Ямото проводил лейтенанта до выхода, открыл перед ним дверь и, уже на пороге взяв его за руку, ободрил последним напутствием:
-А за Вацлава не беспокойся. У нас хорошие специалисты, Джон. Они поставят твоего друга на ноги. Я на это надеюсь. И ты надейся. Не теряй надежды Джон, никогда не теряй надежды. Это последнее, что у нас осталось. Ну, всё, до завтра. Спокойной ночи.
— Глава 19.
Из дневника Эштана Праймса:
Пока однажды, при плановом обследовании планетарной орбиты, астрономы не уловили странный сигнал. Сигнал исходил от астероида довольно правильной овальной формы, напоминающий грушу. Впоследствии мы узнали, что орбита прохождения этого астероида лежала в пределах двух самых крупных планет, планетарного сообщества газового гиганта. Мимо нашей: "New hope" и соседней: "Лазарь" — прозванной так за то, что она систематически удалялась, скрываясь на полгода за "Оком", а потом снова на два месяца возвращалась.
В своё время мы исследовали "Лазарь". И хотя две планеты были практически схожи, как близнецы, по каким-то геологическим причинам атмосфера на "Лазаре" образовалась в основном из соединений серы, метана и углекислого газа, на что явственно указывали жёлтый цвет планеты с белоснежно-белыми и свинцово-ртутными облаками, плывущими на разных высотах и с разной скоростью. Остальные же показатели практически совпадали: масса, гравитационная постоянная, температура, цикличность суток и т.д.
"Странник" — астероид, неожиданно привлёкший наше внимание, в основном крутился вокруг "Лазаря", и лишь при максимальном сближении планет, он совершал петлю вокруг "Надежды", сроком в один месяц. После чего вновь отправлялся в путешествие со своим хозяином.
Раньше мы не обращали большого внимания на сам астероид, нас больше интересовал "Лазарь", как возможное место разработок полезных ископаемых в будущем. С астероида же ни разу никаких сигналов не поступало, а его орбита не угрожала нашему существованию.
Но со среды на четверг по местному времени, астероид вдруг ожил и стал посылать в широком диапазоне радиосигналы. Он как будто захотел, чтобы на него обратили внимание.
Сигналы, исходящие из астероида, не несли в себе особой сложности, да и смысла в них, я так думаю, никакого не было. Обычные систематически повторяющиеся звуки с постепенным увеличением мощности и с последующим спадом. Цель этого сигнала заключалась не в том, чтобы послать нам какое-то важное сообщение требующие расшифровки, а, скорее всего, сообщить нам, что этот сигнал является продуктом разумной деятельности, то есть он искусственного происхождения, а не естественного — вселенского шума.
Нас, само собой, сильно взволновали эти сигналы. Откуда они могут взяться, когда ещё ни один корабль с Земли не достигал этих звёзд? Безусловно, они были внеземного происхождения.
Вы представляете, что мы почувствовали тогда, придя к такому заключению? Нет, вы даже не можете себе вообразить, в каком мы были состоянии шока. Я, конечно, могу попытаться это вам описать, но думаю, вы и близко не подберётесь к истинному положению дел.
Вы привыкли всё перекладывать на плечи правительства и армии. Вы привыкли жить, где все глобальные вопросы решаются сообща и часто без вашей помощи. Вокруг вас огромное общество и в этом ваша сила. К вашим услугам промышленность целой планеты и все достижения человеческой мысли. По сути вам не надо думать ни о чём, чего конкретно вас не касается.
А теперь представьте: вы вдали от дома, на чуждой вам планете, где даже воздух пропитан чужими и непонятными ароматами. Вы не можете вернуться. Вы совершенно одни. Вам не на кого больше положиться. Некому вас выслушать и некому защитить. Отныне всё только в ваших собственных руках. И вы, смирившись со своей участью, засучив рукава, берётесь обустраивать собственную судьбу, полагаясь на жалкую горстку людей, которые отныне составляют всё ваше общество.
Но тут, когда, казалось бы, что жизнь и не так уж и плоха, вам вдруг на голову сваливается неизвестный сигнал, пришедший из космоса. Ваши ощущения?
Вокруг никого и вы никого не ждёте. Родная планета, если так можно выразиться, у чёрта на рогах. Вы спокойно строите свою новую жизнь и вдруг на тебе — внеземной сигнал. Сигнал, который, веками ждало всё человечество.
А вы подумали, что несёт в себе этот сигнал? Что он может пророчить именно вам? Угрозу, требования, приветствие или предложение дружбы?
Вы, конечно же, по наивности своей, когда за вами всё человечество, склонны считать, что инопланетяне, если таковые объявятся, предложат обязательно дружбу и протянут руку помощи. А теперь подумайте сами: Зачем это им?
Вот и мы, отрезанные от Родной планеты, в первую очередь сильно испугались.
Поймите. Нас некому было защищать. У нас не было армии и боевой техники. Нас было всего четыре тысячи человек с остатком и, каждый из нас был невероятно ценен для общего дела, если мы хотели создать новое общество людей, заселив, в конце концов, всю планету. Мы были всего лишь на просто маленькое зёрнышко. Зёрнышко, которое по любой неблагоприятной причине могло загнить и навеки похоронить мечту всего человечества — освоить другие миры. И навсегда, вы слышите навсегда, отправить нас всех в безымянную вечность, не оставив памяти о нас в потомках наших.
Исходя из этого, неизвестный сигнал, в первую очередь, нёс для нас всех только угрозу.
Мы долго не могли смириться с мыслью, что сигнал внеземного происхождения. Выстраивали разные теории, догадки, даже больше скажу, несли откровенный бред:
И что это ещё один зонд гиперсвязи, успевший-таки отсоединиться от корабля. И что это Земной спутник, захваченный нами во время гиперпрыжка. Да много чего было...
Но как бы то ни было, а природное любопытство в итоге победило страх.
Мы попытались связаться с астероидом. Передавали на разных частотах различные вариативные комбинации, но всё как об стенку. Наш сигнал только отражался, ответа так и не последовало.
И тогда наши астрономы прозондировали астероид поисковым лучом, оснащённым масс детектором. Детектор показал, что астероид полый внутри. Это и послужило толчком к окончательному решению. Мы решили исследовать загадочный объект.
На свой страх и риск, мы снарядили шатл и отправили научную экспедицию к космическому объекту. В состав той экспедиции вошёл и я собственной персоной.
Астроид — полтора километра в поперечники, состоял в основном изо льда и осадочных базальтовых пород, снаружи не представляя никакого интереса. Внутри же него мы обнаружили зал-камеру, будто специально встроенную в каменистое тело. Не знаю, из какого вещества она состояла, но, скорее всего, я думаю, это был какой-то кристалл. Дело в том, что когда мы только туда вошли, в огромной зале царила кромешная тьма, хоть глаз выколи, но по мере того, пока мы там размахивали своими фонарями, пытаясь что-либо разглядеть, зала постепенно стала заполняться светом, но каким-то невидимым. Зал-пещера просто стал сам собой проступать из темноты.
Наши учёные это объяснили тем, что кристалл преломлял свет таким образом, что он единожды попав в залу, уже не мог покинуть её приделы, по крайней мере, месяц.
И вот всего через десять минут вокруг нас было уже светло, как днём.
Выключив фонари, мы внимательно огляделись по сторонам, стараясь ничего не упустить из виду, и тут нас всех охватил благоговейный трепет.
Стены, потолок, и пол залы были выложены небольшими зеркальными плитами. Цвета они были иссиня-чёрного, хотя это было довольно странно, исходя из того, что вокруг было всё прекрасно видно, и это без видимых источников света.
Ещё нас немало удивило: если поглядеться в плиты пола, то можно было увидеть своё отражение. Но оно было необычным, как в зеркале, а отражение тонуло в глубине, дробясь на призрачные фрагменты, уходя в бесконечность. Это невозможно описать словами. Это надо было видеть. Это походило на то, как вроде бы под твоими ногами твёрдая поверхность, и в то же время ты будто бы несёшься в бездну с головокружительной скоростью.
А вот плиты на потолке наоборот, отражение в них как бы выплывало из глубины, постепенно увеличиваясь в размерах.
Стены же отражали по-разному. Некоторые из плит отражали в соседстве друг с другом, одна дополняла картинку другой и так далее, создавая тем самым целостное объёмное отражение, тянущееся от пола до потолка, но какое-то по-своему — загадочное. Напоминало аттракцион кривых зеркал. Где-то моё отражение становилось тонким и вытянутым, как глиста, где-то волнообразным, где-то до неприличия толстым. Иные же плиты вообще вытворяли с моим отражением чёрти что, даже язык не поворачивается это описать.
И вот мы стояли там и не могли перевести дух, как там было удивительно и в своём роде даже красиво. Пространство вокруг нас как будто бы дробилось на десяток измерений, теряя чёткость реальности. Наш разум не мог сосредоточиться и трезво оценить размеры зала. Нам казалось, что он в какой-то момент внезапно расширялся. Стены, потолок и пол резко раздавались в стороны, а мы с той же скоростью становились мельче, превращаясь в букашек, что по недомыслию сунули свой нос туда, куда не надо. Но стоило сделать шаг и пространство вокруг нас вдруг сжималось, мы превращались в гигантов и с каждой секундой ожидали, что потолок сейчас обрушится нам на головы.
Какой-то эффект преломления не позволял нам чётко очертить границы залы. Пространство вокруг нас словно жило. То оно вдруг вытягивалось в длинный туннель, то расширялось сферой, то вдруг снова сжималось, на краткий миг приобретая свой истинный размер, а через мгновение уже снова искривлялось и снова принималось за свою странную пляску, от которой неимоверно кружилась и болела голова.
Первой нашей общей мыслью было: Где мы? Что это за место? Кто построил всё это? И главное — зачем?
Но на эти вопросы, конечно же, никто не мог ответить. Нам пришлось самим всё это выяснять. И если честно мы так до конца ничего практически и не узнали об истинных строителях того зала. Но вот их мотивы нам стали более или менее ясны, после того как мы столкнулись со странными объектами и как они изменили нашу жизнь в дальнейшем.
Объекты находились в центре зала, если вообще можно было найти там центр. Всего их было двенадцать и все вместе они образовывали вокруг конусного возвышения правильный круг. Что они из себя представляли? Даже и не знаю, что сказать. Как вообще можно описать то, что не предназначено человеческому глазу. То, что создано чуждым нам разумом настолько далёким от нас, что даже коллективный разум насекомых нам покажется таким понятным и родным, по сравнению с тем, с чьими плодами деятельности мы столкнулись. В нашем языке даже нет таких слов, чтобы внятно описать то, пред чем самые буйные скульптурные фантазии людей блекнут, как миражи недостойные восхищения. Но я всё же постараюсь.
В высоту объекты были два с половиной метра и полтора в ширину. Сначала нам показалось, что они состояли изо льда. Что и неудивительно, принимая во внимание тот факт, что в зале температура была куда как ниже нуля, а если точнее — минус сто восемьдесят градусов по Цельсию. Но мы ошиблись — это был не лёд. Во-первых: поверхность объектов была на порядок теплее окружающей среды, где-то всего минус двадцать градусов. А во-вторых, не знаю, из какого вещества они состояли, но их поверхность была гладкой и одновременно твёрдой и упругой. Чёрт! Не представляю, как это даже объяснить. Когда дотрагиваешься, то под рукой ощущается твёрдость стекла, но стоило немного надавить и, стеклянная поверхность продавливалась, постепенно размягчаясь, становясь похожей на упругий гель. При этом никаких трещин и разводов вокруг не наблюдалось, вещество постоянно оставалось целостным. Стоило же отпустить руку, и продавленное место снова возвращалось в исходное положение и снова затвердевало. Просто удивительно!
К сожалению, мы толком так и не смогли установить, что же это за вещёство такое.
Сама же форма объектов была многогранна и изоморфна, многослойная с внутренне наполненной сложно геометрической объёмной структурой, не поддающейся описанию, и пронизанной тончайшими мостками перемычками, наподобие кровеносной системы.
Ну, как например можно доходчиво описать глыбу льда, камня, айсберг, гору, в конце концов? Не знаю. Но вот примерно таков и был первый слой, самый понятный из всех. Прозрачный, гладкий, отливающий голубым, многогранный кожух.
А вот что было внутри него — это уже вообще не поддавалось никакому описанию. Наше воображение, по привычке своей, рисовало дракона, свернувшегося вокруг разлапистого древа жизни, что под другим углом уже превращался в хрустальный чудный замок эльфов, что в свою очередь так же перетекал в чью-то мерзкую рожу. Мерзкая рожа разевала рот и становилась ратью воинов, борющихся с мерзкой тварью, побеждали и превращались в непонятную испещрённую дырами и туннелями массу. А масса в свою очередь образовывала объёмные морозные узоры, что мы видим зимой на окнах, хрупкие, невесомые, прекрасные и завораживающие своей простотой и сложностью одновременно. И так до бесконечности. Одно становилось другим, меняло форму, и при этом оставаясь неподвижным, словно вмёрзшим в лёд, опутанное вдобавок непонятными тонкими, серебряными нитями, унизанными микроскопическими серебристыми шариками.
Я никогда в своей жизни не видел ничего удивительней. Мы все стояли там и не могли отвести взгляд, даже позабыв о чудесах самой залы. Но долго так стоять и любоваться мы не могли, у нас заканчивался воздух, и мы по своей варварской простоте, после недолгого совещания, решили захватить один из объектов с собой, чтобы доставить на планету.
Но вместо одного нам пришлось взять с собой сразу два, а всё из-за нашей человеческой жадности.
Когда мы оторвали один, выбранный нами объект от пола и уже собрались в обратную дорогу, конус, что находился в самом центре странной композиции, вдруг весь покрылся трещинами, и через мгновение рассыпался на миллион осколков, явив нашему взору ещё объекты — плоды неведомых мастеров иных цивилизаций.
