Устинья, дочь боярская - 3. Венчание

— Для того... но Аксинья же не родня Любаве? Никак?

— Нет, конечно. А только Любава ее с сыном своим связала, сам знаешь, муж да жена — одна сатана.

Борис подумал, кивнул.

— Порчи опасаться не придется?

— Другое страшно, новая, сильная ведьма появится.

— Которую знала Аксинья, доверяла ей, — тихо Устя говорила, а все услышали. — Я всю дорогу думала, что меня задело, а сейчас вот и поняла. Не пошла бы Аська своей волей абы с кем, только со знакомым, с тем, кому доверяла, кто в палаты государевы вхож. Кто бы ни был там, она рядом с нами будет, а мы и не поймем, не распознаем.

Борису только выругаться и осталось.

Вот ведь... казалось бы, на что и кому та Аксинья сдалась? Ан нет, нашелся гад... гадина! Но — кто?!

— Искать будем, — Агафья тоже злилась. — Найдем — сама порву на клочья мелкие!

Устя на Добряну поглядела серьезно.

— Не знаю, отчего так, а одна вещь мне покоя не дает. Вот такой клинок... Добряна?

Устя лист из кармана достала, развернула, Добряне показала. Та вгляделась.

— Рукоять из чего?

— Ровно из камня красного. Что это такое?

— Так ведьмин ритуальный нож. Вот, смотри, тут и желобки специальные, и сама ты узор нарисовала. Такое бывает, когда для ритуала ведьмина кровь нужна, она себе руку ранит, кровь по этим канавкам стекает...

— Неудобный он.

— А им колбасу и не резать. Его в сердце воткнуть, кожу проколоть, кровь добыть...

— А ежели...

— Ежели другое что — другой и клинок будет. А этот точно ведьмин, ритуальный.

Кивнула Устя, задумалась.

— Боренька, нельзя ли попросить дом бояр Пронских обыскать? Я такой клинок у Пронской видела, у Евлалии, может, пропал он куда? Или забрал кто из домашних?

— Пронские, — покатала фамилию на языке Агафья. — Погуляю-ка я рядышком. Ох уж мне ведьмы эти, лисье семя, черное племя...

Промолчали все. Да и что тут скажешь? Ведьмы...

Глава 10

Из ненаписанного дневника царицы Устиньи Алексеевны Заболоцкой.

После рассказа Истермана многое мне стало яснее, в той, черной жизни моей. Многое разъяснилось.

Когда-то все не так казалось, а сейчас вспоминаю, и понимаю — использовали меня. Я не во всем виновата, но во многом, что верно, то верно.

Не сбеги я в той жизни черной на ярмарку, не увидел бы меня Федор, не почуял силы моей.

Не покорствуй я родителям, взбунтуйся, помощи попроси, да хоть бы и у прабабушки... Агафья б меня в обиду не дала, спрятала, увезла, много чего могла она. Да я вот, овца безропотная, только блеяла, когда меня на живодерню волокли. Она уж и прибыла, видно, когда связь не разорвать было.

Федька моим первым мужчиной стал, силы мои сосал, ровно клещ кровавый... и все же до конца я ему тогда не далась.

Любовь...

Любовь к Бореньке меня спасла, она из безумия вытащила, она сорваться не дала... когда Федька решил, что выпил меня...

Нет, не так!

Когда поняла Любава, что получила, они действовать начали. Тут и магистр помог, но поменьше, все ж в той жизни для нее события лучше складывались. Федька меня получил, спокойнее стал, рассудительнее. Потом Бориса убили, а вскорости и я затяжелела...

Вот убийства Бори я понять и не могу.

Почему его ведьма сама убивала?!

Я ведь уверена, что это дело рук Евы Беккер, Евлалии Пронской. Но почему — она?!

Почему ритуальным клинком?!

Зачем такие сложности да трудности? Просто — для чего? К их услугам и яд был, и порча, и болт арбалетный, с крыши брошенный — Боря ведь по городу ездит, не скрываясь... почему — ТАК?!

И не во мне дело, что я могла тогда.

А в чем?!

Почему ТАК получилось?

Нет ответа. А надобен он, очень надобен, кажется, когда узнаю я этот ответ, смогу и другие найти!

Аська, Аська, дурочка... кому ты так доверилась?! В той жизни ты меня пережила, хоть и не радовалась ничему уже, досуха тебя Михайла высосал, ровно паук — муху беспечную. А сейчас... слишком дорого ты за глупость детскую заплатила, с избытком. Но...

Кто и как?!

Сижу, воспоминания перебираю.

Мало их, очень мало. Вроде и помнится все, а ровно через туман какой плотный.

Пронские. Кого из них я лучше всего помню? Старшую боярыню, она меня не третировала, просто смотрела, будто на насекомое какое. А невестку ее?

Боярыня Пронская при Любаве была постоянно, но старшая, не младшая, Евлалия в палатах редко появлялась. Хм. А ежели задуматься? Она не появлялась — или для меня все на одно лицо были, я внимания не обращала? Вспоминай, Устя, вспоминай...

Это поначалу тебя из покоев выставляли, потом поняла Любава, что тебе ни до чего дела нет, окромя любви своей... не знала она про любовь, но и внимание на меня обращать перестала. Было такое! И люди к ней ходили, и разговаривали с ней, хоть и шепотом, а при мне. Слышать не могла я, но глаза-то были! И Евлалия бывала у нее. И приводила ее боярыня Степанида.

А почему?

Когда так подумать, они же... тетка и племянница, государыня и боярыня, ведьмина дочка и ведьмина внучка. Почему Любава к себе Евлалию не допускала? Почему я ее так помню плохо?

Где ответ?

Или Любава не доверяла Еве, потому что та для себя все делала? Тоже власти хотела? Жениться им с Федором нельзя было, понятно, родство слишком близкое. А с Борисом можно. Могло у них быть что-то? ДО Маринки?

Нет, не могло, Ева тогда еще молода была, да и не подпустил бы ее никто к царевичу. Или могло?

Надобно потом узнать — только вот у кого? Кого спросить о таком можно?

Когда подумать... со мной о таком муж разговаривать не будет. С бабушкой? Может быть... отца его в живых уж нет, а из бояр, даже ближних, никому Боря настолько не доверяет, чтобы о себе говорить.

Что тогда?

Кто тогда?

А ведь связь создается не только ради того, чтобы женщину привязать. А кто у Бори первой женщиной был? Вопросы, вопросы, нет ответа... думаю, дальше думаю!

Итак, магистр своего добился, иноземщина на Россу пришла, полезли они и туда, и сюда. Тут и бунт, и эпидемия — тут все хорошо укладывается. И Федьку они потом нашли, к кому еще прицепить, когда я не годна стала.

А что с ведьмами было?

Казалось бы, милое для Евлалии дело, блистай теперь при дворе, мужчин охмуряй, Федор тебе и слова не скажет! Родня ж!

Ан нет?

Ижорский был, Истерман был, Раенские, Мышкины были, кстати говоря, а Пронских считай, и не было. Степанида одна рядом терлась.

Почему?!

Почему Евлалия, хоть и жива была, а в столице не появлялась, в имение уехала навечно? Потому что Бориса убила?

Нет, не думаю, что в этом дело. Или... допустим, убила Ева Бориса, Маринке сбежать удалось. Мне она мстить не стала бы, а вот на Евлалии отыгралась за потерянное?

Могло и такое быть. Даже и наверняка, а кто победит в схватке ведьмы с ламией?

Кто бы ни победил, обеим досталось, наверняка. Может, потому Евлалия и уехала, что потрепала ее тогда Маринка... не убила вовсе, но что смогла, то сделала?

В это верю я. Это мне правильным кажется.

А вот почему она Бориса убила? А ведь кто-то ее провел к Боре... Степанида потайные ходы знает?

Нет, я в этом уверена. И в той жизни черной не знала она такого, и в этой. Все ж свекровь племянницы, не стала бы ей Любава такого раскрывать. К ней и Евлалию-то Степанида приводила!

Тьфу, вот я дура! Любава и ведьму-то в потайные ходы не пускала, не то, что свекровь ее, не хотела тайны свои выдавать! Стереглась, оно и понятно, ведьмина дружба — что гадючья ласка, не угадаешь, когда цапнет тварь скользкая!

А КТО мог знать ходы потайные?

Не Аська, ей-то и впрямь никто б такого не доверил! На выходе не видели ее, и никто не видел, стало быть, через потайной ход утекла... КТО?!

Точно дура я.

Одно мне оправданием служит, Варвара Раенская настолько себя вела неприметно всегда, что ее и замечали-то реже, чем меня.

А ведь она и при Любаве состояла, и наперсницей ее вернейшей была, и доверяла ей Любава полностью, и Платон Раенский точно ходы потайные знал, а тогда и Варвара о них ведала.

И Аська ей точно доверяла!

А где сейчас эта гадина?!

Ох, надобно мне будет с бабушкой срочно поговорить... только спящего Борю я без защиты не оставлю. И будить сейчас не стану.

Ладно, авось, до утра недолго осталось, не денется никуда эта мерзавка за пару часов!

С утра я со всеми с ними побеседую. Со Степанидой, с бабушкой, с Варварой... с бабушкой вначале, конечно.

Ох, не было в монастыре ничего про ритуалы черные, да про такое абы где и не прочитаешь, невозможно это! А знать бы надобно!

И про клинки ведьминские, тогда б я его точнее опознала.

И про назначение их.

И про Боренькину юность... когда так подумать, Сара — дочка старшая, и Евлалия меня старше лет на десять была. Может, и поболее, ведьмы завсегда хорошо выглядят.

Могли они с Борей встретиться — или нет?

Потому что только один у меня ответ. Просто так не повернулся бы он спиной ни к кому. А ежели знал, что вреда ему от этой женщины не будет, или просто эту бабу знал, или было у них чего...

Боюсь только, мне Боря и правда не признается, хоть и не ревную я. К прошлому — не ревную. Надо просто оставить его там, чтобы оно наше будущее не сожрало...

Ничего, дознаюсь.

Потому что ежели это допустить, многое понятно становится.

Жива-матушка, помоги!

* * *

Велигнев на замок Ордена смотрел сумрачно. Это оно и есть?

Хорошо окопались, ироды. Ворон его в небе летал, на все посмотрел, и волхв глазами его замок Ордена оценить смог по достоинству. Хорошо сделано, крепко!

Тут тебе и скала небольшая, и ров вокруг выкопан, и водой заполнен... дорога вокруг вьется, просто так не подойдешь, башни орудиями щетинятся.

Ох, любят Орден, сразу чувствуется! Не иначе, и защита вся — от любви излишней. Чтобы не залюбили, значит...

И скала тут основанием, не получится с ней, как с шахтой, не то, что у Велигнева — у десяти волхвов сил недостанет. Но это когда напрямую делать, а ежели в обход пойти?

Уселся Велигнев прямо на землю, посох рядом положил, прислушался. Позволил себе расслабиться, услышать, о чем трава шепчет, о чем вода поет, о чем земля молчит. А и то — вот так послушаешь, и понимаешь, что замок-то и правда удобно расположен.

Породы тут скалистые, что есть, то есть, да когда ров делали, ошибку допустили. Ров же проточным быть должен, чтобы из него можно было воду выпустить, новую налить, иначе такое от него зловоние пойдет... да и пересохнет он! В первое же лето жаркое и пересохнет, из колодца в него ведром воды не наносишься.

Тот, кто воду усмирял, фортификатором хорошим был, наверное. Даже Велигнев на что уж от воинских дел далек, а и то понимает — через такой ров не перепрыгнешь просто, и мост легко не перекинешь, и подкоп под ним не сделаешь.

Разве что осушить, так стоки — притоки под водой сделаны, пока ты и искать будешь, три раза состаришься. Это когда тебя еще со стены ничем не приласкают, вроде стрелы каленой.

Фортифткатор-то он хороший, талантливый. А вот лозоходец — дрянь. Не чувствовал он воду, не разумел ее, не понимал. Вода, она ведь коварна, прихотлива и неволи не любит, понимать надобно. Ты ее под землю загонишь — она себе дорогу пробьет, ты ее в русло уложишь, так она сама под землю уйдет. Воду понимать надобно, тогда и неожиданностей не будет. Вроде той, что с замком произошла.

Порода-то скальная, а вода ту скалу хорошо источила.

Здесь подмыла, там дорожку себе проложила, и получается, что скала-то вроде и камень, а больше на сыр похожа. И с дырками, и сожми — так во все стороны вода брызнет.

Сжать бы....

Велигнев только вздохнул печально. Ворон на плечо ему опустился, каркнул печально, о щеку перьями потерся. А и ничего, хозяин, ты придумаешь, что с ворогом сделать!

Загнать бы этот замок под землю, как Святогор-богатырь делал!

Такое и ему не под силу. А ведь надобно этот гадючник придавить, да мгновенно, да хорошо так, чтобы не уцелел никто, да и сил своих не так, чтобы много потратить, чай, не шахта это, здесь еще добивать, может, придется кого... и продолжал волхв слушать, пока не наткнулся на кое-что подходящее.

Вот здесь.

Тоже вода пробилась, пока еще тонко-тонко, волоском одним, и побежала по камню трещина... когда б волхв не заметил, она бы еще триста лет опасна не стала. Слишком уж тонкая.

А вот ежели расширить...

А хорошо получится. Одна из башен как раз и рухнет, да так удачно, прямо в замок, внутрь него. А уж кто живым выскочит...

Велигнев подумал чуточку, и к воздуху прислушиваться начал. И тут же и нашел, что ему надобно было. Дождь.

Ему, конечно, грозу лучше, хорошую такую, с молнией, с громом, но это он и сам поможет чуточку. Не с пустого ж места работать, просто самую чуточку усилить, самую малость помочь. И будет ему хорошо, а тем, кто внутри замка — плохо.

Тут главное время точно рассчитать, чтобы совпало все. Вот, сейчас он подземный ручей попросит нажим умилить, вот так, и побежала трещина, и крошиться начал камень, а Велигнев и его попросит тоже... чего ему терпеть? Пусть рассыпается в песок, да побыстрее, а потом воды унесут эти песчинки в далекие странствия, и камень увидит много интересного... под лежач камень вода не течет, но ежели камень в песок рассыплется? И вода потечет, и камень уйдет с ней, ему ведь тоже скучно лежать вечность на одном месте...

Вот так.

Теперь ждать надобно, может, часа три или четыре, может, даже до вечера — и к вечеру чтобы гроза началась. И грозу сейчас попросит он, пусть ветер как следует взобьет тучи, пусть пригонит их сюда, к волхву, пусть...

Воздухом управлять легче остальных, слишком уж он живая, любопытная стихия. Легкая на подъем. А с другой стороны, управлять легче, а подгадать к нужному времени сложнее. Удержать-то воздух тоже не получится, по тем же причинам. Слишком он легкомысленный...

Но сила волхва еще и в том, что он не управляет.

Он просит, он природу чует каждой своей волосинкой, каждым кусочком тела.

Он справится.

Из замка его даже и не заметили. Мало ли кто, и куда, и зачем идет... не в замок же? Ну и пусть его, нищий и нищий... плевать! Даже стрелой достать не попробовали — далековато. Для стрелы, не для волхва. Велигнев-то все видел отчетливо, даже, скорее, ощущал. И — ждал.

Пусть свершится задуманное!

* * *

— Бабушка, мне с тобой поговорить надобно. Срочно.

— Что еще неладное ты надумала? — ворчала Агафья больше по привычке, она уж поняла, что Устя ничего просто так не скажет.

— Бабушка, скажи мне, ты вчера упоминала, что Аксинья оказалась с Федькой связана.

— Первый мужчина, не отменишь.

— А в обратную сторону работает это?

— Как?

— Допустим, первый мужчина у ведьмы. Или когда она у него — первая?

— Закон, что дышло, куда повернул, туда и вышло. Но это в жизни, а вот когда законы природы, тут их на кривой козе не объедешь, не обойдешь. Они и для ведьм равны, и для волхвов, разве что ведьмы их за счет чужой силы обойти стараются, а мы попросту уважаем.

— Бабушка!