут же их конфисковало. И вот снова книги. Что же в них такого?
Вождь и идеолог подполья обнаружился в кабинете на втором подземном этаже. Он встретил штурмовиков спокойно — встал из-за стола, заваленного книгами и какими-то бумагами, и молча протянул руки, чтобы на них надели наручники. Никаких признаков спрятанного под простой одеждой оружия на нём не было. Рейган оказался омегой, и для Аарона это стало полной неожиданностью, как и для двух штурмовиков, ворвавшихся вместе с ним в кабинет. Типовая принадлежность вождя подполья никогда нигде не упоминалась, и многие думали, что он бета... Увидеть омегу никто не ожидал. И всё же по глазам Аарон понял, что это именно тот самый человек. И не только это.
— Вы... не сопротивляетесь? — растерялся Аарон, надевая на него наручники.
— А смысл? — просто улыбнулся Рейган. Он уже был ощутимо немолод, что выдавал заметно ослабевший запах, носил очки, но сохранил поистине юношескую стать и стройность — узкие точёные плечи, тонкие запястья... Даже в тёмных длинных волосах, собранных в небрежный хвост, не видно ни единого седого волоса. Лицо тоже выглядело на редкость моложавым — ни одной заметной морщинки. В его бесцветных глазах не было страха, и сердце альфы дрогнуло, снова узнавая в чертах вождя подполья совсем другого омегу. Не одно лицо, конечно — у Рейгана оно было более вытянутым и суховатым, но очевидное сходство присутствовало — волосы, тип и основные черты лица, глаза, взгляд... Гейл не зря подозревал, что Риан может быть, как минимум, его родственником. — Вы — Аарон Бейли. — Вождь повстанцев не спрашивал, а утверждал.
— Да...
— Тогда всё правильно.
Казалось, Рейган был рад ему. С чего вдруг? Риан что-то рассказывал?
— Вы...
— Не стоит, — перебил его Рейган. — Ведите меня.
— Почему вы?..
— Не стоит. Я проиграл.
— Но...
Рейган поднял руку.
— Ведите, Аарон. Слова тут лишние.
С тяжёлым сердцем старший лейтенант Бейли вёл пленника к машине. Видел, как на Рейгана пялятся бойцы — насмешливо и презрительно. Человек, наводивший ужас годами, всего лишь жалкий омега!.. Как шакалом вьётся оператор-бета, снимая для истории кадры оперативной хроники. И как спокойно на всё это смотрит пленник. Даже с жалостью. Стало ясно, за что Робинсон настолько его уважал, что предпочёл умереть, но не выдать.
