Омегаверс Личина на всю жизнь

ОМЕГАВЕРС

Личина на всю жизнь

(Аарон Бейли альфа/Мак Фрост омега)

Если ты родился в семье потомственных военных, то выбор у тебя невелик. Но как жить, если твои взгляды и привычки резко расходятся с тем, что тебе пытаются привить старшие? Можно надеть маску и жить так, как требует твоя совесть. А как быть, если всё летит в тар-тарары, твоя мечта рискует рассыпаться в прах, собственная семья становится угрозой, а враги — ближе и понятнее тех, кто стоит с тобой в одном строю?

ДЕТСТВО

Маленький альфа тихо дрожал под одеялом. Ему было ужасно страшно. С тех пор, как у него появился ещё один брат, его переселили от папы в отдельную комнату, и малыш всё никак не мог к ней привыкнуть. Холодная, толком не обставленная, она совсем не была похожа на папину, в которой всё было по-другому. Там были яркие обои, тепло, удобная мягкая кровать... Впрочем, мальчик часто перебирался спать к папе, рядом с которым всегда снились хорошие сны. Когда у папы начал расти животик, Аарон обрадовался — у него будет братик. Они будут вместе играть... Старшие братья на него почти не обращали внимания, занятые учёбой и тренировками. Аарон знал, что когда-нибудь отец и дед начнут учить и его тоже, а до того можно подольше побыть с папой и новым братиком. Ведь он пока маленький и даже ходить не умеет, но такой занятный...

Тихо скрипнула дверь. Аарон вздрогнул и плотнее закутался в одеяло. Только когда его нос уловил лёгкий приятный запах, мальчик выглянул и широко улыбнулся.

— Папа!..

— Тихо, Аарон, а то всех разбудишь. — Омега приложил палец к губам, и Аарон послушно затих, радуясь, что папа пришёл к нему.

Папа сел на край жёсткой кровати, пощупал матрас и нахмурился.

— Иво Милосердный... Не понимаю, как можно такое постилать ребёнку!

— Папа... папочка... — Аарон сел и прильнул к своему родителю, вдыхая его нежный аромат и вбирая привычное тепло.

— Я тоже соскучился, милый. Страшно? — Аарон закивал. — Придётся потерпеть, дорогой. Твои отец и дедушка считают, что пора тебя готовить к взрослой жизни.

— Холодно...

— Да, я чувствую. — Папа ласково обнял его, и холод начал уходить. — Поэтому и пришёл. Чтобы хоть немного тебя согреть.

Аарон тихонько всхлипнул, прижимаясь к папе ещё плотнее. Добрый, хороший папочка... Он всегда знал, когда у Аарона что-то болит, когда ему страшно или просто хочется побыть с ним... С ним было хорошо.

Вдруг в глубине дома заплакал Дэнвер, и омега резко вскинулся.

— О, боги... Твой братик проснулся... Прости, любимый, но мне надо идти.

— Папа... — Аарон вцепился в пижаму родителя. — Не уходи...

— Надо, мой хороший, а то...

— ГАЙ!!! Ты где, пёс тебя дери??? Почему не на месте??? — прогремел мощный рык в коридоре. Дверь распахнулась, и Аарон увидел на пороге деда. Тот был просто в ярости.

Омега тут же вскочил с постели и виновато поспешил к нему. Дед вцепился в его руку и резко замахнулся. Аарон сжался, практически чувствуя, как папе больно.

— Какого ... ты здесь??? Где ты должен быть???

— Простите... сэр... Я беспокоился за Аарона... Всё-таки новая комната... непривычно...

— Это уже не твоя забота! — Дед снова ударил папу. — Марш на место!!! Успокой Дэнвера сейчас же!!!

— Да, сэр... — Гай бросил отчаянный взгляд на сына и скрылся в темноте.

— А ты — немедленно спать! — Тяжёлый взгляд пожилого альфы вперился в испуганного внука. — И хватит трястись. Ты же альфа!

— Холодно...

— Это ещё не холодно, — хмыкнул дед. — Привыкай, Аарон. Альфа должен быть крепок и вынослив. Мы, Бейли, никогда не боялись холодов.

Дверь закрылась, и Аарон спрятался под одеяло, чтобы никто не увидел его слёз. Ну почему дедушка так плохо обращается с папой? Ведь папа такой хороший... И ему было больно...

Утром Аарона разбудил денщик Бэзил.

— Господин Аарон, пора вставать. Завтрак скоро будет подан.

Маленький альфа неохотно выглянул из-под одеяла и посмотрел на пожилого омегу.

— Я не хочу есть.

— Надо, господин Аарон. Если вы не выйдете к завтраку, то ваши отец и дедушка рассердятся.

— А папа будет с нами завтракать?

Бэзил отвёл глаза.

— Господин Гай будет завтракать в своей комнате. Таковы правила. Прошу вас, вставайте. Вам ещё надо принять душ и почистить зубы...

— Бэзил... Ты можешь перед завтраком отвести меня к папе? Я хочу увидеть его и Дэнвера.

Денщик поджал губы.

— Если только ненадолго. Вы должны успеть к завтраку.

— Я быстро! — пообещал Аарон и выбрался из-под одеяла.

Семья потомственных военных, в которой родился Аарон, с ранних лет культивировала в своих отпрысках самостоятельность. Когда Аарону исполнилось три года, папе запретили помогать ему умываться, чистить зубы и одеваться. Теперь Аарон должен был всё это делать сам. Для более сложных дел ему выделили Бэзила-омегу, задачей которого было присматривать за маленьким альфой и помогать ему до определённых границ.

Аарон торопливо принял душ, почистил зубы, оделся и почти побежал за Бэзилом к папиной комнате. После того, как дедушка Людовик выгнал папу, Аарон проплакал полночи. Теперь надо убедиться, что папе больше не больно.

— Гай, Аарон хочет тебя видеть.

— Конечно, Бэзил, заходи.

Аарон проскользнул в такую знакомую комнату и полной грудью вдохнул привычный аромат. Папа сидел в кресле-качалке и держал на коленях Дэнвера, который тут же повернул головку в сторону двери. В комнате ничего не изменилось. Всё та же удобная кровать, детский уголок, который теперь принадлежал Дэнверу, много игрушек... Тепло, светло и хорошо.

— Папа! — Мальчик бросился к папе и тут же забрался к нему на колени.

— Аарон... милый... Сейчас, мой золотой, не зашиби братика... — Гай пересадил младшего сына чуть в сторону, освобождая место третьему и приобнимая его свободной рукой. — Вот теперь всё хорошо. Соскучился?

— Угу... — Аарон уткнулся в папину грудь и осторожно взял брата за ручку. Дэнвер тут же заулыбался, показывая свои зубки, которых пока было мало. Особенно были заметны маленькие клыки. — А почему Дэнвер плакал? Зубки?

— Нет, у него животик заболел — попалась просроченная баночка с пюре, а маленьким такое есть нельзя. Я дал лекарство, и сейчас всё хорошо.

Бэзил ласково наблюдал за ними и улыбался.

— Папа... а тебе уже не больно?

— Нет, золотко, мне уже не больно. В чём-то твой дедушка был прав — сейчас я больше всего нужен Дэнверу... но я не мог не навестить тебя. Сильно замёрз?

— Ничего, я потом спал.

— Плохие сны не приходили?

— Нет. Я просто очень по тебе скучал.

— Я тоже скучаю, дорогой, но здесь всё решают твои отец и дедушка. Есть правила, и их надо соблюдать.

— А почему ты никогда не завтракаешь, не обедаешь и не ужинаешь со всеми? Ты же наш папа...

— Я же почти всё время с Дэнвером, за ним присматривать надо. Мне здесь удобнее... Кстати, пока не забыл... Бэзил, подержи-ка Дэнвера минутку. — Денщик ловко подхватил малыша на руки. Гай поднялся с кресла и достал из комода длинный красный вязаный свитер. — Вот, Аарон, отнеси к себе в комнату. Если будет совсем холодно, то наденешь. Всё-таки сейчас весна и на улице слишком холодно. Не хочу, чтобы ты заболел.

Аарон радостно ухватился за подарок. Он понял, что этот свитер папа связал сам — видел его со спицами и клубком ниток.

— Спасибо, папа!

— Ладно, иди завтракать, "волчонок". — Омега ласково и нежно поцеловал сына в лоб. — Ещё увидимся.

За столом уже собрались дед, отец и два старших брата. Аарон ковырялся в тарелке, украдкой разглядывая их. Отец и дед. Большие и сильные. Старший брат Дигори, ему восемь лет. Второй брат Глен, ему пять. Аарону идёт четвёртый год, и он самый маленький, но обязательно вырастет большим и сильным. Потому что он альфа. Как отец, дед и братья. Все они смуглые и темноволосые.

— Аарон, ты почему так плохо ешь? — сурово спросил отец.

— Не хочу, — тихо ответил мальчик.

— Надо, а то не вырастешь и будешь слабым, как омега. Ешь давай, потом пойдёшь гулять с Бэзилом.

— Я хочу пойти к папе и помогать смотреть за Дэнвером...

— Нет, — оборвал его дед, хмурясь. — Ты пойдёшь гулять с Бэзилом. И это не обсуждается.

Аарон уткнулся в тарелку, продолжая вяло ковырять один и тот же кусочек мяса. Есть ему действительно особо не хотелось — есть без папы, вместе с которым даже самая невкусная еда становилась вкусной, было совсем невесело.

После завтрака, который Аарон буквально домучивал, он вышел гулять с Бэзилом в сад, растущий вокруг дома. Сад был большой, ещё без листьев, сырой и с остатками тающих сугробов. Ещё не так давно Аарон гулял здесь с папой, на руках у которого спал Дэнвер, одетый в тёплый комбинезончик... Почему папе не разрешают завтракать с ними?

Бэзил с тревогой приглядывал за своим подопечным. Омега видел, что Аарону грустно. Он хотел бы пожалеть мальчика, прекрасно понимая, что с ним происходит, но не смел, зная, что хозяева это не одобрят. Традиционное воспитание в семье Бейли очень рано отрывало детей от родителей-омег. То же самое сделали и со старшими сыновьями, но те так не переживали, как Аарон. Сейчас и Дигори и Глен едва замечали отца-омегу, увлечённые занятиями и учёбой в школе для альф из привилегированных семей. Иногда Бэзил сомневался, что мальчики вообще помнят Гая.

— Бэзил... — Аарон остановился и просительно взглянул омеге в глаза. — Пожалуйста... отведи меня к папе.

Денщик опасливо огляделся по сторонам, крепко сжал ладошку мальчика, опустился рядом с ним на корточки и порывисто обнял.

— Прости, Аарон, но я не могу этого сделать, — зашептал он. — Мне очень жаль. Утром это ещё можно было, но не сейчас.

— Почему? — Маленький альфа прильнул к своей няньке. — Я хочу увидеть папу!

— Аарон. — Бэзил серьёзно заглянул малышу в глаза. — Выслушай меня очень внимательно. Очень скоро ты будешь встречаться с папой всё меньше и меньше. Когда тебе исполнится пять лет, ты будешь ходить в школу, а дома — тренироваться с Дигори и Гленом. Потом точно так же будут учить и Дэнвера. Такова воля твоих отца и деда. Они сделают всё, чтобы в твоей жизни не оставалось больше места для папы.

— Почему? — Тёмные глаза Аарона начали заполняться слезами.

— Потому, что ты — Бейли. Потому, что ты альфа. А альфам не пристало привязываться к омегам. Так они думают. И не только они. И этому же будут учить тебя.

— Но я так не хочу... Я хочу быть с папой...

— Я понимаю, малыш, но с этим ничего не сделаешь. Твои отец и дед очень строгие. Если они узнают, что ты слишком часто встречаешься с папой, то они рассердятся. И мне тоже достанется.

— Тебе будет больно?

— Да, мне будет очень больно.

— Но я хочу быть с папой... — И Аарон заплакал. — Бэзил... пожалуйста... отведи меня к папе...

Денщик тяжело вздохнул и встал.

— Хорошо, идём. Я покажу тебе один ход, но старайся не попадаться им на глаза. Учись быть осторожным. Это тебе всегда пригодится.

Дом был старым, мрачным, но крепким. В нем было много лестниц и коридоров. Бэзил уверенно вёл своего подопечного до самой двери комнаты Гая, но не пошёл прямо к ней, а прошёл мимо, остановился рядом с большой картиной с изображением альфы в какой-то странной одежде и потянул за светильник. Картина сдвинулась с места, и за ней обнаружился ещё один проход.

— Давай, заходи быстрее... — Бэзил снова зыркнул по сторонам. Аарон шмыгнул в потайной ход, Бэзил вошёл следом и пнул выступ в самом низу стены. Картина вернулась на место, спрятав их ото всех. — Открывается точно так же, — объяснил Бэзил, доставая из кармана маленький фонарик и включая его. Коридор был довольно узким — двум альфам не хватит разойтись. Подсвечивая дорогу, Бэзил привёл мальчика к почти незаметной двери и потянул за ручку. Аарон услышал голос папы, тихое хныканье Дэнвера и хотел было бежать к ним, но Бэзил остановил. — Нет, сначала разуйся. Нам нельзя оставлять следов. — И подал пример.

Гай был потрясён, увидев сына и Бэзила, но затем широко улыбнулся и обнял Аарона.

— Бэзил... ты хоть понимаешь, что тебе за это будет?

— Всего лишь уволят, — отмахнулся денщик. — Даже если они и поймут, что это я показал Аарону потайной ход, в доме их полно. Аарон теперь знает это и обязательно сумеет со временем найти и остальные. Он мальчик смышлёный.

До конца времени, отведённого на прогулку, Аарон и Бэзил сидели с Гаем и Дэнвером. Когда пришло время заниматься, Бэзил настойчиво потянул Аарона в потайной ход.

— Мы должны вернуться через парадный вход, иначе твои отец и дед могут догадаться, что мы не в саду гуляли.

Аарон, счастливый от того, что смог увидеть папу, радостно кивнул.

С тех пор Аарон часто навещал папу. Он быстро выучил, какими коридорами надо идти, чтобы случайно не попасться на глаза, наловчился доставать до светильника, открывавшего потайной ход... Бэзил не уставал твердить об осторожности, и Аарон это хорошо усвоил. Он не просто приходил к папе, но и приносил ему утащенный с обеденного стола десерт — отец и дед не возражали, если дети брали что-то понравившееся с собой. А однажды он пришёл к папе ночью и остался до рассвета. Потом Гай его разбудил, и Аарон вернулся в свою холодную комнату до того, как его пришёл будить Бэзил.

Когда Аарону исполнилось пять лет, он должен был пойти в школу. Обычно детей отправляли учиться в шесть или семь лет, но семьи потомственных военных поблажек своим отпрыскам не делали. В это же время для Аарона настало время учиться военному делу, чтобы продолжить династию. Он уже жил не в отдельной холодной полупустой комнате, а в общей, вместе со старшими братьями, которые приняли его достаточно снисходительно. Аарон с опаской смотрел на Дигори, которому уже было почти одиннадцать. Дигори был высоким и крепким мальчишкой, часто цыкал на младших братьев, называл их мелюзгой, но редко отказывался помочь. Дэнвера тоже вот-вот должны были забрать у папы, и Аарон видел, как во время их кратких свиданий Гай всё чаще вытирает слёзы.

— Не плачь, папа, я покажу Дэнверу тот ход, и мы будем приходить к тебе вместе...

— Нет, не надо делать это сразу, — замотал головой папа. — Подожди немного. Если Дэнвер не сможет сохранить эту тайну, то мы больше никогда не увидимся.

Аарон вздрогнул и прильнул к родителю.

— Никогда-никогда?

— Да, милый. Будь осторожен, как тебя учил Бэзил.

И вот первый день в школе. Аарон с удивлением понял, что единственные омеги здесь работают на кухне и убирают классы и коридоры. Они старались держаться как можно дальше от учеников, особенно старших, никогда с ними не разговаривали. Одетые в серые рабочие комбинезоны, они молча делали свою работу. Когда Аарон при первой же возможности рассказал об этом папе, Гай тяжело вздохнул.

— А почему они не разговаривают с нами? — спросил Аарон, сидя в кресле-качалке рядом с папой.

— Потому что они омеги. Им нельзя разговаривать с детьми знатных альф.

— Но ведь у них тоже могут быть дети-альфы...

— Если и есть, то они не учатся в вашей школе. Ты мне лучше расскажи, чему вас там учат?

— Сегодня мы учились...

Про потайной ход Аарон Дэнверу так и не рассказал, решив подождать, когда братика подселят к ним. Сейчас за Дэнвером присматривал Бэзил. Может, он покажет?.. Но Дэнвер так ни разу к ним и не пришёл.

По выходным встречаться с папой не получалось — Аарона начали учить тому, чему не учили в школе. Отец и дед поднимали его с братьями очень рано и заставляли подолгу бегать, выполнять какие-то трудные физические упражнения, постоянно придирались, иногда даже били... Аарон так уставал, что за обедом думал только о том, чтобы поесть побыстрее, придти в общую комнату и полежать часик, пока их снова не начали гонять. Дигори уже редко вызывал недовольство и похвалялся перед младшими. Раз в неделю приходил доктор и осматривал мальчиков, после чего удовлетворённо кивал, и отец с дедом начинали улыбаться. К зиме Аарон привык к этому и быстро понял, что вся эта беготня делает его сильным и ловким — он легко забирался на деревья, лазил по крыше дома и увивающему стены плющу. Он даже нашёл способ лазить к папе в окно! Гай каждый раз ахал, опасался, что кто-нибудь увидит, но неизменно был рад видеть сына. И Аарон стал прилежно выполнять все указания, чтобы в случае чего защитить папу от отца и деда. Чтобы папе никогда не было больно.

Когда в их общую комнату наконец заселили Дэнвера, Аарон забеспокоился, увидев как хмурится Бэзил. Пока денщик застилал младшему постель, Аарон подошёл к Бэзилу.

— Бэзил, почему Дэнвер не приходит к папе? — тихо спросил маленький альфа. — Папа мне вчера сказал...

— Дэнвер не умеет хранить тайны... да он и не хочет видеть папу.

— Почему? — В сердце Аарона ёкнуло.

— Я не знаю. Твои братья когда-то тоже такими были, а ты... ты другой. Поэтому я и показал тебе тот ход...

— Аарон, о чём это ты треплешься с Бэзилом? — окликнул брата Дигори. Он уже пытался вести себя как дед, чтобы выглядеть большим и взрослым. Дэнвер смотрел на брата, разинув рот, и старшему это льстило.

— Просто поговорил, — буркнул Аарон. — Нельзя?

— О чём можно разговаривать с омегой? — презрительно хмыкнул Глен. — У них же всё через задницу. И в голове небось одно дерьмо.

Бэзил вздрогнул, а Аарон рассердился.

— Ты что такое говоришь?! Немедленно извинись перед...

— Перед кем? Перед омегой? — рассмеялся Глен. — Разве вам ещё не рассказывают, чем они от нас отличаются?

— Нет... — Аарон растерянно посмотрел на втянувшего в плечи голову Бэзила, который начал тихонько пятиться к двери. — Но я знаю, что омеги рожают детей. У них перед этим животы растут.

— А ты знаешь, как они их рожают?

— Как?

— Задницей.

Аарон сжал кулаки и заслонил собой Бэзила.

— Это неправда!

— А вот и правда. Не веришь — спроси у Бэзила.

— Это неправда! — закричал Аарон.

— Это... правда, — тихо прошептал Бэзил. — Не время вам об этом знать, Аарон... прости...

Омега повернул ручку двери и выбежал в коридор. Аарон словно прирос к полу, отказываясь верить сказанному.

— Это правда, Аарон, — жёстко сказал Дигори. — И я могу тебе показать это наглядно. У нас уже ведут занятия по репродукции. Иди сюда.

Дигори достал из своего школьного рюкзака книгу, положил её на стол и раскрыл на заложенной странице. Аарон на подкашивающихся ногах подошёл.

— Вот, здесь показано, как выглядят альфы, беты и омеги. С виду мы одинаковые, отличаемся только размерами, а у омег ещё и задница шире. — Дигори ткнул пальцем в картинку, на которой были нарисованы три голых человека разного роста и габаритов. Перелистнул пару страниц. — А вот как выглядят внутренности омеги. Где ты видишь вторую дырку, через которую можно рожать детей? Дырка у них только одна — в заднице. Через неё альфам и бетам приходится их драть, и через неё же омеги рожают детей. Это прямая кишка, вот здесь есть дырка, через которую наше семя попадает внутрь омег. Это матка, в которой зарождается ребёнок и растёт до тех пор, пока не приходит время рожать. Можно, конечно, просто разрезать живот и вынуть ребёнка, чтоб не марать в омежьем дерьме, но это делают в самом крайнем случае. Омеги и сами не горят желанием лишний раз подставляться под нож, да и шрамы после швов остаются, а на них смотреть противно, так что пусть терпят. К тому же лишние рубцы на матке иногда мешают нормально вынашивать других детей...

Аарон слушал старшего брата и пытался примирить это всё с папой Гаем. Он ни разу не говорил сыну, как именно появляются дети. Да, Аарон помнил, как перед рождением Дэнвера у папы увеличивался животик, как папа гладил его и разговаривал с малышом внутри себя, как разрешал Аарону трогать свой живот, и Аарон чувствовал, как внутри толкается его новый братик... Неужели и он сам?..

До самого вечера Аарон ходил как потерянный. На вечерней тренировке Дигори, ничуть не смущаясь, объяснил деду, что просветил брата по поводу омег, дед одобрительно кивнул, и от этого маленькому альфе стало совсем плохо. Ночью, дождавшись, когда все уснут, Аарон осторожно выбрался из комнаты и прокрался к потайному ходу. Гай не спал. Он сидел возле окна и вязал при свете лампы. Увидев своего третьего сына, омега сперва улыбнулся, но, увидев, что Аарону не до улыбок, отложил спицы и поднялся с кресла-качалки.

— Что случилось, дорогой? Ты не заболел?

— Папа... это правда... что мы все родились... через?.. — Аарон не смог договорить. Слово "задница" казалось ему слишком грубым.

— Да. Это правда. Я не знаю, почему Светлейший создал омег такими... но это так. Прости. Если ты не захочешь больше меня видеть... я пойму...

Аарон взглянул на своего младшего отца и увидел, что Гай плачет.

— Папа...

Гай тяжело опустился на свою постель, уткнулся в подушку, и его узкие плечи затряслись. Аарон на миг растерялся, а потом кинулся к нему.

— Папа... ну, что ты... не плачь... Я всё равно буду тебя любить. Не плачь, не надо.

— Аарон... как же мне плохо без вас... Мне уже почти не позволяют вас видеть... а скоро и вовсе выгонят.

— За что? — Аарон похолодел.

— Потому что я сделал то, что от меня требовалось. Родил вас четверых. Вы все — альфы... Когда Дэнвер начнёт созревать, и если всё будет хорошо... то меня выгонят из дома. Я уже буду не нужен...

— Но ты нужен! Ты мне нужен! Ты же мой папа!

Гай взглянул на сына и крепко его обнял.

— Аарон... малыш... какой же ты...

— Мне всё равно, как я родился, папа. Я всё равно люблю тебя. И буду любить.

С тех пор Аарон взялся за учёбу вплотную. Он не только старался на тренировках, но и стал частым гостем в школьной библиотеке. Книг на нужную тему там не было, но на самом верху дальнего стеллажа отыскался старый, потрёпанный и очень подробный справочник по анатомии животных и людей. Когда Аарон показал книгу библиотекарю Оскару, тот своим глазам не поверил. В инвентарном списке справочника не оказалось, и Аарон с чистой совестью его прибрал к рукам. Он старательно штудировал справочник, делая основной упор на анатомию и физиологию омег. Оскар, тихий робкий омега, только удивлялся такой недетской любознательности. И той вежливости, с которой этот маленький альфа с ним разговаривал. Аарон никогда не позволял себе тыкать омегам, насмехаться над ними. Один раз он даже вступился за нового уборщика Сэмюэля, на которого какой-то старшеклассник вылил ведро грязной воды. В итоге получилась драка, Аарона наказали, но "волчонок" не жалел о том, что сделал.

Аарон часто приходил к папе с очередной книгой, подолгу сидел с ним, обсуждая прочитанное. Он довольно быстро понял, что папа толком не учился в школе. Поколебавшись, Гай рассказал, что до замужества жил в детском приюте, где их учили кое-как, но был любознательным, любил читать... и Аарон решил помогать папе, чтобы он смог хоть как-то догнать своих детей. Да и сам Аарон старался научиться чему-то полезному, что умеют омеги. Он присматривался к тому, как работают их повар Роберт и его помощник Милли, помогал уборщику Андрюсу выносить мусор и вытирать пыль. Омеги быстро полюбили отзывчивого мальчика.

Очень скоро Аарон узнал, что кроме их семьи есть ещё и побочная ветвь Бейли — Монтгомери. Они были потомками единственного омеги Ирдиса, рождённого в семье ещё до переворота, но тот отказался выходить замуж по расчёту, сбежал из дома и выбрал себе мужа сам. Этим человеком стал простой офицер бета Рейден Монтгомери, который сумел отстоять своего мужа, и семьи заключили какой-то договор. С родственниками Аарон познакомился, когда те приехали в имение на новогодние праздники. "Волчонок" быстро понял, чем Монтгомери отличаются от Бейли — их было больше, и в их семье помимо детей-альф и детей-бет были и омеги. Аарон попытался было познакомиться с ними поближе. Мальчик уже начал понимать, что при всём при том, что это тоже была семья потомственных военных, порядки там были другими — "волчонок" Коннор Монтгомери, ровесник Дигори, не собирался продолжать династию, а хотел поступать в университет на технический факультет, и его старший отец это полностью одобрял. Но стоило ребятам разговориться, как Аарона резко вывел из комнаты отец и крайне жёстко запретил с ними дружить. Спрашивать "почему" Аарон не стал — знал, что вместо ответа на подобные вопросы последует очередная оплеуха — и решил познакомиться с братьями позже, когда подрастёт. Тем более, что когда он вернулся, Коннор смотрел на родственника с откровенным сочувствием. Как и остальные, включая омежек. Монтгомери всегда держались вместе невзирая на тип. Аарону очень хотелось, чтобы и в семье Бейли было так же, но увы — дед и отец решили иначе.

Тяжким ударом для Аарона стало увольнение Бэзила, ккогда омега пришёл попрощаться.

— Но... за что? Ты же хорошо работаешь...

— Я... отработал своё, — пожал плечами Бэзил, придерживая на плече сумку с вещами. — К тому же, Аарон, мне уже скоро пятьдесят. Таким старикам не место рядом с молодёжью.

— Ты совсем не старый!

— Нет, малыш, я слишком стар. Детей родить уже не смогу, а на моё место быстро найдут омегу помоложе. Я ведь не только за вами приглядывал...

Аарон вспомнил, как Бэзила иногда вызывали к себе отец и дед...

— Ты ещё и...

— Догадался, да? Да, твои отец и дед имели меня для собственного удовольствия. Как и всех омег в доме. Твой папа нужен был только для того, чтобы вас родить, поэтому его и не трогают... чего нельзя сказать о нас. К тому же, твои старшие братья начали созревать. Им нужно на ком-то учиться, а я для этого уже не подхожу — смазка плохо вырабатывается. Скоро приедет новый денщик. Ты уж присмотри, чтобы его сильно не обижали, ладно?

Аарон всхлипнул и крепко обнял Бэзила.

— Спасибо тебе за всё. Я никогда тебя не забуду.

— Я тоже буду всегда помнить тебя, малыш. — Бэзил шутливо щёлкнул мальчика по носу. Аарону достался довольно внушительный дедов нос, но с горбинкой, как у папы, и альфа этим очень гордился. — Никогда не встречал таких альф, как ты... разве что у Монтгомери. Таким и оставайся. Только будь осторожен. Если твои отец и дед узнают, что ты хорошо к нам относишься, они разозлятся.

Аарон отпустил Бэзила и только теперь заметил, что они уже почти одного роста. Пожалуй, Аарон даже был чуть повыше.

— Куда ты пойдёшь?

— Не знаю... устроюсь где-нибудь. Да и я скопил немного денег на первое время. За меня не переживай.

Бэзил уехал, а Аарон весь вечер проплакал на папином плече.

Нового денщика разглядывали со всех сторон. Полли — рыжеватый блондин с большими кроткими зеленоватыми глазами и неожиданно тонкими для омеги губами — отчаянно краснея, косился на Дигори и Глена, которые тщательно его обнюхали со всех сторон, а Дигори даже шлёпнул по заду.

— Дигори, прекрати, — не выдержал Аарон. — Да, Полли хорошо пахнет, но это не повод...

— Не повод? По-твоему, это не повод? — Старший брат перемигнулся с Гленом. — Похоже, что наш маленький Аарон запал на этого мокряка...

— Не называй так Полли! Это слишком грубо! Ты же Бейли! Ты должен хранить достоинство, а такие непотребные слова...

— Ой, прекрати, Аарон! Всё ещё веришь в эту чушь на счёт достоинства? Ты думаешь, что наши отец и дед таких слов не знают? А раз они прислали его к нам, то уже наверняка попробовали его задницу в деле...

Полли сжался, и Аарон не выдержал. Он заслонил омегу собой, чувствуя, как внутри всё будто вскипает и начинает дрожать. Так случалось каждый раз, когда "волчонок" злился. Результатом обычно бывала драка с братьями, но отец и дед редко их растаскивали — просто стояли и смотрели, после чего отчитывали за допущенные во время драки ошибки.

— Не трогай Полли, понял? — прошипел он.

— А разве его наняли только для того, чтобы он нам сапоги чистил и пуговицы пришивал? — презрительно фыркнул Дигори. — Опомнись, брат, это наша природа! Омеги предназначены для того, чтобы мы их трахали, когда захотим. Вот когда начнёшь созревать и у тебя начнёт сводить яйца, сам убедишься.

— Господин Аарон... не надо... — залепетал Полли, бледнея на глазах — в комнате заметно тяжелело.

— Надо, Полли. Если у моих братьев в штанах чешется, то это ещё не повод так с тобой обращаться.

— По-моему, Аарон перечитал омежьих романов, — хмыкнул Глен, а Дигори захохотал. Один раз они застали брата за чтением омежьей книжки, которую он одолжил у Андрюса — любопытный Дэнвер рассказал им, и старшие намеренно застукали брата. И отцу с дедом рассказали. Еле-еле выкрутился. — Ничего, скоро сам запоёт по-другому. Инстинкты есть инстинкты — от них никуда не деться. Диг, ты куда "резинки" запихнул? Не хочу в первый же раз изгваздаться в омежьем дерьме.

— Не помню. В крайнем случае отправишь его в душ, чтоб всё выполоскал...

Аарон уже не мог это слушать. Он крепко сжал плечо Полли и вывел его в коридор.

— Полли, послушай. Что бы не говорили мои братья, я никогда тебя не трону. И не обижу. Я не считаю омег отвратными. Если что — обращайся за помощью, не стесняйся.

— Почему... вы так добры ко мне? — Молодой омега растерянно уставился на него.

— Я обещал нашему прежнему денщику, что присмотрю за тобой. Только...

— Только что? — испугался Полли.

— Научи меня пришивать пуговицы, — попросил Аарон. — Я не хочу лишний раз тебя дёргать.

— Но это моя работа...

— У тебя будет хватать и... другой работы, — горько улыбнулся Аарон. — Если ты не будешь успевать со всем остальным, то тебя накажут или уволят. Не хочу тебя подставлять. Ты ведь не просто так согласился на эту работу, верно?

Полли робко улыбнулся.

— Может... вас и сапоги чистить научить?

— И разошедшиеся швы зашивать тоже, — улыбнулся в ответ Аарон. — Вдруг пригодится? Тем более, что Дигори скоро уезжает в лицей, и у нас будет время пообщаться просто так, а за Дэнвером приглядывать надо как следует.

Полли вошёл на кухню и сел за стол с прочей прислугой. Омега выглядел сильно озадаченным.

— Полли, что случилось? — спросил его Милли.

— Парни... а почему господин Аарон такой?..

— Добрый? — понимающе заулыбался Андрюс. — Знаю, это странно, но он всегда был таким, сколько мы его знаем. Он ведь до сих пор с папой общается тайком от отца и деда.

— Его папа?

— Гай, — кивнул Роберт. — Он в отдельной комнате живёт и к детям его почти не подпускают — только если заболеют. Аарон очень к нему привязан, постоянно вкусности со стола таскает и книжки поинтереснее... Он к нам, омегам, очень хорошо относится. Даже когда узнал, как мы детей рожаем, не перестал на нас смотреть по-доброму. Только старается перед старшими это не показывать. Делает вид, что ему всё равно. Хороший мальчик, будто воспитывается не у Бейли, а у Монтгомери.

— Монтгомери? А кто это?

— Побочная ветвь семьи. Там порядки совсем другие и мальчики лучше воспитаны. Эх, были бы мы ровесниками, то я бы попросил Аарона потом на мне жениться!

— Но ведь он вот-вот созревать начнёт... — продолжал сомневаться Полли.

— Не знаю, как на счёт созревания, — вздохнул Гилмор, личный денщик Людовика Бейли, — но в одном я уверен — Аарон без твоего согласия тебя и пальцем не тронет. Так что можешь его не бояться. Такие альфы — огромная редкость, как и хорошо пахнущие. Большинство вырастают бездушными эгоистами. Это среди бет приличные чаще попадаются, а от альф многого ждать не стоит. Им гормоны и инстинкты мозги застилают, а если ещё и головы заморочить...

— А откуда ты это узнал?

— Аарон рассказывает, чему их в школе учат, и сам примечает. Башковитый мальчишка растёт, вот потому-то он и такой.

Омеги молча принялись ужинать. Полли помолчал и снова заговорил:

— А ещё... Аарон попросил меня научить его чистить сапоги и обращаться с иголкой. Пуговицы там пришивать...

— Учи, только осторожно, — одобрил Гилмор. — Старшим об этом лучше не знать. Они же мальчишек приучают к мысли, что омеги созданы для их обслуживания и удовольствия... Если Аарон вырастет самостоятельным, то за его будущего мужа можно будет только порадоваться. Он ведь и нам втихаря старается помогать.

— Помню, как я Гаю ужин относил, — вспомнил Роберт. — Аарон как раз там сидел, они учебник по физике читали. Так в корзинке с клубками я увидел начатый носок. Спросил, кому это, и Аарон покраснел. Оказалось, что он захотел попробовать — насмотрелся, как вяжет Гай. Потом показал, как он сам со спицами управляется... Конечно, не с его руками этим делом заниматься — альфа всё-таки — но сам принцип, как получается вязание, ему интересен. Он даже осторожно сказал, что если его по службе закинут куда-нибудь далеко на юг, то из ползучек можно будет сплести себе достойную подстилку, сетку от мелкой живности или основу для навесного потолка, чтобы укрыться от дождя...

Другие омеги тоже начали делиться воспоминаниями об Аароне. Полли слушал и всё не мог поверить. Добрый альфа... Неужели это возможно?

Аарон заглянул в папину комнату и встревоженно метнулся к нему — Гай лежал на своей постели под одеялом и тяжело дышал. В воздухе пахло им особенно сильно.

— Папа... ты что, заболел?

— Да... подхватил от Дэнвера... Ничего, родной... пройдёт... у меня есть лекарства... Сынок... налей мне воды, пожалуйста...

Аарон метнулся к стоящему на столике кувшину, налил воды в стакан, помог папе сесть и осторожно начал поить. Гай был очень горячий... и вдруг Аарон понял, что от папы начинает пахнуть ещё сильнее. Последнюю неделю они не виделись — Дэнвер приболел, его отселили, чтоб не заразил братьев, и папа сидел с ним.

— Папа... у тебя что... течка?

— Нет... это просто температура... — неубедительно заулыбался омега, но Аарон быстренько подсчитал в уме и понял, что не ошибся.

— Папа, ты врёшь! Сейчас как раз время... только...

— Ничего, мальчик мой... у меня не так часто температура бывает... Ты... иди... я справлюсь... не в первый раз...

Гай поглядывал на сына с опаской, к которой примешивалось что-то новое, да и сам Аарон почувствовал, что с ним творится что-то странное. В штанах стало тесновато, что-то там начало болезненно ныть, да и в животе будто скручивался узел. На папу он смотрел уже как-то иначе... чего-то хотелось...

— Аарон... уходи... Тебе вот-вот будет четырнадцать... ты же начинаешь вступать в возраст созревания... Не надо, чтобы ты сорвался на мне... Потом не простишь себе...

— Сколько... там... пять дней, да?

— Да... приходи через неделю... Всё будет хорошо, милый...

Аарон неохотно отпустил родителя, помог ему лечь поудобнее и заставил себя уйти. Он уже достаточно знал о течках, феромонах и инстинктах. Папа был прав — если его сын ненароком сорвётся и заделает ребёнка собственному родителю, то никогда себе этого не простит.

В коридоре ему попался Полли — денщик явно искал его.

— Господин А...

— Никаких господ! — рявкнул на него Аарон, чувствуя, как от вкусного запаха друга внутри снова поднимается жаркая волна. — Уходи!

— Что с тобой? — испугался омега и заметил, как юный альфа сгибается, прикрывая пах.

— Я... был у папы... у него течка... — прошептал Аарон.

Полли поджал губы и решительно потянул Аарона за собой.

— Идём.

— Куда? — От неожиданности Аарон даже едва не споткнулся.

— Я тебе помогу.

— Как?

— Увидишь. У меня течки нет, так что последствий не будет. В конце концов, меня именно для этого и наняли...

— Полли, нет!

— Да. Я сам так решил. И рано или поздно ты всё равно начнёшь, так чего тянуть? Только слушай меня, ладно? Я не хочу, чтобы мне было больно. Мне и Глена хватает.

Полли привёл Аарона в пустую комнату, куда складировали старую мебель, выбросить которую всё руки не доходили. Омега решительно усадил Аарона на кушетку и начал раздеваться.

— Не бойся, в этом нет ничего трудного. Всё просто. Ты только не торопись.

— Полли... — Подросток всё ещё был в шоке.

— Я не боюсь, Аарон. Ты хороший, и я хочу, чтобы омега, который потом станет твоим мужем, получил в супруги понимающего альфу. В школе вам будут говорить много всего, в том числе и чуши, но ты держи в голове, что не всему, чему учат в школе, стоит верить.

Полли был хрупким, худеньким, гладким, и на его бледной коже уже выцветали синяки — на руках, плечах, боках и бёдрах... Глен перед сном часто хвастался, как трахает их денщика. Аарон при этом старательно скрывал отвращение, слыша вульгарное слово "случка".

— Полли... может, не надо?

— Ты когда-нибудь всё-таки начнёшь. Не помогу я — отец с дедом тебя в бордель повезут. От себя не денешься никуда... и я хочу узнать, какими бывают добрые альфы. И если я смогу тебя научить, как быть добрым с омегой в постели, то это будет хорошо. И если тебе нужна будет помощь — обращайся.

Омега приблизился, и Аарон отчётливо распознал его запах — мёд и мята. В животе снова заворочалось с новой силой, а в паху уже ломило почти до боли. Полли сел на его колени, обхватил за шею и поцеловал прямо в губы. Аарон на миг замер.

— Обними меня тоже. Не стесняйся. Альфа не должен стесняться омегу, — с лёгкой улыбкой добавил Полли.

— А... до нашего дома... у тебя были?..

— Да, конечно. Начнём с самого начала, хорошо?..

Целоваться Аарону быстро понравилось. Подозревая, что получается не очень, он сначала долго зажимался, но Полли был терпелив. Он давал советы, подбадривал... Вспомнив, как его утешал папа, поглаживая спину и плечи, Аарон погладил так же чуть дрожащее тело Полли и понял, что омеге это нравится.

— Да, молодец... это отличный способ нас расслабить... и смазка лучше выделяется... Только не слишком сильно...

— Можно... я тебя всего?..

— Конечно.

Кожа у Полли была очень мягкая — трогать её было одно удовольствие. Набравшись смелости, Аарон коснулся ягодиц денщика, провёл пальцем по ложбинке между ними и удивился, нащупав что-то. Оно пахло довольно терпко, было влажным и немного липким.

— Да, это смазка, — кивнул Полли. — Она выделяется не только во время течки, но и при возбуждении вне течки. Проще говоря — во время случки.

— А я тебя... возбуждаю?

— Да. В отличие от Глена и своего отца ты очень приятно пахнешь. Мне нравится твой запах. Чувствуешь? — Полли вжался в пах Аарона, сев на него верхом, и юный альфа почувствовал, что маленький член омеги тоже окреп немножко. — У нас не бывает полного стояка, как у вас, но по этому признаку можно понять...

Чем ближе был момент проникновения, чем сильнее набухал узел, тем сильнее волновался Аарон. Но Полли и тут помог. Он подробно объяснил, как лучше всего готовить омегу к проникновению, и, когда налитая кровью головка начала проникать в расслабленный анус, Аарон едва не задохнулся от обилия ощущений.

— Тише-тише... не спеши... мы довольно быстро приспосабливаемся, и всё-таки не спеши. Всё хорошо, Аарон. Ты молодец.

Начиная неторопливо толкаться, Аарон старался не задевать оставленные Гленом синяки. Он ласково и осторожно поглаживал спину Полли, перебирал волосы на затылке... Омега вскоре тоже начал тихонько пыхтеть и постанывать...

Аарон едва не сполз на пол, пережив свой первый оргазм — попка Полли плотно обхватила его разбухший узел, и юного альфу словно током пронзило. Выпустило юношу не сразу, и каждый раз, как мышечное колечко омеги снова сжималось, удовольствие захлёстывало снова. Полли, едва Аарон вышел из него, подхватил его под руки и усадил на кушетку — "волчонок" не слишком прочно стоял на ногах.

— Всё хорошо, Аарон. Всё хорошо. Так и должно быть. Как ты?

— Это... это было... невероятно... — кое-как выговорил Аарон, пытаясь описать свои ощущения.

— Понравилось? — улыбнулся омега.

— Ага... А ты... как?

— Я в порядке. Мне тоже понравилось с тобой. — Полли уселся рядом и прислонился к плечу Аарона. — Ты не такой, как Глен, и это хорошо. За твоего будущего мужа можно только порадоваться.

— Спасибо, Полли. Мне полегчало... Научишь меня ещё чему-нибудь?

— Конечно. Только попроси.

Навестив папу через неделю, Аарон рассказал про свой первый секс с Полли.

— Да, я знаю, — улыбнулся Гай, гладя лежащую на его коленях голову сына. — Полли рассказал Милли, а Милли уже мне. Ты молодец, дорогой.

— Папа... а как отец... с тобой?

— Случек как таковых у нас не бывает. Он брал меня только в заранее выбранные течки, чтобы я успевал не только рожать, но и спокойно заботиться о вас, не разрываясь между четырьмя детьми сразу. И он не был так бережен, как ты с Полли. Это было очень больно... и страшно.

— Папа... почему ты вышел за него замуж? Тебе ведь плохо здесь.

— Я... незамужем, дорогой. Неужели ты это не понял, когда приехали Монтгомери? Мне же не позволили выйти к ним... Я здесь только для того, чтобы родить им детей. Мне уже недолго осталось жить здесь. Когда Денверу исполнится пятнадцать...

— Как? — Аарон вскочил. Так папа не просто так сказал тогда... — А разве ты не...

— Нет. Эта старая традиция семьи Бейли — использовать омег без женитьбы. Она появилась во времена Революции Омег. Для продолжения рода они выбирают омег с безупречным здоровьем и, желательно, без семьи. Чтобы после рождения первенца, когда на полную силу включаются наши родительские инстинкты, омега никуда не делся. Потом либо ребёнка отнимают сразу после отъёма от груди либо позволяют ещё пожить здесь. Пока не будет уверенности, что дети в полном порядке, омега, которому повезло, живёт в семейном гнезде, заботится о своих детях до их созревания. Если ребёнок вдруг заболевает, то не надо нанимать сиделку со стороны — родитель позаботится лучше. Причём совершенно бесплатно. Меня просто используют. А остальные омеги в доме — это способ развлечься и получить всё, что захочется, в любое время.

— Так они нашли тебя?

— Да. Я рано осиротел и попал в приют. Меня выкупили, когда мне было четырнадцать, и привезли сюда. Я был совсем один, напуган... Мне дали время немного дозреть, а уже в шестнадцать лет я родил Дигори. Потом родился Глен... Людовик был очень доволен — сразу два альфы подряд. Когда родился ты, мне дали небольшую поблажку — позволили побыть с тобой, пока тебе не исполнится три года. Дигори и Глена у меня отобрали раньше. Наверно, поэтому они не помнят, кто я такой. Просто омега, который родил семье ещё двух детей.

— Папа... но ведь ты можешь просто остаться и работать здесь... например, помогать на кухне...

— Нет, Аарон, я уже просил Людовика позволить мне остаться, но он отказал. Сказал, что не дело складировать старые вещи.

— Вещи??? — Аарон чуть не задохнулся от возмущения. — Ты — вещь???

— Так ведь хлам из комнаты, где ты был с Полли, скоро вывезут. А потом и мне придётся уйти.

— Нет... нет... ты никуда не уйдёшь! — Аарон вцепился в своего родителя. — Я не позволю им выгнать тебя!

— Мне не позволят остаться, милый. — Гай осторожно отстранился. — Свой долг я почти выполнил. Ты уже начал созревать, а потом придёт черёд Дэнвера... У нас осталось не больше трёх лет.

— Но ведь тебе некуда идти...

— Да, некуда. Но я не жалею ни о чём. Ведь у меня родился такой славный мальчик, которым я могу гордиться. — Омега пригладил волосы сына и улыбнулся.

— Но как я буду жить без тебя?

— Тебе нелегко придётся, Аарон. Таких альф, как ты, слишком мало, встретить их почти невозможно. Чтобы жить в мире с другими альфами, тебе придётся прятать свою доброту. Делать вид, что ты такой же, как все. Надеть маску. Как в книжке, которую мы однажды читали, помнишь?

— Я не хочу быть таким, как они...

— Придётся. Потому что ты — Бейли. Ты или научишься притворяться или будешь сломлен, а жить сломленным — это страшно. Я видел таких в приюте. Не только омег. А я не хочу, чтобы ты мучился. Чтобы тебе было больно.

— Мне будет больно, если ты уйдёшь.

— Но я останусь в твоей памяти, как ты и твои братья — в моей. — Гай взял сына за руки и чуть сжал. — Знаю, этого мало, но это всё, что у нас есть. Я только хочу попросить тебя, пока я ещё здесь...

— Всё, что хочешь! — заверил папу Аарон.

— Когда встретишь хорошего омегу, с которым захочешь жить и растить детей, сделай всё, чтобы он был счастлив. Не слушай никого, поступай так, как тебе хочется. Именно так живут Монтгомери, почему их и считают побочной ветвью без особых привилегий. Выносить скандалы из семьи Людовик и Рэм не захотят, а ты сможешь жить с мужем спокойно. И всё у вас будет хорошо. Пообещай мне это, Аарон.

— Обещаю, папа. Мой омега не будет страдать, как ты.

"Мой омега." Произнеся эти слова, Аарон понял, что это не просто слова. "Мой" — это не просто слово, ставящее клеймо собственника. Это слово, которое способно спасать и защищать.

Когда Дэнвер случайно застукал Аарона с Полли в их общей комнате, то быстро разнёс это по всему дому. Приехавший на побывку домой Дигори посмеялся вместе с Гленом, но одобрительно похлопал брата по плечу. Дед и отец тоже были довольны, а вот сам Аарон был мрачнее тучи. Ему не нравилось, как его расспрашивали о подробностях этой случки за обеденным столом. Разве расскажешь им, как приятно целовать омегу, который отвечает тебе охотно и с удовольствием? Как приятно не грубо хватать омегу и швырять ничком на постель, а бережно укладывать, глядя ему при этом в глаза и видеть искреннюю симпатию? Каждый раз, уединяясь с Полли, Аарон был счастлив. Если бы не разница в возрасте почти в восемь лет... Полли был хорошим парнем, весёлым, и видеть, каким его выпускает из своих объятий-тисков Глен, было больно.

Вскоре Аарон должен был поступить в кадетский корпус — его обучение продолжалось. Тренировки дома подготовили его к суровым "погонялкам", как их называли Глен и Дигори, в новой школе. Глена ждала Академия, поэтому он до сих пор учился в общеобразовательной школе, а Аарон вскоре должен был переехать в общежитие при корпусе. Расставаться с папой, Полли и другими омегами было тяжело, но можно будет приезжать на выходные, праздники и особые семейные мероприятия, где, возможно, удастся перекинуться парой слов с двоюродными братьями. Только этим юный альфа себя и утешал.

— Не грусти, Аарон, — подбадривал его Полли, приглаживая его растрёпанные волосы. — Я здесь надолго. Мы ещё обязательно увидимся.

— Навещай папу почаще, ладно? — Аарон перевернулся набок и уткнулся в обнажённое плечо денщика, наслаждаясь его запахом. — Ему и так тяжко одному.

— Конечно. Если его вдруг решать выпроводить, то я тебе позвоню.

Сегодня вечером они занимались сексом в комнате прислуги — остальные деликатно вышли из общей спальни. Аарон окончательно убедился, что от собственной природы никуда не денешься, но совершенно не желал уподобляться отцу, деду и старшим братьям, которые без зазрения совести и полным наплевательством на время и место пользовались прислугой. Выбрав Полли, он хранил верность своему первому омеге. Да и просто Полли ему нравился. Очень нравился. А сам омега, терпя домогательства старших альф, отдыхал душой и телом рядом с Аароном. За тот год, что они провели вместе, Аарон научился доставлять удовольствие Полли и искренне радовался, видя улыбку на его лице.

— Полли... как ты думаешь, каким будет мой будущий муж?

— Неважно. Главное, чтобы тебе было хорошо с ним. А ему с тобой. Ты очень ласковый.

— Я просто хочу, чтобы ты поменьше страдал. Тебе от других и так достаётся...

— Спасибо, Аарон. Мне с тобой очень хорошо. Если бы мы были ровесниками, то я бы охотно родил тебе сына.

Альфа резко смутился и привстал.

— С-серьёзно?

— Ага. Вот только его бы у меня тут же отобрали, а меня самого уволили... Только поэтому и не предлагаю.

— А ты бы согласился иметь от меня ребёнка?

— Ещё бы! Все наши мечтали бы об этом, если бы не столь строгие порядки твоего деда. — Полли погрустнел. — Да и повторить участь твоего папы никто не хочет.

— Полли... — Аарон снова лёг, обнимая своего любовника.

— Что?

— У тебя найдётся лишняя фотография?

— Зачем?

— Я решил хранить снимки тех, кто для меня особенно важен. Папина у меня уже есть, фото Бэзила откопал Андрюс. У остальных я тоже взял.

— А братья и?..

— Нет, их я и так постоянно терплю, — проворчал Аарон, вспомнил, который уже час, и снова поднялся с кровати. — Даже Дэнвер стал невыносимым, а ведь он самый младший. И как так получилось?! Ведь раньше мы нормально дружили! Отцу, деду и старшим братьям в рот заглядывает, меня не слушает...

— А, может, боится? Мне показалось, что он просто боится перечить старшим — на тренировках вы так расходитесь, что даже нас на расстоянии пробирает до самых печёнок. Вы же альфы, а он ещё маленький. И достаётся ему больше всех.

— Прости... Так вот, я про фотографии. Когда я найду своего омегу, то хочу, чтобы он знал, кто именно не позволил мне опаскудиться.

— Хорошо, найду, — пообещал Полли, садясь. — Уже уходишь?

— Да. Если я не буду спать в своей кровати, то дед мне головомойку устроит. Он и так ругается на то, что я только с тобой сплю.

— И как ты ему это объясняешь?

— Что тебя мне вполне хватает.

Полли рассмеялся и обхватил юного альфу со спины, жарко дыша в спину между лопаток. Аарон любил так, и Полли это знал.

— Аарон, ты просто чудо какое-то! Я уже завидую твоему мужу.

— А что с тобой будет, когда вырастет Дэнвер?

— Не знаю, — пожал плечами Полли. — Может, заменю Гилмора, может, уволят... В любом случае, мне замужество не грозит.

— Жалко. Ты хороший...

— Ну и пусть. Всё-таки мне уже есть за что не жалеть прожитую жизнь.

Аарон оделся, нежно поцеловал Полли на прощание и решил навестить папу. Очередная течка у Гая уже закончилась, и можно было идти спокойно.

— Ты был у Полли? — сразу понял омега, встретив сына.

— Так пахнет?

— Я чую. Вам ведь было очень хорошо вместе, верно?

— Папа... — Аарон поспешил сменить тему — разговоры о его свиданиях с Полли всегда вызывали чувство стеснения и неловкости. — я скоро уезжаю в корпус кадетов. Мы уже не сможем так часто видеться. Я попросил Полли почаще тебя навещать...

В свете лампы Аарон хорошо видел, как Гая подкосила жизнь затворника. Омега заметно похудел, осунулся, казался вялым. Визиты третьего сына подбадривали его — чувствуя себя нужным и любимым, омега оживал.

— Я тут тебе свитер связал... на вырост... — тут же засуетился Гай. — Ты же так быстро сейчас растёшь! Примерь-ка. Правильно ли я угадал с размером?

Да, за последние несколько лун Аарон серьёзно прибавил в росте, весе и в плечах. Примеряя новый красный свитер, юный альфа радовался обновке. Тот длинный детский, который согревал его в холодной комнате, он до сих пор берёг и был намерен потом передать своим детям как память о дедушке-омеге и его заботливых руках. Свой первый носок он тоже берёг, гордясь, что освоил омежье умение. Даже показал Полли, который вознамерился тут же его примерить. Аарон поворчал сперва, поскольку вязал его по размеру папиной ноги, но Полли он тоже пришёлся впору. "Думаю, если ты захочешь порадовать своего будущего мужа тёплым шарфом, то связать его тебе труда не составит," сказал тогда денщик, вогнав альфу в краску.

Свитер оказался великоват на пару-тройку размеров, но Аарон всё равно остался доволен.

— Ничего, пап, я же ещё вырасту потом. Обещаю, что буду носить аккуратно. Спасибо.

В придачу к свитеру Аарон получил три пары тёплых носков — тоже красных — красно-белый шарф и тёплые варежки. Тоже на вырост. По краю шарфа было красиво вывязано его имя в виде орнамента. Забирая подарок, юный альфа расцеловал папу, не зная, как его отблагодарить. Если бы только он мог уехать куда-нибудь подальше и забрать родителя с собой... и Полли тоже. Оставить лучшего друга-омегу на произвол родни он бы не смог. Они бы жили где-нибудь втроём, а потом он бы познакомил их со своим мужем, чтобы порадовались за него...

Несбыточная мечта.

В общежитии Аарон освоился легко, с учёбой проблем не возникло. Юный альфа быстро выбился в лучшие, и наставники хвалили его, называя достойным потомком семьи Бейли. Аарон вежливо улыбался, а мысленно отругивался, называя отца, деда и старших братьев сволочами и садистами. Персонал корпуса юноша демонстративно не трогал, не желая уподобляться новым однокашникам, которые не брезговали порой даже пожилым уборщиком.

Он часто звонил домой и от души радовался, слыша на том конце голос Полли. Денщик рассказывал последние новости, жаловался на Дэнвера, который, оставшись единственным ребёнком в доме, начал отбиваться от рук. Гай пока оставался в доме, и Аарон каждый раз передавал ему приветы. Полли передавал ответные приветы от других омег, сетовал, что без него в доме стало холоднее, шутя интересовался, не изменяет ли Аарон ему там. Аарон отшучивался, что, разумеется, изменяет — с правой и левой рукой, на что омега смеялся. Аарон скучал по другу и их то нежным то игривым свиданиям, разговорам по душам после того, как напряжение откатывалось... Но больше всего он тосковал по своему родителю.

В том же корпусе учился и Феликс Монтгомери из побочной ветви. Аарон быстро нашёл с ним общий язык и убедился в правоте родителя. Альфы стали близкими друзьями, и Феликс, узнав, что Аарон совсем не похож на отца, деда и старших братьев, искренне обрадовался. Аарон немало узнал о побочной ветви семьи и пообещал поддерживать связь, как только выпадет случай. Одно огорчало юного курсанта — Феликс готовился к выпуску, поскольку был постарше. Тем не менее, они обменялись адресами, и Аарон пообещал писать почаще. Вместе с Феликсом Аарон впервые попробовал пиво в кабачке рядом с кадеткой, и посидели они тогда очень душевно. В семье Монтгомери к алкоголю относились достаточно строго, не позволяя своим отпрыскам альфам и бетам предаваться излишествам, и Аарон только вздохнул, узнав об этом. Бейли в этом отношении были иными — не отказывали себе в удовольствии опрокинуть лишнюю рюмку. Только на службе и во время выполнения ответственных миссий не брали в рот ни капли спиртного.

Первая же увольнительная домой была подобна предновогодней укладке спать, когда предвкушаешь нахождение подарка утром рядом с кроватью. Сидя в автобусе с сумкой на коленях, Аарон перебирал фотографии милых его сердцу омег. Поскорее бы их всех увидеть... Кроме личных вещей в сумке были и маленькие подарки для друзей.

На остановке его встречал Полли. В тёплом осеннем пальто и шапочке с помпоном на толстом коротком шнурочке он был очень мил.

— Аарон! — замахал он руками. — Привет!

— Полли! — Аарон со всех ног бросился навстречу другу и подхватил его в объятия, оторвав от земли. — Боги, как же я по тебе соскучился, дружище!

— Я тоже скучал. — Омега повис на его шее и крепко поцеловал. — Ты надолго?

— На три дня без учёта дороги.

— Тогда пошли скорее, машина ждёт. И сумку давай, а то подумают ещё, что ты размазня. Зачем самому сумку таскать, если есть денщик?.. — Полли оглядел его, забирая багаж. — Куда тянешься? Ты ещё больше вырос!

— Так я же альфа...

До машины Аарон успел передать Полли припасённый для него подарок — заводную игрушку-собачку. Полли как-то рассказал, что очень хотел такую в детстве, но папа, который растил его один — овдовел, когда Полли было восемь лет — не мог позволить себе лишние траты. Увидев игрушку, Полли даже прослезился, прижимая её к груди.

— Ты не забыл...

— Конечно, нет. У тебя так глаза блестели, когда ты рассказывал, что я не мог не порадовать тебя.

Полли снова потянулся, чтобы поцеловать его, и Аарон почувствовал, что что-то изменилось в запахе друга и отношении к нему. Появилось напряжение. Да, они скучали друг по другу, долго не виделись... Наверно, это из-за этого. Можно себе представить, как жилось Полли, пока его не было дома.

В чёрном "Мустанге", за рулём которой сидел новый водитель-альфа, они почти не разговаривали — Аарон напустил на себя дежурный равнодушный вид, Полли сдержанно сидел, выпрямив спину и придерживая на коленях его сумку. Покосившись на омегу, Аарон заметил, что друг что-то бледнее обычного. Что изменилось?

На крыльце их встретила вся семья... за исключением папы Гая. Но Аарон заметил, как на третьем этаже колыхнулась занавеска. Папа стоял у окна и смотрел, как он выбирается из машины. Надо будет зайти к нему...

— Аарон, поздравляю! — Дигори крепко хлопнул брата по плечу. — Мне тут прислали копию твоего табеля. Ты в пятёрке лучших! Продолжай в том же духе.

Аарон сдержано поздоровался с Гленом и Дэнвером, который только поморщился, пожал руки отцу и деду, бросил взгляд на Полли и понял, что омега сейчас вот-вот упадёт в обморок.

— Полли... да что с тобой?!

— Ни... ничего... — Денщик вцепился в его рукав, кое-как сохраняя равновесие. — Это просто... лёгкий токсикоз...

— Что?.. Ты...

— Потом... всё потом...

Полли снял с руки перчатку, и на его руке Аарон увидел простое обручальное кольцо.

— Давно?

— Две луны уже... Потом поговорим. Иди, — шепнул Полли и понёс сумку в дом.

Аарон перестал что-то понимать вообще, начиная злиться. Полли вышел замуж? Почему? И кто заделал ему ребёнка? Новый шофёр отогнал машину в гараж, даже не глянув в сторону Полли. Только недовольно зыркнул на молодого хозяина, как и его родня. Аарон молча пошёл за Полли в выделенную ему комнату. Как только за ними закрылась дверь, Полли выронил сумку и, тихо плача, уткнулся в грудь альфы.

— Прости, Аарон... прости...

— Что случилось, пока меня не было?

— Торнтона уволили, взяли на его место Глеба... А у меня течка... И Глеб меня... Когда очистки не случилось, пришлось идти признаваться... И Глеб сказал, что женится на мне.

Аарон отогнул ворот свитера Полли и увидел глубокую метку.

— Тебе было очень больно?

— Скорее противно, когда он меня завалил, а потом стало спокойнее — мне показалось, что он не так плохо пахнет. — Полли сжался, и Аарон обнял его снова. — И Глеб оказался ничего так и пахнет действительно хорошо. И он мне всё больше нравится. Даже странно... Он меня не бьёт, не оскорбляет. Просто живёт со мной. Ему всё равно. Зато когда наш сын родится, я смогу остаться здесь. Мы будем жить в отдельном флигеле. Боги, Аарон... уж лучше бы это был твой ребёнок.

— Ну... ничего, раз он тебя не бьёт, то это только хорошо. Жалко только, что мы уже не сможем быть вместе... — уговаривал себя Аарон, чувствуя, как в груди начинает тоскливо ныть.

— Ну и пусть. — Полли утёрся, успокаиваясь. — Всё-таки мне есть что вспомнить. И я решил, что назову сына в твою честь. Даже если это будет омега. Можно?

— Конечно, можно.

За столом только и разговоров было что о достижениях Дигори — его вот-вот должны были перевести на границу целым капитаном, успехах Глена в преддверии Академии — второй сын успешно сдал оценочные экзамены и нормативы, лишний раз похвалили Аарона... Дэнвер, судя по всему, хорошими оценками не блистал, если не считать физического развития. Судя по краткому комментарию отца, младшего Бейли ждала служба с самого низшего разряда в подразделении какого-то бывшего сослуживца деда, где с него должны были сбить лишнюю спесь.

Аарон еле-еле дождался окончания застолья, вытащил из сумки свёртки с подарками для других друзей и крадучись спустился в кухню, где его уже с нетерпением ждали. Тепло поприветствовав всех, Аарон начал вручение подарков. Роберт получил новую роскошную книгу рецептов с красочными фотографиями готовых блюд. Милли — набор оригинальных форм для выпекания печенья. Андрюсу Аарон достал запас универсального пятновыводителя, который в их краях пока было не купить — на прилавки его выбросили совсем недавно. Юный альфа даже успел его испытать в общежитии. Гилмору, который начал ощутимо стареть, Аарон привёз специальный согревающий пояс для больной поясницы... Они очень душевно посидели, и юный альфа всё-таки почувствовал, что он дома. Для полной гармонии с самим собой ему не хватало только папы.

Историю беременности Полли ему рассказали подробнее, и Аарон со вздохом признал, что Полли был прав — могло быть и хуже. По словам Гилмора, Людовик был в ярости, хотел уже заставить парня сделать аборт, но Глеб неожиданно высказал пожелание жениться на денщике, мотивировав тем, что во время вспышки пометил его. Это утихомирило Людовика, и тот, обругав всех и каждого, дал разрешение на брак. По словам других омег, Глеб был тихим немногословным альфой, исполнительным и непьющим. С другими домочадцами он не общался, был сам по себе. Где его нашли, так выяснить и не удалось, но на его работу ещё не жаловались. Молча крутил руль, ковырялся в двигателе, наводил полировку и мыл стёкла. Полли он не обижал, но и не выделял среди других. Пожалуй, он будет не самым плохим мужем.

Когда Аарон вышел во двор, чтобы перед встречей с папой проветрить голову, то почуял приближение другого альфы — на него ощутимо начало давить. Это было похоже на гнев отца и деда, только слабее. Спустя несколько секунд его крепко схватили за руку.

— Тихо, щенок, не рыпайся, — прошипел Глеб. — Я только поговорить. Пошли.

Аарон, который едва не применил один из усвоенных приёмов, немного растерялся. О чём этот угрюмый альфа хочет поговорить? За углом Глеб отпустил его руку и припёр к стене. Ощущение давления усилилось — шофёр был дьявольски зол.

— Слушай, парень, — прорычал он, и Аарон инстинктивно оскалился, чуя угрозу, — ты можешь думать всё, что хочешь, но Полли теперь мой. Нравится тебе это или нет. Мне уже рассказали, что ты его трахал почти год, не считая течек. И ты учти — я тебе его не отдам.

— Я и не собираюсь скандалы скандалить, — огрызнулся Аарон, и Глеб слегка остыл. В его глазах мелькнуло замешательство. — Если ты не будешь его бить и позволять другим обижать, то я дам своё благословение. Полли хороший парень и заслуживает уважения.

— Ты... не будешь драться за него? — удивился водитель.

— Нет. Мы с Полли просто друзья. Очень близкие друзья. Да, он мне дорог, как и другие омеги в доме, но я никогда не имел видов на него. Он мне нравится, я не спорю. Мне было хорошо с ним. Он стал моим первым омегой. И я хочу для него только самого лучшего.

— Ты... больной? — Глеб выпустил ворот парня и отступил на шаг, потрясённо разглядывая юного сородича.

— Не больной. Просто не такая сволочь, как многие другие альфы. Если что-то не нравится, то можешь дать мне в морду.

Глеб долго смотрел на него, после чего приглушённо выругался.

— Прости, парень. — Глеб нервно затянулся. Сигарета подрагивала в его пальцах. — Просто не ожидал, что Бейли может быть...

— Нормальным? Полли мне говорил то же самое. Так что, без обид?

— Без обид. — Глеб погасил окурок о подошву своего грубого ботинка и выбросил в кусты. Они сидели в глубине сада на скамье под старым дубом и вполне себе мирно разговаривали. — Ты пойми, кроме Полли и ребёнка у меня нет никого. Я, когда его в первый раз увидел...

— Ты из детдома? — догадался Аарон.

— Ага. Что бы нам не вкручивали про высших и низших, дурь это всё. В детдоме мы все были одинаковые, разве что альф и бет лучше кормили и меньше наказывали.

— А что на счёт того, что у омег куцые мозги и всё через задницу?

— Плевать. Так уж омеги устроены, и с этим ничего не сделаешь. Я как-то видел, как омеги рожают... Это очень больно. И ведь после этой боли они спокойно соглашаются на второго и третьего ребёнка. А Полли... Он мне сразу понравился. Не знаю, что это такое, но я бы не тронул его, кабы не течка, на которую я нарвался. Инстинкты сучьи... — Глеб стащил с головы кепку и начал с силой потирать лоб и висок. — Как обухом по башке — бабах!.. Не понял даже, как начал с него штаны сдирать и нагибать... Как метку поставил, тоже плохо помню... А когда очухался, то страшно стало — не порвал ли ненароком. Но обошлось, хвала небу. — Глеб уткнулся лбом себе в кулаки. — Не знал, как извиниться... А тут хозяин начал его на аборт гнать. И я сказал, что готов жениться. Пусть не с самым хорошим началом, но у меня семья будет. — Помолчав, Глеб спросил: — Ты скажи, Полли примет меня, если я извинюсь нормально?

— Думаю, что да. Ты только будь с ним подобрее. И он любит, когда ему спину гладят. Только именно гладь, а не утюжь.

Альфы переглянулись и тихо рассмеялись.

Проскользнув в папину комнату, Аарон увидел, что Гай уже спит. С Глебом они проговорили долго, и Аарон порадовался за друга. Всё-таки ему достался хороший муж! Немного грубоватый, но он не даст Полли в обиду и сумеет о нём позаботиться. И о малыше тоже. Может, со временем Полли сможет даже полюбить его.

Аарон на цыпочках приблизился к постели папы и осторожно потряс его за плечо.

— Папа... Папа, это я, Аарон.

Гай вздрогнул и поднял голову, осоловело уставившись на сына.

— Дорогой?..

— Прости, что не пришёл сразу, пап... Было одно дело.

— Это по поводу Полли? — Гай сел и продрал слипающиеся глаза.

— Да. Я поговорил с Глебом. Он тоже из детдома, как и ты, и неплохой. За Полли можно не беспокоиться.

Аарон осторожно обнял папу, вдыхая его чистый запах с лёгкой ноткой горчинки. Папа всегда пах так хорошо, что рядом с ним становилось спокойно.

— Ты не огорчён, что Полли теперь не может быть с тобой?

— Жалко, конечно... но так уж сложилось.

— А ведь Полли любит тебя. Он боялся, что ты, узнав про его беременность и замужество, рассердишься.

— К-как?.. Он ни разу мне... — оторопел Аарон. — Даже когда звонил...

— Он знал, что вам не позволят быть вместе слишком долго. Плюс разница в возрасте. И он знал, что был для тебя всего лишь близким другом. И альфа есть альфа... Так ты не сердишься?

— Нет. Я рад за него, — слегка покривил душой Аарон. От неожиданного известия в груди снова тоскливо сжалось. — Надеюсь, что у них с Глебом всё получится... Папа, я тут тебе подарок привёз. Маленький, но, надеюсь, тебе понравится.

— Подарок? Мне? — Гай проснулся окончательно и включил лампу.

— Да. Вот... — Аарон достал из-за пазухи рамку со своей фотографией в кадетском мундире. — У тебя же ни одной нет...

Гай трясущимися руками взял фотографию в руки, и по его бледным щекам покатились слёзы.

— Сынок... это... это прекрасный подарок...

Гай долго не мог успокоиться. Он долго всхлипывал на плече сына, что-то говорил... Аарон понял, что миг разлуки — настоящей разлуки — всё ближе. Совсем скоро Гай покинет этот дом, и кто знает — увидит его Аарон ещё или нет. Ведь его родитель столько лет прожил, запертый в четырёх стенах! Как он будет жить, когда выйдет за их пределы?

Времени для них двоих оставалось всё меньше.

Уезжал Аарон с тяжёлым сердцем. Он молча молил богов, чтобы успеть приехать до того, как папа уйдёт из этого дома навсегда. Будто видя это, Полли и Глеб всю дорогу до станции ни о чём его не спрашивали. Провожали они его оба. Глеб деликатно отошёл в сторонку, чтобы дать бывшим любовникам попрощаться.

— Полли... — нервно теребя ремень сумки, начал Аарон.

— Не говори ничего, не надо. — Омега тихо улыбнулся. — Папа ведь тебе сказал, да?

— Да... Почему ты молчал?

— Потому что ты Бейли. И потому, что я старше. У нас бы ничего не вышло. Да, я люблю тебя, Аарон. Я понял это тогда, когда ты уехал. Но всё к лучшему. Мы с Глебом поговорили... Мы будем одной семьёй, будем хорошо жить. Да, мы ещё плохо друг друга знаем, но это пройдёт. Притрёмся как-нибудь. А ты не грусти. Ты ещё найдёшь своего омегу и будешь счастлив.

— Полли...

— Я знаю. И я ни о чём не жалею. Мне есть что вспомнить.

— Береги своего малыша... Аарона... — Юный альфа бережно погладил пока ещё плоский живот омеги. — И... позаботься о моём папе. Как только узнаешь, что дед соберётся его выгнать — звони сразу. Я приеду и заберу папу с собой. Я не переживу, если потеряю его.

— Я позвоню.

Альфа и омега обнялись на прощание, Полли ласково поцеловал Аарона в щеку, ставя последнюю точку, и они расстались. Весь обратный путь до кадетского корпуса Аарон думал, что он просто слепой дурак.

Следующие два года прошли мимо без ярких событий. Аарон проводил Феликса на новое место — двоюродный брат собирался ехать на юго-восточную границу — приезжал домой ещё несколько раз... Семейная жизнь Полли складывалась вполне благополучно. Глеб старался быть для омеги хорошим мужем, заботился, таясь от хозяев. Сам Полли был вполне доволен и встречал Аарона с улыбкой. Когда родился маленький тёзка — славный здоровенький омежка — юный альфа смотрел на малыша спокойно. Разглядывая крохотный кулёк из пелёнок, из которого выглядывало круглое, чуть-чуть страшненькое глазастое личико, он уже не думал о том, что это мог бы быть его ребёнок, не бередил старые раны. Первые луны Аарон мучился, тосковал по их с Полли свиданиям, порой злился на Глеба, но в глубине души понимал, что Полли прав. У них бы ничего не вышло. И дело не только в его семье — они были всё-таки слишком разные. Он — потомок знатной семьи военных, Полли — из самого низа и попал в их дом почти случайно. Их свела потребность в особом душевном тепле, которое трудно было найти в этом мрачном доме. Тот год, что они провели вместе, остался в памяти светлым солнечным пятном. Потом Аарон перегорел и успокоился. Теперь они снова были просто хорошие друзья.

Каждый раз, как Аарона вызывали к телефону на вахту и альфа слышал в трубке голос Полли, то боялся, что омега виновато скажет, что не смог позвонить раньше и папу уже выгнали... Но пока обходилось. Полли рассказывал о Дэнвере, о новом денщике-омеге, которого к нему приставили. Дэнвер вступил в возраст созревания чуть раньше ожидаемого, удивив и обрадовав отца и деда. Значит, через год, когда семейный врач убедится, что со здоровьем у младшего Бейли полный порядок... Думать об этом не хотелось — в груди начинало болеть. Аарон всю голову сломал, пытаясь придумать, как устроить папу поближе к себе. Просить руководство принять нового работника он уже пытался и получил жёсткий отказ — штат был полностью укомплектован. Да и как он будет беречь родителя, скрывая собственную заинтересованность? Принимать гостей в общежитии было запрещено, а у Аарона были ещё и соседи, которые точно молчать не будут. Можно было, конечно, попросить уборщика Оливера приютить папу до тех пор, пока Аарон отучится здесь, а потом уехать с ним в военное училище и снять отдельную квартиру — отец и дед были бы не против дать денег, чтобы Аарон не ютился в очередной общаге. Можно объяснить это запретом приводить на территорию посторонних омег. Но как потом объяснять, если кто-то из братьев, а то и сами Людовик и Рэм решать навестить его? Да и если руководство обнаружит на территории жилой части корпуса постороннего, то разразится дикий скандал. И папу он точно больше не увидит.

С каждым приездом сына Гай становился всё молчаливее и бледнее. Они уже почти не тратили время на разговоры — просто сидели, обнявшись, и молчали. Время уходило с безжалостностью дробильной заводской машины. Уходя, Аарон сглатывал сухой ком, видя, как измучился его родитель. Разлука была неизбежна. И хотя Аарон оставил ему адрес корпуса и записал график кратких увольнительных, чтобы папа мог устроиться в этом городе и навещать его, надежды, что омега действительно так и сделает, было мало. Гай смирился с утратой. Нет, он не перестал любить своих детей, но для двух старших и младшего он был чужим, и это причиняло новую боль.

— Отец, зачем ты вызвал меня перед самыми экзаменами? — сердито поинтересовался Аарон, передавая сумку Симону. — У меня военное на носу, а ты...

— Это важно, Аарон. И я вызвал не только тебя. Дигори и Глен тоже здесь.

Старшие тоже приехали? Зачем? Когда Полли звонил в последний раз, то никаких тревожных вестей не было...

— Тогда я пойду переоденусь...

— Нет. Это не займёт много времени. Завтра ты вернёшься в корпус.

— Тогда зачем я тащился сюда, бросив всё?

— Пустая формальность, но необходимая. Руководство предупреждено, так что по поводу экзаменов можешь не волноваться. Многие тебе выставят автоматом, ты же в числе лучших... — И Рэм гордо хлопнул сына по плечу.

Аарон уже почти сравнялся в росте с отцом, но особой радости или гордости от этого не испытывал. Фамильное сходство он уже начал ненавидеть — ему постоянно о нём напоминали, хваля, что он истинный Бейли. И только горбинка на носу была утешением — папино наследство. Как и доброе сердце.

Проходя через сад, Аарон увидел Полли, гуляющего с сыном. Малыш Аарон рос на радость родителям. Худенький, неуклюжий, он уже начал вызывать у молодого альфы непривычное чувство умиления. "Совёнок", как в последнее время часто называли маленьких омежек за большие глаза, совсем не похорошел, но ему было всего два года. Полли и вовсе с него глаз не сводил. Навещая их во время кратких визитов, Аарон завидовал маленькому тёзке — тот получал родительскую любовь в полном объёме, видел папу каждый день, а он ловил украдкой и кусками. Особой любви со стороны своих отца и деда он не чувствовал — это было больше похоже на выполнение долга и многолетнюю привычку... Бросив вопросительный взгляд на друга, альфа увидел откровенное недоумение. Полли был не в курсе. Значит, спрашивать Андрюса или Гилмора тоже бесполезно.

Весна медленно, но верно брала своё. Было ещё холодновато, но деревья всё же подёрнулись новой нежной листвой. Из земли пробивалась трава, на одном из деревьев Аарон увидел гнездо... Жизнь шла своим чередом, и ничто не могло остановить её бег. Маленький Аарон тоже был доказательством неустанного бега круга жизни.

В большой гостиной уже ждали Дигори, Глен, Дэнвер и дед. Все при параде, дед даже нацепил полученные за годы безупречной службы награды. Дигори щеголял новенькой медалью и отличительным знаком за обучение и воспитание личного состава — не так давно на юго-восточной границе случилась знатная заварушка, и молодой, подающий надежды капитан Бейли отличился вместе со всем своим подразделением, практически спася контрудар пограничных войск от полного провала. Феликс, который тоже был там и командовал одной из рот, подробно описал всё, что происходило, в последнем письме и искренне признался, что таким родственником, как Дигори, вполне можно гордиться. Вот-вот Дигори должен был получить досрочное повышение — он шёл впереди всех, подбадривая личным примером. Старший брат буквально лучился гордостью и самодовольством.

Глен успел закончить Академию и поступил на службу в военный департамент — уже к середине второго года заявил, что готов сдать все нужные экзамены экстерном и таки сдал их с на редкость высоким баллом. Теперь он ездил по командировкам и следил за производством, снабжением и учётом оружия. Работа бесспорно ответственная, требующая глубоких знаний и выдержки. Не так давно прошёл репортаж, что назначенный в качестве проверяющего молодой, но весьма перспективный инспектор военного департамента Бейли вскрыл колоссальную недостачу в одной из воинских частей. Оказалось, что повстанцы Рейгана, о которых всё чаще говорили не только в прессе, совершили налёт на один из складов, находящихся в ведении тамошнего руководства, и вывезли пару грузовиков с оружием и боеприпасами. В том числе и со взрывчаткой. Вместо того, чтобы доложить по всей форме и отчитаться о недостатках караульной службы, местное командование всеми силами постаралось скрыть сам факт налёта. Однако инспектор, только-только поступивший на службу, разбирая документы с итоговой отчётностью, быстро заподозрил неладное, выбил разрешение на полную ревизию и раскрыл подлог. Разразился скандал, полетели погоны и головы, а семья Бейли в очередной раз продемонстрировала свою исключительность и преданность государству.

Дэнвер готовился к очередным экзаменам. После школы его собирались отдавать на регулярную службу в роту пехоты в соседний военный округ, но Полли рассказывал, что юный альфа не был слишком доволен таким решением отца и деда. Симон, его денщик, морщась, рассказывал, что молодой хозяин требует его к себе почти каждый день и проявляет завидный сексуальный аппетит, не гнушаясь и рукоприкладством, в чём не было никакой надобности — пах он, по мнению омеги, не так плохо, как можно было ожидать. Только горчит сильно. В дни течки кое-как удаётся отвертеться, но тогда крепко доставалось другим омегам в доме. Гилмор на полном серьёзе утверждал, что выпускать Дэнвера из-под надзора нельзя ни в коем случае, иначе парень покатится по наклонной и плохо кончит. Видимо, это понимали и отец с дедом, поскольку сам Дэнвер был мрачен, то и дело оттягивал тугой ворот своего кителя и бросал на старших злые взгляды. Аарон с грустью вспоминал славного малыша, сидящего на коленях у папы и улыбающегося брату... И как этот славный пухлый карапуз мог вырасти в жестокого эгоиста?!

Больше в гостиной никого не было. Аарон встал рядом с братьями, гадая, что бы всё это значило. Потянулось напряжённое ожидание. И когда на пороге появился бледный трясущийся Гай, диковато оглядываясь по сторонам, Аарон всё понял. Внутри оборвалось.

Гай поднял слезящиеся глаза на своих детей, и между его бровей залегла болезненная складка. Три его сына смотрели на него равнодушно, с оттенком презрения. Аарон сохранял каменную невозмутимость, но маска грозила дать трещину. Неужели всё случится сегодня? Но почему Полли не знал и не смог предупредить?

— Гай, — сухо и официально обратился к омеге Людовик Бейли, — твой контракт закончен. Ты прекрасно выполнил свою работу и теперь свободен. Мы признательны тебе за хороших здоровых детей... — Короткий косой взгляд заставил Дэнвера скрипнуть зубами. Младший почему-то заметно, пусть и не критически, отставал от старших братьев в росте и крепости сложения, и Рэм с Людовиком были этим очень недовольны. Если бы Дэнвер не обладал отменным здоровьем и не показывал прекрасные результаты по физическим показателям, то его судьбе оставалось бы только посочувствовать. — И, что особенно отрадно, все четверо — альфы. Старшие уже доказали свою исключительность. Скоро и младшие нас порадуют. Ты хорошо поработал, выполнял наш уговор по всем пунктам прилежно и добросовестно. Ты заслужил награду. — Дед выложил на широкий стол пачку каких-то документов. — Здесь твой паспорт, сберегательная книжка на предъявителя и рекомендации. Ты без труда сможешь устроиться гувернёром в любую семью или воспитателем в школу и жить в достатке в любом городе нашей великой страны. Здесь мы тебя не задерживаем.

Говоря, Людовик особо подчёркивал слово "мы", но в душе Аарона всё бунтовало против включения себя в это понятие. Папа... милый, любимый, добрый, ласковый... Он исчезнет из его жизни. И Аарон останется совсем один. У Полли своя семья, другие омеги вынужденно скрывают своё расположение к нему, дед, отец и братья — просто чужие люди, как часто получится встречаться с двоюродными родственниками ещё неизвестно. Даже куча приятелей из кадетки не сможет заполнить растущую внутри пустоту! Один Светлейший знает, когда и где он сможет найти своего омегу, но сейчас...

Тёмные глаза Аарона встретились с полными боли голубыми глазами родителя, которые унаследовал Дэнвер. Гай... маленький, хрупкий, как все омеги... уже подходящий к рубежу репродуктивного возраста. Максимум год течки ещё будут случаться, а что потом? Только одиночество. Ведь немолодой, неспособный выносить и родить ребёнка омега никому не нужен...

— Сэр... за что вы так со мной? — чуть слышно прошептал Гай, опуская голову. В его мягких, чуть вьющихся русых волосах уже проглядывала седина. Только теперь Аарон понял, как постарел его любимый папа в затворничестве. Да, он по-прежнему оставался стройным и симпатичным, но возраст всё же начал брать своё. Особенно в последние два года. — Что такого плохого я вам сделал? За что вы меня выгоняете?

— Ты знал, что так и будет, когда подписывал договор, — сурово отрезал Рэм. — Теперь ты свободен. Мы обеспечили тебе безбедную жизнь за пределами дома. Чего тебе ещё надо?

— Пожалуйста... не выгоняйте меня... позвольте остаться... хоть иногда видеть моих мальчиков...

— Согласно нашему договору, ты не имеешь на них права. Или это не твоя подпись? — На стол лег чуть пожелтевший лист бумаги, наверху которого было крупно напечатано слово "Договор". — Тебя никто не заставлял соглашаться, у тебя был выбор. И ты сам всё подписал.

— Сэр... пожалуйста... я готов отказаться от заработанного... только позвольте остаться... Я буду работать кем угодно... на кухне... помогать Андрюсу... или Томасу... только позвольте мне остаться... Вы же знаете... мне некуда и не к кому идти...

— Этот разговор не имеет смысла, Гай. У нас был контракт. Ты его выполнил и теперь должен уйти. Собирай вещи, и чтоб к вечеру тебя здесь не было. Глеб отвезёт тебя на станцию.

— Сэр... пожалуйста... — Гай пошатнулся и упал на колени, сгибаясь пополам. — Не выгоняйте меня...

Аарон окончательно понял стратегию воспитания в семье Бейли. Все усилия были направлены на то, чтобы вырастить из своих отпрысков винтики для военной машины или государственной службы. Равнодушные, заточенные только на удовлетворение собственного тщеславия. А содержание омеги-родителя под замком должно было показать им всю низость и слабость омег, их никчёмность и бесполезность. Это была последняя проверка на то, чтобы понять, насколько успешным стал результат.

Рослин Мудрейший, как можно быть такими жестокими???

И молодой альфа не выдержал. Он бросился к своему родителю и стиснул в своих объятиях, чувствуя, как закипают в глазах жгучие слёзы.

— Нет... ты никуда не уйдёшь... Я не позволю им выгнать тебя...

— Аарон... мальчик мой...

Резкий рывок за ворот и мощный удар отшвырнули его в сторону. Отчаянно взвыл Гай. Над трясущим головой Аароном встал дед и ухмылялся.

— Что, несладко? Думал, мы не знаем ничего? Мы всё знаем и уже давно. В семье уже случалось подобное, а Монтгомери постоянно грешат подобной блажью, но мы до последнего надеялись, что учёба вышибет из твоей башки эту дурь. Похоже, что придётся исправлять брак.

— Да пошёл ты!!! — зарычал Аарон, отчаянно сопротивляясь растущему давлению деда, попытался встать, но был безжалостно скручен отцом и старшими братьями. Дэнвер смотрел на брата с откровенным отвращением.

— Хорошо, что ты не успел заделать щенка этому мальчишке Полли. Тогда бы пришлось спешно избавляться от обоих. Ну, как, хорошо было трахать его, как в омежьих романах? — Аарон снова зарычал и рванулся, но держали его крепко. — Ты не рычи, побереги горло для командования боевым составом. За пределы семьи это не выйдет, но ты учти — теперь мы с тебя глаз не спустим. Вернёшься в корпус завтра же, и тебя отвезёт Дигори, чтоб не сбежал по дороге. Кончилось детство, Аарон. Пора взрослеть.

— Я не вернусь, — рыкнул альфа. — Я уйду вместе с папой.

— Ты вернёшься в корпус, сдашь экзамены и поступишь в военное, как мы и планировали. — Людовик нависал над внуком, вынуждая его пригибаться всё ниже. Он был очень силён... — Будешь учиться и служить, как все. Или ты хочешь работать за гроши, вкалывать по пятнадцать часов, жить в грязной общаге в окружении нищих, но зато с этим грязным мокряком, который породил тебя на свет?

— Уж лучше жить среди нищих, чем быть таким, как вы!!! — Аарон резко сбросил с себя растущий груз и бесстрашно взглянул деду в глаза, в которых прочёл удивление...

Новый удар едва не выбил половину зубов. Аарон ощутил металлический привкус крови.

— Мальчишеская дурь, — припечатал его Людовик, снова начиная давить, но Аарон уже вполне успешно с этим боролся. — Ты быстро её забудешь, когда поступишь в военное.

— Диг, Глен, Дэнвер, почему вы молчите? — воззвал Аарон к братьям. — Это же наш папа!!! Вы что, забыли, как он о нас заботился???

— Это была его обязанность, — хладнокровно ответил Дигори. — Обязательство по контракту. И его долг. Мы ничем ему не обязаны. Он знал, на что шёл.

— Да что вы за люди такие??? Как можно быть такими бездушными?..

Людовик снова ударил внука и выпрямился.

— Отпустите его, — приказал он. — Аарон сам себя наказал и скоро поймёт это. Гилмор! — В гостиную вошёл пожилой денщик и послушно склонил голову. — Помоги этому омежьему отродью собрать вещи и выведи из дома. Пусть Глеб отвезёт его на станцию, проследит, чтоб был куплен билет, и сам проводит его на автобус. И проследит, что он точно уехал.

— Слушаюсь, сэр. — Гилмор подошёл к бьющемуся в слезах Гаю и начал поднимать его с пола. — Идём, Гай.

— Это не забудь. — Рэм сгрёб со стола документы несчастного омеги и швырнул в их сторону. Обложка паспорта шлёпнула бедного родителя по щеке. — Бейли всегда соблюдают все пункты договора.

— Да, сэр.

Аарон кое-как встал и, шатаясь и обливаясь кровью, кинулся за омегами. Его никто не остановил.

— Папа... — хрипел он. — Папа...

В коридоре Гай резко вырвался из рук Гилмора и бросился к сыну.

— Мальчик мой... Ну... не надо так... у тебя же кровь... Что тебе всегда говорил Бэзил?..

— Папа... я с тобой... Я хочу уйти с тобой... Пусть мы будем жить в грязи и нищете, но мы будем вместе...

— Тебе не позволят, малыш. И мне тоже. Нам придётся расстаться. И ты это знаешь.

— Папа... у тебя же есть мой адрес... Дождись, когда я сдам последние экзамены... встреть меня у ворот... и мы уедем... Немного осталось... Мы уедем от них...

— Людовик с тебя глаз не спустит, сынок. — Гай ласково обнял сына. — Он никогда не разбрасывается угрозами. Ведь именно поэтому Монтгомери так послушны старшей ветви. Он скорее прикажет убить меня на твоих глазах, чем позволит нам быть вместе. И он прав.

— В чём?

— Ты сам себя обрёк на страдания, когда попросил Бэзила отвести себя ко мне. Да, ты вырос хорошим, добрым славным альфой... Полли и сейчас с теплом вспоминает ваши отношения... но таким, как ты, трудно жить в нашем жестоком мире. Ты будешь страдать так же, как и я без тебя и твоих братьев. Да, я по-прежнему люблю их. Вы — мои дети и всегда ими будете. Всё, что нам остаётся — сохранить в памяти самое лучшее и жить дальше. Я уже слишком стар, чтобы пытаться искать своё счастье в жизни. И оно у меня уже было — это ты, мой дорогой. А ты молод. Тебе всего семнадцать лет. У тебя ещё всё впереди. Мы больше не увидимся, милый, но я всегда буду помнить о тебе, сколько бы мне не осталось. А ты живи. Надень снова свою маску и живи. Найди своего омегу и сделай его счастливым. Только так ты сможешь обрести покой.

— Я люблю тебя, папа!

— И я люблю тебя, Аарон. Только не забывай обо мне.

— Я не забуду...

Гилмор настойчиво потянул Гая за собой. Омега поцеловал сына в лоб в последний раз, поднялся с паркетного пола и поплёлся за денщиком, то и дело оглядываясь. Едва омеги скрылись за поворотом, Аарон горестно взвыл и горько заплакал. И снова его никто не побеспокоил.

Та же холодная полупустая комнатка. Жёсткий матрас. Холодно, но Аарон почти не чувствует этого холода. Он только кутается в старое пропылённое одеяло, как когда-то очень давно, когда ему было три года. Внутри осталась только пустота. Как он оказался в этой комнате, Аарон не помнил. Просто в какой-то момент осознал, что всё вокруг знакомо.

Рядом со скрипучей кроватью на полу стоит поднос с жестяной кружкой, наполненной водой, и ковригой хлеба, но ни есть ни пить Аарон не хочет. Он раз за разом вспоминал, как тогда, в далёком детстве, папа пришёл к нему ночью. Как тепло было рядом с ним. Теперь этого никогда не будет. И папу он больше не увидит.

Детство действительно кончилось.

ХОЗЯИН

— Аарон! Аарон, что с тобой?

Альфа не сразу понял, что его зовут по имени и легонько трясут за плечо. Выйдя с экзамена, он забрался с ногами на ближайший подоконник, обхватил колени руками и снова потерялся в своих мыслях.

В той комнате он провёл два дня, почти не выходя. Раза два к нему приходил Гилмор, уговаривал поесть, но юноша только плотнее закутывался в старое пыльное одеяло. Выплеснув всю свою боль, он просто не знал, что делать дальше. Не хотелось ничего. Ни выходить, ни разговаривать, ни вообще вставать... Потом пришли Полли и маленький Аарон. Увидев друга с сыном, альфа просто отвернулся. Смотреть на них не было никаких сил. Полли сел на край кровати, приобнял Аарона и начал что-то шептать, но тот не понимал ни слова — перед глазами всё ещё стоял прощальный взгляд папы Гая. Полли ушёл, крепко держа сына за руку и сочувственно глядя на друга, и Аарон снова остался один.

На третий день у Людовика и Рэма — называть этих людей своими отцом и дедом Аарон уже не мог — лопнуло терпение. Пришёл Дигори и силой выволок его из пыльного кокона. На пару с Гленом он впихнул брата в ванную и окатил холодной водой из душевой лейки. Это слегка встряхнуло осиротевшего альфу. Потом он немного поел, Гилмор забрал его так и не разобранную сумку и проводил до машины. Глеб, сидящий за рулём, украдкой бросил сочувствующий взгляд на вялого сородича и отвёл глаза, увидев решительно шагающего к ним Дигори. Старший сын Бейли отвёз брата обратно в кадетский корпус, сдал с рук на руки коменданту общежития, после чего ушёл. Комендант, старенький бета в не единожды чиненых очках, проводил Аарона до комнаты, помог переодеться и лечь в постель.

Утром Аарон, который так и не сомкнул глаз, сам встал, привёл себя в порядок и пошёл на занятия. Сработала привычка. Он плохо слушал учителей и наставников, не замечал настороженных и любопытных взглядов однокашников. Когда прозвенел звонок на перемену, просто встал и пошёл в следующую аудиторию. И так весь день. На тренировках он рассеянно работал с тяжестями, вяло молотил боксёрскую грушу, бегал, подтягивался... Самое странное, что никто ему ничего не сказал. Его вообще никто не трогал. В столовой он так же по привычке выстоял очередь на раздаче, через силу впихнул в себя обед... И так постепенно начал возвращаться к обычной жизни. Вот только прежнего интереса к жизни уже не ощущал. Окончательно потеряв родителя, Аарон словно умер.

Начались экзамены. Аарон знал, что некоторые ему выставят автоматом и его ответы ничего не решат. Он просто делал то, что нужно. И вот, спустя почти две луны, кто-то к нему подошёл и заговорил.

— Аарон! Не молчи же! Тебе плохо?

Альфа медленно поднял голову и увидел встревоженного Оливера. Пенсионного возраста омега в сером рабочем комбинезоне стоял рядом с ним и тихонько тряс парня за плечо. Аарон невольно улыбнулся — впервые кто-то из омег персонала обратился к нему напрямую. Оливера молодой альфа знал давно, но заговорить так и не решался. Уже седой, в морщинах и с небольшим обвислым брюшком, Оливер всегда молча работал, не реагируя на домогательства и насмешки кадетов.

— Оливер...

— Я могу чем-то тебе помочь, сынок? Ты сам не свой в последнее время.

— Папа... он больше не придёт...

Оливер нахмурился, огляделся по сторонам и решительно потянул альфу за руку.

— Так, вставай давай и пошли ко мне. Я тебя чаем напою и поговорим. Вижу, что тебе это сейчас нужно... Давай-давай, идём.

Жил Оливер один в крохотной комнатушке флигеля для прислуги. Бедненько, тесно, но чисто и уютно. Усадив курсанта за стол, омега засуетился у плиты, ставя чайник и без умолку болтая о чём-то своём стариковском. Аарон огляделся и снова улыбнулся — ему здесь понравилось. От жилья уборщика веяло особым теплом, в котором хотелось нежиться. Заледеневшее сердце юного альфы начало потихоньку оттаивать. Наверно, папе бы здесь понравилось... и Полли с его маленьким тёзкой тоже.

Заметив, что Аарон улыбается, Оливер ласково погладил его по голове.

— Вот, совсем другое дело, мальчик. Что бы там у тебя не случилось, нельзя всё время сидеть и топить себя в хандре. Хотим мы этого или нет, но жизнь продолжается.

Вот на столе уже исходит ароматом горячий, только что заваренный чай, а Оливер подпихивает к гостю плетёную корзиночку со сдобными плюшками.

— Они, конечно, вчерашние, но всё ещё очень вкусные. Угощайся, сынок. Вчера сам пёк на нашей кухне.

— Оливер... почему ты заговорил со мной? — Аарон смущённо потирал ладонь о ладонь, лежащие на коленях. — Ты же ни с кем из кадетов не разговариваешь...

— А о чём мне с ними разговаривать? — удивлённо вскинул кустистые брови омега. — Я всего лишь уборщик.

— А почему ты со мной заговорил?

— Потому что видел — тебе нужна помощь.

— А почему ты так подумал?

— Я же омега, — улыбнулся старик. — Я вижу такие вещи. Да и Феликс, когда уезжал, попросил меня за тобой присмотреть. И я точно знаю, что никакой аварии ты не переживал.

— Авария?

— Так руководству сказал твой старший брат. Я слышал. Ещё он сказал, что тебя уже осматривал ваш семейный врач и сказал, что ничего серьёзного нет. Только небольшая дезориентация, которая пройдёт со временем. Но я ясно видел, что ни о какой аварии и речи нет. Ты пережил тяжёлое потрясение. Я видел подобное у омег, переживших групповое насилие... Но ты альфа, причём сильный и волевой. Ты бы не позволил себя и пальцем тронуть, если б вдруг рядом с тобой нарисовался какой-нибудь извращенец. Значит, тут что-то другое. Я обеспокоился ещё больше и решил поговорить с тобой.

— Ты... беспокоился за меня?

— Конечно. Я же омега. Для меня все дети одинаковые, пока не подрастут. Пусть тебе уже семнадцать, но для меня ты всё ещё ребёнок... Ты пей чай-то. И с плюшками. Вкусно. Давно хотел тебя угостить, но всё повода не подворачивалось.

Аарон отхлебнул из чашки. Чай действительно был очень вкусный. И плюшка тоже.

— Но... почему именно я?

— Ты не был похож на других курсантов, как и Феликс. Я понял это в первый же твой день здесь. Я здесь уже лет пятнадцать работаю, всяких мальчишек навидался, но таких, как ты, встречал только среди бет и альф Монтгомери, избравших военную службу. Умные, способные, хорошо пахнущие... и добрые к нам, омегам. Понимающие. Так что у тебя случилось? — Оливер ласково погладил юношу по руке. — Не держи это в себе, выговорись. Я тебе обещаю, что за пределы моей комнаты это не выйдет. Выплесни это сейчас, пока ты не сорвался при всех, и тогда у тебя будут большие неприятности.

Аарон подумал... и тихо начал рассказывать. Рассказал про холодную полупустую комнату, про то, как скучал по папе Гаю, как Бэзил показал ему потайной ход к папиной комнате и научил быть осторожным. Рассказал про гнусную лекцию старшего брата, про то, как папа жил затворником, про Полли, про дружбу с Феликсом и зависть к родственникам... Он говорил и говорил, и ему действительно становилось легче. Оливер придвинулся вплотную и приобнял его, насколько смог. Старик ласково поглаживал крепкое плечо молодого альфы, и от этой почти родительской ласки было очень хорошо. Аарон словно оживал, как росток под лучами солнца после заморозок.

— Вот оно как... — покивал Оливер, когда поток слов иссяк. — Понятно. Я и раньше слышал, что семья Бейли так поступает, но не думал, что их воспитание способно давать осечку.

— Такое уже случалось, но дальше семьи это не уходило... И я теперь не знаю, как мне быть. Я не хочу быть таким же, как они.

— Ну, и не будь. Твой папа правильно сказал — надень маску и спрячься за ней. Это будет непросто, зато безопасно.

— Строить из себя образцового альфу, которому плевать на омег? — Аарон скривился.

— Нет, равнодушного. Тем более, что повод есть. Сосредоточься на учёбе, а потом на службе. От природы никуда не деться — есть случайные встречи и просто проститутки. Поверь, есть немало способов спрятаться от чужих глаз даже на ровном месте — Феликс мне рассказывал, как его предки не раз обманывали старших родственников, чтобы сохранить свой семейный уклад. И ты тоже так же сможешь. Оставаясь наедине с нашим братом, можешь слегка расслабиться. Поверь, мы видим так мало хорошего в этой жизни, что даже крохотный кусочек тепла становится особенно ценным. Дари своё тепло тем омегам, с которыми будешь общаться, хотя бы по чуть-чуть. А когда встретишь своего, то обретёшь, наконец, покой.

— Но мой папа...

— Да, тебе всегда его будет не хватать. Как и ему тебя и твоих братьев. Но так уж сложилась жизнь. Мне очень жаль тебя, сынок, но надо собрать волю в кулак и жить дальше. Может, встречаясь с ним, ты совершил самую большую ошибку в своей жизни, а, может, наоборот — выиграл уникальный шанс обрести подлинное счастье. Не каждый может его найти. Подделок вокруг столько, что слепцы часто принимают их за настоящее, разочаровываются и бросают попытки найти истинное. Кто-то просто живёт одним днём. Кто-то выстраивает для себя примерный план и живёт по нему... Есть много способов прожить жизнь. Мы не всегда можем что-то изменить, но у каждого из нас всегда есть выбор. Твой папа тоже выбирал. Я не знаю, чем он руководствовался, когда подписывал контракт с Бейли, но частичку своего счастья он всё же получил. У него были дети. И пусть только один из вас ответил такой же искренней любовью на его любовь, это уже немало. Терять родных и любимых всегда больно, но это неизбежная плата за то, что мы их обретаем. В нашей власти только решать, как прожить с ними так, чтобы ни о чём потом не жалеть. И ты можешь выбрать. Ты был счастлив рядом с папой?

— Очень... — Аарон вытер выступившие на глазах слёзы.

— А вместе с Полли?

— Да...

— Ты хотел бы снова стать таким же счастливым?

— Да...

— Тогда ищи своё счастье. Ты вырос с живым чувствующим сердцем, вот и слушайся его. Оно не обманет.

— Мне... так тепло с тобой... — признался альфа. — Оливер... можно мне тебя обнять?

— Конечно. Только не раздави, пожалуйста. Я уже не так крепок, как в молодости.

Аарон обнял старого омегу, уткнулся носом в его плечо и замер. Оливер тоже обнял его, и это было похоже на то, как рядом с ним сидел папа. Запах Оливера уже почти не ощущался, но он был очень вкусным.

— Спасибо, Оливер. Мне стало легче.

— Вот и хорошо, сынок. Если снова надо будет поговорить, то приходи. Я буду рад тебя видеть.

Последние недели в кадетском корпусе прошли спокойно. Аарон окончательно взял себя в руки и вернулся к нормальной жизни. Он часто по вечерам навещал Оливера, они пили чай и разговаривали. Аарон рассказывал о папе и Полли, об омегах-друзьях, о маленьком тёзке-омежке... Оливер тоже немало рассказал о себе. Он тоже потерял своих детей — муж-бета развёлся с ним и отсудил обоих, запретив с ними видеться. Оливер был в отчаянии, пытался встречаться с сыновьями, даже год отсидел в тюрьме. Потом год пил... а потом начал потихоньку жить. Просто жить. Как-то он увидел одного из своих мальчиков — с мужем и маленьким ребёнком — и понял, что его жизнь сложилась вполне благополучно. Подойти к ним омега так и не решился, и оставалось только порадоваться, что он, скрепя сердце, и сделал. Много лет перебивался мелкими заработками, пока не устроился уборщиком в кадетский корпус. Он до сих пор тосковал по детям и тихо плакал по ночам, но близость к славным мальчишкам в кадетских мундирах постепенно приглушила боль. Те курсанты, о которых говорил Оливер, искренне к нему привязались — особенно Феликс — и на них уборщик тратил всю свою любовь и заботу. Теперь в его жизни появился Аарон, и старик снова почувствовал себя нужным.

Само собой, что визиты Аарона в гости к Оливеру не прошли незамечеными. Скабрезные шуточки сыпались со всех сторон, но Аарон не обращал на них никакого внимания. Что возьмёшь с этих испорченных детей, неспособных понять? За эти дни молодой альфа серьёзно повзрослел и обрёл новую цель.

После выпускного Аарон должен был поехать домой на пару недель, а потом поступить в начальное военное училище, как и планировали Людовик и Рэм. В последний вечер он, как и всегда, навестил Оливера и, обнаружив его лежащим на полу, испуганно бросился к другу. Оливер еле дышал, лицо его покраснело, и Аарон понял, что дело плохо — в последнее время у старика было плохо с сердцем. Аарон торопливо начал искать лекарство, но нашёл только пустой флакон. Тогда он подхватил Оливера на руки и понёс в медпункт, но даже штатный медик ничего не смог сделать. Оливер скончался от сердечного приступа. Пока не приехала труповозка, молодой альфа сидел рядом с умершим, потом, не позволив никому трогать безжизненное тело омеги, сам отнёс его к машине под удивлёнными взглядами однокашников и проводил до самого морга. Смерть Оливера стала очередной раной на сердце, но на этот раз Аарон не позволил себе сорваться в пучину хандры. Проведённые с Оливером вечера стали для него спасительной соломинкой, удержавшей его на плаву в бурном море. Присовокупив фотографию Оливера к тем, что у него уже были — Аарон не постеснялся прокрасться в отдел кадров и вырезать фотографию с личной карточки уборщика — альфа успокоился окончательно.

Визит домой стал очередным ударом — Полли не встретил его возле дома. Как потом за вечерним чаем на кухне рассказал Роберт, после того, как Аарона отвезли обратно в корпус, Дэнвер, стащив из бара пару бутылок ячменного виски, напился и убил маленького Аарона — зашиб пустой бутылкой, брошенной в случайном направлении. Глеб едва не прибил пьяного подростка насмерть, а потом уволился и уехал, забрав Полли. Даже расчёт не взял. За ужином дед сверлил внука тяжёлым взглядом, но Аарон ничем не выдал своей скорби. Он спрятался за маской равнодушия, как и советовал Оливер.

Потом были училище, вторая ступень, студенческие попойки... Аарон быстро заслужил репутацию человека равнодушного к омегам и невозмутимого, но целеустремлённого и добросовестного. Уединяясь со снятыми шлюхами, альфа, казалось, просто делал своё дело, но омеги, на которых падал его выбор, с удивлением наблюдали за странным клиентом, который будто и не слушал лекции по репродукции и межтиповому общению. Он не использовал точки для стимуляции и расслабления, от его прикосновений не было противно или больно, да и пахло от этого курсанта на удивление неплохо. Он был спокоен, негруб, разговаривал с ними ровным тоном, не смотрел с превосходством или презрением. Как будто ему было не всё равно...

На занятиях и тренировках Аарон быстро выбился в лидеры. Когда пришло время выбирать специализацию, он выбрал полицейское направление. В прессе всё громче говорили о восстании Рейгана, общественность то и дело взрывали скандалы вокруг известных и не очень людей, сообществ и компаний. Внутренней разведке была нужна помощь в поимке бунтовщиков, и новому подразделению "Дикие псы" требовались инициативные, грамотные и смелые командиры и бойцы. Аарон нацелился именно туда, и этот выбор пригасил подозрительность Людовика, который продолжал следить за внуком. Молодой альфа с успехом закончил обучение, прошёл стажировку под командованием двоюродного брата — Феликс сам выхлопотал ему это задание, чтобы подольше пообщаться с родственником — и в звании младшего лейтенанта отбыл на базу "Дикие псы" в Кретине, где ему предстояло служить — готовить бойцов и вести их против боевых отрядов бунтовщиков.

Френсис стоял в очереди прачечной на получение свежих комплектов постельного белья и полотенец и напряжённо думал. Сегодня его представили новому хозяину, пришедшему на место погибшего две недели назад, и это был альфа Аарон Бейли. Это знакомство оставило в душе омеги смешанное чувство. С одной стороны — его новый хозяин казался типичным альфой, но, когда их знакомили, Френсису на миг показалось, что в тёмных глазах младшего лейтенанта промелькнуло что-то необычное.

Когда они вышли из комендантской, альфа повернулся к своему денщику и спросил:

— Френсис, какой у тебя цикл? — Омега растерянно ответил. — Ясно. Нам выделили общую квартиру, верно?

— Да... но моя комната... там, на двери, двойной замок... и она укреплена...

— Разумеется. Я запомню твой цикл, но ты всё-таки предупреждай меня заранее за неделю до начала течки. Подозреваю, что работы с личным составом будет много, и я могу забыть или не обратить внимания. Не хватало ещё наломать дров...

— Хорошо... сэр...

— Покажи, где мы будем жить, и займись обустройством, а я пройдусь по базе. К шести часам приготовишь ужин, а там посмотрим.

— Слушаюсь, сэр.

Хозяин быстро осмотрел их жильё, особенно внимательно обследовал дверь и окно его комнаты и удовлетворённо кивнул.

— Хорошо всё сделано, но замок на твоей двери всё же лучше сменить. И ключи коменданту не сдавай — носи при себе. В ближайший выходной я съезжу в город, куплю замок, и мы его поменяем.

— За-зачем? — оторопел денщик.

— Я хочу быть уверен, что с тобой ничего не случится, если мне вдруг придётся оставить тебя одного. Ты теперь мой подчинённый, и я за тебя отвечаю.

Альфа казался спокойным до равнодушия, но Френсис никак не мог избавиться от ощущения, что он не видит чего-то очень важного. Что же с его хозяином не так? Да, он не стал его лапать сразу, как предыдущий, но это ещё ничего не значит... Потом омега нашёл объяснение для себя. Младший лейтенант Бейли выглядел очень дисциплинированным человеком, увлечённым выбранной профессией. Тем более, что он только что прибыл, на базе и без того дел по горло, и вряд ли ему сейчас есть дело до задницы своего денщика... И всё же омега пытался понять, чего же он не видит.

— Френсис, ну, как тебе твой новый хозяин? — налетел на друга Свитч, денщик капитана Ромула.

— Да... пока не понял... Он меня даже пальцем не тронул... пока. Послал за постельным бельём, приказал всё обустроить, приготовить ужин к шести и всё.

Про новый замок Френсис другу не сказал. С чего вдруг хозяину так о нём заботиться? Ведь он, Френсис, всего лишь омега. Предыдущему было наплевать, трахает ли его денщика кто-то ещё, а этот даже велел заранее предупреждать об очередной течке. Странный какой-то альфа.

К ужину Бейли опоздал. Пришёл весь взмыленный и злой, сорвал с ног ботинки, зашвырнул их в угол и тяжело повалился на диван в гостиной. Френсис бережно поставил обувь хозяина на место и робко подошёл к альфе, ёжась от давления силы хозяина.

— Сэр... ужин разогревать?

— Чуть позже, — отрывисто бросил хозяин. — Сейчас отдышусь только, приму душ и буду ужинать. Приготовь мыло и полотенце.

— Да, сэр... — Помолчав, омега всё же набрался смелости спросить: — Сэр... у вас... неприятности?

— Я только что посмотрел на своих бойцов... О, Адам, и где их только набирали?!! Они же даже стрелять толком не умеют! Придётся начинать всё сначала. И с этим сбродом они собираются воевать с подпольщиками? Да их в первом же рейде с дерьмом смешают!!! — Бейли вытер выступивший пот со лба, унимая злость. — Ладно, забудь. Ты сам ужинал?

— Нет... сэр. — Френсис выдохнул с облегчением.

— Почему?

— Мой предыдущий хозяин не разрешал ужинать без него.

— Ты сидел с ним за одним столом? — Альфа взглянул на него. Уже спокойно и с оттенком интереса.

— Нет... Мы просто ужинали... в одно и то же время.

— Тогда не жди меня, если буду задерживаться. Нечего тебе лишний час голодать. Что у нас на ужин?

— Печёный картофель со специями и куриные шницели в кляре.

— Хорошо. — Хозяин тяжело поднялся с дивана и начал расстёгивать мундир. Френсис невольно попятился. — Ты чего? Так воняю?

— Н-нет... сэр... — Внезапно омега понял, что от хозяина довольно неплохо пахнет — свежим утром и горячим кофе. И просто потом. Утром он был слишком напуган, чтобы принюхиваться. — Вы... хорошо пахнете...

— Тогда в чём дело?

— Ни в чём... сэр...

Не признаваться же, что ему страшно!

— Не съем я тебя. Неси мыло и полотенце, потом разогревай ужин и накрывай на стол. На двоих. Поговорить надо.

— О... чём?

— О твоих обязанностях. Раз уж мне тебя впихнули, то сразу расставим всё по местам.

"Впихнули?" Это слово омегу просто добило. "Впихнули" в смысле "навязали"? Как и то, что альфа постоянно подчёркивает их единство с помощью местоимений и глагольных окончаний.

После душа хозяин переоделся в простые брюки и лёгкую рубашку и сел за стол. Френсис сел напротив него.

— Давно здесь работаешь? — спросил хозяин, уплетая приготовленный денщиком ужин. По лицу смуглого альфы было непонятно, нравится ему или нет. По предыдущему было сразу ясно...

— Второй год, сэр.

— Каковы были твои обязанности при прежнем хозяине? Говори, как есть, нечего стесняться.

— Уборка, готовка, сдача белья в стирку... Ещё я следил, чтобы форма была чистой и отглаженной, отвечал на телефонные звонки в его отсутствие и... и...

— ...был его подстилкой по первому требованию, — закончил за него альфа. Френсис покраснел и стыдливо опустил голову, перестав ковыряться в тарелке. Аппетит тут же пропал. — Слушай, Френсис, тут нечего стесняться. Я знаю, какие нравы царят в подобных подразделениях, особенно среди среднего и высшего командного состава. И раз уж этот вопрос стоит на первом месте, то скажу сразу. Я не собираюсь тебя трахать. Уж лучше дождусь выходного и сниму шлюху в городе. Мне нужен помощник, а не проститутка. Это понятно?

— Да... сэр... — ещё больше оторопел денщик.

— Это первое. Второе. Я не собирался заводить денщика — вполне могу обслуживать себя сам — но так положено. Только поэтому и согласился. Поэтому договоримся сразу — ты выполняешь свои обязанности по уборке и готовке, но без фанатизма. Если я что-то соберусь делать сам, то ты не начинаешь ныть, что это твоя работа. Если я скажу, что ты весь день должен быть рядом и что-то записывать — ты так и делаешь. Я не собираюсь наказывать тебя за не вовремя пришитую пуговицу или пропущенную пылинку. Третье. По поводу готовки. Я достаточно неприхотлив в еде, но терпеть не могу брокколи и свинину. И жгучий соус тоже. Изощряться не надо. Главное — чтобы всё было приготовлено и, желательно, вовремя. Дальше. Я буду заводить будильник на утро, но ты всё же проверяй, встал я или нет. Беготни с этими дебилами будет много, могу и проспать, а это недопустимо. Пятое. Во время моего отсутствия ты здесь хозяин. Если будут что-то передавать — записываешь и докладываешь, когда я вернусь. Даже если я вернусь среди ночи и усталый, как собака. В крайнем случае, наутро повторишь. Шестое. Я уже сказал, что мне нужен помощник, которому я могу доверять. Я могу на тебя положиться?

— Да... вполне... сэр. Только это не принято...

— А мне плевать, что тут принято, а что не принято. "Диким псам" уже два года, сюда стараются отобрать лучших, однако за это время они так и не добились каких-либо серьёзных успехов. Я собираюсь всерьёз заняться обучением своих бойцов, чтобы они могли выполнять свою работу как следует, и мне понадобится толковый парень для этого дела. Если я что-то приказываю — ты выполняешь. Если что-то не умеешь или не знаешь — я научу и объясню. Работы будет много, так что настраивайся заранее. Постоянно держи в холодильнике то, из чего можно будет настрогать бутербродов, если мы оба устанем настолько, что на готовку сил не будет — я не хочу, чтобы ты надорвался...

Френсис слушал хозяина, разинув рот. Альфа разговаривал с ним так, словно он был не омегой, а бетой! И никакого давления...

— На первое время это и будет твоими обязанностями, а там разберёмся по ходу пьесы. Всё понятно?

— Да, сэр...

— Вот и отлично. Давай, ешь, потом вымоешь посуду и ложись спать. А я посижу ещё и подумаю, как быть дальше. Вставать будем в семь утра.

— Слушаюсь, сэр.

Френсис с воскресшим аппетитом принялся за еду, боясь поверить в свою удачу. Ему попался приличный хозяин! Альфа говорил более чем серьёзно... и так хорошо пахнет... Наверняка они уживутся.

Аарон закончил набрасывать план работы и с хрустом потянулся. Было уже поздно, а вставать надо рано...

Вспомнив о своём денщике, альфа поднялся с дивана, подошёл к комнате омеги и осторожно повернул ручку. Дверь была незапертой. Аарон тихонько вошёл и встал рядом с постелью парня, размышляя об ответственности, свалившейся на его голову.

Омега, которого ему навязали, был самым обычным — довольно привлекательным, стройным светловолосым юношей лет девятнадцати-двадцати с лёгким запахом спелой сливы. С виду толковый, но уж очень зажатый. Надо наладить с ним нормальные отношения, а заодно присмотреть, чтобы парня не трогали. Предыдущий хозяин его ещё и в качестве бесплатной шлюхи использовал... Жалко парня. Нет, сам он Френсиса не тронет, пока тот сам его не попросит. Маловероятный исход, но лучше всё решить заранее.

Денщиков обычно набирали среди омежьей молодёжи, не имеющей специального образования. Такие особо не жаловались на домогательства, старались всеми силами удержаться на работе, чем и пользовались хозяева. На такое непотребство Аарон насмотрелся ещё во время стажировки под командованием Феликса, погибшего от шальной пули, после чего Аарон принял всё командование на себя. Своего денщика — тридцатилетнего Мануэля — он за всё это время ни разу не трахнул. Во-первых, было некогда, а, во-вторых, всегда можно было разобраться с проблемой вручную. Заодно понял, что можно обходиться и без денщика, чем нередко грешил и Феликс. Гораздо полезнее будет просто толковый помощник, и если Френсис окажется таким смышлёным, каким показался с первого взгляда, то из него вполне реально будет воспитать достойного помощника. Сейчас важно показать, что ему достался хороший хозяин. Чтобы перестал его бояться. А там будет видно.

Завтра они вместе пройдутся по всем местам, где придётся бывать по службе, потом Френсис посмотрит за первой тренировкой, потом будет обед, потом снова тренировки... В пять надо отпустить его домой, чтоб отдохнул и приготовил ужин, а после ужина обсудить прошедший день. Раз уж отвязаться от парня не получится, то будем использовать его с пользой для дела. И надо будет научить его хотя бы паре приёмов самообороны, обращаться с пистолетом и потренировать. А то вдруг придётся брать его с собой в рейды?

Френсис сидел рядом с хозяином, пытаясь придти в себя. Ещё только обед, а у омеги уже голова пухла от обилия впечатлений. Нет, хозяин предупреждал, что придётся его сопровождать в самых разных случаях, но что ему придётся находиться среди толпы альф... Такого он себе даже представить не мог!

Утром, проснувшись без четверти семь, денщик быстро умылся и принялся готовить завтрак. Ровно в семь в комнате Бейли зазвенел будильник, резко замолк, а уже через пять минут из комнаты вышел заспанный альфа в одних трусах и потопал в душевую.

— Значит, так, Френсис, — сказал хозяин за завтраком, — после завтрака покажу тебе, куда надо будет регулярно заглядывать, потом идёшь со мной на тренировку. Стой в сторонке, смотри и слушай очень внимательно. За обедом я объясню, что будем делать. После обеда снова пойдёшь со мной, а в пять я тебя отпущу домой — отдыхать и готовить ужин.

Френсис впервые видел, как тренируются альфы, и у него очень быстро разболелась голова от рыка, мельтешения и смеси тяжёлых, довольно отталкивающих запахов. А ещё от постоянного ощущения давления, от которого хотелось забиться в угол, сжавшись в комочек. Сила альфы, заставляющая любого омегу молча подчиняться, даже если и не хочется. Инстинкты, то и дело захлёстывающие новобранцев, буквально вгоняли в ступор, накрывали леденящим страхом. Но сильнее их всех всё же был его новый хозяин. Он постоянно ругался, костеря своих подчинённых на все корки, что-то втолковывал, приказывал повторять одно и то же раз за разом, что-то показывал, и его слушались... Френсис уже начал потихоньку хозяином восхищаться. В отличие от рядовых бойцов, Бейли был спокоен, не терял головы и точно знал, что нужно делать и как. Он не уставал повторять раз за разом, направляя собственным примером.

— Для первого раза сносно, — сказал хозяин перед тем, как отпустить на обед тяжело дышащих, изрядно потрёпанных подчинённых, — но этого мало. Сейчас вы — просто разношёрстный сброд, собранный по городам и весям нашей необъятной Родины, и из этого сброда я должен сделать более чем боеспособный отряд. Задачи, которые перед нами будут ставить, очень важны, и для их выполнения вы должны научиться работать как единый механизм — чётко и быстро. Без отключающихся мозгов. Так что гонять вас буду как следует. Всю первую неделю я просто посмотрю, на что вы вообще годитесь, распределю обязанности, потом приступим к тренировкам вплотную и займёмся отработкой приёмов и комбинаций, часто применяющихся в нашем деле. И последнее. По поводу моего денщика. Френсис часто будет меня сопровождать и присутствовать на наших тренировках. Так что руки не распускать, не оскорблять и вообще держите от него свои яйца подальше. Если узнаю, что кто-то его тронул хоть пальцем — без пальца останется, если не без чего-то более важного. Два раза повторять не буду. Он — моя правая рука. Вбейте это себе в мозг. А теперь всем на обед. После перерыва жду всех на стрельбище.

Бойцы поморщились было, но под тяжёлым взглядом командира притихли. Как только давление схлынуло, Френсис позволил себе выдохнуть и украдкой смахнул выступивший на лице пот.

В столовой на них с хозяином поглядывали все, кому не лень, однако Бейли словно не замечал всего этого.

— А ты молодец, — снисходительно похвалил он омегу. — Не ожидал, что так легко всё выдержишь.

— Да?.. — "Легко? Да я там чуть не умер!!!"

— Ага. Я видел, как тебе были противны все эти кретины. До дрожи в поджилках, и всё-таки ты не убежал. Это хорошо. Значит, толк из тебя будет. Ты понял, что мы сейчас делали?

— Не очень... — "Не убежал? Так вот в чём суть..."

— Ты знаешь, что мы, альфы, очень сильно подвержены инстинктам?

— Да...

— Именно в этом и состоит главный смысл тренировок — держать наши боевые инстинкты под максимальным контролем. Инстинкт соперничества и просто выживания диктует свои правила, а мы всё-таки не дикие звери, а разумные существа, иначе бы просто не достигли нынешнего уровня развития цивилизации. И в бою часто всё решают не дикость и сила, а сухой расчёт и слаженность действий. Наши бойцы сейчас не готовы к серьёзным заданиям, и мы будем готовить их...

— Мы... сэр?

— Да. Привыкай, Френсис, тебе часто придётся бывать на наших тренировках. Будешь рядом со мной, помогать, записывать по моей просьбе или оказывать первую помощь, если кто-то всё-таки поранится. Тебя не тронут, уж я за этим прослежу. Возможно, я и тебя научу чему-нибудь полезному. Надеюсь, что тебе это не пригодится, но лучше перестраховаться. Я вижу, что ты парень неглупый, тебе только образования не хватает, но оно, пожалуй, и к лучшему — у тебя не замусоренные мозги и учиться будет легче. И забудь, что ты омега. Сейчас ты в первую голову мой помощник. Потом всё остальное. Если всё-таки начнут цепляться — говори сразу, пока не дошло до крайности. Сейчас не то время, чтобы тратить его на мелкие дрязги.

Френсис только и смог, что кивнуть. Его хозяин оказался самым настоящим профессионалом, ставящим общее дело выше всего... и даже предрассудков.

— Сэр... я буду стараться... — выпрямился денщик.

— Конечно, будешь. Если ты меня разочаруешь, то придётся искать другого помощника, а тебя отдадут какому-нибудь мудаку. Только жилы рвать не надо — успеешь ещё угробить своё здоровье.

На стрельбище было то же самое, что и на утренней тренировке. Хозяин остался крайне недоволен способностями своих подчинённых, да и сам омега ясно видел, что альфы беспардонно часто промахиваются мимо мишени, но тут командир ругался уже меньше. После последнего отстрела хозяин собрал бойцов вокруг себя, приобнял Френсиса за плечи, придвинув поближе к себе — омега сжался, прижимая к груди хозяйскую планшетку и вбирая носом его приятный запах, от которого становилось легче и спокойнее — и заговорил. Негромко, спокойно.

— Так, парни, это тоже никуда не годится. Если вам выдали боевые патроны, то это не значит, что их надо расстрелять в первые же минуты боя. Это здесь выдают столько, сколько нужно для обучения боевого состава, а в бою брать запас будет зачастую попросту негде. Так что учитесь стрелять и при этом не растрачивать зря заряды. По первости я буду закрывать на это глаза, но только по первости. Потом буду чихвостить за каждый зря истраченный. Если хотите вернуться из рейда не в мешке для хранения и перевозки трупов, то будете делать всё так, как я сказал. Жить хочется всем. И нам в том числе. Это нормально. Но раз уж вы пришли сюда, то готовьтесь к тому, что вернуться могут не все. В том числе и я. Так что учитесь, пока есть возможность, или ищите более безопасную и спокойную работу. Силой никого не держу. Сейчас всем на пробежку — проветривать мозги — и разминаться. После шести свободны. Френсис, — Омега вскинул преданные глаза на хозяина. — иди домой и начинай готовить ужин.

— Да, сэр.

Бейли вернулся домой в половине седьмого, разулся, сам поставил ботинки на место и прошёл в комнату.

— Сэр, накрывать на стол? — Френсис выбежал из кухни, встречая.

— Сначала просто чаю с чем-нибудь, а потом будем ужинать. — Бейли сел на диван и вытянул ноги, откидываясь на мягкую спинку. Видно, что снова устал... — Сам хоть немного отдохнул?

— Да, сэр. — Как же он был непохож на прежнего хозяина! Никакого давления...

— Хорошо.

Френсис метнулся на кухню — заваривать чай и резать бутерброды. Он окончательно убедился, что ему повезло. Ох, что скажут другие, когда узнают... Обзавидуются!

За полгода Френсис окончательно привык к новому хозяину и даже успел к нему привязаться. Он старательно вёл их скромное домашнее хозяйство, следовал за Бейли по пятам, делал записи, которые он не успевал сделать сам, присматривался к работе с личным составом. В выходные младший лейтенант занимался со своим денщиком, повышая его образовательный уровень, приносил книги из штатной библиотеки, давал указания, чему больше уделить внимание... И ни разу его не тронул. Время от времени Бейли уезжал в город и не появлялся до поздней ночи, и Френсис сидел в квартире совсем один, выполняя очередной план по обучению. Омега старался изо всех сил, чтобы отблагодарить хозяина за доброту — Аарон Бейли был по-настоящему добр с ним.

Когда до первой при новом хозяине течки Френсиса осталось около недели, омега, как и было оговорено, предупредил того заранее. Альфа задумался.

— Твоя течка длится около пяти дней, так?

— Да, сэр.

— Проблемы с аппетитом бывают? Температура?

— Температуры нет, сэр... — Френсис снова удивился — Бейли спрашивал со знанием дела.

— Когда обычно случаются вспышки?

— Около десяти утра и после восьми вечера. Вечерняя — короткая.

— Когда она заканчивается?

— Около полуночи.

— Четыре часа... Отлично. На это время я уйду, чтобы тебе не мешать. Пока меня не будет, держи дверь запертой от начала вспышки и до конца. Не хочу, чтобы кто-то вломился. Потом я помогу тебе принять душ и ты ляжешь спать.

— По... поможе... те? — оторопел денщик. Он как-то с трудом себе представлял, как это будет происходить. Разве его запах, пусть и ослабевший, не вынудит хозяина нарушить свои же правила?

— Ты будешь так измучен, что вряд ли сможешь вымыться сам. — Хозяин и бровью не повёл. — Помощь будет нелишней. Я достаточно знаю про ваши течки, даже помогал своему прежнему денщику и ни разу не сорвался, так что не спорь. Лишние проблемы тебе ни к чему.

Френсис покраснел, не зная, что на это сказать. Другие денщики уже начали доставать его расспросами о хозяине, а омега не знал, что говорить. Когда на базе был очередной банный день, сородичи заметили, что на его теле нет ни одного синяка. И это при том, что у остальных их всегда хватало.

— Френсис, почему у тебя нет синяков? — прицепился как-то в предбаннике Сэнди. — Можно подумать, что твой тебя не трахает!

— Но... господин Бейли... и правда... меня не трогает... — пролепетал Френсис.

— Да ладно?!!

— Гонишь!!!

— Он что, святой???

— Нет... он...

Френсис замолк, сообразив, что не находит нужных слов, чтобы рассказать о хозяине. С виду Аарон Бейли казался равнодушным, но деловитым. Он абсолютно не стеснялся таскать своего денщика по всей базе, всем и каждому объясняя, что ему не только домохозяин нужен. При этом разговаривал вполне спокойно, как будто между ними была совсем незначительная разница... либо ему просто всё равно, кто собеседник. Дома было то же самое, если не считать его частых вопросов, не сильно ли омега устал. Домашней работой Бейли его тоже не перегружал. Он мог совершенно спокойно сам выстирать свои носки или пришить оторвавшуюся пуговицу, разогреть ужин, застелить постель... По большому счёту, денщик ему был не нужен. Когда Аарон возвращался из города за полночь, Френсис чуял исходящий от него запах других омег — хозяин держал данное в первый же вечер обещание. И в последнее время из-за этого становилось обидно. Особенно после первой же течки при нём.

Хозяин, как и обещал, вернулся домой после полуночи, когда Френсис переводил дух после вспышки. Весь потный, измотанный, он еле-еле встал и приоткрыл окно — проветрить — и сполз на пол. Ноги совершенно не держали. Когда его начали поднимать уверенные сильные руки, Френсис слабо запротестовал, но Бейли просто подхватил его на руки и понёс в душевую, где начал обмывать. Омега не знал, куда деть глаза — так было неловко и стыдно. Дотрагивался до него хозяин бережно и осторожно, и это было очень приятно, пусть руки у альфы и дрожали слегка. Он мужественно сдерживался, и Френсис в очередной раз восхитился силой своего хозяина, блаженно вдыхая его замечательный запах. Потом хозяин завернул его в большое полотенце и отнёс обратно в комнату.

— Ничего, всё в порядке, Френсис, — тихо говорил альфа омеге, и этот голос казался совсем родным и умиротворяющим. — Я тебя не обижу. Нам же ещё работать и работать.

— Сэр... вы слишком добры... — чуть слышно прошептал омега.

— Ничего подобного. Я просто делаю то, что должен. Есть хочешь?

— Не очень...

— Тогда сейчас выпьешь сладкого чая, съешь пару бутербродов и спать. На утро я тебе приготовлю чего-нибудь. Обязательно поешь, даже если не захочется. Ты мне здоровый нужен.

Утром на кухне омегу действительно ждал завтрак — омлет и поджаренная ветчина. На кухонном столе лежала записка: "Чтоб всё съел. Вернусь — проверю." Френсис едва не расплакался от такой заботы — вся забота от предыдущего хозяина заключалась в том, что он во время каждой течки пользовался презервативами. Готовил новый хозяин неплохо, и омега съел всё с большим аппетитом.

Когда младший лейтенант вернулся домой после утренней вспышки, то первым делом заглянул в комнату своего денщика.

— Уже не спишь? Хорошо. Голодный?.. Нечего мне тут головой мотать, вижу, что надо тебе поесть! Давай в душ, а пока будешь сохнуть, я всё приготовлю.

За ужином Френсис, краснея, начал было благодарить, но Бейли только отмахнулся.

— Не бери в голову. Если бы я вдруг заболел, то ты бы тоже за мной ухаживал, так что всё честно.

— Но, сэр...

— У нас по Конституции равноправие? Равноправие. Значит, всё нормально. Ешь и готовься к новой вспышке.

Омега растерялся окончательно, когда на третий день хозяин вернулся домой уставший, как собака, и весь пропахший потом. Но и тогда он в первую очередь занимался своим подчинённым, который инстинктивно тянулся к нему так, что пришлось сурово осаживать, а потом уже вымылся сам.

— Сэр... — не выдержал парень, когда альфа расставлял на столе наполненные тарелки. — Нам надо поговорить... Я не понимаю... Я же омега... Почему вы так добры ко мне?

— Считай, что я использую приёмы бет. И хватит болтовни! Береги силы.

До самой очистки Бейли заботился о своём денщике, а потом, пока омега набирался сил, никуда его с собой не брал и каждый раз, уходя, напоминал, чтоб не впускал кого попало.

Понятно, что постоянное присутствие омеги рядом с новым офицером многих вгоняло в недоумение, но самого Френсиса расспрашивать решались только омеги. Остальные боялись младшего лейтенанта, как огня. Особенно после того, как тот вступился за своего денщика, едва не своротив челюсти покусившимся на него рядовым...

Френсис получил задание — сходить в отдел кадров и сделать определённые выписки из личных дел бойцов отряда хозяина. Это заняло не один час, и омега спешил домой, чтобы успеть приготовить ужин. По пути его перехватили трое альф. С шуточками и прибауточками они окружили перепуганного парня, прижимающего к груди бумаги, когда к ним быстрым шагом начал приближаться младший лейтенант Бейли.

— Отставить!!! Брысь от него, шавки беспородные!!!

Те попытались напасть втроём на одного, но потерпели позорное поражение. Рядовые тут же отпрянули, а сам Бейли подхватил своего денщика под руку и потащил за собой. Френсис тихо всхлипывал, прижимаясь к хозяину, а Бейли только ворчал на это:

— Ну вот, развёл мокрое дело... Прекрати сейчас же! Я же сказал уже, что несу за тебя ответственность!

Если дело было только в этом, то это не уменьшало благодарности, которую Френсис испытывал к хозяину. Теперь за этим странным альфой омега был готов пойти хоть на край света!

Но Бейли как будто было мало! Совершенно случайно он узнал, что парень не умеет плавать, и решил его научить. Несколько выходных подряд он выводил своего денщика в город в общественный бассейн. Уже после пятого занятия Френсис мог вполне уверенно держаться на воде.

После второй течки Френсис заметил, что бойцы их отряда уже делают меньше ошибок. Да и сам омега потихоньку осваивал стрельбу из пистолета. Попасть в самый центр мишени он не мечтал, но и мимо не палил. С прочими заданиями хозяина тоже прекрасно справлялся, часто слышал скупую похвалу и чувствовал себя по-настоящему счастливым.

— Нет, ребята, мой хозяин не святой. Он просто... очень умный.

Сказать больше не повернулся язык. Почему — Френсис не знал и сам.

Весной Френсис затосковал. Откуда взялась эта тоска, он не понимал. На него постепенно перестали коситься, начав воспринимать как тень хозяина, их отряд в недавнем тренировочном бою против другого отряда одержал убедительную победу, жилось ему хорошо, особенно в сравнении с другими омегами на базе... Но что-то не давало омеге покоя, вторгаясь в сон и мешая отдыхать по ночам. Хозяин опять ушёл в город, и Френсис ворочался с боку на бок, зная, что по возвращении от Аарона снова будет пахнуть очередной проституткой.

В какой момент омега начал мысленно называть хозяина по имени, он и сам не заметил. Просто начал. Хозяин нравился ему всё больше и больше, казался самым сильным, самым справедливым, самым красивым... как в омежьем романе. Френсис не сразу понял, что влюбился, и теперь боялся смотреть Аарону в глаза. Боялся, что тот догадается, и всё изменится снова — в худшую сторону. Аарон продолжал оставаться для своего денщика загадкой, тянул к себе и будоражил. Другие омеги продолжали удивляться тому, что хозяин так и не трогает Френсиса, завидовали, хотя завидовать было особенно нечему. Да, порой они возвращались домой, едва переставляя ноги, засиживались допоздна, обсуждая планы на завтра, разбирали схемы тактических построений, приёмов и манёвров, рисовали стрелочки на самодельных картах. На тренировках Френсис всё чаще бегал рядом с хозяином и его бойцами, то и дело останавливаясь и переводя дух. По вечерам после ужина Аарон начал устраивать своему помощнику первые экзамены, строго проверяя усвоенный материал, но это всё было мелочью по сравнению со всё больше разрастающимся отчаянием. Прежний хозяин трахал омегу, бывало, по два раза в день — с утра и сон грядущий. Аарон не трогал его, предпочитая заплатить очередной шлюхе. Френсис не понимал этого. Разве он Аарону не нравится? Френсис плохо пахнет? Другие альфы и беты на базе часто заглядывались на него, но, опасаясь мести Аарона, не решались даже приближаться. Почему же Аарон ни разу не использовал омегу по прямому назначению? Зачем возится с его обучением? Почему он так ненормально добр для альфы? Френсис понял, что если в самое ближайшее время не поговорит с хозяином, то просто-напросто сорвётся и испортит всё то хорошее, что появилось в его жизни.

Вот хлопнул замок на входной двери. Вернулся Аарон. Френсис вскочил и выбежал его встречать. В нос ударили запахи табака, пива и чужого омеги. Сам Аарон не курил, значит, долго сидел в прокуренной пивной...

— Френсис? Ты чего не спишь? — Альфа осторожно отпихнул омегу от себя — Френсис едва не вцепился в него. — Что случилось?

— Простите... сэр... Я ждал вас, чтобы... поговорить... Это важно...

— Давай завтра поговорим, за завтраком? Я устал и хочу спать.

— Нет, сэр. Сейчас.

Аарон хмуро уставился на переминающегося с ноги на ногу денщика. Френсис стоял перед ним в одних трусах и майке, нервно потирал плечи и не смотрел в глаза.

— О чём?

— Сэр... — Френсис прерывисто вздохнул. — Разуйтесь, пожалуйста, и пройдите в гостиную. Там будет удобнее.

— Ладно, будь по-твоему...

Пройдя в гостиную, Аарон уселся на диван и выжидающе взглянул на денщика. Френсис сел рядом, стискивая руки в кулаки и разжимая. Он дрожал, ведь предстояло сказать такое...

— Сэр... С тех пор, как вы сюда приехали... вся моя жизнь изменилась. Я хотел заработать побольше денег и потом вернуться домой... но теперь я не хочу уезжать отсюда. Я хочу остаться здесь и работать с вами...

— И в чём проблема?

— В... вас, сэр... и во мне. Вы не подумайте, что я... того... этого... — Омега густо покраснел, начав запинаться. — Вы хороший хозяин... и я... я благодарен вам... за всё... только... — Френсис вцепился в большую смуглую ладонь Аарона обеими руками и преданно заглянул в его тёмные глаза. — Скажите, чем я плох? Вы же альфа, а я омега! Почему вы не трогаете меня, как другие своих денщиков? Чем я плох? Меня уже спрашивать начинают, а я не знаю, что им говорить... и я... я люблю вас, сэр!

Аарон нахмурился.

— Френсис, ты хорошо себя чувствуешь? Ты не заболел?

— Я не болен, сэр... Я... я люблю вас...

Аарон осторожно высвободил свою руку и поднялся с дивана, отойдя к окну, за которым горело дежурное освещение. Когда он заговорил, Френсис с болью услышал в тихом голосе горечь, как и её налёт в запахе хозяина.

— Френсис, прошу, не повторяй моих ошибок. За это слишком дорогой ценой приходится платить. Не путай благодарность с любовью. Ты ничем не плох. Ты хороший и умный омега, потому-то я и не трогаю тебя. Ты заслуживаешь лучшего, чем быть просто подстилкой для альфы.

— Но я... я хочу быть вашим... если не мужем, то хотя бы... Мне тяжело чувствовать на вас запахи других омег...

— Френсис, в тебе говорит благодарность, а не любовь. Ты ещё очень молод, наивен и плохо знаешь жизнь. Мне это знание далось большой болью, и я не хочу, чтобы тебе было больно, как когда-то мне. Не тешь себя напрасными иллюзиями.

— Но, сэр...

— Всё, Френсис, на этом закончим наш разговор. Завтра рано вставать. Иди спать...

— Нет, сэр. Я хочу сегодня спать с вами, — решительно выпалил денщик.

Аарон обернулся.

— Спать со мной?

— Да, сэр. С вами. Я хочу, чтобы вы... спали со мной, как с омегой. Хочу нормальную случку. Я знаю, вы добрый... Вы не сделаете мне больно.

— Ты уверен?

— Да, сэр. Мне это нужно.

В гостиной повисло молчание. Наконец Аарон разомкнул губы.

— Хорошо, будь по-твоему. Только потом не жалей.

Альфа подхватил омегу на руки и понёс в свою комнату. Френсис едва сдерживал рвущееся наружу нетерпение. Аарон согласился переспать с ним! Френсис наконец узнает его ближе!

— Последний шанс отказаться, — предупредил Аарон, стаскивая с него майку.

— Я... уверен, сэр.

— Хорошо.

Аарон поцеловал его резко и внезапно. Френсис едва не задохнулся от ударившего ему в нос запаха, в котором он отчётливо распознал аромат хозяина. Такой чистый, приятный... не такой, как у всех остальных... настолько, что не знаешь, как его назвать... Голову вскружило моментально. Омега едва чувствовал, как альфа укладывает его на спину и начинает целовать и оглаживать чуть вздрагивающее тело. Он буквально плыл и таял. Это мало походило на то, что описывалось в омежьих романах, но было удивительно хорошо. Аарон не был груб. Он был почти так же ласков, как оставшийся далеко отсюда папа... Френсис был на седьмом небе от счастья — он и тут не ошибся!

Когда пальцы Аарона приспустили его трусы и коснулись пухлых ягодиц, Френсис уже чувствовал, как там начала сочиться смазка. Он сам насаживался на первый палец, но Аарон постоянно его осаживал:

— Куда торопишься, дурачок? У тебя же уже давно никого не было!

— Я... хочу вас, сэр... и прямо сейчас...

— А я не хочу, чтобы ты потом долго не мог сидеть. И у нас вся ночь впереди, торопиться некуда. Но если по твоей милости я завтра просплю, то будешь наказан.

— Наказывайте, сэр. От вас я готов принять любое наказание, — широко улыбнулся Френсис и, обхватив его за шею руками, сам потянулся за поцелуем.

Аарон коротко рассмеялся и снова прильнул к его губам...

Утром Френсис проснулся первым. До звонка будильника Аарона оставалось около пяти минут. Сам альфа крепко спал рядом с ним, утомлённый бурной ночью. Омега перевернулся на живот, любуясь своим хозяином и с замиранием сердца вспоминая минувшую ночь. Жалеть тут было решительно не о чем. Скорее жалко было осознавать, сколько времени из-за его нерешительности было упущено.

Тренькнул будильник. Аарон заворочался, поднял с подушки лохматую голову и хлопнул по кнопке выключения, после чего повернулся к довольному денщику.

— Ты ещё здесь? А почему не на кухне?

— Сию минуту, сэр. Я быстро всё приготовлю.

Аарон, ухмыльнувшись, шлёпнул его по голому заду — совсем не больно — и сел.

— Не беспокоит?

— Нет, сэр. Всё в порядке.

— Хорошо. Я в душ.

Торопливо одевшись, Френсис занялся завтраком, напевая себе под нос. Когда в кухню вошёл Аарон — уже посвежевший и чисто выбритый — омега лучезарно улыбнулся ему.

— Почти всё готово, сэр.

— Слушай, Френсис, давай договоримся сразу. — Аарон прислонился к столу, скрестив могучие руки на груди и строго глядя на него. — Раз мы теперь и спать будем, то у меня к тебе две просьбы.

— Просите что угодно, сэр. Я для вас всё сделаю.

— Да, я знаю, — дёрнул уголком рта альфа. — Во-первых, ты не будешь трепаться про особенности наших случек направо и налево. Я не хочу, чтобы меня и с этой стороны начали обсуждать.

— Не буду, сэр, — пообещал омега, раскладывая поджаренную ветчину и омлет по тарелкам.

— Во-вторых, ты должен кое-что понять. Любовь многолика, разные её проявления часто путают, отчего потом и случаются недоразумения и разочарования. Я один раз это уже пережил, и поверь — это очень больно. Раз уж ты теперь мой любовник, а не только помощник, то я не буду спать с другими. Таковы мои принципы — один постоянный омега в моей постели. Пока я не женюсь, мы будем спать вместе. И вряд ли я женюсь именно на тебе, хотя ты хороший парень и нравишься мне.

Френсис замер. Сердце пропустило пару тактов...

— Почему?

— Я считаю, что семья — это очень ответственный шаг, как и рождение детей. Мне не повезло с родителями — отец просто использовал папу, чтобы заиметь детей, после чего вышвырнул его на улицу. И я очень страдал, видя, как мучается мой папа. Я так не хочу. Я хочу, чтобы мой будущий муж не переживал такого. И я не собираюсь заводить детей от первого же омеги, который мне понравится. Семейная жизнь имеет множество подводных камней, способных испортить даже самые хорошие отношения, а это обязательно отразится и на детях. Трёх моих братьев воспитали типичными альфами — они даже не дёрнулись, когда папа униженно молил разрешить ему остаться, чтобы быть рядом с нами. Их совершенно не тронула его боль. Я своим детям такого не желаю. Я планирую воспитывать их хорошими и понимающими, а для этого они должны видеть пример родителей перед глазами. Ты мне стал очень дорог за эти луны, но не настолько, к сожалению, чтобы жениться. Я не трогал тебя только потому, что не хотел тебя заставлять. Но ты сам меня попросил, и я согласился. Нам предстоит немало всего сделать, и мне нужен надёжный человек рядом. Ты подходишь очень хорошо. И не спеши говорить про любовь. Не путай её с благодарностью. Я успел немало узнать о твоём прежнем хозяине и понимаю, почему ты считаешь, что любишь меня — я не такой, как он. Контраст потряс тебя, и ты подсознательно ищешь у меня защиты, принимая это за любовь. Омегам в нашем мире живётся очень тяжело... Я много чего успел повидать и знаю это. Я буду и дальше беречь тебя от остальных. И не только как начальник, но и как друг.

— Как... друг?

— Да, как друг. Секс — это только признак доверия между нами. Когда-нибудь ты поймёшь, что как муж я тебе не очень подхожу. Я — Бейли, а традиции нашей семьи в отношении омег очень жестоки. Я не хочу, чтобы ты страдал, как мой папа. Даже если я буду беречь тебя и заботиться, то мой отец попытается испортить наших детей, как испортил моих братьев. Понимаешь?

Френсис печально кивнул, снимая с плиты закипевший чайник. Слышать всё это было неприятно, но изрядная доля истины в словах Аарона была. Альфа вздохнул и обнял Френсиса, поглаживая по голове.

— Поверь, малыш, так будет лучше всего. Я ещё не готов ради тебя идти наперекор семье, хотя ты и хороший парень. Но нам будет хорошо вместе, это я тебе обещаю. Я сделаю всё, чтобы в твоей памяти сохранилось как можно больше светлых воспоминаний.

— Спасибо... сэр...

— И не надо больше меня так называть. При всех — сколько угодно. Правила никто не отменял. Но когда мы будем одни, то называй меня по имени. Мой первый омега так и делал.

Френсис поднял глаза и улыбнулся.

— Хорошо... Аарон. А вы...

— Ты, — поправил альфа. — Я не настолько старше тебя.

— Ты... расскажешь мне про своего папу и первого омегу?

— А ты хочешь знать?

— Я хочу знать о... тебе... как можно больше, чтобы быть хорошим помощником.

— Тогда вечером и расскажу. А сейчас мой руки и за стол, а то опоздаем.

Людовик Бейли стоял у обзорного окна и смотрел вниз на полигон, где демонстрировали свои умения новобранцы. Отряд в красно-синих касках действовал удивительно чётко и слаженно, стрелки зря не палили и не промахивались. Они уверенно теснили отряд в зелёных касках, нейтрализуя одного противника за другим.

— Кто занимался подготовкой красно-синих? — спросил старый альфа у генерала Хауэра.

— Младший лейтенант Аарон Бейли. Ему дали под начало отряд самых необученных, как вы и требовали.

— И всего за год он создал из этого сброда боеспособный отряд?

— Да, он упорно работал, — кивнул генерал. — Тщательно изучает последние научные статьи и использует их в работе. Другие командиры уже активно берут на вооружение его приёмы обучения и воспитания личного состава. Думаю, что для него и одна линейная рота не предел. Если и с настоящим боевым заданием справятся, то будем рассматривать вопрос о присвоении вашему внуку очередного звания досрочно.

Людовик заметил стоящего неподалёку омегу, который так же пристально, как и они, наблюдал за учениями и делал какие-то пометки в офицерской планшетке. Молоденький, но не по возрасту серьёзный, одетый в неплохо подогнанную по фигуре форму, он с первого взгляда вызвал у старого Бейли желание вспомнить свою бурную молодость.

— Что здесь делает омега?

— Это Френсис — денщик и личный помощник вашего внука. Аарон сразу начал таскать его за собой на тренировки и давать ему поручения не только по домашнему хозяйству. Утверждает, что ему был нужен толковый помощник, а этот омега, дескать, достаточно смышлёный и надёжный. Кое-кого настораживает, что ваш внук как-то очень ревностно оберегает его от остальных, но все его объяснения вполне логичны.

— Он трахает этого щенка?

— Разумеется. Я как-то сам застал их за углом столовой в перерыве. На время течки, правда, Аарон держится от него подальше — говорит, что не хочет зря тратить время на поиски приличной замены, если этот парень забеременеет. Френсис его более чем устраивает.

Людовик покосился на омегу, который продолжал наблюдать за учениями.

— Этот псёныш имеет хоть какое-то образование?

— Только семь классов общей школы, но ваш внук сам занимается его обучением. И, похоже, что не зря тратил время на его муштровку. Предыдущий хозяин Френсиса часто жаловался, что этот мокряк туповат...

Тем временем красно-синие одержали окончательную победу. Командир, на каске которого был "петушиный гребень", вскинул руку вверх, давая команду "вольно". Бойцы начали снимать каски и расстёгивать бронники. Командир, в котором Людовик уверенно опознал третьего внука, задрал голову наверх и замер. Омега Френсис встревоженно взглянул на генерала и гостя и тут же отвернулся, закрывая планшетку. Вскоре Аарон поднялся на командный мостик и первым делом обратился к своему денщику:

— Всё видел?

— Да, сэр, — протянул ему свои записи омега. — Надеюсь, что я ничего не пропустил.

Аарон бегло просмотрел его записи и удовлетворённо хмыкнул.

— Ты хорошо поработал. Не зря я на тебя столько сил убил...

— Я стараюсь, сэр.

— Я вижу. Сегодня вечером обсудим, что ты тут накорябал, а завтра устрою разбор полётов остальным. И не забудь — на следующей неделе будешь сдавать очередной экзамен.

— Я уже почти дочитал инструкцию по обращению с ПЗРК, — отчитался омега. — И я уверен, что смогу сдать норматив по бегу на сто...

— Это норматив для альф, — сурово оборвал его Аарон, — а ты — омега. Не забывай об этом.

Омега виновато опустил голову.

— Простите, сэр...

— Если так хочешь сдохнуть, то есть более безболезненные способы, а мне нужен здоровый помощник.

— Да, сэр... — Голос омеги стих до едва слышного шёпота.

— Иди домой и начинай готовить ужин. Думаю, скоро у нас будет гость. — Аарон покосился на деда.

— Слушаюсь, сэр. — Омега поклонился и ушёл.

— Поздравляю, Аарон! Вижу, что ты добился внушительных успехов. — Людовик похлопал внука по плечу.

— Вашими молитвами, сэр, — холодно ответил младший лейтенант, приняв приветственную позу согласно уставу.

— Откуда официоз? — удивился старый альфа. — Я же твой дед!

— Моим дедом вы будете только у меня на квартире, сэр. Здесь вы — заслуженный маршал в отставке, а служебный протокол никто не отменял.

Людовик довольно ухмыльнулся.

— Теперь вижу, что ты настоящий Бейли.

— Я выполняю свой долг перед нашей великой Родиной.

— А твой денщик? Я слышал, что ты его бережёшь от остальных...

— Всё для пользы дела, сэр. В спокойной обстановке он прекрасно работает и думает. Приёмы бет. Я намеренно начал его обучать под себя, чтобы как можно лучше делать своё дело.

Людовик вгляделся в спокойное до равнодушия лицо внука.

— Значит, ты усвоил свой урок.

— Своим уроком вы едва не сделали меня импотентом, сэр, — понизил голос Аарон. — Если бы не сильная сущность альфы, то я бы шарахался от омег, как от прокажённых. А теперь прошу меня простить, — вернулся он к прежней громкости. — Я должен переодеться, принять душ и проследить, чтобы мои подчинённые вернули снаряжение на склад. Жду вас вечером к ужину, сэр. Надеюсь, вам понравится, как готовит мой денщик. Господин генерал, позволите идти?

— Идите, Аарон.

Аарон почтительно склонил голову и направился к лестнице вниз. Генерал Хауэр одобрительно осклабился.

— Дерзок, но инициативен. Вы слышали, как он и его бойцы одержали победу над террористами из Цехина, захватившими супермаркет в Тарнасе?

— Да, это было громкое дело... А как Аарон смог так хорошо спланировать операцию, что жертв среди заложников почти не было? Всего трое легко раненых!

— Если честно, то я не знаю. Знаю только, что по окончании операции он долго о чём-то разговаривал возле служебного автобуса со своим денщиком.

— Он взял этого щенка с собой? — удивился Бейли.

— Да. Он постоянно таскает его с собой, за исключением дней течки и очистки.

Людовик нахмурился.

— Вы... считаете, что мой внук благонадёжен?

— Более чем. Он проявляет подобную заботу только по отношению к Френсису. На других омег просто не обращает внимания. И с парнем он так же строг, как и со своими бойцами. Только не бьёт.

— Зачем он приехал? — Френсис торопливо дорезал овощи на салат.

— Наверно, проверить, оправдываю ли я надежды семьи. С Монтгомери они с Рэмом окончательно разлаялись, когда выяснилось, что тот рейд едва не провалился после ошибки моего отца, отчего и погиб Феликс. Дядя Людвиг, как я слышал, был просто в ярости — он прочил Феликса на пост главы семьи Монтгомери. Теперь наша младшая ветвь полностью независима от нас, а то, что я и Феликс были очень дружны, похоже, вызвало у них подозрения. Кроме того, Дэнвера снова загребли в полицию за хулиганство, Дигори пал смертью храбрых в бою на юго-восточной границе... Только мы с Гленом и остались. — Аарон перевернул куски мяса на большой сковородке и накрыл крышкой, после чего взял второй нож, чтобы помочь омеге. — Не удивлюсь, если Людовик уже прикидывает, насколько ты годишься, чтобы родить семье новых детей.

— Я бы с удовольствием, ты знаешь...

— Нет, малыш, не при таких условиях. Я не допущу, чтобы ты почти двадцать лет провёл взаперти, а потом вылетел в никуда. Я себе этого просто не прощу.

Френсис вздохнул. За прошедшее с их первой ночи время влюблённая восторженность улеглась, омега начал воспринимать Аарона более объективно, но всё ещё тянулся к нему. Альфа держал своё слово — на сторону не бегал, им было очень хорошо вместе и интересно за пределами квартиры, но Аарон продолжал твердить, что омега всего лишь благодарен за заботу. Да, он его любит, но не так, и вообще, сейчас некогда думать о любви — из штаба внутренней разведки всё чаще приходят требовательные письма по поводу ускорения обучения боевых отрядов. Денщик соглашался подумать ещё, но в глубине души чувствовал, что Аарон просто не хочет замечать его любви. Почему-то его это пугает. Может, всё дело в том, что Аарон до сих пор не может забыть Полли? Когда они тем вечером, утомлённые бурным сексом, лежали в обнимку и Аарон рассказывал о своём первом омеге и своих метаниях, Френсис видел лёгкую грусть в глазах своего альфы. У парня создалось ощущение, что отношения Аарона и Полли так и остались незавершёнными. Они просто отпустили друг друга, не решившись сделать последний шаг. Может, из-за достаточно ощутимой разницы в возрасте — Полли был старше Аарона почти на восемь лет — может, из-за чего-то ещё... Может, пережив нелёгкий первый опыт в любви, Аарон подсознательно начал бояться серьёзной привязанности?.. Переведя эту мысль в голове, омега хмыкнул. Всё-таки обучение под руководством Аарона и куча прочитанных книг изменили его — полуграмотный омега, так и не закончивший школу, поумнел и научился размышлять над очень сложными вещами.

— А если бы ты не был Бейли, ты бы согласился на мне жениться?

— Если бы я не был Бейли, то я или был бы другим или мы с тобой вообще бы не встретились. — Аарон дострогал последний огурец и скинул кусочки в салатник. — У всего есть обратная сторона, Френсис. Это закон жизни.

— Это да...

Они заканчивали готовить ужин, спеша успеть к приходу Людовика. Френсис готовил достаточно хорошо, умел сделать блюдо красивым и аккуратным, но для самих себя они никогда не изощрялись, обходясь порой быстрой готовкой и бутербродами. Однако перед отставным маршалом демонстрировать убогость их каждодневного стола было неприемлемо.

— А где ты так здорово готовить научился?

— У первого хозяина, — скрепя сердце, признался Френсис. — У него был свой повар, и я ему помогал. Хозяин был тем ещё гурманом.

— Это было до нашей базы?

— Да. Меня тогда украли прямо возле школы, увезли из родного города на грузовике, а потом выставили на Ярмарке.

Аарон замер.

— Что? Тебя... похитили... и... продали?

— Да, — тихо кивнул омега. — А ты разве не слышал об работорговле?

— Но ведь она давно побеждена...

— Нет, Аарон, она до сих пор существует. Ярмарки просто проводятся скрыто, и деньги там крутятся серьёзные. Я тогда мало что понимал, но у второго хозяина был омега, который много об этом знал. Он мне и рассказывал...

— Второй?

— Да, через пару лет я хозяину надоел, и он меня перепродал. А потом меня продали сюда.

— Погоди! Тебя же наняли! Я видел твой трудовой договор...

— Я его только подписал, когда меня сюда привезли. Я эту бумагу даже не читал. Меня просто осмотрели, обнюхали, ощупали, показали врачу, потом при мне же отсчитали деньги, передали из рук в руки, а потом уже я подписал эту бумагу и получил паспорт. Только на руки мне его не отдали — лежит в канцелярии, чтобы я не сбежал. Куда я пойду без документов?

Аарон пошатнулся и тяжело опустился на табурет, ошарашенно глядя на своего денщика.

— И ты так спокойно об этом говоришь?

— А что я могу сделать? Все наши здесь такие. Настоящих вольнонаёмных нет.

— А... сбежать ты пробовал?

— Конечно, пробовал. И не раз. — Френсис проверил мясо на сковородке. — Но отсюда так просто не сбежишь. Даже странно, что тебе позволили отвозить меня в бассейн в город.

— И все об этом знают?

— Многие знают. Руководство точно в курсе — на покупку омег для обслуживающего персонала деньги выделяют. Мы только по документам наняты. На самом деле наше положение немногим лучше рабского. Ты только не поднимай скандал, Аарон, а то начальство не посмотрит, что ты Бейли — быстро рот тебе заткнёт. До тебя был тут один такой умный... Когда базу закладывали, то экономили на всём, что только можно, кроме строительства. Подсчитали, во сколько может обойтись наём персонала с учётом выплат по декрету — альфы ведь не всегда способны яйца в узде держать — таких, как ты, мало... Была идея выселить нас всех за территорию, а сюда привозить на автобусе — слишком большой расход бюджета на топливо и обслуживание получится. Можно, конечно, в качестве денщиков, поваров, уборщиков и прочих нанимать альф и бет, но первые же попытки провалились — на собеседование пришли только несколько ребят-школьников из неблагополучных семей, которых омеги-одиночки воспитывают. Да и закон запрещает им работать в таких местах — первая же проверка, и базу придётся переносить. А как, если деньги на строительство уже потрачены? И тут кто-то предложил заключить договор с Ярмарками. Как именно, я не знаю, но договорились быстро. Для базы выделили солидную скидку в честь оптовых закупок, и начали...

— А как же ваша зарплата? Бухгалтерские ведомости? Да, вам мало платят, но...

— Мы получаем так мало потому, что из официальной зарплаты вычитается часть денег, заплаченных за нас. Пока мы не погасим долг. Оттого-то нам и позволяют обезопасить себя во время течек — беременность не позволит нам работать и обслуживать оперативный состав и руководство. Потом мы вольны остаться и работать за нормальную ставку. Я хотел работать до тех пор, пока не погашу долг, чтоб потом поработать ещё, а потом вернуться домой... а тут ты приехал, и меня оформили на тебя.

— И сколько ты стоил?

— Почти три тысячи, поскольку умею недурно готовить, ничем таким никогда не болел, аборты не делал и уже пользованный. Часть долга я уже погасил.

Аарон задумался.

— А если я оплачу остаток твоего долга, то что будет?

— Не знаю, — пожал плечами Френсис. — Так ещё никто не делал. Только тот умник, про которого я тебе говорил. Он был бетой из бухгалтерии, хотел жениться на уборщике Лисбене, но ему выставили полный счёт. Бета пригрозил скандалом, а потом просто исчез. Больше его не видели.

— Боги... — Альфа схватился за голову. — Но это получается, что наше руководство получает процент от тех, кто "крышует" работорговлю... либо эти личности вхожи в высокие кабинеты... И папа рассказывал, что его, ещё четырнадцатилетнего, выкупили из детдома. И это в наше прогрессивное время!

Френсис приобнял поникшего любовника.

— Не надо так, Аарон. Ну... продают нас, воруют... Если в этом действительно заинтересованы крупные чины, то нужны железные доказательства, а они вряд ли захотят на нары.

— Френсис... я заплачу твой долг и освобожу тебя, а потом помогу нормально устроиться...

— Лучше женись на мне потом. Я смогу и дальше тебе помогать, а ты — защищать меня...

— Нет, я не могу. И главная причина уже скоро появится здесь.

— Неплохо, — сдержанно похвалил Людовик ужин. Френсис, как и полагалось образцовому омеге, не смел даже глаз на него поднять, стоя за спиной хозяина. — Тебе повезло с денщиком, Аарон.

— До того, как прийти сюда работать, Френсис уже сменил два места. Он вообще рано работать пошёл. Начинал поварёнком в частном доме и многому успел научиться.

К приходу гостя альфа и омега успели не только приготовить ужин, но и навести идеальный порядок — в последние пару недель было не до серьёзной уборки. Когда Людовик перешагнул порог их квартирки, Френсис услужливо помог гостю разуться. Аарон наблюдал за этим с каменной физиономией. Действовал его омега весьма сноровисто...

— Вот как... Похвальное стремление к самостоятельности. Однако юному омеге больше пристало заботиться о семейном гнезде и создавать надёжный тыл.

— Я... пока не думал о замужестве... сэр, — тихо сказал Френсис. — Я из не самой зажиточной семьи... папа растил меня один... Я хотел немного подзаработать, чтобы помочь ему...

— И каким бы ты хотел видеть своего будущего мужа? — Старый альфа испытующе буравил омегу тяжёлым взором.

— Я... не знаю. Неважно, кем он будет — альфой или бетой... лишь бы это был достойный и уважаемый человек.

— А ты согласился бы быть мужем своего хозяина?

Френсис заалел.

— Я и мечтать об этом не смею... Господин Аарон — достойный альфа... я недостоин такого мужа... ведь он из такой знатной и уважаемой семьи...

Аарон мысленно похвалил друга. С самого прихода домой они репетировали свои роли и что отвечать на подобные вопросы.

— Аарон, ты не хочешь взять в мужья Френсиса? Думаю, что в нашем семейном гнезде ему было бы весьма комфортно. — Старый альфа потянулся за салфеткой. Френсис услужливо протянул подставку.

— Нет, только не Френсис, — чуть резковато ответил младший лейтенант. — Он нужен мне здесь. Я слишком много сил и времени потратил, чтобы воспитать из него надёжного помощника, и не хочу менять его на другого.

— Почему? Твой отряд отлично показал себя на полигоне, другие командиры активно равняются на тебя... Ты легко отыщешь себе помощника среди ефрейторов. Думаю, что скоро внутренняя разведка сможет дать достойный отпор подпольщикам, а ты займёшься просто командованием и сможешь обойтись вообще без помощника...

— Нет. А если тебе не терпится увидеть правнуков, то тереби Глена. Он второй по старшинству. Или берись за перевоспитание Дэнвера.

— Боюсь, что Дэнвера уже не изменишь, — помрачнел Людовик, нервно комкая в пальцах салфетку. Френсис старательно сдерживал выражение отвращения на лице, да и сам Аарон чувствовал, как раздражён старик. — Он совсем от рук отбился. Ты знаешь, за что его тогда забрали в участок? Еле-еле удалось замять эту историю!

— Ты о чём?

— Он и ещё один альфа неясного происхождения напились в каком-то кабаке, а потом устроили... ты не поверишь... — Старого альфу аж передёрнуло от отвращения. — Они устроили грязную разнузданную оргию прямо посреди питейного зала!

— В... каком смысле? — вздрогнул Аарон, почуяв, как Людовика переполняет злость от одного только воспоминания. Френсис невольно придвинулся ближе — под защиту своего альфы.

— В том самом! — огрызнулся Людовик, отшвыривая салфетку в сторону. — Сначала просто целоваться начали у всех на глазах, а потом этот тип стащил с Дэнвера штаны и... как какого-то омегу... — Пальцы старика вцепились в скатерть, прихватывая её. Омега даже испугался, что весь ужин полетит на пол. — И нашему мальчишке это явно нравилось!!! Он даже не попытался дать отпор!!! Поверить не могу, что Бейли способен на такое!!! Где мы его упустили???

Аарон замолк, а потом решительно встал.

— Где он сейчас? Френсис, настраивайся на выезд!..

— Мы забрали его домой. Под замком сидит. — Людовик покосился на внука. — Что ты задумал?

— Хочу с ним встретиться и поговорить.

Достать увольнительную оказалось нетрудно. Сложнее было добиться разрешения взять с собой Френсиса — оставлять парня без присмотра после визита деда Аарон просто не рискнул. И альфа решился. Из своей заначки он выскреб нужную сумму и выложил перед старшим бухгалтером. Тот опешил от такого, связался с руководством... Скрепя сердце, долг признали полностью погашенным, паспорт омеге отдали, но сам Френсис теперь полностью принадлежал своему хозяину. Однако омегу это нисколько не пугало — он хорошо знал, какой добрый у него хозяин. Как только все документы были оформлены, младший лейтенант и его денщик выехали в родовое имение Бейли.

Френсис с интересом оглядывался в густом тенистом саду, по которому маленький Аарон гулял сначала с папой, а потом с денщиком Бэзилом, вместе с братьями начинал свои первые тренировки... Хорошо, прохладно — лето выдалось довольно знойным. Сам дом омеге не понравился — слишком мрачный.

— А где то самое окно?

— На третьем этаже, второе справа...

— Господин Аарон! Как же долго вас не было... — На крыльце, прихрамывая и опираясь на трость, появилась знакомая альфе фигура.

— Здравствуй, Гилмор. Как себя чувствуешь?

— Старею... Совсем радикулит и ревматизм замучили.

Аарон не удержался от того, чтобы подхватить изрядно постаревшего омегу под руку. Гилмор совсем поседел, слегка усох, пальцы заметно припухли из-за начинающегося артрита, но увольнять его почему-то не спешили. Молодой хозяин и старый денщик тепло обнялись.

— А кто это с тобой? — Гилмор с любопытством воззрился на Френсиса.

— Это Френсис — мой денщик и ближайший помощник.

— Очень приятно, — улыбнулся омега. — Я много о вас слышал.

— Я надеюсь, что только хорошее? — вернул улыбку Гилмор.

— Конечно, сэр.

Томас-садовник, заметив гостя, поспешил внутрь с запасного входа, и вскоре молодого господина встречали все омеги дома. Других хозяев, кроме запертого Дэнвера, не было, поэтому можно было расслабиться, и Аарон, сдерживая рвущуюся наружу радость, обнял всех по очереди. Среди этой маленькой толпы встречающих не хватало только Глеба и Полли... и маленького омежки Аарона.

Френсиса встретили очень тепло. Симон даже обнял его по-свойски.

— Знаю, у нас тут не большой город... — смущённо повинился он, — но будь как дома.

— Ничего, мне и так всё нравится.

— Ладно, проводите Френсиса в мою комнату. Пусть сумку разберёт, — попросил Аарон. — Мы на несколько дней.

— Тогда надо и ему комнату... — подал голос Роберт. — Или к нам — свободная койка найдётся...

— Не надо. Френсис будет жить со мной. И это не обсуждается.

Омеги немного растерянно переглянулись, а потом заулыбались.

— Хорошо...

— Где держат Дэнвера?

— В комнате твоего папы, — тихо сказал Милли. — Сейчас к нему пойдёшь?

— Да. Присмотрите за Френсисом, чтоб не заблудился, а то этот дом — настоящий лабиринт.

Денщик осторожно пожал руку Аарона, и альфа направился к лестнице.

Поднимаясь на третий этаж, Аарон впервые осознал, насколько этот дом стар. Сколько поколений Бейли топтало эти коридоры... и все они не знали родительской ласки. Всех очень рано отбирали у пап-омег и растили для верной службы сначала императорам, а теперь — Президенту и военному министерству. И только один из них, омега Ирдис, сумел дать отпор и найти своё счастье.

Вот и знакомая дверь. Аарон покосился в сторону старого портрета, но всё же отпер дверь ключом, который дал Гилмор, и вошёл. Комната почти не изменилась, только стала темнее, грязнее и пропали вещи из детского уголка... в котором на стащенном с кровати матрасе, свернувшись в узел, лежал молодой альфа с необычно длинными волосами, больше характерными для омеги, чем для альфы. В комнате висел стойкий запах немытого тела. Аарон уже давно не видел Дэнвера и с трудом его узнал. Младшенький всё же заметно подрос, хоть и вышел пониже и посуше старших братьев, только-только начал матереть. Сидение под домашним арестом на пользу ему не пошло — он похудел. В приглушённом из-за грязного оконного стекла солнечном свете он выглядел слабым и жалким. Кроме нестиранных майки и трусов на парне ничего больше не было.

Аарон подошёл к брату и сел рядом с ним.

— Привет, Дэнвер.

Дэнвер резко вскинулся и узнал брата. Смуглое небритое лицо с более тонкими и изящными, чем у классического альфы, чертами заострилось, резко обозначив скулы, щёки впали, вокруг блеснувших удивлением голубых, как у родителя-омеги, глаз залегли тени.

— Аарон... Ты как здесь?.. — прохрипел он. Голос стал ниже и заметно огрубел... словно парень давно ни с кем не разговаривал.

— Узнал, что ты под домашним арестом. Я не мог не приехать.

— Почему?

— Мы всё-таки братья. Одной крови.

Дэнвер всмотрелся в брата и вдруг широко, почти по-детски улыбнулся, коснувшись его носа.

— А у тебя, оказывается, такая же горбинка, как была у папы!

— Ты... помнишь нашего папу? — оторопел Аарон.

— Конечно! Он же ухаживал за нами, когда мы болели... Аарон, — Лицо младшего Бейли скривила плаксивая гримасса. — ты почему меня с собой не брал, когда ходил к папе? Мы могли бы ходить к нему вместе!

— Я хотел, но Бэзил сказал, что ты не умеешь хранить тайны. Если бы Людовик и Рэм узнали, что мы тайком навещаем папу вопреки их приказу, то было бы ещё хуже.

— Бэзил... — Дэнвер тяжко вздохнул. — Старый добрый Бэзил... Да, не умею я тайны хранить.

— Что с тобой случилось, Дэнвер? Почему ты позволил альфе оттрахать тебя в задницу, как омегу?

— Мне было плохо, Аарон. — Денвер поник головой, и длинные волосы свесились на исхудавшее лицо. — Со службы вышибли, больше никуда не брали, отец с дедом лютовали, и я начал пить, чтобы хотя бы заглушить свою полную никчёмность, но мне не становилось легче. А тут этот тип... Ну и... закрутилось. Я сам не помню, как его целовать начал, а когда он меня нагнул и начал трахать... мне показалось это заслуженным.

— За что?

— За то, что того мальчишку убил. Уж лучше бы его отец меня тогда прикончил, чем так мучиться.

Дэнвер уткнулся брату в плечо, и Аарон обнял его. Как когда-то папу. Дэнвер всхлипнул и прижался к брату, обхватив его обеими руками.

— Так ты...

— Я смотрел на него и Полли... и мне было обидно. Почему Полли гуляет и играет со своим сыном, а с нами гулял Бэзил? А потом перестал гулять. У той мелюзги были оба родителя, его любили, я видел, и хотел, чтобы и меня так же любили, как любил наш папа. Я следил за ними и завидовал. Полли не просто гулял с ним... он его обнимал, согревал... улыбался ему, гладил по голове, на руках носил... Ведь мы почти не знали, кто наш папа... иногда только его видели... а отец и дед только и делали, что что-то требовали. Ругались, замахивались, а то и били. Я всегда их боялся, а они твердили, что Бейли никого и ничего не должны бояться. Они даже не позволяли нам себя обнять! А Глеб тоже постоянно носил своего щенка на руках, когда тот уставал. — В голосе Дэнвера звенела обида. — Я пытался не думать об этом... забивал на учёбу... дурил... Мне было плохо, Аарон! А когда папу выгнали на наших глазах... и ты бросился его защищать... Сперва мне было противно — ты вёл себя как слабак или идиот из комедий... но, когда тебя в той комнате заперли, я увидел Полли со своим щенком... и мне опять стало плохо. Я тогда в сад убежал, забился под куст и разревелся. И мне было противно за самого себя — разревелся, как какой-нибудь омега!!! Потом тебя увезли, а я видел этого сопляка с Полли каждый день. Как Полли его с рук почти не спускает и твердит, что никому не позволит разлучить их. И мне совсем крышу сорвало. Я стащил у деда бутылку или две, выпил всё, что там было и, когда увидел этого мальчишку, бросил в него. Я нарочно это сделал! — Дэнвер вцепился в брата, и Аарон начал поглаживать его плечи, успокаивая. — Я хотел, чтобы этот щенок сдох!!! И Глеб это видел!.. Я кричал, ругался... Когда Глеб понял, что мелкий мёртв, он налетел на меня, начал бить, а я даже руки поднять не мог, чтобы заслониться. Я понял, что убил ребёнка... Отнял чью-то жизнь. Такую же, как моя. Это и сейчас мне снится по ночам вместе с папой... очень часто...

— Так вот почему ты вразнос пошёл.

— Да. Мне до сих пор больно, когда вспоминаю тот день, когда папа просился остаться с нами. И из-за того, что ты не брал меня с собой.

Дэнвер плакал, а Аарон проклинал себя за тупость и чёрствость. Как он мог не заметить, что Дэнверу плохо? Все эти годы его непутёвый младший брат рос с такими же воспоминаниями, что и он сам! Его отняли у папы в трёхлетнем возрасте! В его памяти тоже что-то осталось, и он был так же одинок, как и сам Аарон. Только не умел хранить секреты — Бэзил это сказал сразу. Но почему он сам ничего не увидел? Не почувствовал? Просто спихнул его на старших братьев и деда, когда Дэнвер перестал его слушаться... а потом была школа и созревание... Ведь если бы он тогда пригляделся... Да, папе было не помочь, и они страдали бы с Дэнвером вместе, но могли друг друга поддержать!!! И даже депрессия, которую схватил сам Аарон, не облегчала мук совести. И вот результат — ещё одна жертва традиций семьи Бейли и прогнившей насквозь системы рыдает сейчас в его объятиях. Брата было жалко. До слёз жалко.

Когда Дэнвер выплакался, Аарон, приглаживая его растрёпанные патлы и заправляя их за уши, спросил:

— Что теперь делать думаешь?

— Как только меня отсюда выпустят, я уйду. Просто уйду из семьи. Даже не пойду к Монтгомери — я же опозорен. Я уже не хочу быть Бейли. Я буду просто Дэнвер. Устроюсь где-нибудь... Ты не ищи меня, брат. Это будет справедливо. Я хочу наказать себя сам. Я буду жить с этим грузом, пока не сдохну. Может, боги будут милостивы...

— Нет, я заберу тебя с собой. Будешь жить со мной и Френсисом, только учти — трогать его тебе нельзя.

— Кто это — Френсис? — удивился Дэнвер, размазывая грязь по лицу.

— Мой денщик-омега и помощник. Он спит только со мной.

— Ты нашёл себе омегу? — слабо улыбнулся Дэнвер.

— Мы просто друзья, но спим друг с другом. Я защищаю его от других. Жениться я не буду. Только не на нём. Иначе Людовик и ему жизнь сломает, как нашему папе.

— И что я у вас делать буду? — Дэнвер утёрся снова.

— Пока просто поживёшь, а там в моём отряде место освободится. Мы теперь будем вместе, брат, и я помогу тебе с этой бедой справиться. Мы не можем изменить то, что уже случилось, но мы можем решать, как жить дальше. Я надел маску и прячусь за ней, снимая её только перед теми, кого люблю. Это непросто — жить чужим среди своих, но сейчас иначе нельзя. Сожрут.

— Научи и меня жить. — Дэнвер просительно вцепился в ладонь брата.

— Научу, но ты сможешь научиться только тогда, когда по-настоящему захочешь изменить свою жизнь.

— Я... попытаюсь.

За общим столом на кухне Дэнвер был тих, как мышка. Отмытый, гладко выбритый, причёсанный, переодетый. Он виновато косился на омег и молчал. Симон уговаривал его поесть, Роберт уверял, что они не сердятся, Томас налил чаю с успокаивающей травкой, Андрюс ласково гладил по голове... и по лицу парня снова начали катиться слёзы. Все омеги старались как-то помочь молодому хозяину — когда Аарон коротко пересказал их разговор, на их лицах отразились боль и искреннее сочувствие. Дэнвер всё никак не мог поверить, что его действительно простили, постоянно порывался что-то говорить, но так и не смог выговорить ни одной внятной фразы.

Френсис выслушал решение Аарона молча. Спросил только одно:

— Где Дэнвер будет спать?

— Пока в гостиной на диване, а там придумаем. Твоя кровать будет ему коротка. Надо ему помочь вернуться к жизни. Он ведь ещё так молод...

— Да, надо, — кивнул денщик. — Нельзя жить с таким грузом на душе да ещё одному.

О своём решении забрать брата с собой Аарон уведомил Людовика, позвонив ему уже с КПП базы.

— Ты уверен? — Судя по голосу, старик был ошарашен услышанным.

— Да, я уверен. — Аарон расписался за гостя, пока сам Дэнвер молча топтался рядом и косясь на дежурного. — Держать под замком — плохая идея, Дэнвер так просто зачахнет. Надо привлечь его к делу, чтобы выбить всю дурь из головы. И я уже знаю как.

Ужинали они втроём. Дэнвер начал потихоньку улыбаться и общаться с Френсисом, обращаясь к нему на "ты" и по имени — в дороге он так и не решался на это, хотя сам Френсис всячески старался завязать беседу, что-то рассказывал. Аарону без труда удалось выбить разрешение принять у себя брата — сказал, что у парня депрессия, и сейчас ему необходимо сменить обстановку. Да и Людовик, похоже, успел отзвониться его начальству. Генерал Хауэр взглянул на тихого младшего Бейли и дал добро, посоветовав напоследок его постричь. Но стричься Дэнвер отказался.

Дэнвер прожил с братом и его омегой до осени. Помогал по хозяйству, вместе с ними сидел по вечерам перед новеньким телевизором, участвовал в тренировках... Когда у Френсиса началась течка, вместе с братом вечером ушёл на улицу, где они сидели и тихо разговаривали обо всём, что в голову взбредёт. Дэнвер оживал так же медленно, как когда-то сам Аарон. Братья очень сблизились за эти недели, узнавая друг друга заново. Аарон рассказывал о папе, показывал фотографию Оливера, рассказывая, как старик-уборщик сумел излечить его лаской и добрым словом. Дэнвер зачарованно ловил каждое слово, и впервые после гибели Феликса Аарон почувствовал, что у него снова есть брат. Родной человек.

Всё закончилось внезапно. Придя домой после особенно изматывающей тренировки, Аарон и Френсис обнаружили, что Дэнвера нет. С утра молодой альфа вроде неважно себя чувствовал и остался в квартире... На столе в кухне нашлась записка.

"Брат, прости," писал Дэнвер. "Я не могу больше стеснять вас. Я благодарен вам обоим за помощь, но пришла пора искать свой путь. Я всё обдумал и решил осесть где-нибудь в маленьком городке, где нашу семью не знают. Устроюсь на работу, попробую найти себе кого-нибудь, обзавестись семьёй. Ты на многое мне глаза приоткрыл, и я вижу, что всё, что нам внушали отец и дед — чушь собачья. Френсис — потрясающий парень, и я тебе завидую, ведь он так тебя любит. Я и не надеюсь, что какой-нибудь омега сможет когда-нибудь меня так же полюбить. Если смогу — дам знать, как я и где. Ты не беспокойся, подыхать я не собираюсь. Не после того, что вы для меня сделали. Я просто должен жить и поступать так, как велит мне новообретённая совесть, а наши предки и их фамильная честь пусть катятся ко всем демонам Деймоса. Если деду так нужны наследники, то пусть мурыжит Глена, но не тебя или меня. Если боги будут ко мне благосклонны и пошлют мне мужа и детей, то я их этим гадам не отдам. Пусть даже не мечтают. Уж лучше передам их под защиту Монтгомери. Береги себя, брат, и будь счастлив. Твой брат Дэнвер."

Вместе с Дэнвером и его вещами пропали свитер, пара варежек и шарф с именем альфы, связанные ещё Гаем, которые Аарон берёг до сих пор, как и детский свитерок — уходя, младшенький забрал вещи, хранившие тепло папиных рук. На днях Дэнвер просил разрешение их примерить, и всё это, к удивлению Аарона, пришлось парню впору. Аарон совсем не рассердился на брата — у него осталось нечто гораздо более ценное. А именно — воспоминания. Если бы только он мог передать Дэнверу хотя бы половину, то сделал бы это, не колеблясь!.. Пусть забирает. Если вдруг парня занесёт туда, где холодно, то эти вещи согреют его ещё лучше.

— Френсис, вперёд! — Аарон сурово мотнул головой, омега послушно принял упор лёжа и начал равномерно отжиматься. Людовик хмуро наблюдал за этим. Среди множества рослых мускулистых альф в тренировочных штанах невысокий хрупкий омега в майке и шортах смотрелся нелепо, но достаточно уверенно. Аарон следил за процессом.

— Столько, сколько сможешь. Без фанатизма. Не забывай, что ты всё-таки омега. Корса, считай отжимания.

— Зачем ты с ним возишься? — продолжал хмуриться Людовик.

— Это на тот случай, если придётся брать Френсиса в рейд. Не хватало ещё, чтобы вся операция полетела в задницу Деймоса из-за неподготовленности гражданского! Во время моей стажировки нам приказали взять одного такого спеца, так мой отряд постоянно тормозил.

— А ты собираешься брать его с собой? Зачем тебе омега на задании?!

— В супермаркете было бы больше жертв, если бы не Френсис. Он сумел пробраться внутрь с чёрного хода, затерялся среди заложников и снабжал нас самой актуальной информацией через рацию. Он уже был достаточно обучен, чтобы действовать самостоятельно.

— А твои бойцы к нему привыкли, — заметил старый альфа. — Не щупают, не шлёпают, не облизываются... Это ты так их выдрессировал?

— Не только. Ещё и признали. Я не потерплю в своём отряде дискриминации. Когда перед тобой стоит выполнение жизненно важной задачи... Короче, предрассудкам не место на поле боя. Френсис, хватит, у тебя уже локти трясутся! Арнольд, сколько?

— Двадцать два, сэр, — доложил молодой альфа, козырнув. Прибыл он на базу не так давно — перевёлся из части на юго-восточной границе. На своего командира он смотрел как преданный пёс.

— Я могу ещё... — простонал омега.

— Встать! — рявкнул Аарон. Френсис поднялся с пола. — Ко мне! Руки вытянуть!— Альфа деловито ощупал мышцы денщика и сердито свёл брови. — Я же сказал — без фанатизма! Надорваться хочешь?

— Я лишь хочу быть полезным... сэр... Простите... — пролепетал омега, сжимаясь под гневом хозяина.

— На место. Свой балл ты и так уже заработал. — Аарон поставил пометку в планшетке. — Гленстон, приготовиться!

Тренировка продолжилась. После разминки Людовик понаблюдал, как бойцы его внука бегают по полосе препятствий, особенно внимательно наблюдая за омегой. Френсис по физическим параметрам не дотягивал даже до самого слабого альфы, но старался. Вертикальную стенку он не взял, зато быстро и очень ловко вскарабкался по канату, сноровисто преодолел горизонтальную лестницу, хватаясь за перекладины, довольно грациозно балансировал на бревне... Аарон не давал ему поблажек, делая скидку исключительно на омежью природу. Скупо хвалил наравне с остальными. Похоже, что этот омега готов был сделать всё, что прикажет Аарон. Преданность омеги сомнений не вызывала. Как и её причина. И, судя по довольно слаженным действиям группы во время учебных стрельб против условного противника, на которых Френсис чётко перезаряжал оружие и подавал бойцам, предположения Аарона по поводу полезности омег в армии не были лишены логики.

Затем было обычное стрельбище. Когда Френсису выдали винтовку, Людовик расплылся в ухмылке — та была явно не по руке омеге, но ухмылка быстро сползла с его лица, когда денщик, взяв оружие, достаточно привычно вскинул его на плечо и начал стрелять, пару раз выбив пять и один раз шесть очков. С пистолетом было проще, и омега выбил восемь.

— Ты слишком много ему позволяешь. Что будет, если твой мокряк переметнётся на сторону бунтовщиков и выстрелит тебе в спину? — снова обратился Людовик к Аарону.

— Кто угодно, но только не Френсис, — уверенно мотнул головой Аарон. — Я в нём уверен.

— С чего вдруг?

— Он мне предан именно потому, что я его не бью и не трогаю во время течки. А ещё даю ему возможность учиться и быть полезным. Общение с омегами многое мне дало в плане знаний, так почему бы это не использовать?

— Ты весьма рассудителен и расчётлив... — Людовик смерил внука оценивающим взглядом. — Почти как бета. Глен тоже умён, но не так гибок, как ты. С чего бы это?

— Я не знаю, но в профессиональном плане это очень полезное качество. Ждать вас к ужину, сэр?

— Нет, поужинаю с генералом Хауэром. Его денщик готовит не хуже, чем твой. А по поводу твоего мокряка... Ты всё-таки подумай о том, чтобы заиметь от него детей. Если первый будет альфой, то я позволю ему вернуться на службу...

— Нет, — резко отрезал Аарон. — Френсис моим мужем не будет.

— Но ты же спишь с ним...

— Природа берёт своё. Главное — не помять и не переломать, а то придётся искать нового, а это время и нервы. И ещё неизвестно, кто попадётся. А тупицы мне не нужны. Служба прежде всего.

Людовик усмехнулся.

— Вот теперь я вижу, что ты — настоящий Бейли.

— Адам, как же он меня бесит! — выругался Аарон, и Френсис успокаивающе пригладил его взъерошенные волосы, целуя в лоб. — После того, как уехал Дэнвер, буквально прохода не даёт!

— Его тоже можно понять, — вздохнул омега. — Но ты прав — он мерзкий. Он воняет так, что иной раз кажется, что меня тошнить вот-вот начнёт. И как в этой семье мог родиться такой, как ты?

— А как для тебя пах Дэнвер?

— Поначалу не очень — сильно горчило и тянуло чем-то тяжёлым, но он всё-таки твой брат, и мне было его жалко. Потом я к нему привык, да и горечь ушла. Дэнвер на самом деле очень хорошо пахнет. Почти, как ты. — Омега улёгся, упустив голову на грудь альфы. — Аарон...

— Что?

— Скоро нас отправят в настоящий рейд... — Френсис осторожно поскрёб ноготками волосатую грудь любовника. — Может, всё-таки поженимся, когда приедем обратно? Хотя бы формально. Я не буду требовать детей, пока ты...

— Если я на тебе женюсь, то Людовик придумает какую-нибудь пакость, чтобы забрать тебя и запереть, потом уболтает меня заделать тебе ребёнка, а потом отберёт у тебя нашего малыша и начнёт лепить из него очередную сволочь. Я этого не хочу. Я хочу растить и воспитывать своих детей сам. Как это делают Монтгомери.

— Но ведь мы прекрасно ужились... Думаю, что семейная жизнь мало чем будет отличаться от нашей обычной.

— Да, так и будет, но сейчас слишком неспокойно. На границах всё ещё сохраняется угроза вторжения, повстанцы всё активнее действуют... Если меня убьют, Людовик сразу возьмёт тебя и детей в оборот, и никто ему не сможет помешать.

— Так ты действительно только из-за этого не хочешь на мне жениться? — привстал омега.

— Главным образом. И я всё ещё воспринимаю тебя как очень близкого друга, а не возлюбленного. Я хочу любить своего мужа по-настоящему, как в том романе...

— А ты прочитал омежий роман?

— И не один.

— Вот это да! — рассмеялся Френсис и ласково чмокнул альфу в горбинку на носу. — Боги милостивые, как же ты скатился?!

— Просто стало интересно. Я не знаю, кто эти книжонки пишет, но кое-что хорошее в них всё же есть.

— Что же?

— Если у тебя не забитые всякой дрянью мозги, то можно попытаться взглянуть на всё под другим углом. Любовь там, конечно, слишком слащавая до тошноты, но если выбросить её, то видно, что можно жить в мире и согласии с мужем без боли и страданий. Как мы с тобой живём. Как живут Монтгомери. Я хочу именно так.

Френсис прильнул к нему плотнее.

— И всё-таки я готов родить тебе детей, Аарон. Даже если ты не любишь меня так, как я тебя. Мне всё равно, лишь бы быть рядом с тобой. Ты подарил мне другую жизнь. И если моя любовь к тебе — это только благодарность, то пусть. Я счастлив.

— Папа говорил, что, даря тепло другим, можно обрести покой... Теперь я понял, что он имел в виду. Глеб и Полли тоже хорошо жили. Интересно, сколько нас вообще таких? И почему мы получаемся другими?.. Ладно, давай спать. Скоро выезд. С завтрашнего дня начинаем собираться.

— А куда нас отправляют?

— На запад, в леса Дронера. По данным внутренней разведки, одна из баз бунтовщиков зарылась где-то там. Я уже посмотрел карты... Там довольно сложная местность, так что надо подготовиться как следует. И, разумеется, выспаться. Сил понадобится много.

— Аарон, ты всё-таки берёшь его с собой? — Людовик скептически наблюдал, как Френсис упаковывает рюкзак хозяина.

— Да. Френсис маленький, легко может спрятаться и подкрасться к нужному месту незамеченным.

— А ты не боишься, что он потечёт прямо в разгар боя?

— Я хорошо знаю его цикл. Последняя течка была перед исчезновением Дэнвера, а до следующей ещё целая луна с лишним.

— Так его цикл...

— Три раза в год. Если бы течки случались чаще, то я бы оставил Френсиса на базе.

— Поступай, как знаешь... И всё же подумай о том, чтобы завести от него детей. Я видел его больничную карту. Со здоровьем у него всё в порядке...

Аарон, едва сдерживаясь, повернулся к старику.

— Оставь Френсиса в покое.

— Да не кипятись ты! Я уже согласен, чтобы ты женился на нём, как полагается, и жил в своё удовольствие! Нам от него только дети нужны.

— А почему ты меня дёргаешь, а не Глена? Или у него проблемы с потенцией?

— Глен активно строит карьеру...

— И что? Ребёнка сделать — плёвое дело. Найдите ему омегу, пусть возьмёт неделю отгула на период течки — и готово! С вашими традициями вы прекрасно вырастите его сами, как только ребёнок встанет на ноги.

— Ты всё ещё не можешь простить нам то, что мы сделали? — насупился Людовик. — Но это был единственный способ вправить тебе мозги...

— Это было слишком жестоко даже по отношению к омеге. И я едва с ума не сошёл тогда. Где бы я был, если бы не сумел взять себя в руки? Там же, где и Дэнвер?

Аарон отвернулся от Людовика и начал проверять, как собираются другие бойцы. Старый альфа мысленно выругался.

Осень надвигалась неумолимо. Холода, дожди и грязь усложняли поиск, а ведь предстояло прочесать внушительную территорию...

Обустроив лагерь и распределив дежурства, Аарон осел в своей палатке. Френсис спешно раскатывал спальники.

— Отдохни немного, а я пока ужином займусь. Зря что ли нам полевую кухню выделили...

— Обойдутся консервами, — отмахнулся Аарон, разбирая карты. — Ты тоже устал.

— Не так, как вы. Ты мне даже рации нести не доверил — только спальные мешки, — обиженно проворчал омега. — И какого пса ты тогда заставлял меня упражняться с тяжестями?

Младший лейтенант примирительно потрепал своего денщика по волосам. Смотреть на паренька было одно удовольствие — Аарон специально заказал два комплекта полевой формы под его размер. Френсису форма была очень к лицу. И подчёркивала достоинства фигуры.

— Хочешь полного равенства?

— Хотя бы для того, чтобы Гарольд и Арнольд на меня не косились как на любимчика. А то они думают, что ты мне поблажки даёшь только потому, что спишь со мной.

— Когда это я тебе поблажки давал? Скидку — да, но только из-за того, что ты омега. Вы не рассчитаны на такие нагрузки так, как альфы.

— И всё равно получается нечестно. Требую во время рейда доверить мне часть груза, а то меня так и будут воспринимать как довесок!

— Что-то в супермаркете ты не был довеском. Когда мы потом разбирали этот рейд на общем собрании...

— Я просто пригодился, — отмахнулся Френсис. — И это было в городе. А здесь леса под боком — дикие, почти нехоженые... Аарон, пожалуйста, перестань надо мной трястись и постоянно от чего-то беречь! Я уже достаточно подготовлен, чтобы быть вам полноценным соратником. Ты сам вложил в это немало сил. А если тебе что-то не нравится, то или увольняй или женись и властью мужа запрети рисковать...

Аарон с тихим смехом повалил своего омегу на спальник и заткнул крепким поцелуем.

— А ты самовольничать начал, — выдохнул он Френсису в шею. — Забыл, кто ты, а кто я?

— Я не забыл, а вот ты, похоже, не заметил, что я уже не тот, что раньше.

Аарон навис над своим любовником и, глядя на его счастливую мордашку, впервые за последний год задумался. Может, действительно, жениться на Френсисе? Омега уже доказал свою преданность, жилось им вместе удобно и весело, общие интересы и стремления скрепляли ещё больше... И похоже, что Френсис действительно всем сердцем любит его. Славный, умный, надёжный... ласковый...

— Ты... и сейчас согласен быть моим мужем? И рожать мне детей? А ведь мою родню никто не отменял.

— Придумаем что-нибудь, чтобы не отдавать им наших детей. В конце концов, меня в отряде уже почти принимают за равного — ты доказал, что я могу быть надёжным боевым товарищем. В крайнем случае, Гарольд или Арнольд прикроют — они нормально ко мне относятся... и, кажется, уже лучше пахнуть стали, чем по приезде.

— Лучше, чем я? — ревниво нахмурился альфа.

— Лучше тебя всё равно никого нет. Я понимаю, для тебя это нелёгкий шаг, так что поговорим об этом снова, когда вернёмся домой. Тебе надо всё обдумать.

— Когда ты успел так повзрослеть? — Аарон невольно расплылся в улыбке и ласково погладил омегу по щеке. Тот зажмурился от удовольствия. — Когда я увидел тебя в первый раз, то ты был испуганным мальчишкой!

— Это всё благодаря тебе. Я старался быть достойным... своего хозяина.

— Я никогда не считал себя твоим хозяином.

— Я это понял в первые полгода... и я рад, что мне встретился такой хороший альфа.

Их губы слились в поцелуе, и Аарон потянулся к застёжке на горле омеги, полной грудью вдыхая его сливовый аромат.

— Мы поженимся, как только вернёмся домой. И пусть другие думают, что хотят. Только с детьми придётся чуток обождать...

— Ничего, мне всего двадцать один год, и хотя бы одного я тебе родить точно успею.

— Френсис, можно добавки? — Гарольд Рейвен протянул омеге свою миску.

— Нужно, — немного ворчливо ответил тот, поднимая крышку котла, из-под которого снова вырвался запах походной каши с консервированным мясом. — Хорошо, что командование выделило достаточно провианта, а то бы я всю голову сломал, как прокормить такую ораву да ещё на свежем воздухе.

Альфы захохотали и быстро выстроились в новую очередь. Френсиса они уже давно не воспринимали как бесплатную шлюху — Аарон выдрессировал всех как следует, а когда омега начал активно тренироваться вместе со всеми, то парня и вовсе приняли. За равного, конечно не сразу держать начали, но после операции в супермаркете зауважали — подавая условный сигнал, омега случайно выдал себя перед одним из террористов, но сумел дать отпор и спастись, когда в торговый зал ворвались бойцы Аарона и сделали первые выстрелы. При этом успел скомандовать заложникам лечь на пол, отчего ранены были только самые неповоротливые. После такого смотреть на парня свысока было уже как-то неловко — как-никак шкурой своей рисковал. Альфы и сейчас позволяли себе скабрезные шуточки в адрес денщика, шлёпали его по заду и пощипывали, но уже не из желания оскорбить или унизить. Арнольд Корса и вовсе начал выказывать особые знаки внимания — грубовато похлопывать по плечу, подсаживать, ловко подхватывая под зад и страхуя во время работы на снарядах, если сам Аарон был занят с другими бойцами. Очень скоро выяснилось, что у Корсы есть младший сводный брат-бета по имени Деннис, и здоровенный штурмовик, стесняясь, признался, что пошёл в армию, чтобы приличным окладом помочь семье, и очень беспокоится за него. Он даже показал Френсису фотографию брата — милого малыша лет полутора-двух. Это окончательно проломило лёд отчуждения между ним и Френсисом. От бойцов из других отрядов Корса всегда Френсиса защищал, стремясь заодно угодить командиру и занять со временем пост его заместителя. Да и сам омега ему нравился своими не совсем омежьими смелостью и упорством. На тяготы службы денщик никогда не жаловался, а иногда, когда Аарон отбывал по вызову высшего командования, можно было даже заглянуть к нему в гости и выпросить чего-нибудь домашнего. Френсис редко жадничал, отлично готовил, а однажды даже испёк печенье и угостил всех после тренировки. Наблюдая за ходом своего эксперимента, Аарон молча радовался. Не так давно он снова запрашивал данные по поводу набора курсантов в начальные военные училища и отметил несколько перспективных омег, принятых на обучение по недавно установленной квоте со строгими требованиями не без участия самого Аарона. Альфа тогда заканчивал обучение и на очередном экзамене высказался, что в некоторых заданиях было бы уместнее использовать омег — их некрупные размеры и достаточно хорошо развитые обоняние и слух вполне могут быть полезными. К многообещающему курсанту прислушались и ввели квоту в качестве эксперимента в нескольких училищах. В последней присланной справке количество фамилий резко уменьшилось, сократившись наполовину, что было неудивительным. Оставшиеся внушали надежду. Пример Френсиса был отличным доказательством, что омеги вполне могут служить и быть полезными, если грамотно организовать работу.

После ужина бойцы помогли Френсису вычистить котёл и разошлись по палаткам. Остались только караульные. Аарон всматривался в темноту и прислушивался. Френсис стоял рядом и встревоженно наблюдал за своим женихом.

— Кого-то чуешь?

— Запахи сильно смазываются из-за погоды, да и ветер то и дело дует нам в спины, но кто-то всё же следит за нами.

— Повстанцы?

— Да. И, скорее всего, омега. На открытой местности альфы друг друга способны почуять на вполне приличном расстоянии, а сейчас в пределах досягаемости моего чутья только наши бойцы.

— А это не может быть бета? Ты говорил, что на них вы не так остро реагируете, как на своих...

— Может, но вряд ли. Омеге проще спрятаться. Особенно в темноте.

— Сколько их может быть? Я про тех, кого мы ищем?

— По сведениям разведки, вряд ли больше полусотни — лес большой, но не настолько проходимый, чтобы можно было спокойно вести боевые действия. Скорее, он подходит именно для укрытия. К тому же, согласно карте, через лес проходит пара оврагов, которые при должной смекалке можно использовать для засад и в качестве путей отхода.

— Да, я видел карту. И как мы будем работать в таких условиях?

— Пока не знаю, но пару бойцов мы тут точно оставим. Даже жалко... Столько сил на их обучение потратил... не меньше, чем на твоё. — Аарон ласково потрепал денщика по голове.

— Знаешь, Аарон, мне всё чаще начинает казаться, что тебе намеренно самых необученных подсунули. — Френсис прислонился к боку альфы, и Аарон приобнял его за талию.

— Думаешь, Людовик подсуетился?

— Почти уверен. Но оно, наверно, и к лучшему. Тебе пришлось их обучать с нуля, а тут ещё и я...

— Честно говоря, это был эксперимент, и его можно признать удавшимся. Возможно, когда-нибудь омеги будут служить в войсках наравне с нами.

— Это ещё нескоро.

— Согласен. Но в любом деле стоит только начать, а там... Ладно, иди спать. Завтра будет много дел.

— А когда ты придёшь? — Френсис прильнул к своему альфе плотнее.

— Уже соскучился? — Аарон улыбнулся шире.

— Просто хочется засыпать, чувствуя тебя рядом. Как дома.

— Скоро. Постою ещё, присмотрюсь, проверю посты и приду. Чем скорее мы закончим здесь, тем скорее поженимся. Хватит холостячить. Заодно утру носы Людовику и Рэму. Пусть не думают, что я продолжу семейную традицию.

— Собираешься заложить новую? Как Монтгомери?

— Именно.

— Это замечательная идея.

— И ты поможешь мне её воплотить в жизнь.

Аарон наклонился, чтобы поцеловать своего будущего мужа. Неужели совсем скоро он станет женатым младшим лейтенантом? С трудом верится даже...

— Я люблю тебя, Аарон, и я уверен, что моей любви вполне хватит на всю нашу семью.

— Иди спать.

Едва фигурка Френсиса скрылась за палатками, альфа обернулся и снова всмотрелся во мрак. Он отчётливо услышал шорох. Вот ветер снова слегка изменил направление, и до его ноздрей долетел едва слышный аромат жареных каштанов. Омега. С поправкой на возможное расстояние и силу ветра — после течки. От силы сутки. Слабый запах крови тоже примешивается... Очистка. И зачем он попёрся в разведку, если должен сейчас отлёживаться и восстанавливать силы? Сумасшедший что ли или просто послать некого? Не попёрся же он сюда самовольно, рискуя быть пойманным! Всё-таки отряд в шестьдесят альф — не хухры-мухры.

Омежка вжался во влажную землю, следя за альфой. Проклятый ветер! Всё-таки спалился! Теперь надо как-то пятиться назад, чтобы добраться до кромки леса, вернуться на базу и предупредить своих, что на их поимку — а, учитывая, что повстанцы будут отбиваться до последнего, то и уничтожение — прислали целый хорошо вооружённый отряд. Как только проморгали их появление?! И их командир — не тупой дуболом, которого ничего не стоит обвести вокруг пальца, а достаточно умный и расчётливый стратег. И сильный — омежка чувствовал это даже на таком расстоянии. Таких сильных альф среди них не было... Придётся сказать, чтоб половина бойцов уходила как можно скорее и именно через овраги, пока штурмовики не расставили свои ловушки, оцепив лес. Вон сколько боеприпасов с собой притащили! Лес большой, а за работу они примутся только завтра. В запасе около суток. Должно хватить на сборы и подготовку прикрытия отхода. Надо вынести ценный груз любой ценой!..

Спазм в животе едва не вынудил омежку крикнуть. Очистка. И угораздило же внутреннюю разведку прислать отряд именно сейчас! Почему нельзя было подождать хотя бы пару дней?.. Сашка, конечно, ругался, когда он заявил, что идёт в разведку. Много чего наговорил. Но омежка нюхом чуял опасность, надвигающуюся на их укрытие. И что такого, что ему ещё нет тринадцати лет?! Он же уже не раз доказал, что может сражаться наравне со взрослыми! Ведь это именно он придумал, как отвлекать охрану оружейных складов и "гасить" их наверняка! Ну, кому ещё могло придти в голову посылать в качестве первой волны омег, среди которых есть один-два течных? Только омеге со смекалкой. Альфы же все поголовно озабоченные. Особенно военные. И этот приём себя прекрасно зарекомендовал. Отец, конечно, не одобрил эту идею, но зато ею заинтересовался Гейл и испытал на первой же вылазке. Да и в качестве отвлекающих выступали исключительно добровольцы, которых только подстраховать надо. И всё сработало как по нотам!

В сомнение вводил только омега-денщик. Он так смело разговаривал с командиром, обращался к нему на "ты"... Похоже, что между ними существуют очень близкие тёплые отношения, раз собираются жениться. В том, как альфа потом целовал омегу, большой любви не чувствовалось, но омегу это не смущало. По голосу было слышно, что он действительно любит этого альфу. На наивного дурака не похож... Разговор между этой парой был весьма интересным. Надо потом разузнать об этом альфе побольше. Может, удастся со временем его завербовать? Раз он так добр с омегой, что даже занимался его боевой подготовкой наравне с другими бойцами, а парень усердно занимался, то это явно не просто расчёт. Его же учат тоже, и именно для того, чтобы увеличить шансы на выживание в борьбе. И чтобы отец зря не волновался, отпуская его с отрядами в рейды.

Аарон был в ярости. Разведчик, которого он тогда учуял, всё же добрался до базы и предупредил своих. Да чтоб тебя!.. Они уже потеряли троих, раненые спешно накладывали повязки, Френсис постоянно связывался с другими по рации... Откликнулись не все. Как и предполагал Аарон, в лесу было полно ловушек, но за то время, что они потратили на дополнительную подготовку, бунтовщики успели ещё и поставить растяжки в самых неожиданных местах. Растяжки были так хитро спрятаны, что это даже вызывало восхищение изобретательностью того, кто придумывал способ установки. Эх, изловить бы этого умника и потолковать прежде следователя из внутренней разведки...

— Отступаем! Все назад! Френсис, передай приказ — общий сбор в точке "А" для всех, кроме блокировщиков!

— Да!

Точкой "А" был язык лесного массива неподалёку от лагеря. Обозрев оставшихся вживых бойцов, изрядно потрёпанных и злых, Аарон покосился на своего жениха. Френсиса, к счастью — сам его прикрывал — не задело, но выглядел омега не лучше других.

— Что теперь, сэр? — рыкнул Корса и поморщился, прикоснувшись к шее, где белел шмат пластыря, поставленный Френсисом. — Останавливаем операцию?

— Гленстон, что по оврагам?

— Нам удалось засечь две группы по несколько человек, кое-кого подстрелили, но задержать не успели — в бой вступили стрелки, — отчитался штурмовик, опираясь на плечо Рейвена. — Похоже, что они отсылают своих бойцов группами, а остальные прикрывают отходы.

— Значит, удержать базу они даже не надеются... Значит, так. Вызываем тех, кто остался в лагере, задействуем запасной план и идём дальше. Рискованно, но выхода другого у нас нет. Кажется, я понял, где именно расположено их логово, и время терять мы не имеем права. Надо успеть захватить его прежде, чем всё самое ценное оттуда будет вынесено.

— Самое ценное? — непонимающе нахмурился Рейвен.

— Информация. Для чего нужны базы? Это не только точка, чтобы перекантоваться и что-то припрятать до лучших времён, но и место, где концентрируется сбор и обработка информации. Здешняя база расположена в подходящем месте, хорошо защищена. Они даже продумали стратегию эвакуации. Значит, там должно быть что-то по-настоящему ценное, раз они не гурьбой отступают, а небольшими группами. Это всего лишь способ задержать нас, позволить своим соратникам собрать и вывезти какую-то информацию или вещь, представляющую особую ценность для обеих сторон, пока мы распыляемся на беглецов.

— Но нам не сказали...

— Не наше дело, что делать с трофеями. С ними будет разбираться внутренняя разведка, — оборвал бойца Аарон. — Наша задача — захватить базу и пленных, из которых получится хоть что-то вытряхнуть. Френсис, свяжись с лагерем.

— Хорошо, сейчас... — Омега начал настраивать рацию.

— Необходимо полностью перекрыть овраги и никого не выпускать оттуда. Выставим пулемёты. Рейвен, ты старший. Я поведу основной отряд на штурм.

— А я? — подал голос Френсис.

— Тебе лучше было бы остаться в лагере, но ты ведь откажешься...

— Разумеется! — оскорблённо воскликнул омега. — Если мы скоро женимся, то это не значит, что я буду отсиживаться в тылу сейчас!

Со всех сторон удивлённо засвистели и загукали. Френсис, поняв, что ляпнул, густо покраснел и отвернулся.

— О, значит, те, кто уцелеет, будут гулять на свадьбе? — засмеялся Корса. — Тогда я точно не позволю себя пристрелить! Мои поздравления, сэр. Отличный выбор!

— Рано. Сперва закончим работу. — Аарон ободряюще обнял жениха — чего не брякнешь в пылу спора... — Проверьте боеприпасы и оружие. У нас только одна попытка.

В динамике рации зашуршал голос Стэнджерсона:

— Приём.

— Освальд, поднимай всех и готовьте пулемёты. Пора браться за дело всерьёз. Времени в обрез.

Пока шла подготовка и распределение бойцов по отрядам, Корса шутливо хлопнул Френсиса по заду.

— Всё-таки добился своего, мелкий? Скоро с пузиком ходить будешь?

— Нет, с детьми мы пока спешить не будем, — совсем не обиделся тот. — Впереди много работы...

— Смотри, я за тобой и потом приглядывать буду. Не хватало ещё, чтоб тебе кто-то, кроме мужа, ребёночка заделал.

— Я и сам за себя теперь постоять могу.

— Но ты всё равно мелкий омега. Это факт, от которого не отмахнёшься, — щегольнул умным словцом альфа.

— Я знаю, что я омега. Но я ещё и денщик младшего лейтенанта Аарона Бейли. Самого умного альфы на нашей базе...

— ... а скоро станешь его мужем...

— ...и нисколько об этом не жалею. — И Френсис с гордостью взглянул на жениха, яростно отдающего приказы по рации.

Логика и чутьё Аарона не обманули — база была расположена не на месте перекрещения оврагов, а в почти непроходимом буреломе, где замаскировать многочисленные ловушки было проще. Бойцы то и дело останавливались, чтобы расчистить дорогу. Чем ближе они подходили к обозначенной точке, тем чаще нарывались на ловушки и засады. Аарон снова восхитился тем, кто придумал систему обороны. Гениально, просто, практично. Если ещё и проход к оврагам подготовлен для беженцев... Рейвен доложил, что его бойцы отбили уже две волны беглецов и взяли живьём троих — все омеги с небольшими рюкзаками за спинами. Но альфу поразило то, что вместо боеприпасов, еды в дорогу и хоть какой-нибудь документации эти омеги уносили... книги. Старые и не очень, разной степени истрёпанности, с кучей карандашных пометок на полях и между строк... Что происходит? Почему эти люди так беспечны и легкомысленны? Уж явно не из-за пресловутого омежьего скудоумия. Ладно, может, содержание книг потом приоткроет завесу этой загадки.

Френсис шагал рядом с будущим мужем и прикрывал его спину. Казалось, что омеге совсем не было страшно. Аарон в моменты затишья, когда его бойцы разбирали очередную ловушку, попавшуюся на пути, поглядывал на жениха с гордостью. Да, он сделал правильный выбор — Френсис будет ему хорошим мужем. Надёжным и преданным. И со временем он наверняка сможет полюбить своего омегу по-настоящему. Вместе они родят, вырастят и воспитают прекрасных детей — отважных, умных и талантливых. И неважно, кем они будут — альфами или омегами. Это будут их дети. Желанные и любимые, которых потом не стыдно будет представить родственникам из семьи Монтгомери...

Внезапно ожила рация:

— Аарон, мы засекли мальчишку-омегу с большим рюкзаком! — сообщил Рейвен. — Он сумел уйти от нас и скрылся в лесу. Его прикрывали двое — альфа и омега. Похоже, что они движутся в вашу сторону!

— Омегу? Ты уверен?

— Да, абсолютно. Не больше тринадцати-четырнадцати лет, но уже ушлый — подстрелил Гарри и Трентона на бегу. Так лихо лупит из двух стволов одновременно, что я глазам своим не поверил! — В голосе Рейвена проскочило восхищение. — Похоже, что он и должен вынести из леса самое ценное — рюкзак чуть ли не с него самого размером и ощутимо тяжёлый.

— Принято.

— Ребёнок? — удивился Корса.

— Подросток, — поправил его Френсис. — Гарольд сказал — не больше четырнадцати лет.

— Что здесь делает пацан, да ещё омега? Здесь же сейчас смертельно опасно!

— Меня больше беспокоит то, что он вооружён двумя пистолетами и умеет палить с двух рук разом, — покачал головой Аарон. — Для того, чтобы обучиться этой технике стрельбы и использовать эффективно, нужен не один год тренировок или феноменальный талант на грани гения — само по себе это практически невозможно. Тогда понятно, почему он и понёс самый большой рюкзак. И сдаётся мне, что именно он и был тем разведчиком, которого я учуял рядом с нашим лагерем. Успел предупредить, и повстанцы начали готовиться к отходу, пока мы... Но как их командование узнало, где именно мы разобьём лагерь? Кромка леса очень длинная и есть несколько подходящих точек.

— Может, выслало разведчиков проверить все эти места? — предположил Френсис.

— Возможно. Но что-то меня беспокоит всё равно. Тот разведчик был только-только после течки — я ясно чуял запах крови. Максимум первые сутки очистки. Кем надо быть, чтобы послать омегу в разведку в таком состоянии?

— Так он сам пошёл в разведку? — ахнул Френсис. — По собственной инициативе?

— Выходит так. И если это был тот самый мальчишка, то дело дрянь. Упустить его мы не имеем права — он явно головастый, раз обретается здесь вместе со взрослыми. И рисковый, раз взял на себя такую ответственность, как доставка особо ценного груза.

— Но что может быть такого ценного в книгах? — удивился Корса. — Их столько продаётся и печатается, что беречь не имеет смысла — проще пойти в книжный магазин и купить новую!

— Значит, это не просто книги. Позже надо их посмотреть...

Взрыв оборвал слова Аарона — боец напоролся на очередную замаскированную растяжку. Аарон едва успел прикрыть собой Френсиса — взрывная волна достигла и их тоже. Но едва всё улеглось, как холодный тонкий голос приказал:

— Всем оставаться на своих местах... или я прострелю башку вашему командиру. Мои пистолеты заряжены бронебойными.

Аарон поднял голову и среди деревьев увидел мальчишку-омегу со здоровенным брезентовым рюкзаком за плечами. Невысокий, хрупкий, с длинными тёмными волосами, из-под которых злобно зыркают большие бесцветные глаза. В обтягивающих штанах, байковой клетчатой рубашке и кожаной куртке. Уже не "совёнок", а начавший созревать омега. Подросток, о котором сообщил Рейвен. Мальчишка стоял, широко расставив ноги для пущего равновесия. Немного бледный и уже запыхавшийся. На альфу были нацелены два пистолета солидного для омежьих рук калибра, вполне подходящие под бронебойные патроны. На губах мальчишки змеилась злорадная ухмылка.

Аарон принюхался и нахмурился, уловив знакомый запах жареных каштанов и крови.

— Это тебя я учуял рядом с лагерем?

— Узнал? Да, это был я. Мне за самоволку крепко досталось, но, едва я сказал, кто прибыл по наши души и сколько, тут же заткнулись и начали сборы.

— Ты же только-только после течки. Как ты можешь таскать такую тяжесть, да ещё во время очистки?

— Не твои проблемы. Тебе сейчас лучше подумать о своём женихе и о себе, если вы хотите всё-таки дожить до свадьбы. У меня только один вопрос... — Глаза мальчишки сузились. — Ты на нём по любви женишься?

— Я его выбрал. Мы уже полтора года вместе. Я им дорожу. Мне этого достаточно.

— Значит, не любишь.

— Тебя это не касается. Это наши с ним дела.

— Не надо так дерзить, — обратился к подростку Френсис. — Поверь, мой жених — хороший альфа и достойный человек. Иначе бы я не согласился быть с ним здесь.

— Это я понял, но насколько его хорошести хватит? Все альфы озабоченные сверх всякой меры...

— Не все. Наши бойцы меня не трогают и даже ценят.

— Слышал-слышал... — Мальчишка обвёл мрачным взглядом остальных бойцов, которые приготовились стрелять по первому же приказу командира. — Но ты всё равно омега. Если ваше командование узнает, что вы не просто живёте вместе, а милуетесь напропалую, то благонадёжность твоего жениха будет под большим вопросом. И вам очень повезёт, если его отправят в тюрягу, а не в лагерь.

— Ты о чём? — нахмурился Аарон, покосившись на навостривших уши бойцов.

— Как, ты до сих пор не знаешь, против кого вас отправили? — Мальчишка презрительно хмыкнул. — Разве ты не в курсе наших целей?

— Вы преступники. Бунтовщики, подтачивающие наше государство изнутри. Наш долг — обезвредить вас.

— Настоящие преступники сидят во власти, Аарон, — безжалостно отрезал мальчишка. — Ты что-то говорил о семейных традициях и о том, что хочешь заложить новую... Разве ты до сих пор не понял, что творится с нашим обществом? Почитай как-нибудь наши листовки. Поверь, узнаешь немало интересного...

— РИАН!!!

Тень рванулась вперёд и сбила омежку с ног, уводя с линии огня. Это опомнились и пришли на помощь бойцы отряда, проверявшие местность. Аарон повернулся к подростку и увидел его спасителя. Это был альфа. На его спине истекали кровью четыре дырки от попавших пуль.

— О, боги... Глеб!!!

Омежка сбросил с плеч свой рюкзак, привычным движением запихнул пистолеты в подмышечные кобуры под курткой и бросился к оседающему альфе. А тем временем началась ответная стрельба. Этот мальчишка пришёл не в сопровождении альфы и омеги. За его спиной стоял целый отряд.

— Глеб! Глеб, зачем? — с отчаянием в голосе взвыл омежка, будто забыв про бой. — Что я скажу Полли?

Аарон замер, услышав знакомые имена. Глеб и... Полли?

Риан не без труда перевернул подстреленного альфу на спину, и младший лейтенант узнал бывшего шофёра семьи Бейли. Альфа умирал, а омежка плакал над его телом и тряс за отвороты куртки.

— Риан... уходи... — прохрипел Глеб. — Ты должен... вынести их отсюда... добраться до штаба...

— Но что я скажу Полли?

— Скажи ему... что я люблю его... и Гая... Пусть позаботится о нашем мальчике...

— Я передам... — Риан всхлипнул и вытер грязный нос. Сейчас он совсем не был похож на готового стрелять без предупреждения мальчишку-повстанца. Просто ребёнок, только что потерявший близкого человека.

Выстрелы приближались. Бой был в самом разгаре. Риан торопливо нацепил рюкзак на плечи и уже собирался подняться на ноги, но был остановлен резким выкриком:

— Стой, или я буду стрелять!

Это был Корса, который выхватил свой пистолет и наставил его на мальчишку. Руки штурмовика заметно дрожали.

— Будешь стрелять в ребёнка? — презрительно фыркнул Риан. Вооружённый альфа его ни капли не испугал. — А, собственно, чему я удивляюсь? Вам ведь ничего не стоит убить человека. Будь то альфа, бета или омега. Ребёнок или старик. Вас ведь именно этому учат?

— Стой где стоишь. Если сдашься, то отделаешься колонией для несовершеннолетних.

— Извини, громила, но у меня другие планы. Рейган очень ждёт этот груз. Мы слишком долго его по крупицам собирали. — Риан выхватил свои пистолеты и наставил один на Корсу, а второй — на Аарона. — Выстрелишь в меня — убьёшь себя и своего командира. Поверь, я не промахнусь...

Вдруг рядом что-то рухнуло с неба с громким свистом и снова прогремел взрыв. Мощный настолько, что сотряслась земля, сбивая с ног всех.

То, что последовало затем, Аарон долго видел в ночных кошмарах. Палец Риана на одном из пистолетов дрогнул, дуло выплюнуло пулю, потом всё опрокинулось... Следующим стал тихий вскрик Френсиса и рёв раненого зверя, изданный Корсой. Риан испуганно попятился, с трудом сохраняя равновесие из-за здоровенного рюкзака, а затем скрылся за деревьями.

Бой был окончен, но Аарон этого не слышал и не видел. Его со всех сторон обступила пустота. Он смотрел только на хрупкое тело своего жениха, лежащее на опалой прелой листве. Напротив сердца в форменной куртке зияла дыра от пули, предназначенной для него. Френсис буквально в последнюю секунду оттолкнул его в сторону, приняв роковую пулю в себя. Омега лежал на спине, глядя в серое небо опустевшими голубыми, как весеннее небо, глазами. Аарон смотрел на парня и всё ещё отказывался верить собственным глазам. Альфа осторожно коснулся плеча Френсиса и потряс.

— Френсис... Френсис... — сиплым голосом позвал он.

Но омега не отвечал. Спелый сливовый запах омеги становился всё слабее, выветриваясь полностью. Он был мёртв. Окончательно и бесповоротно.

Корса рухнул рядом на колени. Альфа был поранен осколками, на лице резко выделялись свежие ожоги, но это не имело сейчас для парня никакого значения. Он потрясённо смотрел на мёртвого омегу, и по его щекам катились слёзы.

— Нет... Да как же это?.. Френсис... наш Френсис... Вы же хотели пожениться...

— Прости, Арнольд. Свадьбы не будет.

Их окликали уцелевшие бойцы. Со всех сторон доносились стоны умирающих и раненых. Аарон медленно поднял голову и огляделся. Лес был изрешечён пулями и какими-то осколками, вокруг дымились воронки, неподалёку горели кусты, поваленные и переломанные взрывами деревья. Гарь и едкий дым забивали лёгкие, щипали глаза, и, возможно, из-за этого по щекам младшего лейтенанта тоже текли слёзы. Только отчего так сводит спазмами горло?

Зашипел динамик рации, прицепленной к поясу Френсиса. Аарон механически отцепил её и ответил на вызов.

— Бейли.

— Это Рейвен. Только что получено сообщение от полковника Роста. Прибыло подкрепление и окружает лес. Это они обстреляли нас.

— Какого ... нас не предупредили??? — истерически рявкнул Корса. — Когда прилетел первый снаряд, этот проклятый мальчишка убил Френсиса!!!

— Что?.. Френсис... погиб?.. — Голос Рейвена резко сел и охрип.

— Да!!! Да!!! Френсис мёртв!!!

Аарон молча передал Корсе рацию, поднял лёгкое тело Френсиса на руки и пошёл прочь от этого проклятого места. Он задыхался от подступающих рыданий, как тогда, несколько лет назад, когда Людовик и Рэм выгоняли Гая, но времени на слёзы сейчас нет. Сначала он завершит работу, сдаст дела прибывшему командиру, проверит штатный состав своего отряда, подсчитает, сколько бойцов осталось, и только потом оплачет Френсиса. Вдали от чужих глаз.

ИСТИННЫЙ

Аарон сидел в прокуренной пивной, рассеянно таращился на пустую кружку и упорно размышлял, стоит ли заказать ещё одну.

Депрессия после смерти Френсиса получилась не такой глубокой и затяжной, как после потери папы, но не менее болезненной. Аарон быстро нацепил привычную маску, сосредоточенно занимался делами, отчитывался перед прибывшим полковником... Корса, Рейвен, Гленстон и остальные выжившие переживали гораздо сильнее и откровеннее — метались, не находя себе места, то и дело замыкались в себе, отказываясь разговаривать, рычали на всех, стоило кому-то упомянуть имя Френсиса, даже если просто кто-то окликнул бойца с тем же именем, коих в прибывшем подкреплении нашлось аж двое — один альфа, второй бета. Корса и Рейвен особенно сильно привязались к погибшему, поэтому держались на отшибе, не желая показывать своего отчаяния. Когда к лагерю начали сгонять немногих пленных и приносить трупы убитых повстанцев, Аарон быстро разыскал тело Глеба и долго сидел над ним. Значит, Глеб и Полли примкнули к подполью. Но почему? Неужели смерть первенца настолько подкосила их, что они, чтобы отомстить, готовы были пойти на такие крайности? Глеб, умирая, просил Риана передать что-то Полли... Похоже, что у них родился ещё один ребёнок, и они назвали малыша в честь его родителя-омеги.

С пленными, среди которых были сплошь омеги и только один альфа по имени Тор, особенно не церемонились. Если бы Аарон не вмешался, то кое-кто из бойцов воспользовался бы случаем и поразвлёкся... Тор молча сносил насмешки, тычки и затрещины, поддерживал товарищей-омег тихим словом, яростным рыком отгонял от них солдат. Особой силой он не отличался, зато решимости у него было — хоть отбавляй. Омеги совершенно его не боялись, не сторонились, кое-кто, косясь на штурмовиков, даже жался к нему, ища защиты. Наблюдая за Тором, Аарон боролся с искушением подойти, разогнать всех и поговорить с парнем. Однако тот что-то всё-таки заметил, поскольку в единственном взгляде, которым они обменялись, было понимание. Тор не боялся того, что с ним будет. Он принимал последствия своего выбора и ни о чём не жалел.

На трофеи Аарон даже не взглянул. Проследив, чтобы тело Френсиса не бросили в общую кучу с телами убитых повстанцев, он занялся своими бойцами, от которых осталось меньше половины. Большинство были ранены. На своего командира они смотрели с сочувствием. Когда общая суматоха улеглась, остатки отряда Бейли собрались в сторонке от лагеря.

— Сэр... нам так жаль... — от лица всех с трудом высказался Рейвен. — Наш Френсис...

Корса откровенно шмыгнул носом и утёр глаза, но никто не взглянул на него с осуждением.

— Вы не считаете, что оплакивать омегу — признак слабости? — чуть дёрнул бровью Аарон.

— Нет, сэр. — Гленстон тяжело оперся на костыли. При обстреле обе его ноги поранило осколками, однако травмы оказались не слишком серьёзными. Повезло. — Френсис был не просто омегой. Он был нашим товарищем. Я бы даже сказал, что он был... нашим другом. И мы рады, что были с ним знакомы, вместе тренировались и сражались бок о бок... Как вы теперь будете без него?

— Как-нибудь. Да, придётся обходиться без него, но вы уже достаточно обучены и вполне можете сами учить новобранцев. Как только вернёмся на базу, я окончательно разобью вас на звенья и назначу офицеров. Скоро пришлют пополнение, и вашей задачей будет помочь им сработаться с остальными.

— Вам дадут нового денщика... — подал голос Стэнджерсон.

— Нет, я не буду брать того, что мне дадут. Я сам его себе найму. Если пришлют второго такого же мальчишку, то я просто не выдержу. И вот что, парни... — Аарон вздохнул. — Тот пацан что-то говорил о благонадёжности... Я не знаю, что именно он имел в виду, но, когда мы вернёмся, не выказывайте скорби по Френсису при всех. Я не хочу, чтобы вам досталось. Я начинал с вами и собираюсь идти с вами до самого конца.

Потом каждого трясла внутренняя разведка. Аарон отвечал на вопросы, некоторые из которых повторялись по сотне раз, мало вдумываясь в их смысл. Уверенно опознал среди предъявленных снимков убитых повстанцев Глеба, признал, что был когда-то знаком с ним, рассказал о несчастном случае с маленьким тёзкой и увольнении альфы. С некоторой настороженностью рассказывал о смерти Френсиса... Оказалось, что тот мальчишка-омега уже умудрился попасть в поле зрения внутренней разведки. Он то и дело мелькал в самых разных операциях подполья уже два или три года, отнял не одну жизнь, и никак не удавалось установить его личность. Аарон назвал имя — самое обычное и достаточно часто встречающееся среди омег. Упомянул день, когда у подростка ориентировочно началась очистка, и следователь бета Стэн Роммни, который и вёл допросы, очень тщательно это записал. Оно и понятно, течка — период, когда омеги становятся особенно беспомощными и уязвимыми, и это становится главным оружием против них.

— Каков был характер груза, который Риан должен был доставить Рейгану? — под конец спросил следователь, снимая очки в тонкой проволочной оправе и протирая их платочком. Он казался уставшим, из последних сил сохраняющим доброжелательность, однако Аарон чуял в нём какую-то фальшь.

— Нам не удалось это выяснить — мальчишка успел скрыться вместе с рюкзаком. Но я думаю, что там были книги или документация.

— Какие книги? — Водянистые маленькие глазки Роммни прищурились, буравя допрашиваемого альфу. Бета был заметно старше Аарона, где-то под тридцать лет, однако налёт какой-то благообразности и солидности накидывал ещё два-три года. Не самого выдающегося роста, упитанный... и всё же что-то в нём производило достаточно отталкивающее впечатление.

— Я не знаю. — Аарон только презрительно фыркнул на его потуги. Ни один бета не был способен даже оторопь на него нагнать. — Мои бойцы докладывали, что омеги, которые пытались выбраться через овраги, уносили с собой какие-то книги с кучей пометок. Нас ещё это всё очень удивило. Не еда, не боеприпасы или лекарства, а книги!

— Ваши бойцы читали эти книги с пометками?

— Нет. Они были слишком заняты, а потом всё это было конфисковано вашими коллегами.

— Хорошо, вы свободны, господин младший лейтенант. Если у нас возникнут какие-то ещё вопросы, то мы вас вызовем.

Рядовых трясли не меньше. Самые измотанные снова начинали огрызаться, рычать, молотить кулаками по столу... О Френсисе они говорили очень эмоционально, подчёркивая, что омега спас командира и был их боевым товарищем. Все подозрения в его адрес они отметали с негодованием. Корса едва не врезал следователю по морде, стоило тому заикнуться, что Френсис мог быть лазутчиком.

— Шпион? Френсис — шпион? Да он был нашим до самых потрохов! — неистовствовал альфа. — Он был предан командиру, а наш командир — не предатель!

— Предан вашему командиру? Почему? — Роммни с трудом вытерпел такой напор.

— Потому что прилично с ним обращался, дал возможность учиться и быть полезным не только на кухне и в койке! Френсис всегда ценил хорошее к себе обращение и никогда нас не подводил! Ради доброго слова он старался на совесть. Он за нашего командира жизнь отдал! И что? Вам, бетам, так можно, а нам нельзя?

И с подобной формулировкой выкручивался не один Корса.

Аарон, присутствовавший на каждом допросе своего подчинённого, мысленно выдохнул. Бойцы прекрасно поняли намёк командира и старались, как могли.

Наконец всё это закончилось. Начались суровые будни.

Поначалу тяжело было возвращаться в опустевшую квартиру и ложиться в холодную постель, в которой Аарон и Френсис провели столько приятных часов. Мучил один и тот же кошмар, который будил альфу, случалось, по нескольку раз за ночь, да и потом перед глазами вставало мёртвое безжизненное лицо Френсиса. Ясные голубые глаза и отзывчивые губы, которые он совсем недавно целовал... Да, Аарон не любил Френсиса так, как хотел, но всё же омега был ему дорог. Очень дорог. Тот взрыв был выстрелом из установки залпового огня, которую подогнало командование, не поставив в известность Аарона. Огонь накрыл весь лес, под снарядами и в огне пожара погибло немало своих, но сопутствующие потери мало кто считал. Откровенная злость на Риана притихла, сменившись тихой ненавистью к руководству.

Попытки навязать ему нового денщика — кадровик подсовывал фотографии предлагаемого "товара", видеть которые было больно — Аарон отверг. Сегодня он выбрался в город, чтобы поискать нового помощника, а заодно снять шлюху. Давно он не был на той точке, но омеги, которых он уже снимал, его сразу узнали и заулыбались. Сутенёр-бета слегка удивился, увидев заметно помертвевший взгляд клиента, но молча позволил выбирать. Выбранный омега, почувствовав, что с альфой неладно, расстарался так, как не старался прежде ни для кого. Он был особенно ласков и под конец увидел в глазах клиента... боль потери. Тяжёлой потери. И был поражён, когда после сцепки альфа... обнял его, прижав к своей груди, в которой бешено колотилось сердце. Эта нежданная ласка потрясла омегу, тот сам едва не разрыдался, и это отрезвило Аарона. Сбросив скопившееся напряжение и отсыпав растроганному омеге сверху, Аарон направился в пивную, где и попытался залить своё горе. Погибший Френсис всё не выходил у него из головы. А ведь они собирались пожениться...

— Я сяду здесь?

Аарон поднял голову и увидел уже изрядно нетрезвого омегу в грязной заплатанной куртке со своей порцией в трясущихся руках. Пиво грозило выплеснуться через край и залить такую же затасканную одежду. Лет двадцать пять на вид, остролицый, бледный, рыжий, что болезненно напомнило об отливающих рыжиной светлых волосах овдовевшего Полли и осиротевшем маленьком Гае... Не бог весть какой красавец, но не без изюма. Давно нестриженые волосы заметно спутаны. Типичный с виду забулдыга, если бы не старательно зашитые швы и аккуратные заплаты. Скорее всего, не так давно остался без работы.

— Падай, — безразлично махнул рукой альфа. Подобное соседство в кабаках не было чем-то из ряда вон — алкоголь уравнивал всех подряд. Вон в углу какой-то омега плакался на свою жалкую жизнь двум крепко нетрезвым бетам... — За что пьём?

— А что пить, если твоя кружка пуста?

— Поделишься?

Омега плеснул ему — немного попало на уже заляпанный исцарапанный стол — и провозгласил, подняв свою:

— За тех, кого уже нет с нами.

— Прекрасный тост, — похвалил Аарон. — Как раз в тему. — И залпом выпил.

— Тоже кого-то потерял? — понял рыжий.

— Помощника... и жениха. Мы жениться собирались. А ты?

— Муж и дети погибли от бандитских пуль — случайно нарвались на уличную разборку. — Омега крякнул и со стуком опустил свою кружку на стол. — Что за сучье время?!! По улицам спокойно ходить нельзя!!!

— И не только по улицам. — Аарон подпёр начавшую тяжелеть голову кулаком. Разоблачения он не боялся. То, что говорят между собой выпивохи, особо никто не слушал — какой с пьяного спрос?

— Ты кем будешь?

— Младший лейтенант с базы спецподразделения "Дикие псы". — Аарон вяло козырнул. — Находимся в подчинении внутренней службы контрразведки. Недавно вернулись из рейда, где оставили больше половины бойцов и моего жениха... Кстати, Аарон. — Альфа протянул руку для знакомства.

— Диего. — Омега охотно пожал крупную ладонь.

Аарон махнул рукой бармену, требуя ещё две порции пива. Официант-омега торопливо забрал их кружки, вымыл, наполнил и принёс.

— Слушай, Диего, ты ведь сейчас безработный? — спросил Аарон, когда их кружки наполовину опустели.

— Ага... год уже вдовствую.

— И до сих пор пьёшь?

— А что, мне радоваться? А, ты альфа... — Рыжий презрительно скривился. — Тебе не понять...

— Вообще-то я понимаю. Можешь не верить, но это так... Собственно, к чему я?.. — Аарон наморщил лоб. — А, да, вспомнил. Ты хорошо готовишь?

— Мужу нравилось, — пожал плечами омега. — Я, конечно, не шеф-повар из элитного ресторана...

— А деликатесы готовить и не надо. Я не настолько разборчив. Только брокколи не люблю, свинину и острые соуса. Мне денщик нужен. Платить тебе буду сам, трахать не стану... Пойдёшь?

— Как это — трахать не будешь? — слегка ошарашенно уставился на парня Диего, пытаясь свести фокус перед глазами.

— Я на предыдущем денщике жениться хотел. Хороший был парень, умница... Не хочу всё начинать сначала.

— В городе живёшь?.. ик...

— Не, у меня служебная квартира на территории базы. Комната у тебя будет своя, кухня полностью в твоём распоряжении... Так как?

— И ты меня возьмёшь прямо так, без рекомендаций? А что твоё командование скажет?

— Плевать на них. Я себе сам денщика ищу, чтоб мне очередного купленного мальчишку не подсунули. Френсис был из таких... Видеть их не могу.

— А если вдруг всё-таки женишься? Уволишь?

— Ни в коем случае, — мотнул головой альфа. — С нами останешься и будешь помогать. Особенно, когда дети пойдут. Хоть поживёшь по-человечески...

— Странный ты альфа, Аарон... — Диего подпёр подбородок кулаком и смерил альфу любопытным взглядом. — Хоть и пьяный уже, а говоришь не так, как другие.

— А я сам по себе такой. Только об этом мало кто знает. Так как, пойдёшь ко мне работать?

— А пойду. В любом случае, мне уже терять нечего. — Диего залпом допил своё пиво.

— Тогда пошли к тебе. Соберёшь вещи и переедешь сразу. Потом я возьму отгул, и ты со мной кое-куда съездишь. Осталось одно дело. Личное. — Аарон с таинственным видом приложил трясущийся палец к губам.

— Какое?.. — поинтересовался Диего, из последних сил стараясь не начать клевать носом.

— Надо сообщить родителю Френсиса, что он погиб. Френсис ему письмо отправить не успел... заодно и передам. Пусть знает, что последние полтора года его сын жил хорошо.

На КПП были в шоке, когда на их глазах из такси кое-как выбрались два пьяных в зюзю пассажира. Аарон Бейли шагал чуть твёрже и крепко поддерживал под руку омегу с объёмистой дорожной сумкой, который еле-еле стоял на ногах.

— Господин младший лейтенант... — кое-как обрёл дар речи дежурный офицер, сморщившись — омега был довольно грязен. — Кто это?

— Мой но-ый денщик, — достаточно внятно ответил альфа. — Открыв-вай уже.

— Но, сэр... — попытался возразить дежурный и невольно присел под тяжёлым взглядом альфы.

— Я всё сказал. Завтра-послезавтра оформлю его по всей форме. И заруб-бите на носу — парня не тр-р-рогать. Убью, если кто начнёт свои яйца подкатывать.

— Второго Френсиса нам не хватало... — проворчал офицер, осёкся, увидев злобный взгляд альфы, но омегу на территорию базы всё же пропустил.

По пути к офицерскому корпусу пьяной парочке попался Корса. Штурмовик нервно курил, прислонившись к углу казармы.

— Арнольд, ты когда курить начал? — окликнул его Аарон.

Альфа обернулся и смущённо ссутулился.

— Да... я только для успокоения нервов. Сплю плохо.

— Я тоже... Так, Диего, постоишь сам? Я с Ко-орсой поо... бщаюсь.

— Твой боец?.. — Омега прислонился к стене и едва не сполз на землю, вцепившись в свою сумку.

— Да, так что зна-омься.

— Это ваш новый денщик, сэр? — Корса с любопытством разглядывал потрёпанного омегу, засыпавшего на глазах.

— Да, Диего. Скаж-жи всем. И, ко-о-да прибудет пополнение, вбейте им в головы, что омег, находящихся под моим команд-дованием, тро-ать низзя. — Аарон, пошатываясь, несколько раз нравоучительно ткнул пальцем в плечо подчинённого.

— Есть, сэр... — козырнул штурмовик и чуть поморщился — от Аарона несло, как от пивной бочки с ведром самогона. Помявшись, он рискнул высказаться откровенно. — Сэр... при всём уважении... Это надо было вам так ужраться! Вам что в пиво подливали?

— Это мы у Диего потом посидели — у не-о осталось... и чё? Не проп-падать же добру... Ничё, протрезвеем. — Аарон укоризненно погрозил бойцу пальцем. — Ты сильно куревом не увлекайся — в рейды мно-о с собой не возьмёшь.

— Хорошо, сэр. Спокойной ночи.

— Спо-ойной ночи... Диего, рано засыпаешь, мы ещё не пришли! — Аарон потянул начавшего похрапывать омегу за руку, рывком ставя на ноги и обхватывая поперёк торса.

Втащив своего нового денщика на второй этаж офицерского корпуса, Аарон не без труда отпер дверь, и они буквально ввалились внутрь. Аарон сам разул омегу и потянул к нужной двери.

— Во, это т-оя комната. Ключи дам завтра... у коменданта дубликата нет. Пере-еодевайся и ложись спать. Завтра с завтраком можешь не возиться — выспись как следует.

Диего сонно кивнул, перенёс одну ногу через порог, второй тут же зацепился и рухнул на пол. Аарон вздохнул и снова начал ставить парня на ноги. Раздевать омегу и укладывать в постель пришлось самому. Закрывая дверь и вслушиваясь в негромкий храп, альфа горько усмехнулся.

Френсис никогда не храпел.

Диего сидел рядом со своим нанимателем и молча косился на него. Альфа был молчалив и смотрел в окно вагона, за которым мелькали поля...

Новый денщик безбожно проспал в свой первый же рабочий день. Когда омега оторвал опухшую после вечерней попойки физиономию от подушки и взглянул на стоящий рядом на тумбочке будильник, то понял, что уже за полдень. Наём на работу он ещё помнил, а вот как Аарон проводил его до дома, чтобы собрать вещи, и привёз на базу — нет. Судя по перегару и дикому похмелью, они откопали остатки его заначки, припрятанной на время течки, и приговорили их полностью. Рослин Мудрейший, на что альфе это пойло сдалось?.. Сев на постели, Диего обнаружил, что он раздет до трусов и майки — трусы почти спущены, оголив задницу — испуганно ощупал себя и тщательно осмотрел и обнюхал постель, но искомых пятен не обнаружил. Значит, новый хозяин его не трахал, как и обещал.

Служебная квартира нового хозяина оказалась невелика, но вполне себе ничего — гораздо лучше тех конурок, в которых ему пришлось ютиться после похорон, когда стало нечем платить за квартиру, в которой жила его семья. Комнатка, в которой Диего проснулся, была уютной, тёплой. Чистенько, ремонт свежий... Среди такого порядка даже стало стыдно, что он стоит на полу босиком, лохматый и полуодетый пёс знает во что. Придётся переодеться во что получше, чтобы не позориться, как минувшей ночью.

Аарон нашёлся в маленькой гостиной — сидел на диванчике и разбирал какие-то бумаги, прихлёбывая кофе. Выглядел он тоже неважно, но уже успел привести себя в относительный порядок. Рыжему стало особенно неловко за свой опухший вид. Диего, отчаянно краснея, встал перед хозяином, переминаясь с ноги на ногу и одёргивая подол майки-"алкоголички".

— Сэр... я проспал... простите... Я больше...

— Ничего, забыли. Я завтрак приготовил. Твоя доля — на плите. Таблетки — на кухонном столе.

— А...

— Забудь. Я же сказал, что нанял тебя для того, чтобы мне купленного мальчишку не сунули. Офицеру, если он не женат, положен денщик-омега, так уж лучше я сам выберу, чем мне навяжут.

— А... сегодня выходной... у вас?

— Нет, мои лечатся. Мы в том проклятом рейде потеряли уйму бойцов... Ты не дёргайся, всё нормально. Сегодня осваивайся здесь, а завтра пойдём в комендатуру. Нельзя тебе показываться начальству с опухшей рожей.

— Сэр...

— Диего, не надо мне сэркать, — поморщился альфа. — Ты почти на год старше меня, и мне не просто подчинённый нужен, а надёжный человек и товарищ. При всех, и особенно при командовании, обращайся по уставу, но не дома. Договорились? Вот, держи свои ключи. — Альфа достал из кармана домашних брюк связку из двух ключей, принадлежавшую прежде Френсису. — Этот — от входной двери, этот — от твоей комнаты. Дубликат у меня тоже есть, но только на самый крайний случай. В комендатуре их нет, так что во время течки можешь не дёргаться. Какой у тебя цикл?

— Два раза в год — летом и зимой... в первые луны по календарю... — озадаченно потянулся за ключами омега. От удивления он даже немного протрезвел.

— Предупреждай за неделю. Теперь по поводу твоих обязанностей. Ты будешь не только готовить завтраки и ужины — по возможности я буду тебе помогать — но и ходить на склад за тем, что положено. Позже дам список. Стирка, уборка... Только без фанатизма. Я много требовать не собираюсь. Это понятно? — Диего кивнул. — Теперь о распорядке. Я встаю в семь утра. После завтрака мы идём в казармы к моим бойцам. Ты должен будешь присутствовать на тренировках, вести записи, оказывать первую помощь пострадавшим. Если чего-то не умеешь — научим. Это основы, остальное — по ходу пьесы.

— А...

— Никакого секса. В том числе и в отношении моих бойцов и других сотрудников базы. Если только кто-то на самом деле понравится. Ты не бесплатная купленная шлюха, а вольнонаёмный работник. Позже расскажешь о своём цикле подробнее, чтобы я знал, когда тебе надо дать отгул, и вовремя уйти, чтобы не мешать.

Диего понял, что хозяин ему и впрямь попался нетипичный. На предыдущих местах подработки такого отношения к себе ждать было слишком оптимистично.

— Спасибо... Аарон, — чуть слышно поблагодарил омега.

— Не за что. Иди в душ и поешь.

Моясь, Диего вспомнил, для чего вообще вчера пить начал, и грустно рассмеялся. Такой подляны от судьбы-злодейки он не ожидал. Готовился сдохнуть, а вместо этого на работу устроился! И к кому? К ненормально членопорядочному альфе, который не только драть его не собирается да ещё и приглашает жить с его семьёй, как только таковая заведётся! Доверить запойному пьянице детей... Да он точно ненормальный!.. Потому-то Диего и согласился — ради возможности побыть когда-нибудь рядом с малышами снова. Заботиться о них. Попытаться залечить раны на сердце. Он и сам не понял, почему вдруг поверил первому встречному, но и сейчас Аарон казался ему таким же, как и в той самой пивнухе. На ком бы Аарон потом не женился, денщик его ни за что не подведёт!

Оформление на работу тоже заставило омегу поволноваться. Когда соискатель Диего Фостер, уже окончательно протрезвевший и одетый в самое лучшее, что у него было, пришёл в отдел кадров вместе с Аароном и положил на стол делопроизводителя свой потрёпанный паспорт, то невольно поёжился от того, как на него все посмотрели. Выяснилось, что, пока шло разбирательство того злосчастного рейда, младшему лейтенанту уже активно выбирали нового денщика, на которого была выделена сумма в две тысячи наличными. Бейли сурово оборвал делопроизводителя-бету, снова начавшего подсовывать фотографии, заявив, что у него не так хорошо с деньгами, чтобы выкупать ещё и этого. Проще и дешевле будет прибавить оклад, чтобы он мог платить денщику из собственного кармана. Согласно договору, который после долгих споров и ругани подписал Диего наравне с хозяином, он переходит в полное подчинение Аарона Бейли, который целиком и полностью несёт ответственность за его благополучие и здоровье, а так же будет отвечать, если его работник что-нибудь натворит. Подписав первый лист своего личного дела и сфотографировавшись, омега выдохнул с облегчением, поняв, что самое трудное пока закончилось. После отдела кадров он прошёлся вместе с Аароном по казарме его отряда, познакомился с личным составом, уцелевшим в бою, и удивился тому, как на него смотрели уже рядовые. Открытого дружелюбия они не выказывали, но и презрительными взглядами не смеряли. Арнольд Корса, с которым омега уже, оказывается, успел познакомиться, даже скупо улыбнулся. Большинство бойцов имели ранения разной степени тяжести, двое ещё лежали в госпитале, но все, как один, горели желанием поскорее вернуться в строй. Переговорив с бойцами, Аарон распределил их по звеньям, назначил старших — Корса, удостоенный такой чести, едва не лопнул от гордости — и лишний раз предупредил, чтобы Диего никто не трогал. Вопрос был задан только один:

— А Диего тоже будет тренироваться с нами?

— Пока не знаю, но научить его стрелять надо. И поглядывайте, чтоб другие его не задирали.

Следующие несколько дней, пока альфа оформлял отгул на то, чтобы уладить личные дела, Диего присматривался к хозяину. Аарон действительно был неприхотлив, вполне мог приготовить и постирать себе сам. Он внушал к себе уважение с каждым днём всё больше. Голоса никогда не повышал, не использовал свою альфью силу на нанятом работнике даже тогда, когда Диего по первости ошибался или халтурил. По поводу зарплаты решил просто:

— Если тебе что-то надо купить — говори сразу. Я дам столько, сколько надо. Если решишь уволиться, то я выплачу тебе подъёмные в размере полутора тысяч...

— Но это слишком много...

Неизвестно, сможешь ли ты быстро найти работу, а жить на что-то надо. Бомжевать и ныкаться по пивным — не дело. Ты ещё слишком молод, чтобы бесполезно тратить жизнь. — Диего стыдливо опустил голову. — Да, ты пережил тяжёлую утрату. Я это понимаю. Мне сейчас тоже очень плохо. И раньше бывало. Но тебе сейчас куда хуже, чем мне. И жизнь не стоит на месте, и от этого никуда не деться тоже. Как бы трудно не было, надо пытаться жить дальше. Есть люди, которым приходится ещё тяжелее, и если ты можешь им реально помочь, то делай это так, как можешь. Поэтому я и нанял тебя.

— Аарон... — Омега от переизбытка нахлынувших эмоций охрип. Он даже повис у своего хозяина на шее — впервые он услышал подобные слова от человека, который не был омегой. — Ты... ты необыкновенный... Я тебя не подведу...

— Я знаю. — Аарон дружески похлопал рыжего по спине. — Начинай собираться. Поедем на поезде.

И они выехали. Френсис ещё не забыл, где его дом, и подробно описал, куда надо ехать. Это был маленький провинциальный городок на юге. Разыскать Томаса Одри было непросто — омега после похищения сына трижды сменил адрес и сейчас жил во флигеле при детском садике для самых маленьких. Увидев приближающихся к ним альфу и омегу, он насторожился и инстинктивно прижал к себе двух малышей, с которыми возился.

— Не бойтесь, пожалуйста, — вскинул руки Аарон. — Мне нужно поговорить с вами. Вы Томас Одри?

— Да... это я... Что вам нужно?

— Поговорить. Я вижу, что вы на работе... Ни о чём не беспокойтесь, мой денщик присмотрит за детьми.

— А... вы военный? — Омега недоверчиво оглядел альфу, облачённого в гражданскую одежду.

— Почти. Я младший лейтенант боевого подразделения, находящегося в ведении внутренней разведки. Мой имя Аарон Бейли. Я здесь по поводу вашего сына Френсиса.

Омега резко побледнел, а в зеленоватых глазах заблестели слёзы.

— Френсис?.. Мальчик мой... Где он? Что с ним?..

— Вы только сильно не волнуйтесь... Диего, присмотри за малышами. Мы отойдём ненадолго.

— Хорошо, — кивнул денщик и с радостью подхватил одного ребёнка на руки. — Это кто тут у нас?..

Аарон помог возбуждённому неожиданным известием омеге дойти до скамейки неподалёку и сесть. Чувствовал он себя очень неловко. Предстояло сообщить тяжёлую весть и признаться в собственной вине за то, что не уберёг...

— Френсис... Что с ним? Где он?

— Вашего сына похитили работорговцы и продали. — Томас горестно охнул и схватился за сердце. — До того, как попасть ко мне, Френсис сменил трёх хозяев, пережил немало боли и унижений... Но когда его впихнули мне в качестве денщика, я сразу решил, что не буду его обижать. Вам, наверно, трудно будет поверить, Томас, но я не имею никаких предубеждений относительно омег. Напротив, я очень вас уважаю и ценю. С Френсисом мы быстро поладили, он стал моим ближайшим помощником. Я даже взялся за его обучение, ведь ваш мальчик школу закончить не успел. А потом... мы... сошлись... довольно близко.

Омега вздрогнул и подозрительно оглядел гостя с головы до ног.

— В каком... смысле?

— В том самом, Томас. Френсис стал моим любовником... Но я готов поклясться чем угодно, что никогда не принуждал его. Я вообще не собирался его трогать и почти полгода тратился на проституток в городе, пока Френсис сам не попросил меня об этом. Я привязался к вашему сыну так, что даже выкупил его, и фактически он мог вернуться домой, но предпочёл остаться и помогать мне. Чтобы Френсис справлялся со своими обязанностями ещё лучше, я лично занимался не только его обучением, но и тренировками. Даже мои бойцы его признали как товарища и не обижали. Он очень нам помогал. Вы слышали о захвате супермаркета в Тарнасе? Так вот, нам удалось спасти заложников именно благодаря Френсису. Он пробрался внутрь и по рации изложил нам всю обстановку очень подробно, что помогло нам разработать грамотную операцию по ликвидации бандитов. Сам Френсис при этом ни единой царапины не схватил. — Томас потрясённо ахнул. — Всё было хорошо, но вдруг... — Аарон собрал в кулак последние крупицы решимости и заговорил, тщательно выговаривая каждое слово. — Не так давно у нас был рейд... и там... Френсис погиб. Он спас меня, уведя с линии выстрела и приняв в себя пулю, которая предназначалась мне. Вина за это целиком и полностью лежит на мне. Я не смог его уберечь. Я не стану просить у вас прощения — знаю, что для омеги нет ничего тяжелее, чем потерять ребёнка. Вы никогда не простите мне это. И всё же я приехал, чтобы рассказать вам всё. Вы имеете право знать, что в свои последние полтора года Френсис прожил хорошую достойную жизнь. Я старался.

Томас поник, пряча лицо в трясущихся ладонях.

— Погиб... — чуть слышно прошептал омега.

— Я бы даже сказал — пал смертью храбрых. В свой последний бой он шёл без страха. — Помолчав, Аарон достал из-за пазухи письмо. — Вот... это вам. Я хотел привезти Френсиса сюда — повидаться, чтобы вы сами убедились, что ему, наконец, посчастливилось — но мы были слишком сильно заняты. Френсис успел только написать письмо, но не успел отправить. Поверьте, Томас, я скорблю о Френсисе не меньше вас. Ведь мы... собирались... пожениться. Как только вернёмся домой.

— Пожениться? — Томас поднял голову. По его лицу катились слёзы.

— Да. Я был очень привязан к вашему сыну. Может, это была не совсем любовь, но я сделал свой выбор. И я собирался дать ему столько радости, сколько смогу. Я хотел детей от него. Но не сложилось. Боги рассудили иначе.

Мягкая безвольная ладонь Томаса приняла белый плотный конверт.

— А Френсис... он любил вас?

— Да. Он часто мне это говорил, и я видел. Надеюсь, что это есть и в письме. Я конверт не вскрывал — эти слова только для вас.

Томас вскрыл письмо и достал сложенный вдвое лист бумаги и фотографию. Аарон с болью вспомнил, как она была сделана... Френсис тогда только-только отлежался после течки, и Аарон решил сделать ему подарок — вывез вечером в город погулять. Там в кафе и была сделана эта фотография — улыбчивый бета предложил снимок на память. Всего он отпечатал две такие фотографии, и одну Френсис оставил себе, чтобы потом прислать папе. Томас развернул письмо и погрузился в чтение. Дочитав, он долго смотрел на снимок, потом поднял покрасневшие глаза на альфу.

— Френсис пишет, что вы очень добрый и заботливый... И я чувствую, что вы необычно хорошо пахнете... Почему? Вы же альфа... а они...

Аарон вкратце поведал собственную историю, и омега снова начал утирать слёзы. Казалось, что ни один человек, даже омега, не способен их проливать в таком количестве.

— ...Вот так и пошло. Мне приходится скрывать, что омеги для меня — не низшие. Я встречал самых разных омег и понял, что ваш тип обладает удивительным даром — беззаветно любить и дарить эту любовь другим. Большинство альф и бет безжалостно этим пользуются, но я так не хочу. Я унаследовал частичку этого дара от своего родителя и хочу дарить её тем омегам, с кем меня сводит жизнь. С Френсисом я готов был прожить всю свою жизнь. Если бы только не тот взрыв...

— Как это произошло? Расскажите мне, пожалуйста.

Аарон рассказал. Прямо, без утайки. Хотя и давал подписку о неразглашении отдельных моментов.

— И куда пропал тот мальчик?

— Я не знаю. Наверно, всё-таки добрался до штаба. Я видел в нём немеряно отваги и безрассудства, мои бойцы тоже рассказывали, что он неплохо подготовлен... И он был напуган тем, что случилось с Френсисом. Он явно не хотел его убивать. Сначала я злился на него... а сейчас понимаю, что, возможно, был не совсем справедлив. Я же совершенно ничего о нём не знаю. Может, и он потерял кого-то близкого, как Глеб и Полли.

— Не держите на него зла, Аарон, — попросил Томас. — Он же ещё ребёнок.

— Я... стараюсь. Всё-таки Френсис был мне по-настоящему дорог.

— Спасибо вам, что позаботились о моём мальчике. — Томас, всхлипывая, сложил письмо и прижал к груди вместе с фотографией. — Он пишет, что любит вас. Что вы подарили ему то, что он не ожидал увидеть от других. Он был счастлив рядом с вами. И ваши бойцы действительно хорошо к нему относились.

— Так вы...

— Я не осуждаю вас, Аарон. — Томас взял Аарона за руку и ласково пожал. — Вы готовили Френсиса, учили, чтобы дать ему шанс... но никто не застрахован от ударов судьбы. И вы не так уж и виноваты. Виноваты те, кто не предупредил вас об обстреле. Я надеюсь, что вы ещё найдёте омегу, которого полюбите по-настоящему, и он подарит вам здоровых прекрасных детей. Я желаю вам счастья.

— Простите меня... если сможете...

— Я прощаю. — И Томас обнял несостоявшегося зятя. Искренне и тепло. Как Оливер.

Диего успел собрать вокруг себя других малышей и увлечённо с ними играл. Аарон видел, что его денщик счастлив, и окончательно решил не увольнять его даже после женитьбы. Его будущему мужу понадобится помощь, когда родится первенец, а Диего уже обладает опытом и сможет стать хорошим другом его семьи. Даже больше — её частью. Ещё одним братом.

Приближалась зима. Грязь уже намертво схватилась и не пачкала сапоги. Бойцы Аарона пошли на поправку и приступили к первым тренировкам, чтобы восстановить боевую форму. Диего тенью следовал за хозяином, присматривая за рядовыми и за тем, как они соблюдают предписания медиков. Скрепя сердце, его приняли, но омега видел тоску в глазах альф. Они действительно ценили и уважали погибшего Френсиса, и видеть рядом с командиром другого омегу им было неприятно.

Когда выпал первый снег, прибыло пополнение. Теперь рота младшего лейтенанта Бейли насчитывала сотню бойцов. Диего безвылазно сидел в отделе кадров и переписывал личные данные новобранцев. Составляя списки тех, кого зачислили именно к ним, Диего с удивлением увидел пометку "омега" напротив одного имени. В обед он показал список Аарону.

— Омега? — Альфа совсем не удивился.

— Да. И похоже, что его зачислят именно к нам.

— А... да, помню. Я обратил внимание на его аттестацию и выписал к нам. Ну, и кто такой этот Мак Фрост? Что скажешь о нём?

— Судя по его досье, личность незаурядная. Сам он из глухой деревеньки, отчим-бета постарался дать ему приличное образование. Почему Фрост решил поступать именно в военное училище пока непонятно... Во всяком случае, по усвоению необходимых дисциплин он мало уступал курсантам-альфам. И бетам тоже. Инцидентов на сексуальной почве за ним не замечено, в самоволки не ходил... Словом, характеризуется положительно.

— Ладно, посмотрим, что он за птица. Спасибо, Диего. Как только Фрост прибудет, постарайся пообщаться с ним и разузнать побольше. Если он действительно так хорош, как указано в аттестации, то надо сделать всё возможное, чтобы оградить его от неприятностей.

— Сделаю.

Аарон заинтриговано вернулся к обеду. Он выписал именно Фроста, увидев результаты его последних экзаменов, которые потрясли альфу — этот омега на третьем курсе достиг показателей альф! Чуть выше нижней границы, конечно, но тем не менее! Аарон намеренно подал запрос на этого необычного выпускника, чтобы продолжить свой эксперимент. Понятно, что добиться равного к себе отношения новичок сразу не сможет, но опыт Френсиса доказывал, что не всё так безнадёжно. Нужно время. Правда, от самого парня тоже немало зависит. Френсис был такой — душа нараспашку, и главным было в общении с ним — не плюнуть туда ненароком... Раз Фрост добился такой прекрасной для омеги аттестации в отнюдь неомежьей профессии, то он должен быть достаточно целеустремлён и твёрд духом, упрям и непоколебим. И осторожен.

Вот прибыло пополнение. Аарон задержался на совещании руководства, поэтому прислал Диего с приказом строиться без него и передал руководство Корсе. Омега-денщик сразу заметил новичка-омегу, который был совершенно спокоен и, казалось, не замечал, как неприязненно на него косятся сослуживцы. Поджарый, с широковатыми для омеги плечами, русоволосый, с тёмными карими глазами. Диего невольно позавидовал новобранцу — целеустремлённый взгляд был не по-омежьи суровым.

— Простите... — подошёл к омеге Диего. — Вы — Мак Фрост?

— Да, — кивнул тот. Голос был под стать взгляду — твёрдый и уверенный. — А вы кто?

— Денщик и личный помощник младшего лейтенанта Аарона Бейли. Меня зовут Диего Фостер. Можно на "ты" и по имени.

— Тогда и ты тоже обращайся ко мне на "ты", — смягчился Фрост. Омеги пожали друг другу руки. — Слушай, Диего... а ваш командир... он какой?

— Серьёзный и ответственный человек. Он не позволит, чтобы тебя задирали.

— Альфа? — скептически вскинул бровь Фрост.

— Можешь не верить, — пожал плечами Диего. — Мой хозяин всегда старается для пользы дела.

— Рота, стройся! — гаркнул Корса. К плацу стремительно приближалась рослая широкоплечая фигура. Бойцы забегали, выстраиваясь в шеренги. Фроста бесцеремонно запихнули в самый дальний угол, но омега и бровью не повёл. Диего снова подивился выдержке сородича.

— Сэр, личный состав вверенной вашему командованию роты построен, — отрапортовал Корса, салютуя командиру и вытягиваясь по струнке.

— Хорошо, — кивнул альфа и обвёл выстроенных бойцов долгим внимательным цепким взором. Неторопливо прошёлся, разглядывая каждого... и замер напротив омеги, слегка склонившись, чтобы хоть как-то скомпенсировать разницу в росте. Фрост, сохраняя каменную невозмутимость, скосил глаза наверх и заметил, как по смуглому лицу младшего лейтенанта промелькнула тень. Дрогнули, раздуваясь, ноздри крупного горбатого носа, резко расширились зрачки тёмных глаз, губы сжались. Миг — и альфа взял себя в руки. На его лицо вернулось равнодушное спокойствие. — Мак Фрост? — Голос альфы был твёрд и холоден.

— Так точно, сэр. Рядовой Мак Фрост, — чётко отрапортовал новобранец.

— Начальное военное училище имени Дрэго?

— Так точно, сэр.

— С какой целью поступил учиться в военное?

— Чтобы быть полезным обществу. Помогать обеспечивать мир и порядок.

— И тебя не беспокоит, рядовой Фрост, что ты единственный омега-боец на базе?

— Никак нет, сэр. Я в состоянии защитить себя сам.

Альфа дёрнул уголком рта.

— Чтож, рядовой... посмотрим, каков ты в деле. — Командир выпрямился, встал перед передним строем и снова обвёл всех своих бойцов внимательным взглядом. — Всем новоприбывшим сообщаю. Я — ваш командир Аарон Бейли. Младший лейтенант. С сегодняшнего дня и до конца вашей службы вы подчиняетесь мне. Задачи, которые будет ставить перед нами руководство, требуют особой слаженности действий и дисциплины. И потому спрашивать буду по всей строгости устава. Никаких поблажек и снисхождений. Это первое. Второе. Все омеги, находящиеся в моём личном подчинении, неприкосновенны. Это касается моего денщика Диего и вашего товарища рядового Фроста. Любая попытка оскорбления или покушения на их сексуальную неприкосновенность будет сурово караться. — Новички было зароптали, но негромкий рык заставил их заткнуться. — Это не из-за альфьей несолидарности, а исключительно ради здравого смысла. Если вы хотите сделать карьеру под моим началом, то вбейте это себе в мозг. Что-то не нравится — пишите рапорт на перевод или увольнение. На удовлетворение ваших потребностей вам предоставляются выходные, которые вы вольны проводить так, как вам заблагорассудится, но учтите — если до меня дойдёт хотя бы слух о ваших бесчинствах за территорией базы, то наказание будет не менее суровым. Вопросы есть? — Ответом стало молчание. — Вопросов нет. Тогда все свободны до завтра. Жду вас на тренировочной площадке номер восемь, и чтоб без опозданий. Вольно! Разойдись.

Аарон ввалился в свою квартиру и тяжело сполз по стенке на пол. Альфа никак не мог понять, что с ним происходит. До конца дня он с трудом мог сосредоточиться на служебных обязанностях, поскольку из головы никак не выходило построение роты и... чарующий запах новобранца-омеги.

Диего встревоженно бросился к хозяину, отшвырнув полотенце, которым вытирал руки, в сторону.

— Аарон! Что с тобой? Да на тебе лица нет... Принести воды?

— Боги... — выдохнул Аарон, торопливо расстёгивая ворот кителя. Воздуха катастрофически не хватало. — Диего... что со мной? Никогда такого не было...

— Давно это у тебя? — Денщик стащил с друга сапоги, повесил на крючок куртку, кое-как помог встать и потащил в гостиную, где Аарон без сил повалился на диван.

— С самого построения... а потом всё хуже и хуже...

Диего оглядел друга и заметил ещё кое-что, что его насторожило.

— Боги, да у тебя кошмарный стояк! И как другие не заметили?..

— Мне надо в душ... Включи и пусти воду похолоднее...

— Может... помочь тебе? Сделаем исключение... — неуверенно предложил Диего. — Я готов потерпеть — ты же хорошо пахнешь...

— Нет, я обещал не трогать тебя!

— Так не пойдёт, — решительно мотнул головой денщик и начал расстёгивать на альфе форменные брюки. — Раз такое дело...

— Нет! Не... — Аарон вскочил и хотел уже оттолкнуть своего денщика, как, вдохнув его запах, понял, что возбуждение начинает уходить. — Стой, иди сюда... — Сгрёб омегу за ворот рубашки, притянул к себе и прижался носом к его шее. Пах Диего очень даже привлекательно — свежая трава и цветущие ромашки — но почему-то от этого запаха становилось легче. Как только стояк опал окончательно, Аарон отпустил парня. — Всё... прошло... Прости, что так резко...

— У тебя... всё прошло? — не поверил омега.

— Как ни странно, но да. — Аарон сгорбился, ероша волосы. — Что за хрень?!

— Не знаю, дружище... Сам ни о чём таком ни разу не слышал. — Диего сел рядом. — Так что случилось?

— Диего... где твои записи... по Фросту?

— Принести?

— Просто приготовь. Изучу позже...

— А что вдруг такого странного ты в нём унюхал?

— Я... не могу объяснить. — Альфа откинулся на спинку дивана, прикрыв глаза и переводя дыхание. — Говорю же — ни разу со мной такого не было! Как только я учуял его запах... А ведь у него течки не было... а я вдруг так захотел его... что едва не набросился прямо там. Сдержался только потому, что в глаза ему заглянул. Я не хочу причинять ему вреда, но я так... хочу его. Никогда я ещё так не хотел ни одного омегу.

Диего на всякий случай пощупал лоб друга. Горячий, но не настолько, чтобы начинать бить тревогу.

— Ладно, иди в душ, а я ужин разогрею. Ты поешь, успокоишься, и мы всё обсудим.

Денщик оказался прав. Постояв под душем и поужинав, альфа успокоился окончательно. Перебирая записи Диего по Фросту, Аарон внимательно вчитывался в каждую строку.

— Его кровный старший отец — альфа... Может, поэтому он достиг таких хороших результатов?

— Может быть, — пожал своими узкими плечами Диего. — Присмотреться к нему во время банного дня?

— Если тебе будет нетрудно. И выясни, где его поселили. Насколько он в безопасности. Если Мак пострадает... я не знаю, что будет.

— Думаешь, что сорвёшься и выдашь себя?

— Не думаю — боюсь. Мне дико хочется вовсе переселить его сюда, к нам. Даже если придётся впихивать в твою комнату дополнительную койку. Чтобы постоянно был на глазах.

— Тебя так к нему тянет?

— Как магнитом. Я... просто в растерянности. Я бы сразу после построения предложил ему такой вариант, если бы не боялся, что всё-таки трахну его силой и всё испорчу.

Диего сочувственно погладил друга по руке.

— Если бы я уже не знал тебя, то подумал бы, что ты с ума сходишь от недотраха.

— Недотраха у меня нет, но состояние как будто то самое. Что происходит?..

— Ладно, возьми себя в руки. Кстати, я набрал листовок подполья, как ты и просил, просмотрел их... Похоже, что ты не зря столько сил и изобретательности тратишь на свою маску.

— В каком смысле?

Диего ненадолго вышел в свою комнату и протянул альфе листовку.

— Читай.

"В нашем циничном обществе царят двойные стандарты, лицемерие и ложь. Омег гнобят, унижают, продают и загоняют на самое дно, играя на их слабостях. А не так давно в уголовный кодекс была принята поправка, согласно которой вам может быть предъявлено обвинение в "неблагонадёжности". Официального объявления об этом не было ни в прессе ни по телевидению, поэтому мы сочли своим долгом сообщить это широкой общественности.

Неблагонадёжность — это "излишне" доброе отношение к омегам. Оно пресекается средствами воспитания и поддерживаемой ею системой сексуального просвещения в школах. Например, какой процент альф и бет может точно описать принцип функционирования репродуктивной системы омеги? Ведь они практически ничего не знают, а всё их знание зачастую ограничивается следующей формулировкой: "Омег надо е...ь в задницу, оттуда потом и вылезают дети". Из этой грубой и некорректной посылки, которая основана на полном непонимании природных и божественных законов и передаётся из поколение в поколение практически без изменений, и вырастают пренебрежение, презрение и грубость. Точно так же в программе сексуального просвещения содержатся неполные либо откровенно ложные сведения о психологии и физиологии омег, особенно в период течки. Кто из этих замороченных подростков, вступая потом во взрослую жизнь, задумывается о последствиях удовлетворения своих сексуальных потребностей? Никто не спорит — они есть и требуют своего, особенно в период созревания, когда гормональная перестройка организма происходит особенно бурно. Но почему никто не задумывается о том, чтобы уже тогда как-то ввести эту неуправляемую сексуальность хоть в какие-то рамки? Ведь ощущение всесилия и вседозволенности потом настолько въедается в подсознание альфа и бета-молодёжи, что проходит через всю их жизнь, порождая новые червоточины в нашем обществе. Если эту разрушительную тенденцию не остановить, то через несколько поколений наша цивилизация просто сгниёт и пожрёт саму себя. Ещё не поздно это остановить, и мы призываем вас примкнуть к нам. Будьте бдительны, не забывайте, что вы — не дикие звери, ведомые инстинктами, а всё-таки люди. Помогите нам сломать эту систему лжи и лицемерия. Остановите беспредел."

— Очень интересно... — Аарон задумался. — Риан упоминал про неблагонадёжность. Значит, уже тогда подполье знало про эту поправку?

— Выходит так. Получается, твой дед за тобой следил не только потому, что беспокоился о репутации семьи. Пожалуй, даже к лучшему, что ты не женился на Френсисе. Может, ты и Бейли, но отказ отдавать детей на воспитание мог быть расценен как признак неблагонадёжности, и тогда тебе и Френсису подстроили бы какой-нибудь несчастный случай, а малышей заграбастали себе. А то и вовсе арестовали бы тебя по липовому обвинению в пособничестве подполью и осудили, "очистив" тем самым своё доброе имя, а Френсиса заперли в той самой комнате, где сидел твой папа.

— А ты, случайно, не подпольщик? — усмехнулся Аарон, откладывая листовку в сторону.

— Да не подпольщик я, успокойся, — вернул ухмылку Диего. — Я вообще в тот день, когда мы встретились, себе последнюю попойку устроил. Если бы ты не предложил мне работу, то вскоре мой труп выловили бы в ближайшей сточной трубе. А пил я для того, чтобы не страшно было умирать.

— А чего тогда на работу согласился?

— Забавным показалось — альфа-наниматель не собирается трахать нанимаемого омегу. Ни разу с таким не сталкивался. И твои слова о детях зацепили. Я же год пил, как дурной, и дети от меня шарахались, что только добавляло... А когда утром проснулся и понял, что ты и правда меня не тронул, то стало любопытно. За всю свою жизнь я не видел ни одного альфу, похожего на тебя.

— А теперь что думаешь?

— А теперь я хочу тебе помогать всем, чем только смогу. Ты стал для меня самым близким другом. Я не знаю, что будем делать, когда нас вышлют против подпольщиков...

— "Нас"? Ты хочешь участвовать?

— По возможности. Ты дал мне стимул жить, Аарон. Я теперь твой должник и этим долг плачу. Когда женишься, то я буду помогать твоему мужу и тебе воспитывать детей. Обещаю, я все силы приложу, чтобы они выросли достойными людьми. И... если ты не против... — Диего сжал его ладонь. — то я хотел бы стать частью вашей семьи. Кем-то вроде доброго дяди.

— Считай, что ты им уже стал.

Омега растроганно улыбнулся.

— Спасибо... И, знаешь... Раз уж у тебя такая ерунда началась... я бы не возражал, если бы ты женился на Маке. По-моему, он стоящий омега и вполне способен быть тебе не только надёжной "спиной" в бою, но и крепким семейным тылом. Деревенские — они такие...

— Я тоже так подумал... но как ему самому об этом сказать и не спалиться перед начальством?

— Для начала присмотримся к парню, а там будет видно.

— Так и сделаем. Давай сюда выписку из его больничной карты, посмотрим, какой у него цикл. Надо подготовиться к возможным рискам и не допустить в его адрес обвинений в провокаторстве, а то Мак не только незапланированного ребёнка получит, но и тюремный срок.

Собираясь в баню через два дня, Диего обдумывал полученное поручение со всей серьёзностью.

Баня была привнесённым явлением. Первые частные заведения в Ингерне начали организовывать прибывшие из давно разрушенной — ещё до Первой Мировой войны — империи Альхейн путешественники перед началом Радужной Весны, но её довольно быстро оценили и начали открывать целые комплексы для развлечения и оздоровления. Само собой, что в те времена это удовольствие стоило недёшево и позволить себе баню могли далеко не все. За минувшие века мало что изменилось — большинство рабочих семей могли позволить себе коллективный поход в баню два раза в год, билеты в комплекс, особенно с дополнительным набором услуг, считались достойным подарком. В самых роскошных банях предлагали много чего, в том числе и тщательно подобранных и обученных омег-проституток, которые не только парили клиентов, но и удовлетворяли их своими телами. Когда возводили комплекс базы, баню для бойцов строили по особому проекту, а потом выделили дни, чтобы омеги тоже могли вкусить этого удовольствия. Делалось это исключительно для того, чтобы омеги меньше болели, выглядели привлекательнее и не разносили болезни, передающиеся при сексе. Ароматные веники при этом не выдавались, но омеги и этому были рады. Кроме того, это была отличная возможность пообщаться в предбаннике и комнате отдыха, делясь последними сплетнями без лишних ушей.

Диего был в настоящей бане только один раз — накануне свадьбы, когда покойный муж внезапно расщедрился и отвёл его туда на три часа. Он даже оплатил берёзовые веники, ароматную добавку к пару и расслабляющий отдых в бассейне. Правда потом, когда Диего пытался выпросить что-то, постоянно напоминал, сколько он потратил тогда. Впрочем, скупердяйство было единственным серьёзным недостатком Кендела Фостера, и жилось с ним довольно неплохо. Диего был огорчён смертью мужа вполне искренне, хотя с болью от потери детей это было не сравнить.

Каждый раз в предбаннике, раздеваясь и здороваясь с сородичами, Диего ловил на себе любопытные взгляды. Как и Мак Фрост, который пока не пришёл, он был на базе не просто новичком, но и по-настоящему вольнонаёмным, а уж о том, как именно Аарон его нанимал, и вовсе анекдоты сочинять начали. Само собой, всем было интересно вытрясти из новенького, что из себя представляет его хозяин — Френсис особо их не баловал, отделываясь равнодушными фразами вроде "Альфа как альфа. Здоровенный, с большим членом, любит валить на живот и ставить на карачки, как и все. Ничего особенного.". Однако кое-кто всё же замечал, как парень порой краснеет при этом, и омеги начинали подозревать, что Френсис умалчивает о чём-то очень интересном. Ведь не станет же альфа по собственной воле выкупать омегу с Ярмарки просто так!

— Диего, ну как поживает твой хозяин? — окликнул омегу Даэрон из комендатуры. — Пока не трогает?

— Нет, — кратко ответил Диего и увидел, что в предбанник вошёл Мак. — Он держит слово и сбрасывает напряжение в городе.

— А с чего вдруг он так добр к тебе? Френсиса он трахал при каждом удобном случае.

— Меня это не касается. Лишь бы меня не трогал. Меня вполне устраивает моя работа и наниматель.

— А если бы он всё-таки взял тебя силой? — полюбопытствовал Сэнди с кухни. — Уволился бы?

— Да. Если альфа не способен держать слово...

— Слово? — презрительно хмыкнул Доун-кладовщик, распуская свою роскошную длинную смоляную косу, которой очень дорожил. Он был полукровкой — отпрыском ингернского омеги и переселенца-беты из далёкого королевства Фудзин, о котором до сих пор ходили самые невероятные байки. Необычно узкие чёрные глаза и характерные черты лица Доуна и соблазнили работорговцев. По секрету омега сообщил друзьям, что у него и фудзинское имя есть — Рю, что переводилось как "уголёк". — Альфа держит слово только тогда, когда не даёт его омеге. Мы для них — мусор и просто шлюхи. Кто будет выполнять то, что пообещал шлюхе? Бета ещё может, но они же все охотники за выгодой.

— Как твой отец? — хихикнул Вик, уборщик в здании штаба.

— Мой отец фудзин, — тут же огрызнулся Доун. — Там другие понятия. Если бы не причины, по которым ему пришлось бежать в Ингерн, мы бы туда уехали давным-давно.

Заметив, что Мак навострил уши, Диего повернулся к сородичам.

— Можете мне не верить, парни, но Аарон Бейли — достойный альфа. Даже если он всего лишь берёт на вооружение приёмы наших бет, то это уже неплохо. Он считает, что во время выполнения боевых заданий ничто не должно мешать выполнению долга, и предрассудкам на поле боя не место. И остальных к этому приучает.

— И всё-таки Френсис погиб, — тихо сказал Денди, поварёнок, которого часто ставили на раздачу. Он с трудом сдерживал слёзы — Денди был самым младшим среди здешних омег и близко дружил с Френсисом с самого своего приезда. — Он же не был альфой. Он был омегой, а твой хозяин потащил его с собой и...

— ...и сам ответил за свою ошибку. Он лично ездил к Френсису домой, чтобы сообщить его родителю о гибели сына. И из рук в руки передать письмо, которое Френсис собирался отослать домой, но не успел. И я вам вот что скажу. — Диего покосился на Мака. — Мой хозяин собирался жениться на Френсисе. Официально.

В предбаннике повисла тишина. Омеги потрясённо переглядывались — новость действительно была неожиданной. Довольный произведённым эффектом, Диего подхватил пакет с мылом, мочалом и шампунем и первым шагнул в помывочную. Теперь поводов потрепаться им хватит надолго, а Мак будет слушать и мотать на ус.

Моясь, Диего краем глаза наблюдал за Фростом, который был рядом с ним. Омега произвёл настоящий фурор своим стройным, гибким, крепким и тренированным телом. Достаточно привлекательный с виду, с плавными очертаниями бёдер, узкой талией, он отличался от сородичей отменным здоровьем и красивой упругой кожей. Сразу видно, что деревенский и рос на свежем воздухе, не испорченном промышленным смогом. Короткая стрижка была ему очень даже к лицу, хотя общепринятая мода склонялась к тому, что у омеги должны быть длинные волосы — хотя бы до плеч, чтобы сразу было ясно, кого со спины или на большом расстоянии видишь... и в случае чего альфам и бетам было удобнее вцепляться. Все остальные омеги, живущие на базе, были длинноволосыми, более щуплыми, без ощутимого рельефа, и рядовой Фрост на их фоне казался настоящим юным витязем Северусом из древних преданий. Понятно, что без тренировок тут не обошлось — чтобы дотягивать до нижней планки нормативов для альф, омега должен был вкалывать на снарядах и тренажёрах, как ненормальный — но заметно широковатые плечи говорили и о том, что свою роль сыграла и кровь старшего отца. Официальная наука деликатно обходила стороной факты, когда омеги с возрастом выбивались из рамок общепринятой нормы то по росту, то по ширине и крепости скелета, то по прочим "отклонениям" в фигуре... и это уже не говоря о так называемых "ненормалах", способных зачинать детей другим омегам. Последние нередко вырастали и развивались почти как беты, а некоторым даже, по слухам, приходилось заводить бритву. Мак "ненормалом" явно не был — во время помывки гениталий вполне традиционного для омеги размера никаких отклонений не наблюдалось, да и на сородичей с интересом он не поглядывал и носом не поводил. После парилки Мак не встал под душ, как это делали все остальные, а набрал в таз холодной воды и разом вылил на себя, после чего отфыркался с очень довольным видом, отбросил со лба мокрые волосы и направился в комнату отдыха.

— Привет! — махнул ему рукой Диего, входя.

— Привет, Диего, — вполне дружески откликнулся Мак. За последние пару дней они успели неплохо поладить и за обедом всегда сидели за одним столом — рядом со столом командира. — Как банька?

— Ничего, только веничек бы сюда... — вздохнул денщик, садясь рядом и подтягивая полотенце на бёдрах. Мак налил ему квасу и подал стакан. — Спасибо.

— А ты парился с вениками?

— Накануне свадьбы. Кендел говорил, что потом от меня ещё лучше пахло.

— А у нас в деревне своя баня — отчим выстроил и пускает за плату всех желающих. Там бывают не только берёзовые веники, но и дубовые, липовые, можжевеловые... Поскорее бы отпуск, а то уже соскучился!

— Так ты поэтому такой крепкий? — Диего с любопытством разглядывал крепкую мускулатуру новичка.

— Да, со здоровьем у меня всё в порядке, но тут дело не только в бане. Отчим старался, чтобы я и мой брат Трой питались только свежими и качественными продуктами, меньше болели... Заботился о нашем здоровье. Иначе бы я просто не выдержал те тренировки, что у нас были в военном.

— А почему ты в военное пошёл?

— Чтобы выбиться в люди. — Мак откинулся на стену и прикрыл глаза. — Урчин сказал, что омега вполне может служить — было бы кому позволить учиться. К тому же в армии и полицейских подразделениях хорошо платят, а в училищах даже квота теперь есть. Он потому в меня и вкладывался, чтобы я потом обеспечил ему достойную старость в ответ на заботу... Только меня промариновали три года и выпустили как рядового. Ну, ничего. Многие великие полководцы начинали с самого начала, так что я всем ещё докажу, что не стоит нашего брата недооценивать.

— А твой брат?

— Он поступил учиться на финансиста. Бета... — Мак посмаковал квас и спросил: — А это правда? — В его голосе проскочило любопытство.

— Про что?

— Что твой хозяин хотел жениться на прежнем денщике?

— Правда. Мне даже кажется... — Диего покосился на входящую в комнату стайку сплетничающих сородичей и придвинулся к Маку ближе, инстинктивно понизив голос. — Мне кажется, что он даже был к Френсису привязан. По-настоящему.

— Альфа? — недоверчиво дёрнул бровью Мак.

— Да. Он вообще не похож на других. Я не знаю, как ему удалось выдрессировать остальных, но всякий раз, как я наблюдаю за тренировками, то "старики" на меня косятся так, словно меня в принципе среди них быть не должно, а то и ворчат, что я — только бледная тень Френсиса. Парня реально уважали и расстроены его гибелью. А всё наш командир.

— А как Френсис погиб?

— Спас его. Увёл с линии выстрела, а сам подставился. Тогда без предупреждения большой калибр подогнали и начали стрелять. А в этот момент какой-то парень Аарона на прицел взял. Тут взрыв, у парня палец дрогнул, и... Случайно услышал, как Корса и Рейвен вспоминали, — приврал Диего, чтобы не выдавать Аарона, который после возвращения домой разоткровенничался под вечерний чай. — Тебе не кажется, что не каждый омега так поступит? — Фрост промолчал, нахмурившись. — Так что по поводу нашего командира не сомневайся — в обиду не даст.

— Я и сам могу за себя постоять, — несколько резко отрезал Мак. — Мне не нужна помощь.

— И всё же Аарон будет за тобой приглядывать, чтобы не было лишних проблем. Он всегда сам наказывает своих бойцов, но и защищает их до последнего. По мне — идеальный командир, для которого долг превыше всего.

— А он тебе нравится? — Пальцы Мака заметно напряглись, обхватывая кружку.

— В каком смысле? — прикинулся дурачком Диего.

— Как... потенциальный партнёр для секса, — не сразу подобрал слова Мак, и было похоже, что подобная тема его чем-то задевает.

— Я не собираюсь с ним спать, — отрезал Диего. — Да, он мне нравится, но не настолько. И если он вдруг всё-таки соберётся жениться, то буду и дальше работать на него, помогать по хозяйству, за детьми присматривать... Аарон Бейли — достойный альфа.

Фрост нахмурился ещё сильнее.

— Ты меня сватаешь что ли? — вдруг резко отодвинулся он.

— Нет, что ты! — спохватился Диего. Вот какой Дьявол за язык дёрнул?!. — И в мыслях не было!

— Тогда чего ты тут распинаешься?

— Просто, чтобы ты знал, что в случае чего всегда можешь обратиться за помощью... — лихорадочно попытался реабилитироваться Диего, уже представляя себе, как рассердится Аарон, когда выслушает доклад.

— Мне не нужна помощь. — Мак насупился и встал из-за стола, невольно громыхнув стулом. — Я вполне самостоятельный омега и намерен всего добиваться собственными силами.

На него тут же уставились все. Мак оглядел заинтригованные лица сородичей, досадливо закатил глаза, поправил сползающее полотенце и торопливо вышел.

— Чего это он? — заинтересовался Вик.

— Не знаю, — развёл руками Диего. — Странный он какой-то.

— Как раз в пару твоему младшему лейтенанту, — хихикнул Сэнди.

На это Диего ничего не сказал. Наблюдая за Фростом во время разговора, он заметил, что в глазах Мака что-то блеснуло, едва беседа перекинулась на Аарона, но это ни на что не было похоже. И как докладывать по приходу домой? Аарон, скорее всего, будет разочарован.

Первая полноценная тренировка оставила у всех бойцов Аарона, даже у бывалых, смешанное впечатление. Когда отжиматься вызвали Фроста, омега без колебаний, быстро и привычно принял упор лёжа и с ходу взял хороший темп. Аарон хотел было его притормозить, но, засмотревшись на то, как на руках и плечах парня работают небольшие, но довольно заметные мускулы, промолчал. Вот счёт уже пошёл на третий десяток, а Мак не выказывал серьёзных признаков усталости. Двадцать девять, тридцать... сорок... сорок пять...

— Достаточно. Встать. На место. Трентон, приготовиться...

Мак легко вскочил на ноги и, сделав несколько дыхательных упражнений, сел в сторонке от всех, сложив руки на согнутых коленях. Он вообще держался на отшибе, вызывая лишнее недовольство сослуживцев. Спокойный, хладнокровный, немногословный, он мало походил на того омегу, который разговаривал с Диего в бане. Рассказ денщика Аарон выслушал в полной растерянности. Упрекать друга в промахах он и не подумал — Мак пока был величиной слишком неизвестной. Если Мак такой свободолюбивый и независимый, то что теперь делать? Надавить на него? Самый верный способ спугнуть!

Комнату Фрост получил в омежьей общаге, где была оборудована специальная комната-изолятор, в которой все омеги, не живущие непосредственно с хозяевами, переламывались во время течки. Попутно это был ещё и базовый бордель для всех желающих. Строя корпус для омег, особых удобств не планировали. Только самое необходимое — общая кухня, душевая, туалет, отопление, стандартные койки... Диего и другие денщики жили в офицерском корпусе, чтобы всегда быть под рукой у хозяев, и пользовались заслуженной завистью — это здание строили куда старательнее и добротнее. Первой же зимой в омежьей общаге лопнули несколько отопительных труб, и её обитатели кое-как добились ремонта, да и то пришлось побегать и поунижаться. Трубы подлатали, но их хватило ровно до следующей весны. Когда на базу прибыл Аарон Бейли и начал зарабатывать репутацию основательного радетеля за общее дело, то самые смелые прибежали к Френсису просить о помощи, и младший лейтенант выполнил их просьбу, добившись полной замены труб, которые оказались бракованными, отчего и не выдержали тогда нагрузки — зима выдалась на редкость суровой. Аарон сумел привести разумные аргументы в пользу необходимости таких затрат, и теперь общага была более-менее приспособлена для нормального проживания. С этой стороны за Мака можно было не переживать. Что касалось всего остального, то альфа практически сходил с ума, стоило только омеге-новобранцу пропасть из его поля зрения надолго. Аарону постоянно мерещились чужие лапы, тянущиеся к Фросту, косые взгляды вынуждали стискивать зубы. Понятно было, что Мака сразу не примут — Френсиса помнили до сих пор и даже Диего с трудом терпели — но это было невыносимо.

Почему Мак так притягивает его к себе? Почему его запах так кружит голову? Этот запах — морской бриз, мята и маковый цвет... Эти глаза густого чайного цвета, светло-русые волосы, чуть скуластое, немного вытянутое лицо... по-омежьи пухлые губы... Широковатые для стандартного омеги плечи, крепкие руки, стройный прямой стан, плавный изгиб бёдер, ровные ноги... Аарон старался пялиться на парня поменьше, но его взгляд сам тянулся в нужную сторону, прикипая и изучая каждую чёрточку. А голос! Этот голос... Он казался слаще самой прекрасной музыки. Звучный уверенный тенорок омеги надолго застревал в ушах, и сосредотачиваться на работе было непросто. Что происходит? Аарон не узнавал самого себя. Это уже начинало походить на какую-то одержимость, которую старые писания священнослужителей называли дьявольской.

После разминки отряд занялся бегом, и тут Фрост тоже почти не уступал сослуживцам, хотя недостаток роста и длины ног вынуждали его прикладывать больше усилий, чтобы не отставать. Заметив, что один из новичков собирается подставить Маку ножку, Аарон хотел было гаркнуть на наглеца, но не успел — Мак ловко подскочил, и коварный приём не достиг цели. Наверно, в начальном военном училище, где омега учился и тренировался, подобных случаев было в избытке, иначе откуда такая сноровка? После того, как Аарон скомандовал остановиться, омега долго переводил дыхание, а сердце командира сжималось от тревоги. Не надорвался бы... Как же он будет детей потом рожать, если потеряет здоровье? Он же всё-таки омега и не рассчитан на такие нагрузки!

За обедом Аарон и Диего сели поближе к углу, в котором расположился со своим подносом Мак — омега в этот раз проигнорировал приглашение приятеля. С затаённой злостью Аарон наблюдал, как его омегу окликают другие бойцы, подшучивают, отпускают сомнительные комплименты... Один раз всё же пришлось вмешаться.

— И о чём только думает командование? — громко высказался сержант другой роты, чтобы Мак услышал, как и все остальные. — Какой может быть прок от этой мелюзги?

— А пёс их разберёт, — пожал плечами его приятель. — Вот вылетит очередная операция в омежью задницу, тогда и задумаются, стоит ли принимать шлюх на серьёзную работу. Место мокряков — на гражданке...

Корса с грохотом встал, опередив командира, который едва не взорвался сам и опомнился только от пинка Диего.

— Немедленно забери свои грязные слова обратно! — прорычал альфа.

— С какого перепоя? — ухмыльнулся тот.

— Твои слова несправедливы по отношению к Френсису!

— А какое тебе дело до дохлой командирской шлюхи?

— Френсис был нашим товарищем! — вцепился в ворот хама Рейвен. — Он не был шлюхой! Он был помощником нашего командира! И в последний бой шёл вместе с нами и за нашими спинами не прятался!

— Но ваш босс его ещё и драл. Вся база это знает.

— А вот это не твоего куриного ума дело...

— ПРЕКРАТИТЬ!!! — Аарон всё же вскочил и вцепился в своих штурмовиков. — Корса, Рейвен, на место!!!

— Но, сэр... — попытался возразить Корса.

— Я сказал — прекратить. Если не хотите схлопотать штраф...

— Но, сэр...

— Я. Сказал. Прекратить. Сядьте и доедайте молча. Я сам разберусь...

— Не стоит, сэр, — вдруг подал голос Фрост. — Всё это было сказано только для того, чтобы оскорбить меня. Цель не достигнута, так что я не вижу смысла раздувать шум. Корса, Рейвен, я понимаю ваше негодование, но сейчас не время для склок с другими подразделениями.

— А ты вообще заткнись, Фрост, — огрызнулся Рейвен. — Твоего мнения никто не спрашивал...

— Так, — Аарон встряхнул своих бойцов ещё раз.— Диего, отнесёшь потом мой поднос — аппетит пропал. А вы двое — за мной.

— Да, сэр, — кивнул денщик.

Аарон, бросив короткий взгляд в сторону Мака, выволок обоих подчинённых из столовой в коридор.

— Вы что, с цепи сорвались? — напустился он.

— Но то, что сказал этот г...юк, сэр!.. — взорвался Рейвен.

— Он не из нашей роты. — Аарон тяжело воззрился на своих подчинённых, и те сжались под силой своего командира. — Он не видел Френсиса на тренировках. Он не ходил с нами на задания. Откуда ему знать, каким был Френсис? — Штурмовики молча переглянулись, и Аарон отпустил их. Парни неуверенно выпрямились. — А что касается Фроста, то огрызаться на своих из-за мелочей недостойно альфы. Мак Фрост теперь наш товарищ. Я понимаю, что ни он ни Диего не заменят нам Френсиса — ни вместе ни по отдельности, но тут уже ничего не сделаешь. Френсис умер. Его нет. Мне тоже горько от этой мысли, но надо жить дальше. Через "не хочу" и "не могу".

— Вы уже перегоревали, сэр? — насупился Корса. — Что-то быстро вы нашли Френсису замену!..

— Френсиса никто не заменит, и Диего мне не любовник. И никогда им не станет. Он просто мой помощник. Парни, я прекрасно вас понимаю, но нельзя поддаваться на такие откровенные нападки и провокации. Если из-за них мы начнём грызться между собой, то что будет, если во время рейда нас будут стравливать бойцы противника? А те из вас, кто был со мной в рейде, в котором погиб Френсис, должны помнить, как важно чётко и слаженно действовать в бою. Предрассудкам не место на поле боя. В том числе и по отношению к врагу. Эти два дебилоида считают омег никчёмными? Пусть считают. Когда они столкнутся в бою с отрядом подпольщиков и воотчию убедятся, как были неправы, будет поздно. Лично я уверен, что они это осознают, подыхая и глядя на ликующего врага снизу вверх. Мы не должны им уподобляться ни при каких обстоятельствах. Только так наши шансы выполнить задание и вернуться живыми будут выше.

Корса судорожно выдохнул, привалившись к стене. Рейвен начал массировать своё широкое лицо. Альфы окончательно остыли.

— Да... вы правы, сэр... — сказал Корса. — Я до сих пор помню того мальчишку с рюкзаком, что убил Френсиса... Простите.

— И меня... тоже, — тихо высказался Рейвен.

— За пререкания с Фростом каждому — по сотне отжиманий. И придётся вам принять его, как и Диего. Фрост теперь наш товарищ, который будет прикрывать в бою наши спины. И чтобы эта самая "спина" была надёжной, её стоит хотя бы уважать. Фрост трудился, не покладая рук, чтобы поступить на службу. Вы и сами видели, что он мало чем нам уступает — по нижней границе для альфы, но для омеги и это уникальное достижение. И за это старание он достоин уважения. Я не требую, чтобы вы с ним приятельствовали. Хотя бы попытайтесь сработаться. И остальным это объясните. Подполье снова зашевелилось, и от нас потребуется максимум слаженности...

Скрипнула дверь. Альфы обернулись и увидели омегу-рядового, который только бросил на них беглый взгляд и, застёгивая куртку, направился к выходу.

— Мак, ты чего не спишь? — Сэнди, щурясь, с удивлением смотрел на сородича, сидящего на кухне за столом, тупо таращась в кружку с чаем.

— А? Что? — встрепенулся тот.

— Чего не спишь, спрашиваю?

— Да... вообще ни в одном глазу.

— О чём думаешь? — Сэнди придвинул табурет и сел рядом, кутаясь в полосатый плед.

— Аарон Бейли... Что ты о нём думаешь?

— Не знаю, я не настолько хорошо с ним знаком, — пожал плечами омега. — Френсис знал его лучше всех, но особо не распространялся. Многие из нас подозревали, что он любил своего хозяина.

— Любил? Почему? — насторожился Мак.

— Бейли не просто допустил Френсиса к общим тренировкам. Он ещё и лично занимался его обучением, книжки приносил, устраивал экзамены... Френсис ведь даже школу не закончил, а до базы сменил двух хозяев, пока его сюда не продали. Первые полгода тот его даже не трогал, представляешь?! Чудной он какой-то... А когда начал трахать Френсиса, то мы так ни одного синяка на нём и не увидели, хотя сами ими сверкаем до сих пор. Это как надо трахать омегу, чтобы не оставить синяков?

Мак задумался, рассеянно поглаживая кружку.

— К тому же благодаря Аарону Бейли нам сделали нормальное отопление и водопровод, — продолжал Сэнди. — Наши к Френсису сходили, тот поговорил с хозяином, и нам всё сделали, так что эту зиму переживём нормально.

— Он что, святой? — нервно фыркнул Мак.

— Нет, просто умный. Очень умный альфа. Он понимает, как мы ценим хорошее обращение, и старается использовать это в своей работе. Приёмы бет, но уж лучше так, чем чувствовать себя полным ничтожеством. Есть хоть какая-то уверенность в завтрашнем дне.

Когда в первую луну официальной зимы случилась течка у Диего, Аарон понял, что странности его нового состояния не закончились. Даже высокая концентрация феромонов Диего не вызывала в нём желания отодрать парня как следует. К тому же у денщика во время вспышек то и дело скакала температура, что только усугубляло его и без того тяжёлое состояние. Случалось это совершенно неожиданно, и Диего, предупреждая, как и договаривались, наотрез отказался запасаться жаропонижающими — толку от них не было никакого. Началось это тогда, когда омега начал пить. Поняв, что можно не опасаться срыва, Аарон по возможности сидел рядом со своим денщиком и следил за его состоянием, а потом сообразил, как использовать эту ситуацию себе на пользу и помирить названого брата с Маком. Набравшись смелости, он подошёл к Маку и попросил помочь Диего, описав проблему. Омега, долго не думая, согласился и был освобождён от присутствия на тренировках во время вспышек сородича. По вечерам Аарон прислушивался к стонам Диего и успокаивающему шёпоту Мака и судорожно стискивал в ладони дубликат ключа, стараясь сидеть как можно тише и не выдавать своего присутствия. До смерти хотелось отпереть дверь и быть рядом с ними, но альфа не смел даже подняться с дивана. Приходя после службы домой, Аарон заставал обоих омег на кухне за вполне дружеским разговором, причём Мак стоял у плиты и готовил ужин. Он казался настолько на своём месте, что Аарону стоило немалых душевных сил сдержаться и не поцеловать его, как будто они уже были благополучно женаты, и чем он часто баловал Френсиса. Готовил Мак не хуже Диего с Френсисом, и Аарон всегда просил добавки, вызывая на лице омеги тень удивления. До сих пор приходилось изображать выдержанного командира, и от этого было по-настоящему тяжело, пусть дома альфа и позволял себе слегка ослаблять контроль. А ведь они вполне могли бы расположиться перед телевизором втроём, посмеяться над очередной передачей или просто обсудить какие-нибудь новости...

Телевидение появилось не так давно. С тех пор, как была изобретена и запатентована первая киносъёмочная техника, учёные всерьёз заговорили и возможности подобных технологий, и вскоре во всех газетах прогремела статья об экспериментальном вещании в Камартанге. Эксперимент прошёл удачно, и проект начали развивать с невероятной скоростью. Пока индивидуальные приёмники — телевизоры с подключением к принимающей антенне — были дорогим удовольствием, пусть и не могли пока передавать цветное изображение. За телесигнал надо было платить, и плата тоже была немаленькой. Подумав, власти нашли выход — просмотровые залы и комнаты. Пока телеканалов, по которым можно было смотреть передачи самого разного содержания и последние новости, было только два, однако по уверениям учёных это был далеко не предел. Чтобы развлечь неискушённую публику, по телевидению показывали короткометражные и документальные фильмы, развлекательные передачи, шоу, записи концертов и всякое такое. Большие экраны развешивали и на городских и сельских площадях, чтобы в случае чего можно было передать населению экстренное сообщение. Телевещание активно охватывало Ингерн. По вечерам в просмотровых залах постоянно толпился народ, и даже по ночам зрителю не давали скучать. Активно развивались киностудии, в том числе и анимационные — они оживляли нарисованные картинки. Обсудить что-то новенькое всегда находились охотники... Впрочем, обсуждать новостные выпуски в последнее время хотелось всё меньше — помимо тревожных новостей с границ появилась проблема более животрепещущая. Похоже, что подполье, возглавляемое Рейганом, окончательно перешло в наступление, ибо сообщений о жестоких налётах и громких убийствах с длинными посланиями, начертанными кровью жертвы на стене, становилось всё больше. Аарон, читая собираемые листовки, поражался противоречивости происходящего. Как будто в штабе повстанцев наметился раскол, и кто-то попросту занимается самодеятельностью.

— Что на этот раз?

Аарон устало смотрел на своих бойцов, которые хмуро косились на Мака, но не казались раскаявшимися. Полковник Рост молчал, ожидая объяснений.

— Была попытка изнасилования рядового нашей роты Фроста со стороны рядового Риксби из восьмой роты, — отрапортовал Корса, осторожно щупая солидный кровоподтёк на лице. Сам Фрост, вполне себе целый, стоял рядом с товарищем и смотрел прямо перед собой с невозмутимостью гранитного монумента. — Рядовой Фрост оказал сопротивление, и Риксби получил подкрепление в лице сержанта Пронина. Я находился неподалёку и был вынужден вмешаться. В результате получившейся драки Риксби и Пронин получили телесные повреждения средней тяжести, поскольку на требование отпустить рядового Фроста и впредь его не трогать был получен нецензурный ответ и угроза совершить аналогичные противоправные действия непосредственно ко мне. Я признаю свой проступок и готов понести наказание.

— А что здесь делают сержант Рейвен и рядовой Гленстон?

— Они свидетели, сэр. Были очевидцами описанных событий, начиная с момента угроз в мой адрес. Непосредственного участия в драке они не принимали.

Аарон покосился на полковника, и тот поморщился.

— Я так понимаю, что Риксби и Пронин будут отрицать факт попытки... изнасилования?

— Совершенно верно, господин полковник, — усмехнулся Бейли.

— А что стало причиной попытки... изнасилования, вы чуете? — Полковник снова воззрился на провинившихся.

— Да, сэр. Приближается течка рядового Фроста, но, согласно записям его больничной карты, которые нам сообщил денщик и личный помощник нашего командира, сама течка должна состояться только ориентировочно через четыре дня. Количество... — Корса, непривычный к обилию используемых терминов, достал из кармана бумажку и начал зачитывать с неё. — Количество выделяемых рядовым Фростом возбуждающих феромонов ещё не достигло пика. Соответственно, это не может считаться провокацией, поскольку в процессе возможного посягательства на личную неприкосновенность беременность невозможна. Следовательно предъявление обвинения рядовому Фросту в провокации не имеет объективных причин и невозможно в принципе. Драка же между мной и рядовым Риксби и сержантом Прониным является неоспоримым фактом, как и нанесение им телесных повреждений. За это я готов ответить. — Корса убрал бумажку в карман.

— Что скажете, Аарон? — Полковник повернулся к младшему лейтенанту.

— Объяснения Корсы не противоречат межтиповому кодексу. Признание собственной вины налицо, факт оскорбления...

— Могу процитировать всё высказывание, — мрачно сообщил Рейвен. — Ни один нормальный альфа не будет спокойно слушать подобное. Я бы и сам, прошу прощения за грубость, набил морду любому, кто мне это скажет в лицо.

— Рядовой Фрост, ты подтверждаешь слова сержанта Корсы? — обратился полковник к омеге, недовольно его разглядывая. Судя по тому, как подёргивался нос полковника, тот очень хотел бы уволочь омегу в укромный уголок, однако тот находился в непосредственном подчинении другого офицера, который вряд ли позволит это сделать.

— Подтверждаю, сэр. Всё так и было.

— А куда ты направлялся в момент попытки... хм... изнасилования?

— Возвращался из столовой после обеда на стрельбище, господин полковник.

— А почему ты до сих пор участвуешь в тренировках?

— Наша рота активно готовится к будущим заданиям. Я не считаю себя настолько неспособным принимать участие в тренировках. Наш командир, младший лейтенант Бейли, позволил мне продлить тренировки ещё на два дня, после чего у меня должен быть предписанный трудовым кодексом отгул.

— Хорошо. Разбирайтесь с этим сами, Аарон, — скрепя сердце отмахнулся Рост. — Раз уж ваши подчинённые натворили дел...

— Разрешите идти, господин полковник? — козырнул Аарон.

— Идите, — кивнул альфа.

Уже на улице Аарон воззрился на своих бойцов, выдохнувших с облегчением — в присутствии командира отчитываться перед полковником было гораздо легче, чем без командира.

— Вижу, вы успели договориться и подготовиться. Молодцы — своих надо защищать. Кто на самом деле избил Риксби и Пронина?

— Я, сэр, но они не признаются, — ответил Мак, поднимая ворот форменной куртки и пряча руки в карманы — с каждым днём становилось всё холоднее.

— Ещё бы! — фыркнул Рейвен. — Мы с Арнольдом и Гленстоном на шум прибежали и застали уже самый конец драки. Вот уж не ожидал, что наш омега способен уделать двух альф, да ещё так крепко!

— Аттестация Мака достаточно высокая, так что удивляться тут нечему, кроме его старательности и упорства во время обучения. — Фрост, казалось, пропустил комплимент мимо ушей. Аарон мысленно выругался и с сожалением повернулся к своим бойцам. — Как вы понимаете, я не могу спустить это дело на тормозах, так что придётся оформлять его по всей форме. Будете посажены в карцер на трое суток с занесением выговора в личное дело. Учитывая формулировку и то, что это ваше первое серьёзное взыскание, больших последствий не будет.

— Сэр... — Корса виновато опустил голову. — Вы были правы в отношении Фроста. Признаю, что был неправ.

— Мы... мы тоже, — кое-как выдавили из себя Рейвен и Гленстон. — И всё же... прикажите ему не участвовать в тренировках до самого конца очистки. Мы... опасаемся, что не сможем сдержаться.

Аарон со вздохом повернулся к омеге.

— Мак, придётся мне с ними согласиться. Не обижайся, но сегодняшний инцидент...

— Я всё понимаю, сэр. Хорошо, я не выйду на тренировку до конца очистки.

— Оформишь отгул у Диего, а он потом передаст форму в бухгалтерию.

— Слушаюсь, сэр, — козырнул омега. — Разрешите идти?

— Иди, Мак, а мы — в комендатуру. И надо снять показания у Пронина и Риксби.

Фрост чётко развернулся и скрылся за углом. Альфы выдохнули снова.

— О, боги... — Корса сдвинул шапку на затылок и потёр лоб. — Вот уж не ожидал, что способен сдерживаться так долго! Когда Фрост навалял этим двоим, я сам едва не сорвался. Как же здорово пахнет, стервец!

— Фрост — наш товарищ. Мы обязаны соблюдать дистанцию, чтобы в разгар рейда ему не взбрело в голову мелко отомстить и всё сорвать. Он омега с характером...

— Это точно, сэр, — кивнул Рейвен.

— Кстати, Арнольд, это Мак тебе так лихо вмазал?

— Он самый. — Сержант снова пощупал свой кровоподтёк. — Я только хотел оттащить его от этих дебилов, а он, видимо, не понял сразу и... После, конечно, извинился.

— Ладно, идём. Чем скорее разберёмся с этим делом, тем лучше.

— Диего, как ты думаешь, сегодняшний случай поможет мне добиться своего?

— Не знаю, — пожал плечами омега. — Но, кажется, я понял, почему Мак вообще в военное сунулся. Дело не только в отчиме и его желании обеспечить себе безбедную старость.

— А в чём?

Они сидели перед телевизором и смотрели вечерний выпуск новостей. Подполье активно переходило от слов к делу — очередное громкое убийство и его подробности передавали каждые полчаса.

— Я так думаю, что его уже один раз изнасиловали. Пока Мак заполнял форму на отгул, у него руки тряслись.

Аарон похолодел, вспомнив отстранённость парня.

— Думаешь...

— Почти уверен. Я смотрел его карту, и там была запись, которая частично это подтверждает.

— И что там записано?

— Когда Маку было пятнадцать лет, за несколько дней до очередной течки он попал в областную больницу с побоями. Было даже небольшое сотрясение мозга, но обошлось без тяжких последствий. Самого Мака я спрашивать не решился — не каждый омега будет говорить об этом откровенно.

Аарон выругался.

— Проклятье... И как мне искать подход к нему?

— Никак. Придётся запастись терпением и ждать удобного случая.

— И когда он наступит? — Альфа стиснул кулаки на коленях. — Мак так жёстко держит дистанцию, что я не знаю, как к нему подступиться. Я, конечно, не буду жаловаться, если он и мне врежет, но если об этом узнают наверху...

Диего с улыбкой взглянул на друга.

— Похоже, что ты уже планы строишь...

— Какие там планы? — покраснел альфа. — Служба у нас такая, что никогда не знаешь, куда кинут и вернёмся ли.

— А как же твои отец и дед? — хитро пихнул локтем друга рыжий.

— Шиш они получат, а не Мака и наших детей! — вызверился Бейли. — Да и Мак тоже не из слабеньких — и себя защитит и наших мальчишек!..

— Значит, ты хочешь от него минимум двоих? — продолжал улыбаться Диего, хотя и слегка втянул голову в плечи.

— Да, минимум двоих. — Альфа тяжело вздохнул — почуяв, что Диего страшно, он опомнился. — Рослин Мудрейший, это безумие какое-то! Я даже во сне то и дело вижу, как кувыркаюсь с ним в постели, а потом мы гуляем с детьми в ближайшем парке! Просыпаюсь, встаю, а трусы мокрые... — Диего хихикнул. — И ничего смешного! У меня такого с самого соплячества не было! Даже во время самых жарких снов про Полли! — Диего примирительно ткнулся лбом в плечо друга, и Аарон сменил гнев на милость. — И не смейся надо мной больше.

— Не буду.

— Когда я собирался жениться на Френсисе, то не думал, что смогу так открыто послать этих козлов подальше, но ради Мака... Если всё получится... поможешь растить мальчишек? — Аарон приобнял друга за плечи. — Мак наверняка захочет после декрета выйти на службу.

— Само собой, помогу. Для этого ты меня и нанимал. — Диего похлопал друга по широкому плечу. — Лечь сегодня с тобой?

— Да, пожалуйста. Завтра рано вставать, а я не могу спать спокойно... Да что это со мной такое? — простонал альфа. — На шлюх не реагирую, на тебя не реагирую, а стоит Мака учуять — башню рвёт!

— Ты только не напейся смотри, а то точно сорвёшься, — посоветовал Диего.

— Да я уже и не помню, когда пил в последний раз, — отмахнулся Аарон.

— Когда меня нанимал.

— Да, конечно... но это неважно. Всё равно не поможет.

Когда Мак вышел на первую же тренировку после течки — бледный, исхудавший — на него с откровенной жалостью смотрели все бойцы прежнего состава, но омега оставался так же спокоен, непоколебим и отказывался от любой, даже самой безобидной помощи. Его результаты были ожидаемо хуже, но Аарон и не думал придавать этому значения. Он хорошо помнил успехи Мака до течки. Сам альфа выучил наизусть график вспышек своего омеги и старался во время каждой быть как можно ближе к общаге, чтобы подстраховать своего избранника. И не зря. На третьи сутки в самый разгар долгой ночной вспышки он заметил Риксби, решительным шагом направлявшегося к корпусу, преградил ему дорогу, и тот, скрипя зубами, удалился. Под самый занавес Аарон даже рискнул навестить Мака и поинтересоваться его здоровьем. Омегу он нашёл на общей кухне, но переступать порог не рискнул, опасаясь не выдержать и сорваться. Концентрация феромонов в воздухе в тот момент была не настолько высока, чтобы потерять голову с концами, но её было достаточно, чтобы выставить себя полным идиотом, с трудом подбирающим слова. Фрост сухо поблагодарил за заботу, уверил, что его здоровью ничего не угрожает, и попросил больше не приходить сюда. Никогда. Дескать, не пристало альфе такого уровня находиться в столь убогой омежьей общаге и бесцельно тратить своё драгоценное время. Аарона эти слова укололи, но он промолчал.

Первый рейд после прибытия пополнения состоялся уже через луну. Всю роту брать было необязательно, и Аарон выбрал бывалых бойцов. И Фроста. Отчасти для того, чтобы лишний раз показать парням, что он прав, отчасти чтобы не дёргаться до самого возвращения. Прошедшая луна была нелёгкой — пару раз альфа не выдерживал, выбирался ночью из квартиры и ходил под окном комнаты Мака. Один раз даже осторожно заглянул внутрь, благо корпус был одноэтажным. Койка омеги стояла под самым окном, и в свете фонаря можно было разглядеть его лицо и стройную фигуру, полуприкрытую одеялом. Аарон смотрел на своего омегу как зачарованный, с удивлением отмечая, что во сне Мак совсем не такой суровый, как во время бодрствования — его лицо то и дело искажал страх, он метался во сне, но не просыпался. От этого зрелища становилось больно, хотелось пробраться внутрь, подхватить парня в свои объятия, прижать к себе и не отпускать. Чтобы ему больше никогда не было страшно.

Приказ был прост — взять штурмом дом, в котором окопалась небольшая группа повстанцев и активно отстреливалась. Получив планы дома и прочесав окрестности, Аарон быстро составил план. Приказ был однозначным — брать живьём. Внутренней разведке нужны были "языки". Прикинув все возможные варианты, Аарон решил послать Мака на разведку, чтобы обследовать нижний этаж. Отдавая последние напутствия, альфа едва удерживал себя от того, чтобы не сказать напоследок: "И вообще, ты никуда не пойдёшь. Пойдёт Гленстон." Но Аарон уже неплохо успел узнать своего омегу, чтобы понять, что услышит в ответ. Фрост не был Френсисом, а тот к концу жизни стал достаточно упрямым, чтобы переспорить его и добиться своего. Мак пришёл в его отряд уже таким.

Вернулся Мак примерно через два часа.

— Весь первый этаж заминирован, — сообщил омега, сбрасывая грязное заплатанное бушлатовое пальто и засаленную кепку, которые они с Аароном вытащили из мусорного контейнера для маскировки. — Я насчитал не меньше шести растяжек и, скорее всего, ими всё не ограничивается.

— Где они стоят? — Аарон раскатал перед омегой план первого этажа.

— Здесь, здесь, здесь, здесь... — Фрост начал черкать карандашом, поясняя. Остальные бойцы придвинулись ближе. Судя по расположению и виду растяжек, ставил их тот же умелец, что и в лесу Дронера. Аарон невольно вздрогнул, вспомнив о Риане. Неужели он тоже здесь? Отчаянный и непредсказуемый мальчишка... Почему альфа решил, что самородком по части растяжек является именно этот омежка, он и сам не знал.

— Ясно... Отличная работа, Мак. — Аарон похлопал парня по плечу и сразу почувствовал, как омега напрягся. — Значит, так, берём дом в оцепление. Не сводить глаз с окон и пожарных лестниц. Стрелять исключительно по рукам и ногам — пленных приказано брать живьём. Аптечки держать наготове — не хватало ещё выговора, если кто-то из них истечёт кровью. Остальные идут со мной на штурм. Работаем по двое. Фрост, ты идёшь со мной. — Омега скупо кивнул. — Всем смотреть в оба. Выступаем сразу, как только слегка стемнеет. Сейчас разберёмся, как быстрее и ловчее ликвидировать растяжки и не напороться на другие возможные ловушки. Надеюсь, тот сучий лес ещё все помнят? — Бойцы яростно закивали. — Тогда всё должно пройти спокойно. Действуем чётко и слаженно. И забудьте, что против нас выйдут, в основном, омеги. Они вооружены и будут биться до последнего.

Дом удалось взять без серьёзных потерь — лёгкими ранениями отделались Корса, Тренд и сам Аарон. Среди захваченных бунтовщиков убитых не было — бойцы постарались выполнить приказ как можно точнее. Пока перевязывали раненых — Мака проклинали и называли предателем — Аарон оглядел их всех и спросил:

— Кто растяжки ставил? Риан? И когда он успел уйти?

— Что, проморгали? — презрительно бросил один из пленных — одноглазый омега с ожогом на шее. — Этот мальчишка ещё попьёт из вас кровушки, помяни моё слово.

— Так он был с вами?

— Был, да сплыл, — будто сплюнул молодой бета. — Ищи теперь ветра в поле.

— И что он успел унести на этот раз?

— Скоро узнаешь.

До приезда работников внутренней разведки ни один из пленных больше ничего не сказал. Обыскав дом и переговорив с бойцами оцепления, Аарон понял, как Риан смог уйти — через крышу. Догадку подтвердил подросток-альфа из соседнего дома, который видел, как этот мальчишка — кроме него было некому — шёл по электрическому кабелю от одного дома к другому, опасно балансируя руками, в каждой из которых было зажато по пистолету. Где-то на середине он всё-таки сорвался, успел вцепиться в кабель, поочерёдно запихнул пистолеты под куртку и продолжил путь, споро перебирая руками. За плечами омежки был небольшой рюкзачок. О содержимом рюкзачка можно было только догадываться. Через неделю телевидение взорвала скандальная сенсация. Крупный чиновник, которого листовки подполья обвиняли в работорговле и торговле детьми из детдомов, предстал перед ошеломлёнными телезрителями во всей красе — кто-то пробрался на телецентр и подменил ленту с сюжетом, которую должны были запускать в эфир. Прежде, чем работники телеканала спохватились, большая часть видео уже стала достоянием общественности. Власти были вынуждены отдать чиновника и его сообщников под суд, те получили срок, а потом дело так же быстро заглохло.

Перед тем, как скандальное видео вышло в эфир, Аарона должны были повысить в звании и дать лейтенанта — выслужил. С появлением сюжета повышение отложили, но альфа не сильно расстроился. Гораздо больше его обрадовало, что после этой операции его "старики" окончательно примирились с присутствием Фроста в команде. Изменилось и их отношение к Диего. Работая в паре со своим омегой, Аарон сразу отметил то, как быстро они приноровились друг к другу — слов требовался самый минимум. Омега был послушен, внимателен, исполнителен... Это внушило робкую надежду, что со временем Мак проникнется к нему симпатией, а там, может, удастся пометить его и, наконец, утолить сжигающий его голод.

Выездные рейды учащались, то и дело назначались облавы и повальные обыски всех подозреваемых лиц и организаций. Количество арестов росло, и всё чаще при задержании Аарон слышал формулировку "обвиняется в неблагонадёжности", если задерживаемый был альфой или бетой. Сами задержанные закономерно возмущались, требовали вызвать общественного адвоката, но если при обыске находили хотя бы одну листовку подполья или вырезки из газет с описанием их "подвигов", то арестованного моментально передавали в руки прокуратуры. Следить за всеми делами Аарон не мог, да и пресса сообщала не обо всех арестованных, но в некоторых случаях альфа чуял откровенную подставу. Уж слишком уверенно порой действовали следователи и комиссар внутренней разведки Дамьен, присутствуя на некоторых задержаниях.

Фрост во время всех операций нареканий не вызывал, но и поводов для откровенных разговоров не давал. Он оставался спокоен и невозмутим, но всё чаще в его глазах Аарон видел задумчивость, когда омега смотрел на загружаемых в "воронок" арестованных. Особенно на пары. Арестованные омеги откровенно ругались и плевались в его сторону, и было очевидно, что, поступив на службу, Мак окончательно дискредитировал себя в глазах сородичей.

— Жаль, что я не смогу тебе помогать на этот раз, — вздохнул Фрост, пожимая руку Диего и придерживая на плечах рюкзак со снаряжением и припасами. — Мы отбываем надолго.

— Ничего, Аарон уже договорился. Отбывает вся рота?

— Да. Надеюсь, что особых придирок не будет. Ваши "старики" уже смирились с моим присутствием, а вот новые...

— Держись ближе к Аарону, Корсе и Рейвену. Они точно помогут. Не шарахайся от своих. Я знаю, ты достаточно самостоятельный, но если на тебя попытаются навалиться всей кучей...

— Надеюсь, что этого не будет.

— Удачи и... желаю вам выжить.

Диего сердечно обнял друга, молясь, чтобы рота вернулась до того, как у Мака начнётся течка, до которой оставалось около полутора лун. Предстоящий рейд грозил затянуться. Внутренняя разведка вышла на след одной из самых опасных боевых групп подпольщиков под командованием некого омеги по имени Гейл Робинсон. По предварительным данным, Робинсон был одним из ведущих карателей подполья и самые громкие налёты были его рук делом. Комиссар Дамьен на последнем инструктаже обозначил главную задачу — Робинсона брать живьём, поскольку он был тесно связан со штабом Рейгана и представлял особый интерес.

Перед тем, как дать команду загружаться в машины, Аарон выстроил своих бойцов и сурово заговорил:

— Итак, мы отбываем. Нынешний рейд особо важен, как вы уже поняли. Нашим противником будет боевое крыло подполья — закалённые в схватках и хорошо вооружённые люди. Их вожак — Гейл Робинсон, известный умом, изобретательностью и жестокостью. Жалеть нас никто не будет, даже подкрепления ждать бессмысленно. Поэтому повторяю ещё раз — все склоки и дрязги должны остаться на базе, иначе нас всех там положат. Лично я намерен выполнить задание командования и вернуться живым. Надеюсь, что и вы тоже. Вопросы есть? — Молчание. — Вопросов нет. Тогда все по местам и выдвигаемся.

Бросив последний взгляд на Мака, Аарон мысленно взмолился богам, чтобы его омега не погиб. Слишком жива была ещё в памяти смерть Френсиса, пожертвовавшего собой ради его спасения. Если погибнет Мак, то смысла жить дальше Аарон не видел.

Выследить Робинсона и его соратников по наводке внутренней разведки труда не составило. Уже через трое суток состоялся первый бой, который доказал, что Аарон не зря вбивал своим бойцам в головы, что предрассудкам на поле боя не место — омеги повстанцев сражались с отчаянностью альф, и отряд потерял троих убитыми и восемь ранеными. Бунтовщикам удалось прорвать окружение и скрыться. Они тоже были на машинах — угнанных из военной части, склад боеприпасов которой не так давно обчистили. На этот раз принцип отвлечения охраны стал известен — уцелевший бета не потерял голову, учуяв течного омегу, и сумел спастись. Судя по перечню украденного, при них были не только лёгкое стрелковое оружие и ручные пулемёты, но и ПЗРК и прочее более солидного калибра и убойной силы. Испытать эти трофеи Робинсон приказал уже в следующем бою, и отряд лишился одной из машин и половины бойцов, не успевших выбраться из неё.

На привалах приходилось смотреть во все глаза, слушать во все уши и нюхать всеми носами. Фрост в очередной раз не подвёл — как-то проснувшись ночью и выйдя по нужде, заметил тень, крадущуюся по лагерю, и поднял тревогу. Лазутчик был взят им живьём, но допросить не успели — омега куснул себя за воротник, а уже спустя несколько минут испустил дух. В его рту нашли осколки капсулы с характерным запахом — цианид. Омега предпочёл умереть, но не расколоться под пытками и не стать игрушкой в лапах обозлённых потерями альф. При обыске одежды в нагрудном левом кармане нашли фотографию его семьи с чёрной полоской в углу — альфа и трое детей от года до пяти. На обороте красными чернилами было написано: "Не забуду и не прощу." Поскольку сдать труп было невозможно, омегу похоронили в простой могиле без опознавательного знака, а вещи, изъятые при обыске, сохранены для передачи внутренней разведке в аналитический отдел.

С каждым боем рота Бейли несла всё большие потери. Робинсон целенаправленно двигался в одном и том же направлении и был настроен достигнуть цели во что бы то ни стало. Подсчёт точных потерь противника был невозможен, сколько было под командованием Гейла на момент преследования тоже никто сказать не мог, и Аарон всё больше понимал, что шансов успешно выполнить задание становится всё меньше. Когда начали погибать те его бойцы, с которыми он начинал, альфа злился всё больше. Но вскоре добавилась ещё одна причина для беспокойства — приближалась очередная течка Мака, а поблизости не было ни одного населённого пункта, где можно было оставить его на попечение кого-нибудь из местных — Робинсон то и дело закладывал крюки и петли, возвращался назад и заходил с тыла, сумев заманить их в степь, где на многие мили не было никаких признаков цивилизации. Только заброшенные полигоны. Его план стал понятен окончательно — оторвать от источников снабжения, окружить и уничтожить. Аарон подозревал об этом, когда отмечал пройденный ими путь на карте, но до последнего надеялся перехватить повстанцев прежде, чем они удалятся от человеческого жилья на слишком приличное расстояние. Робинсон оказался хитрее, и они попали в ловушку.

— Сэр, Арнольд умер. — Рейвен тяжело сел рядом с командиром, стараясь не тревожить лишний раз повреждённую осколками в последнем бою ногу. — Гленстону тоже недолго осталось. Нас осталось только десять. И боеприпасы на исходе. Надо возвращаться.

Аарон молча таращился на огонь костра. Мак осторожно протянул командиру кружку с кофе.

— Сэр, выпейте. Это вас немного взбодрит. А лучше вам было бы поспать — вы уже третью ночь толком не спите.

— Некогда спать, Мак. — Аарон принял кружку и от души глотнул. Кофе тоже кончался, как и их запас воды — здешние колодцы почти пересохли. — Если мы ничего не придумаем, то Робинсон положит нас всех. Рейган нашёл себе хороших командиров. — И альфа от души выругался.

— Прорываться надо, — мрачно высказался Трумэн, штурмовик последнего набора. — Я смотрел карту... За трое суток можно добраться до небольшой деревеньки на востоке. Там должен быть переговорный пункт. Вызовем подкрепление и накроем их сверху.

— У нас приказ — взять Робинсона. И сразу сказали, что подкрепления нам не будет — Дамьен был уверен, что мы и так справимся. Вот только он явно не подозревал, какие головорезы ходят под рукой у Робинсона. Если мы не выполним приказ и выйдем на связь раньше времени, то все попадём под трибунал. За этим выродком слишком долго гонялась внутренняя разведка, чтобы упускать. А если всё же вызовем подкрепление, то бомбардировка убьёт Робинсона или даст ему возможность сбежать под шумок. Судя по тому, что на всех убитых нами повстанцах мы нашли капсулы с цианидом, сдаваться они не собираются.

— Сэр, нас просто убьют всех! — рявкнул, вскакивая, Идрис, который прибыл на базу вместе с Трумэном. — Надо отступать!

— Если хочешь — уходи. Я никого не держу. Но если тебя схватят, то не жалуйся.

— И уйду! А вы подыхайте здесь!

Идрис вскоре покинул лагерь и растворился в ночи.

— Дебил, — высказался Рейвен, давая Фросту сменить повязку на своей ноге. — Представляю, что Робинсон с ним сделает, когда поймает.

— Думаю, мы это увидим уже завтра, — ответил Аарон, допивая кофе. — В крайнем случае — послезавтра. Мак, что с припасами?

— Еды хватит на неделю, если не будем урезать паёк, согласно карте, неподалёку есть ещё один источник пригодной для употребления воды, и канистры пока целы, — отчитался Мак, умело и споро обращаясь с аптечкой. — С боеприпасами и бензином хуже. Скоро придётся передвигаться пешком. Не знаю, выдержит ли нога Рейвена такой переход...

— Как скоро?

— Топлива хватит максимум на триста...

— Ясно. Значит, начинаем распределять груз заранее.

— Сэр... — Поколебавшись, омега заговорил, тщательно взвешивая каждое слово. — Если мне будет позволено, то я бы хотел предложить...

— Говори, Мак. Сейчас любая идея не будет лишней.

— Мы практически в безвыходном положении, сэр, — продолжая перевязывать Рейвена, сказал омега. — Большая часть нас ранена, на исходе запасы и мы окружены. Связи со штабом тоже нет — наши рации не достают, я уже пробовал. Первый же бой — и нам конец.

— И что ты предлагаешь?

— В пределах нашей досягаемости есть ещё один полигон. Судя по карте, там должны были сохраниться остатки ангаров и прочих строений. До них мы ещё можем доехать, потом машину придётся бросить. Тем более, что она у нас последняя. При должной экономии мы способны продержаться до тех пор, пока хотя бы часть бойцов не окрепнет настолько, чтобы быть в состоянии выдержать бой. Робинсон, поняв, что мы движемся туда, попытается снова нас окружить. Первым делом его разведчики попытаются выяснить, в каком состоянии наши дела. Наша задача — показать, что всё хуже, чем есть. Учитывая плачевность нашего состояния, Робинсон наверняка пожелает лично посмотреть, как нас уничтожают. Если всё грамотно рассчитать, то у нас будет шанс перейти в наступление, перехватить часть украденного оружия и взять Робинсона в плен. Сомневаюсь, что без руководства его бойцы способны оказать достойное сопротивление. Если при этом мы сумеем захватить их машину, то можно будет уже двигаться к той самой деревне и вызывать подкрепление. Знаю, план рискованный, шансы на успех крайне малы, но ничего другого я предложить не могу.

— Рискованно, но толково, — согласился Рейвен и одобрительно хлопнул омегу по спине. Мак улыбнулся уголком рта и закрепил бинт. — А у тебя котелок, оказывается, неплохо варит! Сэр, я предлагаю попробовать.

— И я поддерживаю, — поднял руку Стинг. — Других идей всё равно нет.

— Тогда так и сделаем. Всем отдыхать, а я останусь на страже и...

— Вам тоже стоит отдохнуть, сэр, — упрямо заявил Фрост, собирая и закрывая аптечку. — Вы — наш командир, от вашего руководства будет зависеть, насколько успешным будет выполнение плана. Вы должны хоть немного поспать — стимулятор кончился, а его неумеренное потребление вредно для здоровья.

— Тебе тоже сон нужен, — возразил Аарон. — Ты стимуляторы глотал не меньше — я видел. К тому же ты теперь наш последний водитель. Не хватало ещё, чтоб ты заснул за рулём.

— Предлагаю компромисс. Мы с вами самые здоровые в отряде. Я дежурю первые два часа — вы спите у костра. Потом я вас бужу, и вы заступаете на дежурство на следующие два часа. И так до рассвета.

— Хорошо, — подумав, согласился альфа. А его омега тот ещё упрямец... и давить на него совсем не хочется.

— Сэр, — вдруг вскинул руку Рейвен, кое-как поднимаясь, — можно вас на два слова? — Едва они отошли на приличное расстояние, альфа инстинктивно понизил голос. — Сэр, боюсь, у нас появилась ещё одна проблема.

— Какая? — спросил Аарон, прекрасно зная, что сейчас скажет штурмовик.

— Запах Фроста начинает усиливаться. Наш рейд сильно затянулся... Если мы не успеем найти для него подходящее укрытие, то Мак потечёт, и, как только об этом узнает Робинсон...

— Знаю. В любом случае, время ещё есть. Если мы не доберёмся до нужной точки, то эта проблема уже будет неважна. Разгребаться будем по мере надобности.

Боль стала сюрпризом, как и царящий вокруг полумрак, сквозь который прорезался дивный аромат Мака, смешанный с дымом костра. Аарон с трудом приоткрыл глаза и попытался сесть, но сил не было совершенно. Голову вело ещё сильнее, чем до попытки встать, в ушах шумело, подташнивало. Шея была надёжно зафиксирована чем-то плотным. Не сразу, но альфа вспомнил, что произошло.

Робинсон атаковал внезапно. Едва на горизонте, бешено набирая скорость в их сторону, появилось несколько машин, Аарон скомандовал браться за оружие, но тут рядом раздался мощный взрыв. Мак резко вывернул руль, иначе их машина клюкнулась бы в возникшую перед ними воронку. Обстрел продолжился, потом машину встряхнуло, подбросило, и всё провалилось во тьму.

Аарон понял, что все остальные погибли. Робинсон снова их перехитрил — даже ранний отъезд не смог выиграть время на то, чтобы оторваться от возможного преследования. Остались только он и Мак. Но как им удалось спастись? Или они в плену?.. Мысли текли очень медленно.

— Мак... — чуть слышно позвал Аарон. — Мак...

— Я здесь, сэр. — Запах приблизился, и от этого, казалось, стало полегче. — Как вы себя чувствуете?

— Хреново... Мак... ты цел?..

— Тоже досталось, но не так, как вам, сэр. У вас сотрясение мозга, повреждена левая нога — закрытые переломы бедренной и большой берцовой костей. Ещё вас посекло осколками, но внутрь не попал ни один.

— Где... мы?..

— В пустом ангаре того самого полигона, куда мы и направлялись. На нас напали у самого подъезда к нему. Сейчас ночь — стемнело всего три часа назад. Остальные...

— Я... знаю... понял... Как... мы спаслись?

— Я сам понять не могу, сэр. — В голосе и даже в запахе омеги ясно слышалась растерянность. — Когда солдаты Робинсона подбили нашу машину, они вдруг прекратили обстрел, выпрыгнули из машин и начали окружать. Вы были без сознания, и Рейвен, который почти не пострадал, принял командование на себя как следующий по званию. Но силы были слишком неравны. Рейвен велел мне и Стингу забрать вас и перетащить в безопасное место, а остальные остались прикрывать наш отход. Стинга убили, когда мы достигли небольшого бункера, я прикрыл вас собой... — Мак запнулся. — Потом я услышал взрыв, очереди выстрелов... А потом нас окружили повстанцы. Все были вооружены. Я приготовился защищать вас, но тут вперёд выбежал какой-то омега-подросток и начал нас защищать. Он обратился к старшему омеге — это был Робинсон — и попросил не убивать нас, а отпустить. Тот сказал, что если нас отпустить, то мы ещё доставим им проблем... Но мальчишка упорствовал и сказал, что сам возьмёт на себя всю ответственность.

— Темноволосый... с бесцветными глазами... и двумя крупными пистолетами? — уточнил Аарон, не веря в такое совпадение.

— Да... Вы знаете его, сэр?

— Это... Риан... Он... убил Френсиса... не намеренно...

— Вашего жениха? — В голосе Фроста появилось напряжение.

— Да... его. Тебе Диего рассказал?

— Да... сэр.

— Что было потом?

— Риан продолжал убеждать, что нас надо отпустить. Сказал, что сам всё объяснит Рейгану. Сказал ещё, что вы еле живы. Что если они нас отпустят, то шансы, что вы сами умрёте, будут равными шансам на выживание. Что даже если вы и выживете, то, пока мы будем добираться до своих, они успеют десять раз уйти. И мы оба можем вылететь со службы... В общем... — Мак глубоко вдохнул. — Робинсон кое-как согласился, но сказал, что эта благотворительность — разовая акция. Что за последствия Риан будет отвечать сам. Мальчишка согласился. И нас оставили одних. Риан дал нам свою аптечку, Робинсон велел оставить запас консервов и пачку обеззараживающих таблеток, нож и спички у меня с собой, воды набрал неподалёку... Знаете, сэр... — Мак помялся. — Меня поразило то, как этого мальчишку слушают старшие бойцы. Как будто ему не тринадцать-четырнадцать, а минимум семнадцать. И он так внимательно на нас смотрел... постоянно принюхивался... Потом, когда они уехали, я оказал вам первую помощь, перевязал, кое-как соорудил из машинных чехлов и того, что более-менее подходило, волокушу и оттащил вас вместе с запасами сюда.

Аарон не без труда повернул голову, и с трудом сфокусировался на Маке. В полумраке, который едва разгоняли отсветы костра, омега выглядел осунувшимся и измученным. На бледном лице красовались ссадины и два пластыря, левая ладонь была замотана бинтом. Заметив, на что пытается смотреть альфа, Мак смущённо спрятал руку за спину.

— Я почти не пострадал. Это мелочь... рассадил о штырь... когда волокушу делал.

— Мак... почему ты остался, а не ушёл с повстанцами? Или не попытался спастись сам? Ведь ты рисковал...

— Я... не мог вас бросить, сэр. Вы... мой... командир... — Голос омеги вдруг охрип. — Если я вернусь на базу без вас, то меня будет ждать трибунал и исправительный лагерь. А так... у меня есть шанс отделаться дисциплинарным взысканием...

— Какой ещё трибунал, Мак?! — вскричал Аарон и поморщился — голову пронзила боль. Альфа снизил тон. — Командовал ротой я — мне и отвечать. Я провалил задание. И это не считая того, что я потерял всех своих бойцов, особенно тех, с кем начинал. Ты один остался, и ты мой солдат. Никакого тебе трибунала не будет.

— Но я предложил план...

— ...все поддержали, а я утвердил. Это был единственный выход. Наверно, Робинсон тоже понял, что деваться нам больше некуда, и организовал засаду. Твоей вины тут нет, Мак. Это обстоятельства. Что стало с телами наших?

— Я их похоронил, сэр. Вырыл братскую могилу, закопал, пометил место и обозначил его на карте. Поисковики потом заберут, чтобы перезахоронить со всеми почестями. Хорошо, что сейчас лето... не знаю, как бы я долбил землю зимой. Тут даже покрышек нет, а с колёс нашей машины не хватило бы...

— Причём здесь покрышки?

— Если их поджечь, то это поможет быстро разогреть место, где надо вырыть яму.

— Ловко... Что теперь будем делать?

— Как только вы достаточно окрепнете, я доставлю вас в ту самую деревню, свяжусь со штабом, и нас заберут.

— Мак... боюсь... у нас будет проблема. У тебя же течка вот-вот начнётся...

— Это не проблема, сэр. Я уже прикинул план действий. Всё будет хорошо, мне не впервой. Я привычный.

— Но... я же альфа...

— Говорю же, это не проблема, сэр. И не думайте пока об этом. Время есть. Сейчас вам нужен отдых и уход — вы же ранены. Есть хотите? Или воды?

Аарон отказался от того и другого — его всё ещё подташнивало. Наверно, ещё и рвало, пока был в отключке — от мундира попахивало. Да, романтика как в затасканном омежьем романе! Тяжело раненый героический альфа и прекрасный омега рядом с ним... Тьфу! И кто только эти книжонки пишет? Ткнуть бы этого писателя носом в реальное дерьмо после боя и посмотреть, смог ли бы "прекрасный" омега так ухаживать за ним, как Мак? Мак, конечно, красив и дивно пахнет, но он не трепетный неженка, как любят описывать его сородичей в романах. Он сильный и тренированный солдат, сознательно выбравший свой путь. Если бы только узнать, что скрывается за его маской спокойствия и выдержки... Почему он до сих пор часто видит во сне кошмары? Во время своих дежурств Аарон едва удерживался от того, чтобы разбудить его слишком рано и выдать себя нечаянной заботой. Неужели тот случай, который они обсуждали с Диего, до сих пор не изгладился в памяти, и пребывание среди толпы альф причиняет омеге не просто дискомфорт, а самую настоящую душевную боль?

В какой-то момент Аарон возблагодарил богов за то, что ему так лихо досталось. Да, было плохо, нога и перетряхнутая голова доставляли неиллюзорную боль, но зато злодейка-судьба недурственно компенсировала всё это возможностью быть предельно близко к Маку. Каждый раз, как омега подставлял своё крепкое плечо, чтобы довести до места, отведённого под туалет, обрабатывал раны, колол обезболивающее и возился с повязками, можно было, ссылаясь на головокружение, прикасаться к нему, даже приобнимать, утыкаться с извинениями в шею и вдыхать дивный запах, который был лучше любой анестезии. Мак каждый раз напрягался, но извинения принимал и продолжал заботиться о своём командире. Из тех однообразных запасов, что им оставили, он умудрялся недурно готовить. Даже нашёл неподалёку кое-какие травки, пригодные в пищу, чтобы разнообразить меню. Деревенский... Аарон благодарил за каждую мелочь, чем часто вгонял Фроста в краску, и тот начинал бормотать что-то невнятное вроде "не стоит". Они впервые остались один на один в спокойной обстановке, и омеге было неуютно. Аарон то и дело ловил на себе его встревоженные взгляды, скупо улыбался в ответ, будучи не в силах сдерживаться, и старался не выдавать слишком сильных эмоций, чтобы не разрушить то хрупкое чувство доверия, что между ними возникло. Как это не парадоксально, но альфа чувствовал себя счастливым.

На третий день Мак решил, что альфа окреп достаточно, чтобы справляться с длительными переходами. Смастерив из подручных средств грубый костыль и собрав их нехитрые пожитки, омега помог командиру подняться и опереться на костыль, нацепил на плечи все их запасы, сложенные в самодельный мешок, и вывел Аарона из ангара. Первые шаги дались труднее всего, но вскоре они приспособились друг к другу, и дело пошло успешнее.

Течка омеги приближалась. Аарон чувствовал, как его всё сильнее захлёстывает желание, но сейчас было не до того, чтобы приступать к активным действиям. Во-первых, Аарон ещё толком не оправился, а, во-вторых, он боялся напугать своего омегу, который только-только перестал вздрагивать от каждого его "случайного" прикосновения. Он понятия не имел, что задумал Мак и как вообще планирует переживать грядущую течку, но дал себе слово, что не тронет парня без согласия него самого.

Аарон с тревогой считал оставшиеся дни. Записи о цикле Мака он давно выучил наизусть и опасался, что до деревни они могут не успеть дойти. Переламываться на открытой местности, без достаточного количества воды и в присутствии ненадёжного альфы — сомнительное удовольствие! Аарон давно мечтал завалить Фроста, овладеть им и оставить на его шее свою метку, но не так! В идеале это должно было случиться хотя бы в скромной комнатке, на приличной кровати и в шаговой доступности от водопроводного крана, но никак не посреди голой степи, на жёсткой земле, с переломанной ногой и то и дело разламывающейся от боли головой! Мак не заслуживает получить метку и ребёнка в подобных условиях!

На второй день они наткнулись на страшную находку. Обозревая одинокое, перекрученное ветрами дерево с привязанным к нему трупом, Аарон услышал сдавленный звук, вырвавшийся из груди Мака.

— Идрис, — сказал омега. — А ведь вы его предупреждали, сэр. Уж лучше просто погибнуть в бою, чем... так.

С альфы была содрана вся одежда — Робинсон оставил только цепочку с жетоном на шее. Труп был чудовищно изуродован. Особенно выделялась вырезанная на лбу трупа грубая буква "Р" из трёх прямых линий. И почему-то ассоциировалась она только с одним именем.

— Мак...

— Да, сэр, я всё сделаю.

Омега осторожно помог командиру сесть, развязал свой мешок, достал нож, перерезал верёвки, которыми мёртвый альфа был прикручен к дереву, опустил его на землю и начал рыть могилу. Работал он весьма быстро и сноровисто, несмотря на повреждённую руку. Аарон хотел было помочь вынимать землю, но Мак отказался. Когда тяжкий и скорбный труд был закончен, могила отмечена самодельным крестом с привязанным жетоном, а её место обозначено на карте, они продолжили путь.

Аарон уже начал всерьёз беспокоиться. Времени оставалось всё меньше... Спасение пришло внезапно, когда на исходе третьего дня ковыляния по степи на горизонте показались какие-то строения. Нос и уши альфы уловили непривычную мешанину запахов и звуков.

— Это деревня? — выдохнул альфа, сдерживаясь из последних сил. До ожидаемого начала течки оставалось около суток.

— Нет, но, думаю, что здесь нам помогут. Это пастбище. Значит, кто-то за ним присматривает. Соберитесь для последнего рывка, сэр.

— А кто здесь живёт?

— Есть только один способ узнать. Идём.

Мак ощутимо устал, но продолжал упорно шагать и тащить на себе раненого альфу. Аарон снова и снова поражался запасам его выдержки и выносливости, иной раз не выдерживая и заставляя делать короткие привалы, чтобы Мак отдыхал. Не-ет, тут без генов отца-альфы точно не обошлось! Если они всё же будут вместе, то лучшего мужа и желать будет нельзя.

Строения оказались овчарней, хлевом для более крупного скота, а в небольшом домике жили старик-омега и его внук, которые были приставлены следить за внушительной отарой. Помогал им здоровенный пёс неопределённой породы, который моментально зарычал на Аарона, едва увидел незваных гостей. Аарон тоже показал зубы, обозначая себя, но Мак его одёрнул и тихонько засвистел. Пёс залаял, и навстречу гостям вышли хозяева. Увидев альфу в запылённой потрёпанной командирской форме и омегу, уже едва стоящего на ногах, но подпирающего раненого, старик шарахнулся и потянулся за ружьём, висящем на стене.

— Не бойтесь, мы не причиним вам вреда, — торопливо заговорил Мак. — Нам просто нужна помощь. Мой командир ранен, а у меня уже через сутки течка. Вы не приютите нас на несколько дней? Клянусь, мы вас сильно не стесним. Надо будет — будем спать в хлеву.

— Альфа! — обвиняюще ткнул костлявым пальцем старик в Аарона. — Мой внук — омега в самом начале созревания...

— Вашему внуку ничто не угрожает, поверьте. Этот альфа — порядочный и достойный человек. Знаю, в это трудно поверить, но это правда. И он ранен. Я сам буду за ним ухаживать в перерывах между вспышками. Просто дайте нам крышу над головой и доступ к вашему колодцу. Больше ничего не нужно.

— А... как же ты, сынок? — Старик встревоженно принюхался к Маку и Аарону.

— За меня не беспокойтесь, я уже всё продумал. Мой командир не причинит мне вреда. Я уже больше полугода нахожусь под его командованием, и он ни разу меня не оскорбил и не тронул.

— Как вас зовут? — заметно успокоился старик.

— Я — Мак. А это — младший лейтенант Аарон Бейли.

— Бейли? — нахмурился старик, пристально разглядывая альфу.

— Да, Бейли. И он достойный человек. Я ему полностью доверяю.

Аарон удивился той горячности, с которой Мак защищал его. И ведь омега говорил вполне искренне!

— Хорошо, — подумав, кивнул старик. — Мы впустим вас в дом, только комната у нас одна. И кровать тоже.

— А вы?

— Сейчас лето. Мы вполне можем переночевать с овцами. Тебе сейчас нужно побольше удобств, сынок.

— Спасибо большое. Обещаю, мы вас не побеспокоим больше допустимого.

Аарон с облегчением опустился на довольно широкую постель, чувствуя, как от напряжения гудит всё тело. Он зверски устал, проголодался, и голова снова начала побаливать. Мак тоже был измучен долгой дорогой, но сразу отдыхать омега не собирался. Первым делом он натаскал воды из колодца, согрел её и осторожно обтёр командира с головы до ног. Потом проверил повязки на ноге, голове и раны, оставленные осколками, после чего взялся готовить. Старик-омега, пристально наблюдавший за ними обоими, поделился с гостями своими запасами, а Мак отдал им часть армейских консервов, так что ужин удался. Мальчик-омега Тони с любопытством косился на альфу, но так и не заговорил с ним, хотя и хотелось.

— Вы кем, собственно, будете? — продолжил расспросы пастух, которого звали Аксель.

— Мы из боевого подразделения внутренней разведки. Выполняли ответственное задание по выслеживанию и захвату террористов, но вся наша рота погибла, — ответил Мак, вяло ковыряясь в эмалированной миске. — От наших машин тоже ничего не осталось. Пришлось добираться пешком. Где-то в этих краях есть деревня...

— Да, Тормозэн, но до неё ещё далеко. В таком состоянии вы не доберётесь.

— Я знаю. Поэтому и попросил вас о помощи. Как только моя течка закончится, а господин Аарон окрепнет, мы отправимся дальше.

— И всё-таки это очень рискованно — оставаться молодому течному омеге в одной комнате с альфой. — Аксель продолжал хмуриться. — Альфы настолько подчинены инстинктам, что порой совершенно теряют голову, даже если в обычном состоянии они умны, выдержаны и рассудительны.

— Поверьте мне, Аксель, я не хочу причинять Маку вреда, — вздохнул Аарон, с тревогой наблюдая за Фростом. Похоже, что начинается предтечка — она часто сопровождается потерей или сильным снижением аппетита. Организм омеги готовится к возможному спариванию и переходит на иной режим функционирования. У недозрелых подростков подобная проблема случается очень редко, а вот у омег, уже способных к зачатию, вынашиванию и рождению детей, — достаточно часто. Особенно, если они ведут активную сексуальную жизнь между течками. — Да и не в том я сейчас состоянии, чтобы что-то делать. Во-первых, нога, во-вторых, у меня было сотрясение мозга, и до сих пор периодически голова даёт о себе знать.

— И всё-таки я считаю, что это неблагоразумно, — поджал сморщенные губы старик.

— Я знаю о риске и готов к нему. — Мак кое-как доел свою порцию и отодвинул тарелку, принимаясь за чай. — Я уверен — господин Аарон для меня неопасен.

— Что ж, сынок, моё дело предупредить, — вздохнул Аксель. — Решай сам, как быть, но помни — последствия необдуманных шагов могут быть самыми тяжёлыми.

— Из собственного опыта? — сочувственно уточнил Мак.

— Очень болезненного опыта. — И пастух коснулся своей морщинистой шеи, на которой белела старая метка.

Когда хозяева ушли спать в овчарню, Мак начал готовиться ко сну. Он и так держался из последних сил.

— Мак, зачем ты так надрываешься? — не выдержал Аарон. — Ты себе здоровье загубишь! Тебе и так на тренировках нелегко приходится...

— Не беспокойтесь за меня так, сэр, — усмехнулся омега, поправляя простынь и взбивая подушки. — Мы, деревенские, ребята крепкие и выносливые. Вы когда-нибудь бывали в деревне?

— Нет...

— А я там вырос. Поверьте, жизнь в деревне — это отличная закалка и тренировка. Давайте я помогу вам лечь.

— Сначала проводи меня до уборной, пожалуйста.

Мак уже вполне привычно подпёр его плечом и повёл в указанную сторону. Сам расстегнул штаны на альфе... Аарон, чувствуя, как огрубевшие от обращения со спортивными снарядами и оружием пальцы вновь касаются его тут же начавшего крепнуть пениса в районе узла, с шумом вдохнул.

— Прости... Я сдержусь, не волнуйся...

— Я вам доверяю, сэр. Мне отвернуться?

Эти слова произносились каждый раз, как Мак выводил его в туалет. Справив нужду, Аарон попытался на этот раз оправиться и застегнуться сам, но пошатнулся и ухватился за стену одной рукой, второй обвив талию омеги. Переоценил себя.

— Вы ещё нездоровы, сэр, — мягко укорил его Мак. — Я сам.

— Спасибо...

Вернувшись в комнату, Мак помог альфе устроиться на постели поудобнее, чтобы не повредить сломанную ногу, укутал его покрывалом и осторожно пристроился рядом.

— Мак... у тебя же предтечка начинается... — Аарон попытался отодвинуться и упёрся в стенку, обитую войлоком, покрытым лоскутной мозаикой — Тони шил сам. — Может, я как-нибудь на полу устроюсь?

— Нет, сэр, вам нужна нормальная постель, а места тут вполне хватит на двоих. Ни о чём не волнуйтесь. До первой вспышки ещё много времени.

— Мак... у тебя же прокладок с собой нет... Что во время очистки делать будешь?

— Придумаю что-нибудь. Мы, деревенские, ребята смекалистые. — Омега вытянулся на постели, перевернувшись на спину. Устало расслабился и прикрыл глаза. Он чему-то улыбался. — Да и прокладки я впервые увидел, когда приехал в военное поступать.

— А как дома справлялся?

— Подкладывал сложенные тряпки, которые потом стирались. Главное — менять вовремя. У нас в деревне никогда ничего не пропадает.

— А где находится твоя деревня?

— В восточной провинции Дагмара на берегу реки Ось. Называется Радонга. Там березняк неподалёку... Красота, тишина... — В голосе омеги явственно зазвучало восхищение. — А после дождя только успевай грибы домой таскать. А рыбалка у нас там какая! Бывало, встанешь спозаранку, приготовишь снасть, сядешь на бережку и сидишь. Светает, тишина вокруг, рыба в речке плещется... А потом солнце вставать начинает. У горизонта сначала голубеет до прозрачности, потом розовеет, а потом как золото растекается. Как выглянет первый лучик, как ударит по глазам!.. — Мак прищёлкнул языком. Аарон слушал, как заворожённый. — У нас просто сказочные восходы и закаты. В городах таких не бывает... а в степи бывают. Уж я-то знаю — всегда просыпался на рассвете, когда учился, и выбирался на крышу, чтобы посмотреть.

Мак и впрямь вставал очень рано. Значит, привык ещё на своей родине.

— Вижу, ты очень любишь свою деревню.

— Очень люблю.

— А почему тогда там не остался?

— Отчим настоял, чтобы я продолжил учиться. — Улыбка Мака чуть померкла. — Он у меня ничего, хоть и себе на уме, как любой нормальный бета. Заботился обо мне наравне с моим сводным братом. Никогда никого из нас не выделял особо.

— А чем он занимается?

— У него частный детский сад со школой для наших и соседей из двух ближайших сёл — до областной слишком далеко, и нас туда только на годовые экзамены возили. Он и мой папа занимаются с ребятишками — учат грамоте до того, как они в старшие классы при каком-нибудь интернате пойдут. Заранее приучают к мысли, что придётся когда-нибудь самостоятельно на ноги становиться.

— Как и тебя?

— Да, как и меня. Его все уважают.

— А твой кровный отец? Он кто?

— Не знаю и знать не хочу, — несколько резковато ответил Мак. — Этот негодяй попросту соблазнил моего папу, а потом, когда узнал, что я скоро появлюсь, вильнул хвостом и был таков. Какой-то хлыщ городской. Если бы не Урчин, то папа бы, наверно, избавился от меня.

— Как... избавился? — Аарон похолодел.

— Очень просто. Есть у нас в лесу одна травка... Делаешь крепкую настойку, пьёшь первую неделю после течки, и всё само вылетает. Но отчим не дал папе меня убить. Когда эта сволочь бросила папу, то Урчин предложил выйти за него замуж. Спас меня, хотя и не обязан был это делать. — Мак снова смягчился. — Живут хорошо. Без любви, но зато уважают друг друга. Достойный человек.

— А ты... о замужестве подумать не хочешь? — осторожно спросил альфа.

— Не, не в ближайшем будущем точно. — Мак подложил согнутую руку под голову, и Аарон едва не поплыл от его дивного аромата. — Сначала надо своё жильё завести, укорениться на работе, деньжат подкопить, чтоб в декрете палец не сосать... или просто найти достойного мужа, который не станет гнобить, унижать и попрекать куском. Такие у нас в деревне тоже есть, и я так не хочу. Скорее всего, если и рожу, то для себя. Не хочу, чтобы кто-то считал меня своей собственностью. Я сам себе хозяин и хочу им остаться.

— А если как раз такой найдётся? Согласишься за него выйти?

— И где такие водятся? — презрительно фыркнул Мак. — Вы меня простите за откровенность, сэр, но я ещё ни разу таких не видел. Даже мой отчим папе постоянно что-то запрещает, а он бета. Про вашего брата и говорить нечего — стоит только поставить метку, как вас начинает заносить.

— Не все альфы одинаковые, поверь. Есть и приличные.

— Может, и есть, но что-то я таких не встречал, чтобы давали омеге полную волю. Нас же считают истериками безмозглыми, которым нужен постоянный контроль... Всё, доброй ночи, сэр.

Мак повернулся к альфе спиной и затих. Аарон долго смотрел на его спину и растерянно обдумывал их разговор. Что-то Мак сегодня расслабился и разоткровенничался, пока они о возможном замужестве не заговорили... Может, это из-за того, что они остались один на один, и Мак решил чуть сократить дистанцию? Раз уж они оказались в такой ситуации, то надо доверять товарищу, чтобы выжить самому и ему помочь.

И всё-таки, почему Мак так печётся о нём? Он мог запросто уйти сам, но остался. Почему?

Аарона разбудил аппетитный запах готовящейся еды. Мак уже встал, умылся и возился у плиты.

— Доброе утро, сэр, — сдержанно поприветствовал он своего командира. — Как сегодня себя чувствуете? Хорошо спалось?

— Твоими молитвами, неплохо. И голова уже так не болит. — Аарон попытался сесть самостоятельно, и ему это удалось. Головокружение и впрямь было не таким сильным, как и головная боль. Если бы не нога, бесполезной колодой сковывающая свободу движений... В нос тут же ударил пьянящий аромат Фроста. Совсем скоро начнётся. Что Мак собирается делать? Альфа огляделся и увидел на полу под самым окном расстеленный тулуп, на котором лежало аккуратно сложенное лоскутное покрывало. — Мак, что это?

— Где? — обернулся омега.

— Вон там, на полу.

— А... Это я себе приготовил. До вспышки осталось около трёх часов...

— Как три? — вздрогнул Аарон и бросил взгляд на маленькое окно, за которым веселился полдень и в отдалении блеяли овцы. — Это сколько я проспал?

— Столько, сколько нужно. Вы совсем измотали себя в последние дни, сэр, а тут ещё и раны. Вам нужен нормальный отдых, чтобы побыстрее выздороветь. Аксель молоко принёс для ваших костей. Обязательно выпейте его, сэр.

— А ты завтракал?

— Я не хочу есть. Чаю только выпил.

— А... чувствуешь себя как? У Диего температура...

— У меня температура была только в первый год созревания, сэр. Я привычный, не беспокойтесь вы так. Мне как-то даже пришлось переламываться на полу землянки в лесу. Я вполне готов ко всем неожиданностям. — Мак отложил ложку и повернулся к командиру. — Сэр, вы всегда такой заботливый? Впервые вижу альфу, который так тревожится о том, как омега будет переживать течку.

— Мог бы это понять ещё тогда, когда я попросил присмотреть за Диего, — проворчал Аарон, осторожно спуская больную ногу вниз. — А ведь кажешься сообразительным...

— Так ведь Диего живёт с вами в одной квартире, а я так... один из бойцов... — растерялся Мак.

— Ты не "так", — отрезал Аарон. — Ты мой подчинённый. Я несу ответственность не только за твоё поведение и службу, но и за твоё здоровье. И ты у меня один остался. Свой, проверенный, надёжный.

— И всё же не стоит так за меня беспокоиться, сэр, — нахмурился омега. — Я вполне в состоянии позаботиться о себе сам.

— Я это знаю, Мак. Но я так же знаю, что течка — самый сложный и опасный период для омег. Я достаточно книг на эту тему прочитал в своё время.

— А почему вы их читать начали? — полюбопытствовал Мак, склонив голову набок. И это выглядело так... мило...

— Это всё мой старший брат Дигори, — помрачнел Аарон. — Он мне как-то сказал, что омеги рожают через задницу, а потом показал по учебнику, как это происходит. Я был в шоке, поскольку был в хороших отношениях с нашим денщиком Бэзилом и не ожидал такое услышать. Потом кое-как это переварил и начал искать в школьной библиотеке книги про омег, их анатомию и физиологию. Нашёл всего один справочник. Там много было про течки, перестройку организма, выброс в кровь гормонов, про зачатие и сами роды... Я не знаю, как этот справочник вообще попал в библиотеку закрытой школы для альф, библиотекарь Оскар сам был в шоке... В общем, я знаю достаточно. И я намерен проследить, чтобы во время течки и очистки ты не подхватил инфекцию, не переохладился и всё такое. Ты мне здоровый нужен.

— Зачем?

— Затем. У тебя там всё готово?

— Да вроде да... — Мак бросил взгляд на сковороду.

— Тогда снимай с плиты и помоги дойти до уборной. Только теперь я всё буду делать сам. Просто подождёшь за дверью.

— Хорошо, сэр.

После обеда Мак начал проверять повязки, время от времени косясь на пах командира и осторожно подёргивая ноздрями. При этом он сосредоточенно о чём-то думал.

— Мак... Может, на время вспышки выведешь меня наружу? — предложил Аарон.

— Вам нужен отдых, сэр. Как только я закончу, ложитесь и отдыхайте. Набирайтесь сил. Аксель и Тони просто не смогут вас потом привести обратно, а я буду не в состоянии довольно долго. К тому же меня беспокоит погода.

— Погода? По-моему, с ней всё в порядке.

— Она скоро начнёт меняться. Птицы начали летать ниже, а это один из признаков, что в воздухе растёт влажность — насекомых прибивает к земле, где суше. Будет большой дождь, если не самая настоящая буря. Ветер то и дело меняет направление, из-за чего трудно сказать точно, когда разгуляется. У вас голова сильно болит?

— Ничего, терпимо. При чём тут?..

— Перепады кровяного давления после сотрясения мозга нередко сопровождаются повышенной чувствительностью к перемене атмосферного давления. Если вы рухнете снаружи, то вам может поплохеть. Да и чем меньше вы будете шастать туда-сюда и перенапрягаться, тем меньше будете нервничать, а это вредно для людей, переживших сотрясение...

— Можно подумать, что во время твоей вспышки я не буду дёргаться! Во время сексуального возбуждения тоже поднимается кровяное давление... а я впервые останусь наедине с течным омегой! — соврал альфа.

— А разве вы никогда не спаривались с течными? — удивился Мак.

— Никогда. Я к тому времени уже знал достаточно, уважал омег за их предназначение и не хотел доставлять им лишних проблем. Даже когда снимал шлюх на точке, никогда не брал течных, хотя на них скидку давали и презервативы бесплатно.

— А Френсис?

— Я никогда не трогал его во время течки. И перед последним боем мы с ним договорились, что с детьми подождём.

— Почему?

— Во-первых, дел было полно, а, во-вторых, было ещё одно обстоятельство... но о нём я сейчас говорить не настроен... Мак? Мак, что с тобой?

У омеги затряслись руки и начали подгибаться колени. Аарон учуял, что концентрация омежьих феромонов в воздухе начала расти. Иво Милосердный, началось!

— Мак... — прохрипел альфа, чувствуя, как его охватывает неудержимое желание, а в штанах становится тесно. — Отойди... я боюсь, что не сдержусь...

— Я... ещё не закончил, сэр... ещё немного... Потом помогу вам лечь...

— Мак, ты рискуешь!

— Я успею. Вы вполне способны держать себя в руках, я верю. Потерпите ещё чуть-чуть.

Торопливо закончив перевязку, омега помог Аарону лечь и крупно вздрогнул, когда тот вцепился в его плечо. Дыхание Фроста участилось, зрачки начали пульсировать, а ноздри — раздуваться, вбирая запах альфы. И он... не морщился от отвращения.

— Мак... отойди... пожалуйста...

Мак отпрянул... но с явной неохотой. На подгибающихся ногах омега доковылял до приготовленного места и начал торопливо раздеваться, отшвыривая одежду в сторону и бросая косые взгляды в сторону своего командира. Когда на нём осталось только бельё, Мак рухнул на расстеленный тулуп, как подкошенный, и приглушённо застонал.

Вспышка настигла его раньше ожидаемого. Вероятно, из-за перегрузок последних дней.

Аарон видел, как переламывается Диего, но наблюдать, как мучается Мак, было во сто раз хуже. Омега метался, стонал сквозь стиснутые зубы, то сжимался в узел, то вытягивался во весь рост. Его руки то и дело тянулись к ягодицам, чтобы хоть немного унять нарастающий зуд в анусе, но каждый раз отдёргивались. Аарона дико тянуло к парню, кровь и мозг будоражили древние инстинкты, но альфа знал, что сейчас трогать Мака нельзя. Он дал себе слово — не брать его без согласия. Это только первая вспышка, уговаривал себя альфа, на последующих выброс феромонов будет ещё сильнее, это вполне можно выдержать... Нельзя трогать Мака без его согласия... В глазах темнело от желания, член буквально рвался на волю, требуя срочного знакомства с узкой омежьей попкой, истекающей густой смазкой, узел разбухал и уже начал болезненно ныть. С глухим стоном альфа расстегнул штаны, сжал свой член, задрал майку и тут же излился себе на живот. Раз... другой... третий...

Когда всё закончилось, Аарон не понял. Просто почувствовал, что изматывающая мука отступает. Он весь был в поту, тяжело дышал, голова снова разболелась. Иво, как там Мак?

Омега тяжело дышал, как загнанная лошадь, его тело блестело от пота, запах которого примешивался к взвеси феромонов в комнате. Цепляясь за всё подряд, Мак поднялся с тулупа и медленно, убирая с лица облепившие лоб и скулы волосы, обернулся к альфе. Лицо его дрогнуло, и Аарон, краснея, прикрылся.

— Прости...

— Ничего... я всё понимаю... Вас надо обтереть...

— Мак...

— Не спорьте, сэр... Я знаю... что делаю...

Оказалось, что воду омега припас заранее. Кое-как плеснув в таз, Фрост намочил полотенце и начал обтирать альфу.

— Мак...

— Нельзя, чтобы в ваши раны попала инфекция... Они и так воспалены...

— Мак! Я приказываю... — попытался надавить на него Аарон, однако его строптивый омега и бровью не повёл. То ли привык, тренируясь с ротой, то ли сам по себе был силён... или он сам ослабел от ран и дикого напряжения. Аарон как-то заметил, как Мак спорил с Рейвеном по поводу очерёдности караулов — сержант был сильно измотан боем, и Мак предложил его подменить, но тот упирался... недолго. При этом Рейвен был сильно обескуражен и долго о чём-то шептался с Корсой, косясь на омегу.

— Сколько угодно... хоть отдавайте под трибунал, когда вернёмся... — Закончив с обтираниями, омега потянул таз в сторону двери, выплеснул воду за порог, налил свежей и начал обтираться сам. Ему пришлось снять трусы с ярко выраженным пятном от обильной смазки, и альфа скрипнул зубами, увидев своего омегу полностью раздетым. Крепкий, гибкий, ладно скроенный... Отвернулся, чтобы не бередить себя ещё больше, да и вид стекающей по внутренней стороне бёдер смазки, как и её запах, снова заставлял напрягаться. Закончив с собой, Мак занялся стиркой. Предки, и как он может это всё делать? Ведь вспышка — это ещё и колоссальный выброс адреналина... Повесив свои трусы на верёвку рядом с окном, чтобы высохли побыстрее, омега кое-как доковылял до тулупа, из последних сил развернул покрывало, завернулся в него и затих.

Вскоре в комнату заглянул встревоженный Аксель.

— Боги, что у вас тут было?.. — вырвалось у него, едва старик увидел разбросанную одежду и сжавшегося на тулупе омегу, кутающегося в покрывало.

— Вспышка, — тихо ответил Аарон. — Она закончилась. Следующая будет ночью. Мака я не трогал — сдержался.

Старик вошёл, собрал одежду Мака, аккуратно сложил на ближайший табурет и с сомнением покосился на альфу.

— И всё-таки я считаю, что это неправильно.

— Я предлагал ему вывести меня наружу, но Мак отказался. Сказал, что вы и Тони потом не сможете втащить меня обратно...

— И он прав — вы очень тяжёлый. К тому же ночью будет буря — горизонт начинает затягивать. Мы уже начинаем сгонять овец обратно. — Аксель повернулся к двери и замер на пороге. — Аарон... не трогайте мальчика. Не доставляйте ему проблем. Я немало слышал о вашей семье... Может, вы и достойный человек, но о прочих Бейли такого не скажешь.

За окном начало стремительно темнеть, когда Мак проснулся и завозился.

— Мак, как ты? — тут же позвал его Аарон.

— Жив. Не беспокойтесь так, сэр. Вы есть хотите?

Омега потянулся и начал вставать, заворачиваясь в покрывало, чтобы не смущать своего командира голым задом. Потом занялся готовкой. Помог альфе сесть, придерживал тарелку, пока тот ел. Сам он снова обошёлся чаем, хотя Аарон убеждал его поесть хоть немного.

— Мак, тебе надо хоть что-то съесть! Откуда ты силы возьмёшь, чтобы переламываться? А нам ещё идти и идти... Я же тяжёлый!

— Меня надолго хватит, сэр.

— Мак, — Аарон вцепился в его здоровую ладонь, отчего омега вздрогнул и испуганно вскинул на него свои глаза густого чайного цвета, но не отпрянул. — Не надо так надрываться. Ты разрываешь мне сердце!

— А у вас есть сердце? — скептически хмыкнул Фрост.

— Есть. И сейчас оно болит за тебя. — Аарон прижал руку омеги к своей груди. — Слышишь, как оно бьётся?

— Сэр... — Мак попытался вырвать руку, но Аарон держал её крепко.

— Мак, пожалуйста. Я умоляю тебя. Не губи себя так. Ты же ещё так молод...

— Вы тоже, сэр. И имеете такое же право жить, как и я. И вы ранены, а у меня всего лишь течка...

— Вот именно, Мак, течка. Подумай о своих будущих детях. Я не хочу, чтобы у них были проблемы со здоровьем, если ты загоняешь себя сейчас.

— Я знаю, что делаю. Мне уже приходилось работать по дому в перерывах между вспышками. Я умею грамотно распределять нагрузки. И течка ещё только-только началась. Настоящие нагрузки будут позже. Вы должны это знать, если действительно немало прочли на эту тему.

— Да, я знаю... — Альфа протянул руку и коснулся щеки омеги. — но сейчас я боюсь за тебя.

Аарон перестал притворяться. Он просто устал. И эта перемена встревожила и испугала омегу. Он недоумённо смотрел на своего командира.

— Сэр... что с вами? Это из-за сотрясения?

— Нет, Мак, не из-за сотрясения. Такой я на самом деле. Как и ты, я ношу маску, чтобы жить среди сородичей. Это вынужденный шаг. Когда вернёмся, то можешь спросить у Диего. Он знает всё.

Поколебавшись, омега всё же отстранился, вырвал руку и встал.

— Это всё неважно. Вы — мой командир, я — ваш подчинённый. Вы ранены, и мой долг — позаботиться о вас. Вы получили сотрясение мозга и не способны...

— Говорю же, сотрясение тут ни при чём! Я действительно беспокоюсь за тебя! Ты для меня не просто подчинённый...

— Вы бредите.

— Нет. Я говорю правду.

Снаружи сверкнуло. Надвигалась обещанная стариком буря. Мак стоял рядом с окном, и его напряжённая спина выдавала волнение. Омега нервно пощипывал бинт, которым была замотана левая ладонь.

— Сэр, если вы не возьмёте себя в руки сейчас, то может случиться непоправимое. Вы не хуже меня знаете, как сейчас лихо предъявляют обвинение в неблагонадёжности. Подполье не зря разбрасывает предупреждающие листовки.

— Ты их читал?

— Я их читаю с тех пор, как поступил учиться. Они требуют настоящего, а не лицемерного равенства. Власти ничего не хотят менять.

— Тогда зачем ты пришёл служить к нам на базу?

— Чтобы доказать свою благонадёжность и не загреметь. Я — омега, и мы подпадаем под подозрение в первую очередь. Я просто хочу жить. И жить спокойно.

Вдали пророкотал гром. А потом хлынул дождь и поднялся дикий ветер. В окно начал биться град.

— Мак... я...

— Ни слова, сэр. Молчите... иначе я за себя не отвечаю.

Вскоре комнату снова начало окутывать густое облако омежьих феромонов.

Вторая вспышка была долгой и закончилась только под утро. Аарон снова с трудом сдержался, но чувствовал, что его выдержке приходит конец. Даже больная нога уже не казалась помехой тому, чтобы вцепиться в Мака, затащить к себе на постель и сделать то, чего так хочется. От каждого стона омеги разрывалось и ныло сердце, аромат — густой, обволакивающий — сводил с ума... А ведь его омега совсем рядом. Всего в двух шагах.

На рассвете Мак, шатаясь, встал и открыл окно. В комнату ворвался свежий, напоённый степными запахами влажный воздух. Тучи расходились. Кое-как отдышавшись, омега начал приводить себя в порядок и помогать Аарону, живот которого весь был забрызган спермой. Даже на простынь стекло.

— Мак... лучше вытащи меня в хлев... но не рискуй... Я скоро не смогу сдерживаться...

— Я вижу. И я знаю, что делаю. Вы голодны?

— Лучше поешь сам.

— Я не хочу есть.

Рослин, и что делать с этим упрямцем?!!

— Мак, ты играешь с огнём, — снова попытался достучаться до Мака Аарон, когда после дневной вспышки тот ослаблял повязки на его ноге и колол обезболивающее. — Обожжёшься же!

— Значит, так тому и быть, сэр. Я готов ко всему.

— Мак, ты себе жизнь загубишь. Ты же отслужил всего полгода! Выходит, что все силы были потрачены зря???

— Нет, не зря. В любом случае, я уже получил больше, чем надеялся.

— Ты о чём?

— Я получил признание. И пусть это были всего лишь вы и ваши "старики", которых уже нет, но поверьте — это дорогого стоит.

— Мак, ночью я уже не сдержусь. Оно тебе надо?

— Это уже будет не ваша проблема, сэр.

— Что значит "не моя проблема"??? — возмутился Аарон. — Ты же забеременеешь! И это будет и мой ребёнок!!!

— Не факт. Я слышал о случаях, когда беременность не наступала, хотя должна была. А если это произойдёт, то я ничего не буду от вас требовать. Выращу ребёнка сам. Вернусь к себе в деревню.

— Мак, что ты такое говоришь?..

— Я просчитал уже все варианты и всё спланировал. Всё-таки вы альфа, а я омега. Всё так, как и должно быть. Во всех смыслах.

Тут Аарон уже не выдержал. От ровного тона Мака всё внутри кипело и выворачивалось наизнанку. Альфа вцепился в крепкие плечи Фроста, притянул к себе и жадно впился в его губы, запуская пальцы в мягкие волосы на затылке.

— Не вздумай всё решать один, иначе я никуда тебя не отпущу, — прорычал альфа, едва слегка ослабил хватку. — Не хочу применять к тебе силу, так что не вынуждай меня это делать.

Мак резко вывернулся и отпрянул, едва не сшибив табурет. Его искажённое потрясением лицо пылало, глаза расширились, сердце — альфа отчётливо это слышал — колотилось как заведённое.

— Ты... ты... — рвано выдохнул омега. — Не смей...

— Чего "не смей"? — внезапно обмяк альфа, бессильно откидываясь на подушки. Злость схлынула так же быстро, как и вспыхнула — столько всего было в голосе его омеги. — Разве это преступление — просто любить?

— Что?..

— Что слышал. Не хочешь — не верь, но я сказал. И слова свои назад не возьму. Ты упрям, но и я тоже. Я свой выбор сделал. Теперь дело за тобой.

До самой ночи они не разговаривали. Аарон ясно видел, что Мак не спит, хотя дико устал во время вспышки. Омега ворочался, вздыхал, иногда косился на альфу, но продолжал молчать. Аарон тоже не спешил заводить разговор. Кое-как выговорившись и сделав шаг навстречу, он слегка успокоился и просто ждал, что будет делать Мак. Потрясение от поступка альфы сорвало с омеги маску невозмутимости, и из-под неё выглянул другой Фрост — испуганный, настороженный, готовый в любой момент дать отпор или просто бежать подальше. Почему же он не сбежал тогда, а остался в комнате?

Темнело. Приближалось время долгой ночной вспышки — уже второй. С каждой новой вспышкой угроза беременности вырастала в разы. Если незащищённый секс во время первой ещё оставлял небольшие шансы на очистку, то после второй, третьей и так далее надеяться уже было практически не на что — случаи загадочного бесплодия, так и неразгаданные современной наукой, пока были сравнительно редки. И Мак это тоже знал. И всё-таки не покидал дома, хотя и видел, как мучается альфа. Ему самому тоже приходилось туго — днём он всё-таки извернулся и попытался помочь себе пальцами. Значит, скоро гормональная буря достигнет пика — течка Мака длилась пять суток. Сейчас шли вторые.

Перед тем, как готовить ужин, Мак вышел наружу, но быстро вернулся. Уже спокойный и невозмутимый. Похоже, что он принял какое-то решение. Аарон терялся в догадках. Мак спокойно проводил его до нужника, отвёл обратно, закончил с ужином... и всё молча. Сам так ничего и не съел — выпил пару кружек чая покрепче. По тому, как его пальцы стискивали кружку, Аарон догадывался, что принятое решение было нелёгким.

Вот концентрация омежьих феромонов в воздухе снова начала стремительно расти. Аарон вцепился в покрывало, призывая на помощь остатки своей выдержки. Мак так и не ушёл из комнаты. Омега встал из-за стола, приблизился к кровати и... сбросил с себя покрывало, в которое кутался, представ перед Аароном полностью обнажённым. Он тяжело и хрипло дышал, тело била дрожь, маленький омежий член заметно окреп... Аарон видел, как это бывало у Полли и Френсиса. Значит, Мак возбуждён и сам испытывает сильнейшее желание.

— Не говори ничего, — чуть слышно прошептал он. — И не думай. Я сам так решил. Ты ничего мне не должен.

— Мак... — Аарон едва не задохнулся, поняв всё. Мак неспроста вдруг начал обращаться к своему командиру на "ты".

— Заткнись, Аарон. И не вставай. У тебя больная нога, беспокоить её нельзя. Я сам всё сделаю.

— Мак... ты же забеременеешь... — Аарон опешил. Впервые Мак назвал его просто по имени...

— Значит, так тому и быть. Уж лучше я получу ребёнка от тебя, чем от кого-нибудь другого. Ты хороший человек и сильный духом альфа. От тебя я готов это принять.

Мак приблизился вплотную. Он вздрагивал всем телом. В его глазах Аарон ясно видел страх, но омега принял решение. Мак взобрался на постель — медленно, неторопливо — склонился над Аароном и легко коснулся его небритой щеки. Пальцы скользнули вдоль скулы... мазнули по губам...

— Мак...

— Всё хорошо... — прошептал Мак, обращаясь скорее к себе, чем к нему. — Всё будет хорошо... — И, склонившись, провёл носом вдоль шеи альфы. — Ты... так... хорошо пахнешь, Аарон...

— Мак...

— Всё хорошо... — повторил Мак и поцеловал его. Неумело и порывисто.

То, что было потом, Аарон почти не запомнил. В памяти остался только густой, завораживающий, сносящий башню аромат Мака, вкус его губ и кожи, тепло гибкого тела, чувство невыносимого и острого удовольствия, которого было мало, хотелось больше, больше, больше... Лишь каким-то краем альфа осознавал, что рядом его омега. Сильный, крепкий, но всё-таки омега. С которым надо быть ласковым и бережным. Которому не должно быть больно.

Проснувшись утром, Мак первым делом почувствовал запах Аарона. Крепкий, как его руки, тёплый, как его объятия, и умиротворяющий, как дивный сон. Запахи родной деревни сплетались, создавая неповторимый аромат, который хотелось вбирать и вбирать носом. Он совсем не изменился с того мига, как Мак впервые учуял его на первом построении, преследовал омегу повсюду, вторгался в сны.

Младший лейтенант Бейли. Его командир. Аарон. Отец его будущего ребёнка.

Мак не был наивным юнцом, перечитавшим омежьих романов. В доме отчима омежьих романов никогда не водилось — бета считал их низкопробным чтивом. Мак рос и воспитывался на серьёзных книгах, которые готовили его к тяготам взрослой жизни. Впервые омежий роман попался в руки будущему курсанту в поезде, когда он ехал в большой город. Он назывался "Дикая вишня". Читать было больше нечего, общаться с попутчиками скучно, и от этой самой скуки парень прочитал всю книжку, забытую кем-то на багажной полке. Роман изрядно его повеселил. Дочитав, Мак забросил книжку обратно на багажную полку и благополучно о ней забыл.

Поступал он в семнадцать лет, по квоте и вполне успешно сдал вступительные нормативы. Омег неохотно принимали туда на обучение, и мало кто задерживался надолго. Мак очень быстро понял почему — уже после первой тренировки его прижали в углу трое альф и начали дразнить, хватая и пощипывая везде, куда могли дотянуться. Учиться и так-то было непросто... Большинство курсантов были альфы — как правило, выпускники детдомов и интернатов, которым военная служба казалась наиболее быстрым и верным способом выбиться в люди. От их запахов буквально мутило, а от буйства силы альфы на тренировках Мак быстро бы сломался, если бы Природа не наградила его способностью выдерживать это. Это стало ясно уже в отрочестве, когда Мака пытались дразнить ровесники-подростки и ругать взрослые. Мальчишку не брало ничто! Дерзкий омега удивлял всех. Поднаторевший в мальчишеских деревенских драках Мак мог бы дать отпор одному — кое-какие правила честного боя в их краях были незыблемыми — но трое... Спасло его только вмешательство тренера, который потребовал оставить странного курсанта в покое:

— Все личные дела — только в свободное время.

Маку стоило немалых душевных сил вернуться к занятиям — в тот миг в памяти всплыло жестокое изнасилование, которому он подвергся, когда ему было пятнадцать лет. Если бы только их было меньше... Группа подростков-альф из закрытой школы затеяла поход на лето и оказалась рядом с их деревней. Как назло, Мака тогда занесло в березняк за ягодой — папа затевал варенье. Мак до сих пор не мог забыть, как его тогда окружили, навалились всей кучей, скрутили и отволокли в ближайший овражек. Как они там не передрались, Мак так и не понял. Наверно, всё дело было в том, что до течки оставалось несколько дней, и феромонов оказалось недостаточно, чтобы свести озабоченных подростков с ума. Омега на всю жизнь запомнил боль, вонь, исходящую от насильников, глумливый хохот и прочие "прелести". Само собой, что он пытался вырваться и сбежать, но оказался слишком слаб физически, а насильников — слишком много. Восемнадцать человек. Они насиловали его снова и снова, накачивали своей спермой до тех пор, пока не насытились, а потом просто бросили. Очнулся Мак, когда начало темнеть, кое-как встал и, кутаясь в изорванную одежду, поплёлся домой, забыв берестяной туесок в лесу. Папа, увидев избитого до крови и разукрашенного синяками сына, чуть не грохнулся в обморок, а вот сам Мак рухнул, едва увидел свою семью. До самой осени он лежал в областной больнице, отказываясь рассказывать, что тогда произошло. Больничное руководство тоже не пожелало раздувать скандал, и дело заглохло.

Выйдя из больницы, Мак решил во что бы то ни стало научиться защищаться от негодяев. Он прекрасно понимал, что шансов у него немного — омега есть омега — но на помощь пришёл отчим. Он разузнал о квоте для омег и перспективах для тех счастливчиков, которым всё же удастся закончить хотя бы первую ступень обучения. Если омега получит хорошую аттестацию, рассудил Урчин, то у него есть неплохие шансы устроиться и в армии, и в полиции и в частной охране. Кто заподозрит, что хрупкий омега способен не только дать отпор, но и качественно отметелить противника? Вот только выучиться на нужную квалификацию будет непросто — уже после первого семестра предполагался чудовищный отсев. Подумав, Мак поставил себе цель — поступить в военное училище с квотой и закончить хотя бы первую ступень любой ценой.

Приехав в город, юный омега с первых же шагов понял, насколько здесь к его сородичам относятся хуже, чем в родной деревне. Традиционно деревни и сёла разделяли внушительные расстояния, и в случае чего рассчитывать селяне зачастую могли только на тех, кто рядом — когда основательно припечёт, то у Деймоса будешь рад помощи просить, а не только у одинокого омеги с ребёнком. Веками в деревнях формировались свои понятия, которые в чём-то кардинально отличались от нравов больших городов. Понятно, что бывало всякое, однако традиция сформировалась и дожила до нынешних времён почти без изменений. Позднее Мак узнал, что после страшной эпидемии шестидесятого года, когда городское население изрядно поредело и селяне из многодетных семей потянулись на освободившиеся места, они приносили с собой какие-то понятия родных мест, которые с трудом, но постепенно приживались на чужой земле. И так было всегда. В Радонге мало кто заморачивался по поводу научных теорий, но место омеги было железно определено с самого его рождения — в семье при муже и детях. Омеги работали в полях и огородах, рожали и растили детей, ухаживали за мужьями... Жилось им тяжело, но зато и отдача была — убийство или надругательство над омегой считались тяжким грехом. Мужья защищали свои половины от наглых чужаков, порой не останавливаясь ни перед чем. О браке по любви никто и не помышлял — блажь какая! — но супруги, как правило, вполне притирались друг к другу и жили в согласии, заключая негласный договор. В городах было иначе. Уже на вокзале Мак едва не был сбит с ног каким-то альфой, который совершенно не смотрел куда идёт, да ещё и обвинил парня, что тот сам лезет под ноги. Возмущение омеги быстро захлебнулось, когда Мак увидел, как на него все смотрят — ошарашенно и с осуждением. Ничего не оставалось как подобрать свой старенький чемодан и покинуть это место поскорее.

Кроме Мака в училище приняли ещё четверых омег, сумевших сдать экзамены, но уже к концу первого года он остался на курсе один. Первого прижали в уголке после занятий, пустили втихаря по рукам, потом подловили во время течки... Второго отчислили за неуспеваемость — тяжёлая атмосфера мешала ему усваивать простейшие вещи и достойно сдавать зачёты. Третьего и четвёртого уже после Нового Года поймали на проституции — самые хитрые однокашники, беты, отбирали у них все деньги, заставляя откупаться от домогательств, и, чтобы как-то жить, поскольку стипендии катастрофически не хватало, бедняги пошли подрабатывать на панель. Мак уцелел, всё свободное время уделял дополнительным тренировкам и сидел в библиотеке. Смекалистый деревенский паренёк ловко уклонялся от провокаций, научился пропускать мимо ушей всю ту грязь, что лилась в его адрес не то что бочками — цистернами... На драках его подловить не смогли по одной простой причине — ни один альфа или бета, пытавшийся его домогаться, не признался, что его так лихо отделал самый обычный хрупкий омежка из деревни. Именно тогда Мак оценил в полной мере главное преимущество своего положения — никто ничего от него не ждёт. И начал этим пользоваться. Очень скоро — уже на середине второго курса — от него отстали, переключившись на другую тактику — чтобы он завалил учёбу. Подлянок было много, но Мак быстро их раскусывал — в Радонге пакостников тоже хватало — и мстил настолько тонко и изысканно, что доказать было просто нереально.

К концу второго курса Мак слегка раздался в плечах, а его окрепшая мускулатура повергла в изумление штатного врача. При этом со здоровьем у курсанта было более чем в порядке — цикл вполне устойчивый и вычислялся с точностью до часа, болел Мак редко и все недуги играючи переносил на ногах не хуже однокашников-альф. На третьем курсе омега достиг нижней планки для альф, а к выпуску даже приподнялся над ней. Руководство училища ломало голову, что теперь с ним делать — такого не ожидал никто! Когда Мака вызвали в кабинет директора, то омега подумал, что кто-то из обидчиков придумал-таки надёжный способ качественно отомстить, и истинная причина вызова повергла его в изумление. Оказалось, что один из младших офицеров не так давно сформированного боевого подразделения внутренней разведки "Дикие псы" подал запрос на курсанта-омегу во все похожие учебные заведения. Мак, поняв, что это отличный шанс продвинуться дальше и обеспечить себе относительно спокойное существование, согласился на распределение под командование этого офицера. В конце концов, в подобных организациях типовая принадлежность играет роль ровно до тех пор, пока не станет ясно, кто чего стоит на самом деле — примеров из истории хватало. Надо только доказать, что он достойный и полезный боец, а уж постоять за себя он вполне способен — лишь бы не полезли кучей. Переживать тот кошмар вторично Мак не хотел.

На первом построении Мак понял, что добиться своего будет непросто. Уже по приезде на базу он узнал, что отряд выписавшего его сюда офицера не так давно вернулся из крупного рейда, где они потеряли почти половину бойцов. "Старики", уцелевшие в той операции, держались отдельной кучкой и с изрядной долей высокомерия прошедших огонь, воду и утробу Деймоса поглядывали на новоприбывших. Узрев среди пополнения омегу, они так глазами и впились, потом с каменными лицами отвернулись, и один из них — альфа Арнольд Корса — с оттенком горечи пробормотал короткую фразу, в которой Мак с трудом, но разобрал имя "Френсис". Потом пришёл денщик командира, передал бразды руководства этому альфе, после чего подошёл к сородичу — знакомиться. Рыжий, остролицый, вполне себе уверенный, около двадцати пяти лет. Занятный парень. Мак охотно пожал ему руку, но поговорить с Диего так толком и не удалось. Появился сам младший лейтенант Бейли, и все начали торопливо строиться.

Мак нервничал. Ему не терпелось взглянуть на этого странного альфу, которому понадобился омега в отряде. Но стоило только командиру приблизиться, как Мак уловил его запах, до боли напомнивший родную деревню. На фоне других бойцов этот аромат стал настоящим глотком свежего воздуха. И этот альфа был невероятно силён! Под его пристальным взглядом притихали самые наглые новички и преданно вытягивались по струнке "старики". Омега с трудом сдерживался, чтобы не последовать их примеру и сохранять спокойствие и невозмутимость. Этому альфе, казалось, никто перечить не посмеет. Едва Бейли приблизился к нему и склонился, Мак бросил короткий взгляд на командира, и внутри всё сжалось, едва он заглянул в тёмные прищуренные глаза, в которых резко расширились зрачки. Альфа был... необычен. С виду ничего особенного, такой же, как все — рослый, мускулистый... Вероятно, его предки были с далёкого юга — альфа был смуглый, с крупным горбатым носом, твёрдой линией рта и показался омеге невероятно притягательным. Что-то в нём было такое, что резко отличало его от всех ранее виденных Маком альф. И дело было даже не в запахе и силе альфы. Что же это? Краткий разговор, столь же краткая речь, обращённая к новичкам... Услышав из уст командира, что он, как и денщик Диего, неприкосновенен, Мак не поверил собственным ушам. Такой фанатик своего дела или... нормальный, как и говорил Диего?

Все полгода, что Мак тренировался, участвовал в рейдах и сидел в учебке, он наблюдал за Бейли. Младший лейтенант никого не выделял, был одинаково строг и придирчив ко всем, включая собственного денщика, который, как и сам Мак, был единственным по-настоящему вольнонаёмным омегой на базе — все остальные были куплены через Ярмарки и отрабатывали заплаченные за них деньги. Иногда Мак замечал, как на него косится альфа, при этом его ноздри алчно подрагивали, и от этого становилось не по себе. Однако сама личность командира всё больше интриговала новобранца. Бейли притягивал его к себе всё сильнее, Мак всё больше находил, что командир довольно красив, образ смуглого альфы преследовал омегу даже во сне... в котором возвращались старые кошмары. В своих снах Мак снова и снова оказывался в лапах насильников, но за их спинами маячил силуэт Аарона, который смотрел на него. Мак звал его, молил о помощи и просыпался в холодном поту, с бешено бьющимся сердцем и страстным желанием оказаться рядом с командиром. После эпизода в столовой, подслушанного разговора и инцидента с рядовым и сержантом из восьмого отряда Мак окончательно растерялся, не зная, что думать об Аароне.

Само собой, что он попытался осторожно что-то разузнать об этом странном альфе, но то, что ему рассказывали сородичи, живущие на базе, запутывало окончательно. Особенно когда Диего сообщил, что Аарон Бейли на полном серьёзе собирался жениться на своём предыдущем денщике — том самом Френсисе — которого выкупил, фактически подарив полную свободу раньше срока. Услышав это, Мак вдруг поймал себя на непривычном чувстве ревности к погибшему. Это тоже стало сюрпризом. Переговорив с Диего в бане, Мак не выдержал. Какой-то идеальный альфа получается! Так просто не бывает! Омега так смешался, что даже перестал общаться с новым приятелем, чтобы тот своим присутствием не напоминал лишний раз о своём хозяине. Помирились они только тогда, когда Аарон попросил о помощи.

В рейдах стало ясно, что Аарон Бейли не только силён, как альфа, но и умён, хладнокровен, расчётлив и не обременён предрассудками. Он поручал Маку те задания, которые не мог выполнить ни один альфа, не скупился на похвалу, при этом старался держать его на глазах, постоянно приказывал держаться ближе к себе. Регулярно работая в паре с командиром, Мак понял, что они отлично подходят друг другу как напарники — понимают друг друга с полуслова, с полувзгляда. Мак понял, что альфа ему не просто нравится. Если бы не его командирский тон... Некстати вспомнился прочитанный в поезде омежий роман, и Мак горько усмехнулся. Нашёл что вспомнить! Какая там любовь? Это же не слащавая книжонка, полностью высосанная неизвестно из какого пальца автора, а реальная жизнь! Надо быть реалистом, тогда не придётся разочаровываться.

Он пытался. И пытался снова, но получалось плохо. Особенно после того, как Аарон попросил помочь Диего во время течки — у того скакала температура, что усугубляло состояние омеги. И Мак поддался своей симпатии к сородичу — рядом с Диего он меньше чувствовал себя чужаком среди незнакомых людей, включая сородичей. Когда Аарон возвращался домой и заставал омег на кухне за разговорами, то словно смягчался. Ему явно нравилось, как Мак готовит, всегда просил добавки — именно ПРОСИЛ. И каждый раз хвалил. Сидя рядом с Диего по ночам, Мак сквозь облако феромонов сородича часто улавливал запах Бейли, как будто тот и не уходил никуда, а сидел в гостиной или стоял за дверью, но ни разу не выдал своего присутствия. Что за странный альфа? И почему навестил его в общаге, когда сам Мак переламывался в общажном изоляторе? Похоже, что Аарон выучил график его вспышек наизусть, поскольку пришёл проведать именно тогда, когда был перерыв и концентрация выделяемых феромонов на минимуме. Увидев альфу на пороге общей кухни, Мак так удивился, что, когда альфа ушёл, осознал, что именно ему сказал, и едва не взвыл от злости на самого себя. Что Аарон теперь о нём подумает?

Эти полгода стали форменной мукой, и даже медленно зарабатываемое признание со стороны "стариков" было слабым утешением. Мак не ждал взаимности, прекрасно понимая, что это невозможно. Зачем такому альфе, как Аарон Бейли, омега невнятного происхождения и не самого традиционного толка? Он запросто найдёт себе кого-нибудь другого! Мак просто старался хорошо делать свою работу, чтобы быть верным товарищем своему вожаку. Надёжной "спиной". Присутствуя на арестах и видя, какими взглядами перебрасываются захваченные пары подпольщиков, Мак отчаянно им завидовал. Выдумки автора омежьего романа оказались не такими уж и выдумками. Скорее красивой сказкой, в которой скрыт намёк. В которую хотелось верить.

Провальный рейд позволил быть постоянно рядом и помогать всеми силами. Даже перед лицом верной смерти Аарон упорно искал выход и способ выполнить поручение, восхищая Мака умом и самообладанием, но Гейл Робинсон оказался хитрее. Когда был убит Стинг, Мак закрыл собой бесчувственного Аарона совершенно инстинктивно. Когда их окружили вооружённые до зубов повстанцы, Мак, точно так же не раздумывая ни секунды, приготовился драться не на жизнь, а насмерть. Биться за своего альфу. Защитить его даже ценой собственной жизни с поистине омежьей самоотверженностью. Как когда-то поступил Френсис, приняв в себя предназначенную Аарону пулю. Парень действительно любил Аарона, иначе бы не стал этого делать. Когда на принятие решения остаются считанные доли секунды, действуешь инстинктивно... Значит, Аарона есть за что любить.

Когда за них вступился мальчишка-омега с двумя пистолетами, Мак понял, что судьба подарила ему редкий шанс, но воспользоваться им омега не решался. Кто такой Аарон Бейли и кто он сам? Что у них может быть общего, кроме службы и Диего? Что, если Аарон отвергнет его или станет разочарованием? Ухаживая за альфой, таща его к спасительной деревне, Мак ничем не выдавал своих чувств к командиру, держался изо всех сил, не жалея себя, за что то и дело получал отповедь, но Аарон не использовал свою силу, чтобы заставить слушаться. Хотя мог. Это только подливало масла в огонь влечения. К тому же приближалась течка. Мак видел, что его присутствие неописуемо возбуждает Аарона, и гадал, что будет, если его самого накроет прямо посреди степи. Домик пастуха Акселя стал очередным знаком, хотя в знаки судьбы Мак не шибко верил — считал, что они встречаются слишком редко и зачастую проходят мимо вечно занятых обывателей. Выстраивая план, Мак знал, что рано или поздно сорвётся. Это было вопросом времени. И он сорвался, когда Аарон притянул его к себе и поцеловал. Молчание, повисшее потом между ними, было страшным. Чувствуя приближение ночной вспышки, Мак вышел во двор, вдохнул остывающий степной воздух и решился. Пусть будет, как будет. Уж лучше жалеть о том, что сделано, чем о том, что не сделано... В крайнем случае с ним останется частичка его альфы. Достойная память о нём.

Было страшно, и Мак сам себя подбадривал. Забираясь на постель, он отрезал себе путь назад. Вдыхая аромат своего альфы, омега забыл обо всём и полностью растворился в нём. Этот аромат гасил страхи, пробуждал доселе неизведанное желание, стремление слиться с этим смуглым альфой в единое целое. Когда их губы вновь слились в поцелуе — Мак знал, что не умеет целоваться — сердце забилось ещё сильнее. Почувствовав ответное движение, омега поплыл. Помня, что Аарон не сможет много сделать из-за переломанной ноги, Мак решительно взялся за дело сам. И был снова потрясён, когда дрожащие горячие руки альфы обвили его, прижимая к груди. Аарон неотрывно смотрел ему в глаза, и от этого взгляда внутри всё таяло. Омега словно горел и плавился, ощущая на себе неторопливые бережные касания. Это было так непохоже на боль, пережитую во время изнасилования, и домогательств в училище... Так вот почему на Френсисе не видели ни одного синяка! Иво Милосердный, неужели альфа способен быть настолько бережным и ласковым?.. Когда Аарон, притянув его к себе, приник губами к груди, Мак не сдержал тихого стона. Он уже тёк вовсю, к анусу жарко приливала кровь, порождая знакомый зуд, но впервые это уже не было противным или страшным. Мак знал, как остановить это, и был готов. Он хотел этого сам. Давно уже хотел.

Оседлав бёдра альфы, Мак неуверенно коснулся отвердевшего члена Аарона, на котором уже начал набухать узел — Мак ясно ощущал его под кожей — потом собственных ягодиц и, набрав на пальцы сочащейся смазки, начал готовиться к самому ответственному моменту в своей жизни — впервые он примет в себя альфу добровольно. Привстав — Аарон подхватил его, придерживая, чтобы было удобнее — он направил член в своё трепещущее тело. В распухшее пульсирующее отверстие, которого уже больше пяти лет не касался член ни альфы ни беты. Долго тянуть Мак не стал, хоть и знал, что не стоит спешить — нетерпение было слишком острым. Он просто в три толчка опустился до самого узла, не сдержав тихого вскрика. Было больно, но недолго — запах Аарона быстро расслабил его снова. Всё-таки Природа мудро поступила с омегами, дав им возможность быстро приспосабливаться к размерам альф и бет во время случки или спаривания, а затем при родах. Привыкнув к чужому присутствию внутри себя, Мак начал осторожно привставать и опускаться. Зуд, ставший невыносимым, отступил, сменившись голодом, член альфы то и дело задевал простату, вызывая ощущение острого удовольствия, да и сам Аарон ни на секунду не забывал о нём — то и дело останавливал, привлекал к себе, целовал всюду, куда мог достать, ласкал и оглаживал его дрожащее тело. Если Аарон дарил такое же блаженство Френсису, то этот омега умер счастливым... От дикого желания сводило всё, Мак почти терял рассудок, и, когда на самом пике в него вошёл распухший узел альфы, доставляя просто неописуемое удовольствие, он с громким стоном выгнулся, запрокидывая голову назад и вцепившись в руки любовника, придерживающие его. Из его собственного окрепшего члена брызнули одна за другой капли безжизненного семени, скопившегося за последние полторы луны. Аарон прижал его к себе, толкнулся в последний раз, и внутрь начала выплёскиваться тёплая сперма. Они сцепились практически намертво и провалились в забытие, заполненное туманом, волнами мелких оргазмов и ощущением изливающихся внутрь новых порций семени.

Очнувшись после первой сцепки, Мак не сразу понял, что лежит на груди Аарона, а сам альфа с полубезумным и блаженным одновременно лицом гладит его по голове и что-то бормочет. С неверием и безумной радостью омега разобрал своё имя. Но не успел он опомниться, как был опрокинут на спину, а альфа бросился целовать его. Он будто окончательно обезумел, забыв про больную ногу. Мак пытался его остановить, но это было всё равно, что остановить танк... под которым хотелось оказаться. Ему хотелось подчиниться. Омега снова начал таять под градом ласки, выгибаясь и подставляясь. Начало нового захода он пропустил, и когда Аарон, перевернув своего омегу на спину, с тихим рычанием впился зубами в его шею, только вздрогнул, вдыхая аромат своего альфы. Когда Аарон снова вошёл в него, Мак не сдержал сладостного выкрика. Страх ушёл с концами, как и возможная боль. Он подавался навстречу, цеплялся за руку, подхватившую его под живот, молча плакал, чувствуя мощные размашистые толчки. Когда новая порция семени начала заполнять его, Мак всхлипнул и услышал, как Аарон тихо шепчет ему на ухо: "Не плачь, мой милый, не надо... Всё хорошо... Всё хорошо..." Снова забытие сцепки... и новый круг блаженства.

Пробуждение было расслабленным и ленивым. Уже чувствовалась ватная усталость, ведь он так ничего и не ел с самого начала течки, обходясь чаем послаще и покрепче, а сил ночью было потрачено немало. Аарон крепко спал, обнимая его и прижимая к своей груди. Вставать не хотелось, хотелось нежиться в объятиях своего альфы... Да, своего альфы — на шее ощутимо побаливала свежепоставленная метка. Омега осторожно коснулся её, нащупывая корочку запёкшейся крови, глубокий след от зубов Аарона, и улыбнулся. Даже если это блаженство только на период течки — пусть будет. Эти дни останутся в его памяти на всю жизнь. А когда "волчонок", который то и дело приходил к нему во сне все последние недели, подрастёт, то Мак расскажет сыну о той сказочной ночи, когда он был зачат. Расскажет об отце. Покажет метку и будет учить тому, что есть ещё в этом жестоком мире вещи, ради которых стоит мучиться и терпеть.

Мак неохотно, но решительно выбрался из объятий альфы, который так и не проснулся, и поплёлся мыться и готовить завтрак. Когда Аарон проснётся, надо проверить, что у него там с ногой.

— Мак...

Омега обернулся и смущённо потупился.

— Д-да?

— Я... не сделал тебе больно?

Мак, краснея, снова коснулся метки, которую то и дело поглаживал.

— Нет, что ты. Мне было очень хорошо. Только, боюсь, ноге твоей стало хуже. Давай-ка посмотрим, не сместились ли кости?

Аарон привстал на локтях, вглядываясь в Мака, и сразу углядел на его шее свою метку. На ладном крепком теле омеги не было ни одного синяка, и альфа выдохнул с облегчением. Кажется, обошлось... Но почему он так плохо помнит, что у них было?

Мак осторожно и сосредоточенно ощупал сперва бедро, потом голень. Воспаление, кажется, пошло на спад — у альф от природы была прекрасная регенерация при условии достаточного питания и отдыха — но шина всё ещё была нужна, чтобы кости срослись, как им полагается.

— Кажется, всё в порядке... Сейчас заново наложу шину, посмотрю, что с другими травмами, и будем обедать. И надо бы тебя обтереть — ночью ты был на редкость активен... — И омега снова густо покраснел.

— Мак, я...

— Не говори ничего.

— Но ты же теперь...

— Перестань. Я сам так решил. Лежи и отдыхай.

— А ты? Ты же уже начинаешь выматываться. Ты себя видел? Поешь хоть немного и полежи. Силы тебе понадобятся — до деревни далеко.

— Зато по поводу очистки уже дёргаться не надо, — попытался пошутить омега. — И течка станет полегче...

— Сколько до новой вспышки осталось?

— Часа четыре. Плюс-минус.

— Ты... будешь со мной? — В тихом голосе альфы ясно слышалась надежда.

— Да, если ты пообещаешь, что будешь осторожен. Не хватало ещё, чтоб ты без ноги остался. Мне-то плевать, а вот тебе инвалидность ни к чему. Ты же альфа.

Омега сноровисто наложил шину, перетянул... Когда он обтирал Аарона, альфа поймал его за руку и поцеловал пальцы, держащие полотенце.

— Аарон... — ахнул омега чуть слышно, видя, какими восхищёнными глазами на него тот смотрит.

— Мой. Теперь ты мой.

— Нет, я не твой, — посуровел Мак. — Я свой собственный. Да, ты меня пометил, но это ещё ничего не значит.

— А я и не говорю, что хочу быть твоим хозяином. Я хочу просто быть с тобой. Я никогда не буду тебя ни к чему принуждать. Мы будем равными...

— Не спеши строить планы, Аарон. Не время.

— А когда ещё, если не сейчас? Когда мы вернёмся на базу...

— Вот именно. Вернёмся на базу. И всё будет, как раньше.

— Я не хочу, чтобы было как раньше. — Аарон кое-как сел прямо, притянул Мака к себе и прижал к своей груди, в которой сильно билось мощное здоровое сердце. Руки альфы снова ласкали дрожащее тело. И от этого было диво как хорошо. Совсем как ночью. — Я хочу, чтобы всё было, как сейчас. Чтобы ты был рядом со мной. Я люблю тебя, Мак. Именно тебя я искал всю свою жизнь.

— А как же Френсис? — Мак отстранился, отчаянно борясь с желанием сдаться и ответить.

— Френсис стал предтечей, предвестником твоего появления. Да, я всегда буду тосковать по нему, винить себя в его гибели, но это не значит, что надо застрять в прошлом. Иначе получится, что он погиб зря.

— А Диего?

— Диего просто мой друг и часть моей новой семьи. Он никогда не был для меня омегой, которого можно драть в своё удовольствие. Как и Френсис.

— Но с Френсисом ты спал. И даже хотел жениться.

— Френсис — это отдельный разговор, и я не хотел бы говорить о нём сейчас, когда до твоей новой вспышки осталось так мало времени... — Аарон попытался коснуться омеги снова, но тот решительно отвёл его руку.

— Аарон, ты не знаешь, о чём говоришь. Ты крепко получил по голове. Потерял весь свой отряд. Провалил задание. Остался один. Это остаточное. Ты забудешь про всё это, когда мы вернёмся на базу.

— Но ведь ты теперь носишь... — заволновался альфа, продолжая попытки сблизиться. Он отказывался принимать тот факт, что омега продолжать развивать отношения не собирается.

— Это ничего не значит. Ты ничего мне не должен. Ни ты ни твоя семья. За меня и малыша не переживай — мы проживём сами. Прошу, не порти наши последние дни вместе. Оставь мне как можно больше хороших воспоминаний.

— О чём ты?.. — растерялся Аарон.

— Как только мы вернёмся, я провожу тебя в госпиталь, а потом напишу рапорт на увольнение. Как только станет известно, что я забеременел, на базе меня никто держать не будет. Лучше я уйду сам. Вернусь, наверно, домой... Отчим будет крепко недоволен, ну да пёс с ним. Подожду, пока малыш подрастёт, потом поселюсь в каком-нибудь городе, устроюсь... У меня всё-таки диплом с квалификацией есть, а набрать форму после родов ничего не будет стоить — я часто тренировался самостоятельно и ничего не забыл до сих пор.

Омега поднялся с края кровати и собирался уже вернуться к плите, как был решительно пойман за руку.

— Никуда ты не уедешь! Ты хочешь бросить меня? После всего того, что мы вместе пережили?

— Я не хочу, чтобы ты меня бросил. Зачем я тебе, Аарон? Ты можешь найти себе послушного омежку, который по первому же требованию будет рожать тебе детей без возражений. Не такого альфаобразного, как я, а милого мальчика. Поверь, у меня непростой характер, я очень независим и терпеть не могу, когда мной пытаются командовать и что-то навязывать на личном поле. Тебе это быстро надоест.

— Мне не нужен тихий послушный мальчишка! Мне нужен ты, Мак! Только ты!..

— В тебе говорит посттравматический синдром, Аарон. — Мак снова вырвал свою руку из его ладони. — Я достаточно читал о подобных вещах у военных. Ты потерял всех своих бойцов, остался только я. Ты чувствуешь свою вину, а тут ещё и моя течка. Не путай тёплое с мягким, Аарон, нет ничего хуже разочарования. Надо быть реалистами. Меня так отчим воспитывал. Я никогда ничего сверхъестественного не ждал, стремился к реальным целям. Только поэтому я сумел получить высокую аттестацию и попасть в "дикие псы". И сейчас я не хочу тешить себя напрасной надеждой. Мне вполне хватает знания, что не все альфы сволочи и эгоисты. В нашей роте я встретил приличных парней, которые не сразу, но признали меня как товарища. Я искренне скорблю об их гибели. И я служил под командованием замечательного ответственного альфы, от которого мне останется самая лучшая память — мой ребёнок. Я всей моей душой благодарен тебе за всё это и потому прошу — не порть наши последние дни вместе. Я хочу потом вспоминать только хорошее. Чтобы было о чём рассказать сыну. Чтобы и он гордился.

— Тогда почему бы нам не рассказывать ему это вместе? — Аарон снова осторожно вцепился в Фроста, норовя обнять. От альфы так пахло, что перебарывать искушение было всё труднее. — Если ты хочешь оставить службу, то ладно, дело твоё, но зачем тебе исчезать в неизвестном направлении? Я тоже хочу принимать участие в воспитании нашего сына! Не только давать деньги на его содержание и обучение, но гулять в парке, играть... учить его быть альфой, но не таким, как другие. Такими, как Монтгомери — дети побочной ветви нашей семьи. Ты слышал о них? Я всегда старался быть такими, как они. Позволь мне хотя бы видеться с вами, и со временем я тебе докажу...

— Нет, Аарон, мне будет слишком тяжело видеть тебя каждый раз. — Мак собрал остатки воли в кулак, высвободился и отпрянул к окну. — Ты мне нравишься. Очень нравишься. На фоне других альф ты великолепно пахнешь, но у нас слишком много общих черт. Две сильные личности просто не уживутся под одной крышей. Даже при подчёркнутой вежливости всё, что накопится за время совместной жизни, рано или поздно прорвёт эту плотину. Такое я тоже видел. И не хочу так же. Не хочу портить хорошие воспоминания.

Альфа яростно выругался, поняв, что уговоры тут бессильны.

— Почему ты такой?!!

— Потому что я реалист. Меня таким воспитали. Мы не герои омежьего романа, Аарон. Мы живые люди.

— Ты боишься поверить после того, как твоего папу сперва бросил твой отец, а потом тебя изнасиловали в пятнадцать лет?

Мак вздрогнул и испуганно сжался, отвернувшись. Пальцы вцепились в оконную раму.

— Откуда ты... знаешь про?.. Об этом не записано в моей карте...

— Диего догадался. Когда ты заполнял форму на отгул после нападения, он заметил, что у тебя руки трясутся. Потом посмотрел твою карту, нашёл сведения о том, как ты тогда в больницу попал, и сложил два и два. Сколько их было, Мак?

— Это не...

— Сколько? — В голосе альфы прорезалась властность, противостоять которой Мак не смог.

— Восемнадцать, — выдохнул он, ссутулясь. Он устал спорить, но менять решение не собирался. — Все старшеклассники из закрытой школы.

— Но ведь ты сам пришёл ко мне. — Голос альфы снова смягчился, стал добрым и ласковым. Резко стало легче. — И ты сказал, что тебе было хорошо со мной. Разве ты не хочешь, чтоб так было всегда?

— Хотел бы... но тогда я не захочу, чтобы это кончилось. А оно рано или поздно закончится. Я не хочу это переживать. Если я для тебя действительно что-то значу, то лучше вовремя расстаться, чтобы ничего не испортить.

— Лучше я подожду возвращения на базу. Тебе тоже нелегко пришлось в этом сучьем рейде. И ты устал, Мак. Ты сейчас подвержен сильному влиянию гормонов и не вполне способен адекватно оценивать некоторые вещи. Мы поговорим, когда вернёмся домой. У меня на квартире, при Диего, спокойно и взвешенно. Тогда ты и примешь окончательное решение. Договорились?

— Не буду ничего обещать. Никогда не обещаю, если не уверен, что смогу это самое обещание выполнить.

Аксель ковылял к дому, опираясь на пастуший посох. Третьи сутки пошли, как молодой омега Мак остался в доме один на один с альфой. Старик не на шутку тревожился за паренька. Он насторожился уже тогда, когда услышал фамилию альфы. Слишком знакома ему была эта фамилия.

На подходе старик услышал вполне характерные звуки, доносящиеся из распахнутого окна, и оцепенел. Неужели альфа применил свою силу и мальчик поддался? Светлейший, что же с ним теперь будет?.. Аксель подковылял к окну и осторожно заглянул в комнату. Увиденное потрясло его до глубины души. Понятно, что с больной ногой альфа мало что сможет сделать, но что Мак будет сидеть верхом на нём, прижимаясь к мускулистой груди альфы, страстно с ним целоваться, обвивая за шею, и пошло выгибаться, он не ожидал. Как это могло случиться?! Ведь Мак умный благоразумный мальчик... Не иначе этот подлый альфа ему голову заморочил, напел в уши, а он и поверил!!! Ведь в глубине души каждый омега надеется встретить достойного альфу или бету, с которым будет тепло и хорошо. Он, Аксель, и сам был таким, но обжёгся на всю оставшуюся жизнь, потеряв всё, а главное — единственного сына, которого буквально вырвали из его рук, едва Рэму исполнилось два года, а самого несчастного родителя выставили за порог без денег, документов и надежды на будущее.

Мак проверял, всё ли сложил в дошитый дорожный мешок — заменил обрывки проволоки на добротную суровую нить. Течка закончилась, очистка, как и следовало ожидать, не началась. Мак тихо улыбнулся и коснулся своего пока ещё плоского живота. У него будет ребёнок. Тот самый "волчонок" из его снов — в этом Мак почему-то был абсолютно уверен с того самого мига, как увидел малыша. О чём-то похожем папа ему рассказывал в детстве, только поверить в это было трудно. Папа говорил, что Мак и вырос точно таким же, каким являлся своему родителю во сне. Что это он сказал, что тот самый альфа по имени Густав и есть его отец... Тем более горьким было разочарование, которое смогли залечить первенец и заботливый Урчин Фрост. Да, сначала будет трудно, но они справятся. Льюис никогда не узнает, что такое нищета и голод... Да, Льюис. Его будут звать Льюис. Маку всегда нравилось это имя, и он бы хотел, чтобы папа назвал его именно так.

— Мак, нам пора. — В комнату, тяжело опираясь на новый костыль, заглянул Аарон.

— Да, сейчас. — Омега повесил мешок за спину и вышел во двор, где его ждали Аксель и Тони, чтобы попрощаться.

Старик-омега тяжело смотрел на хромающего альфу. Он видел, что Аарон Бейли невесел, но молчал. Невольно он пытался разглядеть в парне что-то от своего сына, фотографии которого порой видел в газетах. Да, Аарон выглядел типичным отпрыском этой проклятой семейки — особенно нос выдавал кровь проклятого Людовика — но что-то всё-таки было в нём странное, не поддающееся описанию. Которое почти сводило в ничто недоверие и страхи. Не только чистый приятный запах, который кое-как различал ослабевший омежий нюх. Вон Тони так и вьётся вокруг него...

— Дядя Аарон, а откуда у вас такой нос? — спросил Тони.

— Что, нравится? — улыбнулся альфа сквозь задумчивость.

— Большой.

— Зато он очень хорошо распознаёт запахи.

— А почему он горбатый?

— А горбинка — моя особая гордость. — Улыбка стала искренней, а тёмные глаза альфы блеснули. — Она мне досталась от папы.

Аксель тут же навострил уши. Правда? У Людовика никакой горбинки не было...

— Правда?

— Да, правда. Я потерял папу, когда мне было семнадцать, но я до сих пор очень сильно его люблю. И я очень горжусь, что, глядя на себя в зеркало, всегда могу его вспомнить...

— Мак, сынок, можно тебя на пару слов?

Мак, недоумевая подошёл к Акселю.

— Что случилось?

Старик сжал руку молодого сородича чуть повыше локтя и зашептал:

— Что ты наделал, Мак? Ты хоть понял, от кого ты ребёнка получил?

— Да, от своего командира...

— Он Бейли! Ты разве не знаешь, что это за семья?

— Знаю. Это семья потомственных военных.

— А ты знаешь, как они обращаются с омегами, рожающими им детей?

Мак замер.

— Вы... о чём?

— Бейли никогда не женятся на своих омегах. Они отбирают самых здоровых, заделывают им детей, потом держат взаперти, пока ребёнок слегка не подрастёт, после чего отбирают ребёнка, а самого омегу в лучшем случае выгоняют на все четыре стороны! Ты думаешь, почему они такие хорошие вояки? Их с детства растят бездушными винтиками для военной машины государства. И этой традиции уже больше двухсот лет. Если рождается альфа — хорошо, но если на свет появляется омега, то ребёнка могут продать на сторону или даже убить. Омеги-потомки им не нужны — лишняя обуза. Как обстоят дела сейчас, я не знаю, но в старые времена, во время Революции Омег, это было в порядке вещей. Я слышал, что старший наследник Бейли погиб на границе, младший пошёл вразнос, а потом и вовсе пропал без вести. Теперь у них есть только двое, от которых они ждут потомства, и твой командир — один из этих двоих. Как только Бейли поймут, что ты носишь их потомка, то можешь считать, что твоя жизнь загублена. Что ты на меня так смотришь? Твой альфа ничего тебе об этом не сказал? Почему, интересно?

Мак похолодел, инстинктивно прикрыв одной ладонью живот, а другой — метку на своей шее.

— Нет...

— Да, так и есть, сынок. Не верь ему ни на капелюшку и при первой же возможности беги, куда глаза глядят. Так ты и сам спасёшься и ребёночка убережёшь от участи худшей, чем смерть.

— Откуда вы это... знаете?

— Рэм Бейли... — Рука, сжимающая посох, затряслась. — Он... мой единственный сын. Нас разлучили, когда ему было два года. Меня просто вышвырнули без средств к существованию и надежды когда-нибудь увидеть его и снова обнять. Я до сих пор помню, как Людовик смотрел на меня, пока я носил Рэма, кормил своим молоком, ночей не досыпал, когда он болел...

— А как же Тони?..

— Он сирота, которого я нашёл шесть лет назад в трущобах и забрал с собой. Теперь он моя единственная отрада в старости. — По морщинистой щеке Акселя скатилась слеза. — Мак, умоляю тебя, не повторяй моей ошибки. Не верь семье Бейли. Они погубят и тебя и твоего сына.

Мак испуганно покосился на Аарона. Неужели это правда? Тогда почему Диего так хорошо отзывается о нём? И почему Френсис отдал за Аарона свою жизнь? И разве может двуличный альфа так божественно пахнуть?..

Омега решительно выпрямился.

— Не беспокойтесь, Аксель, Бейли никогда не получат ни меня ни Льюиса. Я этого не допущу.

До деревеньки со странным названием Тормозэн добрались без приключений. Аарон пытался ещё раз поговорить со своим омегой, но Мак как будто забыл те прекрасные часы, что они провели вместе. На привалах, возясь с готовкой, он молча делал своё дело либо отделывался скупыми краткими фразами. Спали они, правда, вместе, обнявшись, чтобы было теплее, и альфа ненадолго успокаивался. Украдкой он касался губами своей метки на шее Мака, бережно поглаживал живот, в котором уже вспыхнула искорка новой жизни. Неужели уже через восемь-девять лун он станет отцом? От этой мысли становилось удивительно легко и вспоминались счастливый папа Гай, держащий на коленях маленького Дэнвера, и Полли, гуляющий в саду с малышом Аароном. Омеги были счастливы, хотя с детьми поначалу было много хлопот. Аарон раз за разом представлял себе Мака с их ребёнком на руках — маленьким альфой, так похожим на своего необычного папу — и в этой мечте он был рядом, оберегал обоих, и с ними Диего, готовый в любой момент помочь, поддержать. Из Диего получится отличный заботливый дядюшка, ведь у него уже были свои дети...

Аарон с болью думал о том, что может потерять Мака и сына. Прожить под маской столько лет, пережить несколько утрат и лишиться самого желанного — это было уже слишком. Даже если Людовик прав, и он сам себя наказал, обретя любящее сердце, это было гораздо лучше, чем жить только ради собственного удовольствия. Аарон до сих пор помнил, как ему было хорошо, когда он видел удивление и улыбки случайных проституток, счастливую улыбающуюся мордашку Френсиса, как хитро и лукаво блестели его глаза, когда омега приносил ему утром кофе в постель, или когда Аарон успевал вскочить раньше и приготовить ему завтрак... Это были прекрасные моменты. Да, теряя близких, испытываешь боль, но ведь у всего есть обратная сторона.

В Тормозэне Мак с облегчением передал командира в руки местного фельдшера, честно и добросовестно пересказал, как всё было и что он делал. Умолчал только о том, что была течка, которую он переживал в объятиях альфы. Осмотр и простенький рентген показали, что переломы оказались несерьёзные — кости даже до конца не надломились — гематомы благополучно рассасывались, но медик похвалил омегу за правильные действия. К тому же общее состояние здоровья альфы всё ещё было под вопросом. Видимых тяжких последствий сотрясения мозга пока не было, но всё же требовался тщательный осмотр у врача соответствующей квалификации. На переговорном пункте Мак связался со штабом, указал координаты их местонахождения, коротко отчитался об операции и прервал связь.

На следующий день прибыл санитарный вертолёт, который забрал их обоих. Аарон с возмущением заявил медикам, что Мак будет с ним до самого госпиталя, и те отступились, чтобы не нервировать лишний раз пациента. Мак сидел рядом всю дорогу и молчал. Аарон тоже, осторожно поглаживая его ладонь, пока тот не опомнился и не отдёрнул руку.

Когда вертолёт приземлился на посадочной площадке военного госпиталя, Аарона и Мака тут же оттеснили в разные стороны. Альфа попытался встать и звал своего омегу, требовал, чтобы парня оставили с ним, но медики были неумолимы. Да и сам Мак не стал возражать. Он просто остался рядом с вертолётом и смотрел ему вслед. Тем самым спокойным взглядом, знакомым по тренировкам и рейдам. Молча отсалютовал и всё.

Вскоре в госпиталь примчались Людовик, Рэм и Глен. Они буквально осаждали главврача, требуя полного отчёта. Глен, навестив мрачного брата, рассказал, что после того, как связь с ротой была окончательно потеряна, только прямой приказ комиссара Дамьена воспрепятствовал отправке подкрепления. По недовольному тону брата и кое-каким деталям, проскочившим в рассказе Глена, Аарон начал подозревать, что их не просто так отправили в погоню за Робинсоном. Без поддержки, без надежды на то, чтобы успешно выполнить задание. Неужели его благонадёжность уже под вопросом, а эксперимент с Френсисом и Маком нарушал какие-то планы руководства? Ведь если вдруг выяснится, что от подозрительного, пусть и самого подготовленного подразделения таким образом просто избавлялись... Дэнвера, кстати, так и не нашли, и Аарон молча порадовался за младшенького. Хоть его они не достанут.

В госпитале Аарон провёл почти две луны и все эти недели беспокоился за Мака. Он знал, что после всего случившегося парня будет трясти внутренняя разведка, а альфа ещё не забыл, как это бывает. Но ведь Мак уже носит малыша! Не дай боги вся эта нервотрёпка повредит его сыну!

В конце концов альфа не выдержал и сбежал из госпиталя. Он уже чувствовал себя вполне здоровым, немного прихрамывал, но это были мелочи. На КПП его встретили с удивлением, но пропустили сразу. Первым делом Аарон поспешил домой, где уже на пороге на него налетел измученный тревогой денщик. Диего едва не разревелся от облегчения, но Аарон оборвал эту мокреть сразу:

— Где Мак?

— Вернулся буквально неделю назад, — сразу всё понял Диего и отлепился от друга. — Всё это время его допрашивали...

— Он цел?

— Да, вроде да, только похудел и побледнел...

— К тебе не заходил?

— Нет... Что случилось, Аарон?

— Мак носит моего ребёнка. — Альфа тяжело опустился на обувной ящик. — Мы провели его течку вместе.

— Так ведь это же хорошо! — обрадовался омега, садясь рядом. — Почему же Мак сразу ко мне не пришёл? Мы бы ждали тебя вместе...

— Мак не хочет иметь со мной никаких дел. Сказал, что собирается подать рапорт на увольнение и не встречаться со мной.

— Почему? — перестал улыбаться Диего. — Что случилось? Ты что-то сделал не так?

— Да всё так! — Аарон бессильно откинулся спиной к стене. — Он считает, что мы должны расстаться.

— Но ты же сказал ему, что любишь?

— Сказал.

— И что он?

— Похоже, не поверил. Всё твердил, что это из-за того, что мне по башке крепко перепало. Плюс я провалил задание, потерял всех своих бойцов, и это всё наложилось на течку... А ведь это не так!!!

— Так, я сейчас же найду его и поговорю... — начал было подниматься Диего, но Аарон его остановил.

— Нет, я должен это сделать сам. У тебя будет своё дело. Диего, мне предстоит совершить самое настоящее безумие, и тут важно всё сделать максимально идеально. Я уже всё обдумал. Слушай, что должен сделать ты.

Когда младший лейтенант Аарон Бейли ворвался в столовую, на грохот распахнувшейся двери обернулись все, кроме сидевшего в углу омеги. На возбуждённого альфу все смотрели как на привидение. Аарон стремительно пересёк обеденный зал и подсел за стол Фроста. Несколько бойцов, которые, как стервятники, кружили вокруг омеги-рядового, пытаясь понять, что в нём изменилось, тут же удрали.

— Мак, как ты?

Бледный, заметно осунувшийся омега медленно поднял голову. Вокруг его глаз залегли тени, волосы заметно отросли.

— Всё в порядке, сэр. Я здоров.

Аарон аж опешил.

— "Сэр"? Какого пса ты мне опять сэркаешь?

— Это нейтральная форма обращения к старшему офицеру, утверждённое уставом. — Голос омеги был сух и официален.

— Мак, перестань! Неужели ты всё забыл?

Фрост недоумённо и с некоторой опаской огляделся. На них смотрели все. Ближайшие соседи даже слегка отодвинулись — Бейли казался не вполне адекватным.

— Вы о чём, сэр?

— Об этом! — Альфа рванул его за ворот новой формы, и все увидели на шее омеги глубокую метку. — Это моя метка, Мак! Ты теперь мой!

Кто-то присвистнул, у кого-то с грохотом выпал из рук поднос. Денди, снова стоявший на раздаче, остолбенел, сжимая в руке поварёшку. Оно и понятно — подобного никто не ожидал.

Фрост и бровью не повёл.

— Это ничего не значит, сэр. Вы ничем мне не обязаны...

— Что значит "не обязан"?!! — продолжал рычать альфа, и бойцы, находящиеся ближе всех, невольно втянули головы в плечи — выплеск силы был удивительно мощным. Бейли редко так расходился вне учебных полигонов и стрельбищ. — Пёс тебя тебя задери, Мак, ты теперь носишь моего ребёнка!!! И ты собираешься просто так уйти???

Тишина стала гробовой. Омега с тем же каменным выражением лица оторвал пальцы альфы от своего воротника и встал. На его скулах заходили желваки.

— Сэр, вы не в себе. Вы пережили сотрясение мозга и не вполне понимаете, что говорите...

— Я всё прекрасно понимаю! — Аарон вскочил, упираясь в столешницу и пинком отшвыривая стул. Это было ещё более невероятным. Чтобы Бейли до такой степени терял самообладание??? — И я никуда теперь тебя не отпущу. Я не отпущу тебя, слышишь!!!

— Не стоит зря сотрясать воздух, сэр. — Голос Фроста подрагивал — ярость Бейли начала пробирать его основательно, но он крепился. — Я уже написал рапорт об отставке и вот-вот сдам его в канцелярию... — Омегу заметно трясло от давящей силы альфы, как и всех ближайших оперативников, чего тоже ещё никто не видел. Бейли явно был не в себе.

— Не вздумай! — Аарон вцепился в плечи омеги и привлёк к себе, стискивая обеими руками. — Я никуда теперь тебя не отпущу! Ты мой! Только мой!

— Вы сошли с ума! — Мак с трудом вывернулся. — Вы больны, сэр...

— Да, да, я болен! Я болен, потому что люблю тебя! — Аарон с умоляющим выражением на лице и болью в глазах... опустился перед омегой на колени, вцепившись в его левую ладонь, на внешней стороне которой выделялся рубец. Коснулся рубца губами. Сила давления тут же схлынула. — Мак, пожалуйста... не бросай меня... Выходи за меня замуж.

Омега побледнел ещё больше и снова огляделся по сторонам. На лицах всех присутствующих было дикое потрясение. Ну ещё бы — сцена прямо из омежьего романа!

Мак на миг дрогнул, но уже в следующую секунду на его лице проступило презрение.

— И это Аарон Бейли? Потомок славной династии военных? Стелется перед каким-то приблудным омегой? Не стройте из себя героя дешёвого романа, сэр. Вы думаете, я не слышал, как Бейли обращаются с омегами, рожающими им детей? Ни вы, сэр, ни ваша семья не получите ни меня ни моего ребёнка. Даже не мечтайте.

Мак выдернул руку и направился к выходу. Аарон сорвался с места, в полтора прыжка настиг его, резко развернул к себе лицом и начал крепко целовать, не смущаясь тем фактом, что на них продолжают пялиться.

— Я не отпущу тебя, слышишь... Ты мой... только мой... а все традиции Бейли пусть катятся к Деймосу!!!

Мак ошарашенно смотрел в его глаза... и вдруг заметил, как альфа быстро мигнул. Безумный блеск сменился озорными огоньками. Он будто пытался сказать: "Ну же, догадайся!"

— Аарон... — вырвалось из уст парня.

— Выходи за меня, Мак. Клянусь, ты не пожалеешь.

Омега снова оглянулся на сослуживцев, которые продолжали потрясённо пялиться на них. Кто-то откровенно крутил пальцем у виска. Мак перевёл взгляд на своего альфу, который чуть прищурился, как будто говоря "Ну же, ты же всё понял?", и его рот начал медленно расплываться в недоверчивой улыбке.

— Я... я согласен.

На пороге квартиры Аарона их встречал встревоженный Диего. Увидев рядом с альфой красного, как помидор, сородича, сжимающего в руке старенький чемодан, он выдохнул с облегчением и тут же запер дверь.

— Ну, что, получилось?

— Кажется, да. — Альфа, не выпуская ладони Мака из своей, прислонился плечом к стене. — Осталось сходить на ковёр к начальству, пережить объяснение с Людовиком и Рэмом, а там уже нас оставят в покое. Тот факт, что я сбежал из госпиталя, должен подтвердить, что я был не вполне адекватен.

— Что? Ты сбежал из госпиталя? — ахнул Мак, передавая Диего свой чемодан.

— Ага. Я ещё не забыл, как нас трясла внутренняя разведка после рейда в лесу Дронера. Но я тогда был рядом со своими ребятами, а ты сидел перед следователем один и беременный... Да я чуть с ума не сошёл!.. Диего, сделай-ка нам чайку.

— Сейчас. — Диего подхватил чемодан Мака из внезапно ослабевших пальцев сородича.

— Ты не забыл, что должен говорить?

— Я помню. — Диего отнёс чемодан Мака в спальню Аарона и вернулся. — Надеюсь, твой план сработает, и тебе не припаяют обвинение в неблагонадёжности. Вот только как ты собираешься объясняться с роднёй?

— Прямо и откровенно. После того цирка, что я устроил в столовой, Людовику нужно время, чтобы придти в себя и подобрать слова, чтобы вправить мне мозги. Ещё он будет выяснять, как я умудрился сбежать из госпиталя, как вёл себя там...

— Ты и там буянил?! — Диего восхищённо уставился на друга.

— Ну... скажем так — я попытался отыграть не до конца пришедшего в себя солдата. Поскольку мне реально тогда мозги перетряхнуло, а мозг — предмет пока ещё тёмный и непредсказуемый, всё спишут на посттравмат и контузию. А пока всё это тянется, я и Мак должны пожениться как можно скорее, чтобы потом не имело смысла давать задний ход. Поскольку Мак уже беременный, то нужна только справка об этом, и распишут нас быстро. Свидетелем будешь ты, и это не обсуждается! — Диего польщённо заалел. — Потом мы съездим в имение Бейли, и там я прямым текстом всё выскажу. Выносить сор из избы Людовик не будет. Тем более, что у них ещё Глен есть.

Мак растерянно слушал их разговор, беспомощно открывая и закрывая рот. Наконец слова нашлись.

— Так это всё было притворство???

— От начала и до конца. Кроме твоей течки и моего предложения. — Аарон обнял жениха. — Я действительно люблю тебя, Мак, и хочу, чтобы ты был со мной. Хочу растить с тобой нашего сына. Если хочешь, то можешь не брать мою фамилию во время регистрации. Если ты захочешь после декрета вернуться на службу, то я сам помогу тебе восстановить форму, а Диего будет присматривать за нашими детьми, пока мы на службе...

— Детьми? Я не ослышался? — нахмурился омега.

— Нет, не ослышался. — Аарон ласково поцеловал метку на его шее, а потом рубец на левой ладони. — У нас будет столько детей, сколько ты захочешь. Именно ты. Я знаю, что ты высоко ценишь свою свободу и независимость, и не собираюсь тебя ущемлять ни в чём. Мы были равны в бою. И будем равны в браке. Я ещё Френсису говорил, что хочу сломать эту проклятую традицию — лишать детей пап-омег — и создать новую. Я не хочу, чтобы мои дети страдали так же, как когда-то я и Дэнвер, мой брат.

— Это... который пропал без вести?

— Да. Я хочу, чтобы мои дети росли так же, как дети Монтгомери, наших родственников. Сегодня же вечером я расскажу тебе всё, чтобы ты окончательно поверил мне. А в ближайшие несколько дней нам предстоит немного повоевать, чтобы потом жить спокойно.

Мак нахмурился ещё сильнее и бросил короткий взгляд на всё ещё стоящего рядом Диего.

— А Диего? Что будет с ним?

— Останется с нами, я же сказал.

— Решил обзавестись гаремом?

Диего на это только рассмеялся.

— Мак, какой же ты недоверчивый... Да Аарон даже во время течки меня не трогал, когда во время первой ночной вспышки рядом сидел! Я не знаю почему, но мои феромоны его абсолютно не волнуют. С тех пор, как ты появился на базе, он не спал ни с кем — просто не может.

— Ты... — Мак возмущённо повернулся к жениху. — Ты же сказал...

— Пришлось соврать, — смущённо признался альфа. — А как бы я тебе это объяснил? Я сам до сих пор ничего не понимаю.

— Так твой запах за дверью, когда я сидел с Диего, мне не померещился?

— Нет. Я потому и попросил тебя присмотреть за Диего, чтобы попробовать сократить дистанцию между нами. Я никуда не уходил, чтобы быть ближе к тебе. Если бы я мог, то был бы с вами от начала и до конца. Если не веришь, то можешь убедиться в этом сам, когда у Диего будет очередная течка.

Омега только за голову схватился.

— С ума сойти можно...

— Вот я и сошёл. А теперь идём на кухню. Я уже не просто чаю хочу, а пожрать как следует.

— Ты же только-только из столовой, — фыркнул Диего.

— Можно подумать, у меня было время на еду. Ставь чайник, а я в холодильнике пошуршу.

Мак только головой помотал.

— Предки, куда я попал? В этой квартире есть хотя бы один адекватный человек?

— А себя ты адекватным не считаешь? — улыбнулся денщик.

— Уже нет, раз согласился на этот сумасшедший дом.

— ...а это Томас, наш садовник. Всегда позволял мне срывать самые первые яблоки, когда захочется.

Аарон с гордостью показывал Маку фотографии своих омег, которые помогли ему не потерять себя. Диего тоже сидел рядом и смотрел на снимки. Вообще-то он их уже видел, но посмотреть лишний раз...

— А этот старик?

— Оливер, уборщик из кадетки. Когда папа ушёл, мне было очень плохо. Именно Оливер расшевелил меня, поддержал. Мы часто по вечерам чай пили, он мне что-то рассказывал... А когда я уже закончил обучение в кадетском корпусе, он умер. Сердечный приступ. Я потом пробрался в отдел кадров и забрал эту фотографию.

— А это кто? — Мак ткнул пальцем в очередной снимок.

— Это Полли, мой первый. Именно он учил меня, как надо быть добрым в постели с омегой. Нам было очень хорошо вместе. А потом он получил ребёнка от нашего нового шофёра, они поженились...

— Ты... любил Полли? — ревниво отвёл глаза Мак.

— Если честно, то я до сих пор этого точно не знаю, — признался альфа. — Да, он был мне очень дорог, и я даже какое-то время мучился от того, что мы теперь не можем быть вместе, как раньше. От мысли, что малыш мог бы быть от меня, меня буквально разрывало на части... Потом всё прошло, я успокоился, да и Глеб оказался хорошим парнем. В том рейде, когда погиб Френсис, я встретил его — Глеб спас Риана, а потом, умирая, просил передать последние слова Полли. Так я узнал, что они примкнули к подполью и что у них родился ещё один ребёнок, которого они назвали Гаем.

— Френсис... — Мак взял в руки самую последнюю фотографию.

— Да. — Аарон с болью в глазах коснулся личика омеги на снимке. — Чистая и самоотверженная душа. Я сразу решил, как только мне его впихнули, что не буду его трогать против воли. Через полгода Френсис признался мне в любви, мы начали жить... Я долго считал, что его влюблённость — от благодарности за доброе отношение, всерьёз не воспринимал, но Френсис и не настаивал на взаимности. Ему и так было хорошо. В том проклятом рейде я впервые подумал, что, возможно, ошибаюсь, и решил жениться. Нам с Френсисом было хорошо вместе, он любил меня... Я уже начал думать, как оградить его от папиной участи... и он погиб.

Мак обхватил руку своего альфы и прислонился к его плечу.

— Мне так жаль...

— Мы с Диего потом ездили к его родителю. Мне было тяжело рассказывать ему о смерти Френсиса, но Томас простил меня. Он нашёл в себе силы жить после пропажи сына, сейчас заботится о других детях... И я взял себя в руки. Диего тоже был рядом и поддерживал меня, за что я всегда буду ему благодарен. А потом появился ты.

Мак чуть покраснел, и Аарон обнял его за плечи, привлекая к себе.

— Боги... и чего я себя накручивал? — с досадой проворчал омега. — Какой же я был идиот! Ведь чувствовал, как меня к тебе тянет... что ты слишком хорошо пахнешь...

— Мак, а чем я для тебя пахну?

— Моей родной деревней. — Фрост вздохнул. — Я так хочу познакомить тебя с папой... только, боюсь, он мало что поймёт. У нас в деревне свои понятия.

— Ничего, как-нибудь съездим.

— Аарон, а что на счёт Монтгомери? Они действительно ваша родня?

— Да. Принято считать, что у нас всегда рождались только альфы, но один омега всё же был...

— Аксель сказал, что их убивали или сбагривали куда-нибудь.

— Аксель? — удивился Аарон. — Старик Аксель? А откуда он это знает?

— Он...— Мак замялся. — Он... твой дед. Папа твоего отца. И он настоятельно советовал мне держаться от тебя подальше, когда мы уже уходили.

— Мой... дед? — Альфа ошеломленно затряс головой. — Ни ... себе... А почему он мне ничего не сказал???

— Ему не за что любить вашу семью. Сына у него забрали, наплевали в душу и выгнали. Я так понимаю, твой дед Людовик — та ещё сволочь.

— Ещё какая!!! — И Аарон смачно выругался.

— Ладно, успокойся. Что там с Монтгомери получилось?

— Идрис сбежал из дома и выбрал себе мужа сам — он не хотел выходить за того, кого выбрал отец. И это оказался бета по фамилии Монтгомери. Военный мелкого офицерского звания. Им удалось отстоять свой брак, но их повязали каким-то договором, который соблюдался до тех пор, пока в одном из боёв не погиб Феликс, с которым мы учились в кадетке и дружили. Оливер его тоже хорошо знал. Когда Феликс погиб, дядя Людвиг разорвал договор, и наша побочная ветвь отвалилась. Сейчас они сами по себе, и я рассчитываю наладить с ними связи, как только представится возможность... И раз уж нашёлся мой дедушка-омега, то разыскать его я просто обязан. Попробую исправить хоть что-то. Ладно, ребята, давайте-ка спать ложиться. — Аарон начал бережно собирать фотографии в конверт. — Уже поздно, а завтра куча дел. Мне надо как-то выкручиваться на ковре у начальства, потом свадьба, потом моя сволочная родня... И времени в обрез.

— А... где я буду спать? — растерялся Мак, поднимаясь с дивана. — У Диего?

— Со мной, конечно! Ты же теперь мой муж. Где ещё тебе спать?!

— Но мы ещё не женаты...

— Мак... — Альфа глаза закатил. — У нас ребёнок скоро будет, а ты о такой мелочи беспокоишься. И вообще, за мной долг, который я намерен отдать, пока ещё можно.

— Какой ещё долг?

— Мы же нашего сына зачали, когда я нормально двигаться не мог из-за этой проклятой ноги. Прежде, чем мы распишемся, я хочу додать тебе того, что не смог.

— Аарон... я же беременный... — возмутился омега, отчаянно краснея.

— Я читал, что при должной осторожности можно любиться до пяти лун, но если тебе будет неприятно или неудобно, то я не буду, — успокоил своего омегу Аарон. — Но если ты ТАК беспокоишься, то до логического конца можно и не доводить. Мы с Полли иногда так делали. И Френсису нравилось.

— Это... как?

— Не попробуешь — не узнаешь, — хитро улыбнулся альфа.

Омега только фыркнул.

— Провокатор!

— Ага. Так как?

— Ладно, попробуем. Но если ты попытаешься зайти дальше, то я тебя точно брошу!

— И не мечтай! — возмутился Аарон. — Никуда я тебя не отпущу!!!

— Что??? — моментально встал на дыбы Мак, разрывая объятия. — Это что — альфье самодурство??? А кто мне сказал, что мы будем равны?!!

— Это не самодурство! — обиделся альфа.

— А что? По-твоему, что раз есть метка, то можно всё?

— Да ты не так всё понял...

— Я ещё не оглох!

— Да неужели?! И что ты понял?..

Диего с тихим хихиканьем ушёл к себе, оставив будущих родителей выяснять отношения. Наконец хоть что-то начало налаживаться.

Перед тем, как придти в спальню, Мак долго стоял перед зеркалом в душевой и смотрел на своё отражение. Всего за один день вся его жизнь перевернулась, а рассказ Аарона доломал прежнюю картину мира. На сердце было неправдоподобно спокойно.

Перепалка изрядно затянулась, лишний раз показав, что будущие супруги стоят друг друга. Первому это надоело альфе — Аарон попросту вцепился в жениха и крепко поцеловал. Мак, ещё не остывший, начал вырываться, но от Аарона так пахло, что злость как-то незаметно сошла на нет, и омега забылся в объятиях любимого. Краем глаза они заметили притаившегося за углом Диего, с довольной ухмылкой наблюдавшего за ними, и Мак, увидев на его лице откровенную зависть, окончательно забыл про ссору.

Омега коснулся живота и прислушался к себе. Срок был ещё слишком маленький и почувствовать малыша невозможно, но он уже есть. Растёт, развивается... Аарон хочет ещё детей, а ещё пообещал помочь вернуться на службу, если только захочется. Неужели он готов смириться с его заскоками по поводу самостоятельности? Чудной какой-то альфа!

Всё то время, пока Фроста допрашивал следователь внутренней разведки бета Стэн Роммни — на редкость смердящий тип, от одного вида которого Мака вывернуло прямо на очередном допросе — Мак не мог не думать об Аароне. То, что сообщил ему Аксель, бередило мозг, который и без того разрывался между тем, что омега пережил раньше, и тем, что случилось в пастушьем домике. Изрядная часть Мака хотела вернуться к Аарону, который признался ему в любви. Которого он сам любил. Рядом с которым омега наконец-то начал спать спокойно, чувствуя рядом надёжного защитника. Только слова Акселя останавливали Фроста, и именно из-за этого омега, как только его выпустили, не пришёл к Диего. Вернувшись на базу, омега едва сдержался — ноги сами принесли его к офицерскому корпусу, где в знакомом окне горел свет ожидания. Мак тогда постоял рядом, стиснул зубы и решительно направился к омежьей общаге.

То, что случилось в столовой, стало настоящим шоком. Аарон казался не вполне нормальным, как тогда, в домике Акселя — настолько велика была разница между строгим командиром и альфой с переломанной ногой и после тяжёлой контузии. Омега искренне считал, что всё это — последствия травмы головы, и не хотел тешить себя напрасной надеждой. Но чем ближе была течка, тем сильнее его влекло к Аарону, а признание, пробившее выстроенную между ними стену уставных отношений, повлияло на принятие решения.

Соглашаясь на предложение Аарона, Мак до последнего сомневался. С одной стороны, брак избавлял его от необходимости растить сына одному и виновато оправдываться перед отчимом, который бы вряд ли обрадовался — после всего того хорошего, что Урчин для него сделал, вешать ему на шею байстрюка было бы чёрной неблагодарностью. Во-вторых, это был отличный шанс сохранить то, что он с таким трудом нашёл. Даже если странное поведение Аарона продиктовано последствиями контузии, шансы, что что-то останется, давали надежду на хорошую совместную жизнь если не во взаимной любви, то хотя бы в крепком товариществе. Ведь Аарон был образцовым командиром, который умеет ценить своих людей. Где ещё он найдёт себе такого мужа... со своим-то характером?

Деятельный и невозможный альфа наделал изрядного шума, когда чуть ли не на буксире протащил своего омегу к общаге на глазах у остальных. Те, кто в это время был у себя, с вытаращенными глазами наблюдали за тем, как Аарон торопливо собирает личные вещи Мака и укладывает в чемодан. Лично. Сам Мак был бесцеремонно оттеснён к стенке, и ему ничего другого не оставалось как наблюдать. К офицерскому корпусу они тоже шли сопровождаемые многочисленными взглядами, под которыми Мак готов был провалиться сквозь землю.

И только уже на квартире Аарона, узнав всю правду, Мак едва языка не лишился, осознав, какое счастье обрушилось на него со всего размаха. За ужином он сидел тихо, как мышь под веником, и слушал, как Аарон и Диего обсуждают ближайшие планы. То, как именно они разговаривали, лишний раз доказывало, что Аарон не соврал про характер их отношений. За пределами видимости начальства и окружающих официальная маска армейского протокола без зазрения совести была вышвырнута в угол, и Мак начал верить. Верить, что всё действительно будет хорошо.

После ужина, пока Диего мыл посуду, Мак разобрал свой чемодан — Аарон щедро выделил ему отдельный шкаф. Даже сейчас омега с трудом избавлялся от ощущения, что он просто спит, а от мысли, что и спать он будет рядом со своим альфой, и вовсе всё плавилось внутри. Там, в домике Акселя, это было просто замечательно, по пути в Тормозэн тоже... Неужели так теперь будет всегда?

Мак снова взглянул на своё отражение в зеркале. Что такого Аарон мог в нём увидеть, что так уверен в исполнении своих замыслов? Разве альфе его положения не полагается более традиционный супруг?.. Ладно, там видно будет. Мак глубоко вдохнул и вышел из душевой.

Аарон уже лежал в постели и ждал его. Мак неуверенно встал в дверях спальни, прислонившись плечом к косяку и теребя подол майки. То, на что намекал Аарон, и интриговало и пугало одновременно.

— Ну, что же ты? — игриво сверкнул шальными тёмными глазами Аарон, приглашающе похлопав по одеялу ладонью.

— Боюсь... — чуть слышно ответил Мак, отводя глаза.

— Ты и вдруг боишься? — подколол его альфа, садясь прямо. Мак чувствовал, что под одеялом, которым альфа был укутан до пояса, ничего нет. — Ты же готов был защищать меня от толпы вооружённых подпольщиков.

— Тогда ничего другого не оставалось. И думать было не о чем.

— Иди ко мне, не бойся. Больно не будет, обещаю.

И Аарон протянул к нему свою крепкую руку.

Мак медленно приблизился, сел на край постели. Он действительно нервничал. Тогда, во время течки, страх приглушили гормональная буря и принятое решение. Сейчас же, когда инстинкты не бередили разум, всё было иначе.

— Всё будет хорошо, — прошептал Аарон и потянул его к себе, укладывая на спину.

Альфа видел, как лихорадочно пылают щёки омеги, слышал, как дрожит его дыхание, видел, как по телу пробегает дрожь. Мак действительно боялся. То ли старая память проснулась невовремя, то ли какие-то сомнения ещё оставались, но нужно было это остановить, и был один способ — успокоить его и расслабить. Никакого давления!

После первого поцелуя — мягкого, неторопливого — Мак слегка успокоился и потянулся навстречу. Лаская его, Аарон улучил момент и стянул с парня майку, затем трусы...

— Зачем?..

— Чтобы не мешали. Ты не представляешь, чему меня научил Полли! Я хочу узнать тебя как можно лучше. Узнать, как тебе будет лучше всего. Вы ведь все разные.

— Ну, конечно. Я же больше похож на альфу или бету, чем на омегу. Только ростом не вышел...

— Не преувеличивай. Ты просто тренированный, вот и всё. — Аарон приник к груди омеги, обдавая жарким дыханием, и Мак невольно выгнулся, задышав сильнее. Это было так приятно...

— А плечи?.. Слишком широкие для омеги...

— А мне нравится. Ты весь мне нравишься. — Альфа подтвердил это россыпью поцелуев по всей груди и животу. — Может, кто-то и скажет, что ты — не фонтан, а по мне — ты самый красивый омега в мире.

— Ты мне безбожно льстишь...

— Ни в одном глазу.

Проблемы действительно начали со скрипом, но разгребаться.

Пока Аарон выкручивался перед начальством, Мак сидел в его квартире под присмотром Диего и потихоньку осваивался на новом месте. Ближе к полудню к ним нагрянули несколько омег из обслуги с острым желанием узнать всё из первых рук — улучили свободную минутку. Слухи и пересуды разлетелись по базе со скоростью пожара. Фрост впервые не знал, что ему делать, но Диего, как настоящий верный друг, принял главный удар на себя. Оказалось, что Аарон действительно продумал всё, в том числе и этот момент. Диего кратко пересказал душещипательную историю про погибшую роту, тяжёлую контузию, мучительную течку и не вполне адекватного после всего этого офицера. Но поскольку Аарон Бейли альфа ответственный, то можно не сомневаться — задний ход он давать не будет, взяв на себя всю ответственность и за ребёнка и за обесчещенного им бойца. На Мака поглядывали с сочувствием и завистью одновременно, и это было неожиданно приятно. Потом разговор перекинулся на беременность, Мак нехотя признался, что не собирался оставаться на базе, но Аарон своим безумным поступком заставил его одуматься и согласиться на предложение...

Кинув кость сородичам, Мак и Диего получили передышку.

Расчёты альфы по поводу его нестандартного поведения тоже вполне оправдали себя. Получив отчёт из госпиталя и рекомендации медиков, руководство базы списало всё на посттравмат и контузию, а также дало разрешение на скороспелый брак и переезд молодой семьи вместе с денщиком в город на съёмную квартиру. Через два дня, получив на руки справку о беременности, Аарон и Мак подали заявление в ЗАГС, а ещё через неделю сначала обвенчались в одной из часовен Кретины, а потом расписались в государственной конторе. Свидетелем и там и там был Диего, невероятно растроганный и гордый оказанной честью. Рыжий омега уже предвкушал приближение того дня, когда в их маленькой семье появится долгожданный малыш. Во время официальной росписи Мак наотрез отказался менять фамилию, удивив работников ЗАГСа. Поразились чиновники и спокойной реакции самого альфы, но спрашивать не решились.

Потом пришло гневное письмо от Людовика Бейли, подкреплённое звонками от Рэма и Глена. Отвечая на ругань, льющуюся из трубки, Аарон подмигивал мужу, который стоял рядом и напряжённо грыз ноготь большого пальца. Похоже, что беременность всё же начала на него действовать, и омега едва сдерживал злые слёзы.

— Вот и всё, — сказал Аарон, опуская трубку на рычаги. — Пока в мой отряд подбирают новых бойцов, у меня есть свободное время, которое надо потратить с толком. Сначала съездим в имение, а потом я быстренько подыщу нам квартиру в городе. Ты какую хочешь?

— Что-нибудь попроще. — Мак прильнул к нему, шмыгая носом — слушая разговор по телефону, он ужасно беспокоился за мужа. — И чтоб район был не слишком шумный.

— Я знаю одно такое место, — сообщил Диего, понимающе протягивая другу носовой платок. — Когда-то мы жили там. Просят не слишком дорого, детский сад рядом, до школы тоже недалеко... Правда, она смешанная.

— Ничего, пойдёт.

— А я с вами поеду?

— Разумеется, — кивнул Аарон, приобнимая и рыжего. — Ты теперь член нашей семьи. Заодно поможешь заботиться о Маке. Он же там никого толком не знает, а тут ещё и моя родня. Поддержка лишней не будет.

— И Льюис не будет нервничать. — Мак снова шмыгнул носом и погладил свой живот. — Хватит и того, что я постоянно на нервах.

— Уже придумал имя? — восхитился Диего.

— Да, почти сразу. — Мак заулыбался, не решаясь рассказывать про свои сны, которые предвосхитили зачатие малыша. — Мне всегда нравилось это имя настолько, что я бы хотел, чтобы так меня звали.

— Можно?..

— Конечно.

Диего коснулся живота Мака, пока не демонстрировавшего никаких признаков наличия малыша внутри, со священным трепетом.

— Льюис... Не знаю почему, но мне кажется, что это будет альфа.

— Ну, омежка — тоже хорошо, — пожал плечами Аарон. — Мне без разницы.

— А сколько у вас будет всего детей?

— Сколько Мак захочет.

— Троих потянем? — Мак задрал голову, заглядывая мужу в глаза.

— Да хоть четверых. Все наши будут.

— Не, четверо — это уже перебор. Троих хватит. Только не каждый год, ладно?

— Как скажешь.

Приближаясь к большому мрачному дому, окружённому густым садом, Мак с содроганием вспоминал, что ему рассказывал о своей жизни здесь Аарон. В этом доме жил практически в полной изоляции от внешнего мира Гай, здесь же потерял своего сына Аксель. Здесь же погиб маленький омега Аарон, сходил с ума запуганный Дэнвер... Сколько же ещё несчастных мучилось в этом доме? Понятно, почему Монтгомери предпочли пойти своим путём.

Под огромной яблоней, внимательно разглядывая ветки, стоял пожилой омега, при виде которого Аарон просиял и окликнул:

— Томас!

Садовник обернулся и, чуть подволакивая правую ногу, поковылял к ним.

— Аарон! Ну, наконец-то, сынок... Мы уже волноваться начали.

Сразу стало ясно, что Аарон не преувеличивал, описывая добрые отношения с прислугой. Томас очень тепло обнял альфу, даже всплакнул.

— Как же ты нас напугал, малыш! — Мак и Диего синхронно фыркнули. Назвать Аарона малышом — это надо кем быть? Впрочем, Томас его с самого детства знал и мог себе это позволить. — Сначала мы узнаём, что ваша рота пропала без вести, потом позвонили из госпиталя... Как ты?

— Хорошо, уже даже не хромаю.

— А Френсис почему не приехал? — Томас бросил короткий взгляд на чужих омег.

Улыбка Аарона увяла.

— Френсис погиб ещё прошлой осенью. Шальная пуля.

— Аарон... — Брови садовника сочувствующе изогнулись. — Мне так жаль... Такой светлый мальчик был...

— Да... — Аарон сглотнул. — И мне до сих пор его не хватает... Но у меня и хорошие новости есть. Вот, знакомься. Это Диего, мой новый денщик и помощник. — Диего поздоровался. — А это Мак, мой... муж. — Аарон с гордостью приобнял своего омегу, отгибая его воротник, чтобы показать метку. — И мы уже на третьей луне. — Ладонь альфы легла на живот Мака.

— Здравствуйте... — Мак протянул руку. Томас сперва замер с разинутым ртом, потом поднял ошеломлённые глаза на молодого хозяина, потом широко улыбнулся и бросился обнимать обоих парней.

— Боги милостивые! Счастье-то какое! Неужели кто-то наконец будет избавлен от этого кошмара?!. Вы официально женаты?

— Да. — Аарон с гордостью показал своё кольцо.

— Хвала небу! Теперь они ничего сделать не смогут — закон на вашей стороне.

— Только моя фамилия не Бейли, а Фрост... — начал было Мак.

— Это неважно, — мотнул головой садовник. — Достаточно записи в книге регистрации и штампов в паспортах. Ведь Аарон — первый Бейли, который женился, за последние двести лет!

— Две-двести? — Мак растерянно взглянул на мужа.

— Да, милый. Ой, да что я вас на улице держу? — вдруг всполошился садовник. — Идём скорее в дом! Это надо рассказать всё нашим!

— Из хозяев кто-нибудь дома? — спросил Аарон, беря Мака под руку.

— Нет, но твой дед должен приехать или поздно вечером или завтра утром.

— А куда он уехал?

— У Глена на службе неприятности. Ты разве не следишь за новостями?

— Нет, меня вообще к телевизору не подпускали, а потом не до того было.

— Пока ты лежал в госпитале, подпольщики в прямом эфире скомпрометировали одного из его подчинённых. Какой-то мальчишка-омега пробрался в телецентр и во время открытой пресс-конференции объявил, что заместитель Глена — извращенец. Он состоит в сексуальной связи с подростком-альфой, купленным в детдоме за кругленькую сумму, которого якобы усыновил. Мальчишка даже предъявил фотографии, с которыми не поспоришь. Поднялся жуткий переполох, мальчишку упустили, фотографии он оставил в студии, и их многие видели.

— Я видел эту передачу! — воскликнул Диего. Аарон вздрогнул. Неужели Риан?.. — Самого мальчишку только со спины показали, но переполох тогда поднялся знатный.

— А потом Роберт привёз из города листовку, в которой было написано, что извращения — это цветочки, — продолжал Томас. — Оказывается, заместитель Глена был замазан в мафиозных делах и работорговле, брал взятки за прикрытие коррупционных схем на местах. Подполье собирается вынудить военную прокуратуру заводить уголовные дела и по этим фактам. Так что твоего брата сейчас активно спасают — доказывают, что он был не в курсе.

Аарон задумчиво поджал губы.

— Глен точно был не в курсе... но как же он это проморгал? Он же в свою команду кого попало не берёт.

— Этого извращенца ему навязали, — вздохнул Томас. — Глен тогда домой приезжал и весь ужин ругался. Я его видел... Похудел, бедняга, крутится на службе практически без выходных. Даже о детях подумать некогда.

— Так вот почему Людовик вокруг меня круги наворачивал...

— Хорошо, что ты не завёл ребёнка от Френсиса, — тихо сказал Мак. — Его бы у тебя просто забрали.

Встречать молодого хозяина сбежались все. Мака приветствовали со слезами на глазах, поздравляли, вовсю хвастались тем, какой хороший муж ему достался... Омега окончательно растерялся, когда в столовой его усадили на самое почётное место и хлопотали так, как будто он был тяжело болен.

— Ре-ребята... ну, не надо так... Я же всего лишь...

— Вот именно! — перебил его Милли, ставя перед гостем десерт — совершенно роскошное пирожное с алой клубничкой. — Ты носишь в себе малыша, зачатого в любви. Малыша, который будет расти в любви и заботе. Первый Бейли за много лет, который узнает, что такое настоящая семья! Разве это не замечательно?

— Ну... наверно...

— Тем более. Так что я тебя очень прошу, Мак — береги себя и малыша. Ты уже придумал ему имя?

— Да, Льюис.

— Пришлите нам фотографию, хорошо?

— Обязательно.

Комнату им выделили тоже слишком роскошную на взгляд омеги. Мак боялся даже присесть на широкую кровать с резными спинками и шёлковым постельным бельём.

— Аарон... это уже слишком...

— Дай нашим порадоваться. — Альфа плюхнулся на покрывало и потянулся. — Скоро Людовик приедет и начнёт их гонять, когда я ему всё выскажу. Иди сюда, ложись. — Аарон похлопал по постели.

— Но это же... чистый шёлк...

— Да, ерунда. Может, нас и приучали к военной строгости, однако побаловать себя за очередное достижение или просто покайфовать тоже позволяли. В доме несколько комплектов есть для таких поводов, вот нам и постелили. Разве тебе не хочется просто поваляться на дорогущей ткани? Ты только представь, как мы этой ночью будем спать на нём...

— Я... — Омега невольно залился краской, вспоминая каждую супружескую ночь. После самой первой последовала вторая, третья... Мак быстро забыл про страхи и просто наслаждался моментом, ведь скоро будет нельзя. У Аарона оказались очень ловкие и бережные пальцы, которые способны были доставлять не меньшее удовольствие, чем полноценный секс. Но одно дело — у них на квартире и зная точно, что завистливый Диего подглядывать не будет, и совсем другое — в чужом доме среди малознакомых людей.

— Мак, нечего стесняться. Я же не предлагаю тебе привыкать ко всему этому. Просто пользуйся моментом.

К вечеру Людовик не появился, и обитатели имения получили возможность расслабиться как следует. Мака перед тем, как отпустить спать, в три пары рук аккуратно и бережно попарили в самой настоящей бане в цоколе дома. При этом за стенкой отводил душу сам Аарон. После бани и ароматного кваса омегу быстро разморило, и муж отнёс его в комнату на руках. Диего остался с домочадцами.

— Аарон... зачем?.. — вяло заворчал Мак, чувствуя, как альфа снимает с него пушистый халат.

— Хочется. Ты только оцени, как здорово спать на шелку без халата!

Мак откинулся на спину и понял, что муж прав — прикосновение нежного шёлка к чистой распаренной коже было невероятно приятным. А когда рядом опустилось тяжёлое тело, к неповторимому аромату которого примешивались потрясающие запахи бани, омега, блаженно мыча, потянулся к своему альфе, в очередной раз вспомнив родную деревеньку и баньку отчима.

— Ты меня опять соблазняешь? — укорил Мак мужа.

— А разве нельзя? — Аарон обнял его и провёл кончиком носа вдоль шеи.

— Можно, только осторожно. Не забывай про Льюиса.

— Я всегда о нём помню. — Альфа ласково потёрся щекой о живот супруга. — Просто побалуемся или всё же по-полной?

— Мне решать? — нахмурился омега, заметив блеснувшие в глазах альфы жадность и нетерпение.

— Только тебе.

— Тогда по-полной, — решился Мак, махнув рукой на все риски.

Рано утром Диего осторожно заглянул в комнату друзей и едва сдержался, чтобы не рассмеяться. Супруги спали на разворошенной постели сном младенца — голышом, в обнимку и так сплетясь в объятиях, что разобраться, где чья рука или нога можно было только по размеру, цвету кожи и волосатости. И как только умудрились? В воздухе до сих пор едва ощутимо пахло жаркой случкой. Будить их не хотелось, но придётся. Диего на цыпочках подошёл к постели и потряс альфу за плечо.

— Аарон! Аарон, проснись!

— Ммм... — Альфа завозился и кое-как приоткрыл один глаз. — Диего? Что такое?..

— Людовик приехал. Он уже знает, что вы здесь. Вот-вот подъедут твои отец и брат.

Аарон тут же вскочил, не выпуская заворочавшегося омегу.

— Уже?

— Да. Симон его отвлекает, как может, но вам лучше поторопиться.

Мак, заметив друга, густо покраснел и потянулся за покрывалом, чтобы прикрыться.

— Какого пса?.. Диего, не смотри...

— Да ладно, чего я там у тебя не видел? — деликатно не упомянул про некие пятна денщик. — Все мы одинаковые. Ты лучше не в скромника играй, а одевайся и умывайся.

Умывались-одевались буквально на бегу. Завтрак им принесли в комнату. С каждой минутой Мак дёргался всё сильнее. Сможет ли Аарон отстоять его и Льюиса? Вчера он наслушался такого, что стало понятно — старый альфа не просто жесток и коварен. Учитывая, как он обошёлся с Акселем... Мак и представлять себе не хотел, что тогда могло случиться. Даже странно, что этот жестокий старик позволил Полли с сыном жить на территории имения. Шагая в сторону большой гостиной, омега крепко держался за руку мужа. Сам Аарон был спокоен.

— Ничего, милый, не бойся. Я тебя им не отдам.

— Я не боюсь. Я нервничаю.

— Всё будет хорошо.

В большой гостиной их уже ждали. Людовик вальяжно сидел за столом и только рукой махнул, разрешая садиться.

— Как только прибудут твой отец и Глен, тогда и начнём.

Мак, вспомнив, что он всё-таки солдат, а не изнеженный аристократ, заставил себя перестать дёргаться. Под испытующим тяжёлым взглядом старика он чинно сел рядом с мужем и приготовился ждать. Людовик был очень силён — почти, как сам Аарон.

— Значит, это и есть твой муж? — В прищуренных глазах Людовика промелькнуло удивление.

— Да, — кивнул Аарон. — Его зовут Мак Фрост. Один из моих бойцов. Последний из моей роты.

— Омега... — По губам Бейли-старшего скользнула усмешка. Он разглядывал Мака так плотоядно, что тот буквально читал его мысли. Грязные мысли. Как его запах. — Так странно. Я думал, что он должен был погибнуть первым.

— Мак мало уступал моим бойцам-альфам. Если ты увидишь его аттестацию...

— Я видел, — перебил внука Людовик. — И справки наводил, как только узнал, что ты выписал его к себе. Зачем ты это сделал?

— Это было частью моего эксперимента по использованию в рейдах оперативников-омег. И Френсис и Мак доказывают, что при должном обучении и рациональном использовании омеги могут принести немало пользы государству в самых разных традиционно неомежьих профессиях. Мак не просто заслужил высокую квалификацию упорным трудом, но и не раз доказывал обоснованность моего выбора. Мы и раньше сталкивались с ситуациями, когда выполнить задание способен был только омега. И Мак блестяще справлялся с поставленной перед ним задачей.

— Да, я читал отчёты. Но как вы выжили в последнем рейде?

Это был скользкий вопрос. Когда Мака трясла внутренняя разведка, омега не мог не рассказать про то, как Риан защищал их перед Робинсоном — когда Робинсона или самого Риана возьмут и начнут допрашивать, эта информация обязательно всплывёт.

— Я мало что знаю — был без сознания. Меня спас Мак. Помог добраться до ближайшей деревни и вызвал помощь.

— Нам просто повезло, господин маршал, — негромко, но уверенно заговорил Фрост. Присутствие мужа помогало переносить давление Людовика все успешнее настолько, что он решился наплевать на субординацию. — Вы, верно, читали и протоколы моих допросов... — Людовик кивнул, пристально глядя на парня. — Тогда вы должны знать, что остатки нашего отряда пошли на прорыв, по машине выстрелили крупным калибром. Аарон был ранен, потерял сознание. Командование принял сержант Рейвен. Он приказал мне и рядовому Стингу спасать командира, а сам прикрывал наш отход с другими бойцами. Рядовой Стинг был убит, потом во взрыве и последовавшей за этим перестрелке погибли другие наши бойцы. Я и Аарон были окружены бойцами Робинсона. Я уже готов был драться с ними, но тут вмешался какой-то омега-подросток и начал убеждать Робинсона отпустить нас. Мол, шансов, что мы выживем не слишком много. Робинсон был очень недоволен, но в конце концов согласился. Нам оставили немного еды и скудную аптечку, я оттащил Аарона в старый ангар, оказал первую помощь, а как только ему стало лучше, мы направились к деревне на востоке. По пути нам встретился домик пастуха, где нам дали приют и возможность отдохнуть и подлечиться. Затем мы продолжили путь до самого Тормозэна. Остальное вам известно.

— А почему этот щенок вступился за вас? — Старый альфа буравил взглядом новоиспечённого родственника всё сильнее. — И почему Робинсон его послушал?

— Мне это неизвестно, сэр. — На этот раз Мак даже бровью не повёл.

— Как он выглядел?

— Худенький, темноволосый, с бесцветными глазами и парными пистолетами крупного калибра. Мы уже сталкивались с ним во время одного из рейдов, но тогда ему удалось уйти через крышу и перебраться на другой дом по электрическому кабелю.

— Риан? — По смуглому сухому лицу Людовика пробежала тень.

— Да... кажется. Я не помню его имени.

— Ты что-то о нём знаешь? — нахмурился Аарон.

— Это он был в студии во время скандала. И опять у нас только описание... — Старый альфа грохнул кулаком по столу. — Есть информация, что этот мальчишка пользуется доверием и покровительством Рейгана, выполняет особые поручения. Сейчас ему примерно лет тринадцать, но он участвует в операциях подполья наравне со взрослыми. Хитёр и изворотлив, как угорь, а убить человека ему ничего не стоит. Один из твоих бойцов... Корса, кажется... говорил, что это Риан убил твоего денщика Френсиса.

— Ненамеренно. Он целился в меня. Но тут прибыло подкрепление, о котором меня никто не предупредил, начался обстрел, у парня дрогнула рука, и Френсис убрал меня с линии выстрела. Погибнуть должен был я.

— И всё-таки... — Людовик положил обе руки на стол и вперился в супругов, переводя настороженный взгляд с одного на другого. — Почему он вступился за вас?

— Я не знаю, сэр, — повторил Мак.

Альфа продолжал давить, но Мак уже окончательно переборол подсознательный страх перед этим старым циником — Аарон был рядом.

— Ты спас моего внука... Мак. Это было благородно с твоей стороны.

— Я выполнял свой долг, сэр.

— И только? Неужели ты и забеременел от Аарона из чувства долга? Судя по тому, как ты отделал Риксби и Пронина... — И, заметив тень замешательства на лице Аарона, старик рассмеялся. Его сила заметно схлынула. — А вы думали, я не догадаюсь, кто это сделал? Отчёт был составлен очень грамотно, да и эти кретины ни за что бы не сознались, что их отметелил омега, но вот зафиксированные побои достаточно специфичны, чтобы понять — альфа так бить не будет. А никого другого там не было. Твой омега действительно хороший боец. Пожалуй, это неплохо, что ты заделал ребёнка именно ему. Парень крепок и силён, вынослив и обладает отменным здоровьем... Идеальный кандидат. Ты поэтому решил жениться? Это было явно лишним, ну да ладно. Давно пора. Глен сейчас занят на службе, а новое поколение Бейли должно занять своё место в цепи преемственности, раз Монтгомери разорвали с нами все связи. Ты вовремя подсуетился. Пожалуй, за это Робинсону можно даже сказать "спасибо"...

Беседа подходила к опасной теме, и Аарон сжал ладонь мужа, настраиваясь на откровенный разговор. Сейчас или никогда.

Тут в большую гостиную вошёл Симон и сообщил, что прибыли Рэм и Глен.

Аарон очень сухо поприветствовал отца и брата, представил Мака... Глен действительно выглядел неважно. Похоже, что после скандала с заместителем толком не спит, разруливая эту грязную историю. Аарон даже искренне посочувствовал брату.

Вот все расселись, и Мак, унимая снова пустившееся вскачь сердце, придвинулся ближе к мужу.

— Итак, пора поговорить начистоту. — Рэм побарабанил кончиками пальцев по столешнице. — Аарон, объяснись, что это был за цирк в столовой?

— Цирк?

— Я в курсе отчёта медиков. Да, по голове тебе перепало изрядно, но не настолько, чтобы у тебя покосилась, как вы теперь говорите, крыша. На что ты рассчитывал и какого пса сбежал из госпиталя?

— Я был не в себе...

— В омежью задницу эту хрень! — рявкнул Глен, буравя брата тяжёлым взглядом. — Ты сбежал из-за этого мокряка, верно?

— Повежливее, — тихо рыкнул Аарон. — Этот... мокряк носит моего ребёнка. Ему противопоказаны волнения.

— С чего такая забота? Ты можешь придумывать самые разные отговорки, брат, но фактов накопилось слишком много.

— Вы всё ещё следите за мной? — Зрачки Аарона опасно сузились.

— Ты сам виноват, — процедил Людовик. — И, похоже, что наш урок не пошёл-таки тебе впрок, и ты решил пойти путём этих отщепенцев Монтгомери.

— Урок? Вы так это называете? — В горле Аарона заклокотало.

— А как это ещё назвать? Ты, конечно, старался быть осторожным. Признаю, были моменты, когда мы почти поверили, что ты исправился. Но потом всплывала какая-нибудь мелочь, которая вынуждала нас и дальше вести наблюдение. Как ты объяснишь это?

На стол была брошена пачка фотографий. Аарон взял их в руки, и первая же заставила его похолодеть. На ней были запечатлены он и Френсис, страстно целующиеся на диване в гостиной — он сидит, а Френсис оседлал его бёдра и обвивает руками за шею. Вот второй снимок — уже из спальни, где на лице погибшего омеги ясно читалось блаженство, а у него самого — настоящая нежность. А вот они снова на диване — просто сидят и смотрят какую-то передачу. При этом Френсис пристроил свою голову у него на коленях, а сам Аарон поглаживает парня по плечу. Френсис улыбается... Вот похороны омеги. Аарон стоит у гроба, и по его лицу ясно видно, как ему было больно тогда. Следующий снимок — он и Диего ужинают и, судя по оживлённым лицам и жестам, что-то обсуждают. Вот они вместе готовят завтрак. А вот интересный кадр — Аарон сразу понял, что это ночная вспышка денщика. Диего лежит на постели совсем голый, а сам Аарон сидит рядом и обтирает его лицо влажным полотенцем... Когда его успели зафиксировать дома? Почему он никого не заметил и не учуял? Ракурсы были не совсем удобными, но на качестве снимков это почти не отразилось. А вот недавние фото — он и Мак вечером после свадьбы занимаются сексом в своей спальне...

— Ничего не буду объяснять. — Аарон бросил снимки обратно на стол. — Это моё личное дело.

— Это дело семьи! — зарычал Рэм. — И это мы не показали тебе фото, когда с тобой и предыдущим мокряком жил Дэнвер... Ты и его с пути сбил???

— Это сделали вы. — Аарон скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула. — Вы знаете, почему он пошёл вразнос?

— Мальчишеская дурь, — буркнул Людовик. — Самый младший, баловали слишком часто...

— Нет. Если, выгнав нашего папу и оставив Полли с ребёнком в имении, вы рассчитывали, что Дэнвер проникнется презрением к омегам и их трепетному отношению к детям, то вы просчитались. Вы добились того, что Дэнвер едва не сошёл с ума, разрываясь между тем, чему его учили вы, и тем, что видел. Живя со мной и Френсисом, он сумел разобраться в себе и хотя бы частично залечить раны, нанесённые вами. Он ушёл, чтобы найти своё место в жизни и попытаться хоть как-то искупить своё преступление, от которого вы его отмазали. И я рад, что вы до сих пор его не нашли. Если вы хотели воспитать нас так, как вам нужно, то не стоило приглашать его на эффектное представление с нашим родителем в главной роли. Дэнвер был ещё, по сути, ребёнком, и это едва не сломало его полностью.

— С чего ты это взял?

— Он сам мне это рассказал, когда я и Френсис забрали его с собой. И он плакал. Ему было больно.

— Мне вот что интересно... — Глен потеребил подбородок. — У рыжего зимой была течка, и ты сидел рядом с ним по вечерам первые два дня. Почему ты не отодрал его? Ты же нормальный здоровый альфа!

— Я не знаю. С тех пор, как в моём отряде появился Мак, я не могу спать с другими омегами. Я пытался. Но другие мне больше не нужны. Только Мак. — Аарон обнял мужа и обвёл своих родственников злобным взглядом хищника. В горле снова заклокотало. — И вы его и нашего сына не получите. Даже не пытайтесь. Может, вас и трое, но я одолею вас всех.

Альфы медленно встали из-за стола. Аарон тоже, не отпуская своего омегу и приготовившись к драке. Верхняя губа дёрнулась, обнажив крепкие зубы и острые клыки. Мак зажмурился и отвернулся — сила, повисшая в комнате, была чересчур мощной. Омега инстинктивно прижался к своему альфе, ища защиты...

— О, боги... — выдохнул Глен, потрясённо глядя на них. — Это же...

— Импринтинг... — выдохнул Рэм и переглянулся с отцом.

"Импринтинг". Одно-единственное слово объяснило всё. И как он сразу не догадался?!! Наверно, из-за того, что, роясь в научных статьях, не обращал внимания на то, что не относится к службе напрямую.

Импринтингом официальная наука и медицина называли патологическое сексуальное влечение альфы к одному-единственному омеге. Случалось это достаточно редко и не находило исчерпывающего объяснения, потому и считалось болезнью. При обследовании таких альф, как правило, не находилось признаков серьёзных заболеваний как физических и физиологических, так и психических. Такие альфы были достаточно здоровы. Но при возникновении импринтинга они переставали реагировать на всплеск феромонов других омег даже во время течки. Их как магнитом тянуло к одному-единственному вплоть до умопомешательства, но ровно до тех пор, пока не случался секс. Особенно во время течки. После этого всё приходило в относительную норму, но влечение к другим не возвращалось. Значит, его и Мака связал импринтинг? Омега признавался, что порой чувствовал то же самое, что и сам Аарон, но не сразу. Как и альфу, его всюду тревожил запах, и притяжение становилось сильнее по мере узнавания. Но ведь альфы сильнее, чем беты или омеги, подчинены сексуальным инстинктам...

— Импринтинг... — зачарованно повторил Мак и взглянул на мужа. — Значит... нас связал импринтинг? Заставил приглядеться друг к другу и?..

— Выходит так... но я не чувствую себя ущербным. Я даже рад, что так вышло. И я просто люблю тебя.

Трое Бейли с выражением крайнего отвращения отшатнулись от Аарона.

— Никто не должен об этом узнать, — прохрипел Людовик, цепляясь за плечо сына и второго внука. — Никто.

— Никто и не узнает. А ты... — Рэм вытер выступивший на лице пот трясущейся ладонью. — Чтоб ноги твоей не было в нашей семье. Забирай часть своего наследства и проваливай.

— Да с удовольствием, — осклабился Аарон. — Предпочитаю наличные. Переведите их на мой счёт и разойдёмся миром. Мы планируем троих детей, скоро снимаем квартиру в городе, и эти деньги не будут лишними. А ты, Людовик, лучше подумай над тем, как ты обошёлся с Акселем. С моим папой вы поступили куда благороднее, заставив его подписать контракт.

— Аксель? Кто это? — скривился старик.

— Это тот самый омега, что родил тебе сына. Жаль, что я не успел с ним поговорить толком... и я обязательно его потом разыщу. Попытаюсь исправить то, что ты натворил. Идём, Мак. Здесь нам больше нечего делать.

Аарон, гордо вскинув голову, вывел мужа в коридор. В тот самый, в котором папа Гай давал ему последние напутствия.

— Что всё это значит? — Мак кое-как отошёл от яростной волны. Он никак не мог понять, что только что произошло. Их просто... отпустили?

— Что теперь ты и наши дети в безопасности. Об импринтинге известно слишком мало, а Людовик и Рэм не захотят рисковать. Вдруг это передаётся? Они никогда не отказывались разнообразить круг омег, с которыми можно развлечься, и импринтинг для них хуже клейма. Как и для большинства других.

— Но тогда получается... что это явление создаёт обоюдное влечение?

— Кто знает? — развёл руками альфа. — Полли мне говорил, что чем ближе он узнавал Глеба, тем больше тот ему нравился... В любом случае, теперь мы можем жить спокойно.

— А что за наследство?

— Ещё одна старая традиция. Если по какой-то причине потомок Бейли покидает семью навсегда, то ему дают небольшое вещевое или денежное обеспечение на первое время. Типа подъёмных. Наша семья достаточно богата, так что моей доли должно хватить на четверых даже при достаточно скромном житье. А там всё устроится. Чем выше я буду продвигаться по карьерной лестнице, тем выше будет оклад, а там и ты выйдешь на службу. Мы справимся.

— На четверых?

— Ты, я, Льюис и Диего. А потом нас будет больше.

Мак невольно улыбнулся.

— В этом перечне ты поставил меня на первое место...

— А разве ты этого не заслуживаешь? — Аарон подхватил его на руки и зашагал дальше. — Ладно, идём. Надо забрать Диего, попрощаться с другими, и поехали домой. Нам ещё квартиру искать.

— Немедленно спусти меня обратно! — нахмурился строптивый омега. — Я сам пойду!

— А если подумать?

— Я сам!

Аарон притворно вздохнул.

— Ты не романтик. А я-то думал...

— При чём тут романтика? Я просто не хочу чувствовать себя снова слабаком.

— Но мне так хочется носить вас на руках, выразить, как я вас люблю. Френсис любил, когда я носил его на руках...

— Дома — сколько угодно, но не здесь!

Аарон довольно ухмыльнулся и бережно спустил мужа на пол.

— Ловлю на слове.

Квартира, которую помог найти Диего, Маку понравилась сразу. Не слишком большая, уютная, с окнами, выходящими на солнечную сторону, три комнаты, одну из которых предстояло отделать под детскую, когда подрастёт Льюис и родятся его братья. А пока будет укрытием во время течки. Может, для Диего Аарон и неопасен как альфа, но рожать второго ребёнка слишком рано Мак не собирался. После родов цикл обычно сбивался, и это необходимо было учитывать при дальнейшем планировании.

Вскоре прибыло новое пополнение, и Аарон вернулся на службу. На него довольно долго косо поглядывали, но это входило в расчёты. По выстроенному плану, со временем Аарон должен был вернуться к образу хладнокровного и равнодушного к омегам альфы, а раз умудрился жениться, то пусть так и будет. В конце концов, пора обзаводиться семьёй и растить достойную смену. Мак тоже не спешил уходить в декрет, но муж, беспокоясь о здоровье сына, сразу выставил ему жёсткие условия, из-за которых они снова едва не поссорились. В ход шли самые разные аргументы вплоть до умных книжек, субъективных оценок, слёз омеги, обвинений в тиранстве и всё такое прочее. Кое-как нашли компромисс. Аарон воотчию убедился, что у его избранника действительно нелёгкий характер, но только если возникали расхождения по тем вопросам, что были для омеги принципиальными. А принципов у него хватало. Диего, следя за этими перепалками, только смеялся, прекрасно видя, что в этих спорах нет ни капли злости. Только чистой воды упрямство и уверенность в собственной правоте. Он демонстративно не вмешивался, когда обе стороны призывали его поддержать кого-то, бросал "Разбирайтесь сами.", разворачивался и уходил заниматься своими делами. В спину прилетало что-то единодушное вроде "А ещё другом назывался...", и всё начиналось по-новой. А в целом совместная жизнь его друзей протекала довольно гладко, иногда спотыкаясь на повседневных мелочах, но оно так обычно и бывает. К тому времени, как Мак окончательно осел дома, готовясь к родам, они вполне притёрлись друг к другу и научились обходить острые углы.

Беременность Мака протекала нормально, и будущие родители с нетерпением ожидали знаменательного дня. Омега очень волновался и то и дело изводил друга расспросами, как происходят сами роды. Опыт денщика — всё-таки у него было аж двое малышей — казался ценнее статей из медицинских журналов и книжек. Диего, как, мог успокаивал, подбадривал, напоминал Маку, что тот не слабенький омежка, а солдат, что потерпеть ему ничего не будет стоить, тем более, что надолго, если всё действительно в порядке, это не затянется. Давал советы. Ненадолго, но это помогало. Ожидая, когда вернётся со службы Аарон, омеги обсуждали тонкости ухода за новорожденным, сколько и чего может понадобиться, когда Мак сможет возобновить тренировки и с чего начать, чтобы поскорее набрать форму...

Последнее обследование подтвердило, что родится альфа — малыш был довольно крупным. Диего ликовал — он был прав. Мак тоже был доволен — малыш будет крепким и здоровым, а со временем они с Аароном займутся его тренировками сами. А ещё они получили на руки первые снимки Льюиса — медицинская техника продвинулась настолько, что научилась обходиться без рентгена там, где он мог навредить. Называлась эта процедура "ультразвуковое исследование", изображение малыша выводилось на небольшой экран, и Мак едва не расплакался, увидев сына в первый раз. Аарон тогда не мог пойти с ними — был занят, но Диего вечером во всех красках ему расписал, как они слушали, как бьётся маленькое сердечко, как Льюис шевелился, показывал снимки... Альфа откровенно жалел, что не мог присутствовать при этом, и пообещал, что в следующий раз обязательно увидит это всё сам. Из-за текущей занятости он всё никак не мог выкроить время и поискать Акселя, о чём весьма сожалел — ведь каждый пропущенный день уменьшал шансы на успех.

На последних неделях Аарон с мужа буквально пылинки сдувал. Каждую свободную минутку звонил домой, чтобы не пропустить отъезд в роддом. К концу беременности Мак избаловался и, стоило альфе вернуться домой, постоянно требовал внимания. Его пищевые причуды были сущей ерундой в сравнении с этим! Аарон даже удивился происходящему — куда делся его суровый Мак, до последнего отстаивающий своё право на самостоятельность? Диего утешал, говоря, что это обязательно пройдёт — Мак волнуется на счёт предстоящих родов, хотя причин для беспокойств не было никаких. Возможно, это и сыграло ключевую роль, поскольку Льюису надоело сидеть у папы в животе, и малыш настойчиво попросился на выход на две недели раньше обозначенного доктором срока.

— Мак, милый, не волнуйся, всё будет хорошо, — постоянно твердил Аарон, на руках внося мужа в приёмный покой. На его руке болталась сумка с заранее припасёнными личными вещами. Несмотря на то, что был первый симптом, указывающий на то, что скоро начнётся — у Мака пропал аппетит — на это не обратили особого внимания, списав на очередной каприз. Ведь ещё рано!.. Отхождение околоплодных вод тоже прошло незамеченным — Мак был в туалете. Настоящие схватки начались совершенно неожиданно, и Диего понял, что скоро начнётся новый этап в жизни молодой семьи. Аарон быстро всё собрал, помог Маку одеться, вывел на улицу, поймал такси, за рулём которого сидел омега, и повёз мужа в роддом. Таксист-омега — сам отец двоих детей, судя по фотографии на приборной панели — моментально сообразил, что стоит поднажать, и рванул "огородами", как, трясясь от страха, пошутил Мак. Сам Диего занялся подготовкой к приёму новорожденного дома.

— Аарон... мне страшно... — чуть слышно скулил бледный омега, отчаянно цепляясь за форменную куртку супруга — новость озадачила альфу буквально перед выходом из дома.

— Всё будет хорошо. Сейчас кого-нибудь найдём.

Бета у стойки регистратора опешил, увидев их.

— Вы... — начал он.

— Аарон Бейли и Мак Фрост, — быстро сообщил альфа. — Мы записаны у вас. Знаю, ещё рано, но ребёнок ждать не захотел.

Регистратор понял, что альфа не шутит, закопался в папки и довольно быстро нашёл нужную.

— Да, всё верно. Омега Мак Фрост... Мне очень жаль, но у нас сейчас нет мест в...

— Найдите! — прорычал альфа, и бета присел, втягивая голову в плечи. На них начали коситься санитары и другие посетители. — И если мой сын родится в коридоре, то я вас по судам затаскаю!

— Есть место, — робко сообщил омега-санитар в голубой униформе, осмелившийся подойти к разгневанному альфе. — Только...

— Что за место? — повернулся к нему Аарон.

— Запасная ординаторская. Но там нет необходимого комфорта...

— Сойдёт. Куда идти надо?

Комната была холодновата, но санитар по имени Дей быстро притащил пару обогревателей и подключил к электрической розетке. Он торопливо осмотрел дрожащего от страха Мака, сказал, что время ещё есть, попросил подождать и умчался.

— Аарон... — Мак продолжал отчаянно цепляться за своего альфу, не желая отпускать его от себя.

— Всё хорошо, Мак, всё будет хорошо. — Аарон продолжал утешать его. Омега почти посерел от переживаний, и Аарон опасался, что от таких переживаний могут пойти осложнения в виде непроизвольных мышечных спазмов, из-за которых роды могут стать долгими и особенно болезненными. — Дей поможет. Не волнуйся так. Главное, что скоро мы увидим Льюиса и сможем взять его на руки, а не смотреть на фото.

— Аарон... ты ведь не бросишь нас? — Мак, заливаясь слезами, вцепился в китель мужа.

— Конечно, не брошу. Что ты себе опять напридумывал? — Аарон ласково обнял мужа. — Как я могу? После всего, что было?

— Ты ведь не погибнешь на задании?

— Не погибну, обещаю. Мы ещё увидим наших внуков. А теперь успокойся, пожалуйста, а то я тоже буду дёргаться.

Мак немного притих и прижался к мужу плотнее, нервно поглаживая свой живот.

Дей вернулся довольно быстро. С тележкой, на которой стояли детские весы, скатанный матрас, простыня, одеяло, пачка белья, в которое предстояло запеленать новорожденного, и всё прочее.

— Боюсь, что новости плохие, господин Бейли, — виновато пробормотал он, проверяя обогреватели. — Маку придётся рожать здесь.

— Почему? — возмутился альфа.

— Сегодня утром привезли мужа какой-то богатой шишки, у него начались роды, которые изрядно затянулись, но от чревосечения этот хмырь отказался. — Дей презрительно сморщил курносый нос. — Дескать, ребёнок должен родиться естественным путём — пусть привыкает к жизненным трудностям. Много он знает про детей и трудности! Да и сам омега для каких-то журналов часто снимается и лишние шрамы ему не нужны... В общем, родильный зал занят, туда нагнали кучу народа, который больше мешает, чем помогает, но всем заплатили за спокойствие папаши. Другие санитары тоже заняты, так что вашего мальчика буду принимать я, а вы мне поможете.

— По-помог-гать? — оторопел альфа, холодея. Он, конечно, читал про роды, но...

— Один я не справлюсь — у меня только две руки. — Дей торопливо готовился. — Вдруг придётся помочь, если что-то пойдёт не так? Мак, как я вижу, в полном порядке, но порой случается неожиданное. Так что соберитесь. Вы же альфа.

— Что... я должен делать? — кое-как взял себя в руки Аарон, перекинув злость на горе-родителей.

— Я подскажу, не волнуйтесь. Много времени роды занять не должны. Помогите мне вашего мужа раздеть...

На жёсткой кушетке был раскатан матрас, Аарон торопливо расправил простыню, чувствуя, как внутри всё дрожит. Да, он ждал этого момента, но совершенно не ожидал, что придётся присутствовать, да ещё и помогать! Мак тихо плакал, Дей его утешал, укутывал плечи больничной накидкой, разговаривая как с маленьким... Очередная схватка была особенно болезненной, и Мак застонал сквозь стиснутые зубы. На его лбу выступил пот.

— Начинается. Аарон, садитесь в изголовье и промакивайте со лба, лица и шеи пот — лишний дискомфорт вашему мужу ни к чему. Мак, держись, всё хорошо. Давай, ложись набок, подогни ноги... да, так... Вижу, вы готовились? — Санитар обследовал анус омеги, смазав пальцы перчаток антисептическим гелем.

— Да. Наш денщик сам двоих родил и говорил, что надо делать.

— Денщик? Так вы военный? — В глазах Дея блеснуло любопытство.

— Да. Я младший лейтенант, а Мак пока рядовой.

— Ого! — Санитар невольно присвистнул. — Тогда тем более волноваться не о чем. Раз Мак сумел пробиться в армию, то родить ему ничего не стоит. Это только в первый раз страшно. Снимайте куртку, набросьте халат и наденьте перчатки...

Аарон не отходил от мужа ни на шаг. Вытирал пот, поправлял сползающие волосы, держал за руку, разговаривал... По команде Дея омега то тужился, помогая Льюису выйти наружу, то переводил дыхание... Судя по тому, как искажается его раскрасневшееся лицо, было очень больно, но Мак терпел с поистине альфьим мужеством. Сколько прошло времени, Аарон не знал. Казалось, что это продолжается целую вечность.

— Аарон, идите сюда! — окликнул альфу Дей — они быстро сбились с официоза. — Малыш уже на подходе, поможете мне его принять. Снимайте перчатки и вымойте руки как следует — малыш должен чувствовать тепло рук того, кто его возьмёт первым. И не вздумайте брякнуться в обморок! Как только малыш выйдет, вы его подержите, пока я обрежу пуповину и обмою...

Аарон остолбенел. "Подержите"... Он раньше Мака возьмёт сына в руки? Но ведь это не совсем справедливо...

— ...Аарон, очнитесь! — вывел его из ступора сердитый голос санитара, который от напряжения потерял последний страх перед альфой. — Не время сомневаться! Или помогайте или выйдите вон!

Альфа покорно выполнил все указания и опустился рядом с санитаром на колени. Он до сих пор помнил, как Дигори рассказывал ему, как рожают омеги. Неужели он своими собственными глазами увидит это? Как странно... Дей косился на молодого отца с недоумением, но очередной вскрик рожающего омеги заставил вернуться к работе.

— Мак, давай!

Альфа зачарованно смотрел, как из растянутого пальцами санитара мышечного колечка показалось что-то багровое. Однажды у него случился запор, и Аарон до сих пор помнил, каково это — сидеть в туалете и терпеть боль. А ведь малыш гораздо крупнее! Хорошо, что мышцы омег такие эластичные и быстро приспосабливаются... Понятно, почему роды принимают только омеги и беты, избравшие путь родовспоможения — ни один альфа не захочет этого видеть. Брезгливость не позволит. Хотя для неё нет никаких оснований — Природа в очередной раз поступила очень мудро...

— Ещё раз! Ну же, Льюис... иди к нам, малыш...

Вот вышла головка малыша, и Дей начал осторожно вытягивать его, прося омегу поднатужиться в последний раз. Санитар действовал быстро и сноровисто, и спустя несколько секунд в комнате раздался тихий плач.

— Вот и почти всё! — с облегчением рассмеялся Дей. — Молодец, Льюис, умный мальчик — волноваться не заставил. Аарон, держите его... Осторожно, новорожденные очень хрупкие.

С дрожащими поджилками Аарон позволил санитару положить в свои ладони новорожденного.

— Альфа? — От осознания пережитого у военного сел голос.

— Да, альфа. "Волчонок". Вы отлично поработали.

Пока Дей осторожно перетягивал и обрезал пуповину, затем бережно вытягивал околоплодную оболочку, а Мак переводил дух, Аарон словно оказался в звенящей пустоте. Он смотрел на своего сына и никак не мог до конца поверить, что всё уже случилось. Всего несколько часов назад он и Мак сидели дома, пили чай, он поглаживал большой живот своего омеги и разговаривал с сыном, чувствуя, как малыш тихонечко пинается... и вот уже Льюис в его руках. Маленький, тёплый, измазанный кровью. Он дышит, подёргивает крохотными ручками и ножками, тихонько плачет. Живой комочек. Новый человечек пришёл в большой и полный опасностей мир.

— ...Аарон, что с вами? — Дей потряс его за плечо. Альфа очнулся и увидел удивлённое лицо санитара. — Вы смотрите на него как... омега.

— Разве это не чудо? — благоговейно выдохнул Аарон, снова опуская взгляд на сына. — Новая жизнь! Наше с Маком совместное творение!

— Да, это настоящее чудо, за которое нас, омег, и терпят, — с печальной улыбкой кивнул Дей, бережно обмывая малыша. Аарон помогал, держа сына на весу и поглядывая на мужа, который от усталости на время выпал из реальности. — Вы странный альфа, Аарон. Вы наблюдали за родами без брезгливости...

— Я много читал об этом и знаю, что причин для брезгливости нет. И я хочу увидеть это снова, когда родится наш второй ребёнок. Это... потрясающее чувство — знать, что ты причастен к появлению новой жизни! Никогда прежде я не испытывал такого чувства гордости! — Аарона буквально распирало от восторга. — И мне даже немного завидно — омеги чувствуют всё ещё во время беременности. Это... такая ответственность — вынашивать и рожать детей! И почему другие альфы этого не понимают?!

— Хорошо, приходите, — растроганно ответил Дей. Осмелев, санитар даже погладил странного альфу по плечу. — Я постараюсь снова быть с вами. А сейчас давайте мне вашего Льюиса и помогите Маку. Его надо обтереть, особенно грудь. Малыша надо покормить.

Аарон метнулся к мужу, который уже очнулся и пытался встать. Омега тянул руку в сторону Дея. На его бледнеющем лице ясно читалось дичайшее нетерпение, а глаза смотрели только на ребёнка.

— Льюис... дайте его мне...

— Сейчас, Мак, сейчас. Потерпи немного, милый... Боги, спасибо тебе... — Аарон торопливо поцеловал его. Благодарность, переполняющая его, грозила вырваться из груди торжествующим воплем. — Спасибо...

— Льюис... — Мак будто не слышал. Он не сводил горящих глаз с Дея, укутывавшего малыша в пелёнки.

— Сейчас. Надо тебя подготовить... Ты же не хочешь, чтобы наш сын в первые же часы подхватил инфекцию?

Аарон распахнул больничную накидку мужа, бережно обтёр припухшую грудь Мака с набухшими крупными сосками. Когда-то он сам пил папино молоко... Жаль, он не помнит вкуса. Наверно, оно было очень вкусное. Интересно, Мак позволит попробовать своё молоко?.. Вспомнив родителя, Аарон шмыгнул носом и утёрся рукавом. Он пытался разыскать Гая перед прибытием на службу, но знал о нём слишком мало. Все следы омеги потерялись.

— Тихо-тихо, Мак. Вот он, твой малыш. — Дей опустился рядом с супругами и протянул хныкающего малыша мечущемуся от дикого беспокойства родителю-омеге.

Мак жадно смотрел на сына, но принял его недрогнувшими руками. Новорожденный получился светлокожим, как папа, крепеньким. Он моментально ухватился за сосок родителя и затих. Мак тоже перестал метаться, дёргаться и замер, глядя на Льюиса так, словно всё вокруг просто исчезло. В его взгляде было всё — и безграничное счастье, и немой восторг, и потрясение и гордость.

— Аарон... ты только взгляни на него... Наш малыш...

— Да, наш. — Аарон бережно обнял мужа, откинул со лба промокшие от испарины отросшие волосы и снова поцеловал. — Наш Льюис. Спасибо тебе за него.

— Тебе спасибо. — Мак поднял на мужа восхищённые, полные любви глаза. Густого чайного цвета. — Если бы не ты...

— Если бы не мы, — с улыбкой поправил альфа. — Мы вместе его создали.

— Да, мы. — Мак снова смотрел на сына. — Мы вместе.

Дей смотрел на счастливых родителей с восхищением, завистью и потрясением. Не выдержав, он выглянул в коридор и поманил к себе двух коллег-омег, которые шушукались о чём-то тихо совсем рядом. Похоже, что проблемный омега наконец-то разродился, и персонал отпустили на волю.

— Ребята, вы должны это увидеть! Вы просто не поверите!

— Что такое?

— Смотрите сами. Видели такое когда-нибудь?

Омеги осторожно заглянули в комнату и остолбенели. Аарон заботливо укутывал мужа с сыном в большое одеяло, чтобы не простудились, обещал скоро забрать домой, вслух представлял, как обрадуется Диего, когда Льюис приедет...

— Вот это да... — Старший омега только головой покачал. — Неужели это возможно?

— Что? — спросил его младший товарищ.

— Повстанцы говорят, что в древних сказаниях такие пары называли Истинными. Вы только посмотрите, как эти двое смотрят на ребёнка! Этот малыш действительно желанный, его рождения ждали и хотели оба родителя... не то, что часто бывает, когда ребёнка омеге заделают, не подумав вовремя о последствиях, а потом спихивают, не желая доводить дело до конца.

— Истинные? Это же миф еретиков! — попытался отмахнуться Дей. — Да, Аарон — странный альфа и здорово пахнет, но...

— Я и сам так же думал, но сейчас я в этом уже не уверен.

РУБЕЖ

— На сегодня всё. Забери детей и иди домой. Я задержусь. — Аарон даже не взглянул на супруга, застёгиваясь.

— Хорошо.

Фрост одёрнул форменную куртку и твёрдым шагом направился к КПП. Лейтенант Лест, прибывший в "Дикие псы" не так давно, покуривая, недоумённо наблюдал за ними и всё же рискнул заговорить с новым приятелем.

— Аарон... почему ты всё-таки женился на этом мокряке? Он даже на нормального омегу не похож. Ты только посмотри на него! Да, физиономия ничего, пахнет отпадно, даже короткая стрижка не портит, но его фигура... Плечи слишком широкие, да и сам он — сплошные мускулы! Омега всё-таки должен быть другим. Тебе нравится, что он такой жёсткий?

— Не такой уж и жёсткий... Я тогда был не в себе после контузии, да ещё и ребёнка ему заделал, — пожал плечами Аарон.

— Жалеешь?

— Да нет, привык уже. Всё-таки вся моя рота погибла тогда, он один остался. Мог бы бросить меня к Деймосу и удрать, а он... Проклятый Робинсон! — выругался старший лейтенант Бейли, прислоняясь к стене. — Показалось мне что-то тогда... Особенно потрясло, как Мак меня на себе тащил к Тормозэну. А когда у него течка началась, то мне совсем крышу сорвало. Ты не поверишь, наверно, но он сам мне предложил его отодрать. И я уехал. А в госпитале до меня дошло, что Мак теперь беременный, я вспомнил о чувстве долга, сбежал из госпиталя... Боялся, что с ребёнком что-то случиться может. Мой всё-таки! На всё был готов, чтобы с ним ничего не случилось. Вдруг Мак на аборт пойдёт?.. Очухался уже после свадьбы, как переехали, пригляделся окончательно, обдумал со всех сторон и решил оставить, как есть. Мак парень старательный, дисциплинированный, Льюис родился совершенно здоровым... Опять же, на службе мне помогает — люди с опытом нам нужны, а у Мака какие-никакие, а мозги есть. И опыт. Потом Вернер родился... Зачем что-то менять? К тому же он мне жизнь спас... и ногу, а то сидел бы сейчас на пенсии по инвалидности и никаких боевых выездов. И это в тридцать с лишним лет?!

— А почему ты позволил ему вернуться на службу? Место омеги — на кухне, в койке и в детской!

— У нас ещё Диего есть. В случае чего он за мальчишками присмотрит. У него самого когда-то двое было, погибли, так что он за нашими в оба глаза зорит. Омега есть омега.

— И как ты с ними справляешься? — покачал головой Лест.

— Легко. — Аарон устало усмехнулся. — За столько лет любого омегу можно выдрессировать, чтобы зря не ныл. Немного терпения и смекалки — и готово дело. Они у меня дома чуть ли не по струнке ходят.

— Понятно теперь, за что тебя так командование ценит, — ухмыльнулся Лест.

— Трезвый расчёт, Гарри, трезвый расчёт. — Аарон стукнул себя пальцем по лбу.

— Ну что, может, по пиву?

— Давай. Хоть отдохну немного, а то весь последний год как подорванные носимся. — Аарон отлепился от стены и выпрямился.

— Как думаешь, когда этого дьявола арестуют уже?

— Надеюсь, что скоро. Его фокусы слишком далеко зашли. Даже с трудом верится, что он омега.

Лест только вздохнул. Риан Сантана уже не первый год был настоящей головной болью внутренней разведки, и вся их служба просто сбилась с ног, охотясь за неуловимым комиссаром подполья.

Аарон неторопливо шагал домой, переводя в голове последние новости.

Риан за прошедшие пять с лишним лет мелькал в поле зрения его руководства ещё не раз, и каждое его выступление поражало как выдумкой, так порой и жестокостью исполнения. Метка Сантаны уже была известна всем — буква "Р" из грубых прямых линий. Её он ставил на всех, кого убивал собственноручно, рисовал баллончиком с краской на местах своих "подвигов", выцарапывал подручными средствами на стёклах и капотах машин... И в списке его жертв не было ни одной случайной фамилии. Расследование показывало, что убитые были замешаны в махинациях и прочей грязи, влекущей за собой многочисленные жертвы и изломанные судьбы. Разумеется, официальными властями широкой публике это не сообщалось, подпольщики же аккуратно и со всеми подробностями доносили до людей в виде листовок, и Аарон начал понимать, что подпольщики всё же правы. Государственная машина гнила от коррупции и связи с криминалом, но установившиеся связи были слишком прочны, чтобы можно было их так просто разрубить. Каждый раз, как его оперативники брали очередное убежище, взламывали схрон или арестовывали сообщников, Аарон разрывался от осознания того, что своими собственными руками помогает этому болоту цвести и пахнуть. Если бы не семья, то альфа бы плюнул на всё и ушёл к повстанцам сам.

Схватить Риана удалось всего один раз, да и то совершенно случайно — омега попался при попытке вскрыть ящик в камере хранения на вокзале, был замечен дежурным и задержан охраной. Особо он сопротивляться не стал, всласть поиздевался словесно, спокойно сдал найденные при обыске паспорт, перочинный нож, связку отмычек... Когда мальчишку доставили в участок, начали примерять к ориентировкам и наткнулись на бумагу, присланную из внутренней службы, то опешили. Неужели это тот самый? Торопливо сфотографировав задержанного и сняв образцы отпечатков пальцев и ладоней — Риан только презрительно фыркал на каждое требование и долго кочевряжился, перепортив кучу бланков — омегу заперли в следственный изолятор до получения распоряжений сверху. В СИЗО Риан зарекомендовал себя тем ещё смутьяном — распевал непристойные куплеты на всю "одиночку", игнорировал гнев альфы, который, казалось, его совершенно не брал, дразнил охрану, даже спровоцировал одного из охранников на драку и сломал тому челюсть, когда арестованного приехали забирать. Особое потрясение вызвал тот факт, что охранник был вполне себе взрослым и крепким альфой! Когда об этом упомянули на планёрке, Аарон едва не рассмеялся в голос — вспомнил, как его Мак отметелил Риксби и Пронина. Похоже, что Риан ничем не уступает его любимому... Взять-то парня взяли, но вот удержать не смогли — он сбежал во время перевозки из следственного изолятора в тюрьму внутренней разведки в Камартанге, попутно прихватив с собой троих заключённых и застрелив охранников с водителем. По найденным у омеги липовым документам на фамилию "Сантана" ему было уже шестнадцать лет... Всего шестнадцать! А не так давно арестованные повстанцы с гордостью сообщили, что Сантана удостоился звания комиссара и теперь вовсю командует отрядами и помогает вести генеральную линию штаба. Сколько ему уже? Двадцатый год идёт? И в комиссарах он года два...

Примерно в то же время, как Риан стал комиссаром, прошла информация, что он нашёл себе пару. "Счастливчиком" стал взявшийся из ниоткуда альфа с аристократическим именем Гиллиан, впервые попавший в сводки под именем "Гилл Моэна". Фамилия, скорее всего, тоже была липовая, как и у Риана. По слухам, этот альфа в рекордно короткие сроки добился расположения самого Рейгана, регулярно участвовал в тех же налётах, что и Риан, а иногда сам планировал и проворачивал такие операции, что бывалые диву давались. Гиллиан несомненно получил блестящее образование, иначе как он мог всё это делать?! О нём, как и в своё время о самом комиссаре, так и не удалось выяснить хоть что-то, кроме примерного описания. Но от Риана осталась хотя бы чёрно-белая фотография, сделанная в следственном изоляторе... Когда Аарон увидел её, то сразу узнал в презрительно ухмыляющемся длинноволосом омеге в оранжевой тюремной робе того самого отчаянного мальчишку из леса Дронера с брезентовым рюкзаком за узкими плечами. Риан вырос и перешёл на серьёзные дела.

Аарон давно простил Риану смерть Френсиса. Каждое новое дело омеги-комиссара демонстрировало ум, изворотливость, настоящее мастерство. Аарон невольно восхищался этим мальчишкой. Как и все, он искал паршивца, но только для того, чтобы посмотреть ему в глаза и задать один-единственный вопрос, который уже не первый год не давал ему покоя. Почему Риан пощадил его и Мака там, на старом полигоне, не дал боевикам Робинсона убить их? Ведь если бы Риан тогда не вмешался, то не было бы ни его, ни Мака, ни Льюиса, ни Вернера, ни Диего... Не было бы их маленькой счастливой семьи. Риан дал им шанс быть вместе, и за это альфа был ему безмерно благодарен.

В стране назревала гражданская война. Громкие разоблачения будоражили обывателей, власти ужесточали режим с каждым годом, преступность выросла в разы. Всё чаще на митингах звучали призывы к смене системы, и демонстрантов приходилось разгонять силами военных. Ричард Монтгомери во время перерывов в совместных совещаниях сокрушённо признавался самым ловким журналистам, сумевшим пробраться в здание Генерального штаба, что при всей необходимости разгона подобных демонстраций совсем необязательно проявлять жестокость — перестаравшимся солдатам, если те кого-то случайно забивали насмерть, всё легко сходило с рук. Полиция уже тоже не справлялась. А тут ещё и боевики Робинсона перешли в наступление, нападая на боевые части, госучреждения, имения аристократов и загородные дома элиты.

Кровавый ужас охватывал города.

Семья Аарона пока не была затронута этим ужасом, как и все те, кому не в чем было себя всерьёз упрекнуть. То, как избирательно повстанцы действовали, показывало, что они тщательно проверяют всех потенциальных жертв, чтобы не допускать напрасных убийств. Подпольщики вообще благородно не тревожили детей, предпочитая карать неугодных вдали от подрастающего поколения, однако альфа с опаской ждал, когда убийцы всё же придут и к нему, как пришли к одному из его сослуживцев, взявшему живьём нескольких подпольщиков и сдавших в руки Роммни, после чего те умерли во время допроса... но его никто не трогал, несмотря на столько удачных перехватов. Каждый раз, уходя на службу и целуя детей на прощание, Мак подолгу не выпускал малышей из своих объятий, не зная, вернутся ли они из очередного рейда, и всё же пока боги были милостивы. Диего тоже провожал друзей с тревогой в глазах и просил быть осторожнее. На всякий случай Аарон оформил завещание, по которому в случае их с Маком гибели полная опека над Льюисом и Вернером переходила к Диего. Альфа был уверен, что их верный друг сумеет позаботиться о мальчиках и воспитать их достойными людьми. В крайнем случае он мог обратиться за помощью и поддержкой к Монтгомери, с которыми Аарону всё же удалось договориться. Двоюродные родственники с пониманием отнеслись к просьбе Аарона и пообещали оказать всяческое содействие, случись в том нужда.

— Я дома! — сообщил о своём приходе альфа, разуваясь.

— Папа!!! — взвизгнули в ближайшей комнате голоса, и два маленьких вихря налетели на отца.

— Что, соскучились? — широко улыбнулся Аарон, подхватывая обоих мальчишек на руки. Слышать из их уст ласковое "папа" было куда приятнее, чем полуофициальное "отец".

— Очень! — "Волчата" дружно обхватили отца за шею.

— А как я по вам соскучился... слов не хватает, чтобы рассказать. Ну, как день прошёл?

Льюис только рот открыть успел, как из кухни, вытирая руки полотенцем, вышел Мак. Уже в домашних штанах и рубашке. Заметно отдохнувший и свежий. Аарон блаженно вдохнул аромат мужа, чувствуя, как на огрубевшей от тягот службы и мрачных дум душе становится легче.

— Так, я вам что сказал? К папе сразу не лезть. Он много работал, устал. Сейчас он примет душ, переоденется, поест... — Мак многозначительно вскинул бровь, и альфа сглотнул выступившую слюну. — и тогда можете доставать его сколько угодно...

— ...пока не придёт пора ложиться спать. — В переднюю вышел Диего с большой книжкой сказок в руках. Наверно, читали, когда он пришёл.

— Уууу... — хором разочарованно завыли маленькие шкодники — до отбоя оставалось не так много времени.

— И нечего выть, — сурово сдвинул брови их родитель-омега. — Папа на очень важной работе, выполняет ответственные задания, и ему надо хорошо отдыхать. Знаю, он не так часто теперь с вами играет, как раньше, но так уж получилось. Вот будет выходной...

— А когда он будет? — надул губёнки Льюис. Он был очень похож на Мака — светлый, русый, с такими же глазами густого чайного цвета. Если кто-то из сослуживцев, встречая их в городе, и сомневался, что Мак родил первенца от мужа, то достаточно было показать родимое пятнышко на шейке — точно такое же и там же, как и у самого Аарона.

— Когда вы утром проснётесь, то до него останется на один день меньше.

Вернер нахмурился, пытаясь сосчитать. Он тоже был светлокожий, но с тёмными волосами и носом, который со временем будет таким же крупным и с горбинкой, как у отца. Не так давно малыш начал учиться читать и считать, и простенькие задачки с подвохом пока ему не давались, а вот Льюис сразу понял, что ближайший выходной с отцом будет ещё не скоро.

— Так нечестно! Почему у Саймона папа по вечерам всегда дома, а наш...

— Потому что папа Саймона работает на фабрике, а ваш — военный. У папы Саймона строгий распорядок, а нас с вашим папой часто вызывают, когда мы очень сильно нужны. Работа у нас такая — "служба" называется. И это очень важно. Так что хватит капризничать, оставьте папу в покое и дайте ему отдохнуть хоть немного.

Маленькие альфы с обиженными мордашками слезли с отцовских рук и побрели к Диего — утешаться.

— Ничего, это ненадолго, — обнял их рыжий омега. — Сейчас мы дочитаем сказку про хитрого волка, а папа как раз помоется и поест.

Аарон в очередной раз возблагодарил богов, что послали им такого доброго славного парня. В деле воспитания детей Диего не было равных — он всегда находил нужные слова, когда мальчишки начинали упрямиться и капризничать.

— Дорогой, ты не слишком строг с ними? — мягко попенял альфа Маку.

— Нормально. Я, конечно, их понимаю, но и совесть тоже надо с младых ногтей взращивать, пока не поздно.

Убедившись, что дети уже не куксятся, Аарон приблизился к мужу и с облегчением привлёк его к себе. На службе времени на то, чтобы уединиться и побыть собой, не было совершенно, и Аарон всегда спешил домой с чувством предвкушения этого момента. За прошедшие годы Мак остался для него таким же близким, любимым и желанным, как в самом начале их совместной жизни, начиная с той самой летней течки. Первые ссоры и перебранки давно остались в прошлом, и теперь Аарон даже боялся себе представлять, что бы было, если бы он тогда, на первом построении, не сдержался... и не сдерживался до той самой первой их совместной течки, когда был зачат Льюис. Время только доказало, что поступил он правильно, и сейчас альфа блаженно вкушал плоды своих трудов, чувствуя любовь своего омеги. Чистую и искреннюю.

— Аарон... — выдохнул омега, чувствуя жаркое дыхание мужа на том самом месте, где виднелась метка. От такой близости он всегда начинал возбуждаться, и Аарон это чувствовал.

— Боги, как же я соскучился... Когда же можно будет делать это, не прячась?

— Боюсь, что нескоро, любимый. Но хотя бы дома можно быть собой. И это прекрасно.

Альфа обнял мужа ещё крепче и склонился к его губам. Ему всегда было мало...

— Диего, а почему папа Аарон и папа Мак постоянно лижутся? — долетел до его ушей любопытный голосок Льюиса. Альфа невольно улыбнулся, но приятное занятие не прервал.

— Подрастёшь — поймёшь, — ответил Диего. — Это взрослые дела.

— Значит, когда я вырасту, то тоже так буду делать?

— Может быть. Ладно, не будем им мешать, идём.

— Иди уже в душ, — попытался отстраниться Мак — явно с неохотой, если судить по густеющему запаху.

— А ты пойдёшь со мной? Спину мне потрёшь... — Аарон провокационно провёл ладонью по его спине.

— А я ужин разогрею. Аарон, ты не у меня время отнимаешь, а у детей. Они и так редко тебя дома видят.

— Так ведь мне и с тобой тоже побыть хочется.

— Вот когда мальчишки спать лягут...

— Ловлю на слове. — Поцеловав мужа ещё раз, альфа взял заранее приготовленное бельё, домашнюю одежду и пошёл мыться.

В отличие от службы, дома были тишь да благодать... если не считать первого года после рождения Льюиса. И дело было не в бессонных ночах, детском плаче не вовремя, бесконечной возне с подгузниками и прочем таком, чем молодых альф буквально запугивают с подросткового возраста, а в постоянных спорах по поводу распределения родительских обязанностей.

Когда Мак с сыном вернулся домой, Аарон, вовсю предвкушавший родительские хлопоты, неожиданно столкнулся с омежьим заговором и безжалостной дискриминацией. Поучаствовав в рождении сына на свет, альфа искренне считал, что он имеет такое же полное право ухаживать за ребёнком, но уже в первый же вечер ему было заявлено и в крайне жёсткой форме, что не альфье это дело. Что в доме целых двое омег, и что его помощь им не нужна. Аарон попытался возразить, что это нечестно. Что он, как отец, имеет право знать, как растёт и развивается его сын, что надо будет сделать, если... Мак при поддержке Диего попросту вытолкал его из комнаты и пригрозил, что если наглый альфа снова сунет свой горбатый нос не в своё дело, то будет и вовсе отлучён от ребёнка до самого детского сада. После чего просто захлопнул перед ним дверь. Так Аарон столкнулся с непонятным и неистребимым родительским инстинктом омег нос к носу.

Все последующие попытки добиться своего ждал сокрушительный провал. Как бы он не старался, не караулил подходящий момент, на первый же писк Льюиса успевали примчаться именно его омеги. Аарон ворчал, обижался, спорил, приводил доводы, но оба парня как будто не слышали. Они сговорились так легко, что без колебаний выступали против альфы единым фронтом. Диего — подлый предатель! — в конце концов заявил, что альфа, как добытчик, о прокорме семьи и должен думать в первую очередь. Что у него на базе целая орава диких озабоченных бойцов, из которых надо склепать боеспособный слаженный отряд, вот пусть об этом и думает. И что он, Диего, вообще работает за еду и жильё, так что пусть дорогой друг его не попрекает — знал, кого в дом тащит и зачем. Да ещё и по пьяни. Через две луны пришли к скудному компромиссу — Аарон не лезет со своей помощью, а ему позволяют видеть сына, иногда держать его на руках и присутствовать при кормлении и купании. И это было совсем не то, на что надеялся альфа, в ожидании ребёнка читавший пособия для будущих папочек.

Если бы тогда Аарон узнал, что Диего не настолько потерял голову от взыгравших инстинктов, то крупно бы обиделся на названого брата. Хитрый омега уже знал своего нанимателя как облупленного и намеренно подыграл Маку, чтобы Аарон получше осознал, с чем имеет дело. Зря он что ли всегда говорил своим бойцам, что самый верный опыт приобретается на собственной шкуре?! Вот пусть и узнает на себе, что такое родительский инстинкт.

То, что из супружеской постели его не выгнали, тоже было слабым утешением. Аарон знал, что в ближайшие несколько лун омеге противопоказан секс, чтобы его организм восстановился после родов полностью, но разве это отменяет ласки, поцелуи и просто объятия? Да, Мак не досыпает — кормления строго по расписанию, стирка и глажка увеличились в разы, он то и дело просыпался среди ночи и кидался к ребёнку, чтобы убедиться, что малыш в порядке, иногда даже брал его к себе и отворачивался от мужа, оберегая мальчика — и если бы не Диего, который помогал с готовкой и стиркой, то замотанному на службе альфе пришлось бы самому готовить себе завтраки и ужины. Аарон вполне был согласен и на такой вариант, благо опыт имелся, но почему нельзя отдыхать, привалившись к законному супругу? Почему нельзя позволить помогать мыться? Одеваться? Что такого у омеги могло появиться после родов, чего стоило бы стесняться? Разве что растяжки на животе, но это же потом пройдёт. Разве это покусительство на свободу и самостоятельность? Элементарная забота, чтобы одежда не была наизнанку, все пуговицы попали в свои петельки, а носки не были слишком заношенными... Нет же, альфа ещё и постоянно слышал упрёки в своей озабоченности, которая переходит все границы. Самые несправедливые упрёки, какие только Аарон слышал в свой адрес! После того, как Мак родил, Аарон почти не мучился от сексуальной неудовлетворённости — вполне можно было разобраться с проблемой вручную. Он всего лишь хотел сделать приятное своему омеге, позаботиться о нём и убедиться, что с рождением сына ничего не изменится, а тут... Не выдержав, через четыре луны после рождения сына Аарон, выбрался из дома после очередного скандала во двор, пожаловался одинокому старичку-омеге, живущему на первом этаже, на что тот только рассмеялся и всё объяснил. Оказывается, во время беременности омеги настолько свыкаются с присутствием ребёнка в своём теле, что после рождения первенца родительские инстинкты пробуждаются в полную силу ещё и по этой причине. Они неосознанно стремятся защитить своё дитя от потенциальной угрозы, даже если она мнимая. И себя заодно, иначе ребёнок останется без защиты и заботы. Со временем, накапливая опыт, омеги учатся это контролировать, но в первый год лучше не соваться со своим уставом в чужой монастырь. Остаётся только смириться. Но Аарон смиряться не хотел. Ведь Мак, забирая сына к ним в постель, не спихивает его самого на пол! Значит, раз словами добиться чего-то нереально, пойдём другим путём. Только подождать надо чуток, чтобы улеглись первые страсти.

Когда Льюис начал переходить на прикорм, альфу снова начали выгонять из комнаты, чтобы не портил ребёнку аппетит и не отвлекал его своими габаритами. Тут уж несчастный отец не выдержал очередной несправедливости и сорвался — дождался полноценного выходного, встал спозаранку, тихонько оделся, собрал проснувшегося малыша, прихватил кое-что и ушёл гулять с сыном в ближайший сквер. Через час его нашли, отобрали ребёнка и набросились с отборной руганью. Все попытки объяснить, что он всё делал по правилам, даже прихватил еду и питьё, в очередной раз не вразумили обезумевших омег. Мак так разошёлся, что на очередное оправдание попросту заехал любимому мужу в челюсть с такой силой, что чуть не вывихнул. Как будто и не было перерыва в тренировках! Вернувшись домой, Мак и Диего долго осматривали Льюиса, которого еле успокоили — мальчик перепугался и заревел — после чего не разговаривали с Аароном почти два дня. Кормить, впрочем, не перестали. Потом альфе был выставлен очередной ультиматум. Если он, забирая ребёнка на прогулку, не будет предупреждать заранее и собирать его у них на глазах, то перейдёт на сухой паёк и казённые обеды. Представив себе, как будет давиться в столовой, зная, что вкусного домашнего уже не будет, альфа содрогнулся и пообещал. С тех пор ему начали давать кое-какие послабления.

К концу первого года Аарон так измучился и разобиделся, что замыслил коварную месть. Льюис уже делал первые шаги, когда у Мака случилась первая после родов течка. Не без труда придавив восставшие инстинкты, Аарон дождался второй ночной вспышки и отвёл душу. Разумеется, без всякой контрацепции, как они, собственно, договаривались раньше. Мак, охваченный инстинктом, даже не заметил, что альфа бросает распечатанные презервативы под кровать. Когда очистка не настала, Мак, поняв, что его подло обманули и когда именно, высказал коварному альфе всё, что думает о его умственных и репродуктивных способностях, на что получил огорошивший его ответ:

— Так тебе и надо, собственник! Может, хоть теперь я смогу быть с детьми столько, сколько хочу, когда их станет больше?

Мак, уже строивший планы по возвращению на службу и начавший навёрстывать боевую форму, снова встал на дыбы и заехал альфе кулаком уже в солнечное сплетение, да так, что тому чуть реально плохо не стало. Аарон едва смог разогнуться и придти в себя. Мак не разговаривал с мужем до первого токсикоза, после чего они помирились. Аарон, бережно обтирая его бледное лицо, пожаловался на свою обиду и разочарование — ведь они мечтали всё делать вместе, а что в итоге?.. Мак выслушал его молча, но ничего не сказал. Больше подобных эксцессов не было.

Вернер появился на свет в срок, в приличной больничной палате, в присутствии отца и знакомого санитара Дея, который обрадовался им, как родным. Диего вместе с Льюисом сидел в коридоре и ждал. По возвращению домой Аарона ждал серьёзный разговор. Омеги согласились сесть за стол переговоров, и достойный компромисс наконец был достигнут. Альфа получил полный доступ к обоим детям, но только под суровым омежьим контролем. Ухаживая за сыновьями, Аарон видел, как пристально за ним наблюдают, но упрямо шёл к цели. Пусть видят, что малышам ничего не грозит. Он даже попросил Диего сшить специальную переноску под его размер, чтобы можно было освободить руки во время прогулок с детьми, и с гордостью учился правильно сажать в неё малыша. Его первая прогулка в парке с Вернером на груди стала настоящим родительским триумфом альфы.

Во время одной из таких семейных прогулок в парке Аарон столкнулся со своими сослуживцами. Те были потрясены обликом своего командира, но не посмели выдать ни одного комментария. Аарон, согласно сценарию, тут же сменил нейтральный тон на суровый и потребовал отдать ему Льюиса. Мак безропотно подчинился, но при этом царапнул ладонь мужа ногтем, выражая недовольство. Короткий разговор развеял сомнения штурмовиков и сержанта.

— Может, для альфы считается ненормальным возиться с детьми — это чисто омежье дело — но я хочу быть уверен, что мои дети растут здоровыми, и намерен держать это под личным контролем. Пусть привыкают к отцу сразу.

— А как же все эти... проблемы, сэр? — скривился сержант, намекая на возню с подгузниками и прочими детскими причиндалами.

— Это неотъемлемая часть роста и воспитания детей. Остаётся только смириться и чётко и дисциплинированно, как мы выполняем все комплексы на тренировках, выполнять все необходимые действия и здесь. Мы — альфы. Не нам бояться трудностей. Я считаю — если ты не способен выдержать такую малость, то ты не альфа. Кроме того, это экономит нервы, когда ты точно знаешь, почему ребёнок кричит, и что при этом надо делать. Не так уж это и трудно. Как на операции после тренировок.

Солдаты слушали своего командира, удивлённо переглядываясь. Они знали про основательность и дотошность Аарона, но то, что он перенесёт тот же принцип и на ниву ухода за детьми, стало для всех полной неожиданностью. А через неделю к Аарону подошёл один из штурмовиков другого отряда и, отчаянно краснея, попросил совета — его муж попал в больницу с аппендицитом, за ребёнком, которому едва исполнилось пять лун, остался присматривать сосед, но после службы с сыном альфа возился сам. Позднее Аарон навестил этого штурмовика, который тоже жил в городе, и, к собственной радости, увидел точно такую же крепкую дружную семью, какая была у него самого.

Этот год был удивительным, полным открытий. В какой-то момент Аарон, наблюдая за омегами с детьми в парках и на улицах города, снова пожалел, что не родился омегой. Да, судьба омеги тяжела, порой страшна, но разве всё это может сравниться с настоящим чудом — рождением детей? Почему его сородичи и беты не понимают этого? При чём тут "неудачное" анатомическое строение, когда это чудо лежит в твоих руках, смотрит на тебя своими глазёнками, а потом, спустя какое-то время, начинает тебе улыбаться? Когда оно засыпает на твоих руках, а ты боишься лишний раз пошевелиться, чтобы не разбудить?

По поводу третьего ребёнка Мак был категоричен — подождём. Аарон не настаивал, радуясь тому, что уже есть. Пока Мак тренировался, а Диего хлопотал по хозяйству, Аарон в свободное от службы время возился с детьми. Он гордился своими мальчиками так, словно вынашивал и рожал их сам. Своим восторгом хотелось делиться со всем миром, но увы... Угроза обвинения в неблагонадёжности и разлука с детьми, Маком, Акселем, Тони и Диего были надёжным стимулом, чтобы сдерживаться. Альфа слишком сильно любил свою семью, чтобы бросить её на произвол судьбы.

Когда Вернера отдали в детский сад, Мак вышел на службу в чине ефрейтора и персонального помощника командира. После тепла и уюта родной квартиры переключаться на уставные отношения было непросто, но деваться было попросту некуда. Да ещё и презрительное отношение со стороны новых коллег, на которых нередко ругался за ужином Аарон, оптимизма не добавляло. Чтобы пресечь все возражения и кривотолки сразу, Аарон предложил всем желающим сразиться с новым ефрейтором на ковре. Наблюдая, как эти самоуверенные кобели проигрывают его омеге, альфа едва сдерживал смех, после чего прямым текстом повторил всё то, что никогда не уставал втолковывать своей первой роте. Первый же рейд против боевиков Робинсона закончился тем, что половина его бойцов получила ранения. Аарон не постеснялся зайти в лазарет и показать кадры оперативной съёмки, на которой ясно было видно, что стреляли омеги. Он безжалостно распекал всех вместе и каждого в отдельности. При этом за его плечом стоял Мак и украдкой ухмылялся, вспоминая самое начало своей службы и с грустью вспоминая таких "стариков" как Арнольд Корса, Гарольд Рейвен, Гленстон и другие.

С каждым годом выездных рейдов становилось всё больше. Случалось и такое, что их вызывали посреди ночи. Это были не только перехваты, но и более активное, чем прежде, участие в подавлении уличных беспорядков. Времени на детей оставалось всё меньше, и Аарон старался как-то это скомпенсировать, когда была возможность. И старался не зря. И Льюис и Вернер обожали отца, ждали его домой до последнего, пока папа или Диего угрозами и посулами не загоняли их спать. Всё чаще, каким бы уставшим Аарон не возвращался, он вставал ночью и уходил в детскую, чтобы посмотреть на своих малышей. Позже к нему всегда присоединялся Мак, и они, обнявшись, сидели рядом с постельками сыновей, наслаждаясь периодами затишья. Да, служба вынуждает их расставаться с детьми снова и снова, но если бы не эта проклятая служба, то детей бы просто не было. Как и их счастливой семьи, в которой однажды родится ещё один малыш.

За ужином "волчата" всё же подсели и начали наперебой делиться новостями. Мак несколько раз потребовал, чтобы они дали отцу спокойно поесть, но те будто не слышали. Проигнорировали ребятишки и выговор от Диего, но Аарон и не думал их прогонять. Он отдыхал в кругу своей семьи, давая себе расслабиться. Порой он боялся, что маска, которую он носит уже много лет, прирастёт к нему намертво.

— Пока мы тебя ждали, — сел рядом с мужем Мак, стоило мальчикам отвлечься на подоспевшие плюшки к чаю, — передавали экстренный выпуск новостей.

— Что нового? Снова Робинсон?

— Нет, Риан. Нашли труп ревизора из ведомства Глена, а на лбу — метка. Вроде бы действительно его работа, но я уверен, что на этот раз Риан здесь не при чём. Как будто кто-то намеренно хочет спихнуть это убийство на него.

— Почему ты так решил? — насторожился Аарон.

— Риан обычно режет своих жертв ножом по определённой схеме. Соответственно грехам, начиная с самого незначительного. А этот труп был буквально искромсан, как будто его разделывал обезумевший мясник. Непохоже на Риана. — Мак задумчиво поскрёб стол ногтями. — Если вскоре появится опровергающая листовка, то я прав. Риан не безумец. Он просто делает своё дело...

Вдруг в дверь кто-то позвонил. Диего тут же выгнал детей из-за стола и увёл в комнату, а Мак пошёл открывать. Аарон принюхался и прислушался к себе — внутри завибрировало, а волосы на затылке начали вставать дыбом. Альфа.

— А, это ты... Аарон уже дома? — донёсся с порога знакомый голос. Глен? Что он тут забыл?

— Да. Проходи, — холодно пригласил визитёра Мак.

Увидев брата, Аарон даже из-за стола не встал. Просто окинул пристальным взглядом фигуру в сером плаще.

— Чем обязан?

— Поговорить надо. Могу я присесть?

— Конечно.

Альфа придвинул себе табурет и сел. За прошедшие годы Глен почти не изменился, только осунулся ещё больше, черты лица заострились, местами он был плохо выбрит. Аарон слышал, что подполье серьёзно проредило число его сотрудников... Сам Аарон при неменьшей загруженности выглядел куда лучше — сказывались благотворное влияние семьи и отменное домашнее питание.

Мак встал за плечом мужа, внимательно глядя на гостя и выжидающе скрестив руки на груди.

— Аарон, может, скажешь... этому... чтобы ушёл? — поморщился Глен.

— "Этот" — мой муж, Глен. Как бы ты к нему не относился. И у нас друг от друга тайн нет. Выкладывай, с чем пришёл, и уходи. Мне завтра рано вставать.

— Хорошо. — Глен тяжело вздохнул. — Слышал про убийство одного из моих ревизоров?

— Мак только что рассказал — видел новости.

— Не думал, что скажу это... — Глен потеребил край рукава. — только я не верю, что моего человека убил этот дьявол. Поводов для его убийства не было. Он был чист.

— Откуда такая уверенность?

— Грейс был моим человеком и вёл внутреннее расследование. Накануне смерти он сообщил, что раскопал нечто очень важное. Мы должны были встретиться, чтобы он передал мне эти сведения, но встреча не состоялась. Его убили.

— Так я и знал, — фыркнул Мак.

— Знал? Откуда? — с любопытством взглянул на него Глен.

— Понял сразу, как увидел труп в новостях. Наши журналисты в последнее время прямо-таки смакуют "мясо"... Я видел снимки других убитых Рианом. Это не его почерк. А метка не такая уж и сложная. Нарисовать её мог кто угодно. Понятно, что этот труп просто спихивают на подполье.

Глен усмехнулся своим мыслям.

— Так вот почему ты на нём женился, Аарон... Твой омега не так глуп, как я сперва подумал. Я пришёл к тому же выводу, когда увидел тело на опознании...

— Куда? А ну, назад! Ваши родители...

Глен обернулся к двери и увидел детей, которых держал за воротники Диего.

— Прости, Мак, но они такие любопытные! — забормотал рыжий омега. — И вынь да положь им отца! Совсем не слушаются.

Льюис и Вернер с любопытством воззрились на незнакомого дядю, и Аарон заметил тень на лице брата.

— Это... ваши? — наконец заговорил Глен.

— Да, это наши дети. — Мак подозвал мальчиков к себе и приобнял. — Старшего зовут Льюис, второго — Вернер.

— А кто этот дядя? — спросил Вернер, склонив головёнку набок.

— Это дядя Глен, — объяснил Аарон. — Пришёл в гости и заодно обсудить кое-что по работе.

— Опять работа? — обиделся Льюис. — Ты же уже дома, папа! Почему они сюда приходить начали?!

Мак зашипел на старшего сына, но тот и не думал униматься. Маленький альфа смело взобрался к отцу на колени и прижался к нему. Следом залез и Вернер, шмыгая носом.

— Так уж получилось... — Аарон виновато обнял сыновей. — Ничего, вот дядя Глен уйдёт и мы поиграем.

— А больше никто не придёт?

— Не придёт.

Глен поджал губы. Лоб альфы прорезали глубокие складки.

— Аарон... как ты этого добился?

— Чего?

— Они сами к тебе идут.

— Я их отец. Я люблю их. Я ухаживал за ними, когда они были маленькими — помогал своим омегам. Они знают меня и любят так же, как и я их.

— А почему мой Сид на меня даже не смотрит, когда я с ним разговариваю?

Аарон только грустно улыбнулся. Он продолжал переписываться с друзьями-омегами из имения и знал, что Глен всё же обзавёлся ребёнком. Омега Риччи прожил в имении до самых родов, но не сумел их пережить — не выдержало сердце нагрузок. Симон ухаживал за мальчиком до двух лет, после чего им занялся Людовик. Лично. Понятно, что под властью такого деспотичного и жестокого человека ничего хорошего из ребёнка не могло получиться.

— Больше внимания уделять надо. Общаться лично и подолгу, а не набегами. Играть. Гулять. Читать сказки на ночь. Нам с Маком служба сейчас не так много времени оставляет на это, но мы не тратим свободные часы впустую...

Вдруг в дверь снова позвонили. Мальчишки обиженно надулись.

— Да что за день такой? — проворчал Диего и пошёл открывать. Щёлкнул замок, и Аарон уловил слабый, смутно знакомый запах. — Вам кого?

— Простите за беспокойство... — тихо заговорил гость, и сердце альфы бухнулось о рёбра. Не может быть... — Аарон Бейли здесь живёт?

— Да... — В голосе Диего проскочило удивление. — Проходите, пожалуйста...

— А вы... Мак?

— Нет, меня зовут Диего. Я денщик этой семьи.

Аарон, отказываясь верить своим ушам, бережно ссадил детей с колен и метнулся в переднюю. Неужели?.. Но как? Спустя столько лет...

Рядом с растерянным Диего стоял, сбрасывая с головы капюшон тёмного плаща... Гай. Он заметно состарился, но остался таким же, каким Аарон его помнил — хрупким, стройным, с мягкой тёплой улыбкой и такими же ясными голубыми глазами. Разве что морщин прибавилось и седины в волосах.

— Здравствуй, Аарон.

— Папа... Ты...

— Я случайно узнал, где ты живёшь... и вот...

— Папа...

Аарон стремительно обнял своего родителя, чувствуя, как веки горят от наворачивающихся слёз. Он блаженно вдыхал аромат омеги — такой родной, чистый, как порыв утреннего ветра. С оттенком горечи.

— Мальчик мой... ты не забыл меня... — Гай ласково пригладил волосы сына и поцеловал его в нос. С самую горбинку.

— Как... как я мог забыть?.. Ты же мой папа...

Мак, держа детей за руки, тоже вышел встречать нежданного гостя. Гай заметил их, замер, и по его бледной щеке скатилась слеза.

— Аарон... это... они?

— Да, папа, это мой Мак... и наши дети. — Аарон с гордостью обернулся, не выпуская омегу из своих объятий.

Гай придирчиво оглядел зятя с головы до ног, принюхался и улыбнулся.

— Рад тебя видеть, Мак.

— Я тоже очень рад знакомству. Аарон много о вас рассказывал, а ваш красный свитер наши мальчики носили зимой по очереди.

— Красный? Тот... самый? — Гай потрясённо взглянул на сына.

— Да, папа, тот самый. Льюис, сынок, принеси его, пожалуйста.

Мальчик радостно кивнул и метнулся в комнату, из которой вернулся с длинным вязаным шерстяным свитером, пережившим не одну стирку.

— А вы наш дедушка Гай? Папа Аарон показывал вашу фотографию.

Омега дрожащими пальцами погладил свитер, потом — русые волосы старшего внука.

— Я... могу?.. — прошептал он.

— Конечно, — кивнул Мак и подтолкнул Вернера вперёд.

Глен наблюдал за этой картиной из-за дверного косяка и смотрел очень внимательно. Как Льюис сразу, стоило отцу приказать, метнулся выполнять... даже не заворчав. Как дети смело подходят к незнакомому омеге, как тот, безмолвно плача, поочерёдно обнимает их. Как поднимает глаза на Мака и обнимает и его тоже. Как Аарон привлекает их обоих к себе, а Диего встаёт рядом, держа детей за руки...

— Может, чаю? — предложил Гаю Мак.

— Я... я ненадолго. — Гай вынул из кармана носовой платок и начал утираться. — Просто повидаться. Я уже ночью уезжаю из города.

— Куда? — возмутился Аарон. — Никуда ты не уедешь!..

— Я должен, Аарон. Прости, милый. — И омега виновато улыбнулся.

— Кому ты должен?

— В первую очередь вам. Я скоро умру, и я хотел напоследок посмотреть, как ты теперь живёшь, и попрощаться.

— Что?..

— Скоро узнаешь. А сейчас не думай о грустном. Ведь мы так давно не виделись... Глен?

Альфа понял, что его заметили, и вышел. В передней тут же стало тесно. Глен так и не посмел заглянуть в глаза родителю, который... улыбался ему. Точно так же, как только что улыбался Аарону и внукам. Как всегда улыбался, когда заботился о приболевших сыновьях. Как будто не было того дня, когда его выставили из дома.

"Волчонок" метался в жару. Всё тело ломило, как после побоев, голова тоже болела, грудь разрывал кашель. Хотелось плакать, но Глен сдерживался. Альфа не должен плакать. Это недопустимо. Наказание от деда было суровым, и теперь он лежит в отдельной комнате, а рядом сидит омега и ухаживает за ним — даёт лекарства, делает холодные компрессы. От чистого приятного, смутно знакомого запаха даже становится легче.

— Ничего, сынок, всё будет хорошо, — ободряюще шептал этот омега, приглаживая его встопорщенные волосы, промокшие от испарины. — Ты поправишься. Ты сильный. А я тебе немножко помогу.

— Больно... — прохрипел Глен. — И жарко...

— Это пройдёт. Обязательно пройдёт. Вот увидишь и очень скоро...

Вдруг в комнату вошёл кто-то огромный, и Глен сквозь пелену жара узнал деда. Тот встал в дверях, испытующе глядя на него. Глен снова почувствовал на себе давление его силы и отвернулся. Он и сейчас не жалел о том, что взбунтовался — придирка деда была совершенно несправедливой.

— Как он?

— Жар. Сэр... может, не стоило так... сурово? Всё-таки ему всего восемь лет... Всю ночь на морозе... без верхней одежды...

— Наказание и не должно быть приятным, — отрезал дед. — Глен проявил своеволие и должен быть наказан.

— Но он не виноват... я видел...

— Не тебе судить! — Давление силы деда стало ещё больше, и омега сжался. Глену вдруг захотелось встать и крикнуть, чтобы дед не обижал его. — Твоё дело — ухаживать за детьми! И Глен не омега. Он альфа. Пусть привыкает к трудностям. Завтра придёт врач и осмотрит его.

Дед ушёл, и омега снова склонился над Гленом, поправляя сползший компресс.

— Сынок, пожалуйста, не делай так больше, — попросил он. — Да, твой дедушка очень строг, но не стоит его так злить, иначе ты опять заболеешь. Я не хочу, чтобы ты снова заболел. Хорошо? Ты же умный мальчик... мой славный умный мальчик...

Он снова погладил "волчонка" по голове, и Глен прикрыл глаза, впитывая непривычную ласку. Постепенно ему стало легче, и мальчик начал засыпать. Омега продолжал разговаривать с ним, и в какой-то момент Глену начало казаться, что так было всегда.

И это было хорошо.

— З-здрав-вствуй... те... — с трудом выдавил из себя Глен.

— Как живёшь, сынок? Я слышал, что ты много работаешь. Ты похудел...

— Д-да... много работаю...

— Не перетрудись, пожалуйста — тебе сейчас нельзя болеть. — Гай подошёл ко второму сыну и робко погладил по плечу. — У тебя же сын растёт, и ты ему нужен.

Глен сглотнул подступающий к горлу ком, взявшийся из ниоткуда.

— Аарон... я потом... позвоню. Мы не договорили...

— Конечно. — Аарон внимательно наблюдал за братом и, казалось, что-то понял.

Альфа торопливо покинул квартиру, чувствуя, как Гай смотрит ему в спину. Странное чувство буквально распирало изнутри, и от этого хотелось биться о стену и выть.

— Может, всё-таки чаю? — предложил Мак гостю.

— Пожалуй... немного времени у меня есть. Но пусть мальчики с нами посидят. — Гай ласково взглянул на Льюиса и Вернера. — И Диего тоже.

Прощальный чай получился тихим, но многословным. Аарон рассказал, как жил все эти годы... Гай слушал очень внимательно, посмотрел на фотографию Френсиса, задал пару вопросов о Дэнвере, после чего отец-омега и его сын надолго разговорились о младшеньком. Гай, узнав, что у Дэнвера всё налаживается, даже заплакал. Мальчики сидели рядом и во все глаза смотрели на дедушку, свитер которого так часто согревал их зимой. Вернер, увидев, что Гай плачет, даже подошёл к нему и потёрся щекой о его плечо, и Гай растроганно обнял внука.

Уходя, Гай очень тепло обнял всех по очереди и тихо шепнул Маку пару слов. Омега кивнул. Гай оделся и ушёл в ночь.

А через неделю в выпуске новостей прошёл сюжет об омеге-смертнике, который под видом курьера пробрался на заседание парламента и активировал спрятанное под формой взрывное устройство. При этом погибли два сенатора, на которых с обвинительной речью наступал омега, после чего вцепился в их руки и нажал на кнопку. Кадры, переданные оттуда, шокировали всех, а в смертнике Аарон узнал папу.

— Как он мог оказаться в подполье?

— Я не знаю, — глухо ответил Аарон, неторопливо шагая по парковой дорожке, — а папа ничего не стал объяснять. Теперь понимаю, почему. Ты уже сказал Рэму и Людовику, что папа к нам приходил?

— Нет, — чуть помедлив, ответил Глен. — Не смог. — Помолчав ещё, альфа продолжил: — Я... ездил в имение и поговорил с Сидом. Он пока не очень хорошо говорит — картавит, но он сказал, что ему холодно и страшно. Почему ему страшно? Он же альфа!

— Он ребёнок, Глен. Всего лишь ребёнок. Да, мы, альфы, сильны и выносливы, но дети этого не понимают. Им это всё объясняют и учат быть альфой. А учить надо грамотно. Может, ты и не помнишь, а я помню, как мне было холодно и страшно по ночам, когда меня отселили от папы. Может, потому, что вас с Дигори забрали раньше, вы и успели забыть... А Дэнвер тоже помнит. Смутно, но помнит.

— Разве можно научить быть альфой? — фыркнул Глен. — Это же данность. Нечто неизменное.

— Ещё как можно. Я же научился быть родителем, как омега.

— Как это?

— Очень просто. Видишь вон того альфу с ребёнком? — Аарон кивнул в сторону хмурого альфы, сидящего на скамейке и сердито держащего на руках громко плачущего малыша. — Или мужа потерял или просто оставить не с кем. Сидит и не знает, что делать надо, злится, вот малыш и плачет.

— А ты знаешь, что делать надо? — удивился Глен.

— Ну да. Смотри и учись.

Аарон решительно направился к замученному детским криком сородичу и сел рядом.

— Что, устал?

— Да это же кошмар какой-то! — бессильно выругался альфа. — Сдам его всё-таки в приют ко всем псам!..

— Подожди сдавать. Давно он плачет?

— После завтрака. Уже голова болит...

— Так, что ели?

— Да... вроде то, что надо... — Альфа растерянно уставился на сородича. — А это важно?

— Конечно. У малышей очень уязвимый животик. И держишь ты его неправильно — мальчику так неудобно, вот он и заливается. Обратился бы к какому-нибудь омеге за помощью...

Аарон осторожно взял малыша на руки, начал осторожно укачивать, и тот стал кричать потише, а потом просто захныкал. Аарон привычно поглаживал его животик и хмурился.

— Да, точно что-то несвежее попалось. Надо купить и дать лекарство. Тут где-то неподалёку есть аптека. Ты иди за лекарством, а я с малышом посижу.

— А что нужно? — Альфа вскочил. На его усталом лице нарисовалось облегчение.

Аарон сообщил название лекарства, и альфа куда-то убежал. Глен настороженно сел рядом с братом, наблюдая, как тот ласково разговаривает с ребёнком, осторожно поглаживает его животик, а тот перестаёт хныкать и начинает потихоньку улыбаться. Малыш был крошечный, худенький, глазастый, страшненький... как совёнок. Омежка что ли? От силы полгода или чуть больше. Точно Глен сказать не смог бы при всём желании — он плохо разбирался в совсем маленьких детях, которые даже ходить не умеют. Однако Аарон будто не замечал безобразия ребёнка — он продолжал улыбаться, словно держит на руках самого прекрасного младенца на свете.

— Как ты всему этому научился?

— Я готовился. И Диего многому научил — у него своих было двое. Кстати, если ты хочешь наладить отношения с Сидом, то ещё не поздно. Я понимаю, ты сейчас крутишься, как заведённый, но не забывай о сыне. Если есть время — навещай, гуляй с ним, общайся.

— О чём? Он же ещё маленький!

— О самом простом. О том, что есть вокруг. Что ему нравится, а что не нравится. Отвечай на вопросы. Чем старше он будет, тем легче тебе будет с ним общаться. Сид привыкнет к тебе, будет ждать каждой новой встречи, радоваться тебе... И никогда не наказывай его за мелочи и не повышай голоса, а то он вырастет запуганным и злым, а то и вразнос пойдёт, как когда-то Дэнвер.

— А это ты откуда знаешь?

— Во-первых, Дэнвер мне сам рассказал, как дошёл до жизни такой — наши отец и дед едва не сломали его. Во-вторых, мой Мак из деревни и много чего повидать успел. Он и рассказал. Мы учимся чему-то всю свою жизнь, Глен, и я не вижу ничего плохого в том, чтобы учиться омежьим премудростям. Хотя бы для того, чтобы не пугаться, когда маленький ребёнок вдруг ни с того ни с сего начинает плакать.

Тем временем вернулся отец малыша. Аарон показал, как надо давать лекарство, дал несколько советов по уходу и добавил, что пора бы им идти домой — малыш устал и хочет спать.

— Он ведь омега? — зачем-то уточнил альфа напоследок.

— Да, — кивнул отец, осторожно беря ребёнка на руки так, как показал сородич. Он смотрел на сына уже совсем по-другому.

— Когда начнёт созревать — не трогай его. Я понимаю — инстинкты, но если ты не сумеешь себя сдержать, то он озлобится и когда-нибудь отомстит. Уйдёт в какое-нибудь подполье...

Альфа побледнел и чуть прижал ребёнка к себе.

— Ну уж нет! Не для того я мучаюсь!

— Тем более.

Отец с сыном ушли — альфа выглядел повеселее — а Глен продолжал задумчиво сидеть на скамейке, засунув руки в карманы и смотрел на постепенно оседающие под робкими лучами солнца сугробы. Весна набирала силу, и это зрелище почему-то успокаивало.

— Аарон... ты не боишься обвинений в неблагонадёжности?

— Если только ты или Людовик с Рэмом донесёте. — Аарон опустился рядом с братом и откинулся на спинку скамейки. — Боюсь, конечно — ведь мои совсем одни останутся. Может, я и договорился с Монтгомери, только и они не всесильны. Мак, конечно, парень смелый и сможет защитить детей, и Диего тоже не пальцем деланный, но мне будет спокойнее, если я буду с ними.

— Ты... общаешься... с нашей роднёй?

— По возможности. Да, они злы на вас из-за того, как погиб Феликс, но они хорошие люди и готовы принять того, кто чист сердцем. Я рад, что они меня приняли. Случись чего — мои без помощи не останутся.

— Ты их... любишь?

— Да. И они меня тоже. Я это вижу, чувствую. Да, мы с Маком, бывает, препираемся, одно время я с ними даже воевал за право заботиться о мальчишках наравне с ними, но в целом мы живём хорошо. Каждый раз, как прихожу домой, я буквально отдыхаю от всей той грязи, что вижу на службе. Понимаю, что не всё так плохо. Мы не железные, Глен. Все мы живые люди. И мне всё больше кажется, что подпольщики правы.

— В чём?

— Презрительное отношение к омегам, закладываемое с детства, мотивирует на чувство превосходства и вседозволенности. Противоречия порождают надломы, а инстинкты добавляют своего. Я видел это в Дэнвере, когда он мне рассказывал о том, как разрывался пополам и страдал из-за этого. Потому-то он и пошёл вразнос — это было единственное, во что он мог выплеснуться, раз нельзя устроить обычную истерику. Бетам в этом плане проще — они не так зависимы от инстинктов, как мы или омеги, но именно мы закладываем основы для жизни и развития общества. Семья — это не просто способ родить и вырастить ребёнка. От обстановки в семье во многом зависит, каким ребёнок станет, когда вырастет. И я стараюсь изо всех сил, чтобы мои мальчишки выросли нормальными людьми с неискалеченной психикой. И чтобы их дети жили и работали нормально, кем бы они не стали. Мало учить безликим постулатам — ребёнок должен видеть достойный пример для подражания. Не абстрактный, а живой.

— Читаешь листовки подполья? — помрачнел Глен.

— Нет, наблюдаю и анализирую то, что вижу вокруг. Это не так сложно. Мак завоёвывает признание до сих пор, трудясь на пределе собственных возможностей. Я не перестаю втолковывать своим бойцам, что предрассудкам на поле боя места нет, но понимают они это только тогда, когда сталкиваются с этим во время рейдов. Часто через кровь и боль. Моя первая рота признала Френсиса, потом те, кто остались, признали Мака. И мы сражались против Робинсона как единое целое. То, что мы с Маком тогда вдвоём остались, доказывает, что наш противник так же силён и организован. А там были не только альфы и беты. Большую часть отряда составляли омеги. Это ли не доказательство моей правоты?

— Но что делать с нашими инстинктами?

— Я не знаю. Я не учёный, я практик. Я вижу пользу и стараюсь использовать её на благо дела, вот и всё.

— А начал ты это замечать с детства?

— Да. Папа, Бэзил, наши омеги из имения, визиты Монтгомери... Всё так, Глен. Всё так. И выбирать, что со всем этим делать, мы должны сами. Я свой выбор сделал.

Открывая дверь, полусонный Аарон застонал, увидев Леста.

— Опять?!

— Не опять, а снова. Поднимай своего мокряка и собирайтесь. Мы едем брать Робинсона.

Аарон моментально проснулся.

— Он в Кретине?

— Да. Окопался в квартале, предназначенном под снос, и отказывается сдаваться. Мы уже потеряли несколько штурмовых групп убитыми и ранеными, так что нужен твой опыт.

— Сейчас.

Растолкать Мака оказалось непросто — спать легли поздно, увлекшись разговором, плавно перетёкшим в нечто приятное. Омега не сразу понял, что ему говорит муж, но всё-таки встал и начал одеваться. Оставив записку для Диего, супруги спешно отбыли к месту операции, куда уже выслали и их подразделение. Ознакомившись с обстановкой, Аарон решил атаковать немедленно. Обсудив с мужем несколько деталей, он поделил роту на две части, выдал генерального пистона сержанту Войновичу, чтобы не вздумал выступать на тему, что ими командует омега, и бойцы принялись за дело. Схватка была жаркой, подпольщики отбивались до последних патрона и гранаты, а потом ринулись в рукопашную, но силы были всё же неравны. Подсчитав потери с обеих сторон, альфа остался доволен.

Робинсон уцелел. Он и не думал прятаться за спины своих солдат, сражался на переднем крае, был ранен, но смотрел на штурмовиков нагло и с вызовом. Увидев Аарона и Мака, омега злобно выругался.

— Так и знал, что надо было вас прикончить! И почему я послушался Риана?..

Он был уже на пороге репродуктивного возраста — максимум ещё одна течка. Кочевая жизнь подпольщика состарила пленника сильнее природы — весь седой, лоб избороздили глубокие морщины. Аарон только вздохнул.

— А чего сам у него не спросишь?

— Как? Я его уже давно не видел. — Гейл хмыкнул. — Что, заставляет вас носиться, задрав хвосты?

— Найдём. Так ты его уже давно не видел? Почему? Вы же одно дело делаете.

— Уже нет. — Робинсон сплюнул на грязный пол. — Мы третий год сами по себе.

— Так я и думал... — Аарон переглянулся с Маком, который едва заметно улыбнулся. — Так что случилось?

— Рейган. — Робинсон отвёл взгляд. — Он, конечно, умница... прекрасный человек... Показал нам путь, дал надежду на лучшее будущее... но путь, выбранный им, слишком долог и постоянно требует жертв... — Омега обвёл яростно вспыхнувшими глазами всех присутствующих. — ...а мы так долго ждать не можем.

— Ты проиграл, Гейл.

— Я знаю. Возможно, я ошибся... но я ни о чём не жалею. Разве что об одном — что нескоро увижу результаты наших трудов.

— Аарон, у нас проблема. Нужна твоя оценка. Ты же у нас спец по ненормальным омегам...

Полковник Рост вставил кассету в проектор и запустил воспроизведение. Аарон, широко зевнул, прикрывая рот — его опять подняли ни свет ни заря и вытащили из дома буквально через три дня после ареста Робинсона. Мак, ворча и ругаясь, проводил мужа до двери, мрачно зыркнул на Леста и закрыл дверь. Выходной, которого так ждали Льюис и Вернер, оказался почти испорчен. Оставалось только поскорее закончить с этим делом, чтобы вернуться домой, хотя бы пару часиков доспать, а потом, как и обещал, сходить с мальчишками в кино — билеты уже были куплены. Только бы Мак правильно им всё объяснил, а то обидятся...

— И в чём проблема? — поинтересовался старший лейтенант Бейли, глядя на экран. Запись допроса... Робинсон? Ого, ну и отделали его! Старались... — Не колется?

— Нет, — поморщился комиссар Дамьен. — Мы уже всё перепробовали, что могли. Молчит.

— А остальные?

— Тоже. Фанатики какие-то! Раз они уже давно разбежались с основным штабом, то зачем их покрывать, если попались? Что им может помешать облегчить свою участь?

— Упрямство. Убеждения. Принципы. Просто уважение к бывшим соратникам.

— Убеждения? — презрительно фыркнул полковник. — У этого сброда?

— Этот, как вы изволили выразиться, сброд, господин полковник, почти три года устраивал налёты, теракты и беспорядки, каждый раз уходя от преследования. В рейде, где я потерял всю роту — за исключением своего мужа — стало понятно, что эти люди будут сражаться до последнего. Стоило нам взять кого-нибудь в плен, как при нём находилась капсула с ядом. Были они и при убитых. Как я теперь понимаю, с Робинсоном ушли самые отчаянные, которым кроме собственной жизни терять нечего. Да и сам Робинсон — личность примечательная.

— Чем? — скептически вскинул бровь следователь Роммни. Бета слушал Аарона очень внимательно. Он был одним из самых опытных и въедливых людей Дамьена, отличался поистине бетовой смекалкой, и даже ходили слухи, что Дамьен продвинулся по службе только с его помощью. Аарон по долгу службы общался с ним всё чаще и откровенно ненавидел — не только из-за той нервотрёпки, что эта скотина устроила Маку в самом начале первой беременности.

— Я изучал его досье. — Аарон прислонился к столу, чтобы не упасть. Глаза так и норовили слипнуться — увлеклись с Маком на сон грядущий. Хорошо, что его омега такой крепкий... — Робинсон — омега, да ещё и вдовец. До того, как присоединиться к подполью, он потерял мужа-бету и троих детей-близнецов. Детям было меньше двух лет от роду. Я по собственному опыту знаю, что такое родительские инстинкты омег... — Все присутствующие заухмылялись. — И ничего смешного, господа! Я живу сразу с двумя омегами, один из которых тоже вдовствовал год, пока я его не нанял. Я имею в виду своего денщика Диего. Поверьте, нет ничего страшнее омеги, потерявшего своего ребёнка.

— Они все прирождённые истерики, — фыркнул Лест. — Мой муж постоянно хнычет по всякой ерунде, а когда родил, то даже посмотреть на ребёнка мне не давал, пока я его запирать не начал. Так он мне такие концерты закатывал...

— А ты знаешь причину этих истерик?

— Родительский инстинкт?

— Да. За время беременности омеги так свыкаются с присутствием ребёнка в своём чреве, что воспринимают его как неотъемлемую часть себя и после родов всеми силами стараются защитить от любой угрозы, даже если реальной опасности нет. Это начинается именно после рождения первенца. Известно, что некоторые виды хищных животных нередко поедают только что родившееся потомство, и задача родителя второго типа, которого можно соотнести с омегой, — уберечь своих детей от этой участи, ради чего они готовы пойти на всё. Я подозреваю, и некоторые омеговеды согласны с этой теорией, что примерно такой же механизм защиты потомства есть и у омег. Только он накладывается на человеческие особенности психики, которых нет у животных. В первые часы после родов омеги ещё более-менее спокойные, пока полностью не осознают, что ребёнок уже родился, а уже потом начинаются проблемы. Медики-омеги в роддомах всегда это учитывают и проводят все необходимые процедуры в присутствии родителей, чтобы те своими воплями не мешали другим. В любом случае, если угрозы не наблюдается, омеги перестают яриться на окружающих и подпускают их к детям уже спокойнее. Это приходит только с опытом. Но потеря детей способна привести к надломам психики омеги. Диего, когда потерял мужа и детей, вместо того, чтобы просто выйти снова замуж и родить себе ещё, пил почти год и даже собирался покончить с собой, но очень вовремя подвернулся мне под руку. Работа помогла ему успокоиться. Мак, когда родил мне Льюиса, до того не рожал ни разу, соответственно не имел опыта и потому не давал мне доступа к ребёнку. Эта парочка быстро спелась, и переубеждать их было бесполезно.

— Так дал бы им пару раз! Ты же альфа и ты сильнее...

— У меня другие способы дрессировки, — презрительно дёрнул уголком рта Аарон. "Вот кретин! Посмотрел бы я, как ты пытаешься врезать моему омеге. Интересно, на тебе хоть что-то неотбитое осталось бы?" — Когда родился Вернер, Мак уже приобрёл соответствующий опыт и позволил мне участвовать в воспитании детей. С Диего тоже стало попроще. Сейчас проблем никаких нет. — И Аарон мысленно помянул недобрым словом названого брата, который не так давно признался в своём маленьком заговоре. Подувшись немного, Аарон вынужден был признать, что Диего поступил правильно — личный опыт оказался куда ценнее многословных объяснений. Особенно при его занятости.

— А при чём здесь Робинсон? — поинтересовался Роммни. Бета даже достал блокнот и начал что-то записывать.

— Когда погибли его дети, им было меньше двух лет. В этом возрасте за детьми глаз да глаз нужен, когда они уже вовсю ходить начинают... — Аарон вспомнил, как Диего выуживал Льюиса из самых невероятных мест, пока Мак, уже носящий в себе Вернера, встревоженно метался поблизости. — Очень ответственный период, и омеги стараются далеко их от себя не отпускать. Тем более, что у Робинсона их было трое. И вот дети погибли, когда Робинсона не было рядом. Само собой, что для омеги это было тяжким ударом. Настолько тяжким, что его пришлось помещать в психиатрическую лечебницу. Казалось, что за год он там успокоился, но я в этом сильно сомневаюсь. Последние исследования омеговедов показали, что у омег с нестабильной психикой следы психических травм способны скрываться глубоко в подсознании и давать самые необычные побочные эффекты. Известен случай из истории Революции Омег, когда тихий послушный омега после смерти своего первенца убил собственного мужа, которого и винил в смерти ребёнка. Причём, по свидетельствам очевидцев, убил его с особой жестокостью и обнаружив силу, которую заподозрить в том тщедушном создании было трудно. Было ещё немало подобных случаев. Вся история нашей цивилизации пестрит примерами одиозного поведения омег, начавших рожать детей. Нормальным альфам и бетам понять их практически невозможно — они категорически не воспринимают разумные доводы. Порой вплоть до того, что начинают впадать в невменяемое состояние. Подозреваю, что Робинсон так и не унялся после гибели детей, поскольку вместо того, чтобы найти себе нового мужа и родить других детей — ему было всего двадцать лет — занялся уничтожением тех, кого считал виновными. За это получил первый тюремный срок, бежал и вплоть до вступления в ряды подпольщиков скрывался в трущобах. Довольно быстро возглавил сначала звено, потом отряд, а потом и вовсе принял под командование всё боевое крыло повстанцев. Не мне вам рассказывать, как он отличился на этом посту. — Все присутствующие поморщились. — Так что можно считать, что перед нами не просто идейный подпольщик, но и просто психически неуравновешенный человек, у которого осталась только озлобленность и ненависть к представителям власти, коими мы являемся. Его истинная цель — месть.

— За что?

— За детей. За свою искалеченную жизнь. Судя по описанию его пребывания в клинике, к Робинсону применяли самые радикальные способы лечения, поскольку он буянил, отказывался соблюдать режим и неоднократно пытался сбежать. Потом он притих. Уверен, что он просто затаился, сообразив, что надо делать и говорить, чтобы его выпустили. Некоторые психически больные люди отличаются отменной хитростью и способностью притворяться. Выйдя на волю, Робинсон принялся мстить, после чего загремел за решётку. Там он был неоднократно изнасилован — тюрьма, в которую его отправили, оказалась смешанной и без изолятора — один раз даже забеременел, но случился выкидыш. Это ещё больше повлияло на него — погиб ещё нерождённый ребёнок. Обострённые родительские инстинкты, помноженные на чувство мести, привели его в подполье. Судя по тому, что он до сих пор молчит, он испытывает благодарность к Рейгану и его штабу, которые дали ему возможность делать то, что хочется. Привычными методами вы от него ничего не добьётесь.

— А остальные? Почему они молчат? — нахмурился Дамьен.

— Вы сами сказали, сэр. Они фанатики. Я не видел их биографий, но уверен, что у многих они будут подобны биографии Робинсона. Если не в целом, то в отдельных деталях. Судя по тому, как слаженно они действовали все эти годы, они сплочены единой идеей. И раз молчит Робинсон, значит, будут молчать и все остальные.

— Значит, надо применять нестандартные методы... — задумчиво пробормотал Роммни, закрывая блокнот.

— Какие? — поинтересовался генерал Хауэр. — Советую долго не возиться — Президент и госадминистрация требуют разобраться с подпольем в кратчайшие сроки. На границах снова неспокойно, и биться на два фронта мы просто не можем. Теперь, когда мы, наконец, взяли Робинсона, от нас ждут оперативных и эффективных действий.

— Да, это займёт какое-то время... — Дамьен покосился на своего следователя. — но уверяю вас, господин генерал, способ разговорить этого упрямца есть. И мы его применим. Раз Робинсон настолько упёртый...

— Что собираетесь делать с его подручными?

— Пока оставим в тюрьме, — прищурился Роммни. — Как только мы сломаем Робинсона, остальные, увидев это, заговорят сами.

Аарону не понравилось, как бета произнёс слово "сломаем". Несмотря на свою некогда жгучую ненависть к командиру подполья, альфа понял, что омеге предстоит пережить ещё один ад. И от этого становилось не по себе. Почему-то представлялся трясущийся после изнасилования Мак-подросток...

— Все свободны. Спасибо за консультацию, Аарон, вы нам очень помогли.

Аарон молча козырнул и вышел из генеральского кабинета.

— Тяжело было, милый? — Мак сочувственно сжал ладонь мужа.

— Это, наверно, странно, но я боюсь за Гейла. Подозреваю, что главную партию в этой парочке играет именно Роммни.

— Ты про внутреннюю разведку?

— Да. — Аарон следил за тем, как Диего играл с детьми в мяч. После кино они пошли просто погулять в парк, и мальчишки загорелись желанием погонять мяч по площадке, с которой уже счистили остатки тающего снега. Весна набирала обороты, обещая раннее лето. — Командованию нужна была моя консультация — я ведь считаюсь теперь спецом по омегам... и посторонних теребить не надо, а это гарантия, что информация не уйдёт на сторону. Я же читаю последние исследования и статьи, и это все знают.

— Знали бы они, откуда ещё у тебя эти знания, — улыбнулся Мак.

— Если узнают — мне конец, — вернул ему улыбку альфа.

— И что такого страшного грозит Гейлу? — Улыбка омеги померкла.

— Самая настоящая средневековая пытка. Может, это прозвучит жестоко, но лучше бы он умер во время неё, чтобы долго не мучиться.

— Ты уже не ненавидишь его?

— Ненависти нет, — кивнул Аарон. — Когда я ему в глаза посмотрел... Я шесть лет мечтал об этом. Гейл просто несчастный, изломанный жизнью человек. Когда я читал его досье и представлял, через что ему пришлось пройти... Как он не сошёл с ума до сих пор, я не понимаю.

— А, может, всё-таки сошёл? Он же такие зверства творил!

— Нет, Гейл не сумасшедший. Пусть так думает командование, но я точно знаю, что Гейл не безумец. В его "безумии" есть чёткая логичная система. Он не просто мстил. Он, как и Рейган и Риан, боролся с нашей гниющей системой. Когда понял, что это требует слишком много времени, откололся и повёл свою линию. Это и стало его ошибкой. Рейган начинал с основ, выявляя язвы и вскрывая их, мотивируя людей желать перемен. Жертвы при этом неизбежны, но в атаку шли только добровольцы. Это подтверждают и арестованные сообщники. Гейл не мог ждать так долго. Он сразу взялся за сильных мира сего, что заставило власти действовать жёстче. В результате мы его взяли.

— Он собирался захватить власть?

— Скорее всего, он стремился показать главным кукловодам, что они не неуязвимы. Да, у них в руках главные рычаги, но они всё же не боги... — Аарон тяжело вздохнул и снова посмотрел на своих детей. Льюису удалось забросить мяч в кольцо, и мальчишка радостно вскидывал руки, подпрыгивая на месте. Вернер обиженно отбирал мяч у Диего, чтобы попробовать повторить успех брата. — Но он был слишком нетерпелив. Чтобы изменить систему, нужно перебрать весь механизм. Главная беда — в головах, и эти заблуждения укоренились не вчера. Мой опыт с тобой и Френсисом показывает, что старые предрассудки и стереотипы здорово тормозят развитие нашего общества. Я хочу попробовать изменить это.

— Как?

— Если удастся разгромить подполье, то надо как-то жить, чтобы не допустить повторения этих событий. Власти или закрутят гайки потуже или будут вынуждены пойти на уступки. Стоит попытаться воспользоваться случаем и показать, что омеги могут стать равноправными работниками. Хотя бы самые упорные и способные. Что они достойны уважения и признания. Для начала. Доказать необходимость этих изменений. И начну я с нашей базы. Как только наши мальчики вырастут и поступят учиться на выбранные профессии, мы должны будем снова переехать на территорию базы, чтобы я мог держать это всё под личным контролем.

— Тебе понадобится серьёзный карьерный рост, чтобы к тебе начали прислушиваться на самом верху.

— Да, всё так. Так что придётся меньше времени проводить дома. Жаль огорчать мальчишек...

— Я им всё объясню, как смогу, — пообещал Мак. — Что будешь делать сейчас?

— Стоит ещё раз встретиться с Гейлом и поговорить с ним. Может, он уже давно не общается с Рианом, но я должен кое-что спросить.

Тут к альфе подбежали мальчишки и потянули его играть. Аарон встряхнулся, нацепил улыбку и встал. Семья разделилась на две команды, Диего взял на себя обязанности судьи, свистнул, и игра началась.

Робинсон подскочил на своей койке, обернулся, и Аарон похолодел. За те несколько дней, что прошли с показа записи допроса, омега сильно побледнел и похудел, его руки мелко тряслись. Что с ним делает Роммни? Кровоподтёки и синяки на лице и шее постепенно заживали — внутренняя разведка не собиралась убивать его раньше времени.

— Здравствуй, Гейл.

— Чего тебе надо, сволочь? — прошипел пленник, отшатываясь и вжимаясь спиной в стену. Его глаза горели ненавистью. — Решил позабавиться?

— В каком смысле? — нахмурился Аарон.

— В таком, что ко мне зачастили "гости", — скривился омега. — Хорошо, что я больше не могу забеременеть, а то бы эта вонючая скотина Роммни придумал бы что-нибудь этакое.

— Тебя... насилуют?

— Откуда ужас в голосе? — нервно захихикал Робинсон. — Неужели альфе жаль омегу?

— Это не жалость. Это сочувствие, Гейл. И пришёл я не за быстрым удовольствием, а поговорить. Просто поговорить.

— Нам не о чем говорить, — огрызнулся Робинсон.

— Есть. Ты позволишь мне сесть?

Спокойный вежливый тон заставил пленника растеряться окончательно, и тот кивнул, но отодвинулся от незваного гостя ещё дальше. За злостью и упрямством всё сильнее проступал страх.

— Я не трону тебя, Гейл. — Аарон сел на край койки, не делая попыток придвинуться ближе. — Я хотел бы кое-что спросить.

— Что именно?

— Ты помнишь, как ты и твои бойцы уничтожили всю мою роту шесть лет назад? Тогда выжили только я и Мак... Кстати, он теперь мой муж, и у нас двое детей.

— Муж? — Робинсон недоверчиво покосился на тонкое обручальное кольцо. — Официальный?

— Да. И он не стал брать мою фамилию.

— По "залёту" женились? — По губам омеги скользнула ухмылка. — Он тогда пахнуть начал сильнее — мои учуяли сразу.

— Отчасти. Да, у Мака была течка на носу, со вторых суток мы проводили её вместе... но дело было не только в этом. — Аарон помолчал и огляделся. Средств наблюдения в камере вроде бы не было. — Я бы женился на нём всё равно. Я... люблю своего мужа. И нас связал импринтинг.

Гейл замер и внимательнее вгляделся в собеседника, начав с шумом принюхиваться.

— Импринтинг?..

— Да. Мак для меня теперь единственный. И я сделаю всё чтобы защитить его и наших мальчишек. И нашего друга Диего, который помогает растить детей. И своего деда-омегу, которого я встретил тогда же, разыскал снова и сумел заслужить его любовь. И мальчишка, которого дедушка подобрал где-то в трущобах и забрал с собой, мне тоже очень дорог. Надеюсь, что скоро мы сможем себе позволить ещё одного малыша, и я бы хотел, чтобы на этот раз родился омега.

— Так вот почему Риан просил отпустить тебя... — потрясённо прошептал Робинсон. — Мне тоже показалось странным, что твой боец-омега так яростно защищал тебя, но у меня не такой хороший нюх на людей, как у Риана.

— А у Риана нюх на людей?

Гейл усмехнулся, ероша свои встрёпанные волосы.

— Риан... Откуда бы Рейган его не выкопал, он нашёл себе достойного соратника и помощника. Этот мальчишка умён, горазд на выдумки и беззаветно предан нашему делу. И наделён кучей талантов — я сам обучал его. Тогда он был с нами... Если бы не его смекалка, то мы бы не разделались с вами. Тут не так много моей заслуги. А ведь ему было тогда всего тринадцать лет... — Робинсон уставился в стену. — Бесстрашный, отчаянный... разве что излишне эмоциональный и впечатлительный. И у него просто нюх на людей. Я до сих пор не знаю, как у него это получается, но он видит людей насквозь. И с возрастом этот его талант только оттачивается. Рейган тоже умеет разбираться в людях. Я часто видел, как они разговаривают. Иной раз казалось, что им и слова-то для этого не нужны. И мне почему-то кажется, что это неспроста. Сейчас Риану без малого двадцать, он всё больше становится похож на Рейгана. Может, Рейган его отец или просто близкий родственник?.. — Гейл вздохнул и встряхнулся. — хотя я не слышал, чтобы у нашего вождя были братья и тем более дети.

— Значит, ты поддался на уговоры поэтому? Тебе ничего не стоило отдать приказ...

— Риан потом сказал мне, что тебя можно будет завербовать со временем. Что ты не так безнадёжен. Проблема была в том, что ты Бейли, а эта семейка...

— Я больше не часть семьи. Я порвал с ними, как и Монтгомери.

— Монтгомери? Побочная ветвь? — заинтересовался Робинсон. — Я немало слышал о них. Хорошие люди, умные и проницательные. Не гоняются за престижем, честно выполняют свою работу... Они преданы своему делу и долгу, и потому их наши никогда не тронут. На твоих отца и деда уже давно зуб отращен, а вот они...

— Да, Людовик и Рэм те ещё мерзавцы, — согласился Аарон. — Они рассчитывали заполучить наших с Маком детей, чтобы лепить их по своему образу и подобию. Я не дал этому случиться. А когда они узнали о связавшем нас импринтинге, то сами отказались от нас. Я стал в их глазах бракованным. Вдруг это передаётся детям?

— Рейган считает, что импринтинг — это не признак бракованности или болезнь. — Гейл обхватил колени руками. Совсем как Льюис, когда они всей семьёй читают вечером. — Наоборот, дети, рождённые от него, отличаются особым здоровьем и умом. Механизм выбора до сих пор не разгадан до конца официальной наукой, у них есть только теории, которые просто выворачивают очевидные факты наизнанку, как им надо. Я слышал, что подобное происходит и с бетами, но раз это особенно заметно только на альфах и омегах, то в этом должен быть свой смысл. Я слышал, что Риана и его мужа тоже связал импринтинг — Риан до встречи с ним был девственником и никого к себе не подпускал. Все попытки подкатить он встречал в штыки... — Робинсон ухмыльнулся. — Помню, как один из наших бет предлагал ему провести вместе ночку "ведь когда-то надо начинать"... Так Риан едва не убил его. Сначала побил, потом пару раз ткнул пистолетом в лоб и сказал, что никто и никогда не тронет его без разрешения. — Омега мотнул головой, вспоминая. — А стоило в его жизни появиться Гиллиану, как он просто потерял голову. Дело оставалось за малым — набраться духа и вручить себя в его руки. И не так-то это было просто — Риан очень силён сам по себе и терпеть не может откровенное доминирование. И Гиллиан дал ему то, что тот хотел. Чтобы не представлял из себя импринтинг на самом деле, он — часть природы и эволюции нашей расы. Официальная наука отказывается проводить подробные исследования, отделываясь сомнительными объяснениями. Мы вели свои исследования, чтобы разобраться с противоречиями, которые всё копятся и копятся.

— Так вот зачем вам книги? — Аарон вспомнил про книги, которые уносили повстанцы из базы в лесах Дронера.

— Да. Большинство из нас не обладают должным уровнем образования, а Рейган всегда говорил, что знание — это сила, которую надо использовать не менее грамотно, как и обычное оружие. Я сам едва-едва школу закончил, а когда попал к Рейгану, то не сразу понял, что именно он мне говорит. Пришлось в свободное время сидеть за книгами. Я и сейчас многого не понимаю, но мне уже легче разбираться в этой каше.

— Своего предыдущего денщика и... жениха я тоже учил, чтобы он стал мне хорошим помощником, — улыбнулся Аарон. — И Френсис оправдал мои ожидания. Даже мои бойцы его оценили. Жаль только, что из первой роты никого не осталось. Думаю, что ты бы их оценил, если бы посидел с нами на привале.

— Странный ты... — склонил голову набок Гейл, глядя на Аарона. — Но ты не врёшь. Даже я это вижу. Ты умный, знаешь, как лучше всего говорить с нами... как наши альфы и беты. Не хочешь пойти к нам?

— У меня семья. Они пострадают. Я не могу тащить их с собой — слишком опасно.

— Разумно. Ты их любишь. Странная штука — импринтинг, но она позволяет вам научиться понимать нас. Потому-то мы и пытаемся понять, что такое импринтинг. И не только это. Омег-"ненормалов", способных зачинать детей обычным, тоже считают ошибкой Природы. А ведь когда-то их называли Двуликими и считали самым обычным делом. Многие другие факты тоже замалчиваются, искажаются, как и наша история, а официальная теория оправдывает беспредел по отношению к омегам. Мы восстали против этого. Мы не можем так больше жить. Так жить нельзя. Несколько поколений — и мы начнём вырождаться. Либо наша цивилизация сожрёт сама себя. Так говорит Рейган. А он очень умён и дальновиден.

— Так почему ты ушёл от него? С тобой ушло столько народу...

— Мы устали ждать. Да, Рейган прав, мало сменить тех, кто стоит на самом верху. Останется дрянь на местах и мусорная свалка в головах, но мы хотели им помочь ускорить события. Взбудоражить аристократов и богатеев, показать, что и они не всесильны.

— Ты подвёл своих людей.

— Нет, я их не подвёл. — Робинсон печально улыбнулся. — Ты до сих пор не понял? Мы все смертники. "Мясо". Когда я объявил о своём уходе, то сразу сказал, что иду на смерть. Что выжить — не моя цель. Что обратной дороги не будет. И все, кто пошёл со мной — добровольцы.

— Неужели тебя так подкосила гибель детей?

— А сам как думаешь? Муж мне достался хороший, пусть я его и не любил по-настоящему, но дети... Ты и сам должен знать, насколько они ценны для нас. Они погибли только потому, что один зажравшийся сноб проигнорировал свои прямые обязанности. Ты знаешь, как мои погибли?

— Уличное нападение...

— Да. А всё потому, что этого гада отпустил следователь — получил взятку за развал дела. Там многие были замешаны, и скандалы были ни к чему.

— А твой ребёнок, которого ты потерял в тюрьме?

— Он и не должен был появиться на свет — его отец был на редкость вонючей сволочью. Моё тело просто отторгло этого ребёнка. Да, я сожалел об этом, но так распорядился Флоренс.

— А омега, не так давно взорвавший с собой двух сенаторов в парламенте? Гай Уортингтон? Ты знал его?

— Гай? Да, он был одним из нас. Удивительно светлый человек. Давал нам приют, ухаживал за ранеными, прикрывал... Он не был солдатом, но хотел что-то более ощутимое сделать для общего дела. Я отговаривал его, когда он вызвался пойти туда, но Гай настаивал. У него были свои счёты к сильным мира сего.

— Гай... был моим родителем. — Аарон стиснул кулаки.

— Да, я это уже понял, — кивнул Гейл и уже увереннее придвинулся к Аарону. В его глазах появилось что-то тёплое. — В его квартире стояли фотографии детей — вырезки из газет и одна в рамочке. Я только теперь тебя узнал — ты сильно вырос... и у тебя такая же горбинка на носу, как у него. — Робинсон коснулся носа альфы. — Гай говорил, что Бейли отобрали у него детей, но один не забыл его, навещал... Значит, этим ребёнком был ты, а не тот, что пропал без вести.

— Дэнвер не пропал. И у него сейчас всё отлично. Перед тем, как отбыть в столицу, папа навестил нас. Посмотрел на Мака и мальчиков. Он ничего не говорил о том, что собирается сделать.

— Это был его собственный выбор... — Робинсон замялся.

— Аарон, — понимающе кивнул альфа.

Гейл придвинулся вплотную и снова принюхался.

— А, знаешь... ты вполне прилично пахнешь. Не то, что остальные. У меня уже не такой сильный нюх, но я чувствую.

— И чем я для тебя пахну?

— Лугом на солнце. Не все наши альфы пахнут так хорошо, как ты. В их запахе сильна горечь.

— Гейл... — Аарон выпрямился и встал. — Роммни попытается сломать тебя. Думаю, что эти "гости" — это только начало.

— Я готов ко всему, Аарон. Я не боюсь смерти. А теперь, когда я знаю, что и среди врагов есть достойные люди, я умру со спокойной душой. Я не сломаюсь и не выдам своих хоть и бывших, но всё же товарищей. И не стоит сразу хоронить наше дело. Пока на свободе Рейган и Риан с Гиллианом, мы будем продолжать бороться. Поле созревает. Перемены неизбежны.

— Тогда держись.

— Я выдержу.

Аарон протянул омеге руку, и тот с удовольствием её пожал.

— Береги себя и свою семью, — сказал на прощание Робинсон. — В том бардаке, в котором мы сейчас живём, это самое ценное, что у нас есть. Так говорит Рейган.

Робинсон, как и все его выжившие солдаты, оказался крепким орешком. Допросы действительно стали больше напоминать средневековые пытки, и Аарон, присутствуя на некоторых, едва сдерживался, чтобы не выдать себя. Но что-то, похоже, проскакивало, поскольку на него задумчиво косился Роммни, но молчал.

Насилие было только первой ласточкой, как Аарон и подумал. Затем омегу начали морить голодом и жаждой. Потом начали пытать по-настоящему. Водой, раскалённым железом, лёгким удушьем... Гейл кричал, хрипел, дёргался, но продолжал молчать. Потом на пару дней его оставили в покое, после чего начали пытать нехваткой сна. Пленника держали в просторной камере, разделённой надвое решёткой, по другую сторону которой стоял палач с длинной палкой и постоянно тыкал его по уязвимым местам, не давая заснуть. Один раз Аарону показали запись с камеры, установленной в какой-то морозильной комнате. Потом стало известно, что к зданию внутренней разведки подогнали фуру-рефрижератор, в которую и заперли беднягу на несколько часов.

Робинсон не сдавался.

Затем пришёл черёд специальных медикаментов. Аарон со злостью читал отчёты и смотрел записи допросов омеги, накачанного психотропными препаратами или откровенными наркотиками. Гейл держался, прекрасно понимая, что с ним происходит, и Аарон снова и снова восхищался тем, кто едва не убил его, Мака и их будущих детей. Да, это был достойный противник. И он был недостоин такого обращения.

Спустя ещё четыре недели — лето уже клонилось к концу — Аарон вернулся домой вообще никакой — его снова вызвали в Камартанг по делу Робинсона. Ещё с порога альфа учуял запах мужа, который усиливался с каждым днём. Приближалась очередная течка. По их расчётам, оставалось несколько дней.

— Аарон... что случилось? — Мак сразу понял, что случилось что-то особенно плохое — Аарон, закрыв за собой входную дверь, бессильно сполз по стене на пол.

— Гейл... он умер, — чуть слышно выдавил из себя альфа. — Не выдержало сердце.

Мак с болью зажмурился и прильнул к мужу, и Аарон стиснул его обеими руками. И заговорил.

На днях он зашёл в камеру омеги, чтобы посмотреть, как он там, и понял, что дело совсем плохо. Пытки и химия высосали из пленника последние соки. Робинсон больше походил на ожившего мертвеца, чем на живого человека. Он лежал на своей койке, бесцельно пялясь в потолок. Аарон приблизился, опустился рядом на корточки и осторожно потряс омегу за острое плечо. Гейл еле-еле повернул голову в его сторону и слабо улыбнулся.

— А...а...рон... — чуть слышно выговорил омега и застыл.

Потом пришёл вызванный старшим лейтенантом медик и подтвердил факт смерти. Сам альфа стоял рядом с каменным лицом и молча слушал. Как он смог доработать тот день, Аарон так и не вспомнил.

— Иво Милосердный... Что теперь?

— Тело кремируют, а прах пустят на удобрения. Практичные сукины дети!..

— А его солдаты?

— Пойдут под суд. Кого-то расстреляют, кого-то отправят в исправительные лагеря... Мак...

— Что, милый? — Встревоженный омега мягко поцеловал мужа.

— Давай родим третьего? Я знаю, ты только недавно вернулся на службу... но после того, что было с Гейлом... Я хочу, чтобы у нас родился ещё один сын. И хотел бы, чтобы это был омега. Чтобы Гейл с того света видел, что он умер не зря. Что перемены всё же будут.

Мак тихо улыбнулся и опустил голову на плечо мужа. Стало понятно, почему в последние дни к нему начал приходить смуглый "совёнок" и улыбаться. Гай на прощание советовал верить своему сердцу, и Мак поверил снова.

— Хорошо. Мы родим третьего. Надо будет сразу предупредить мальчиков, что весной нас станет на одного больше.

— Представляю, как обрадуется Диего... — через силу улыбнулся Аарон. — Вы ведь больше не будете ущемлять меня в родительских правах? — Альфа притворно нахмурился.

— Нет, конечно. Ты доказал, что достоин.

— Вот и хорошо. Сколько там осталось?

— Три-четыре дня. Когда именно?

— Не будем изменять традиции. Ночь вторых суток.

— Хорошо.

И новый ребёнок был зачат.

Входя в спальню и чувствуя, как растёт концентрация омежьих феромонов в воздухе, альфа с трудом сдерживался, чтобы не наброситься на мужа сразу — детей уже уложили спать. Диего, предупреждённый заранее, тоже не спал, чтобы в случае чего присмотреть за мальчишками и угомонить их, если вдруг проснутся. Мак тяжело дышал, лёжа на постели, и заметно ёрзал от нетерпения.

— Не передумал? — выдохнул ему в грудь Аарон, ложась рядом.

— Нет... Я же обещал тебе троих...

— Постарайся родить омежку, ладно?

— Это не только от меня зависит... — смутился Мак, опасаясь сглазить.

— Я знаю...

Каждый раз, как они уединялись во время течки, Аарон вспоминал самую первую в пастушьем домике. Чувства и ощущения до сих пор не потеряли своей остроты...

Акселя он всё же разыскал. После завершения контракта на выпас овец старик вместе с Тони поселился в небольшом городке неподалёку от Тормозэна, а потом перебрался в город побольше. Разыскать их оказалось непростой задачей — на это Аарон угробил весь долгожданный отпуск, который получил вскоре после зачатия Вернера и примирения с мужем. Получив на руки бумажку с адресом, по которому могли жить Аксель и Тони, Аарон быстро нашёл это место и поразился тому, насколько ужасными там были условия. Это был очень старый дом-барак, который из последних сил латали. Перебои с водой и электричеством, печное отопление, весной крыша превращалась в дуршлаг... По-хорошему давно надо было снести и расселить. Во дворе он встретил Тони, который колол дрова для растопки. Юноша, успевший заметно подрасти и похорошеть за прошедшее время, сразу узнал знакомого и очень ему обрадовался. Аксель же встретил внука настороженно. Он и Тони буквально выживали, подрабатывая везде, где только можно, и экономя буквально на всём. То, что Тони до сих пор был девственником, было заслугой исключительно его приёмного деда и покровительства высших сил. Аарон тут же помчался в ближайшую продуктовую лавку и сам помог Тони с ужином. Разговор получился нелёгким, и всё же старый омега принял внука — Тони уж очень просил. Аарон настоял на том, чтобы тут же забрать их обоих в Кретину. На первое время он собирался поселить дедушку и Тони у себя дома, а потом подыскать недорогую комнатку неподалёку. Окончательно уверился Аксель, что внук его не обманывает, когда уже на пороге его встретил Мак с маленьким Льюисом на руках. Первые пару недель пришлось пожить в тесноте, но зато в мире. Диего помог найти Акселю и Тони приличное жильё в квартале от них,самого Тони пристроили в приличную вечернюю школу, чтобы можно было и учиться и работать. Юноша буквально преклонялся перед своим покровителем, и избавиться от этого удалось не сразу. К моменту рождения Вернера Аарон сумел убедить его обращаться на "ты", и их отношения стали по-настоящему родственными. Аксель всё больше гордился внуком и наслаждался заслуженным покоем.

Аарон любовался крепким телом мужа снова и снова, изучал каждый раз заново. За шесть лет вполне можно было привыкнуть и не обращать внимания на мелочи, но альфа не переставал удивляться скрытой силе мужа. Тому, как этот с виду хлипкий, но тренированный омега, без проблем одолевающий противника во время тренировок и рейдов, становится мягким и податливым в его руках. Ничегошеньки Лест не понимает в омегах! Как бы он не твердил, что все омеги одинаковые, это было отнюдь не так. И Полли, и Френсис и множество проституток, с которыми когда-то общался Аарон, это доказывали раз за разом. И что с того, что у Мака крепкие мышцы — результат упорных тренировок — и широковатые для омеги плечи — гены отца-альфы? Причём тут пресловутая жёсткость? Разве сможет Лест понять, если рассказать ему о том, как начинает кружиться голова от того, как этот сильный, уверенный в себе омега опрокидывает тебя на спину и перехватывает инициативу? Разве поверит он, что руки, натруженные спортивными снарядами и с оружейной смазкой под ногтями, способны быть не менее ласковыми и нежными, чем гладкие и ухоженные руки омеги, постоянно сидящего дома и занимающегося домашним хозяйством? Разве сможет он оценить чувственность и искренность омежьей любви? Чтобы понять это всё, нужно раскрыться самому, научиться отвечать, а не просто тупо пользоваться возможностью получить быстрое удовольствие. Лест даже мысли об этом не допускает. Потому-то и не поймёт.

Первая сцепка. Подтягивая колени и прижимая Мака к себе, Аарон снова и снова вздрагивал, чувствуя, как его разбухший узел плотно обхватывают мышцы омеги, как его семя выплёскивается внутрь, как с каждым движением узел вспыхивает невероятным, бьющим по мозгам удовольствием, удерживая хозяина внутри. Всё почти так же, как тогда... если не считать того, что сейчас его нога в полном порядке и не мешает делать то, что хочется. Мак тихо стонет... Скоро всё повторится. И ещё раз. И ещё...

Звон будильника разбудил альфу. Поднимаясь с постели и глядя на крепко спящего омегу, Аарон с тоской бросил взгляд за окно. До смерти хотелось остаться дома, чтобы Мак не мучился днём в одиночестве, как это всегда было... и доспать. Однако служба требовала своего. Даже если придётся опять ночевать на базе, главное уже сделано — семя жизни посеяно. Осталось только помочь ему взойти.

Аарон осторожно поцеловал спящего мужа и вышел на кухню, из которой уже вкусно пахло. Невыспавшийся, но деловитый Диего возился у плиты, готовя завтрак. Прося его присмотреть ночью за мальчишками, Аарон испытывал сильное чувство вины — из-за частых отлучек друзей парень оставался на хозяйстве совсем один, а за их мальчишками глаз да глаз нужен... и это в такое неспокойное время. В ванной шелестела вода — Льюис и Вернер умывались и чистили зубы.

— С добрым утром! — поприветствовал друга денщик. — Мак спит?

— Спит. Мы... не слишком шумели?

— Да нет.

— А мальчики не просыпались?

— Нет. — Рыжий обернулся, хитро улыбнувшись. — Ну, как?

— Теперь можно готовиться. Понятно, что Мак сразу в декрет не уйдёт — будет тянуть до последнего, но ты уж присмотри за ним, хорошо?

— Поговорю лучше, авось передумает, — пообещал Диего. — И так в последнее время пашет на износ. Плюс нервы... Я не позволю, чтобы наш третий малыш развивался в жутких условиях. Значит, "совёнка" хочешь?

— Я только об этом всю ночь и думал. Даже во сне его увидел. Если наш третий будет омегой, то старшие сразу привыкнут к тому, что омеги — обычные люди и их надо беречь. И... когда в магазин пойдёшь, зайди в книжный.

— Зачем?

— Купи справочник по анатомии и физиологии омег или хотя бы просто брошюру по-толковей. Когда у Мака начнёт расти живот, мальчишки спрашивать начнут. Рановато, конечно, но надо им всё объяснить правильно до того, как им пёс знает чего наговорят другие.

— Хорошо.

Аарон удивлённо оторвался от распечатки.

— Что это?

— Это то, что всё-таки удалось выудить из бреда Робинсона, — с крайне довольным видом сообщил комиссар Дамьен. — А ещё он разговаривал во сне последние полторы недели. Так что арест самого Рейгана — вопрос нескольких лун. На расшифровку были брошены лучшие специалисты, так что готовьтесь, Аарон. Как только будут схвачены Рейган, Сантана и его сожитель, то вы тут же получите повышение.

— Брать их доверили... мне? — Аарон внутренне обмер.

— Совершенно верно. — Дамьен самодовольно развалился в кресле. — Вы — один из лучших наших командиров, неоднократно это доказывали...

— А провал первой операции по захвату Робинсона? Я едва под трибунал не попал.

— Что об этом теперь вспоминать? — поморщился комиссар. — Вы ведь тогда едва не погибли сами и буквально чудом спаслись... Кстати, вашему мужу участвовать в этих захватах не стоит, — как бы невзначай обронил альфа.

— Он и не станет, господин комиссар. Через две-три луны Мак оставит службу на время беременности и декрета.

— Вы решили завести ещё одного ребёнка? — удивился Дамьен.

— Я изначально планировал троих и ждал, пока немного подрастут старшие. Тогда ими будет заниматься наш денщик, а Мак сосредоточится на младшем.

— Что ж, ещё один маленький альфа будет весьма кстати. Поздравляю, Аарон.

Аарон вежливо улыбнулся, мысленно взмолившись богам, чтобы всё-таки родился омега. Чтобы старшие мальчики, заботясь о братике, учились тому, чему нельзя научиться в школе да ещё при нынешней системе. Пришло время объяснить им самое главное. Да и слова, брошенные Дамьеном по поводу нежелательного участия Мака в будущих операциях, наводили на нехорошие подозрения.

Дома за ужином только и разговоров было, что о будущем малыше. На кухне было довольно тесновато — в гости заглянули Аксель и Тони. Диего и Мак наперебой вспоминали, как возились со старшими, Льюис недоверчиво кривился, Вернер слушал, разинув рот, а сам Аарон, прихлёбывая чай, грозился своим омегам, что если они его обманут и снова превратятся в безжалостных запретителей, то он их под замком держать начнёт, чтобы не мешали воспитывать сына. Аксель поварчивал, что дорогой внук уж очень похож на старшего деда, на что Диего уверял, что только мастью и носом сходство и ограничивается.

Очередное забавное воспоминание прервал звонок в дверь. Оказалось, что снова пожаловал в гости Глен, но на этот раз он пришёл не один. Он крепко держал за ручку четырёхлетнего угрюмого мальчика в синей рубашке. Маленький альфа исподлобья зыркнул на хозяев, задержался на Аароне и отвернулся. Взгляд малыша оказался настолько красноречивым, что всё сразу стало понятно без лишних вопросов.

— Прошу меня простить, что без предупреждения, — извинился Глен, приобнимая мальчика, и Аарон понял, что брат сильно изменился за прошедшее время. Глен выглядел встревоженным, нервным, но главное — то, как он смотрел на сына. Да и выглядел он заметно помятым, будто давно уже не переодевался — строгий костюм-тройка сидел на альфе небрежно, а галстука вообще не было. — Я... мне очень неловко... но мне нужна ваша помощь.

— Что случилось? — Диего внимательно смотрел на угрюмого мальчика — что-то рыжего омегу взволновало не на шутку.

— Это мой Сид. Дело в том, что... — Глен с трудом подбирал слова. — В общем, наш дед... он умер.

— Людовик? — Аарон растерялся. Аксель так довольно ухмыльнулся, что Глен уставился на него. — Да, я читал некролог... И что?

— Сид это видел. — Глен взял сына на руки и судорожно прижал к себе, поглаживая по голове. Малыш никак не отреагировал на отцовскую ласку. — Наш отец повздорил с дедом из-за того, когда и в какую школу лучше отдать Сида через год, они страшно разругались, деду стало плохо... Они даже не потрудились вызвать кого-нибудь из омег, чтобы мальчика увели. Потом Симон мне рассказал, что Рэм стоял над отцом, поливал его грязью, ругал, пинал ногами... а потом, уже после похорон, Сид не один раз кричал во сне. Мне Роберт позвонил и попросил забрать Сида хотя бы ненадолго, чтобы он не видел никого из старших альф и пришёл в себя. Он и от охранника и от шофёра шарахается...

— Рослин Мудрейший... — в ужасе схватился за голову Диего. — Рэм что, совсем рехнулся? Сид же ещё такой маленький!

— Поэтому я его и забрал. Андрюс тоже сказал, что подобные вещи могут плохо отразиться на детях. Но мне скоро надо снова возвращаться на службу, а Сида оставлять с чужими я теперь боюсь. Да и нашего старого дома он тоже бояться начал, и до моего приезда жил во флигеле, где раньше жили Андерсоны. Помнишь? — Аарон молча кивнул. — В общем... можно Сид поживёт у вас недельку? Я найду ему няньку потолковее и заберу...

— Конечно, — тут же закивал Мак и подошёл. — Давай его мне.

Глен с несколько огорошенным видом отдал сына и потрясённо уставился — Сид так прильнул к чужому омеге, словно всю жизнь его знал. Мак начал тихо разговаривать с мальчиком, и тот судорожно всхлипнул, обхватывая омегу за шею. Диего тоже поспешил к ним. Аксель, подумав, присоединился. Старый омега косо глядел на второго внука и о чём-то думал.

— Как же так? Ведь... он же вам чужой...

— Это неважно. Это ребёнок, и ему нужны ласка, тепло и забота, — заметно сердито ответил Мак. — После того, как его пытался воспитывать Людовик... Могу себе представить, чему он бедного мальчика учил и как! — Мак ласково поцеловал мальчика, который совсем перестал дрожать. — Я тебе обещаю, Глен, у нас Сид будет жить спокойно. Конечно, понадобится время, чтобы он окончательно успокоился, но тут главное — начать и запастись терпением.

— Когда будете искать омегу для присмотра за Сидом, главное — чтобы кандидат не пил, не курил и имел за плечами опыт по воспитанию детей, — подхватил Диего, поглаживая Сида по головёнке. Малыш косился на незнакомых людей, но, похоже, бояться их совсем перестал. — Можно даже немолодого — за порогом репродуктивного возраста. Как правило, у таких дети уже выросли, и они будут рады снова почувствовать себя родителями маленького ребёнка. Я даже могу поискать вам кого-нибудь — у меня немало хороших знакомых.

— А... ты бы не согласился у меня поработать? — Глен поймал взгляд рыжего омеги и тут же торопливо отвёл глаза. — Я готов пообещать, что...

— Нет, я не могу, Глен, не сердитесь. Весной в нашей семье будет пополнение, и я буду нужен здесь.

— Как? Вы решили завести третьего? Сейчас? — ахнул Глен.

— Во-первых, он уже зачат, — чуть сердито ответил брату Аарон. — А, во-вторых, Глен, в нашей семье так о детях не говорят. Дети — не котята или щенки, чтобы их заводить.

— Прости... — Глен опустил глаза в пол.

— Прощаю.

— Разувайтесь и проходите, — остановил спор Мак, бережно спуская Сида на пол и помогая ему разуться. — Мы как раз чай пьём. У вас какие-нибудь вещи Сида с собой есть?

— Не успел забрать, — повинился незадачливый отец, снимая пиджак. Диего тут же выдал ему запасные домашние тапочки — иногда в гости приезжал кто-то из Монтгомери, чтобы лишний раз укрепить восстановленные родственные связи. Глен принимал их из омежьих рук с таким видом, будто ему вручили не обычные тапки, купленные на распродаже, а нечто более дорогое и ценное. — Я спешил увезти его из имения и чемоданчик там остался. Хотя там было-то...

— Ладно, пока походит в чём-нибудь нашем. Так, мальчики, — Мак повернулся к навострившим уши сыновьям, — вы всё слышали? — Братья дружно закивали. — Вот и хорошо. Сид — ваш двоюродный брат, и ему нужна наша помощь. Возможно, какое-то время с ним будет непросто, но помочь надо — кроме нас просто некому. Вернер, поищи ему что-нибудь, чтобы переодеться — перед сном искупаем нашего гостя.

— А пусть он сам выберет, — предложил "волчонок". Сид вздрогнул и удивлённо уставился на брата, приоткрыв рот. Аарон его прекрасно понимал — у каждого из его братьев в детстве были свои вещи и делиться ими было не принято. Даже если ты из них вырастал.

— Жалко, что сейчас лето, — вздохнул Льюис. — Мы бы ему красный свитер дедушки Гая дали, чтобы ему было тепло.

— Так он же на трёхлетнего, а Сиду уже четыре, — напомнил Тони.

— Тем более жалко...

— Где Сид будет спать? — перебил старшего сына Аарон. — В вашей комнате только две кровати.

— Можно сдвинуть вместе, — предложил Диего, — и места хватит на троих. Лишняя подушка найдётся.

— Отличная идея, — согласился Мак. — Ну, что ты встал столбом, Глен? Проходи на кухню.

Альфа окончательно растерялся от такого радушия, но взял себя в руки и начал разуваться. Гостей постарались устроить на кухне как можно удобнее, однако Глен заметил, что Аксель старается держаться от него подальше. И это его укололо — с Аароном он разговаривал вполне приветливо.

Сид за столом сидел молча и не отвечал на задаваемые вопросы. Он даже ужинать не сразу стал. Диего сидел рядом и, сочувственно приобняв, поглаживал малыша по плечу.

— Почему он молчит? — недоумевал омега, безуспешно пытаясь поговорить с ребёнком.

— Людовик не давал ему и рта за столом раскрыть, — объяснил Глен, принимая от Мака чашку с чаем. — Спасибо...

— Помню, как нам запрещалось заговаривать самим до самого созревания, — мрачно кивнул Аарон. — Мол, заслужить это сперва надо.

— И я помню. Это было первое правило: "Когда я ем — я глух и нем." Можно только отвечать на обращённые к тебе вопросы, а это бывало нечасто.

— Ну и порядки у вас там были! — Диего невольно поёжился. — И как вы там жили?

— Как-то жили, — вздохнул Глен. Альфа словно выдохнул ворох накопившихся проблем. — Сейчас оглядываюсь назад и стыдно становится... а у вас тут так... хорошо.

— Странное ощущение, верно? — подмигнул брату Аарон.

— Очень странное. Непривычное... но приятное. Как будто легче становится. И я начинаю понимать, что был несправедлив к Риччи. Я ведь его едва помню... Дурак же я был. Он ведь с такой надеждой смотрел на меня!.. — Усталое лицо Глена разгладилось, и альфа прикрыл глаза. — Перед тем, как Сида забрать, я пол-вечера с омегами сидел на кухне. Я же его почти не вижу... Совета хотел попросить. Они мне тихонько рассказывали, как ты к ним забегал помочь, посмотреть... Весело так рассказывали... и мне стало завидно. Ты жил полной жизнью, Аарон, а мы как будто дышали только одним лёгким. А сейчас я на тебя смотрю, сравниваю с собой... На себя иной раз и в зеркало-то смотреть не хочется, а ты крутишься не меньше, тоже в грязи ковыряешься, а выглядишь хорошо.

— Мне есть где отдыхать от грязи. У меня семья есть, и с моими мне сразу легче становится. Когда я иду домой, то точно знаю, что меня там ждут. Что бы и когда не случилось.

— А... я так смогу? — с надеждой спросил Глен, поглядывая на деда, который продолжал его игнорировать, уделяя внимание правнуку.

— Никогда не поздно начать новую жизнь, Глен. Кстати, тут на днях письмо пришло от Дэнвера.

— Нашёлся?! — искренне обрадовался альфа.

— Для нас он никогда не пропадал, — пожал плечами Аарон. — Пишет иногда. Поселился в глуши у подножия гор, работает в заповеднике помощником егеря. Свежий воздух, природа и никакой городской суеты. Просит не беспокоиться, всё у него хорошо... У егеря, кстати, племянник-омега живёт — помогает по хозяйству. Зовут Линда. Похоже, что у них с нашим младшеньким свадьба скоро будет, вот только пока неясно, когда именно. Дэнверу парень точно нравится, вот только признаться стесняется и пугать не хочет.

— А откуда он твой новый адрес знает?

— Первое письмо он с оказией передал. Гонец сунулся было к базе, а я к тому времени уже сюда переехал. Гонцу дали адрес, он к нам пришёл... Мак тогда на восьмой луне был. Я письмо написал, отослал фотографию. Потом пришло второе — уже прямо сюда, и так и пошло. Сейчас покажу, что он нам прислал.

Аарон отлучился ненадолго и вернулся с цветной фотографией, которую протянул брату. На снимке на фоне лесной избушки стояли трое — молодой смуглый сухощавый альфа со стянутыми в хвост длинными волосами и в красном свитере, пожилой бородатый бета в расстёгнутом ватнике и молоденький красивый омега-шатен в каком-то пёстром вязаном балахоне и с корзиной выстиранного белья в руках. Альфа улыбался так, что Глен его с трудом узнал.

— Адам... Как он возмужал, окреп! — ахнул он. — И это наш хулиган???

— Да, он изменился. Бета с бородой — это его начальник Торин, а омега — Линда.

— Надо же... Симпатичный омежка. — Глен разглядывал фото с искренним интересом. — Похоже, что Дэнвер счастлив. Никогда не видел, чтобы он так улыбался!

— Да, он счастлив. Пишет, что только там, на лоне природы, сумел обрести душевный покой — лес напоминает ему сад в семейном имении, где он прятался, когда ему было совсем плохо. Торин им доволен, обучает, чтобы Дэнвер со временем смог занять его место, да и самому Дэнверу все эти лесные премудрости очень интересны. У них там ручной волк живёт, белки на огонёк заглядывают, ворон навещает время от времени... Дэнвер пишет, что этот ворон даже немного говорить умеет. Так что никогда не поздно начать новую жизнь, Глен. Но ты учти, что таким, как мы, в больших городах сейчас жить непросто.

— Да, я знаю. — Глен вернул фотографию. — Обвинение в неблагонадёжности. И ведь за что? Только за то, что ты сочувствуешь омегам?

— Подполье проповедует полное равенство, которое противоречит привычным установкам. В этом всё дело. Так что будь осторожен.

— Буду. У меня сын растёт. — Глен вежливо отстранил Диего и крепко обнял Сида, который настороженно прислушивался к разговору, ковыряясь в тарелке. — Я не имею права бросать его.

Диего понимающе улыбнулся.

— Верю.

— Вы только за мальчиком моим присмотрите...

— Присмотрим, обещаю. — Диего смело пожал руку гостю, и Глен покраснел. — Ни о чём не беспокойся.

Уходя, Глен опустился на колено перед сыном и заглянул ему в глаза.

— Сид... сынок... ты... только не бойся. Это очень хорошие люди. Тебе надо только немного пожить у них, а потом я тебя к себе домой заберу, хорошо? — Сид молча кивнул. — Вот и хорошо. Я, конечно, сильно занят на работе... но я тебе обещаю... когда у меня будут свободные дни, то мы будем проводить их вместе. Я очень хочу, чтобы мы были вместе. — Глен осторожно и тепло обнял сына. Аарон наблюдал за братом и улыбался. Глен всё понял правильно. — Я скоро вернусь.

На пороге Глен обернулся и улыбнулся сыну, после чего украдкой смахнул скатившуюся по лицу прозрачную капельку.

Сид прожил у родственников две недели вместо одной. Чтобы малышу не было скучно, Мак договорился с детским садом, чтобы Льюиса и Вернера ненадолго позволили оставить дома — в самом детском саду свободных мест не было. Братья вместе с Диего пытались расшевелить гостя — гуляли по городу, читали книжки, даже сходили в кино... Первые дни Сид был молчаливым, сторонился всех, но потом начал потихоньку говорить. В отличие от двоюродных братьев, у него были серьёзные проблемы с дикцией для своего возраста — Сид плохо выговаривал не только "р", но и несколько других звуков. Его очень интересовали игры и книжки двоюродных братьев, которых не было у него, Мак и Диего старались изо всех сил, чтобы мальчик побыстрее отогрелся, и на четвёртый день Сид впервые улыбнулся.

Глен часто звонил, интересовался, как дела, каждый раз трубку передавали малышу, и он слушал, что говорил ему отец. Сид и сейчас плохо спал, "волчонка" беспокоили кошмары, отчего Диего почти не отходил от него, а порой на ночь забирал в свою комнату и укладывал рядом с собой — малыш успокаивался и крепко спал до самого утра. Все очень привязались к угрюмому мальчугану. Когда Глен приехал забирать сына, то поразился случившейся перемене — Сид встретил его с улыбкой. Тихой, немного виноватой, но искренней. Сам подошёл и... прижался.

— Зг'австуй... папа...

Глен от потрясения даже выронил сумку с каким-то вещами, а потом подхватил сына на руки и крепко, но бережно обнял. Аарон видел, как в глазах брата поблескивает скупая слезинка, и это стало самым лучшим доказательством, что теперь с Сидом всё будет хорошо. Аксель на этот раз суховато, но поздоровался со старшим внуком — Сид сумел растопить холодок в его сердце. На этот раз чаепитие прошло веселее, чем в прошлый раз.

На прощание Вернер и Льюис подарили Сиду самую лучшую книжку, какая только у них была, Диего и Мак завернули пирожков на дорогу — путь до столицы был не слишком, но долгим. Аарон пожал брату руку.

— Я рад, что мы с тобой снова братья. Жаль, что Дигори...

— Думаю, что он бы не смог измениться, — покачал головой Глен. — Он был у отца с дедом в особом фаворе. Только и хорош был, что был достойным командиром и честным солдатом.

— Ты няньку нашёл? — поинтересовался Диего, которого очень беспокоило, кто теперь будет заботиться о Сиде.

— Да. Омега за сорок, вдовец, дети давно уехали... Я встретил его в магазине, когда искал вещи для Сида — того, что я всё-таки забрал из имения, было маловато. Я же не знаю, что нужно, спрашиваю у продавца, а тут Лайнел подходит и советы давать начал. Подробно так расспрашивает... Мы всё купили, вышли, я сказал, что сына к себе забираю... что его папа умер... Ну, и предложил ему работу. Вроде нормальный.

— Если что — мы всегда готовы принять Сида снова... да и Диего ему очень понравился, — подмигнул альфе Мак.

— Ну да... оно и понятно... — Глен улыбнулся рыжему омеге, который что-то тихо говорил Сиду на прощание. Малыш тоже улыбался и кивал, прижимая к груди подарки. — Такой парень просто не может не нравиться... Спасибо вам за всё и... — Глен виновато повернулся к Маку. — Мак, прости за старое.

— Давно простил, — отмахнулся тот. — Может, и не стоило, но простил. А уж теперь сам Светлейший велел зла не держать.

— Напишите мне, когда ребёнок родится. Я бы хотел... посмотреть на него.

— Напишем, — кивнул Аарон. — Вот только в руки тебе его никто не даст. По опыту знаю.

Диего и Мак только переглянулись и дружно рассмеялись.

После того, как Глен забрал Сида домой, события начали развиваться стремительно. Они неслись вперёд на всех парах, сталкиваясь и не давая опомниться.

Из бреда Робинсона выловили много чего — несколько баз, адресов, имена... Аарон поражался терпению аналитиков, корпевшими над записями. Снова начались аресты. Аарон почти не бывал дома, часто то ночевал на базе то уезжал в Камартанг, звонил каждую свободную минутку... Возвращаясь домой, он почти не отпускал от себя детей и своих омег. Если удавалось переночевать больше одной ночки, то Мак всегда был рядом. Альфа каждый раз с трепетом прикасался к животу мужа, зная, что совсем скоро... Гейл был прав — во всём этом бардаке только семья позволяет выжить, сохранить себя человеком. У самого Робинсона никого не было — потерял много лет назад и не сумел забыть. Может, потому и Глен смог измениться — когда понял, чего всю жизнь был лишён, и наконец обрёл это?

Мак был уже на третьей луне и, поддавшись уговорам Диего, прочно осел дома, когда Аарон и его бойцы взяли самого Рейгана.

Было это ранним утром. Штурмовики взяли в окружение старый особняк в Камартанге, в котором и окопался штаб повстанцев под прикрытием редакции столичной газеты "Стрела". Сама газета не вызывала ни малейших подозрений до тех пор, пока в бреду Робинсона она не начала упоминаться слишком часто. Агенты внутренней разведки проверили редакцию, запросили планы здания по всем архивам и выяснили, что там есть и подземные этажи, причём достаточно просторные, чтобы быть укрытием. На самом верхнем этаже и даже в чердачном помещении кто-то оборудовал жилые комнаты. При штурме солдаты наткнулись на яростное сопротивление, но расклад получился не в пользу повстанцев. Сразу, как все выжившие были надёжно скручены, начался повальный обыск. В одной из чердачных комнат нашли немало предметов, говоривших, что это комната самого Сантаны... На самых нижних этажах нашли подпольную типографию и просторное книгохранилище. Разглядывая ровные стеллажи с книгами, стопками газет, журналов и объёмистыми папками, Аарон снова вспомнил, как беглецы с базы в лесах Дронера пытались вынести какие-то книги. Вспомнился и совсем юный Риан с громадным рюкзаком. Увидеть эти самые книги альфа так и не успел — прибывшее подкрепление тут же их конфисковало. И вот снова книги. Что же в них такого?

Вождь и идеолог подполья обнаружился в кабинете на втором подземном этаже. Он встретил штурмовиков спокойно — встал из-за стола, заваленного книгами и какими-то бумагами, и молча протянул руки, чтобы на них надели наручники. Никаких признаков спрятанного под простой одеждой оружия на нём не было. Рейган оказался омегой, и для Аарона это стало полной неожиданностью, как и для двух штурмовиков, ворвавшихся вместе с ним в кабинет. Типовая принадлежность вождя подполья никогда нигде не упоминалась, и многие думали, что он бета... Увидеть омегу никто не ожидал. И всё же по глазам Аарон понял, что это именно тот самый человек. И не только это.

— Вы... не сопротивляетесь? — растерялся Аарон, надевая на него наручники.

— А смысл? — просто улыбнулся Рейган. Он уже был ощутимо немолод, что выдавал заметно ослабевший запах, носил очки, но сохранил поистине юношескую стать и стройность — узкие точёные плечи, тонкие запястья... Даже в тёмных длинных волосах, собранных в небрежный хвост, не видно ни единого седого волоса. Лицо тоже выглядело на редкость моложавым — ни одной заметной морщинки. В его бесцветных глазах не было страха, и сердце альфы дрогнуло, снова узнавая в чертах вождя подполья совсем другого омегу. Не одно лицо, конечно — у Рейгана оно было более вытянутым и суховатым, но очевидное сходство присутствовало — волосы, тип и основные черты лица, глаза, взгляд... Гейл не зря подозревал, что Риан может быть, как минимум, его родственником. — Вы — Аарон Бейли. — Вождь повстанцев не спрашивал, а утверждал.

— Да...

— Тогда всё правильно.

Казалось, Рейган был рад ему. С чего вдруг? Риан что-то рассказывал?

— Вы...

— Не стоит, — перебил его Рейган. — Ведите меня.

— Почему вы?..

— Не стоит. Я проиграл.

— Но...

Рейган поднял руку.

— Ведите, Аарон. Слова тут лишние.

С тяжёлым сердцем старший лейтенант Бейли вёл пленника к машине. Видел, как на Рейгана пялятся бойцы — насмешливо и презрительно. Человек, наводивший ужас годами, всего лишь жалкий омега!.. Как шакалом вьётся оператор-бета, снимая для истории кадры оперативной хроники. И как спокойно на всё это смотрит пленник. Даже с жалостью. Стало ясно, за что Робинсон настолько его уважал, что предпочёл умереть, но не выдать.

— Мне... жаль, — тихо сказал Аарон, заводя арестованного в кузов.

— Не стоит, — так же тихо повторил Рейган.

Всю дорогу они молчали. Рейган сидел на скамье, откинувшись на стенку, и думал о чём-то своём. Иногда по его губам скользила улыбка. О чём он думал? О том, что его дело гибло с каждым днём? О том, что ждёт его соратников? Просчитывает план побега? Или просто настраивается на то, чтобы умереть с достоинством? Аарон хотел спросить. О многом хотел спросить, но рядом сидели ещё пять солдат, раскрывать рот при которых было небезопасно.

Боги, как же их встречали у здания штаба внутренней разведки! Всё высшее командование выбежало посмотреть на того, кто столько лет не давал им спокойно спать. Солдат на площадь, расстилающуюся перед роскошным внушительным зданием, нагнали столько, словно пленник мог одолеть всех одной левой. Идиоты! Что мог им сделать этот немолодой хрупкий омега?! Курам на смех... Или боятся Риана и оставшихся у него бойцов? Ни его, ни альфы, подходящего под описание Гиллиана, среди арестованных приспешников вождя не было. На все раcспросы повстанцы только смеялись. Значит, или их там не было или успели скрыться.

Едва Аарон вывел Рейгана из машины, солдаты тут же образовали живой коридор и взяли мятежного вождя на прицел. Омега и бровью не повёл. Он шагал неторопливо, с прямой спиной, уверенный и невозмутимый, как будто вся эта свора его совершенно не волновала.

— Рейган... зачем?.. — тихо спросил альфа, улучив момент.

— Не стоит. Я сам так решил. За меня не волнуйтесь.

Комиссар Дамьен выглядел очень довольным, пожимая руку Аарону.

— Прекрасная работа, капитан! Вы полностью оправдали наши надежды!

— Капитан? — Аарон сперва подумал, что ослышался.

— Да, это дело решённое. — Дамьен лучился от самодовольства. — Остались формальности. Теперь просите, чего захочется.

— Позвольте мне присутствовать на допросах Рейгана, господин комиссар.

— Хорошо. А сейчас отправляйтесь домой, Аарон. Вы устали, вам необходим отдых.

— Благодарю, господин комиссар.

Аарон бросил беглый взгляд в сторону Рейгана и снова не увидел в нём страха. Почему он не боится? Даже когда Дамьен подступил совсем близко и навис над ним, как скала, омега не дрогнул. Как будто не чувствует, насколько силён этот альфа, как и весь боевой контингент, согнанный на площадь. Только чуть поморщился, учуяв запах комиссара.

— Рейган Мариус, вы арестованы за подстрекательство к мятежу, организацию убийств, массовых беспорядков и терактов. — торжественно объявил Дамьен, как только оператор со звукотехником подошли достаточно близко. — Вы признаёте свою вину?

— Если это всё, то признаю.

— Вы будете осуждены по всей строгости закона.

— Вашего закона. — Рейган чуть дёрнул бровью. — Перед нашим народом, своими людьми и собственной совестью я чист.

— Чисты? Вы уверены?

— А вы уверены, что чисты? — И вождь повстанцев многозначительно изогнул бровь.

Дамьен скривился так, будто только что целый лимон разжевал.

— Увести, запереть и приставить охрану. Смотреть в оба, — приказал он. — За недосмотр спрошу со всех.

Конвоиры грубо рванули пленника за скованные руки, пихнули прикладами винтовок в спину и повели в здание. Аарон остался стоять на площади. На сердце было тяжко.

— Аарон, что это значит? — с порога бросился к альфе Диего. — По телевизору в новостях трубят, что схвачен сам Рейган! Он, оказывается, омега! Даже тебя показывали!

— Серьёзно? — ничуть не удивился Аарон. Поблизости от штаба тоже отирались телевизионщики — не заметить их было трудно. Вероятно, едва было передано сообщение о пленении вождя повстанцев, внутренняя разведка подшустрила, чтобы заявить о своей победе на всю страну. Кадры будут показаны ещё не раз.

— Да. — Мак встревоженно вглядывался в усталого бледного мужа. — Ты... в порядке?

— Просто устал, милый. Мне надо поспать. Диего, завари-ка мне чайку покрепче... Как вы тут? — Аарон опустился перед своим омегой на одно колено и осторожно прижался щекой к заметно округлившемуся животу своего омеги.

— Мы-то в полном порядке...

— Вот и славно. Мальчики ещё не дома?

— Как раз собирались их забирать. Они уже так соскучились... Ты надолго? — Мак запустил пальцы в волосы мужа и ласково провёл по его затылку.

— На пару-тройку дней. — Аарон встал и привлёк к себе мужа, блаженно вдыхая его запах, который слегка изменился — приобрёл нежную сладковатую нотку. Как и всегда во время беременности. От аромата его омеги всегда становилось спокойнее и легче. — Потом вернусь в Камартанг. Я получил разрешение присутствовать на допросах Рейгана.

— А... Риан? — встревоженно спросил Диего.

— Его в штабе не было. И Гиллиана тоже. Наверно, успели уйти. И меня уже практически повысили до капитана. Осталось оформить кое-какие бумаги.

— Ладно... — Голос Мака дрогнул. Омега погладил мужа по плечу. — Иди в душ, переодевайся, а я соберу на стол. Диего, иди за мальчиками и скажи им, что папа вернулся.

Диего молча кивнул и начал обуваться.

Уже под упругими струями воды душа Аарона начало колотить. Он снова и снова вспоминал спокойный взгляд Рейгана, когда на него надевали наручники и выводили наверх. Вождь и идеолог подполья совсем не выглядел побеждённым. Как будто его не в тюрьму везти собирались, а на обычную аудиенцию. Почему он был так спокоен? Почему даже не попытался уйти, спастись? Или отдать приказ уходить своим людям? Чего ради подпольщики выдержали яростный бой с солдатами внутренней разведки? Ради чего было всё это? И почему Риан не попытался освободить Рейгана, перехватив машину по пути к зданию штаба? Ведь мог!.. Вопросов, распирающих мозг, было слишком много. Ответы мог дать только сам Рейган, но как поговорить с ним, не вызывая подозрений? К Робинсону Аарона пускали на правах приглашённого консультанта, но Гейл был просто боевым командиром. Рейган же был главой подполья, его мозгом и движущей силой. Им будут заниматься отдельно...

— ...Аарон! Аарон, что с тобой???

Альфа понял, что сидит на полу ванны, стиснув голову руками, вода выключена, а испуганный Мак трясёт его за плечи.

— Мак...

— Тебе плохо? Может, доктора позвать?

— Нет... мне не так плохо... — попытался улыбнуться Аарон, не желая ещё больше тревожить беременного супруга, но улыбка получилась натянутой и больной.

— Да на тебе же лица нет! Что случилось, не молчи?

— Я... ничего не понимаю, Мак. — Аарон поник. — Рейган даже не попытался уйти, понимаешь? Когда мы ворвались в его кабинет, то он просто встал со своего стула и сдался. Просто сдался!!! Почему он это сделал? Ведь его люди умирали, защищая его и какие-то книги и бумаги... Почему он не попытался сбежать? Почему?..

Мак притянул к себе мужа и прижал его мокрую голову к своей груди.

— Ты разочарован, милый?

— Нет, нисколько. Я видел его... его глаза... Это удивительный человек. Умный, отважный, исполненный собственного достоинства... Но почему он просто сдался?

— Ты сможешь поговорить с ним?

— Я не знаю, Мак. — Аарон крепко обнял мужа. — Я смогу присутствовать на его допросах, но я не знаю, смогу ли поговорить с ним с глазу на глаз... А мне необходимо поговорить с ним.

— Уверен, у Рейгана была причина для такого поступка. Мы просто не знаем её. И ещё ничего не кончено. Пока на свободе Риан и его муж...

Аарон удивлённо взглянул на своего омегу.

— Мак... ты... поддерживаешь повстанцев?

— Да, душой я на их стороне. Пока тебя не было дома, мы с Диего перечитали всю нашу коллекцию листовок с вырезками и пришли к выводу, что Рейган борется за правое дело.

— Ты предлагаешь перейти на их сторону открыто?

— Нет. — Мак печально покачал головой и коснулся своего живота под промокшей рубашкой. — Не теперь, когда у нас двое детей и скоро родится третий. Если бы не это, то я бы сам давно позвал тебя туда. Я готов уйти с тобой и сражаться бок о бок... и Диего тоже... но не теперь. Ведь останутся Аксель, Тони, Глен с Сидом и Дэнвер. Всё, чем мы сейчас можем помочь подполью — это вырастить наших детей достойными людьми. Не испорченными циниками и эгоистами, а достойными. Ты вспомни, сколько раз мы с тобой слышали во время арестов "обвиняется в неблагонадёжности"? И если некоторые аресты казались нам откровенной подставой, то остальные были настоящими. Значит, мы не одни такие. Есть и другие семьи, в которых живут нормально, их много, но они, как и мы, вынуждены скрывать это. Среди наших соседей таких хватает, и в городе мы их иногда встречаем. Такие семьи представляют опасность для существующей системы, завязанной на лицемерии и двойных стандартах, как и было написано в одной из листовок. Рейган, Риан и Гейл всколыхнули всё это, обнажили проблемы, которые замалчиваются до сих пор. Рано или поздно, но необходимость перемен осознают и другие, которые сейчас боятся что-то делать. Может, это понимает и Рейган? Потому-то он и сдался без сопротивления, зная, что есть кому продолжить его дело? Ведь Риан и его муж до сих пор не схвачены. Пока есть кому призвать, надежда остаётся...

"Поле созревает. Перемены неизбежны." Эти слова Робинсона всплыли в памяти и обрели свой истинный смысл.

Дети. Любящие родители, стремящиеся воспитать их хорошими людьми. Как он и Мак. Преемственность поколений. Если Бейли из поколения в поколение старались вырастить из своих потомков солдат и офицеров для службы Системе, то точно так же иные взгляды и принципы могут прививаться детям и в обычных семьях. Всё дело только в силе каждого, способности не поддаться официальной пропаганде. И одна из основ нового мышления — любовь омег к своим детям. Особенно родителей-одиночек. Та самая любовь, которой пытались лишить его, Глена и Дэнвера. Тепло и любовь, способные изменить всё, множась и распространяясь. Если новое мышление распространится среди большинства альф и бет, то теневые империи, которые правят всем с позиции цинизма и равнодушия, лишатся всего, что имеют — власти, богатства, возможности управлять огромными массами по своему желанию. Работорговля, в которой издавна крутятся бешеные деньги, перестанет приносить прибыль, полное уравнивание омег в правах будет вынуждать власти пересмотреть всю социальную политику, которая потребует огромных финансовых вливаний, которые вместо того, чтобы пойти в карманы и на счета чиновников и торгашей, перейдут в руки простых людей. Разница между разными слоями общества ощутимо сократится, а активное включение высокообразованных омег во все сферы позволит укрепить границы за счёт увеличения контингента, состоящего из настоящих патриотов, которые будут сражаться не только за абстрактные ценности, но и за оставшиеся в тылу семьи. А если при изменении мышления не будет перемен в социальной, бытовой и административной сфере, то страна попросту утонет в крови — либо разразится гражданская война либо начнётся страшная волна массовых репрессий, если власти сработают на опережение. Попутно резко взлетит преступность, перешагнув все мыслимые и немыслимые границы. Долго всё это находиться в подвешенном состоянии просто не может. Революция Омег всколыхнула старое болото, положив начало всему, когда был свершён государственный переворот, установлена республика и принята настоящая Конституция. Рейган и его соратники обнажили старые болезни, которые коррумпированная и зашоренная власть и не думает лечить. Если Риан и Гиллиан уцелеют и смогут всё возродить, то рано или поздно время перемен настанет. Это будет непросто, перестройка будет то и дело тормозиться недовольными, на неё уйдёт немало времени, пока не вырастет новое, не испорченное нынешней грязью поколение, способное выстроить новый мир среди ветхих строений старого. Это и есть тот самый долгий путь, который избрал Рейган. Который так не устроил Робинсона и его последователей. Привести общество к мысли о необходимости изменений. Совершить новую революцию прежде всего в головах, а уже потом вывести людей на улицы. Гейл тоже это знал и попытался подхлестнуть события, перетряхнув самую верхушку, но не рассчитал собственные силы — он и его бойцы были схвачены через три года. А уже через него вышли и на других. Теперь арестован Рейган... Но Риан и Гиллиан ещё живы и на свободе!

Аарон, поняв это всё, воспрял духом. Поле действительно созревает. И стоит помочь ему. Его собственные планы вполне согласовываются с этим... Значит, нужно только приложить усилия и претворить в действительность хотя бы часть своих задумок, добавить шансов на приближение перемен. Это будет непросто, и важно не дать себя разоблачить. Раз уж он оказался в числе тех, кто способен повлиять на весь расклад, то стоит сосредоточиться на этой задаче. И в первую очередь, разумеется, на собственных детях.

Когда в допросную ввели Рейгана, Аарон невольно вздрогнул. Его не было в столице всего несколько дней, а следователь и его подручные уже начали? Арестованный вождь был избит, как когда-то Гейл Робинсон, без очков, заметно прихрамывал, но по-прежнему сохранял достоинство и спокойствие. Усевшись на жёсткий стул, омега сложил руки, скованные наручниками, на острых коленях, поднял голову и тихо улыбнулся, подслеповато щурясь.

— Рад снова вас видеть, капитан. Как ваше здоровье?

— С-спасибо, хорошо... — заметно растерялся Аарон. Рейган рад его видеть? И не боится показывать это перед Дамьеном и Роммни? Почему?

— А как поживает ваша семья? — продолжил спрашивать мятежный вождь.

— Хорошо. Мы ждём третьего ребёнка. Мой муж уже в декрете.

— Третий ребёнок... — Рейган опустил взгляд, не прекращая улыбаться. — В такое достаточно напряжённое время... Вы смелый человек, Аарон. А старшие дети здоровы?

— Вполне. Оба альфы. Первый скоро в школу пойдёт. Второй вовсю учится читать и писать.

— Вам бы хотелось больше времени уделять детям?

— Да. Я хочу, чтобы они выросли умными, здоровыми и внесли достойный вклад в процветание нашего общества.

Стандартная формулировка вынудила Рейгана поднять голову и снова взглянуть на альфу. В бесцветных глазах промелькнуло понимание.

— Вот как...

— По-моему, мы отвлеклись, — жёстко оборвал Рейгана Дамьен. — Рейган, вас вызвали не здоровье и семью капитана Бейли обсуждать. Вы понимаете, почему вы здесь?

— А что тут понимать? — пожал плечами омега, снова поморщившись. — Всё и так предельно ясно, господин комиссар. Даже странно, что вы меня об этом спрашиваете. Я-то по пути из камеры думал, что меня вызвали на расстрел...

— Не так быстро, — осклабился следователь Роммни. — Во-первых, порядок есть порядок, а во-вторых, мы ещё не всех ваших сообщников выловили. В частности, Риан Сантана и его сожитель Гиллиан...

— Муж, — тихо, но твёрдо поправил Рейган. — Гиллиан — его муж.

— Сожитель, — отрезал Роммни. — Именно так трактует гражданский кодекс созревшего альфу или бету, состоящего в постоянной сексуальной связи с созревшим омегой без соответствующей регистрации и проживающего с ним на одной жилплощади.

— И тем не менее они супруги уже почти год. Пусть не перед законом, но перед друг другом. Я лично обручил их.

— И всё же будем придерживаться официальных формулировок... — Роммни открыл папку, под завязку набитую какими-то документами.

— И не подумаю, — резко перебил его Рейган, и в его голосе зазвучал металл. Это напомнило то, как говорил Риан в лесу Дронера. — Из-за ваших официальных формулировок было загублено столько людей и искалечено судеб, что все эти трактовки становятся бессмысленным искажением понятий. Вы играете со словами, путаете людей, навязывая им своё видение. Вы хоть понимаете, во что это выльется, если всё останется, как есть?

— Мы не за тем вас пригласили... — начал было бета, но вождь повстанцев только коротко рассмеялся.

— Пригласили? Вы называете это приглашением? — И Рейган приподнял с коленей свои руки, потряхивая наручниками. Аарон снова поразился тому, какие у этого омеги тонкие запястья. Как ему удалось в свои сорок с лишним сохранить почти юношескую фигуру? Не рожал ни разу? Мак после первых родов слегка поправился... — Если бы я был свободным гражданином, то тогда слово "приглашение" было бы уместно. А я — арестованный. Здесь было бы уместнее выражение "вызвали на допрос".

— Не придирайтесь к словам, — поморщился Роммни. — Я всего лишь пытаюсь быть вежливым, хотя вы этого и не заслуживаете...

— Не надо лицемерия, Стэн, — сурово перебил следователя Рейган. — Мне его хватало и в обычной жизни. Если хотите называть вещи своими именами, то не надо вилять и играться со словами. Я вижу, вы умный человек. И я намерен разговаривать с вами как с умным человеком, а не винтиком карательной машины нашего лицемерного государства.

— Хорошо. Что вы можете сообщить о текущем местонахождении вашего комиссара Риана Сантаны и его сожителя...

— Мужа, — упрямо поправил Рейган, и Аарон насторожился, заметив, как сверкнули его глаза при этом. Роммни это тоже заметил?

— Хорошо... и его мужа Гиллиана, известного так же под именем "Гилл Моэна"?

— Ищите, — ухмыльнулся Рейган. — Даже я не знаю всех их схронов — Риан большой мастер маскировки и чемпион по пряткам среди наших бойцов и командиров. Ваш режим секретности, из-за которого вы скрываете его единственное фото, что есть у вас в наличии, ему только в помощь. Гиллиан тоже не лыком шит — он образованный и здравомыслящий молодой человек. Вместе они — сила.

— Да, я осведомлен об их, так сказать, подвигах... — скривился следователь. — Но ведь вы тоже умный человек, Рейган, имеете высшее образование, имеете университетский диплом... — Аарон удивился. Даже так? А ведь этого в досье на мятежного вождя, которое ему выдали для ознакомления, тоже не было. — что весьма необычно для омеги даже в наше прогрессивное время.

— Необычно? — насмешливо изогнул бровь Рейган. — Почему?

— Ваши сородичи редко получают высшее образование. Об этом говорят показатели статистики...

— А ваша статистика говорит о причинах, по которым омеги так редко получают высшее образование?

— Это уже информация иного рода...

— ...и она имеет прямое отношение к данному факту. Главная причина — наплевательская политика по предотвращению изнасилований во время течки, ранние беременности и чудовищное отношение к молодым отцам-одиночкам. Вы знаете, сколько им выплачивается в качестве пособия по декрету, родам и в первые полтора года?

— У нас равноправие, а эти юноши должны сами думать о последствиях разгульного образа жизни...

— Разгульного? — Глаза Рейгана опасно сузились. — Вы считаете, что ранние беременности — это исключительно результат разгульного образа жизни юных омег?

— Разумеется. Ведь им же с самого начала созревания внушают, что во время течки лучше не выходить из дома...

— ...где их ждёт очередной риск в виде собственных старших отцов. Далеко не все семьи могут себе позволить жильё с отдельной комнатой для детей-омег, особенно отделанной изоляцией, которая стоит отнюдь нелишних денег, чтобы им ничто не угрожало — такие квартиры стоят дорого. А что касается оправданий для альф и бет в подобных случаях, то они попросту смехотворны. Инстинкты! Везёт тем несчастным, отцы которых на этот период запасаются презервативами и не забывают о них, стоит детям запахнуть как следует, а вот что делать тем, кто подвергается бытовому насилию каждый день и боится подвернуться под руку невовремя? Им куда деваться? А как быть со слишком строгими требованиями к омегам в школах? Стоит им начать созревать, как на период каждой течки они вынуждены оставаться дома, а пропуски им при этом не засчитываются. И на занятиях спрашивают по полной программе.

— Так ведь при школах есть медпункты, где можно переждать...

— А в перерывах, пока выброс феромонов идёт на спад, они будут подвергаться опасности со стороны других учеников, если школа смешанная? Вот объясните мне, Стэн, зачем были сохранены смешанные школы? Именно сейчас, когда, согласно заявлением властей, идёт активная перестройка и борьба со старыми предрассудками? Небогатые семьи отдают туда своих детей именно потому, что они бесплатные. Школы с раздельным обучением стоят слишком дорого, и не каждая семья может себе их позволить.

— Мы отклонились от темы... — повысил голос Дамьен.

— А я желаю говорить об этом! — грохнул кулаками по столу Рейган, бешено сверкнув глазами. — Раз уж вы так активно открещиваетесь от проблемы, кто-то должен говорить об этом снова и снова!..

— Какое отношение наличие смешанных школ имеет к нынешнему местонахождению Риана Сантаны? — Роммни старательно сохранял деловой тон, внимательно наблюдая за арестованным.

— Самое прямое. Риан не учился в школе и потому избежал того, через что регулярно проходят дети из рабочих семей.

— Так он неграмотный? — фыркнул комиссар контрразведки с самым презрительным видом.

— Очень даже грамотный. Я лично учил его грамоте, наукам, занимался с ним. С самого детства. И лишний раз убедился, что неотягощённая нервозностью обстановка только способствует лучшей обучаемости. Вы знаете, что творится в смешанных школах? В кого превращает подрастающее поколение современная система обучения и воспитания? Неужели наше правительство, приняв новую Конституцию, не придумала ничего другого, как организовать всё именно таким образом? Ведь была идея разбить систему образования на два этапа. Её высказывал ещё Гай Дмировски. До созревания обучение может быть смешанным, но после того, как юные омеги начинают созревать, практичнее было бы организовать раздельное обучение. Хотя бы по классам и корпусам, раз власти не хотят тратиться на отдельные здания, разнесённые подальше друг от друга. Ведь младшие школьники не могут не видеть, что творится со старшеклассниками на переменах и во дворах, и неосознанно начинают это перенимать. Переносить на свою среду.

Аарон невольно вспомнил, как это было в его школе и в кадетском корпусе...

— Причём здесь?.. — ещё больше повысил голос Дамьен, но Рейган его будто не слышал.

— Когда был принят Декрет о равноправии, омеги из низших слоёв впервые получили возможность нормально ходить в школу и учиться. Получили возможность выбиться в люди, хоть чего-то добиться в жизни. Осуществить мечту. А что сделали власти, чтобы помочь им в этом? Прежние ученики были практически спрессованы с новыми, среди которых были и весьма великовозрастные. Ссылались на то, что на постройку новых школ нужно время и средств в бюджете не хватает. И как вы думаете, что происходило потом?

Аарон представил... и мысленно выругался. Он всё прекрасно помнил — как учился в закрытой школе вместе со старшими братьями, а потом в кадетском корпусе, о чём болтали на переменах его однокашники. После начала созревания только и разговоров было, что о сексе, первом опыте, который организовывали отцы, рассказы были пересыпаны сальными шутками и прочими пошлостями, от которых самого Аарона, уже активно, пусть и тайно, дружившего с омегами из родового имения и спавшего с Полли, просто передёргивало. Иногда он заставал старших однокашников с омегами из обслуги в весьма красноречивой позиции, видел постоянно, как оскорбляют и издеваются над несчастными... Юный тогда альфа не понимал, как можно так презрительно и грубо обсуждать этих добрых и заботливых созданий, с которыми ему было так весело, тепло и интересно? Младшие становились свидетелями таких разговоров, жадно слушали, а когда узнавали подробности... Аарон до сих пор помнил и то, как Дигори объяснял ему принцип рождения детей от омег, и своё потрясение. Хорошо ещё, что у него хватило ума как следует это всё обдумать, а потом очень вовремя под руку попался тот самый справочник, который окончательно всё разложил по полочкам. Тот факт, что дети рождаются через задний проход, его совершенно не коробил. Даже став свидетелем рождения старших детей, Аарон не стал смотреть на мужа с презрением или отвращением. Наоборот, он любил поглаживать, осторожно мять его тыл, целовать его в порыве страсти. Мак каждый раз так очаровательно краснеет...

— ...и тогда-то и начались настоящие проблемы с ранними беременностями, — продолжал говорить Рейган. — Поскольку в низших слоях рождаемость была традиционно высокая, а уровень жизни крайне невысоким, то возникла новая проблема — куда девать новых детей? Да, уже существовали настои, избавляющие омег от нежелательной беременности, но при активном их использовании наступает бесплодие. И куда таким было деваться? Сейчас существуют Дома Малютки, что, вроде бы, решает проблему хотя бы частично, но при этом мало кто учитывает психологию омег, рожающих впервые. Это порождает новые проблемы, а поскольку забрать ребёнка домой мало кому удаётся...

— Вы о чём? Их родители сами пишут отказы...

— Отказы? И вы верите в эти бумажки? — Рейган побагровел. — Я лично знаю омег, которые даже не знали, что подписывают. А если они ещё и несовершеннолетние, то эти отказы пишут их родители. А именно отцы, которые не хотят кормить лишний рот. А потом в газетах пишут очередную статью об истеричности и неуравновешенности омег.

— Так ведь они действительно ведут себя неадекватно...

— Они ведут себя нормально для омег, родивших впервые.

— Но ведь и после повторных родов...

— После первых, после которых они постоянно пребывали в стрессе? Вы ожидали другого? Вы женаты, Стэн?

— Нет. И не собираюсь.

— И правильно. — Рейган принюхался и с отвращением отодвинулся подальше. — Таким, как вы, лучше не оставлять после себя потомства.

— Почему это? — нахмурился Роммни.

— Потому что вы на редкость омерзительно воняете, Стэн. Даже для беты. Я читал последние исследования омеговедов. Совершенно нелепые теории, накрученные поверх вполне здравых рассуждений! Отдельные доводы откровенно притянуты за уши. И с позиции этой самой теории принимаются законодательные акты и решения на местах.

— Откуда вы это знаете? У вас же нет детей, Рейган. Или они есть?

Вождь повстанцев нервно дёрнул веком, и Аарон похолодел, поняв всё. РИАН — ЕГО СЫН! РОДНОЙ И ЕДИНСТВЕННЫЙ! Но как Рейган смог скрыть свою беременность и роды? Почему его соратники об этом не знают? О Риане говорили как о воспитаннике, возможном родственнике, но не как о кровном ребёнке вождя. Как он, руководя восстанием, успевал заниматься сыном? Риан несомненно был умён, образован, поскольку невежда не смог бы проворачивать все эти дела так виртуозно и уходить от властей год за годом. Светлейший... Роммни это движение веком тоже заметил? Как-то странно хмурится...

— Необязательно рожать самому, чтобы это понять, — холодно ответил омега. — Достаточно просто присмотреться и здраво подумать. Именно на этом и основывались работы Гая Дмировски, которые позже были искажены. Это был выдающийся психолог, для которого не существовало границ, на чём и основывалась точность его оценок. И я лично знаю кучу омег, которые рожали детей в самых разных условиях и семьях. Учитывая, как к нам относятся до сих пор, в том, что омеги неадекватно, с вашей точки зрения, реагируют на возможную угрозу своим детям, нет ничего странного. И омега омегу всегда поймёт. Чего, увы, нельзя сказать о вас.

Допрос закончился ничем. Рейгана увели в камеру. Проходя мимо Аарона, мятежный вождь дружелюбно кивнул ему на прощание, и в сердце альфы болезненно заныло.

— Что скажете, Аарон? — поинтересовался Дамьен, глядя пленнику в спину. — Интересный экземпляр?

— Да, господин комиссар, очень интересный... экземпляр, — не без труда выдавил из себя капитан. — Это вам не полуграмотный Робинсон, это орешек по-твёрже. Он действительно учился в университете?

— Да, как это ни странно. По-вашему, он рожал хоть один раз?

— Сомневаюсь. Ему уже за сорок, а он выглядит так, как будто ему двадцать. Только по лицу и рукам и можно понять, сколько ему на самом деле. Мой муж после первых родов поправился, пусть и незначительно, а этот... Даже если предположить, что он недоедал в последние луны, то это не объясняет его моложавость полностью.

— Но он так уверенно утверждал, что истеричность омег — это не психопатология, будто сам пережил подобное, — задумчиво проговорил Роммни.

— Раз Рейган получил высшее образование, то он, несомненно, обладает хорошо развитыми аналитическими способностями, с помощью которых способен делать вполне обоснованные выводы. — пожал плечами Аарон. — Беты-омеговеды используют тот же принцип. Вы, случайно, не знаете, кто был старшим отцом Рейгана?

— Бета. А какое это имеет значение? — заинтересованно вскинулся Роммни.

— Быть может, причина его успехов кроется в этом? Может, отец помогал ему с учёбой? Кто вообще были его родители? Могу я взглянуть на его полное досье? А то я видел только краткие справки...

— Нет, — резковато перебил капитана Дамьен. — На полном досье Рейгана лежит высшая степень секретности. Я не имею права предоставлять вам доступ к нему. Вам придётся работать с тем, что есть, капитан.

— Жаль. Я бы смог лучше понять Рейгана, прочитав это дело. — Аарон мысленно выругался. Высшая степень секретности? Вот так новости... — А в каком университете учился Рейган?

— Эти сведения тоже совершенно секретны. — Комиссар покосился на Аарона. — Капитан, вам не кажется, что вы проявляете неуместное вашему званию любопытство?

— Простите, господин комиссар, я не нарочно. Вы же сами сказали — Рейган очень интересный экземпляр.

— Вы свободны, Аарон...

— Я бы попросил вас задержаться, — вдруг остановил альфу Роммни. — Могу я задать господину капитану несколько вопросов?

— Разумеется. До завтра.

Следователь пригласил Аарона в свой кабинет, предложил чаю — Аарон отказался — и сел за свой стол. Кабинет Роммни был на редкость скромен. Личных вещей — самый минимум. И ни одной фотографии. Даже собственной в парадной форме.

— Послушайте, Аарон, я вижу, что вы человек редкого ума, гибкости и наблюдательности для альфы, благодаря чему добились весьма впечатляющих успехов в службе. Скажите честно... — Бета взял со стола ручку и начал крутить её в пальцах. — Вы... симпатизируете Рейгану?

— А это важно? — нахмурился Аарон.

— Не знаю... возможно... но я видел, как этот омега общался с вами. Я не спорю — Рейган личность весьма неординарная и в чём-то даже выдающаяся... Чем-то вы его серьёзно заинтересовали. Я хочу понять, чем именно.

— Пока не знаю. Меня удивили его расспросы о моей семье, не скрою, как и его реакция на арест. Робинсон сопротивлялся до последнего, даже был ранен, а этот... просто сдался. И это при том, что его подчинённые оказали яростное сопротивление, а он даже не попытался скрыться. Это... странно.

— Да, я читал отчёты и рапорты других ваших людей, присутствовавших при его аресте, — кивнул Роммни. — И я полностью с вами согласен. Поведение Рейгана вводит в сомнение, пусть он и нетипичный омега. И всё же... вы ему симпатизируете? Как человеку, а не как омеге?

— Я не увидел в нём ни капли страха, что очень странно для обычного омеги. Он спокоен, вполне выдержан... до определённых пределов. Пожалуй, за это можно уважать. Но стоит только вспомнить, к чему привели его призывы к мятежу... карательные акции... действия Робинсона, в том числе совершённые и до разрыва со штабом Рейгана... Я взял на себя смелость собрать свою подборку по подполью и его деятельности, читал самые разные листовки... Я не знаю, что о нём думать, господин комиссар.

— А как вы думаете... — Роммни откинулся на спинку кресла, продолжая с интересом всматриваться в собеседника. — Риан может быть сыном Рейгана?

Аарон нахмурился. Альфа понял, что бета тоже разглядел сходство вождя с юным омегой-комиссаром.

— Я не знаю. Кое-какое сходство есть... но непохоже, чтобы Рейган вообще рожал. Я не видел его медкарты, как и его тело без одежды. Мне трудно судить на основе одних только наблюдений, могут ли у него быть дети. Ведёт он себя как нерожавший омега, а на самом деле... Кто знает? Может, Риан действительно его сын, может, сходство случайно... Мне не хватает сведений для того, чтобы делать твёрдые выводы.

Следователь поджал губы. Аарон со спокойным видом разглядывал его и подумал, что за вполне себе благообразной внешностью Роммни действительно скрывается какая-то гниль. Рейган сказал, что от беты омерзительно воняет. Мак, когда встретился со следователем в первый раз — на допросе после того проклятого рейда — уже дома в первый же вечер, рассказывая, как жил эти пару лун, признался, что его даже стошнило от одного только вида этого беты на одном из допросов. Странное единодушие незнакомых друг с другом людей.

— Аарон, вы попросили разрешения присутствовать на допросах Рейгана. Зачем?

— Хочу понять, для чего он всё это затеял. Не думаю, что Рейган может быть как-то связан с нашими врагами за границей — это слишком дорого и рискованно с точки зрения связи и снабжения — но почему-то он начал свой бунт! Я примерно представляю себе основу его программы, если это можно назвать программой, но почему его заявления часто противоречат официальной научной базе? На чём зиждется фундамент его утверждений? В конце концов, ситуация в нашей стране становится напряжённой, угроза вторжения из-за границы до сих пор не ликвидирована, на улицах льётся кровь, уровень преступности растёт, а ведь среди всего этого растёт новое поколение, которое только-только вступает во взрослую жизнь. В конце концов, у меня свои дети растут! Что им останется, если мы всё это не остановим? После Революции Омег всё и так усложнилось, а тут ещё и это! И это в наше прогрессивное время! Зачем ему вообще захотелось начать ломать новые, едва созданные устои переходного периода? На полный слом старых предрассудков нужно время. Зачем ему нужны новые жертвы? Он же не сумасшедший! Может, всё же позволите мне ознакомиться с его полным досье?

— Я понимаю вас, Аарон, но доступ к полному досье на Рейгана строго ограничен. Вам придётся работать с тем, что есть. И, боюсь, что долго вы не сможете оставаться здесь. — Роммни продолжал сверлить Аарона своим пронзительным взглядом. — Сейчас особенно важно изловить Сантану и его сожителя-альфу, пока они не попытались сконцентрировать вокруг себя уцелевших бунтовщиков и освободить Рейгана. От нас требуют жёстких и решительных мер по их поимке, и ваш опыт нужен в их розыске, а не здесь. Мы можем дать вам ещё несколько дней, чтобы понаблюдать за Рейганом, но не больше.

— Я понимаю. Но если вам понадобится моя помощь как консультанта...

— Конечно, — кивнул бета. — Вы один из самых перспективных наших командиров, Аарон. Вас ждёт большое будущее. Мы очень на вас надеемся.

На каждом допросе Рейган продолжал твердить о необходимости изменений. Он вспоминал самые громкие акции своих подчинённых, исторические факты, которые поразили альфу своим несовпадением с тем, чему его учили всю жизнь... Впрочем, лекции по репродукции и межтиповому общению уже были хорошей иллюстрацией тому обстоятельству, что со школьной программой что-то не то. Рейган учился в самом начале переходного периода, сравнивал то, чему когда-то учили его самого, с тем, как учат нынешних детей, и Аарон понял, что и в этом мятежный вождь прав. Альфа слишком хорошо помнил, как учился в школе сам, пусть это и была закрытая школа для альф. Не изменилось ровным счётом ничего. Рейган рассуждал о современных научных теориях по психологии, социальной политике... Дамьен и Роммни постоянно пытались вернуть допрос в первоначальное направление, но Рейган каждый раз возвращался к прежней теме, ловко выводя разговор в нужное ему русло. Невозмутимость то и дело слетала с омеги, он начинал горячиться, бить кулаком по столу, повышать голос... Аарон едва сдерживался, чтобы не крикнуть ему "Да! Да, я с вами полностью согласен!"... Цели восставших становились яснее и понятнее, но как они планировали свалить ту махину, которая контролирует все аспекты современной жизни? Одними митингами, громкими разоблачениями и карательными акциями тут не справишься. На то, чтобы достучаться до большей части населения, вывести их на улицы как единую массу, объединённую общей целью, придётся потратить не один год, а при той системе, что существует, шанс добиться своего становится слишком зыбким. Если Рейган прав, и Система намеренно растит из альф и бет людей, заражённых гордыней и чувством собственного превосходства, то те, кто готов примкнуть к восставшим, будут вынуждены скрываться, чтобы обеспечить спокойную жизнь себе и своим семьям. Как это делают он и Мак. Технический прогресс тоже добавляет своего, отрезая омег, невовремя родивших детей, от возможности получить достойное образование и подняться по социальной лестнице. И по-прежнему остался невыясненным вопрос первостепенной важности — как Рейган предлагает укротить инстинкты, вносящие раздрай в жизнь их цивилизации и подливающие масла в огонь беспредела?

В свободное от допросов Рейгана время Аарон сидел в архивах, изучал то немногое, что мог отыскать по мятежному вождю. Он раз за разом перебирал тома дел, заведённые по арестованным командирам, "жертвам", казнённым подпольщиками, громким делам, которые были возбуждены по настоянию повстанцев... Картина, нарисованная Рейганом, вырисовывалась всё чётче и отдавала полной безнадёгой.

Время от времени Аарон звонил домой, подолгу разговаривал с Маком, Диего и своими мальчишками и однажды услышал то, что заставило его вздрогнуть.

— Аарон... — Голос Мака дрожал, как будто омега пытается сдержать слёзы. — Я не знаю, что делать...

— Что случилось? — встревожился альфа.

— Льюис... Он похвастался в детском саду, что у них скоро новый братик будет... а один из мальчишек-альф сказал ему... как дети рождаются...

— И? — Аарон похолодел.

— Льюис спросил меня, правда ли это... а мы с Диего не знаем, как ответить... И ещё... Льюис видит, что у меня живот всё сильнее растёт... и уже косится как-то странно... и Вернер меня сторониться начал...

— И что вы им сказали?

— Что когда ты приедешь... то всё объяснишь... Я... я не могу разговаривать с ними об этом... просто не могу... они же альфы... Я боюсь, милый... Они же ещё дети!.. вдруг они поймут всё неправильно?.. Льюис дерзить начинает...

— Так, успокойся, Мак, я скоро приеду. Не дёргайся, слышишь? Тебе сейчас вредно волноваться. Я всё им объясню, обещаю.

— Я боюсь... я не хочу, чтобы они начали от нас шарахаться...

— Не будут они от вас шарахаться. Ты же их родитель, а Диего заботится о них с самого рождения. Да, я был старше, когда всё узнал, но я сумел разобраться и всё понять. И мальчикам нашим объясню так, как надо. Я уже давно жду этого дня и вполне готов к ответам. Не плачь, любимый, всё будет хорошо.

— Приезжай скорее... иначе я просто с ума сойду...

Повесив трубку, Аарон глубоко вдохнул и решительно направился в комендатуру писать рапорт на отгул по семейным обстоятельствам.

— ...не хочу! — услышал Аарон недовольный голос старшего сына, едва вошёл. В квартире повисла тяжёлая атмосфера, которую создала злость "волчонка". Мальчик ещё был слаб, но его нынешняя сила внушала уверенность, что из него со временем вырастет очень сильный альфа. — Отстань!

— Льюис, как тебе не стыдно? — возмутился Диего, и голос омеги подрагивал. — Ты как с папой разговариваешь?! Что он такого плохого тебе сделал?

— Все так с омегами разговаривают! Почему мне нельзя?

— Это не просто омега! Это твой папа! Неужели тебе совсем-совсем не жалко его? Он и так постоянно плачет из-за тебя! А ведь для вашего братика это тоже вредно!..

— Не нужен он мне! — Аарон оцепенел, услышав в голосе сына настоящую злость и ощутив впечатляющий для его возраста выплеск. — У меня уже есть Вернер!..

— ...который родился точно так же, как и ты! — сурово оборвал сына Аарон, вставая в дверях кухни. Льюис резко обернулся и сжался под тяжёлым отцовским взглядом, спрятав маленькие клыки. — Что у вас тут?

— Аарон... ты вернулся... — Мак немного неуклюже встал из-за стола и поспешил к мужу, на ходу вытирая слёзы. — Хвала предкам...

— Что случилось? — Аарон обнял его, чувствуя, как Мак дрожит.

— Льюис снова спросил, правда ли, что омеги рожают детей через задницу, — начал объяснять денщик. — Мак отговорился, что ты сам всё объяснишь, когда приедешь, Льюис разозлился, что папа при этом плакать начал, начал ругаться... Рослин, и кто его только таким словам научил?.. А на днях он оскорбил Тони, назвав его мокряком. Я потребовал, чтобы Льюис извинился, но он отказался...

— Всё ясно. А Вернер?

— Пока молчит, но чую — ещё немного, и он тоже начнёт дерзить. Он же Льюису в рот смотрит...

Сам Вернер молча сидел за столом и вяло ковырялся в тарелке. Кое-как успокоив мужа, Аарон отослал его и Диего в комнату, а сам сходил за книжкой, которую купил перед его отъездом Диего, и сел за стол, сурово глядя на старшего сына.

— Льюис, объяснись.

— Я не обязан ничего объяснять, — огрызнулся тот, снова показав клычки.

— Ещё как обязан. Почему ты так себя ведёшь? Что такого плохого тебе сделали папа и Диего? За что ты обидел Тони?

— Они омеги.

— И что?

— А то. Преподобный Ленсман говорит, что омеги — не такие, как мы. Что они все слабаки и ненормальные. Что они — ошибка природы. Что мы, альфы, выше них, главнее...

— Ошибка? — Внутри альфы всё затряслось от гнева, в голосе прорезался рык, и оба мальчика пригнулись. Ленсман был штатным клериком детского сада, в который ходили мальчики, и Аарон был немало о нём наслышан. Типичный бета. — И из-за чего он так решил?

— Да потому что омеги рожают детей через задницу... а там...

— И что с того? Он как-то это объяснил?

— Да. Он сказал, что альфы и беты издавна остаются неизменными, а омеги меняются и сейчас годятся только на то, чтобы рожать детей... только...

Аарон с грохотом шлёпнул книгой по столу, обрывая старшего сына. Мальчишки вздрогнули.

— Чушь! А он говорил, как это больно — рожать детей? А он говорил, что даже после такой боли омеги готовы рожать снова и снова? А он говорил вам, что омегам безразлично, каким образом дети появляются на свет? Для них самое главное — сами дети, их жизнь, здоровье и благополучие. А преподобный Ленсман говорил, на что они готовы пойти ради своих детей? А он говорил, как это больно для омеги — потерять своих детей? Ваш прадедушка Аксель пережил это, и ему было очень больно. Сейчас вашему папе больно от того, как ты с ним разговариваешь. Ему плохо от одной только мысли, что ты будешь от него шарахаться только потому, что какой-то пёс шелудивый тебе наговаривает на него и всех остальных омег, не объясняя толком ничего!

Льюис испуганно взглянул на отца.

— Но ведь...

— Да, это правда. Омеги так устроены, что рожают детей через задницу, но пока не выяснится, почему Природа создала их такими, делать выводы рано. Мы, альфы, тоже небезгрешны...

— Это инстинкты... — попытался возразить Льюис. — Мы ничего не можем с ними сделать...

— Вообще-то можем. Проблема в том, что кто-то просто не хочет этого делать, а кто-то даже не задумывается о том, что это вообще возможно.

— Но ведь мы постоянно дерёмся в детском саду... — подал голос Вернер. — И нас не всегда наказывают за это... — Вы ещё маленькие и не всегда знаете, как лучше поступить, чтобы избежать ненужной драки. Когда я тренирую своих новых бойцов, то среди них тоже то и дело начинаются настоящие драки. В том числе и до крови. Но я учу их вовремя останавливаться, чтобы на заданиях они не причиняли лишнего вреда друг другу и тем, кого нам надо взять живьём. И мы отлично с этим справляемся. Значит, с нашими боевыми инстинктами вполне можно справляться. И с остальными тоже.

— А что про то, что омеги рожают?..

— А ты знаешь, как у них всё устроено и работает? Это вам преподобный Ленсман объясняет? — уже спокойно поинтересовался Аарон, раскрывая книгу на нужной странице. Диего купил краткое руководство для будущих пап с яркими картинками, и Аарон самым внимательным образом его прочитал, готовясь к самому нелёгкому разговору в своей новой жизни.

— Нет... — Льюис озадаченно наблюдал за тем, что делает отец.

— Вот именно. Вам это знать рановато, но уж лучше я сам вам всё объясню толково и внятно, чем вы будете набираться всякой грязи от кого попало. Садитесь поближе.

Почуяв, что отец уже почти не сердится, мальчишки перебрались поближе, и Аарон начал объяснять.

Мак и Диего стояли за дверью и напряжённо вслушивались. Мак нервно грыз ногти, Диего обнимал его за плечи, но сам был едва жив от беспокойства. Поймут ли Льюис и Вернер всё правильно? Сработает ли авторитет отца?

— ...таким образом всё и происходит, — закончил Аарон. — Да, у омег очень странное строение, не такое, как у нас, но так уж вышло. Когда я об этом узнал от вашего дяди Дигори, который давно погиб, то тоже был потрясён. Но я уже дружил с омегами и любил папу Гая, я не хотел верить, что всё именно так грязно, но, когда увидел, как плачет папа, понял, что мне это безразлично. Папе было больно, а я никогда не хотел, чтобы ему было больно. Потом я нашёл книгу, в которой всё было рассказано очень подробно, и я понял, что всё не так плохо, как мне рассказал Дигори. Эту книгу я, кстати, сумел сохранить и позже, когда вы подрастёте и будете учиться в школе, дам почитать — сейчас вы просто ничего не поймёте.

— Значит, когда мы родились, то не были испачканы в?..

— Конечно, нет. Была только кровь, неизбежная в таком случае. Я сам это видел. Я присутствовал при вашем рождении и всё видел сам. Поверьте, все эти мелочи — ничто в сравнении с новым ребёнком, которого ты держишь на руках. Особенно, если это твой ребёнок.

— А рожать — это так больно? — поёжился Вернер.

— Да, это очень больно. Диего когда-то родил двух детей, вас тоже двое... Вы бы согласились рожать снова, зная, как это больно?

— Я не люблю, когда больно, — опустил глаза Вернер.

— А ваш папа готов терпеть эту боль, чтобы у нас появился ещё один малыш. Он по-настоящему боялся только в первый раз, когда родился ты, Льюис. А когда мы ждали Вернера, то он уже не боялся. И не боится теперь, когда мы ждём третьего. Ваш папа очень смелый и сильный омега, а то, что он часто плачет теперь — это из-за беременности и пройдёт, когда родится ваш брат. Когда мы познакомились... — Аарон невольно улыбнулся, вспоминая. — Я не знал, как к нему подступиться. Он был так суров! Он запросто может победить альфу, отлично стреляет... Когда родится ваш брат, то мы обязательно вам покажем, какой ваш папа сильный. Правда, нужно будет время, чтобы он набрал прежнюю форму.

— Папа... а ты нас не обманываешь? — Льюис нахмурился. — Преподобный Ленсман говорит совсем не так.

— Не обманываю. Если хотите... и если наш папа будет не против... то вы сами можете посмотреть, как родится ваш братик. Я договорюсь, и вы сами всё увидите.

— Сами?

— Да. Правда, детей туда не пускают, но я уговорю доктора. Я не хочу, чтобы в нашей семье начались ссоры. Мы же так хорошо жили раньше! А теперь идите и извинитесь перед папой и Диего. И не забудьте попросить прощения у Тони, когда он придёт в следующий раз. Они совершенно не заслуживают такого обращения. Хотя бы потому, что ваш папа спас меня, когда вас ещё не было.

— Спас? Как? — удивились мальчики.

— Извинитесь, и мы расскажем.

Вечер воспоминаний был тяжёлым. Мак, сидя рядом с мужем, чувствуя, как ладони Аарона поглаживают его живот, успокоился окончательно. Льюис и Вернер слушали родителей, раскрыв рты.

— ...Ваш папа тащил меня до Тормозэна, не считаясь с собственной усталостью. Он ухаживал за мной, готовил еду, сберёг мне ногу. А когда у него началась течка, то он, хоть и уставал ужасно, в первую очередь заботился обо мне, а уже потом о себе. И что касается инстинктов... Я сумел сдержаться, хотя мне очень хотелось быть с ним. Но я не хотел этого делать против его воли, поскольку любил. И это помогало мне держаться. Ваш папа сам пришёл ко мне, и нам было очень хорошо вместе. А когда родился ты, Льюис, то это был один из самых счастливых дней в нашей жизни. Мы зачали тебя вместе и помогли тебе родиться вместе. Когда вы вырастете и начнёте созревать, вы поймёте это лучше, а сейчас запомните главное. Инстинкты — штука очень сильная, совладать с ними трудно, но можно. Нужно только захотеть и приложить усилия, и всё получится.

Братья переглянулись, молча подошли к родителям и виновато уткнулись в папины колени. Мак всхлипнул и обнял своих детей.

— Я... уже не сержусь. Вы только не делайте так больше... ведь я так вас люблю.

— Не будем... больше не будем...

Диего выдохнул с облегчением, видя, что Льюис и Вернер искренне раскаиваются. Осталось только объяснить им, как надо вести себя в детском саду и потом в школе, чтобы не нарываться на неприятности.

Аарона включили в штаб по розыску и захвату Риана и Гиллиана, а его отряд поручили другому командиру — временно. Альфа снова дневал и ночевал на службе, то и дело выезжал на самые разные места, проверял вместе со своими однокомандниками версию за версией... На допросах Рейгана он теперь присутствовал редко и ловил каждое слово мятежного вождя. Рейган продолжал дружелюбно ему улыбаться при встрече, и, похоже, что Роммни не применял к нему тех средств дознания, которые перепробовал на Гейле. Однако заключение всё же плохо отражалось на арестанте. Рейган выглядел всё более болезненным, худел на глазах, подолгу раздумывал над отдельными ответами. Перечитывая протоколы допросов, Аарон заподозрил неладное. Набравшись наглости, альфа всё же добился разрешения допросить пленника самому. Когда привели Рейгана, Аарон лишний раз обследовал допросную, убедившись, что нет средств наблюдения, и только тогда сел за стол напротив собеседника.

— Рад снова видеть вас, Аарон, — улыбнулся Рейган, щурясь особенно сильно. И явно не от излишне яркого света — что-то в его ослабевшем после завершения репродуктивного периода запахе неуловимо изменилось. Как из-за какой-то болезни. — Я слышал, что вы не так давно ездили домой...

— День вашей казни уже назначен, — тихо сказал Аарон, стискивая кулаки. — Это будет сделано на площади Справедливости на глазах у всех горожан. Остался последний шанс.

— Шанс для чего?

— Чтобы помочь вам... бежать отсюда.

— Я никуда не уйду, Аарон. Но спасибо за предложение.

— Что? — Аарон растерянно уставился на омегу. — Вы не хотите сбежать? А как же ваше дело?

— Его есть кому продолжить, и этим займётся мой сын. Вы ведь уже догадались?

— Риан...

— Да. Он тоже предлагал мне бежать, но я отказался.

— Что?.. — Аарон замер, не веря услышанному. — Риан был здесь? Когда?

— На прошлой неделе. Знаете, почему его и Гиллиана не было в здании "Стрелы", когда вы пришли? Они сопровождали особо ценный груз в новое хранилище. То, что досталось внутренней разведке — это лишь частично оригиналы. Мы успели снять с них копии и вывезти в безопасное укрытие. Наше главное оружие — это знание, ведь знание — любое — имеет смысл и ценность только тогда, когда оно передаётся. Потому-то наши соратники и защищали хранилище так яростно. Чтобы власти подумали, что мы защищаем самое ценное. Точно так же защищали подступы к городу защитники Аврория — одного из последних оплотов Верных во времена смуты. Как только стало известно, что арестован Гейл, мы поняли, что когда-нибудь вы придёте и за нами, и приняли меры, разработали план действий. В редакции остались только добровольцы, а остальные разошлись по домам.

— И сколько штатных работников редакции были подпольщиками?

— Все, но у многих семьи, кто-то числится на подработке... Мы постарались учесть всё, чтобы подозрения пали на как можно меньшее число наших людей. Когда вы пришли, то все старые записи о наших работниках, в том числе и временных, были уничтожены. Если какие-то следы и найдут, то только через те организации, для которых мы выписывали справки.

— Но ведь многие из них теперь получат сроки... кого-то казнят...

— Они это знают. Как те, кто ушёл с Гейлом, знали, что идут на смерть. Мы все знаем, что путь, избранный нами, займёт много лет. Что не обойтись без жертв. Да, мы все боимся, но на кону стоит наше будущее. Будущее нашей расы. И мы готовы идти на жертвы сейчас, чтобы этих самых жертв было меньше в будущем. Это страшно, жестоко, но сейчас иначе нельзя. За века сложилась такая плотно спутанная Система, что на то, чтобы её распутать, уйдёт немало сил и времени. За жизнь одного поколения этого не сделаешь, а рубить одним махом ещё более опасно. Этому я учил своих последователей, давал им возможность учиться, чтобы они поняли это и могли сделать свой сознательный выбор. Я никогда никого ни к чему не принуждал. Если кто-то считал, что он не должен принимать в этом участия, то мы его отпускали, а сведения о его работе в редакции уничтожались. Только искренне веря в свою цель, можно многого добиться.

— А... как же Риан? Когда вы успели дать ему жизнь? И обучить его?

Рейган ласково улыбнулся и неторопливо погладил свой плоский живот. Совсем как Мак. И тут Аарон заметил на руках пленённого вождя едва видные следы от чьих-то зубов. Судя по кое-каким признакам, это были укусы альфы. Сколько им лет, что так сразу не заметишь? Подобный укус, только более глубокий, был и на загривке омеги. Похожий на метку.

— Риан был зачат в университете, когда я учился в аспирантуре. Примерно тогда же я был вынужден покинуть университет. О том, что я ношу ребёнка, так никто и не узнал. Мне повезло с фигурой — такими же были мой дед-омега и оми... — Загадочное слово резануло слух альфы. — у меня на руках было немало средств, которые помогли замаскировать особенности запаха, я быстро вернул прежнюю форму после родов, и оставалось только быть осторожнее, чтобы никто не догадался. Я даже не вставал на учёт по беременности. И рожал один, без посторонней помощи. Приготовил всё заранее. Я долго прятал моего малыша от чужих глаз, а потом нашёл первых единомышленников и начал раскручивать то, что планировал непосредственно во время беременности.

— А... кто его старший отец? Альфа? Ваш мальчишка такой боевой... Старший отец моего Мака был альфой. И у Гейла тоже.

Рейган таинственно улыбнулся и снова погладил свой живот.

— Риан — чистокровный омега. Он мой сын. Моя плоть и кровь. От первой до последней клеточки.

Аарон нахмурился... и оторопел, простреленный озарением.

— Так вы?..

— Да, Аарон. Я — так называемый "ненормал". До Великого Холода нас называли Двуликими.

Аарон снова споткнулся о странное слово, а потом вспомнил, что его же услышал от покойного Робинсона.

— Но... как вам удалось... оплодотворить самого себя? Ведь это невозможно...

— Возможно, хоть это и был риск. Огромный риск и для меня и для Риана. Современные генетика и биология в целом пока не настолько развиты, чтобы полностью исследовать эту возможность, но мои теории говорят, что такая возможность есть. И мне просто повезло — Риан родился совершенно здоровым, пусть и изрядно шебутным... — Рейган помрачнел. — Единственное, чего я опасаюсь, так это того, что мой мальчик не сможет подарить Гиллиану детей, о которых тот так мечтает. Неизвестно, как аукнется Риану мой эксперимент. Мне он уже аукнулся, похоже.

— В каком смысле?

— Я болен. И уже давно. Многочисленные злокачественные опухоли всё больше разъедают моё тело. Одна находится в мозгу, почему у меня и начало портиться зрение, а сейчас уже начались ощутимые боли. Может, когда-нибудь эту напасть и научатся лечить без скальпеля, а у меня просто не было времени заниматься собой. Не сейчас, когда мы столького успели добиться за сравнительно небольшой срок. Я не врач, но моих знаний вполне достаточно, чтобы понять, насколько всё серьёзно. Подпольные медики и древние знания травников мне ничем помочь не смогли, а официальная медицина меня лечить тем более не будет. Сейчас моя болезнь входит в финальную стадию, и жить мне осталось недолго. Потому-то я и предпочёл сдаться — казнь позволит мне умереть быстро и без лишних мучений. От сына я это скрывал вплоть до его прихода сюда... Аарон, могу я попросить вас об одолжении?

— Всё... что захотите... — Альфа сглотнул, чувствуя, как в горле пересыхает.

— Меня приговорят к расстрелу, и я бы хотел, чтобы расстрельной бригадой командовали именно вы. Передайте это своему руководству как моё последнее желание.

— Почему я?

— Вы хороший человек, Аарон, и вы можете изменить хоть что-то. Я понимаю, что вы беспокоитесь за свою семью. Ваше участие в моей казни прибьёт подозрения в ваш адрес — Роммни, по-моему, начал догадываться, что вы нам сочувствуете. Риан рассказывал мне, как вас защищал от бойцов Гейла ваш будущий муж... и как принял в себя предназначенную вам пулю ваш денщик, он же жених... — Аарон вздрогнул. — Когда Риан рассказывал мне о том, что было в лесу Дронера, он плакал. Он не хотел убивать вашего жениха. Как там его звали?.. — Рейган нахмурился, пытаясь вспомнить.

— Френсис. Его звали Френсис. — Голос альфы осип. Даже спустя несколько лет он не мог спокойно вспоминать тот ужасный день.

— Да, конечно... Вы до сих пор скорбите о нём? — понимающе кивнул Рейган.

— Он спас мне жизнь. И он был мне дорог.

— Именно тогда мы и обратили на вас особо пристальное внимание, начали проверять ваши связи... Вы многое нам сумели дать, Аарон, и вы продолжаете нам помогать. Я давно подозревал, что вас и ваш первый отряд не просто так отправили против Гейла — от вас просто избавлялись, опасаясь, что вы в самый ответственный момент можете перейти на нашу сторону. Вижу, что и вам это тоже приходило в голову. К этой затее, скорее всего, приложил руку ваш покойный дед Людовик Бейли, и это невероятная удача, что вы и ваш муж выжили. Как и то, что Риан тогда меня не послушался и уехал вместе с Гейлом. Не держите зла на Риана. Если он и был в чём-то виноват перед вами, то судьба его и так наказала. Уговаривая Гейла отпустить вас и вашего Мака, он рисковал огрести от своих же. Сколько раз мои бойцы и комиссары предлагали избавиться от вас — вы всегда успешно проводили захваты и выслеживали наших людей — но именно Риан останавливал самых горячих. — Аарон обмер — так вот почему его так и не тронули... — В том числе и грозя карой за самодеятельность. Он верил, что вы можете стать нашим единомышленником, и старался уберечь вас и вашу семью. Он же разузнал про ваших родственников Монтгомери, и мы время от времени подкидываем им кое-какую информацию, чтобы они могли лучше нести свою службу. Они честные и порядочные люди, способные многое изменить и дать нашей несчастной стране шанс выбраться из той ямы, в которую она угодила во времена Смуты в самом начале Великого Холода. Если была возможность — Риан следил за вами. Он видел, как вы счастливы со своей семьёй, и сам радовался за вас. Радовался, что не ошибся. За это многие его ненавидели, но не смели возражать. А когда в его жизни появился Гиллиан, то Риан и вовсе запретил вообще думать о вашем устранении. Взял всю ответственность за то, что вы можете сделать, на себя.

— Но почему он в меня поверил?

— Он слышал и видел, как вы разговаривали с Френсисом. — Аарон вспомнил запах жареных каштанов из полумрака ранней осени. — Он понял, что вы не такой, как остальные. А когда Френсис спас вас, только убедился в этом. И он сказал, что вы хорошо пахнете. Вы действительно хорошо пахнете, Аарон. Даже я это чую, хотя мой нюх несколько притупился после завершения репродуктивного периода. Риан гораздо восприимчивее меня, и я уверен, что он справится с задачей, которую я ему передал.

— Причём тут запах? Да, я знаю, что большинство альф и бет для омег отвратительно пахнут...

— А вы знаете почему? — Альфа отрицательно мотнул головой. — Началось это давно, ещё до Радужной весны, и это первый звоночек, показывающий, что наша раса в страшной опасности. И грозит ей полное вырождение.

— Как это? Но ведь официальная наука...

— Официальная наука погрязла во лжи, сочинённой первыми первосвященниками новой трактовки Заветов, и уже рискует окончательно запутаться сама. Начиная со святых книг и заканчивая современными теориями — всё это работает на поддержание Системы, выстроенной во времена Великого Холода. Когда грянул природный катаклизм, начался голод, и новые реалии начали требовать бойцов, род Данелиев, вышедший из жрецов боевых культов, исковеркал первоначальную легенду о Мировом Доме. Позже на основе на этой лжи, лишённой мудрости предков, которую подхватил преемник Октуса Данелия, Патриарх Саккарем альфа, было воспитано не одно поколение. Это и сейчас продолжается, но уже под вывеской науки. Многовековое перемешивание крови в нарушение природных законов, которые были известны нашим предкам — насилие, инцест и сухой расчёт — испортило нашу кровь. Отсюда и вонь. Своего добавляют и цинизм, равнодушие и всё прочее. То, что современные учёные называют мутациями — тоже следствие не самого оптимального сочетания генов, которые передаются от предков к потомкам, сбоев при оплодотворении и не только. Некоторые виды омежьего бесплодия и случаи, когда при осеменнеии во время течки беременность не наступает, которые не может объяснить медицина, врождённые пороки, слабое здоровье, выкидыши на разных сроках, мертворождение и многое другое — это тоже последствия испорченной крови. Сам Флоренс, который не терпит беспорядка, организовал всё так, чтобы оставались только лучшие, а те, кто не выдерживает отбора, постепенно сходили со сцены при самых разных обстоятельствах. Естественный отбор, который объясняет природное равновесие в животном мире и правила селекции домашних животных и растений. К нам это более чем применимо, пусть Рафаэль и Деймос диктуют здесь свои правила. Очиститься мы ещё можем, на это уйдут поколения, но нам не дают этого сделать, поддерживая существующую Систему. И всё же есть люди, которые игнорируют лживую пропаганду и живут по совести. Такие, как вы, Аарон. Их тоже немало, и именно их убирают в лагеря, чтобы они своим примером не вдохновляли других. А ведь они постепенно способствуют очищению нашей крови. Лагеря ломают их, пытаются озлобить или просто перековать. Иногда это получается, но кто-то продолжает сопротивляться.

— А зачем нужен импринтинг? Что это?

— Импринтинг когда-то называли Истинным Предназначением. Благодаря ему в мир приходят дети с чистой кровью — они собирают в себе самое лучшее, что есть в родителях. "Ненормалы" — Двуликие — тоже носители чистой крови и передают её своим чистокровным детям. Они — стабилизаторы нашего генофонда. То, что мы до сих пор не выродились, говорит о том, что они продолжают рождаться и давать потомство, спасая нас, а нынешняя власть сочиняет небылицы, чтобы заморочить всем головы. Вы замечали, что доспехи воинов прошлого нынешним альфам велики, а достижения физического развития, которые описываются в старых преданиях, всё чаще называют мифами? Мы слабеем и мельчаем. И это означает, что наша кровь становится всё более грязной.

— И как её можно очистить? — Альфе стало не по себе.

— Вернувшись к старым традициям, практически искоренённым инквизицией во времена Великого Холода, а нынешняя церковь на это не пойдёт — альфами будет утрачен ореол первородства, да и их авторитет падёт. Они потеряют всё. Древние называли перворождённым Иво — первого омегу, и говорилось, что именно омеги несут в себе искру света первичного творения, дающую силу жизни. Пока это трудно доказать научно, изрядная часть моей работы была посвящена этому, но легенды утверждают, что омеги способны скомпенсировать брак грязной крови, если дать им выбирать самим.

— Откуда вы всё это узнали? — нахмурился Аарон.

— Это часть знаний, сохранённых моими предками — Спенсерами и их родичами Баалами. — Аарон едва сдержал потрясённый вздох — про эти две семьи испокон веков просто сказки рассказывали! Это были по-настоящему выдающиеся семьи, оставившие глубокий след в истории их страны... — Мы собирались начать раскрывать самое главное, расшевелив сперва людей и заставив их начать задавать вопросы. Теперь это будет делать мой мальчик. Он знает всё и готов идти дальше. Мы только начали и намерены довести дело до конца.

— Но как Риан сумел пробраться сюда? — откровенно недоумевал Аарон, кое-как переварив столько шокирующей информации. — Здесь же такая мощная система безопасности...

— Для моего мальчика практически не существует запертых дверей, — усмехнулся Рейган. — Его учил не только я — Риана учили все, кто мог подготовить его к сражению с Системой. Я не хотел настолько плотно его приплетать к нашей борьбе — растил вождя и идеолога, но Риан влез сам, и я, поняв, что он всё равно будет сражаться, постарался сделать всё, чтобы дать ему шанс выжить в этой борьбе и продолжить наше дело, когда меня не станет.

— И вы не боялись его отпускать на задания, зная, что он может однажды просто не вернуться?

— Разумеется, боялся, — вздохнул мятежный вождь, сцепляя пальцы в "замок" и склоняя голову. — Я же всё-таки омега. Я трясся каждый раз, когда отпускал его... особенно с Гейлом, с которым Риан был особенно дружен. Кстати, Риан сумел выкрасть тело Гейла из крематория и вывезти к нам, чтобы достойно похоронить. — Аарон, услышав это, выдохнул с облегчением. Значит, Гейл всё же был погребён как положено... — Но я знал своего сына, как никто другой. Риан очень упрям, всегда идёт к цели, плюя на риск, если есть шанс добиться своего. Я не знаю, откуда в нём эта тяга к риску, но пока Деймос милостив к нему. А когда появился Гиллиан, то я мог быть спокоен, пока они вместе. Гиллиан более осторожный, он всегда может удержать Риана от излишне опрометчивого шага, заставить пересмотреть решение. Вместе они — сила. И они не просто пара. Они — Истинная пара, как называли таких, как они, в древности. И дело не только в импринтинге.

— Это... только мифы... да и то апокрифические... — Аарон вспомнил себя и Мака... как они сражались плечом к плечу... слаженно действовали в самых сложных ситуациях... и как им всегда было хорошо вместе.

— Иногда к старым мифам стоит прислушаться, — снова таинственно улыбнулся Рейган. — Мифы и легенды преувеличивают, но никогда не лгут. Я понял это ещё в те времена, когда учился в школе. И отец мне не раз повторял то же самое. А ведь он знал, что говорил — он был историком и постоянно имел дело с древними документами. Тобиас Мариус. Слышали о таком человеке?

Аарон хмуро воззрился на собеседника.

— Зачем вы мне всё это рассказываете? Вы не боитесь, что я могу всё это рассказать своему руководству?

— Делайте с этим, что хотите, — пожал узкими плечами омега. — Да, знание — это сила, но оно имеет смысл только тогда, когда передаётся от одного человека к другому. Работает. Служит людям. Кто бы в итоге не передал его всем остальным. И я верю в вас, Аарон.

Отсылая Рейгана обратно в камеру, Аарон долго смотрел ему вслед и понял, что большую часть услышанного он не расскажет даже собственному мужу. Не время. Возможно, когда-нибудь, но не сейчас.

Судебный процесс над Рейганом организовали быстро. На суде мятежный вождь с улыбкой выслушивал обвинения, предъявленные ему, кратко отвечал на вопросы... Аарон сидел в зале и скрипел зубами, зная, что суд — это только формальность. Дата казни уже назначена, что он и сказал Рейгану. Как ни странно, но последнее желание осуждённого было выполнено — командовать расстрельной группой был назначен именно Аарон.

Казнь состоялась на следующий день после вынесения приговора около полудня. Ночью ударили первые заморозки, утро выдалось сырым и промозглым, и Аарон невольно вспомнил своё раннее детство и холодную комнату. Людовик тогда говорил, что это ещё не холод... Да, он был прав, но ощущения, помноженные на воспоминания, всё равно были неприятными. Даже при том, что альфы способны выдерживать и не такое — температура тела автоматически подстраивается под внешние условия да и в целом выше, чем у бет и омег. Прогносты утром обещали дождь, но как будто сама природа ждала, когда прогремят выстрелы, чтобы обрушить потоки ледяной воды на всех собравшихся — тучи то сходились, то расходились. Трансляция шла в прямом эфире и на весь Ингерн. Был объявлен практически всеобщий выходной, чтобы на казнь могли посмотреть все.

На площади Справедливости яблоку негде было упасть — забито всё. Полиция оцепила участок вокруг монумента Справедливости — огромной гранитной статуи, у подножия которой и должна была состояться казнь. Рядом возились телевизионщики, устанавливая свои камеры и микрофоны. Рейгана привезли в открытой машине под конвоем из шести самых сильных штурмовиков в парадной форме с сияющими медными пуговицами. Аарон, прибывший к месту казни заранее, с застывшим лицом наблюдал, как полиция разгоняет толпу, оттесняя к выстроенному ограждению, а солдаты образуют живой коридор, по которому под барабанный бой, как когда-то в старину, провели осуждённого. Рейган шагал вполне твёрдо, с прямой спиной и высоко поднятой головой, и всё же что-то насторожило Аарона с самого первого взгляда. Что-то с вождём повстанцев было не так... И только когда Рейган был привязан спиной к одному из столбов, вбитым в землю перед постаментом, Аарон, ожидающий команды, вздрогнул, увидев, что омега дрожит и отнюдь не от холода, пусть и был одет очень легко — в наполовину расстёгнутую белую рубашку и штаны из тонкого полотна. На его тонкой шее и плечах альфа разглядел несколько свежих укусов, похожих на метки, а сам Рейган, подойдя к своему эшафоту, заметно пошатнулся, но на ногах устоял. Омега был бледнее обычного, и губы у него, кажется, подрагивают. Молится? Не похоже. Ещё вчера, на суде, он был в порядке! Что с ним сделали? Аарон кое-как поймал взгляд осуждённого и увидел в нём... боль. Ту самую боль, что он когда-то видел в глазах Гейла. Нет... не может быть... почему?..

Президент Фармер, окружённый группой элитных телохранителей, вышел вперёд. В парадном мундире с золочёными эполетами, в начищенных до зеркального блеска сапогах. Самодовольный лощёный альфа победоносно смотрел на Рейгана, любуясь приятным зрелищем.

— Рейган Мариус... — Мятежный вождь снова выпрямился и без страха взглянул на него, откровенно поморщившись. — Именем нашего великого государства вы приговорены к смертной казни через расстрел. Вам есть что сказать напоследок? Пользуйтесь случаем. Мы вас очень внимательно выслушаем.

Рейган, сильно щурясь, обвёл долгим взглядом собравшуюся на площади толпу, полицейских, телевизионщиков, перевёл взгляд на Аарона и заговорил. Негромко, хрипло, но в воцарившейся тишине каждое его слово было отчётливо слышно.

— Слушайте меня, люди. Слушайте и передайте мои слова другим. Вы знаете, за что я боролся, за что отдавали свои жизни мои люди. Мы знали, чем рискуем, знали, что воплощение нашей цели произойдёт нескоро. Но моя смерть — это ещё не конец. Пока живы те, кто готов подхватить наше знамя, наше дело будет жить. Я знаю, что нас много. Это не только те, кто взял в руки оружие. Не только те, кто попал в лагеря по обвинению в неблагонадёжности и сумел выжить и не сломаться. Не только те, кто смог скрыться среди вас. Это и те, кто просто хочет жить. Не так, как нас учат уже которое поколение, но иначе. По правде, по совести. В истинном равенстве. По воле богов наша раса была разделена на три типа, и есть те, кому выгодно вносить смуту в нашу жизнь, прикрываясь ложными знаниями и искажёнными понятиями. Это целая Система, и ею управляют люди, которые не понимают всей опасности такой политики. Мы уже вскрыли немало язв, чтобы показать всю порочность этой Системы. Мы собирались донести до вас главное, на чём зиждется наша платформа. То, что должно стать основой для выстраивания нового будущего для всех нас. Но не успели. Пока у руля Системы стоят те, кому она выгодна, опасность будет сохраняться до тех пор, пока наша цивилизация не будет уничтожена собой же. Ещё не поздно это остановить, и я призываю вас не поддаваться Системе. Ищите и найдёте истину! Не позволяйте Системе влезть в ваши головы, запутать вас, подчинить себе. Только так можно обрушить её — выйти из её подчинения. Чем больше людей будут жить вопреки этой Системе, тем быстрее она рухнет, лишившись точки опоры. Эта точка — разобщённость, которую взращивают в наших детях. Да, это опасно, страшно, и я понимаю тех, кто затаился, опасаясь выступить против Системы. Однако перемены неизбежны. Поле созревает. И чтобы не вспыхнул пожар похлеще того, что разожгли мы, придётся менять всё. Чтобы в будущем мы не выродились, выжили, выстроили новое общество, основанное на подлинном равенстве. Кто-то утверждает, что есть вещи, с которыми бороться бессмысленно. Поверьте, это не так. Выход есть всегда. Нужно только его увидеть и найти в себе силы сделать первый шаг. Мы это сделали. Теперь дело за вами. Пусть каждый из вас решит для себя сам, чего он хочет и как этого можно достичь. Стоит ли оно того. И чем это может обернуться для нас всех. Пока не будут решены старые проблемы, мы не продвинемся вперёд, а потом начнём откатываться назад. Каждый вклад в общее дело, даже самый крошечный, важен и ценен. Услышьте меня, люди, и оставайтесь людьми, а не зверями, ведомыми только голыми инстинктами! Не сдавайтесь! Не бойтесь! Верьте и надейтесь! Я передаю свою надежду вам!

Где-то вдали глухо пророкотал гром. Тучи над площадью вновь начали сгущаться. Аарон, впечатлённый пламенной речью мятежного вождя, невольно бросил взгляд в толпу и замер, увидев в первом ряду знакомое лицо. Полли стоял за спиной одного из полицейских и снимал происходящее на небольшую ручную камеру. Рядом с ним, держась за локоть омеги, стоял мальчик-альфа, по бледным щекам которого катились слёзы. "Волчонок" смотрел на Рейгана. И в этом мальчике, которому не было ещё и десяти лет, Аарон узнал убитого Глеба. Гай, его осиротевший сын.

Порыв ветра откуда-то принёс слабый запах жареных каштанов, Рейган, щурясь, куда-то посмотрел, и Аарон понял, что Риан тоже здесь. Он не мог не придти, чтобы попрощаться с отцом. Интересно, где он? И с ним ли Гиллиан? Хоть бы одним глазом посмотреть на этого альфу!

— Вот как... — Президент усмехнулся. — Что ж, это было очень интересно. Больше вам нечего сказать?

— Нечего.

— В таком случае...

Президент отступил, и его место перед осуждённым занял генеральный прокурор, который раскрыл папку и начал зачитывать приговор. Аарон торопливо шарил глазами по толпе и ближайшим зданиям, ища Риана, и увидел на крыше пекарни на углу скорчившуюся за трубой фигуру. Именно оттуда дул ветер. Вот фигурка шевельнулась, чуть приблизилась, и Аарон понял, что это действительно Риан — неуловимого комиссара выдал не только запах, но и скорбная поза. Омега неотрывно следил за процедурой.

Прокурор закончил читать приговор, и Аарон собрался, готовясь отдать приказ расстрельной команде. Рейган даже перед лицом смерти не выглядел испуганным. Он просто смотрел в глаза альфе и улыбался. Тепло и благодарно. Его посиневшие от холода губы снова шевелились, будто омега молился. Аарон приблизился, чтобы проверить, насколько прочно привязан осуждённый, и услышал то, что шептал себе под нос Рейган:

Пусть гром гремит над головой

И смерть крадётся за спиной,

Сверкают дула и мечи,

Просвета нет в глухой ночи —

Сквозь грязь и холод ты иди,

Оставь сомненья позади.

По логике вещей, должны были быть ещё две строчки, но они так и не прозвучали. Рейган снова улыбнулся своему палачу и кивнул, шепнув "Я готов.". Аарон с отчаянно колотящимся сердцем вернулся на своё место, боясь забыть то, что только что услышал.

— В ружьё! Целься! Приготовиться!.. — Бросил последний взгляд на мятежного вождя, и тот снова кивнул. — ОГОНЬ!!!

Винтовки выплюнули заряды. Над площадью разлетелось эхо выстрелов. Откуда-то вспорхнула вспугнутая выстрелами голубиная стая. Рейган даже не дрогнул, когда в него попали первые пули. Снова приказ... и третий... Рейган уронил голову на грудь и повис на верёвках. Белоснежная рубашка окрасилась кровью...

И именно в этот момент хлынул ледяной дождь. Грянул гром, и он был на редкость громким — подобным рыку первопредка-альфы. Самого Адама. В толпе началось волнение, кто-то истово крестился, люди переговаривались. Аарон на плохо гнущихся ногах подошёл к Рейгану и склонился над ним. Две пули попали прямо в сердце. Парок уже не клубился вокруг рта омеги. Он был мёртв. И на его лице застыла улыбка, в которой было всё — надежда, бесконечная вера и облегчение.

Вечером Аарон должен был вернуться на два дня домой — дали выходной, чтобы отдохнуть. Шагая по коридору здания штаба внутренней разведки, альфа услышал хохот из конференц-зала, заглянул в приоткрытую дверь и оцепенел. На демонстрационном экране шла запись грязного и циничного группового изнасилования. Жертвой был Рейган. На лице мятежного вождя застыло выражение запредельной боли и отвращения. Бесстрастная камера, причём не одна, запечатлела все подробности и кровь, сочащуюся из тех самых укусов. Аарон словно прирос к мраморному полу, не веря собственным глазам, ибо насильниками были пятеро осуждённых по страшным статьям и отбывающие пожизненное заключение в тюрьме особо строгого режима. Подонки без стыда и совести, на счету которых были десятки истерзанных жертв всех трёх типов и изломанных жизней. Судя по обстановке, это была камера на самом нижнем этаже, где держали особо опасных заключённых, схваченных внешней и внутренней разведкой. В одной из таких камер держали и Робинсона. Альфа едва сдержался, чтобы не ворваться в зал и не обрушить свою ярость на этих... Да их даже людьми язык не поворачивался назвать!!! Тут были все — Президент, генеральный прокурор, глава внутренней разведки генерал Хауэр, Дамьен, Роммни... И все они смеялись.

Аарон стиснул кулаки, развернулся и решительно направился к лестнице, ведущей вниз. Может, он себя и раскроет в этот момент, но сейчас альфе было плевать на всё. Слепая ярость требовала выхода, и Бейли знал, на ком сможет её сорвать. Нужно только выяснить, в какой камере сидят эти уроды. Чтобы можно было потом смотреть в глаза Риану с чувством выполненного долга.

На него посмотрели с удивлением, но требуемые сведения выдали сразу же, стоило капитану рыкнуть как следует. Аарон вырвал ключ от камеры из рук дежурного, быстро нашёл нужную дверь, отпер замок и вошёл внутрь. Спустя пятнадцать минут он вышел из камеры, запер её, швырнул ключи опешившему дежурному и направился к выходу. Он хотел поскорее попасть домой и обнять своих близких.

Подходя к своему дому и увидев в родных окнах свет, Аарон выдохнул с облегчением.

Его ждут. Как и всегда.

Первыми его встретили Льюис и Вернер. Затем обнял Диего. Потом из их комнаты, поглаживая ощутимо выросший живот, вышел Мак. В глазах густого чайного цвета, покрасневших от слёз, билось беспокойство.

— Всё хорошо, — тихо сказал альфа и обнял своего омегу, осторожно проведя ладонью по его животу. — Как вы тут?

— Ждали тебя. Ты надолго? — Мак едва сдерживался, чтобы не заплакать снова.

— На пару дней. — Аарон очень нежно поцеловал своего мужа, вбирая полной грудью его аромат.

— Тут Аксель заходил вместе с Тони... ушли буквально час назад... и письмо от Дэнвера снова пришло...

— Хорошо.

За ужином о казни Рейгана не было сказано ни одного слова. Сам Аарон тоже молчал, любуясь своей семьёй. Как его сыновья трогательно ухаживают за родителем. Как за мальчиками умилённо наблюдает Диего. Он дома, со своей семьёй. С самыми близкими людьми. Которых будет защищать любой ценой. До последнего вздоха.

Замела зима.

Как Аарону сошло с рук убийство пятерых отморозков, альфа так и не узнал, что не могло не настораживать. Ему даже не намекнули, что об этом известно. Как будто этих гадов, по которым давно виселица плакала, вообще в тайной тюрьме не было. Кто вывез их туда? И как это умудрились скрыть?

Розыск Риана неожиданно быстро дал результаты ещё до казни Рейгана — аналитики наконец свели воедино и систематизировали все накопленные сведения. Допросы арестованных подпольщиков тоже начали приносить плоды. Выяснилось, что примерно в первую луну календарной зимы у отчаянного комиссара должна была состояться течка. Аналитики очень тщательно разобрали хронологию действий Риана во время операций по полученным на допросах данным и вычислили этот период. Правда, кто-то из арестованных сказал, что у отчаянного комиссара с циклом серьёзные проблемы — до сих пор толком не установился, хотя ему уже было почти двадцать лет. Звучало это странно — к четырнадцати годам у всех омег цикл устанавливается с точностью до нескольких дней вплоть до первой беременности... Но это было единственное, за что можно было реально зацепиться, чтобы вычислить место и время операции по захвату, ведь для того, чтобы пережить течку зимой благополучно, необходимо убежище хоть с какими-то отоплением и водопроводом. Двое замученных до полусмерти подпольщиков всё же выдали несколько мест, в которых прежде прятался во время течки Риан, и все эти места необходимо было проверить. Одно из таких убежищ скрывалось в окраинном квартале вымирающего провинциального городка Антонея. Город пустел, жители покидали его, поскольку единственное крупное предприятие, дающее работу населению, было признано банкротом, а другой работы почти не было. Дом, в котором часто пережидали погоню подпольщики, был почти на самом краю, от коммуникаций его пока не отключали. Аарон сильно сомневался, что Риан сунется именно туда, но приказ был однозначен — проверить. С Аароном прибыло два десятка штурмовиков, и капитан, из последних сил держа лицо, приказал оцепить и прочесать квартал, после чего стянуть кольцо вокруг нужного дома.

Бейли смотрел на чёрные окна давно опустевшего дома, прикидывая, какие квартиры проверить в первую очередь. Большинство окон были целыми. Принюхался и насторожился. Где-то поблизости ошивался ещё один альфа. Гиллиан? Или случайный прохожий? Капитан прислушался, но вой поднимающейся метели смазывал отдельные звуки.

— Войнович, кто-то бродит поблизости, — сказал он в рацию. — Подозрительных не видели?

— Нет, сэр, — откликнулся сержант. — Мы уже оцепили весь квартал. Чужаков здесь нет.

— Приготовиться обыскать дом, — передал Аарон на общей частоте. — Звено Аристона следит за всеми входами и выходами. Звено Войновича идёт со мной. При обнаружении подозрительных личностей стрелять только по ногам. Случайные трупы нам не нужны.

Получив подтверждение, Аарон шагнул к подъезду, продолжая прислушиваться и принюхиваться. Рядом с домом только его солдаты, значит, неизвестный альфа скрылся в здании. Всё-таки Гиллиан? Или просто бездомный, укрывшийся от непогоды?

Была уже глухая ночь, мороз крепчал, частично перебивая запахи снаружи. Внутри пахло только бродячими животными, но Аарон ясно чуял ещё одного альфу, и это был сильный альфа, не уступающий ему самому.

— Рассредоточиться по дому. Проверить каждый этаж, каждую квартиру. Действовать максимально осторожно. Лишнего шума не поднимать. Если цель здесь, то спугивать раньше времени не стоит. И если учуете течного омегу — не вздумайте сорваться! Яйца отвинчу!

Аарон достал свой пистолет, вскинул его и крадучись шагнул на лестницу. Он всё острее чуял чужака. Странно... Альфы не чувствуют запахов друг друга и бет так, как чуют омег, но при этом каким-то образом опознают и сородичей и бет. И это не запахи, а что-то инстинктивное, давящее на сознание и разум. Чем сильнее альфа, тем сильнее это самое давление, которое пробуждает подсознательные страхи и желание подчиняться. На бет реакция была несколько иной, что позволяло отличить их от альф. Учёные говорят, что природа, не дав альфам фантомную восприимчивость к феромонам сородичей и бет по принципу разнообразия запахов, даровала им способность улавливать какие-то другие пахучие вещества, выделяемые потенциальным противником, чтобы можно было не только оценить количество врагов, но и понять, насколько они сильны. Чем сильнее альфа, тем острее его восприимчивость к такому же сильному альфе. Более слабые чуять эти пахучие метки практически не способны — вожак стаи частично перебивает командное восприятие, которое не заглушено у одиночек. А ведь отряд сейчас не собран вместе, и восприятие бойцов ничто не перекрывает. Повстанцы с помощью Рейгана совершили какое-то открытие, позволяющее альфам маскироваться? Получается, что этот загадочный альфа оставил свою пахучую метку намеренно и специально для него. Значит, он один знает, что этот чужак сейчас в доме. Понять бы, в какой именно квартире он засел...

Первый этаж... второй... третий... Четвёртый, и его ещё никто не проверяет. Аарон вышел на лестничную клетку и вдруг уловил знакомый запах жареных каштанов. О, боги, неужели Риан здесь? Что же делать? Значит, беглый комиссар здесь не один, а с мужем.

Запах крови к аромату омеги не примешивался. Значит, течка или вот-вот начнётся или находится в самом разгаре и как раз сейчас перерыв... но какое-то чувство тревоги заставило принюхаться внимательнее. Аарон сосредоточенно тянул носом, пытаясь понять, что же не так, и похолодел, уловив нежный сладковатый запах, примешивающийся к аромату Риана. Он что, рехнулся??? Именно сейчас?!! Когда к нему на хвост повесили все силы внутренней разведки?!!

Запах Риана доносился из-за обшарпанной двери в самом конце коридора. Аарон подкрался к двери и понял, что та незаперта. Опустил пистолет, убрал в кобуру и вошёл. Он решился. Осталось только переговорить с Рианом и убедить его принять помощь.

Чувство давления усилилось. Значит, это действительно Гиллиан, и он готов к схватке, чтобы защитить своего омегу и зачатого ребёнка. Интересно, когда это случилось? И как они вообще решились родить ребёнка в такое опасное время?

В квартире было темно и тихо. Судя по густоте запаха, течка Риана завершилась буквально день-два назад. Вероятно, уже собирались покидать убежище, а тут они...

"Риан, что же ты наделал? Ты хоть понимаешь, на что обрекаешь своего малыша?"

Передняя, из которой просматриваются выходы в две комнаты и кухню. Оба объекта находятся в гостиной. Аарон собрался с духом и шагнул.

В глаза тут же хлынул ослепительно яркий свет. Аарон невольно отшатнулся, зажмурившись. В нос ударил запах свежей оружейной смазки, едва слышимый из передней. Двойной щелчок, и Аарон понял, что Риан держит его под прицелом своих пистолетов. Проморгался и разглядел перед собой двоих. Альфа и омега...

Нет, Риан и Гиллиан.

Риан мало изменился с того момента, как попался и бежал из-под стражи. Всё те же бесцветные глаза, в которых сейчас горел огонь ненависти, длинные тёмные волосы разметались по плечам, губы кривятся, демонстрируя оскаленные по-альфьи зубы. Он весь трясся, пыхтел и наверняка бы выстрелил, если бы на его плече не сжималась большая ладонь Гиллиана, стоящего за его спиной. Аарон с любопытством смотрел на этого парня, который выглядел ровесником комиссара подполья. Рослый, как все альфы, с широкими плечами, прямой спиной, открытым аристократическим породистым лицом, не лишённым красоты, на котором особенно выделяются проницательные голубые глаза. Из-под тёмной вязаной шапки выбиваются русые, как у Мака, волосы. В руке тот самый фонарь, вспыхнувший в момент, когда капитан шагнул в комнату. Аарон невольно отступил назад, видя и чувствуя, насколько силён этот альфа. Арестованные подпольщики, рассказывая о нём, нисколько не преувеличивали — Гиллиан казался самим воплощением силы их типа. Спокойствие и достоинство, которым буквально дышало его лицо, так и вынуждало склонить голову. Аарону стоило немалых сил не поддаться. Да этому альфе самое место на великосветском приёме, а не в тюрьме или лагере, промелькнуло в голове капитана. Отчего-то лицо этого альфы показалось знакомым. Где он мог его видеть?

Риан и его муж на удивление великолепно смотрелись вместе. Рейган был прав — они прекрасно дополняли и уравновешивали друг друга. Диего как-то тоже говорил, что не устаёт удивляться тому, как они с Маком подходят друг другу. Значит, это и есть Истинная пара? Как он и Мак?

— Ты!!! — прошипел Риан, и его пальцы на спусковых крючках снова напряглись. — Ты!!!

Воплощённая ненависть.

— Риан, послушай меня... — начал было Аарон, миролюбиво поднимая руки.

— Мне не о чем говорить с тем, кто убил моего отца! — прошипел омега.

— И всё-таки нам надо поговорить, пока ещё есть время. Мои штурмовики обыскивают дом, сам дом окружён и все выходы перекрыты. Я ещё могу вас вывести отсюда. Я не могу допустить, чтобы вас схватили и казнили.

— С чего вдруг такая забота? — хищно ощерился беглый комиссар, а Гиллиан, придерживая мужа за плечи, внимательно вглядывался в сородича.

— Кто-то должен продолжить дело Рейгана, — ответил Бейли, — и это по силам только вам. Вы — Истинная пара, а ты — его сын, наследник и преемник. Да, я знаю всё, я разговаривал с твоим отцом до суда. И он сам попросил меня командовать расстрелом. Я лишь выполнил его последнюю волю. И... я полностью с ним согласен. Если бы не моя семья, то я бы ушёл с вами прямо сейчас.

— Он искренен, любимый, — заговорил Гиллиан, и от звучания его низкого голоса у Аарона мурашки поползли по спине. — Я это не просто вижу — я это чую.

— А почему я этого не чую??? — визгливо огрызнулся омега.

— Тебе перебивает чутьё гнев. Как и всегда. Ты до сих пор переживаешь смерть отца, наша течка только-только завершилась, и это тоже мешает тебе увидеть правду. — Гиллиан отложил фонарь в сторону и обнял своего омегу. — Успокойся, любовь моя. Успокойся. Опусти оружие. Поверь мне...

Риан вздрогнул, опустил трясущиеся руки, в которых держал большие, не по омежьей руке, знакомые пистолеты, и молча заплакал. Гиллиан продолжал утешать его, и Аарон видел в нём самого себя.

— Я всё понимаю, но времени нет. Вы должны уходить. Я отвлеку на себя своих солдат, а вы выберетесь из дома...

— Я возьму их на себя, — сказал Гиллиан. — Я не хочу подставлять тебя, иначе пострадает твоя семья. Я оглушу тебя, отвлеку на себя твоих солдат, а Риан тем временем уйдёт. Ему нужно только выйти наружу, а там его никто не поймает...

— Что? — Омега резко вскинулся и потрясённо уставился на мужа. Аромат жареных каштанов начал крепчать, в нём проскользнуло что-то острое. — Без тебя? Ни за что!!!

— Так нужно, милый. Ты должен спастись. Потом придёшь за мной.

— Но тебя же к стенке поставят... — С Риана сползла маска загнанной в угол крысы, в бесцветных глазах вспыхнул страх.

— Да, могут, но мне кажется, что всё же попытаются использовать как наживку для тебя. Это шанс. Деймос столько раз был к твоим предкам и к нам милостив. Почему именно сейчас он должен отвернуться?

— Лагеря... — Риан охрип и уткнулся в куртку мужа. Он с трудом дышал от переполняющих его эмоций. — Там же мало кто выживает...

— Я выдержу, обещаю. — Гиллиан ласково поцеловал своего омегу и погладил по залитому слезами, осунувшемуся после течки лицу. — Я же всё-таки альфа. Ты только выживи и приходи за мной. Я буду ждать. Обещаю, я не умру. Я всё выдержу, чтобы снова увидеть... вас обоих. — И ладонь альфы опустилась на живот комиссара, подтверждая догадки Аарона. — Береги нашего мальчика.

Риан всхлипнул, выронил оба пистолета и повис на шее своего альфы, давясь приглушёнными рыданиями. Сейчас он был совершенно непохож на того, кто столько лет портил нервы и кровь внутренней разведке и чья голова была оценена в круглую сумму. Просто омега, который когда-то почти так же, только слабее, лил слёзы над умирающим спасителем.

— Я приду за тобой... только дождись меня... слышишь...

— Я дождусь, — снова пообещал Гиллиан, стискивая его обеими руками и целуя. — Береги Салли... и себя тоже. Я не переживу, если потеряю вас обоих. У меня больше никого нет.

Риан крепко и страстно поцеловал мужа — Аарон с болью отвернулся — подобрал свои пистолеты, сунул один под куртку, застегнулся, вытащил откуда-то набитый рюкзачок, забросил на плечи и тенью скользнул к двери, прикладывая все усилия, чтобы не обернуться.

— Аарон, куда тебя лучше ударить? — спросил Гиллиан.

— Бей по голове. И не жалей. Как только Риан выскользнет в коридор, беги. Я выйду за тобой и попытаюсь догнать. Тут главное — побольше шума.

— Согласен.

Чувство давления исчезло — Гиллиан принял его как равного, товарища и союзника.

— Гиллиан... почему вы решились родить ребёнка?

— Дети должны рождаться несмотря ни на что. Они — наше продолжение в этом мире, наша надежда на лучшее будущее. Мы два года не решались на ребёнка — Риан откладывал до последнего, но после того, как казнили Рейгана, захотел и прямо сейчас. Отговорить его я не смог — мой омега тот ещё упрямец.

— Мой ничуть не лучше, — хмыкнул Аарон. — А уж как я с ним воевал в первый год после рождения нашего первенца!

— И всё же они — смысл нашей жизни...

— ...наши Истинные.

— Да.

— А как будете решать с именем, если родится альфа? "Салли" — имя для омеги...

— Если родится альфа, то будет носить имя своего великого деда. — Гиллиан одёрнул куртку, достал из кармана перчатки и надел. — И всё-таки я уверен, что будет "совёнок". Готов?

— Готов.

Всё прошло на удивление гладко. Гиллиан совершенно не использовал свою силу альфы, чтобы защититься, и даже позволил себя подстрелить прежде, чем его окружили четверо, повалили, а потом на запястьях защёлкнулись наручники. Штурмовики не пожалели для пленника тумаков и насмешек — ходили слухи, что Гиллиан неимоверно силён, а тут... Аарон, потирая голову и морщась — Гиллиан бил очень крепко — зачитал стандартную формулу, приказал перевязать пленного и обыскать дом ещё раз. Риана, как и следовало ожидать, не нашли — омега успел уйти. Мысленно желая ему выжить, Аарон собрал всех своих солдат и доставил Гиллиана в комендатуру, где арестованный альфа был посажен в камеру временного содержания.

Ожидая прибытия вертолёта, на котором арестованного должны были доставить в столицу, Аарон глаз не спускал с пленного. Воспользовавшись поводом, он отпустил бойцов погулять по городу, а сам тихо переговорил с Гиллианом. Оба альфы остались довольны тем, как всё прошло.

— Ты уверен? — спросил Аарон, протягивая пленнику кружку с водой.

— Абсолютно. Я знаю своего омегу — он скользкий, как угорь, и его просто так не взять. Выживет вопреки всему. Тяжело было с ним расставаться, не скрою, но иначе сейчас нельзя.

— А ты знаешь... как он появился на свет?

Гиллиан допил воду и понимающе кивнул, возвращая посудину.

— Он и это тебе рассказал... Значит, Риан был прав, когда распознал в тебе нашего. Да, я знаю, но Рейган никогда не относился к сыну как к результату эксперимента. Да, парень получился той ещё оторвой — взбалмошный и упёртый... но другого мне и не надо. — Гиллиан растянулся на нарах, пристраивая подстреленную ногу и мечтательно глядя в потолок. — Когда я увидел его в первый раз, то понял — именно этого омегу я хочу видеть рядом с собой всю свою жизнь. Он был так непохож на тех, кого я видел раньше... Ради него я бросил всё без колебаний и сомнений.

— Гиллиан... а кто ты? Кто твоя семья? Мы так и не смогли это выяснить, и всё же мне кажется, что где-то я тебя уже видел. Мы знаем, что у тебя есть паспорт на имя "Гилл Моэна", но он же фальшивый.

— Боюсь, что вам просто не позволят этого узнать. Я давно порвал с прошлой жизнью и возвращаться не хочу. Да меня там никто и не ждёт. Меня даже признали мёртвым... и пусть. В тот миг, когда я и Риан провели вместе нашу первую ночь, я всё равно что умер и родился заново. И я ни о чём не жалею.

— Я тоже порвал со своей семьёй, но у меня остались родственники из побочной ветви...

— Монтгомери? Знаем их. Хорошие люди. Чистые и по крови и сердцем. Если их не начнут зажимать, то они смогут немало хорошего сделать для блага нашего будущего.

— А ещё у меня снова есть родные братья. Не только Диего, но и Глен с Дэнвером. Они тоже изменились и теперь живут иначе. Когда Риан придёт за тобой, передай ему мою просьбу — не трогайте моего брата Глена. Он только-только жить начал, у него сын растёт...

— Мы и не собирались его трогать, пока он сам нам мешать не станет. Он один из тех, кто реально пытается бороться с мздоимством и чернухой в своём ведомстве. Такие честные дураки полезны тем, что ими можно запугивать тех, кто не хочет играть по правилам. Про ваш старший род много чего можно сказать, но в одном он всегда оставался неизменным — дело превыше всего. А уж что конкретный Бейли сочтёт благом для всеобщего дела — это уже зависит от него самого. Дигори отважно оборонял наши рубежи и пал смертью храбрых. Он был настоящим вожаком, и его любили и почитали все без исключения его солдаты, с которыми он делил всё — от последней краюхи хлеба до тягот походной жизни. Глен годами делает благое дело — добросовестно вычищает грязь ровно настолько, насколько ему позволяют. Я видел его как-то... Неплохой мужик. И я тебе гарантирую — наши его не тронут. Особенно учитывая, что у него сын есть.

— У тебя тоже скоро ребёнок родится. Зачем ты так поступил? Ведь ты будешь ему нужен не меньше, чем Риан.

— Я выдержу и воссоединюсь с ними. Сейчас я выполняю свой родительский долг. Я мечтал о сыне, которого мне подарит Риан, с третьего дня нашего общения. Я так ждал того дня, когда можно будет пережить очередную его течку без контрацепции... Клянусь тебе, когда мы заперлись от всего мира, счастливее меня в тот момент не было никого. Риан согласился на малыша! Я опасался, что этого может и не произойти... в этот раз... и Рейган боялся, что его сын может оказаться бесплодным... но чудо всё-таки произошло. Я учуял это уже на третий день — запах моего омеги начал изменяться. А когда течка закончилась и очистка не настала, Риан даже расплакался. — Гиллиан расплылся в широкой улыбке. — Он у меня такой эмоциональный! Даже странно, что при этой черте он способен творить то, что он творил. Все два года, что мы прожили вместе, я не переставал удивляться. Он такой разный, противоречивый... Искренний, но способен быть двуличным. Жестокий, но способен быть бесконечно милым и ласковым. Расчётливый, но иногда потрясает всех, кто его знает, совершенной непоследовательностью и всегда выходит победителем. Я тебя уверяю, он выживет всем нашим врагам назло и ещё попортит им немало крови. Ему только покажи цель, и Риан пойдёт к ней любыми путями. Окольными, напролом... Кому бы он ни был обязан этой своей чертой, но Светлейший привёл его в этот мир вовремя. Такие, как Риан и его отец, нужны именно сейчас, когда наша раса находится на изломе. Если мы проиграем, то наша цивилизация будет обречена.

— А как же инстинкты? Ведь они толкают нас на самые безумные поступки. Разве с ними можно что-то сделать? Я своим мальчишкам сказал, что можно, но сам не уверен в этом на все сто.

— Ещё как можно, и мы с тобой тому отличное доказательство. В записях Рейгана, которые уже находятся в руках правительства, есть всё, что может помочь, но они не спешат это использовать. Это не только теории по разработке вспомогательных медикаментов, которые Рейган назвал блокаторами. Это ещё и теории по генетике и психологии наших типов. Я наблюдал за тем, как Рейган проводит исследования, видел, как наши между собой общаются, и понимал, что и тут наш вождь прав. Он был настоящим гением. Он утверждал, что чем грязнее кровь, тем сильнее над человеком довлеют животные инстинкты, а чем чище кровь, тем лучше контроль. И я видел это собственными глазами. Уровень современной науки ещё не настолько высок, чтобы полностью доказать его выкладки, но сама жизнь показывает, что он был прав. Если не во всём, то во многом. Некоторые его теории отдают фантастичностью, но в них хочется верить.

— Через три луны родится мой младший сын. Диего, наш денщик и друг, считает, что это будет омега. — Аарон улыбнулся. — Я хотел именно этого. Чтобы наши старшие, глядя на него, учились тому, чему их никогда не научат в школе.

— Я тоже хочу, чтобы наш с Рианом первенец был омегой. Он даже заранее придумал ему имя. До того, как мы встретились.

— Салли...

— Да, Салли. Надеюсь, что он будет похож на Риана. Боги, как же я хочу увидеть его!

— Я присутствовал при рождении своих детей. Я одним из первых брал их на руки, — чуть краснея, признался Аарон.

— И каково это? — привстал Гиллиан, оборачиваясь к нему. На его лице было написано живейшее любопытство.

— Это... неописуемое чувство! Когда этот маленький человечек лежит у тебя в руках и ты понимаешь, что он живой, что в нём сокрыта твоя частичка... За всю свою жизнь я так не гордился, как в дни рождения моих мальчишек. Это настоящее чудо.

— Хотел бы я испытать это.

— Надеюсь, что Риан к тому времени освободит тебя. Поверь, оно того стоит.

— Передай мои искренние поздравления своему мужу.

— Передам, — кивнул Аарон.

— Вы уже решили, как назовёте малыша?

— Если родится омега — Линк. Если всё же альфа — Глеб.

— Почему?

— Так звали альфу, который спас Риана в лесу Дронера. Я знал его лично — он был шофёром в нашем имении и мужем моего первого омеги Полли... Я видел Полли на казни вместе с сыном — он снимал всё происходящее на камеру. Гай стоял рядом и плакал.

— Гай? Полли? Я хорошо знаю их. Полли — один из самых преданных соратников Риана, а Гай считает его своим старшим братом — Риан часто с ним нянчился, когда Гай был маленьким. Он вообще всегда добр к детям. Мак тоже считает, что родится "совёнок"?

— Да.

— Тогда готовься — уж он-то должен знать точно.

— Почему?

— Спроси его сам. Поверь, тебя это очень удивит.

Альфы замолкли, думая каждый о своём.

— Аарон... — окликнул капитана Гиллиан.

— Да?

— Если я не смогу присутствовать на рождении моего сына... и если ты вдруг встретишь его... Знаю, это маловероятно...

— Обещаю, я позабочусь о нём. И не только в память о Рейгане.

— Спасибо... брат.

Гиллиан протянул сородичу руку, и Бейли с удовольствием её пожал.

Вскоре прибыл вертолёт, который доставил всех в Камартанг. Всю дорогу Гиллиан молчал, не отвечая на вопросы конвоиров и оскорбления штурмовиков. Молчал он и на первом допросе, свидетелем которому стал Аарон. Он просто улыбался, думая о чём-то своём.

Гиллиан был прав. Стоило Роммни попытаться что-то выяснить об арестованном, как сверху практически моментально было спущено указание оставить личность пленника без выяснения. Аарон понял, что это неспроста, снова зарылся в старые дела и нашёл. А, отыскав, очень удивился. Кто бы мог подумать?.. А, впрочем... разве он сам не пошёл против своей семьи? Почему бы и нет?! И, пожалуй, это очень символично.

Зима минула в яростных поисках Риана. Награду за его голову удвоили, и это дало свои результаты. Внутренняя разведка загнала отчаянного комиссара в ловушку в очередной глуши. Риану не оставалось ничего другого, как занять круговую оборону в старом доме за чертой города. Аарон, прибыв на место операции, мысленно проклинал всё на свете. Похоже, что Гиллиан всё же переоценил способности мужа. Либо комиссару просто изменила легендарная удача.

Старый кирпичный коттедж высился посреди равнины, которую с одной стороны ограничивала стена леса, а с другой — стены городских домов. Аарон смотрел на старательно перепаханный грязный снег и мрачно думал.

Почти две луны о Риане не было ни слуху ни духу. Пока Гиллиану пыталась развязать язык внутренняя разведка, Роммни и Дамьен землю носом рыли, ища всё, что помогло бы выйти на след. Вновь были подняты архивы, самым тщательным образом изучались все дела, которыми командовал лично Сантана, составлялся примерный план его действий... Аарон никому не признался, что знает о беременности беглого омеги, надеясь, что это внесёт раздрай в поиски и даст парню время, чтобы надёжно спрятаться до самых родов. По крайней мере до четвёртой луны можно особо не беспокоиться, а потом инстинкты вынуждают омег быть куда осторожнее, чтобы не повредить малышу. Да, Риан — сущий парадокс, но он же не идиот! Раз решился на ребёнка, то приложит все усилия, чтобы уберечь сына, иначе как он потом будет смотреть в глаза мужу, когда освободит его?! Аарон долго молился, чтобы Риан пошёл к Полли — Полли достаточно умный и заботливый, он поможет, как и Гай... Но, когда Аарон случайно встретил мальчишку в столице, не без труда поймал, убедил, что он друг, и расспросил, то оставалось только выругаться. Риан не пришёл к Полли. В последний раз он виделся с другом накануне казни Рейгана — заглянул переночевать. Гай, всхлипывая, рассказал о том, каким мрачным был Риан за ужином, как плакал ночью, как Полли сидел рядом с ним и утешал. После казни Риан исчез до глухой ночи, а потом за ним пришёл Гиллиан. А теперь Риан снова пропал. Полли беспокоился не меньше Аарона и всё ещё надеялся, что Риан всё же отыщется и придёт к ним сам.

Поняв, что беглый омега не собирается тревожить друзей, Аарон начал искать Риана ещё ревностнее, но только для того, чтобы убедиться, что комиссар не попадётся в лапы внутренней разведки. Капитан слишком хорошо понимал, что будет грозить и самому омеге и ещё нерождённому ребёнку, и не мог этого допустить. Он отслеживал всё, до чего мог дотянуться, и, похоже, что за ним всё же следили, поскольку очень быстро появилась наводка, указавшая примерный район поисков — область Ирий на западе страны, на которой в какой-то момент сосредоточился Аарон. Альфа, по собственному опыту знавший, как устроены головы у беременных, предположил, что вряд ли Риан сунется туда, где ни разу не был. Идеальным убежищем будет место, в котором он более-менее хорошо ориентируется. Тихое, без присутствия больших сил правопорядка, до которого нет прямых рейсов. Идеальное укрытие, чтобы пересидеть и как следует всё обдумать. Область Ирий подходила по большинству критериев. Но как только Аарон начал наводить справки по самой области, как поступила информация, что омегу, по описанию похожего на Риана, видели на железнодорожной развязке, ведущей как раз туда. Подозреваемый взял билет до городка Фонди. Сотрудник полиции сел на этот поезд на ближайшей станции, разыскал нужного пассажира, проследил его до Фонди и телеграфировал в Камартанг. Точное описание подтвердило — это Риан. Моментально весь Фонди был оцеплен, и на беглого комиссара подполья был открыт сезон охоты.

В Фонди был объявлен комендантский час, после шести вечера улицы прочёсывались по нескольку раз. Тотальная проверка документов позволила выявить нескольких числящихся в розыске преступников, но Риана спугнули только на третий день — у аптеки, в которую омега попытался проникнуть. Пока стягивали всю окрестную полицию и прибывшие ей на подмогу отряды из ближайших воинских частей, Риан успел забрать то, что ему нужно, и сбежать. Аарон прибыл на место происшествия через два часа после его побега, обозрел оставленный омегой беспорядок и сразу понял, зачем Риан приходил — таблетки от токсикоза, кое-какие лекарства и витаминные комплексы, часто прописываемые беременным для более успешного протекания внутриутробного развития плода. Вспомнились опасения Рейгана, и капитан понял, что Риан тоже прекрасно знает о возможной опасности для ребёнка. Как только будет проведена полная ревизия — а это требование прозвучит обязательно — все поймут, что Риан носит малыша, и тогда...

Надо было что-то предпринять и срочно. Но что?

В старый коттедж Риана загнали утром, и тут стало ясно, что за эти дни беглый комиссар подполья превратил нежилой двухэтажный дом с остатками сада и кирпичной ограды в настоящую крепость — из окон второго этажа на их головы был обрушен шквальный огонь. Аарон понял, что здесь, по всей видимости, был один из оружейных схронов подполья, ведь не принёс же он всё это богатство с собой. Подходы к дому тоже оказались заминированы — точные выстрелы активировали их. Потеряв четверых солдат убитыми и нескольких ранеными, командование спешно приказало отступить и взять дом в плотное кольцо до прибытия боевых отрядов внутренней разведки.

Пока думали, как разминировать подходы к дому, самого комиссара попытались вызвать на переговоры.

Майор Чавес, под командование которого недавно поступил Аарон, капитану сразу не понравился. В этом лощёном альфе сразу читалось непомерно раздутое эго, однако при всём при этом майор не был слишком самоуверенным. За то время, что Аарон был под его началом, он убедился, что майор, перепробовав все обычные способы перехвата, предпочтёт взорвать дом вместе с Рианом, чем позволит ему уйти, а, может, даже получил соответствующий приказ заранее. Всегда одетый с иголочки, в тщательно начищенных сапогах — несчастный денщик-омега огребал за любую провинность — он был абсолютно уверен в успехе операции.

— Ну, попробуем с ним переговорить? Может, всё-таки сдастся?

— Сильно сомневаюсь, господин майор, — покачал головой Аарон, глядя на притихшие пока окна. — Этот дьявол будет отстреливаться до последнего.

— Да, я знаю, что он всегда идёт до конца, но ведь он всего лишь омега. А любой омега сдастся достаточно сильному альфе, если надавить как следует.

Аарон только мысленно рассмеялся, вспомнив альфу, которому Риан по-настоящему сдался. Этот лощёный хмырь Гиллиану и в подмётки не годился! Сам Гиллиан до сих пор молчал, не произнеся ни слова, как бы не пытался его разговорить Роммни. Перед тем, как выехать в Фонди, Аарон видел следователя-бету и поразился тому, как он взбешён, однако сквозь бешенство проглядывал страх перед арестантом. Наверно, во время допросов Гиллиан просто подавляет его своей силой и спокойствием. Другого альфы рядом с Рианом в принципе быть не могло. И это увеличивало парню шансы на выживание — горящий жаждой мести Роммни отправит его в лагерь, чтобы всё-таки попытаться сломать. А там Риан вытащит мужа... если, конечно, Деймос снова посмотрит в сторону, и комиссар подполья выберется из этой западни.

— Всем приготовиться, — приказал Чавес, взялся за мегафон и обратился к дому. — Эй, комиссар! Говорит майор Чавес. Лучше сдайся-ка по-хорошему!

— Пошёл в ж...у!!! — прилетело в ответ.

— В твою я даже с мылом не влезу — порву в лоскуты! — издевательски рассмеялся Чавес.

— Лучше вы...и собственное начальство и персонально нашего драгоценного Президента, — посоветовал Риан. — Для разнообразия. Гарантирую — получишь незабываемое удовольствие! Я слышал, что задница у него что надо.

Альфа побагровел. Аарон едва не поперхнулся воздухом, вспомнив пущенный подпольем слух, что Президент отдаёт предпочтение не только омегам. Похоже, что эти слухи вспомнил и Чавес, поскольку это сорвало с него остатки самообладания.

— Я вырву, ..., твой поганый язык и сожру за обедом!!! — заорал он уже безо всякого мегафона.

— Собственные яйца сожри, кобель!!! Или ты уже оделил Президента своей благосклонностью? То-то уже не один год майорские погоны носишь!

Чавес был всего на пару лет старше Аарона, ничем особенным, как говорят, ещё не отличился, и такой быстрый взлёт по карьерной лестнице можно было объяснить не только какими-то особенными талантами, но и банальным кумовством. Однако Риан выбрал самый верный способ оскорбить. И своего добился.

Весь красный от распиравшей его злости Чавес обернулся к мнущимся за его спиной командирам.

— Расстрелять весь дом в решето! — прошипел он.

Подкатили четыре гаубицы, доставленные буквально вчера, зарядили, и был дан первый залп.

Похоже, что запасы самого тяжёлого вооружения Риан уже истратил, поскольку ответом стали выстрелы из ПЗРК. Омега уничтожил две гаубицы прицельными попаданиями, попутно ранив нескольких бойцов, а, увидев, что ещё несколько солдат осторожно идут на прорыв через заминированный участок, крепко сжимая в руках щуп, подорвал несколько мин сам. Он стремительно менял позиции в перерывах между выстрелами. Судя по частоте огня и скорости перезарядки, омега был вполне привычен к такому способу ведения боя. Когда последняя гаубица была уничтожена, штурмовики были вынуждены отступить.

На два часа всё стихло, но Риан продолжал мелькать в окнах. Тем временем выяснилось, что среди боевых мин, вкопанных им вокруг дома, была пара учебных "пустышек". Поняв, что его секрет раскрыт, Риан сменил ПЗРК на винтовку, не позволяя приблизиться к дому ближе, чем на двадцать метров. Потом в наступающих полетели осколочные гранаты с внушительным радиусом поражения. Анализируя бой вечером, Аарон поражался тому, что творит этот парень. Он словно отчаянно пытался отдалить свой конец, прекрасно зная о нём. Неужели беременность так повлияла на его рассудок? А как же кража медикаментов из аптеки? Навскидку унёс он немало. Значит, запасался впрок. Тогда почему сейчас он действует не слишком продуманно? Боеприпасы подходят к концу? Сколько же их было в доме?

Ночью Риан попытался проскочить сквозь заслон, но часовые не дремали, и омега был вынужден отступить обратно в дом. Разбуженный стрельбой Аарон выбрался из палатки и поспешил к месту событий, где нашёл нескольких подстреленных и трёх убитых штурмовиков. Атаковать дом майор запретил — Хауэр во время очередного сеанса связи велел взять Риана живьём. Следующий приказ Чавеса поверг капитана Бейли в шок:

— Привезите из города мышьяка и прочей отравы — и как можно больше! — и обсыпьте весь снег поблизости. Как следует. Дом давно отключён от коммуникаций, там даже воды нет, а до конца холодов ещё далеко. Долго этот глистёныш не продержится и рано или поздно выберется за едой и водой. Организовать охрану наших запасов и всем смотреть в оба!

Аарон похолодел, поняв, что Риан действительно попался. Иво Милосердный, что же будет с ребёнком? Ведь со дня зачатия прошло всего три луны, и малыш сейчас особенно уязвим!!!

Риан оглядел свои скудные запасы и снова повернулся к окну. Он сразу понял, что это конец, когда заметил, как солдаты что-то рассыпают по снегу. Отрава. Значит, решили взять измором. Логично. Ведь почти всё, что было, он истратил.

Риан тяжело опустился на последний целый пустой деревянный ящик и плотнее закутался в куртку. Запасы топлива тоже были на исходе, и дрова приходилось расходовать как можно экономнее. А ведь весна ещё только-только началась и холода продержатся не одну неделю, пока Зевс и Флоренс не возьмут своё. И его день рождения вот-вот наступит...

Беглый комиссар зарылся в свою сумку, достал пузырёк с пилюлями и проглотил парочку. Мультикомплекс витаминов и минералов — Салли сейчас очень нужно это всё, раз нет возможности кормить его как следует нормальной едой. Запил водой из термофляжки, которую берёг давно — боевой трофей, взятый в одном из первых больших боёв. Надо бы проверить запасы снега — того, что он себе натопил с утра, надолго не хватит. Омега обошёл весь дом, проверил растяжки на первом этаже... Как долго он ещё сможет продержаться здесь? Неужели всё кончено, и Деймос решил нанести по нему особенно сильный удар?

— Прости меня, Салли. Прости своего оми-недоумка, — пробормотал Риан, прислонившись плечом к стене и погладив свой пока ещё достаточно плоский живот. Хотелось плакать от отчаяния, но плакать себе сейчас комиссар жёстко запретил. — Прости за всё это. Знаю, маленький, сейчас тяжело, но мы выберемся отсюда. Я пока не знаю как, но мы выберемся. Мы выживем, а потом разыщем нашего папу, спасём его и будем все вместе. У тебя очень сильный папа. Он выдержит всё и дождётся нас. И всё у нас будет хорошо. Это я тебе обещаю.

— Сэр, в аптеке закончили инвентаризацию. Вот список украденного.

Аарон протянул Чавесу перечень, уже понимая, что Риана не выгородить. В списке было всё, чтобы выдать его интересное положение с головой. И не ошибся. Едва заместитель майора взглянул на список, как его лицо, изрытое оспой, вытянулось.

— Рослин Мудрейший, он же беременный! — воскликнул бета.

— Кто?

— Сантана! Здесь есть все необходимые препараты, которые часто прописывают омегам для более благополучного течения беременности! А если учесть, что этот дьявол сейчас сильно ограничен в средствах, то забрать эти медикаменты было естественным шагом!

Штабисты переглянулись, и на их лицах заиграло торжество.

— Вот ты и попался, голубчик! — довольно потёр ладони майор. Ухмылка стала такой широкой, что оставалось только удивиться, как лицо не треснуло. — Надолго ты в своей норе не засидишься, иначе твой выродок пострадает... Вызовите подкрепление и усильте караулы. Очень скоро этот шлюшонок снова попытается прорваться сквозь наш заслон. Если у него и впрямь запасы на исходе, то это наш шанс. Вилкокс, как думаешь, на какой он луне? — повернулся Чавес к штатному медику, изучавшему перечень медикаментов.

— Третья, скорее всего. Будь он на четвёртой или пятой, то не смог бы так маневрировать по дому. Да и таблетки от токсикоза, указанные здесь, предназначены для устранения симптомов именно во время первого — начала второго триместра.

— Прекрасно! Просто замечательно, господа офицеры! — Майор торжественно хлопнул в ладоши. — Ещё несколько дней — и мы можем спокойно ехать домой. Готовьте дырочки для орденов и медалей! За поимку этого гада нас очень хорошо наградят!.. Кстати, Аарон, — Чавес повернулся к капитану. — я слышал, что у вас скоро младший сын родится?

— Да, осталось примерно около недели.

— Каков прогноз? Очередной маленький альфа?

— Я не знаю, сэр, давно не звонил домой, — соврал Аарон. Он ещё утром звонил со станции, и радостный Диего сообщил, что последнее обследование подтвердило — будет омега. Аарон едва сдержал ликующий вопль. "Совёнок"!!! Как они и хотели!.. Но почему Гиллиан был так уверен? Надо будет всё-таки вызвать Мака на откровенный разговор, как только вернётся... Осталось только поскорее помочь Риану вырваться на волю, иначе он не сможет сдержать обещание, данное Льюису и Вернеру — позволить им увидеть, как родится Линк. Диего выяснил, что Дей по-прежнему работает в том роддоме и уже согласился помочь. Придётся дать акушеру в зубы побольше, чтоб молчал, как рыба... Хорошо, что деньги отложены заранее.

— Тогда стоит поторопиться, чтобы узнать это как можно скорее.

— Да, сэр, я согласен с вами.

Да, надо поторопиться. Иначе Риан будет схвачен, и его Салли — внук Рейгана и прямой потомок Спенсеров и Баалов — так и не появится на свет... если не чего похуже. Наверняка Дамьен и Роммни пожелают присутствовать при аресте Риана. Значит, действовать надо сегодня же ночью. На счёт того, что будет ждать Риана в плену, Аарон не заблуждался. Он прекрасно понимал, что этот нерождённый малыш станет оружием против самих Риана и Гиллиана. Сперва их будут шантажировать жизнью сына, потом позволят родить, потом, скорее всего, убьют ребёнка на глазах у родителей, точно так же казнят Гиллиана, после чего убитого горем и сломленного комиссара предъявят публике как доказательство полного разгрома подполья. А остаток своей жизни Риан проведёт в одиночной камере, пока окончательно не сойдёт с ума.

До сумерек Аарон был как на иголках. За это время наблюдатели в бинокли разглядели, как Риан сидит в одной из комнат на втором этаже, поглаживает свой живот и что-то говорит. Это лишний раз подтверждало, что парень беременный. Аарон тоже понаблюдал и только утвердился в своём решении — на лице омеги всё сильнее проступало отчаяние. Судя по тому, что было вокруг него, комиссар урезал свой каждодневный паёк до упора все дни блокады. Лекарства лекарствами, а нормальное питание и для папы и для малыша никто не отменял.

Когда достаточно стемнело, а в железных бочках зажгли огонь, чтобы караульные могли погреться, альфа под предлогом проверки постов покинул штабную палатку. Обходя караулы, Аарон слушал разговоры солдат, и внутри всё сильнее натягивалась струна. Да, это будет единственный шанс — бойцы, узнав о беременности Риана, заметно расслабились, предвкушая скорое отбытие домой. Кое-где сверкали огоньки сигарет, от двоих даже пахнуло спиртом... Такой шанс упускать нельзя!

Главной проблемой были уцелевшие мины на подходах к дому, но Аарон, не колеблясь, шагнул в сторону воронок, оставленных ранними подрывами. Ведь как-то Риан пробирался там, пытаясь вырваться из блокады, значит, пройти можно. Надо будет потом отряхнуться как следует и придумать достойное объяснение, зачем его понесло к дому. Осторожно подсвечивая себе маленьким фонариком, Аарон пробирался через перепаханный боем снег, изучая многочисленные следы.

Вот и окно первого этажа — выбито прямым попаданием. Даже от деревянной рамы мало что осталось. Аарон выключил фонарик, сунул в карман и осторожно перебрался внутрь дома. Во всё больше сгущающейся темноте он видел неплохо, и всё же решил не ступать куда попало, снова включив фонарик и светя себе под ноги. Первую растяжку он углядел сразу и узнал конструкцию — Риан предусмотрел всё, что смог. Наверно, на эти растяжки извёл последние гранаты...

Вдруг ступня альфы задела какую-то верёвку или проволоку. Аарон автоматически упал на пол, прикрывая голову руками, но ничего не произошло. Альфа недоумённо поднял голову и увидел болтающуюся гранату без чеки, которая так и не взорвалась. Аарон осторожно подобрался поближе, подсветил себе и понял, что это не настоящая граната, а учебная. Всего лишь муляж, не содержащий в себе начинки. Обманка. Похоже, что всё, что было боевого, Риан израсходовал.

Аарон торопливо проверил все остальные растяжки, уже не опасаясь подорваться... Обманки. Адам, надо спешить!.. Это было последнее, что капитан успел подумать, когда на его многострадальную голову обрушился мощный удар чем-то тяжёлым.

Очнувшись, Аарон понял, что связан. Причём умело и прочно. Голова дико болела, неприятно напоминая о старой контузии. Рядом на куче хлама сидел Риан и задумчиво поигрывал его фонариком и табельным пистолетом. Заметно осунувшийся и бледный.

— Риан... Боги, разве можно так?..

— Заткнись, — грубо оборвал его омега.

— Развяжи меня скорее и собирайся. Я выведу тебя за пределы блокады...

— И ты думаешь, что я пойду с тобой? — ощерился упрямый комиссар.

— Дьявол... Риан, сейчас не время пререкаться и обвинять во всём подряд! Ты же практически обречён, и я твой единственный шанс спастись! О сыне хотя бы подумай! Что с ним будет, если тебя схватят? И что будет с Гиллианом, когда он узнает?

Глаза омеги резко сузились.

— Гиллиан, правда, жив?

— Конечно, жив! Его уже которую луну разговорить пытаются, да всё без толку. Включил молчанку и попросту издевается над Роммни.

Риан резко и заливисто рассмеялся. Смех гулко отдался эхом, и альфа представил себе, что подумают штурмовики, услышав это. Наверно, решат, что Риан начинает потихоньку сходить с ума от безнадёги. Отсмеявшись и вытирая выступившие слёзы, омега выговорил:

— Узнаю своего альфу! Ну... флаг ему в руки. Если сможет его заставить хотя бы одно слово произнести, то я поверю в его профессионализм.

— Что, может и не заговорить? — невольно улыбнулся Аарон, на время отвлекаясь от головной боли.

— Если захочет. Ты не представляешь, сколько раз я пытался, когда начинал до него докапываться!

— И кто проигрывал?

— Я, конечно. — Риан перестал хмуриться, и теперь Аарон видел перед собой самого обычного молодого омегу. — Меня это дико бесило, я злился, обижался, закатывал ему истерику и прятался. Потом он меня находил, за ноги вытаскивал из моего убежища, забрасывал к себе на плечо и уносил в нашу комнату, где мы быстро мирились в постели... — Улыбка быстро увяла, а в бесцветных глазах сверкнула горечь. — Иногда я не понимаю, как он терпит все мои выходки? У меня же ужасный характер...

— Риан, развяжи меня, прошу! Если я не выведу тебя до утра, то другого шанса просто не будет! Со дня на день прибудет подкрепление, дом обложат ещё плотнее и конец всему! И моё руководство уже знает, что ты беременный.

— Ты выдал? — скрипнул зубами Риан, впиваясь злыми глазами в собеседника.

— Нет, список того, что ты стащил из аптеки. Я хранил твою тайну до последнего.

— Тебе небезразличен мой ребёнок? — подозрительно прищурился комиссар. — Почему?

— Просто потому, что он уже есть, и я хочу, чтобы он родился. И... мой младший сын скоро появится на свет. Я очень хочу успеть домой, чтобы сдержать обещание, которое дал своим старшим сыновьям.

— И что ты им обещал?

— Что мы встретим Линка всей нашей семьёй.

— Линк? — вскинул бровь Риан.

— Я звонил домой. Будет омега, как я и хотел с самого начала. Риан, прошу, не упрямься! Я клянусь тебе, что я не вру! Да, я командовал расстрелом твоего отца, но он сам попросил меня об этом. И я отдал приказ только тогда, когда он сам мне дал знак...

— Чем докажешь, что твой младший скоро родится? — перебил его омега.

— Во внутреннем кармане куртки слева есть две фотографии моей семьи. Одна сделана после ареста твоего отца. На обороте стоит дата, и я сам написал, сколько осталось до рождения Линка.

Риан поднялся, приблизился вплотную и начал резко, рывками расстёгивать бронежилет альфы, затем куртку и быстро нащупал в указанном кармане две фотографии. Риан отскочил, подсветил себе фонариком... и застыл, прикипев к снимкам глазами.

— Вторая сделана луну до рождения нашего первенца. Фотографировал наш друг Диего. Он на общем снимке — рыжий.

Риан долго разглядывал оба снимка, потом вернулся на своё место и поник, ероша свои волосы, словно какой-то тяжёлый груз придавливал его к земле.

— Боги... как же я устал... — прошептал он. — Как же я устал от всего этого. Почему я не могу жить так, как ты? Спокойно, счастливо, со своим мужем, ждать рождения сына не в занюханном убежище под дулами гаубиц, а в чистой и уютной квартире? Почему я не могу жить как все? Как ты?..

Омега горько плакал. Бросив на альфу злой измученный взгляд, он выхватил из кармана перочинный нож и начал торопливо резать верёвки, которыми сам и связывал. Едва Аарон поднялся, разминая затёкшее тело, Риан швырнул фотографии ему в лицо и беззвучно затрясся, опускаясь на корточки, утыкаясь в свои колени и обхватывая их руками. Аарон подобрал фотографии, убрал в карман, осторожно сел рядом и обнял беднягу за узкие плечи. Риан попытался стряхнуть с себя его руки, но Аарон стиснул его плотнее и привлёк к себе, давая выплеснуться. Риан дёрнулся ещё несколько раз, потом вцепился в него и приглушённо завыл.

— Это не твоя вина, малыш, — приглаживая его растрёпанные волосы, прошептал Аарон. — Это время, в котором мы живём. Время перемен. Оно требует жертв, даже если нам это кажется несправедливым. Я тоже хотел бы, чтобы твой Салли родился спокойно и жил с вами в безопасности. С обоими родителями. Но сначала надо спасти тебя. Поэтому я здесь. Поэтому я искал тебя и пришёл вместе с группой захвата.

— Аарон... я устал... я не могу так больше...

— Можешь. Ты сильный. Ты справишься. И ты это знаешь. Отец передал всё в твои руки, и ты не можешь всё бросить на полпути. Это только момент слабости, но он пройдёт, как только я тебя выведу. Отправляйся к Полли и Гаю, отдохни, дай родиться сыну, наберись сил и за работу, а я по мере собственных сил и возможностей буду помогать тебе там, где смогу. Мне ещё Гейл сказал, что поле созревает, и я задумал помочь изменить хоть что-то, начав со своего места службы. Мне тоже тяжело. Если моё руководство узнает, что я тебе помогаю, то моей семье конец. Я тоже иногда думаю, что всё, сил моих больше нет, но я переламываю себя и иду дальше. Ради своей семьи. Ради Мака, Диего и своих детей. Ради своих братьев. Ради своего деда-омеги, которого я с таким трудом нашёл, и его воспитанника Тони. Прекрасный паренёк-омега... Ты тоже не один. У тебя есть Гиллиан, который ждёт, когда ты придёшь за ним. У тебя есть друзья — такие, как Полли. И у тебя теперь есть сын, которому предстоит жить в нашем жестоком мире. Как и многим другим. Ради них ты должен взять себя в руки и идти дальше... сквозь грязь и холод, — вспомнил строчки стихотворения, произнесённого Рейганом перед смертью, Аарон.

Риан вздрогнул и начал читать:

— Пусть гром гремит над головой

И смерть крадётся за спиной,

Сверкают дула и мечи,

Просвета нет в глухой ночи —

Сквозь грязь и холод ты иди,

Оставь сомненья позади.

Да, ты прав... это просто слабость. Прости.

Риан выпрямился и начал утираться.

— Что это за стихи? Я никогда их раньше не слышал.

— Это наш универсальный пароль... был в последние два года.

— А последние строчки? Там должны быть ещё две.

— Каждый домысливал их сам сообразно ситуации.

— А кто написал эти стихи? Твой отец?

— Нет. — Риан тихо улыбнулся. — Гиллиан.

— Так он у тебя ещё и стихи пишет?

— Иногда. Сам говорит, что поэт из него не самый лучший, но стихи любит с детства. Ты бы слышал те стихи, что он написал, когда искал меня целый год.

— Искал? — невольно хихикнул альфа.

— Да... было дело. Это длинная история, а рассказывать её времени нет. Ты прав, надо торопиться.

Риан провёл Аарона в свою комнату и начал спешно собирать рюкзак. Альфа оглядел пустые, разломанные на растопку ящики из-под оружия, импровизированный очаг с решёткой, спальник в углу...

— Риан... — Аарон, помня, что дом под наблюдением, встал так, чтобы его не было видно из окна. Темно, конечно, но отсветы скудного пламени очага могли его выдать.

— Что?

— Ты... больше на меня не сердишься?

— Эй, ты украл мой вопрос! — фыркнул омега, укладывая в рюкзак пузырьки с таблетками и фляжку.

— А почему я должен злиться?

— Из-за... Френсиса. Ведь это я убил его, — тихо объяснил Риан, принимаясь скатывать спальный мешок.

— Не нарочно. Твой отец об этом тоже упоминал. И я видел, как тебя это испугало. Да, сначала я злился, но потом это прошло.

— Так ты простил меня?

— Давно простил.

— А я не могу забыть тот день до сих пор. Мне же приходилось убивать и раньше. Первую жизнь я отнял, когда мне было восемь лет... но Френсис стал одним из тех немногих, кого я часто вспоминаю. Вы ведь хотели жениться.

— Да, я хотел жениться на нём. Ты был прав, я не любил его так, как хотел, но был уверен, что смогу полюбить со временем. А когда мы всё решили, случилась та битва... и Френсис погиб.

— А тот рыжий?

— Он просто друг нашей семьи. И он мне как брат. Я нанял его в пивнухе, когда заливал своё горе по Френсису. Ох, и напились мы с ним тогда! А потом появился Мак, и я понял, что нашёл своего Истинного... Так это назвал твой отец.

— Импринтинг, — понимающе кивнул Риан. — Истинное Предназначение.

— Да. Тем летом мы зачали нашего первенца, потом пришлось повоевать, пока мы смогли спокойно пойти в ЗАГС, а потом, когда Льюис рождался, я помогал ему. Потом я нашёл дедушку Акселя и Тони, его приёмного внука, в мои руки родился Вернер, а скоро я смогу встретить Линка, и всё это благодаря тебе. Если бы ты не убедил Гейла нас с Маком отпустить, то мои дети бы не появились на свет. Разве могу я тебя ненавидеть за то, что ты подарил мне возможность быть счастливым?

— Гейл... — Риан шмыгнул носом. — А... как он... умер?

— Тихо. И несломленным. Я тогда пришёл в его камеру, он взглянул на меня, назвал по имени и умер. Нам как-то удалось поговорить... Всё-таки хороший он был парень. Именно после его смерти и я попросил у Мака третьего сына. Мы решили было с ним не спешить, но после того, что было с Гейлом, я больше не мог тянуть.

— Потому и я решился на ребёнка. — Риан закончил скатывать спальный мешок и сел на уцелевший ящик, прижимая его к груди и глядя в огонь. — Когда я встретил Гиллиана, то был тот ещё раздолбай! Оми постоянно ругал меня за неоправданный риск, потом Гиллиан стал выговаривать то же самое, пусть и другими словами... Я жил сегодняшним днём в том, что касалось лично меня — о себе думать было особенно некогда. А потом Гиллиан всё чаще стал говорить о детях. Я видел, как он хочет малыша, но всё откладывал — мы ещё достаточно молоды, успеем... Год назад оми обручил нас, но я и тогда с детьми не спешил — работы было невпроворот. А потом оми схватили. Я пробрался к нему, звал с собой, но оми отказался. И я узнал, что он тяжело болен. Что жить ему осталось немного. Он не хотел умирать у меня на глазах. Он передал мне свой пост, отдал последние напутствия... просил не приходить на казнь, но я не мог не придти. Потом всё было как в тумане. Вернулся к Полли не сразу, а там меня уже ждал Гиллиан, я рассказал ему всё... — На лице омеги отразилось отчаяние. — Я всё никак не мог поверить, что оми скоро не станет. Он всегда казался мне чем-то вечным, неизменным. — Риан судорожно вздохнул, и по его лицу снова покатились слёзы. — Сколько себя помню, он всегда был со мной — так или иначе. До сих пор помню, как он впервые вывел меня гулять под солнце... Этим самым солнцем пахнет мой Гиллиан. До этого я сидел взаперти в нашем первом доме. Смутно, но помню, как оми держал меня за руку... как он улыбался при этом... Потом он учил меня всему, что знал сам. А потом я начал учиться у наших друзей и соратников всему, что может пригодиться. Мне было интересно буквально всё! Я тогда думал, что оми знает всё-всё, и хотел стать таким же умным и всезнающим, как он. Мне и в голову не могло придти, что его вдруг не станет. Кто угодно, только не мой оми!.. хотя я знал, что все мы смертны. До самого последнего момента мне упорно казалось, что всё вдруг изменится, оми останется жив, я спасу его и всё будет, как раньше — он будет меня ругать за неоправданный риск, Гиллиан будет ему поддакивать, только другими словами... — Риан встал, утёрся рукавом и продолжил сборы. — А потом ты отдал приказ стрелять. Перед этим я понял, что оми увидел меня на крыше пекарни. Между нами была огромная толпа, но я чувствовал, что он смотрит на меня. Потом залп... второй... третий... И когда хлынул дождь, я понял, что оми больше нет. Сам Зевс это подтвердил. Моего оми больше нет! Он уже не будет меня ругать за очередные фортели и самоволки, утешать, когда мне плохо, улыбаться и хвалить за отлично сделанную работу. Его больше никогда не будет!.. И мой мир резко опустел на ещё одного человека. Одного из самых важных людей в моей жизни. Мне хотелось как-то заполнить эту пустоту, и я вспомнил, как Гиллиан хотел, чтобы у нас был ребёнок. Я и раньше видел детей наших соратников, видел, как они счастливы. Вспомнил, как меня растил и воспитывал оми... и я понял, что хочу стать родителем сам. Чтобы Салли, когда начнёт говорить, называл меня "оми". Никогда ещё я не понимал, чего хочу, так сильно!.. разве что тогда, когда нашёл Гиллиана. Я понимал, что сейчас тем более не время, но мне было всё равно. Я хотел этого малыша, хотел чувствовать его под сердцем, видеть, как обрадуется Гиллиан... и чтобы нас снова стало трое, как в тот день, когда я и Гиллиан поженились. Чтобы оми с высоты чертогов Мирового Дома видел, что его завет выполняется. Что будет кому продолжить наше дело. Я вернулся и попросил у Гиллиана ребёнка. Он пытался меня отговорить, но я настаивал. Я не мог больше ждать. И мы зачали нашего малыша. — Риан коснулся своего живота. — А потом пришёл ты со своими штурмовиками. Я тогда ещё не отошёл после течки, и я всё ещё не смог одолеть тоску по оми, потому едва не пристрелил тебя. Хорошо, что Гиллиан был рядом. Я ведь до того дня искренне тебе симпатизировал... и чувствовал свою вину за Френсиса.

— Твой отец и об этом говорил.

— А теперь ты мне помогаешь... — Риан застегнул рюкзак, прицепил к нему спальник. — Правильно я тогда сделал, что не дал Гейлу убить вас. Когда я наблюдал за вами, я мечтал встретить такого же прекрасного альфу. Чтобы мы любили друг друга, как вы... и я его нашёл. А теперь он под арестом, поскольку я уговорил его на малыша.

— Жалеешь?

— Нет. Расплачиваюсь за то, что натворил. За легкомыслие, упрямство... Ведь оми тоже нелегко было решиться на эксперимент по самооплодотворению. Мы оба могли погибнуть, и тогда никакого восстания бы не было. Но всё получилось — я родился, а скоро сам рожу маленького. — Риан с улыбкой погладил свой живот. — И это была ещё одна причина, по которой я решился. Каким бы мизерным не казался шанс, им стоит воспользоваться. Я же всегда так жил. Гиллиан сейчас отвлекает внимание внутренней разведки на себя, давая шанс нам с Салли. И мы им воспользуемся. А когда Салли родится, то я найду ему надёжный дом на время и пойду за Гиллианом. Освобожу его, и мы будем вместе. Как и хотели.

— Ты так уверен, что родится омега?

— Я это точно знаю. Давно уже. Ты тоже ведь угадал. Готов поспорить, что Мак, и подавно, знал заранее. Ты поспрашивай его, когда домой вернёшься.

— А почему именно "Салли"?

Риан забросил рюкзак на спину, проверил магазины своих пистолетов, убрал их в подмышечные кобуры, надел на голову чёрную вязаную шапку и застегнулся.

— Так звали оми моего оми. Оми всегда так тепло о нём рассказывал, что я давно решил — если рожу омежку, то его будут звать Салли. Идём.

— Слушай, а что за слово такое чудное? Я уже понял, что оно означает, но откуда вы его взяли?

— Так называли родителей-омег до Великого Холода, а потом со времён Смуты его начали изгонять из нашего языка, и оно почти забылось. В одном из языков наших соседей оно всё же сохранилось как корень, обозначающий "свет". Древнее учение гласило, что Перворожденным был именно омега — Иво. Что, когда Адам и Рослин были изгнаны из Мирового Дома, обманувшись коварством Деймоса, из-за которого и погибли первые дети, Иво, который мог остаться, отказался от такой чести и последовал за своими мужьями, поскольку всем сердцем любил обоих. Вместе с ним на землю смертных попал кусочек света первого творения, который дробился на части, воплощаясь в каждом новом потомке, а когда эти частички сливаются воедино — зарождается новая жизнь. Именно омеги несут в себе самую яркую искру жизни, способную очистить в детях дурную кровь старших отцов, и оми в своих работах стремился доказать древнее знание, а вместе с ним и истинные Заветы, которые спасали наш народ от вырождения поколениями. Ты себе даже не представляешь, как всё было искажено во времена Великого Холода, и сейчас вонь, которую чуют омеги, начинает губить нас всех. Мы знаем, как всё исправить, но нынешним властям это не нужно — они слишком многое потеряют. Особенно главное — точку опоры, на которой стоят их самомнение и претензии на силу, исключительность и власть. Которые дают им всё остальное. Они и не подозревают, насколько всё сейчас запущенно. Сейчас у нас есть последняя возможность хоть что-то исправить, пусть это и займёт немало времени. Поэтому я должен завершить то, что начал мой оми.

Они тишком выскользнули из дома. Аарон прислушался и принюхался. Все были на своих местах, как он и оставил.

— Кто учил тебя растяжки ставить? — шёпотом спросил альфа своего спутника, когда они пробирались через остатки просторной гостиной.

— Стив Уокер, наш самый первый альфа, — так же тихо ответил омега. — Он был бывший военный. Он объяснил мне принцип, а новые способы я придумывал уже сам. Я вообще любил играться с ловушками, за что регулярно огребал в детстве от нашего второго альфы, Конрада — он чаще всех попадался.

— Выходит, ты и тогда пай-мальчиком не был?! — хмыкнул капитан.

— Все мои "няньки" за голову хватались, а когда я созревать начал, то прямо взвыли. — Риан с самодовольной физиономией приосанился. — Сколько раз оми жаловались...

Как только Риан успокоился и взял себя в руки, став деловитым и решительным, Аарон обнаружил, что этот парень — отличный напарник. Вдвоём они быстро и без лишнего шума восстановили ложные растяжки, и Аарон восхитился тем, как ловко омега работает. Похоже, что Риан окончательно его принял.

— Значит, так. Караулы начали расслабляться, а кто-то даже спиртовую заначку достал. Ты, конечно, уже так не пахнешь, как во время течки, да и морозы приударили, но всё же тебя могут учуять. Я отвлеку караульных на себя, а ты обходи их, чтобы ветер не донёс твой запах до их носов. Сейчас держись ближе ко мне, как ведомый. Это должно сильнее приглушить твой запах.

— Откуда знаешь?

— Читаю последние исследования.

— Это известно давным-давно — самые смекалистые сами дотяпали, — презрительно фыркнул Риан, — а мой оми, основываясь на преданиях древних и работах Гая Дмировски и братьев Лайсергов, обосновал с точки зрения современной на тот момент науки! Так его не только казнили, но ещё и обворовывают?.. Вот сволочи!

— Тихо, ты! Короче, шагай за мной и не отсвечивай. Как только я заговорю с караульными — обходи их. И не вздумай попасться под свет огня! Потом я провожу тебя до ближайшего дома и попрощаемся.

Риан только плечом дёрнул. До самого поста Аарон чуял, как запах омеги приглушается до почти неразличимого, подчиняясь силе альфы. Риан, оказывается, не просто в курсе — владеет нужными техниками и приёмами. Похоже, что Рейган в своё время провёл немало изысканий по исследованию особенностей каждого типа. Неужели он был учёным? Узнать бы, в каком университете он учился...

Караульные заметили капитана и моментально вытянулись по струнке, пряча фляжки со спиртом.

— Капитан...

— Вы что, с ума все посходили?! — рассерженно набросился на них Аарон. — Пить??? Сейчас?!!

— Мы только для сугрева... — начали оправдываться штурмовики.

— Ага, конечно! Убрать сейчас же!.. А это что такое? — Аарон вырвал самокрутку из рук ближайшего бойца и бросил в бочку с огнём. — Куришь?

— Да я... это от нервов... Я недавно начал...

— Все вы так говорите, а потом, когда рейд в самом разгаре и кончается курево, только и думаете, где бы стрельнуть! И это вместо того, чтобы сосредоточиться на задании! — Бойцы втянули головы в плечи. — Вот вечно так — начальство пашет в поте лица, а потом рядовые всё пускают псу под хвост!!!

— А вы где были, сэр? — Один из караульных оглядел командира и заметил, как изгвазданы его куртка и сапоги.

— Искал подходы к этому долбаному дому. Нашёл один и даже сумел заглянуть внутрь, так что готовьтесь — завтра-послезавтра будем брать. Этот гад всё истратил — на первом этаже пустые ящики валяются. Сам сейчас наверху сидит и голову ломает, как выбраться.

— А чего же вы его сразу не...

— Чтобы он меня пристрелил на месте? У него пистолеты остались — под рукой лежат. Нам же его живьём брать надо, а я ещё жить хочу. Думаю, по обойме у него наверняка осталось. А то вы не знаете, как он стреляет?! — Бойцы пристыженно опустили головы. Аарон увидел, как за спинами штурмовиков проскользнула тень. — Придушил бы ещё ненароком... Ладно, пройдусь ещё раз по периметру и на доклад к майору пойду. Хватит нам уже здесь прохлаждаться. По домам пора. Немного осталось, так что никакого спирта на посту — дома напьётесь!

— Силён! — уважительно закивал головой омега, когда они прокрались между палатками и вышли за периметр блокады. — Ты их так задавил, что они даже не дёрнулись!

— Твой альфа посильнее меня будет, — признался Аарон.

— Правда?

— Ага. Когда меня фонарь ослепил, то я потом едва сдержался, чтобы не склонить перед ним голову! Другого рядом с тобой быть просто не может.

— Ты слышишь, Салли? — шепнул Риан своему животу. — Твой папа — самый сильный альфа!

— А слово "папа" откуда взялось?

— Оно появилось сравнительно поздно — когда в парах Двуликий/обычный омега надо было как-то отличать старшего родителя от младшего. Когда слово "оми" начали изгонять, "папу" привязали к омегам, а для "старших" отцов прописали только суровые формы обращений. А ведь до Смуты "папа" было обращением не только к отцам-Двуликим и служило выражением особой любви — равной к любви к оми.

— А тебе нравилось своему альфе подчиняться? Мак говорит, что ему нравится... до определённых пределов.

— Нравилось, конечно, только я не всегда мог себе это позволить. Когда рейд в самом разгаре и свободного времени — хрен да маленько, то расхолаживаться как-то недосуг. Вот после рейда — это да! Я обычно ни под кого не прогибаюсь — дело принципа — но Гиллиан... — В голосе комиссара прорезалось благоговейное восхищение. — Такому альфе хочется подчиняться. Делать всё, что он скажет. И ведь он редко пользуется своей властью, всегда даёт возможность быть собой, демонстрировать своё стремление к свободе, а омег намеренно никогда не давит, и от этого признавать его главенство особенно приятно. Современная официальная теория извратила это понятие до такой степени, что теперь по умолчанию считается, будто предназначение омеги — быть покорным. В дряхлой древности до благодатных времён величия наших предков это, может, и имело железный смысл, но не сейчас, когда наша цивилизация достигла очередной ступени технического развития. Общество должно эволюционировать со сменой эпох, так почему мы сейчас должны жить по старым, да ещё и искажённым устоям? Снова пришло время подлинного равенства, иначе мы не сможем развиваться дальше.

— Этому тебя тоже оми учил?

— Да. Мы часто обсуждали древнюю историю, средние века и новое время, и я сам пришёл к тем же выводам.

Вот и окраина. Грязный проулок, хило освещённый единственным фонарём. Аарон остановился.

— Вот и всё. Дальше иди сам. У тебя деньги есть? Хотя бы на еду? А то могу дать...

— Добуду, — легкомысленно отмахнулся омега. — С этим у меня никогда проблем не было. Если не хватит на билет, то стащу у какого-нибудь ротозея, или на товарном доберусь.

— Куда поедешь?

— К Полли и Гаю. Хоть успокою их... а там будет видно. Ты правильно сказал — впереди у меня полно работы. Надо всё хорошенько обдумать. Спасибо, что помог встряхнуться. Я теперь трижды твой должник.

— Не за что. Увидимся ещё?

— Не знаю, — пожал плечами омега. — Но если всё-таки Деймос сведёт нас снова, то я сам тебе расскажу о нас с Гиллианом. Поверь, история того стоит. Самый настоящий омежий роман написать можно!

— Особенно если учесть, каких он кровей...

Риан тихо рассмеялся.

— Всё же выяснил?

— Он сам мне подсказал, а остальное — дело техники. Обещаю, я сохраню это в тайне, как и подробности твоего рождения. Не время людям ещё знать об этом.

— Спасибо, Аарон. Я всегда знал, что на тебя можно положиться. Маку с тобой очень повезло. И Диего тоже.

— Слушай, Риан... — Омега, уже шагнувший в полумрак переулка, обернулся. — Если тебе вдруг понадобится укрытие... В заповеднике в окрестностях пика Гордона работает альфа по имени Дэнвер. Он помощник егеря и готовится стать его преемником. Егерь бета, его зовут Торин. С ними ещё живёт омега Линда, племянник Торина. Обратись к этому альфе, если что. Скажи, что я прислал.

— Дэнвер? Твой младший брат? — уточнил Риан.

— Да. Если он не поверит, что ты от меня, то напомни ему про свитер, варежки и шарф с моим именем, который он стащил, когда покидал нас с Френсисом. Их связал наш папа Гай своими собственными руками. Свитер и варежки красные, а шарф — красно-белый. Папа всегда любил вязать нам что-нибудь из красной шерсти.

— Хорошо, я запомню. Помнишь, что мы для твоего начальства придумали?

— Помню. Значит, там точно есть подземный ход?

— Да, только заваленный попаданием из гаубицы с моей стороны — весь дом перетряхнуло, а он и так старый. Именно по нему я в тот раз и выбрался, да только там ваших было до хрена. Пострелял их, а сам обратно нырнул, когда раненые отвлеклись. Я как раз начал завал расчищать потихоньку, когда ты пришёл — меня же на измор решили брать.

— Всё скажу, как надо. Прощай.

— До свидания.

Риан улыбнулся и скрылся в полумраке.

Следующие два дня Аарон вспоминал, мысленно покатываясь со смеху. Когда обнаружилось, что дом пуст, Чавес был просто в ярости. Он долго тряс всех и каждого, а потом сжимался под грозным взглядом прибывшего в Фонди комиссара Дамьена. Роммни лично обошёл все окрестности, осмотрел "найденный" Аароном подземный ход, переговорил с караульными, а потом на совещании высказался прямо:

— Дисциплина вас подвела, господин майор. Зря вы разнесли всем, что Сантана беременный — расслабились. Забыли, с кем дело имеют. Вот он и выскользнул. Я нашёл у некоторых остатки спирта... Судя по всему, в ту ночь они славно угостились в честь скорого отбытия домой.

— И что теперь? — мрачно рыкнул Дамьен. — Где искать этого выродка?!

— Ничего, всплывёт рано или поздно. Он же носит ребёнка, да и сожитель его у нас в руках. Судя по тому, что мы узнали у прочих арестованных, Риан его не бросит и обязательно придёт. Тут мы его и возьмём. Надо будет организовать судебное заседание, на котором Гиллиану якобы будет вынесен смертный приговор. Со всеми прилагающимися документами. Потом опубликовать краткое сообщение о его казни. Риан наверняка захочет в этом убедиться и попытается пробраться в судебные архивы, чтобы найти исполнителя и допросить. Если мы не сможем перехватить его там, то на этот случай оставим подсказку, в какой именно лагерь мы отправим Гиллиана, и будем ждать уже там. Да и сам ребёнок может стать солидным козырем против него. Каким бы сильным и отчаянным Сантана не был, он был и останется всего лишь омегой. Значит, надо искать ребёнка, а кому попало он сына не доверит. Ещё немало сообщников подполья рассеяно по стране, значит, до самых родов он должен где-то пересидеть. До рождения сына он ничего серьёзного затевать не будет, чтобы не повредить ребёнку, а потом уже начнёт действовать. Ориентировочно ребёнок должен родиться в конце лета или ранней осенью. К тому времени мы должны выяснить наиболее вероятные места для лежбищ, где бы он мог отсиживаться.

— Действуйте, Стэн, — кивнул Дамьен, приободрившись. — Перед Президентом я отчитаюсь сам. Все свободны.

Потом Аарон позвонил домой со станции. Трубку снял Аксель.

— Аарон?! — ахнул он, узнав голос внука. — Хорошо, что ты позвонил! Ты когда приедешь?

— Уже взял билет. Что случилось?

— Мака увезли в роддом.

— Что? — Аарон оцепенел. Неужели опоздал?..

— Диего решил перестраховаться. Пока ты болтался в командировке, Мак так разволновался, смотря каждый выпуск новостей, что ему нехорошо стало. Его осмотрели, пока всё нормально, а час назад Диего позвонил и сказал, что Мак стал меньше есть. Поспеши, а то точно опоздаешь! Мальчики уже нервничают... ты же им обещал...

— Я скоро буду.

Альфа торопливо повесил трубку, подхватил сумку и рванул менять билет на прямой рейс до ближайшей развязки. Но билетов уже не было. И альфа, отыскав нужный поезд, насел на проводника-омегу, умоляя взять его в вагон, чем перепугал беднягу почти до обморока.

— Вы поймите, — бормотал альфа, — от этого вся моя жизнь зависит! Наш третий сын скоро родится, он омега, а старшие — альфы. Я им обещал показать, как дети рождаются, что им чушню в головы хотят вбивать! Я должен быть там вовремя!!!

— Но ведь... — бледнея и краснея, начал оправдываться проводник. — Если начальство узнает... А у меня двое детей... и вы... Куда я вас посажу?

— Я у вас пересижу всю дорогу, а когда появится контролёр — вылезу на крышу. Обещаю, я не доставлю вам лишних хлопот и не обижу. Я очень люблю своего мужа. Вот, смотрите сами! — И Аарон сунул ему под нос семейное фото. — Вот мой Мак — светлый. Видите? Помогите, умоляю!

Проводник помялся и согласился впустить альфу в свой закуток. Аарон от переизбытка благодарности крепко обнял омегу, пообещав ещё и доплатить за беспокойство.

Укрыться от первого контролёра получилось легко — этот бета, прежде чем приступить к проверке билетов, где-то успел принять на грудь "для сугрева". Потом встревоженный проводник отпаивал продрогшего альфу горячим чаем — снова ударили морозы. По пути Аарон увлечённо рассказывал о муже, детях, дедушке, друге, родственниках из семьи Монтгомери... Проводник удивлённо слушал его, а потом набрался смелости, и между ними завязался непринуждённый разговор двух опытных родителей. Омега только ахал, слушая, как Аарон воевал со своими омегами после рождения первенца, хвалил, когда слушал про родительские успехи, умилялся на детей... Когда Аарон сошёл на своей станции, омега пожелал всего самого хорошего будущему малышу и всей семье.

Дальнейший путь получился без приключений. Едва ворвавшись в свою квартиру уже ближе к вечеру, Аарон понял, что дома никого нет. На кухонном столе лежала записка от Диего. Судя по указанному времени, они ушли не так давно — Мак позвонил и сказал, что скоро будет рожать. Значит, всё-таки успел! Аарон полез в шкаф, достал заранее припрятанные деньги на взятку акушеру, торопливо сменил форму на гражданскую одежду и помчался в роддом.

В коридоре уже метался Диего, поглядывая на часы. Аксель и Тони сидели на скамеечке, уговаривая Льюиса и Вернера ещё немножко потерпеть. Что папа вот-вот появится — он же обещал... Увидев друга, рыжий омега выдохнул с облегчением и бросился встречать.

— Аарон... Наконец-то! — едва не расплакался он, повисая на шее альфы.

— Не опоздал?

— Околоплодные воды только-только отошли. Ты как раз вовремя. Дей сказал, что если к началу серьёзных схваток акушер не увидит денег, то вся наша затея...

— Сколько? — Диего сказал, и Аарон полез в карман за деньгами. — Приемлемо... Я даже больше отложил, чем в прошлый раз — пусть подавится.

— Папа! — В альфу вцепился Льюис. — Так мы пойдём?

— Конечно, пойдём. — Аарон погладил старшего сына по голове. Как же приятно было слышать не "отец", а "папа"... — Уже скоро. Схватки — это не очень интересно.

В коридор выглянул Дей и просиял:

— Отлично! Я знал, что вы успеете! Деньги? — Аарон торопливо сунул ему свёрток. — Сейчас отнесу. Потом, когда придёт время, надо будет переодеться, иначе вас не пустят. На скольких готовить?

Аарон обернулся к Акселю и Тони.

— Вы пойдёте?

— А... можно? — Губы старика задрожали. Он даже привстал от волнения.

— Конечно. — Аарон бережно приобнял деда. — Это же твой правнук. У тебя есть такое же право встретить его вместе с нами. Ты же Вернера сразу не увидел — я помню, что тебе нехорошо тогда было.

— Тогда... пойду.

— Тони, присмотришь за дедушкой? — попросил альфа. — А то вдруг переволнуется...

— Ага, — кивнул юноша.

— На всех.

Дей торопливо оглядел собравшихся и кивнул.

— Как только будет можно — позову. — И куда-то убежал.

Аарон опустился на скамейку, переводя дух. Всё в порядке. Успел. Надо только чуть-чуть отдохнуть...

— Папа... — осторожно подёргал отца за рукав Вернер. — Ты сильно устал?

— Да, сынок. Я ведь только что приехал... боялся опоздать...

— Кофе тебе принести? — предложил Диего, помогая Тони усадить Акселя.

— Да... и перекусить чего-нибудь — я толком не ел с самого утра.

— Я быстро. Мальчики, сидите здесь...

Потянулось томительное ожидание. Льюис и Вернер ёрзали, поглядывая в сторону больничной палаты, где находился Мак, и прислушивались к доносящимся оттуда звукам. Наконец пришёл Дей и повёл их в ординаторскую, где торопливо велел переодеваться.

— Вот, надевайте. — Санитар раздал всем по халату. Для Аарона с трудом нашли альфий размер. — Маски... перчатки...

— А зачем? — спросил Льюис, наблюдая, как отец привычно набрасывает халат и даёт Дею застегнуть его на спине.

— Чтобы не занести инфекцию. Новорожденные не умеют с ней так справляться, как мы, уже большие, так что лучше переосторожничать, чтобы ваш братик потом не болел слишком часто. Аксель, давайте, надевайте халат...

Чем ближе был ответственный момент, тем сильнее волновались "волчата". Тони тоже дёргался — ведь ему когда-нибудь тоже предстоит родить ребёнка. Сам глава семьи был спокоен и собран, и эта уверенность быстро передалась остальным.

— Идём, — скомандовал Дей и повёл их за собой.

Мак уже лежал на койке на боку и переводил дух после особенно болезненной схватки. Бледный, с испариной на лбу, он с улыбкой встретил мужа, который тут же занял своё место рядом с ним.

— Аарон... ты успел...

— Да, любимый, я спешил, как мог. Всё хорошо?

— Да... Уже совсем скоро...

Льюис осторожно подошёл и робко погладил папин живот.

— Папа... а Линк не задохнётся? На картинке нарисовали, что он будет большой.

— Нет, дорогой, не задохнётся. У меня потому и схватки, чтобы раскрылся путь, по которому он выйдет к нам.

— А... тебе очень будет больно?

— Ничего, я потерплю. Я умею терпеть. Как альфа.

Дей отстранил мальчика в сторону и начал ощупывать живот Мака.

— Так... очень хорошо... Аарон, вы всё помните, что надо делать?

— Конечно! — возмутился дважды отец. — Я в третий раз это буду делать!

В палату вошёл акушер-омега и недовольно посмотрел на зрителей сквозь роговые тяжёлые очки.

— Ну и народу вы привели... Так, чтобы никто не мешал! Всё понятно? Господин капитан, проконтролируйте, пожалуйста.

— Ни о чём не беспокойтесь, — заверил его Аарон. — Я всё держу под контролем.

Тони подхватил Акселя под руку, готовясь поддержать, если у старого омеги подкосятся ноги. Диего приобнял мальчиков, волнуясь не меньше. Он по собственному опыту знал, какой это нелёгкий и ответственный труд — родить малыша. Дей помог Маку подогнуть ноги и взялся за флакончик с антисептиком.

От каждого стона родителя маленькие альфы сжимались, вцепившись в руки Диего. Из глаз Вернера скоро закапали слёзы, губёнки тряслись, но мальчик продолжал смотреть, боясь пропустить самое главное. Льюис со страхом и восхищением наблюдал за отцом — как он спокойно и чётко выполняет все распоряжения акушера, как тихо разговаривает с папой, как папа стискивает зубы, но терпит боль... Когда Аарон поменялся с Деем местами, Льюис понял, что вот-вот увидит братика.

— Идите сюда, — позвал сыновей Аарон. — Смотрите сами — я вас не обманывал.

Братья со страхом наблюдали, как акушер бережно вытягивает Линка, как их отец осторожно принимает младшего сына на руки, и как багровый, измазанный кровью комочек, похожий на человека, тоненько закричал на всю палату.

— "Совёнок", — сказал акушер, и по его голосу было слышно, что он улыбается. — Так, сейчас посмотрим, всё ли у нас на месте... О, да, малыш вполне здоров, но чуть позже мы проведём более подробный осмотр. Аарон, Дей, приготовьтесь обмыть наше сокровище.

— Линк... — задыхаясь, прошептал Мак, глядя через плечо.

— Сейчас, Мак, ты же знаешь, что ещё кое-что надо сделать, — утешал его Дей. — Скоро ты будешь его кормить. Потерпи чуть-чуть. Отдыхай пока.

— Да... хорошо...

Льюис и Вернер с удивлением смотрели на брата, принюхиваясь. На то, как с него смывают кровь, обтирают. Как постепенно становится понятно, что малыш получился смуглым, как их старший отец.

— И мы тоже были такими? — спросил Вернер.

— Да, — кивнул Дей. — Только побольше — вы же "волчата". Я прекрасно это помню.

— Какой он смешной... — протянул Льюис, не сводя глаз с нового братика, шевелившего тонкими ручками и ножками. Головастый, с большими глазами и выпирающим животиком, немного страшненький...

— Да, только что родившиеся "совята" кажутся страшненькими, но это только поначалу. Потом они начинают расти и хорошеть. Я уже вижу, что Линк вырастет очень красивым мальчиком — по вашим папам. Вы тоже очень милые, а ведь вы братья. Молодцы, мальчики, не испугались, — похвалил санитар братьев. — Сразу видно, что вы такие же храбрые, как ваши отец и папа.

"Волчата" аж загордились от такой похвалы.

— А... можно... мне подержать Линка? — Голос Льюиса дрогнул от волнения.

— Мак? — Дей повернулся к их родителю, и тот устало кивнул. — Можно, только сначала спеленаем его, а то замёрзнет. И держите аккуратно... я покажу, как надо.

Аарон вновь испытал неописуемое чувство гордости — за старшего сына. Всё получилось даже лучше, чем он планировал!..

Вдруг нос альфы уловил едва слышный аромат жареных каштанов с характерной примесью беременности. Аарон невольно оглядел палату и заметил, что дверь слегка приоткрыта. Риан? Да быть того не может — он же сказал, что поедет в Камартанг к Полли и Гаю. Да и что он в Кретине забыл? И всё же тревога за отчаянного комиссара в груди шевельнулась, а уже через минуту альфу отвлекло новое приятное событие.

Льюис, затаив дыхание, позволил Дею положить в свои руки хныкающий свёрток. Линк казался совсем слабым, постоянно возился в своих пелёнках, тихонько попискивал, и маленький альфа понял, что держит в руках не просто новорожденного омежку. Родители не разрешали пока завести котёнка или щенка — считали, что дети ещё не готовы к такой ответственности — но маленький брат оказался лучше домашнего питомца. Когда он подрастёт, с ним можно будет не просто играть, но и разговаривать... И он — омега. А омег то и дело обижают. Не все омеги такие смелые и сильные, как папа Мак.

— Не бойся, — шепнул Льюис брату, — я никому не позволю тебя обижать.

— И... я тоже. — Вернер дотронулся до плеча брата. — А мне можно?

— Да, а потом отдадим Линка папе, чтобы тот его покормил, — кивнул Дей.

Омега в форме санитара и в маске смотрел в палату сквозь щёлку, приоткрыв дверь. Он смотрел очень внимательно. Как Аарон берёт новорожденного из рук среднего сына и передаёт мужу. Как Мак подносит сына к груди, и малыш обхватывает набухший сосок губками. Как старый омега и юноша, поддерживающий его под руки, встают рядом и умилённо наблюдают за происходящим. Как омега, из-под шапочки которого выбилась рыжая прядь, приобнимает детей и что-то тихо им говорит. Как альфа садится на край койки и приобнимает мужа, целуя его в висок и поправляя на плечах больничную накидку. Омега в форме санитара искренне радовался за эту семью.

Он осторожно прикрыл дверь, отошёл и спокойным шагом направился в туалет. Там, запершись, он сбросил с себя форму, стянул с головы шапочку, тряхнув длинными тёмными волосами, достал из-за унитаза штаны, свитер, ботинки и начал быстро переодеваться. Потом скомкал форму и запихнул в мусорный бак вместе с больничными тапочками, утрамбовав всё как следует.

— И совсем не страшно, — сказал себе Риан, поглаживая живот и чувствуя под ладонью начавшую проступать выпуклость. — Зато потом радости будет — непочатый край... Да, Салли? Ты ведь, как и Линк, не заставишь оми волноваться, верно? Конечно, не заставишь. Ты же у меня очень умный хороший мальчик. А теперь надо подумать, что мы подарим Линку на день рождения. Надо что-то подарить. Это что-то должно быть красивым и практичным. Как раз для омежки. Мак здесь пробудет ещё несколько дней... Надо доставить подарок прямо к ним домой.

Выписка из роддома случилась примерно через неделю. Был морозный солнечный день. Встречать Линка и Мака прибыла вся семья, в том числе и Ричард Монтгомери, глава побочной ветви Бейли, чтобы поприветствовать нового родича от лица всей своей семьи. Даже Дэнвер, хоть и не смог приехать сам, прислал телеграмму — Диего сообщил ему сразу, как отвёз друга в роддом. Глен и Сид приехали на машине, и мальчик радостно повис на шее у Диего — соскучился. Глен смущённо поздоровался с Акселем, который охотно улыбнулся в ответ и позволил себя обнять. Сам Аарон топтался у крыльца вместе со старшими детьми.

И вот вышел Дей, сопровождая чрезвычайно довольного Мака с сыном на руках. Их тут же окружили.

— Ну, как вы? — тут же спросил Аарон, не сводя глаз с Линка, сладко посапывавшего в тёплом голубом "конвертике". Смуглое личико спокойное и умиротворённое. Невероятно красивый малыш в сравнении с другими новорожденными "совятами", каких Аарон видел раньше! И пахнет чем-то едва уловимым, но очень вкусным. Аарону не терпелось обнять мужа и взять сына на руки, но сделать это можно было только дома — вокруг было слишком много лишних глаз.

— Хорошо, — улыбнулся омега. — Не терпится уже приехать домой...

— Тогда прошу к нам, — сказал Глен. — Места должно хватить.

— Ты к нам надолго? — уточнил Диего, от которого всё не отлипал Сид.

— До вечера. Завтра опять на службу...

— А Лайнел? Почему он с вами не приехал?

— Выходной. Тем более, что к нему младший сын должен был приехать, так что Сида я с собой прихватил.

— Здг'аствуйте, дядя Мак, — старательно выговорил мальчик.

— Здравствуй Сид. Как живёшь? Папа не ругается?

— Нет, не г'угается.

— Мы уже меньше картавим — Лайнел кое-какие упражнения показал. — Глен гордо приобнял сына. — И это так здорово — когда ты, усталый, приходишь домой... — Альфа опустил глаза на сына, поглаживая его по тёплой шапочке. — а тебе там радуются.

Сид тут же прильнул к отцу.

В двух машинах все вполне поместились. Глен, наплевав на возможных зрителей, усадил деда на самое почётное место — рядом с собой — и сам пристегнул ремнём безопасности. До сегодняшнего дня он и Аксель только по телефону разговаривали, и старший внук ещё немного робел перед дедом, но всячески старался заслужить его привязанность. Именно он прислал по почте новому племяннику тёплый "конвертик" и новую одёжку на ближайшие полгода. Сид устроился у прадедушки на коленях — не забыл ещё, как Аксель баловал его, когда "волчонок" гостил у родственников. Тони и Диего поехали с Ричардом, Аарон и Мак сели к Глену. Льюис устроился рядом с отцом, Вернер у Диего под боком. Убедившись, что все на месте, Глен и Ричард завели моторы.

Отпирая дверь квартиры, Аарон вдруг замер и принюхался, снова уловив знакомый запах жареных каштанов с тонкой ноткой, характерной для беременных. Риан? Был здесь? Зачем?.. Этот же запах Аарон уловил в роддоме, когда отвлёкся от мужа и новорожденного сына. Неужели этот сорванец приходил, чтобы посмотреть, как рождается его младший сын?

— Аарон, в чём дело? — встревожился Мак, с оттенком страха на лице прижимая к себе Линка. Заметив это, встревожились и остальные.

Вместо ответа Аарон ворвался в квартиру. Ведомый слабым шлейфом, он заглянул в детскую и увидел на столике яркую коробочку, перетянутую алой ленточкой, к которой была приколота записка. Альфа трясущейся рукой взял коробочку в руки. На подарочной карточке было всего два слова: "Береги их." Вместо подписи стояла знакомая буква "Р" — "метка Сантаны".

— Что это, милый? — Мак стоял в дверях детской, не решаясь зайти. Ричард, хмурясь, стоял у него за спиной и ждал ответа.

— Кажется... подарок Линку. — Аарон торопливо сорвал ленточку, поднял крышку и увидел внутри браслет, красиво сплетённый из разноцветных шнурков. Не на детскую ручку, а, скорее, на юношескую.

Диего посмотрел и ахнул:

— Боги... сто лет такие не видел!

— А это что-то значит? — удивился альфа.

— Да. Мой покойный папа здорово плёл такие. В старину, когда люди были гораздо суевернее, чем сейчас, на рождение нового ребёнка часто плели такие браслеты с пожеланием счастья. Особенно для омеги. Когда омежка вступал в период созревания, он носил его в качестве талисмана. Судя по способу плетения, этот браслет говорит о том, что даритель желает малышу исполнения желаний.

— А их принято плести самим? — уточнил Аарон.

— Крайне желательно. И я ясно вижу, что этот браслет сплетён настоящим знатоком — все цвета и узелки на своих местах.

— А в каких областях это было особенно распространено?

— В основном, на юге. По одной легенде, эту традицию к нам занесли какие-то переселенцы из Альхейна...

Мак взглянул на карточку и вздрогнул, покосившись на переднюю, где маячил силуэт Глена.

— А... Глен не выдаст?

— Не выдаст, — уверенно сказал Аарон, закрывая коробочку и обнимая мужа за плечи. — Я с ним говорил по телефону позавчера. Я уверен, что он сам понял, что это я отпустил Риана.

Дав своим спокойно переодеваться и обсудить неожиданный подарок, Аарон выглянул в окно кухни и увидел рядом с машиной старшего брата невысокую стройную фигуру. Омега с накинутым на голову капюшоном деловито отвинтил фирменный знак производителя — литую фигурку леопарда — затем засунул к себе в карман, обернулся, и Аарон узнал Риана. Комиссар подполья хитро улыбнулся, махнул рукой и направился в сторону детского сада.

— Паршивец! Не можешь без выпендрежа, да? И какой пример ты подаёшь сыну?!

Наглость парня просто поражала. Только-только вырвался из ловушки, объявлен в розыск, муж всё ещё под арестом, сам уже вступил во второй триместр беременности, впереди тяжёлая и опасная работа, а этот... этот... альфа даже слова подобрать не смог... как какой-то шкодливый подросток свинчивает трофеи с дорогих машин, да ещё и у всех на виду!!! На кой ему сдалась эта фигурка?!!

Вспомнилась ночь, когда они были в том доме, и Риан плакал над своей испорченной борьбой жизнью, рассказывал о том, как принял решение родить ребёнка, как с теплом и гордостью вспоминал о Гиллиане... и как отчаянно отстреливался от штурмовиков внутренней разведки. Мальчишка и в то же время бесстрашный солдат. Таких, похоже, не меняют ни возраст ни дети.

Повидаться было приятно, но тревога, вспыхнувшая в тот миг, как Аарон учуял запах Риана в роддоме, не спешила уходить. Зачем Риан приехал в Кретину? Неужели только затем, чтобы поздравить его с рождением сына? Ведь это такой риск! Аарон понимал, что после такого провала Роммни просто обязан насторожиться. Разумеется, твёрдых доказательств его предательства нет, но если бета встретится с Рэмом и поговорит, поняв, что подозрения не беспочвенны, то за ним снова установят слежку. Если не уже.

Вспомнились и слова Гиллиана о Глене: "Такие честные дураки полезны тем, что ими можно запугивать тех, кто не хочет играть по правилам." Пожалуй, Гиллиан прав, и к своему привычному амплуа Аарон решил добавить ещё одну чёрточку. Пусть думают, что он — как раз такой дурак. Тем более, что скоро будет следующий выпуск в начальных военных училищах, а он так и не видел присланных оттуда справок из-за текущей загруженности. Кажется, год назад мелькнула одна перспективная омежья фамилия...

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ