Он перечитал написанное и усмехнулся, вспомнив, что забыл старые уже приготовления, сделанные для защиты столицы почти сотню лет назад.
"Да! У нас есть 24 16-дюймовых орудия Цитадели, и к каждому по 1400 снарядов! Тут есть ещё 36 шестидюймовых, а всего в Товии — 768 стационарных орудий, установленных в броневых башнях на фортах. Большей частью, правда, это трехдюймовые. Снаряды есть — 378576 шести— и 774576 трехдюймовых. Патронов крупнокалиберных — 1,4, обычных — 2,1 миллиарда: прежде, чем остановиться, наши военные заводы использовали все запасы сырья. Вражеской авиации бояться не стоит, — в Товии есть 275 ЗРК, плюс сто атомных противоракет".
Найте слабо улыбнулся, — ещё не все потеряно. И небо над Товией всё ещё было ясным, — восточные ветры отгоняли пепловые тучи до тех пор, пока они не пришли с другой стороны планеты. На это ушло два месяца. Но теперь...
Он встряхнулся. Да, ещё есть надежда. В "Золотых садах" — 60 тысяч гекс, уже полностью вооруженных и боеспособных. А в "Серебряных садах", в десяти милях к востоку от Товии — 36810 "бывших". Не очень много, но всё же...
"И в цистернах наших химических заводов — сотни тысяч тонн ядов: хлора, фосгена, метилизоцианата и других. Это тоже стоит обдумать — на крайний случай. В конце концов, есть ещё железная дорога, связывающая нас с Хаосом. Она будет цела ещё, минимум, несколько дней. Правда, плато ничем не может нам помочь, — напротив, туда с наших заводов беспрерывно вывозят оборудование и материалы, необходимые, чтобы замкнуть технологические цепи".
Найте мрачно усмехнулся. Его мысли невольно перешли к Товийской АЭС, до сих пор исправно снабжавшей город энергией и теплом. Он представил себе шесть огромных кубов её энергоблоков, скрытых под склонами плато, и вдруг улыбнулся веселее.
"Света нам хватит. В худшем случае, мы умрем при свете, — ведь Цитадель тоже питают атомные реакторы! — Он вновь усмехнулся. — Я не собираюсь умирать, но всё же... это интересная ситуация. Повстанцам надо любой ценой захватить Товию, — иначе им всем конец. Ведь на них сзади напирают хаос и тьма, орды безумцев, тварей, и, наконец, холод. Мы, поэтому же, не можем её оставить, — нам некуда идти. А Цитадель неприступна! Интересно, что будет, когда неодолимая сила столкнется с непреодолимым препятствием? Впрочем... я не уверен уже, что оно неодолимое. Уэрка уже переправился на северный берег реки с запада, а скоро переправится и на востоке, хотя мы и взорвали все мосты!"
Найте томно потянулся и подошел к большой проекционной карте города. Вокруг него шли зубчатые красные линии — рубежи укреплений, странно похожие по форме на государственный герб. Большое кольцо "белой области" обегало окрестности столицы, доходя на севере до Товийских гор. Его пересекали две продольных укрепленных полосы — вдоль берега реки Товия, и вдоль гребня плато. В центре стояла Цитадель, а вокруг города строились поперечные линии. Там, на западной окраине, несколько тысяч машин, сотни тысяч людей и файа спешно возводили новые укрепления, чтобы замкнуть внутреннее кольцо. Но всё же, им не хватало сил для обороны даже столь ограниченной территории...
"А наша полиция? — подумал вдруг Найте. — Их тут двадцать тысяч, и их надежность внушает мне сильные опасения. Всех на передовую! За порядком уследит и ЧК, — это их главная обязанность!"
Он спрятал дневник, затем вызвал Абраса Бору, и с ходу выдал ему свое предложение. Генеральный комиссар промолчал. Он выглядел угрюмым и уставшим, мрачно разглядывая Найте. Хотя Лай месяцами не вылезал из подземелий Цитадели, он ничуть не изменился, его глаза живо блестели. Он всегда думал о том, что нужно сделать, а не о том, что случилось. Как и Анмай Вэру.
— Мы полицейские, а не солдаты, — наконец сказал Бору. — Мы защищаем порядок, а не убиваем!
— А разве это не защита порядка? И вообще, прикажут — враз понравится!
Бору презрительно хмыкнул.
— Вряд ли. Поэтому я не могу отдать такой приказ.
— Но я — второй заместитель Единого Правителя, заместитель по безопасности, а вы — всего лишь начальник столичной полиции. Другой уже и не осталось. Поэтому вы обязаны подчиниться!
— Нет, не обязан! Ни ЧК, ни Внешней Армии больше нет. Вашей страны — тоже. Остались лишь осколки — фанатики вроде тебя, сопляк! Ты сидишь здесь лишь потому, что тебя назначил сюда другой сопляк, дорвавшийся до власти! Сидя в Цитадели, ты легко посылаешь людей на смерть! Хватит!
Глаза Найте удивленно распахнулись.
— Абрас, что с вами? Вы понимаете, что говорите? В городе осадное положение. Прямое неподчинение приказу — это мятеж. А с мятежниками теперь не церемонятся. Я прошу исполнить мой приказ — иначе вас повесят.
— Не смей мне угрожать! Я вдвое старше тебя, и я не позволю, чтобы паршивый мальчишка...
— Может, у вас есть предложение получше моего? — перебил его Найте. Его уже ничего не могло удивить.
Бору вздохнул.
— Да. Нужно прекратить войну, впустить повстанцев в город. А потом... попытаться выжить. Погибло уже столько людей, что каждая новая смерть...
— То есть, капитулировать? А вы знаете, что за такие предложения теперь расстреливают на месте? И потом, вас-то Уэрка, может быть, и примет, а вот меня — нет!
— Уходите, — устало сказал Бору. — Улетайте на плато Хаос, возьмите всех, кто согласится пойти с вами.
— Чтобы потом, после зимы, началась война между Товией и Хаосом? Или вы надеетесь их объединить, — после всего, что произошло? Я сомневаюсь, что "беглые" способны прощать, — у меня есть печальный опыт... Однажды я отпустил одного, — Найте задрал рукав и показал широкий шрам на левой руке. — Через сутки он попытался перерезать мне горло. Мне жаль, что я не могу согласиться с вами, — но я прошу вас подчиниться! Иначе здесь действительно будет война, и немедленно!
— Ты фанатик и убийца. Тебе не жаль людей, никому из вас не жаль! Вы начали войну, пытаясь захватить весь мир, — и уничтожили его. Теперь вы хотите уничтожить оставшихся, чтобы только вы, файа, владели миром, когда тьма рассеется. Но этого не будет! Либо выживут все, — либо никто. И я сделаю всё, чтобы остановить вас, Найте Лай! Вы арестованы. Все ваши дальнейшие действия являются нарушением закона!
— Ты, дурак! Как ты доберешься до меня здесь? — Лай стукнул по пульту управления оружием Цитадели. — Ты сам бросаешь своих людей на смерть!
— Они сами так решили! И я сделаю всё, что смогу!
— Всё? А гексы? А наши орудия? А миллион молодежи, которая ненавидит полицию? У вас нет никаких шансов. Или ты исполнишь мой приказ, или я отдам свой!
— Я тоже отдам свой! И я не один. Уэрка до вас доберется!
— В следующий раз мы встретимся в суде, изменник!
Найте гневно прошелся по бункеру. Как ни странно, он даже был рад случившемуся, — раскрытому так вовремя заговору, по крайней мере. Теперь он думал о том, что с ним делать. 20 тысяч полицейских, не имеющих тяжелого оружия, не смогут справиться с 150-тысячной армией. Но если Уэрка перейдет в наступление, она не сможет покинуть своих позиций...
А если покинет и начнется наступление?..
— Включите все помехогенераторы Цитадели на полную мощность! Забейте все полицейские каналы! И чтобы ни одна крыса не ускользнула из города, ни одна! — он продолжал отдавать необходимые приказы.
Когда поступили подтверждения, и на картах-схемах двинулись войска, Найте облегченно вздохнул. Да, бунт Бору опасен, но он начался слишком рано, и кто может поддержать его здесь? Не подполье же, не поднявшееся выше разбрасывания листовок? И не религиозные секты, которые не смеют носа высунуть из-за ЧК. Может быть, беженцы? Но те, кто ненавидит Фамайа, не стали бы бежать в её последний оплот. А вот уголовники — те с радостью поддержат любую смуту, дающую возможность для грабежей. "И чиновники, которые ненавидят нас со времен Второй Революции...", — Найте вновь бросился к пульту. Было невыносимо сидеть здесь и ждать результата. Отдав все приказы, какие только мог, он решил отправиться в город.
Вскоре из подземного ангара у подножия Цитадели выполз вертолет. Одноместная машина, похожая на угловатую черную осу, легко поднялась в воздух.
У внешних ворот Цитадели уже шел бой. Полицейские расстреляли из базук и забросали гранатами здание охраны, превратив его в груду дымящихся развалин, затем взорвали ворота вместе с частью ограждения. Сейчас колонна оранжевых патрульных машин, петляя, поднималась наверх.
Найте видел, как из треугольных массивов внешних фортов поднялись орудийные башни, выдвинулись стволы. Тут же засверкали вспышки выстрелов. После каждого над колонной появлялся рой дымков. В машинах разлетались стекла, они теряли управление, слетали с дороги, напарываясь на ежи и взрываясь. Фигурки, которые выскакивали из остановившихся машин, при новых вспышках сметало, как метлой. Они засверкали и над сгрудившимися перед воротами машинами.
"Игольчатые кассетные снаряды действуют неплохо", — подумал Найте. За считанные минуты из нескольких сотен нападавших в живых не осталось никого.
"Для начала сойдет. В качестве крепости Цитадель не имела успеха, — за двести лет она ни разу не подвергалась осаде или штурму. Зато теперь... Интересно, штурмовали ли её, когда наша история ещё не началась?"
Найте помотал головой. У ворот заводов "Мегазевры" он заметил десяток новых танков, напротив — разбитый ресторан, горящие обломки патрульных машин и россыпь трупов в синем. Здесь тоже всё было в порядке.
Найте направил вертолет к водохранилищу. Скоро он заметил полицейский катер, на полной скорости идущий к южному берегу. С носа катера по машине ударил пулемет. По бронестеклу защелкало, перед глазами зарябили трассы пуль. В ответ из-под коротких крыльев вырвалась ракета. Над разбитой палубой вместе с огнем и дымом взметнулась вода, и катер затонул за считанные секунды. На поверхности не осталось ничего.
"Там было десять человек", — Найте, сжав зубы, повернул назад. Кружа над городом, он непрерывно получал доклады. Никому из мятежников не удалось вырваться из Товии. Занимавшие оборону части Внутренней Армии, патрульные вертолеты и орудия уничтожили всех беглецов. Едва четверть полицейских поддержала мятеж. Остальные торопливо — чтобы их не убили — сдавались, и немедля, вместе с оружием, отправлялись на передовую.
Мятежники пытались захватить аэропорт, АЭС, оружейные склады и заводы. Но охрана была всюду предупреждена заранее, и нападавших встречал шквал огня. Найте застал уже агонию бунта. Повсюду группы пёстро одетых ополченцев отлавливали мятежников. Те и не думали сопротивляться, спеша сдаться в плен.
Вскоре всё было кончено, — все мятежники переловлены или убиты, полицейские участки захвачены, причем, почти без сопротивления. В руках повстанцев осталось лишь здание главного полицейского управления Фамайа — старинное, занимающее целиком громадный квартал. Это здание, составленное из нескольких многоэтажных корпусов, с примыкающей тюрьмой, окруженной массивной стеной с башнями, походило на крепость. Как сообщил командующий осадой, внутри засело больше трех тысяч мятежников — все, какие ещё остались в Товии. Здесь они оказывали яростное сопротивление.
— Знаете, что сделал этот Бору? — донесся до Найте приглушенный голос командира. — Он выпустил всех, кто сидел в тюрьме, все пять тысяч заключенных — три тысячи уголовников и две тысячи осужденных за особо опасные преступления против государства. Их всех собирались завтра отправить в "Золотые сады".
— Что?! — от такой новости Найте даже икнул.
— Он не просто их отпустил. Им вернули их одежду, документы, раздали оружие, провели инструктаж...
— Передайте ЧК, пусть немедля займется этим!
— Уже передали. Многих поймали ополченцы.
Найте прервал связь, направив машину к управлению. Штурм здания тоже вели ополченцы. Их яростные атаки встретил шквал огня из винтовок и пулеметов, и площади вокруг здания покрыла густая россыпь неподвижных тел, — большей частью в зеленых, как у Талу, туниках.
Сейчас ополченцы уже не атаковали. Они вели перестрелку, укрывшись в соседних зданиях. Подошедшие "Мегазевры" методично расстреливали управление. Толстые, старинной кладки стены крошились под ударами снарядов, но явно не спешили трескаться и оседать.
Заметив штурмовой вертолет с эмблемой Третьего Правителя на днище, ополченцы вновь пошли в атаку. Они густой волной высыпали из укрытий и побежали вслед за двинувшимися танками. "Мегазевры" подошли вплотную, стреляя в упор по окнам и амбразурам. Ополченцев же вновь встретил ливень пуль. Найте видел, как стали падать и корчиться люди, файа... Уцелевшие рассеялись и отошли назад. Танки, лишившись прикрытия, отошли тоже. Перед зданием остались лишь тела, к которым добавились сотни новых. А сколько их тут всего? Тысячи?
Найте заметил, что, хотя штурм отбит, стрельба из окон управления продолжалась. Он с ужасом понял, что мятежники добивают раненых, расстреливая всех, кто ещё шевелится, и решетят пулями мертвых, чтобы в их смерти не осталось никаких сомнений. Он судорожно схватился за ручки наведения ракет, но тут ему в голову пришла более удачная мысль. Он схватил микрофон.
— Немедленно отведите войска!
— Но...
— Немедленно, если не хотите, чтобы их тоже накрыло!
— Есть!
Найте связался с Цитаделью. На несколько минут внизу воцарилась тревожная тишина. Затем над Цитаделью полыхнуло ослепительно-белое пламя, багровея и расплываясь дымной тучей, — казалось, крепость взорвалась. Через десять секунд восемнадцать 16-дюймовых снарядов, весом больше тонны каждый, ударили в здание управления. Оно поднялось на воздух и исчезло, взорвавшись тучей обломков.
Через тридцать секунд последовал второй залп, на сей раз, бетонобойными снарядами. Гигантская туча пыли и дыма ещё росла, и их взрыв почти не был заметен. Они, пробивая уцелевшие стены, пронизывая толщи завалов и 1,5-метровые железобетонные перекрытия, взорвались в подвалах управления, круша перегородки и выжигая термобарическим огнем всё, что там находилось.
Когда огромную тучу пыли снесло ветром, здание исчезло, на его месте не осталось даже развалин. Найте увидел неровное поле битого кирпича, из которого торчали сломанные торцы гигантских бетонных балок. Он понял, что ничего живого остаться там не могло. От взрыва 36 16-дюймовых снарядов далеко вокруг вылетели все стекла, но разрушений всё же не было.
Внизу вновь появились танки и ополченцы. Когда Найте вышел из приземлившейся машины, они дружно приветствовали его, — словно он своими руками разбил стены управления. Лай один не разделял всеобщего ликования, глядя на лежавшие вокруг развалин трупы.
"С этого и надо было начинать, — подумал он. — Предъявить ультиматум, и, если бы они не сдались... А я, из-за глупого желания полетать, погубил тысячи жизней, и каждая невосполнима!"
Его отвлек крик солдат, обнаруживших в уцелевшем на краю развалин блокгаузе железную дверь. Найте вспомнил, что под управлением, на глубине в четверть вэйда, находится противоатомный бункер, и там...
Солдаты взорвали эту дверь, всадив в неё шесть реактивных гранат, и исчезли внизу. Они вернулись минут через пятнадцать, вытащив наружу Абраса Бору и его штаб. Раздались оглушительные крики ополченцев, требующих смерти предателей.
