-Не плачьте, Николя, — довольно жёстко поддел мичмана старший артиллерист эсминца, лейтенант Федосеев, который смотрел на дым на горизонте, не отрываясь от своего огромного артиллерийского бинокля, — всюду вам мерещится "Гебен". Это, наверное, "Гамидие" или какой-нибудь транспорт, бегущий в Болгарию.

— А где вы, Николя — мичман и лейтенант были тёзками — видели транспорт с двадцатиузловым ходом? Будь это "Гамидие", так мы бы уже нагнали его, а у этого до сих пор ещё мачты не видны. Вы хоть и награждены Георгиевским оружием, но сопоставлять факты так и не научились, — не менее ядовито ответил Федосееву Ивановский, — так что будет нам сейчас транспорт со скорострельными одиннадцатидюймовками, вот и попробуем все по Георгию заработать. Посмертно.

-Господа, господа... Прекращаем пикировку и панику, — включился в разговор Николай Иванович, командир эсминца.

Погоня продолжалась. Как только дым на горизонте стал виден невооружённым глазом, командир приказал ещё добавить оборотов, чтобы быстрей сблизиться и определить, что же за корабль идёт впереди. Через десять минут на горизонте начали вырисовываться мачты.

— В дальномер мачты видны! — громко объявил сигнальный унтер-офицер Егоров.

Штурман поднялся к девятифутовому дальномеру, до корабля было ещё далеко, да и дальномеры на эсминцах не такие совершенные, их возможности поскромнее чем у тех, что установлены на крейсерах или дредноутах.

— Ну что скажешь, чьи мачты? Это "Гебен"? — задал вопрос адмирал.

В дальномере стало видно, как над густым дымом, что вырывался из труб корабля, идущего на полном ходу, на обеих мачтах обозначились характерные рога, между которых натянута антенна радиостанции. Вот эти рога уже не спутать ни с чем на Чёрном море. Федосеев, глядя в свой артиллерийский бинокль, также распознал что за корабль там в дали.

— "Гебен"! Ясно видны его мачты и трубы, — последовал торжествующий ответ штурмана. Расстояние 155 кабельтов. Он идет один, больше кораблей нет.

-Ближе не подходить, оставаться на этой же дистанции, — отдал приказ командир.

-Радиограмму командующему! Срочно! — выкрикнул Трубецкой. Потом обратился к Агапову:

-Молодец матрос, не подвели тебя глаза. Говорю ещё раз — молодец! Свою награду получишь позже, а пока сдавай вахту и можешь отправляться отдыхать, я отдам распоряжение.

"Дядя" обнаружен

Через минуту. Линкор "Императрица Мария".

-Ваше превосходительство! Радиограмма от адмирала Трубецкого. "Гебен" обнаружен, — доложил прибывший на мостик лейтенант Плотто.

На мостике сразу зашумели. Я прочитал поданную радиограмму, и слегка удивился некоторым обстоятельствам произошедшего. Особенно тому, где был обнаружен немецкий корабль.

Как это могло быть, что Трубецкой обнаружил германский линейный крейсер в сорока пяти милях позади кораблей оперативной группы, идущих фронтом? Предположим, что, идя крайним, он обнаружил корабль и пошёл за ним. Но он должен был сразу предупредить о корабле. Но он не предупредил. Также возможно, что он отстал по техническим причинам, и по их исправлении, намеревался сразу догнать группу, но поломка была серьёзная и на её устранение ушло больше времени, чем рассчитывал князь. И опять же, он не поставил меня в известность. Хорошо, на эту тему мы побеседуем в Севастополе. Почему-то и Остроградский не забил тревогу, когда идущий крайним эсминец вдруг пропал — размышлял я. Нужно будет побеседовать и с Михаилом Михайловичем.

-Ваше превосходительство, — это командир линкора прервал меня, видя, что пауза после прочтения радиограммы затягивается. Мои офицеры смотрели на меня, ожидая, что я им объявлю. Они все услышали только то, что "Гебен" обнаружен.

-Приказываю, всем кораблям курс 280, ход двадцать узлов. Точка сбора в квадрате...

После этой фразы, на лицах офицеров отразилось полное недоумение. Ведь я приказал лечь на обратный курс. Все присутствующие молча смотрели на меня.

Господа, да вы что, всерьёз предполагаете, что я собираюсь драпать от какого-то "Гебена" — хотелось мне им сказать — да вы в своём уме, господа?! Мы сейчас бросаемся за ним в погоню.

-Господа офицеры! Вы уже знаете, что князю Трубецкому удалось обнаружить "Гебен". Сейчас он преследует его на почтительном расстоянии и ведёт наблюдение. "Гебену" удалось пройти севернее нашей завесы и только какое-то чудо помогло Трубецкому его обнаружить в, — я сделал небольшую паузу, окидывая всех взглядом, — в сорока пяти милях позади нас.

-Но, имея на пять-шесть узлов меньше "Гебена", мы не сможем его догнать, — высказал свои опасения старший офицер линкора Городысский.

-Да наша скорость не позволяет его догнать в открытом море, господин капитан второго ранга, но мы его будем загонять под орудия "Екатерины". А там и сами подоспеем.

Корабли разворачивались на обратный курс, и шли в конкретную точку моря. Через сорок минут они уже двигались походным ордером — впереди линкор "Императрица Мария", в пяти кабельтов позади крейсер "Память Меркурия", на траверзе линкора шли эсминцы "Беспокойный" и "Пронзительный".

Глава тринадцатая. Кольцо сжимается.

Корабли второй оперативной группы подошли к Босфору за два часа до рассвета. Новицкий не решился подходить близко к проливу в темноте, опасаясь быть атакованным подводными лодками, и не только немецкими, но и своей, которая находится в дозоре перед проливом. Как только над морем появились первые лучи солнца, вице-адмирала Новицкий послал два эсминца к Босфору вести наблюдение, а также установить контакт с дежурившей там "Нерпой", так как пользоваться радиостанцией было нежелательно. Сам же, с остальными кораблями, держался вне видимости берега, ходя переменными галсами. Через час после восхода, радиостанции кораблей стали перехватывать интенсивный радиообмен между турецкими радиостанциями. Некоторые частично были расшифрованы, из них узнали о бомбардировке Зунгулдака. После того, как перехватили радиограмму от адмирала Каськова, часть нервного напряжения ушла, так как стало известно, что "Гебен" ещё в море, а не в очередной раз спрятался в проливе. Теперь можно было спокойно ожидать его появления с востока, но вот только когда? Пришло сообщение от командующего что линейный крейсер идёт курсом на Варну, но это скорее всего манёвр, поэтому позицию у пролива не покидать. Два часа назад пришло сообщение о местонахождении "Гебена", за которым неотступно следовал "Дерзкий", а в двадцати милях за эсминцем на всей возможной скорости двигалась первая оперативная группа.

Сразу после последнего сообщения Новицкий оставив напротив Босфора эсминец "Пылкий", а "Гневный" отозвал и направил его вести наблюдение за подходом к проливу с севера. Надо было прикрыть путь вдоль европейского берега, если "Гебен" предпримет попытку проскочить где-то там. "Поспешный" точно такую же задачу выполнял у анатолийского берега.

Новицкий был готов к встрече с "Гебеном".

"Морж" вышел на охоту.

Подводная лодка "Морж" старшего лейтенанта Погорецкого находилась на позиции в десяти милях юго-восточнее Варны. После того как Китицын бросился в погоню за конвоем, Погорецкий оставался у Босфора до следующего утра, пока на замену "Тюленю" не пришла "Нерпа" старшего лейтенанта Маркова. Сдав позицию Маркову, Погорецкий направился в сторону Варны, где ему надлежало пробыть ещё четыре дня, пока его не сменит на позиции подводная лодка "Нарвал".

На мостике, кроме Погорецкого, находился мичман Ковалевский — инженер-механик, сигнальный боцманмат Мальцев и штурман — мичман Шварц. Время приближалось к пяти часам пополудня, когда на северо-востоке показались многочисленные дымы.

-Ваше благородие дымы по правому борту! — воскликнул сигнальщик.

-Боевая тревога! Приготовиться к погружению, — скомандовал Погорецкий.

На ходовом мостике оставался только командир и Мальцев.

Что это за корабли, оттуда? — проносились мысли в голове старлея — их довольно много. Больше десятка будет. Если это наши, то кто? Новицкий у пролива находится. Командующий? Но он где-то восточнее, преследует "Гебен". Может это ещё кто-то из наших идёт из Севастополя, но мы об этом предупреждения не получали".

-Право на борт, — отдал распоряжение Погорецкий.

Лодка покатилась вправо, беря курс на видимые у горизонта дымы. Через десять минут сближения выяснилось, что это корабли противника. Шесть транспортных судов под охраной крейсера и семи эсминцев, и согласно их курса, идут они к Варне.

-Быстро вниз! — приказал командир своему сигнальщику, и сам следом бросился за ним к люку.

-Погружение! Приготовиться к атаке, — последовали далее приказы.

Лодка пошла на перехват кораблей противника, занимая позицию для атаки. Когда до атаки оставалось уже чуть-чуть подождать, и враги сами подставят свои борта под торпеды "Моржу", крейсер и три эсминца вдруг изменили курс, и как показалось Погорецкому, пошли на него.

-Погружение на двадцать метров! Убрать перископ! Право на борт.

Погорецкий решил, что турки его обнаружили, увидев торчащий из воды перископ. Но было тихо, по предполагаемому месту никто не стрелял, да и шумы не приближались к лодке. Через несколько минут пришлось вновь всплывать под перископ и выяснять причину бездействия турок. Выяснилось, что транспорты как шли, так и идут тем же курсом, но под охраной уже четверки эсминцев. Крейсер и три турбинных эсминца, повернув на обратный курс, уходили на восток, а не на юг, к проливу.

-Пронесло, значит нас они не заметили. Куда это турки направились? Неужели решили поддержать "Гебен"?

-Смирнов, принять лево десять.

Погорецкий решил действовать, пока ещё есть возможность перехватить суда противника.

-Каплинский, всё что есть, подать на электромоторы.

-Ваше благородие, больше двадцати минут нам не пройти, батареи быстро сядут.

-Нам этого вполне хватит, лишь бы успеть сблизиться с конвоем. Мичман, проложить курс в точку перехвата.

Шварц на минуту приник к перископу, потом вновь уступил место командиру. После произведённых расчетов курс был подкорректирован.

-Принять ещё два градуса влево. Если противник не изменит курс, через десять минут выйдем в точку, откуда можно произвести атаку.

Командир вновь приник к перископу, разглядывая суда.

-А транспорты-то идут порожними, это видно по их осадке. Что будем делать? Атаковать или пропустим? Посмотрите, лейтенант, — Погорецкий обратился к Швебсу.

Старший офицер также оценил конвой.

-Надо атаковать, — оторвавшись от перископа, проговорил он, — тут все суда более пяти тысяч тонн каждое. Такой транспорт, хоть и без груза, уже сам по себе заманчивая цель. У турок их единицы и потому каждый для них на вес золота.

-Решено, атакуем.

Еще через несколько минут Погорецкий отдал команду — приготовить оба носовых минных аппарата, а также оба последние палубные.

Погорецкий после инцидента с наружными торпедными аппаратами при бомбежке, брал теперь туда только четыре торпеды.

-Бортовые развернуть на 15 градусов. Лодка приближалась к точке пуска. Оставалось совсем немного времени, и можно было попытать счастья и произвести четырёхторпедный залп. Но в этот момент лодка была обнаружена. Турецкий эсминец пошел на лодку, как только был замечен перископ и бурун, создаваемый им. Первый 65-мм снаряд разорвался в воде за сотню метров до перископа, потом был перелёт, вскоре к обстрелу присоединились два 47-мм орудия. Эти последние орудия были не так опасны, когда лодка шла на глубине. Другое дело если на поверхность да прямое попадание в корпус, то пробоина обеспечена. Погорецкий упорно продолжал идти на перехват кораблей, ещё мгновения и можно производить залп. Но и эсминец надвигался, намереваясь таранить подлодку. Дальше оставаться под перископом было опасно, так как эсминец пристрелялся, и вот несколько снарядов разорвалось довольно близко от лодки. Пришлось выпускать торпеды с полутора миль до ближайшего судна, и сразу уходить на глубину. Когда подлодка погружалась, все услышали, что в палубу в районе рубки что-то ударилось с металлическим лязгом, покаталось по настилу и успокоилось. Сам по себе удар был слабый, это выглядело, как будто что-то опустилось сверху на лодку. Что это были за звуки пока не ясно и решили выяснить их происхождение только после всплытия. Но всех обрадовал другой звук, раздавшийся через две с половиной минуты, это был взрыв торпеды. Лодка оставалась под водой, всплыть и осмотреться не представлялось возможным, так как было слышно, как над ними, в непосредственной близости ходит эсминец, изредка постреливая для профилактики и самоуспокоения. Погорецкий медленно уходил в сторону болгарского побережья почти параллельно конвою. Он надеялся ещё раз выйти на конвой, так как у него в кормовых аппаратах есть ещё две торпеды и их надо использовать. Если не удастся догнать этот конвой, то встанет напротив порта и будет ждать подходящего случая, для этого у него есть в запасе трое суток. Вначале перестали слышаться редкие разрывы, а через пятнадцать минут исчезли и шумы винтов ходящего над головой эсминца.

-Всплываем под перископ. Смирнов, если что, рули сразу на погружение.

Как только перископ показался над водой, Погорецкий быстро оглядел горизонт. Конвой находился в четырёх милях от лодки на северо-запад, но вот в его составе было только пять транспортов и два эсминца. Ещё один эсминец находился в миле от лодки, между конвоем и лодкой и там ходил зигзагами. В двух милях на юг от "Моржа" стоял без хода транспорт, имея заметный крен на левый борт, а рядом ещё один эсминец. Похоже он пытается взять его на буксир. А возможно снимает экипаж.

-Ваше благородие, не скажете, мы кого потопили-то? — задал вопрос минный унтер-офицер Владимиров.

-Транспорт, братец. Нет, потопить мы его не потопили, а вот остановить смогли. Будь он с грузом, возможно, сейчас покоился бы на дне. У нас есть ещё две торпеды надо подойти ближе и потратить оставшиеся торпеды на него.

Погорецкий решил подойти к судну под водой, чтобы торчавшим перископом не дать обнаружить себя. Определив расстояние до цели, свой курс и убрав перископ, погрузившись на двадцать метров, стал подкрадываться к повреждённому транспорту.

Пройдя под водой пятнадцать минут, вновь всплыли под перископ, проверить сколько осталось до судна и не сбились ли с курса. С курса не сбились, но судно на буксир взял эсминец, и теперь коптя от натуги черным дымом из труб, тащил его в сторону Варны, и было до него кабельтов шесть. В принципе для атаки дистанция была приемлемой, будь торпеды в носовых аппаратах, но вот они-то были в кормовых, а это значит надо разворачиваться, чтобы ими воспользоваться — а это время. Взяв новый курс, командир решил обогнать турок под водой и только тогда воспользоваться торпедами. Обогнать эту сцепку не составит труда, максимум на что способен эсминец, таща на буксире транспортник-пятитысячник, это четыре узла, тогда, как "Морж", если постарается, то выдаст все девять узлов. С каждой минутой шум винтов всё приближался — значит лодка идёт верно. Вот уже винты грохочут над подлодкой, потом уже позади её.