Loose Cannon. часть 2

— То, что я ударил его, тоже было не очень по-спортивному.

— Нет, но это не было преднамеренным. И он явно это заслужил.

Гарри на мгновение замолчал.

— Он сказал, что его отца пытали до безумия за пять дней до окончания войны. Он обвинил меня в том, что я медлил

Оуэн резко вздохнул.

— Я так понимаю, он сказал это ближе к концу матча?

— Да, как раз перед смертельным ударом, когда он обвинил меня в том, что мои родственники-магглы избаловали меня и боготворили. Вы не знаете, правда ли это о его отце?

— Я знаю, что его родители оба магглорожденные, но больше я о них ничего не знаю.

— Может быть, Рутледж знает... Я встречаюсь с ним позже вечером.

— Это хорошо — он лучше, чем кто-либо другой, поймет, через что тебе пришлось пройти. Думаю, его последний матч против Гилстрэпа длился более трех часов.

— блядь, я даже представить себе не могу. — Гарри снова помолчал и сказал: — Сегодня днем я видел своих тетю и дядю, а также моего двоюродного брата. Когда мы пошли их защищать.

— Как это было?

— Мой двоюродный брат теперь совершенно дружелюбен, чего я никогда бы не подумал. Мой дядя не изменился. Он обвинил меня в попытке украсть его наручные часы, когда я хотел отнести их в Гринготтс для защитных заклинаний. Уверен, вы догадываетесь, как отреагировала Гермиона.

Оуэн усмехнулся.

— Конечно, могу. А твоя тетя?

— Это было самое сложное, — сказал Гарри. — По крайней мере, она поверила в мои намерения, хотя я все еще ей не нравлюсь. Но сегодня я узнал кое-что, что с трудом укладывается у меня в голове.

— о?

— Я начну с того, что скажу, что не должен был рассказывать вам ничего из этого по прямому приказу Кингсли Шеклболта. Но, блядь, это моя жизнь — Он глубоко вздохнул. — Я уже упоминал об этом, но когда Волдеморт убил моих родителей и напал на меня, часть его души отделилась и соединилась с моей. Она поселилась прямо здесь, — сказал он, указывая на свой шрам.

Оуэн приподнял брови, но ничего не сказал.

— Душа Волдеморта и так была нестабильной, потому что он разбил ее на семь отдельных частей, чтобы обеспечить себе бессмертие. Именно этим мы с Роном и Гермионой и занимались в последний год войны, пытаясь найти и уничтожить остальные части. Вот почему мы вломились в Гринготтс.

— Это все объясняет. Когда ты узнал о том, что скрывается за твоим шрамом?

— В ночь последней битвы. Вот почему я должен был умереть, чтобы уничтожить это.

— Боже милостивый, — пробормотал Оуэн, медленно качая головой.

— Дамблдор подозревал об этом много лет — с тех пор, как я был ребенком, на самом деле.

— Значит, он вырастил тебя... чтобы ты умер?

— Очевидно. Он, конечно, не хотел, чтобы я умирал. Когда я увидел его на вокзале Кингс-Кросс, он был вне себя от радости, что мне не придется этого делать.

— Простите, я тебя не понял. На Кингс-Кросс?

— Вот куда я отправился, когда умер. У меня было видение на вокзале Кингс-Кросс, и я увидел Дамблдора и то, что осталось от души Волдеморта. На самом деле, мы долго разговаривали. Дамблдор и я, а не Волдеморт.

— И когда ты вернулся, именно тогда у тебя был тот опыт, о котором мы говорили? Когда ты почувствовал полное умиротворение и принятие?

— Да, и что все было идеально, включая мою жизнь с Дурслями, — сказал Гарри. — Хотя я не могу сказать, что мне удавалось удерживать это чувство очень долго.

— Это нормально. Такие вещи, как правило, приходят и уходят надолго.

— В любом случае, в тот год, когда мы искали крестражи, блядь, мне не следовало этого говорить. Но ладно... так называются фрагменты души, и если ты когда-нибудь встретишь это слово в книге, сожги ее. Их чрезвычайно трудно уничтожить, поэтому нам пришлось носить с собой один из них — медальон — несколько месяцев. И это чуть не высосало из нас жизнь. Это была буквально частичка души Волдеморта, и нам пришлось по очереди носить его на шее.

— О боже мой...

— Да, — сказал Гарри. — Мы с Гермионой иногда задумывались, оказываю ли я подобное влияние на людей, поскольку во мне тоже была частичка души Волдеморта. До сегодняшнего дня я не думал, что это так, поскольку мое общение с людьми не изменилось больше, чем можно было бы объяснить окончанием войны.

Гарри тяжело вздохнул.

— Но сегодня я узнал, что это повлияло на мои отношения. Очевидно, магглы более восприимчивы к хоркруксам, чем волшебники. Мои тетя и дядя буквально боялись меня с того самого дня, когда я появился на пороге их дома еще младенцем. Мои глаза выглядели по-другому, странно.

— И поэтому они плохо обращались с вами?

— Нет, не совсем, и даже не в первую очередь. Минерва Макгонагалл наблюдала за ними целый день, прежде чем меня перевели жить к ним, и она увидела, что они не годятся. Но Дамблдор все равно заставил меня жить с ними, якобы потому, что в моей тете текла та же кровь, что и в моей матери, и это защищало меня.

— Но он также отправил тебя туда, чтобы тебя не избаловли? — спросил Оуэн.

— Похоже на то. Иначе я, возможно, не отдал бы свою жизнь.

— О, Гарри... когда я думаю о твоем поведении, а потом о том, что такие придурки, как Эндрю Гилстрэп, называют тебя "титулованным". Я почти готов пойти и врезать ему самому.

Гарри рассмеялся.

— На самом деле, я ударил его довольно сильно, учитывая неудобный ракурс. Тренировка аврора, знаете ли.

Оуэн улыбнулся, прежде чем выражение его лица снова стало серьезным.

— Сегодня днем вы сказали, что Рита Скитер собирается что-то опубликовать. Вы уверены?

— Да, она показала мне это в прошлом году и использовала, чтобы шантажом заставить меня дать интервью, которое она превратила в статью о скандальном сексе. В отличие от статьи о скандальном сексе на прошлой неделе, которая, по крайней мере, отчасти была правдой, — добавил Гарри, ухмыляясь.

Но его лицо снова вытянулось.

— Ее статья о моих родственниках была абсолютно точной. На этот раз ей не пришлось преувеличивать. И "Пророк" наверняка опубликует ее завтра.

— Вы хотите, чтобы я что-нибудь узнал, прежде чем прочитаю? — спросил Оуэн.

Гарри почувствовал, как у него сжалось сердце при воспоминании о чулане. Все уже знают, напомнил он себе.

— Самое сложное — это чулан, — дрожащим голосом произнес он. — Я знаю, что это не моя вина, но я не могу думать об этом без чувства стыда. Как будто я мог как-то предотвратить это или дать отпор.

— Сколько тебе было лет, когда у тебя появилась нормальная спальня? В конце концов, тебе ее предоставили, верно?

— Да, когда я получил письмо из Хогвартса. Первое письмо было адресовано мне в чулане под лестницей, что сделало их параноиками.

— Первое письмо?

— Да, они пытались скрыть это от меня. Я, должно быть, получил сотни писем, но они не позволили мне получить ни одного из них, что, оглядываясь назад, не предвещало ничего хорошего для моей будущей карьеры Ловца, учитывая, что в какой-то момент они летали по комнате.

— И все же ты наконец-то получил его. И именно тогда ты узнал, что ты волшебник и все такое прочее?

— Да. — Сердце Гарри снова упало, когда он вспомнил еще одну унизительную подробность. — И еще кое-что... ... Я был вынужден надеть обноски Дадли. Не поношенные вещи, заметьте, — это было бы прекрасно. Но в то время Дадли страдал от избыточного веса, и мне приходилось носить то, из чего он вырос. Итак, теперь доктор Нюфлер и все остальные проанализируют мои предпочтения в одежде по фигуре.

— Доктор Нюфлер?

— Тот целитель разума, которого цитировали в статье в "Роубс" несколько недель назад. Тот, который сказал, что я одновременно возвращаю себе утраченную невинность и заявляю о своей сексуальной зрелости.

— Да, я помню. И да, я уверен, что люди сделают выводы, но нет причин стыдиться.

— Полагаю, что нет. Но я просто так чувствую... подвергнутый. Как будто у меня не осталось никаких секретов, или у меня их не будет после выхода завтрашнего "Пророка".

— Я уверен, что достаточно скоро они раскроют еще больше, — сказал Оуэн, и Гарри поморщился. — Я могу только представить, насколько это неудобно.

— Это действительно так. Ты сказал, что мои стены рушатся, но, видит Мерлин, я не хотел, чтобы они рухнули так быстро.

Оуэн кивнул.

— Боюсь, это твои бладжеры.

— Наверное, вы правы. Как я могу это выносить? Сегодня днем я получил кучу добрых писем буквально от всех, у кого есть мой домашний адрес, но ответить я хотел только на те, с которыми познакомился за последний месяц. Я даже выгнал Гермиону из дома — я уверен, что обидел ее.

— Она выживет, — сказал Оуэн. — Что касается того, как вы это переносите, то я буду звучать как заезженная пластинка, но я буду более осознанным.

— Хорошо... и что потом?

— Пусть возникнут сложные чувства. Вам не нужно их изучать или разрешать. Просто позвольте им сосуществовать со всем остальным. Посмотрите на их внешние аспекты, не углубляясь в содержание, если это имеет смысл.

— Думаю, да, но мне придется попробовать. Я думаю, во время полета это удобнее. — Он вздохнул и сказал: — Мне действительно нужна дома метла получше. Могу ли я заинтересовать вас "Файрболт Ультра", которой почти не пользовались?

— Нет, спасибо, я тоже попробовал, — сказал Оуэн. — Не хочешь одолжить мою домашнюю метлу? Это двенадцатый чистомет — боюсь, не самая увлекательный.

— Спасибо, но я могу ее сломать... Мне нужно летать как сумасшедшему. Может быть, я посмотрю, можно ли купить "Серебряную стрелу".

Оуэн ухмыльнулся.

— Ты действительно облажался, Стукач. Если бы ты только принял их предложение, дома тебя ждало бы твое собственное издание "Гарри Поттера".

— Да, Гилстрэп тоже приставал ко мне по этому поводу. Он сказал, что золото понадобится мне для выплаты алиментов после трех разводов.

— Нет, не понадобится. Просто не торопись, и у тебя все получится.

Вошла Джилл и принялась рыться в сложенном белье.

— Они оба хотят надеть пижамы с Сохатым, — объяснила она.

— Хотели бы они познакомиться с Сохатым? — спросил Гарри. — Или это было бы слишком волнительно перед сном?

— Им бы понравилось! И у них еще есть полчаса историй, прежде чем я выключу свет, так что к тому времени они должны успокоиться.

— Что я должен ему сказать?

— Он должен прочитать им строгую лекцию о том, как важно слушаться родителей, — сказал Оуэн. — Но подождите, пока мы с Джилл пойдем в их комнату — я должен быть свидетелем этого.

После того, как они ушли, Гарри достал волшебную палочку и вызвал своего патронуса-оленя. Глуповатым голосом он сказал:

— Добрый вечер, дамы. Меня зовут Сохатый, и я просто хотел поздороваться. Не забудьте позаботиться о своих родителях и крепко обнять их обоих. Сладких снов!

Через несколько мгновений он услышал радостные вопли из коридора и что-то похожее на прыжки. Появилась Джилл и сказала:

— Он был хитом! Конечно, теперь они будут умолять о встрече с ним при каждом твоем визите.

— Все в порядке. Всегда приятно вызывать патронуса без того, чтобы дементоры дышали мне в затылок.

— Я рада, что ты пришел в себя, — сказала она. — Я уверена, что ты справишься с этим. У тебя так много друзей, которые заботятся о тебе — мы поговорили со многими из них на вечеринке.

— Оуэн извинился перед Фионой от моего имени? Боюсь, я не справляюсь со своим алкоголем.

— С тобой все было в порядке, и Фионе это показалось забавным. На днях мы представим тебя должным образом.

Гарри кивнул, но он знал, что не готов к чему-то большему, чем просто интрижка, а Оуэн ясно дал понять, что Фиона в этом отношении под запретом.

Оуэн вернулся и сказал:

— Спасибо, Гарри, девочки были в восторге. Тебе также придется научить меня вызывать патронуса.

— Я был бы рад. И спасибо, что пригласил меня — это было как раз то, что мне было нужно. Прости, что обременяю тебя всеми этими делами о Волдеморте.

— Ерунда, это не обуза. Я просто рад помочь.

Гарри попрощался с Оуэном и Джилл, а затем направился в маггловский паб, о котором они договорились с Филом. Он заметил другого Ловца за столиком с полным пинтовым стаканом.

— Как раз вовремя, я только что присел, — сказал Фил. — Вы можете заказать что-нибудь в баре.

Через несколько минут Гарри вернулся со своей кружкой пива и сел за стол.

— Спасибо за ваше письмо. Я получил ответы от всех своих друзей, но понял, что хочу поговорить с кем-нибудь, кто уже сталкивался с Гилстрапом. Сколько раз вы играли против него?

— Четыре или пять. Полагаю, единственным плюсом в том, что мне пришлось скрываться во время войны, было то, что мне не пришлось встречаться с ним лицом к лицу в том сезоне.

— А как у тебя с послужным списком? Ты побеждал его каждый раз?

— Все, кроме первого раза. Хорошая новость в том, что после этого к нему будет легче относиться, потому что ты научишься не верить ничему из того, что он говорит.

— В самом деле? Он сказал мне, что его отца пытали до безумия всего за пять дней до окончания войны, и что я должен был действовать быстрее.

Фил был ошеломлен.

— Ты серьезно? Нет, это была откровенная ложь... он познакомил меня со своим отцом после матча в прошлом сезоне.

— Тьфу, я должен был догадаться. В течение двух часов я был в порядке, но именно тогда все пошло под откос.

— Я не могу представить, что услышу что-то подобное во время матча. Я знаю, что все честно, но это было совершенно бесчеловечно. Я начинаю задумываться, не следует ли "Искателям" разработать этические принципы в отношении вас.

Гарри решительно покачал головой.

— Нет, меньше всего я хочу, чтобы ко мне относились по-особому.

— Но ты — особый случай. У тебя, наверное, было больше травм, чем у всех нас, вместе взятых, и у тебя нет ни капли личной жизни.

— Во время других моих матчей все было нормально. Только с Гилстрапом были проблемы, и в следующий раз я буду готов.

— Хорошо, — сказал Фил. — Но на самом деле, ему должно быть стыдно за себя, особенно учитывая, что оба его родителя — магглорожденные. Интересно, не из-за этого ли он не смог обнаружить снитч в течение этих пяти минут?

— Мне нравится думать, что это из-за того, что я уложил его мощным правым хуком, но, полагаю, Целитель уже позаботился о нем.

— Ему повезло, что ты его не проклял. Как у тебя дела со всей этой рекламой? Боюсь, сегодня днем в "Паддлмир Армс" все только о тебе и говорили.

— Были ли какие-нибудь разговоры о возмездии? — спросил Гарри. — Это было моей первой заботой.

— К сожалению, они были, но многие люди отмечали, что вы вполне способны отомстить самостоятельно, если захотите.

— В основном я просто хочу избежать встречи с ними, хотя мой двоюродный брат оказался лучше, чем я ожидал. Мне пришлось пойти к ним сразу после матча, чтобы подготовить защиту. Гермиона и Райан Беллами подготовили заклинания и все продумали за меня. Все, что я сделал, это сходил в Гринготтс".

— Да, и я слышал о твоем патронусе. Отныне все болельщики будут требовать его в конце матчей. Ты можешь научить остальных, как это делается?