С тихим шелестом отодвинулась тонкая дверь и вернулась на место. Она закрыла глаза, чувствуя, что готова к их странной совместной ночи. По мягкому тонкому ковру почти беззвучно ступали босые ноги.
— Рена...
— М?
— Ты спишь?
— Нет конечно. Ложись рядом. — Пригласила Рена не открывая глаз и отодвигаясь к стене освободила ему нагретое место.
Под худым телом зашуршали простыни и вот уже он тесно прижался к Рене, сжимая ее ребра до хруста и мелко-мелко дрожа. И дрожь все усиливалась в ответ на все его тщетные попытки ее подавить.
Проведя ладонью от его плеча до колена Рена ощутила ткань футболки и штанов. Первым ее желанием было выгнать его из постели и заставить снять верхнюю одежду, но потом она подумала, что такое потрясение не даст Гааре заснуть.
— Давай перед сном поговорим? — предложила она укладывая подбородок ему на плечо. Рена уже своего предела в росте почти достигла, так что она понимала — если она не умрет в ближайшем будущем и если она снова окажется в постели с Гаарой, то такой удобной возможности у нее уже не будет, потому что парень ее явно обгонит. Его тело такое мелкое и худое все же давало понять — своего предела в росте и мышечной силе он еще не достиг.
— Хорошо. А о чем?
— Расскажи мне, откуда взялись трупы в моем доме? Это ты их прикончил?
— Да, я. Эти люди пришли за тобой.
— С чего ты взял?
— Я с одним из них пообщался. И после нескольких аргументов с моей стороны он согласился все рассказать.
— Ну! — Поторопила его Рена, изнывая от любопытства.
— Их нанял неизвестный, чтобы они пришли сюда, замотали тебя в плотную ткань как мешок с овсом и отнесли нанимателю. Живую.
— Как интересно! И они думали что я позволю замотать себя без визга?
— Они знали что ты будешь в не кондиции. И ты, собственно говоря и была в не кондиции.
— Интересно... — протянула Рена хмуря брови и покусывая губу. — А наниматель кто?
— Они его не видели. — Невнятно ответил Гаара — он настолько глубоко зарылся носом в волосы девушки, что теперь речь его стала не совсем понятна. — Так что сложно судить о том, кто хотел получить тебя живую и невредимую. Ведь насколько я понял в бокале был не яд?
— Нет. Яды обычно используют чтобы убить или покалечить. Но сдесь было что-то совершенно другое, и что удивительно — с расчетом именно на меня. Сестры в моем теле приучили меня к такому количеству растительных и животных ядов, что тебе и не снилось. Меня не так просто отравить, но тут использовалась какая-то явная синтетика, многокомпонентная и в форме прояда. Если сделать перерасчет на обычного человека, то там хватило бы чтобы человек отключился через час-полтора после приема и проспал сорок часов и еще пятнадцать отходил от него. Точнее ничего сказать не могу, хотя эту дрянь стоит изучить.
— Попробуй побеседовать с персоналом ресторана, в котором ты ужинала. Это же там ты могла выпить эту гадость?
— Вообще-то я так и собиралась, но я уверенна что это ничего не даст.
— Ты определила яд?
— Я его вывела из организма и он стоит у меня в холодильнике. Что это за дрянь я пока сказать не могу. Он мне ничего не напоминает и он ни на что не похож.
— Рена?...
— М?
— Ты не боишься спать рядом со мной?
Она потянулась и приподнялась на локте. Свободной рукой она по прядке начала откидывать волосы с широкого лба Гаары.
— Ты уже задавал мне этот вопрос.
— Но тогда было иначе! Я же не спал...
— Ну и что? Когда ты будешь спать, то опасаться тебя у меня будет причин даже меньше.
— Если я засну, то Шуукаку выйдет на свободу, подчинит мой разум и я могу тут такого наворотить! Неужели тебя это действительно не беспокоит?! — Лицо Гаары заливала нехорошая бледность. — Я помню, как заснул последний раз. Всего на пятнадцать минут. Но как я потом узнал это не помешало мне двигаться и я... я... убил столько людей. Слава Небу, что я хоть не в Суне тогда был.
— Просто поразительно — ты ненавидишь всех, особенно деревню, породившую тебя, ты стремишься убивать, ты кичишься своей одержимостью и психической болезнью, но при этом ты не хочешь утратить остатки разума, не хочешь действительно всех убить, не хочешь разрушить Суну, не хочешь обагрить свои руки невинной кровью. О чем это говорит?
— Я просто беспокоюсь за свою жизнь. Каким могуществом не обладал бы я, но даже я не смогу справиться со всей Сунной. Поэтому у нас появилось чувство равновесия — они не слишком достают меня, а я в свою очередь не каждый день устраиваю им демонстрацию силы.
— Но здесь же не Сунна! Здесь Коноха. А мы — враги, о чем бы там не говорил мирный договор. Ведь любой договор — это всего лишь бумажка и она не имеют никакой силы. Соблюдение договора зависит только от доброй воли участников принятого решения.
— Да, мы враги, но ведь мы можем соблюдать некое подобие... м...
— Равновесия?
— Да, хорошее слово.
— Ты меня просто удивляешь.
— Чем?
— Ты — пахнешь кровью, причем гнилой. Под твоими ногтями часто есть коричневые корки от спекшейся крови, значит ты часто ковыряешься в трупах. У тебя глаза не мертвые, нет, они пропитаны такой яростью, злобой и тоской, что язык не повернется их такими назвать. Ты ищешь не силу и не достойных противников. Ты ищешь ответы на вопросы.
— Я нашел ответ на главный вопрос, который меня занимал! — Рыкнул Гаара и посмотрел в глаза Рене.
— Нет. Ты просто уцепился за то, что было более-менее похоже на правду и принятие этого ответа не потребовало от тебя особых усилий.
— Кто ты такая, что утверждаешь что верно, а что нет?
— Я? Никто. И звать меня Никак. Разве ты еще не понял? Меня просто не существует.
Гаара посмотрел на нее удивленно и на его лбу прямо таки было написано, что он думает о ее душевном здравии. Пока он удивлялся и хренел от того, что услышал, Рена, наконец, решила сама пояснить, поскольку Гаара не собирался делиться тем, что пришло ему в голову.
— Пойми, меня не существует как единого сознания. Моя личность состоит из одиннадцати частей — человеческая и Сестринские. Ты должен это понимать, потому что сам такой. Только тебе повезло немного меньше — потому что Шуукаку в тебе запечатали как придется и он имеет над тобой власть. Особенно в те момент, когда у тебя ослабевает контроль сознания. В этом и заключается такая разница между мною и тобой.
— Какая? Ты такая же одержимая, как и я.
— Одержим — ты, вы боретесь между собой за власть и теряете на этой междоусобице столько времени и силы, а я — в плодотворном симбиозе с Сестрами. Ты уже познакомился с другим Джинджуурики нашей деревни?
— Узумаки?
— Да.
— Познакомился. Он слаб и жалок, но в нем есть какая-то тайная сила.
— Так вот, в нем запечатан Кьюби. А девять хвостов это тебе не один. Ты же сам прекрасно осознаешь, что Шуукаку не ровня Кьюби. И он может спать, Девятихвостый Лис не оказывает на него особого влияния. Правда он еще не научился пользоваться всеми благами, которые предоставляет такое сотрудничество, но рано или поздно он поймет. Четвертый Хокаге, великий шиноби этой деревни спас деревню от Кьюби ценою своей жизни и судьбой Наруто.
— Так в чем разница? В технике? Ведь Шуукаку тоже запечатан!
— Представь свое тело как бутылку. Одно дело загнать в нее джина и всю жизнь зажимать горлышко пальцем, и совсем другое — засунуть пробку и залить сверху воском. Понял?
— Да... И как ты дашь мне поспать?
— Я подержу горлышко вместо тебя. Решишься?
Гаара сглотнул, но кивнул.
— Хорошо.
Она снова удобнее устроила голову на его плече, поерзала в его руках, устраиваясь с максимальным комфортом.
— Гаара, почему ты решился на этот эксперимент? Ты бледен. Ты напуган.
— Я не боюсь! — тут же выпустил шипы Гаара.
— Напуган. В этом нет ничего стыдного, душа моя. И все же ты решился на это. Почему? — Она мягко перебирала его волосы пальцами и ласково поглаживала кожу за ушами.
Он задумался и расслабился под ее прикосновениями.
— Возможно, это — моя форма любопытства?
— Доверие? — Она затаила дыхание.
— Нет. — Он ответил спокойно, не пытаясь ее уязвить.
— Тогда что? — Рена с трудом подавила разочарование, хотя ожидать от него доверия было и вправду слишком самонадеянно на таком раннем этапе.
— Возможно, — он замолчал, обдумывая и пытаясь разобраться в своих эмоциях и мыслях. — Это шаг.
— Шаг?
— Да, первый из моих десяти. — Он кивнул, соглашаясь сам с собой.
— Теория двадцати шагов. — Она хмыкнула. — Не ожидала от тебя такого.
— Я хочу попробовать. И посмотреть, что сделаешь ты.
— Можно считать мою помощь шагом? — Она вновь сосредоточилась на своем тоне, тщательно отмеряя интонации и паузы, боясь спугнуть его и то хрупкое, что возникло между ними в эти минуты.
— Нет. Для тебя это забава и я это прекрасно понимаю. Когда я почувствую что ты шагнула, то скажу тебе об этом.
— Это будет соревнование? — Ее любопытство и потенциальные возможности от предложенной им лжи горели оранжевым пламенем в мыслях и где-то между лопатками.
Гаара покачал головой.
— В таких вещах не может быть конкуренции. Я хочу попробовать сделать это с тобой.
— Значит, это не шаг. Для тебя я такая же забава, как и ты для меня.
— Но мы можем попробовать. Или тебе шизофреник с двумя полуумными сущностями в голове противен? — Он неожиданно сомкнул острые зубы на тонкой коже у нее за ухом.
— Не стоит считать себе шизофреником, страдающим раздвоением личности. — Рена проигнорировала его укус, лишая удовольствия от игры в хищника и добычу. Сегодня охотиться будет она.
— Почему это?
— А зачем усложнять себе жизнь?
Гаара поворочался и попросил:
— Прочитай мне стих. Ты сможешь что-нибудь подобрать в соответствии с моим настроением?
Пожав плечами Рена ответила:
— Попробую.
Помолчав, она начала декламировать:
— Мы глинтвейна стакан разопьем
На двоих с моим одиночеством.
На двоих — это значит, вдвоем,
Разопьем — это стало пророчеством.
Мы в граненый стакан нальем
Цианид, такой ароматный.
Со стаканом — значит, втроем,
Значит, вечер будет приятный.
И сидели бы мы до утра,
Только звякнули вдруг оковы:
Смерть подсела, плащ подобрав,
Что ж... моя? Ну, будем знакомы...
За знакомство дернем винца:
Подогрею еще по случаю...
Я останусь собой до конца,
Разговором тебя замучаю.
И к рассвету, дурной во хмелю,
Перепутав постель с могилою,
Я старушку-смерть завалю,
И немножко ее изнасилую...
И тихонько звенела цепь:
Откровенное садо-мазо!
Поцелуй, не попавший в цель
По щеке ее слезы размазал...
Что обиделась? Видишь, косой
Я от винных злых испарений...
Будь ты другом — махни косой,
И избавь меня от похмелья!
Что ты смотришь? Давай скорей
Добивай без суда и следствия:
Ты сама назвалась моей,
Так сама отвечай за последствия!
— Мда, что-то у тебя немного алкогольная тема вышла.
— Что поделать? — пожала печами Рена. — ты удовлетворен моим выбором?
— Вполне. Прочитай еще что-нибудь.
— Ты спать сегодня собираешься или стихи слушать?
Гаара хмыкнул.
— Спать. Но что я должен для этого сделать?
— Как что? — Удивилась Рена. — Расслабься и просто засыпай.
— А сны это и вправду так приятно, как об этом говорят?
— Смотря что сниться. — Рена вспомнила подробности последнего своего кошмара и поморщилась. — Некоторые сны бывают крайне не приятные. Но бывают сны из которых возвращаться в реальную жизнь не хочется.
— Что в них такого? — Он удивился. — Разве сон не иллюзия?
Она вздохнула с печалью.
— Во сны ты можешь быть абсолютно, полностью и без остатка быть счастливым. Во сне нет ни конкретной идеи, ни четких образов, только ощущение покоя и тихого, настоящего счастья. Не уверена, что в жизни так бывает.
— Я хочу видеть сны. Любые.
— Я не могу тебе этого обещать, но вероятность такого исхода высока. Думаю, учитывая длительность твоей бессонницы вероятность сна крайне высока.
— Если сон будет интересным я обязательно тебе расскажу о чем он был. Ты сама-то спать будешь?
— Возможно. Скорее всего да. Все равно я не могу покинуть тебя, пока ты будешь спать, потому что именно я буду сдерживать твоего Зверя, а делать это на расстоянии я не умею. Если все будет нормально, то я буду спать.
— Хорошо.
— Да не явятся тебе дурные сны.
Кивнув, Гаара устроился поудобнее, обнял ее так крепко как мог и закрыл красные, воспаленные глаза. Она же ласково перебирала мягкие волосы, просеивая их сквозь пальцы как песок и ждала момента, когда сможет перехватить контроль над Шуукаку. Бомба под ее боком перед тем как заснуть украдкой, как будто нечаянно коснулся губами кожи над ключицей девушки и потерся носом о выпирающую косточку.
Рена на это никак не отреагировала — мысленно она беседовала с Сестрами и не отвлекалась на невинные шалости своей ни о чем не подозревающей жертвы.
"Ммм... мои родные, скоро он будет совсем наш. Вам это нравится?"
Сестры окатили ее чувством глубокого предвкушения. Им нравилось.
"Как бы вы хотели использовать его?"
Перед мысленным взором Рены замелькали картинки — брачное ложе, где их тела переплелись так прочно, что сложно определить где кто, разрушенные деревни, кровоточащие раны, совместные битвы, мертвые, остекленевшие глаза Гаары, по которым ползают мухи.
"Хм... мы еще подумаем над этим. А сейчас нам пора работать".
Сестры одобрительно зашипели и часть из них, расправив пестрые кольца, прорвав кожу переползли на Гаару, который уже начинал дремать. Их тела сплелись крепко, объединив Рену и Гаару в одно большое, страшное целое. Он ничего не почувствовал и похоже начал проваливаться в боевой транс.
"Пора!"
И тут такое началось, что Рена пожалела, что не может просто со стороны посмотреть и желательно с безопасного расстояния.
Глава 25. Я буду тебе сниться, хочешь ты того или нет
Тело Гаары внезапно скрутило судорогой. Вот он лежал спокойный и расслабленный, а вот уже каждый мускул натянулся канатом и скрутился узлом. Тело одеревенело, он выгнулся дугой, прижимая скрученные руки к груди. Сестры опутывали его канатами и пока удерживали на месте. Рена утратила часть контроля и вместе с Сестрами на волю вышло несколько десятков пресмыкающихся гадин, которых Сестры, не мудрствуя лукаво, тоже заставили придавить Гаару и Рену к постели. Из искаженных спазмом губ Гаары поползла розоватая пена, широко распахнутые глаза без зрачков и радужки бездумно смотрели куда-то вперед, похожие на вкрутую сваренные яйца. Временное окоченение прошло, и он забился, зарычал и попытался встать. Его пальцы вцепились в змей, силясь сорвать их с тела. Несколько гадин отлетели от общего кубла и шлепнулись на пол, но тут же поспешили обратно. Судя по всему Шуукаку начал захватывать контроль над его телом и разумом, а Рена поняла, что давно пора начинать работать вместо того, чтобы хлопать глазами и бездумно наблюдать за происходящим, как зритель в балагане.
