Оглянувшись, я увидела, что она тоже разговаривает по телефону и собеседник ей крайне неприятен. — Сашенька, а ты не /цензура/ ли?
— Выйди из банка, пожалуйста, там проорись и возвращайся, — подтолкнув девушку к выходу, посоветовала я. А то будет сейчас на весь зал орать, и нас с Валентином, телохранителем, позорить своими криками. — Я займу очередь, и Валик тебя, если что, позовёт.
Кивнув зло, Мальвина буквально вылетела из банка. Видать, много претензий у неё накопилось к этой Саше, Аниной подруге.
Повернувшись к кассе, от которой нас отделяло человек десять, я принялась изучать листовки, дабы не зевать от скуки и хоть чем-то себя занять. Я так сильно увлеклась чтением, что не заметила, как все люди в помещении разом замолчали. Отвлёк меня от своего занятия выстрел и чей-то короткий визг. А слова, сказанные низким, хриплым голосом показались в первую секунду тупой шуткой:
— Всем лечь на пол. Это ограбление.
Никто в зале не шевельнулся, все замерли и, казалось, даже дышать перестали. Тогда стоящий за спиной главаря бандит в маске с прорезями для глаз и рта поднял пистолет и снова выстрелил, но на этот раз не в потолок, а в ногу стоящего рядом с выходом молодого мужчины. Заорав, тот схватился за повреждённую конечность и упал. По залу тут же разнеслось несколько испуганных криков, после чего люди стали опускаться на пол. Кто-то пытался слиться по цвету с коричневым линолеумом, кто-то залезал под столы и стулья, надеясь, что это хоть как-то их спасёт.
Я вместе с Валентином отползла поближе к стене, преступники, которых по моим подсчётам было не меньше одиннадцати, в это время вывели из-за касс работников банка и скрутили охранников. Ещё пятёрка бандитов выволокла в центр зала небольшой тёмно-синий ящик. Издалека даже не поймёшь, из чего он сделан. По-моему, из металла, а там, кто его знает?
— Элена, не смотрите туда, — дёрнул меня за рукав Валентин. — Не встречайтесь с ними взглядом, не привлекайте внимания. И, пожалуйста, дышите глубже, не тряситесь.
Лишь после его слов я заметила, что тело моё охватила крупная дрожь.
Наверное, со стороны я сейчас как никогда напоминала больную припадочную, которой срочно-срочно требовалось принять лекарство, чтобы не задохнуться и успокоить нервы. А телохранитель Мальвины, тот, что по идее должен был быть на данный момент с ней, а не со мной, продолжал шептать на ухо:
— Не бойтесь, это обычное ограбление, сейчас они заберут деньги и уедут, тем более, что полиция сюда ещё не приехала.
Я молчала, слушая его и смотря на загадочный ящик в центре зала. На душе было неспокойно.
* * *
— Артём, ты узнал кто это? С ними можно договориться? — Маргарита медленно приблизилась к мужу, сидящему за столом в своём кабинете, и дотронулась до его руки, крепко сжимающей мобильный телефон.
— Нельзя. Я звонил Витьке, — вспомнил Самохина-старшего и своего закадычного приятеля Артём Сергеевич. — Он сказал, что знает, кто сидит в банке. Боевики, приехали к нам с юга, потеряли полгода назад в перестрелке треть своих людей или около того. Кого убили, а кого за решётку посадили...
— Если они террористы, почему не выбрали место помноголюдней, зачем в банк пошли?
— Наши думают, что в этот раз они запланировали только ограбление. Возможно, шантажом ещё попытаются вернуть своих людей. Хоть какую-то их часть. Разговаривать с ними бесполезно, Элену они не отпустят. А Мальвина там что говорит? Видела что-нибудь, когда выходила из банка?
— Мальвина сейчас у себя в комнате в прострации сидит, молчит. Волнуется, наверное. Екатерина её успокоительным отпаивает.
— Новости смотрела? — поднявшись, обнял жену Артём.
— Да нет, не могу, там только сильнее обстановку накаляют, — глухо сказала женщина прижавшись к груди мужа.
В эту секунду телефон главы семейства запищал, оповещая о приходе нового сообщения.
"Информация подтвердилась, приоритетом для них являются деньги и сообщники, но в случае, если их требования не выполнят, грозятся убить заложников. Говорили, что откроют бочку с триазгеном
* * *
".
— Что там? Это Витя тебе написал, да?
— Да. У "грабителей", — жёстко усмехнулся мужчина. — Есть триазген. Они уже начали запугивать им городские власти.
— В открытую запугивать? Дураки, что ли?
— Не исключено, — потемнев лицом, произнёс Зубакин.
Ситуация с каждым часом всё ухудшалась и ухудшалась.
Элена.
Преступники чего-то добивались от полицейских. Сначала на нежелание последних идти на уступки они грозились убить всех заложников, а потом и вовсе устроить теракт. При этом бандиты не уставали повторять, что всё происходящее находится у них под контролем. Но то, что что-то пошло не так — было очевидным.
По крайней мере, для меня, потому что остальные находящиеся в помещении люди вели себя тихо. Террористы тоже своего беспокойства, если оно было, не показывали.
Зато меня колотило от страха, как ненормальную. Нос заложило от едкого, кислого запаха, глаза слезились. Я, как могла, вытирала их рукавом пальто, пряталась, жалась к стенке, чтобы никто не увидел, что слёзы мои не прозрачные, а насыщенного красного цвета.
Через минуту люди начали кашлять. Одного мужчину вырвало кровью, а у двух девушек, немногим старше меня, поднялся жар. Валентин глубоко дышал и старался сдерживать кашель, но тоже не мог долго терпеть. Вскоре без видимых на то причин свалились на пол двое мужчин-бандитов, охраняющих синий ящик. Когда у них проверили пульс, оказалось, что они мертвы.
— Утечка! — заорал высокий, плечистый мужчина в маске, отшатнувшись от ящика. Его сообщники заволновались и стали что-то кричать друг другу на незнакомом языке. А люди, сидящие в зале, на них даже глаз не поднимали, всё кашляли, кашляли... три минуты без перерыва кашляли.
Террористы, ругаясь и толкаясь, поднялись на второй этаж банка. Спустя секунду оттуда раздался грохот (будто здоровенный деревянный шкаф или что-то вроде того уронили), следом последовало несколько пистолетных выстрелов.
В этот же момент мне на колени упал Валентин. Лоб у мужчины был горячий, дыхание прерывистое, а зрачок сужен. За какие-то мгновения кожа его посинела, кое-где появились фиолетовые язвы и прозрачная липкая слизь.
От ужаса по спине пробежал холодок, а к горлу подкатил ком тошноты. Я отползла от телохранителя подальше, но врезалась в растерянную, напуганную женщину, у которой изо рта вываливались чёрные гнилые камешки, отдалённо напоминающие зубы, а из глаз катились крупные капли. Не то слёзы, не то кровь. Прям как у меня.
Поднявшись на ноги и спотыкаясь, я подбежала к выходу, навалилась на дверь и попыталась открыть её. Не получилось, заперто.
Посмотрев в окно, я тихо-тихо ахнула. На улице никого не было. Ни полицейских, ни толпы зевак, ни машин. Одни только фонари светили, разгоняя ночную тьму. Нас бросили?
Ноги подкосились, и встать я уже не могла. Единственное, что было мне доступно, это смотреть, как заживо съедаются неведомой заразой люди, как они меняются, теряя данный природой облик.
Пожилые, мужчины и женщины средних лет, подростки — все стонали, кричали, дыша, как рыбы, выброшенные во время шторма на берег, и выцарапывая себе глаза, чтобы не видеть тех ужасов, что с ними происходили.
Но их криков и стонов я не слышала, так как уши заложило от стука собственного, тяжелобьющегося сердца.
Я всё ждала, когда и моя кожа начнёт пузыриться, превращаясь в жуткого вида жижу, но зрение пропало быстрее, а ощупывать себя на наличие язв было страшно.
Хлюпнув носом, я разрыдалась от бессилия, страха и одиночества, заполнивших душу и мысли под завязку. И резко остановилась, когда чья-то холодная рука дотронулась до моей щеки, мокрой от слёз... то есть, от крови.
В голове всё ещё шумело, но голос... каким-то образом его голос я услышала.
— Тихо, не бойся. Это я.
Рич.
Взяв мелко дрожащую девушку на руки, я посмотрел на тёмно-синий ящик, оставленный террористами в центре зала, затем перевёл взгляд на мёртвых людей на полу и поморщился.
Вот, что происходит, когда оружие попадает в руки дилетантов. Много смертей — никакой выгоды, тошно смотреть на такую топорную работу...
— Не молчи, пожалуйста, — вцепившись крепко в моё плечо, прошептала Эля. Волосы её, как и лицо, были в крови, но не в слизи — верном признаке разложения и действии на организм отравляющего газа.
— Не буду. Только скажи, на какие темы с тобой можно разговаривать, чтобы ты опять не разревелась, — осторожно ступая по скользкому от чужих "останков" полу, попросил я Романову. Но заметив, как сжалась девушка от обычной вроде бы фразы, успокаивающе поцеловал её в висок. А на языке тотчас почувствовал лёгкий, металлический привкус. — А ты знаешь, что у тебя кровь изменилась?
— В смысле?
— Раньше она показывала мне твоё прошлое, а сейчас я дотрагиваюсь до неё и ничего не вижу, — забежав на второй этаж, я переступил через тело старого террориста с дырой от пули во лбу. Наверняка главарь не захотел сдаваться властям, а оттого и приказал своим подчинённым застрелиться.
Выйдя через дверь в конце коридора на балкон, я по пожарной лестнице спустился на небольшую площадку перед парадным входом в банк.
— Откуда ты знаешь, что кровь могла показывать моё прошлое? — напряжённо спросила Элена, надолго задумавшись, прежде чем задать мне этот вопрос.
— Ты сама об этом давным-давно говорила, — хмыкнул, вспомнив трясущуюся от страха девчонку, готовую в любой момент упасть в обморок, но стойко продолжающую что-то говорить мне "об обычной жизни обычных людей" и держащую в руках маленькое лезвие. — Так что, есть у тебя предположения, из-за чего твоя кровь могла измениться или нет?
— Да. Мне кажется, это из-за того, что я сама начала всё вспоминать и надобность в дополнительных "запоминалках" отпала...
— Ну, а что, вполне может быть, — согласился я, прислушиваясь к звукам города.
Скоро сюда приедут МЧС, нельзя, чтобы они нас заметили.
— Ты стоять вообще не можешь? — поинтересовался, открыв дверцу и усадив девушку в машину.
— Не могу, ноги одеревенели, — уныло кивнула светловолосая.
На подъезде к моему дому, она сильно раскашлялась, а потом, дрожащими руками закрыв лицо, неожиданно разревелась.
— Эль?
— Я умираю, да? — не своим голосом пробормотала Романова, отворачиваясь. — Газ тех людей в банке убил, и меня тоже убьёт, только медленно.
— Не убьёт.
— Но я кашляю! Все люди... там... — и опять всхлипы стали громче.
Терпи, Рич, сегодня ей можно.
— Триазген в первые же минуты начинает действовать на организм. Если бы он был для тебя опасен, ты бы сразу умерла.
— А почему он для меня не опасен, почему я сразу не умерла? — прозвучало как обвинение.
— Потому что ты была на Пепелищах. Ты особенная, как и я, — проговорил, не слишком вдаваясь в подробности. На самом деле и на нас с ней газ немного влиял, но не как яд, а как мощный аллерген.
Например, не смотря на все утверждения химиков о том, что триазген не имеет запаха, в банке гулял ощутимый кисловатый душок, от которого нет-нет, да тянуло избавить желудок от недавнего ужина. Также от этого запаха сильно слезились глаза, и клонило в сон. Уверен, Элена через все эти симптомы тоже прошла.
Достав связку ключей, я открыл дверь и внёс бывшую заказчицу в квартиру. Она как раз вспоминала своего кота по кличке Папа Вася и грустила, что не может мне его показать, так как живёт он в Ластонии с её отцом. Видно, газ помимо аллергии ещё и на мозг девушки не слабо повлиял. Вот, что по-настоящему печально.
— За тебя Зубакины переживают, — исчерпав все темы для разговора, сказал. — Хочешь позвонить им? Дать телефон?
— Давай.
Совсем скоро вся семейка наркоторговца узнала, что с Эленой всё хорошо. Романова коротко объяснила им, что выбраться из банка ей помог телохранитель Мальвины, которого почти на самом выходе убили террористы. Я заранее предупредил девушку, что придётся соврать, дабы никто не узнал о нашей с ней особой "природе".
— Садись на диван, осторожней. Я сейчас схожу за аптечкой и салфетками и вернусь.
— Х-хорошо, — вскинув голову, Элена невидящими глазами уставилась куда-то сквозь меня.
Невольно рука дёрнулась, чтобы потрепать её по волосам, выказывая поддержку, но в последний момент я себя остановил и, отступив назад, пошёл за лекарствами.
Когда вернулся, увидел, что девушка снова сидит, сгорбившись, и плачет.
Мои шаги, хоть я и ступал бесшумно, она будто почувствовала. Села ровно и, кусая губы, призналась:
— Умереть так хочется. Или хотя бы заснуть и больше не просыпаться.
— Заснуть, чтобы в кошмарах потом проживать всё то, что произошло с тобой сегодня? — хмуро спросил, взяв стул у окна, поставив его напротив Романовой и присев. — Да не плачь ты.
— Не могу! Не могу забыть какими стали те люди, как они страдали перед смертью...
— Не думай о них, они тебе никто, — посоветовал, искренне не понимая её переживаний. Одно дело, если бы Элена просто испугалась страшного вида умерших, так нет, она по ним ещё слёзы льёт.
— Эгоист, — всхлипнув, буркнула моя подопечная.
— Был бы эгоистом — не побежал бы тебя из банка спасать, — расстегнув первые три пуговицы на блузке девушки, я аккуратно салфетками вытер кровь с её шеи, затем занялся лицом. — И нашли бы тебя живую и невредимую сотрудники МЧС, и сдали бы в государственную лабораторию на опыты, если бы не я. Пока люди переживают за всех и вся, они даже самым близким помочь не в состоянии. Поэтому выбирать объект для волнений и ухаживаний нужно только один.
— О, какое заявление! А ты долго меня выбирал, пока не решил начать заботиться и присматривать?
— Я тебя вообще не выбирал, мне тебя жизнь подсунула, — усмехаясь, ответил.
Затем, закончив с умыванием, измерил светловолосой давление. Оно оказалось намного ниже среднего.
— Но всё равно, как так получилось? Я попадаю в аварии, ломаю себе кости, от обычной простуды в кровати валяюсь неделями, а от ядовитого газа умереть не могу. От рака могу, а от газа нет! — сглотнув, нервно на одном дыхании выдала Элена.
— От какого ещё рака?
— От простого. Врачи увидели на печени опухоль, сказали, если не буду лечиться — умру.
— А мне ты почему о ней не говорила? — вкрадчивым тоном интересуюсь, сунув ей в руки таблетку для повышения давления и стакан с водой. — Пей, давай.
— А зачем было говорить? Ты раньше только и жаловался, как я тебя достала и как я тебе надоела... не хотелось усугублять ситуацию. Посмотри, ты даже сейчас за что-то на меня уже пыхтишь и злишься.
— На глупость твою злюсь. Сожми и разожми кулак. А теперь не дёргайся, кровь у тебя брать буду, — я завязал резиновый жгут чуть выше локтя девушки и приготовил шприц.
— Эх, Ричард, вы опять превращаетесь в вампира?
— Да, — недовольно произнёс и только потом задался вопросом: "В кого?".
— Во упырина, у тебя там клыки не отросли, случайно?
— Проверь, у тебя это хорошо получается.
— З-зараза! — раздражённо бросила та, не найдя, чем ответить.
