Отторжение Платины

— Ну, и как, поняла? — живо заинтересовался аристократ.

— Конечно, господин, — важно кивнул Накадзимо. — Поняла и согласилась выйти за меня замуж.

Заметив, что по скулам землевладельца заходили желваки, а губы под аккуратными усиками сжались в куриную гузку, он торопливо заметил:

— Ей больше ничего не оставалось делать.

— И вот теперь она пропала, — явно переводя дух, усмехнулся молодой человек.

— Да, господин барон, — подтвердил собеседник, заверив: — Клянусь Вечным небом и памятью предков: я и в самом деле не знаю, что с ней случилось, и где она.

Не говоря ни слова, Хваро откинулся спиной на стенку повозки.

На какое-то время в фургоне повисло тягостное молчание, которое вновь нарушил аристократ:

— Где вы собирались жить?

— У меня есть домик в столице, — охотно ответил Накадзимо. — И я могу обеспечить своей семье достойную жизнь.

— Тогда почему вы до сих пор не женаты? — заинтересовался землевладелец. — Или вы вдовец?

— А вот это не имеет к вам никакого отношения, господин барон, — сухо проговорил собеседник.

— Вы разговариваете слишком дерзко для пособника беглой преступницы, — угрожающе проворчал Мукано.

— Ваш господин тоже ей помогал, — бесстрашно напомнил Накадзимо. — Здесь мы в одинаковом положении.

Хваро хотел возразить, но промолчал, по мимо воли испытывая к этому человеку что-то вроде симпатии.

Через какое-то время тряска резко усилилась и стало понятно, что повозка съехала с проезжей дороги на просёлок.

Вскоре фургон остановился.

— Приехали, господин барон! — донёсся снаружи крик Таниго.

Молодой человек встал и вышел на переднюю площадку.

Устало свесив голову, мул стоял перед закрытыми воротами, в обе стороны от которых уходила низкая кирпичная ограда, прикрытая сверху частично растрескавшейся черепицей. Густые заросли вдоль забора наглядно демонстрировали заброшенность этого места.

Но с высоты аристократ прекрасно видел крыши строений, на первый взгляд выглядевших гораздо более прилично, чем окружавшая усадьбу стена.

Таниго долго, старательно и безуспешно колотил кулаками по толстым доскам, сопровождая свой стук гневными воплями:

— Дусик! Где ты, мелкий паршивец?! Это я, господин Таниго! Мы вернулись. Открывай, сын ослицы и хряка, или я сам залезу и обрежу тебе уши!

Внимательно наблюдавший за ним Тэворо неторопливо извлёк из ножен меч.

Наконец в щели между створками что-то мелькнуло, и дрожащий детский голос спросил:

— Кто тут колотит? Ах, это вы, господин Таниго. Простите, я на задний двор ходил. А кто это с вами? Я не знаю этих благородных господ.

— Открывай, дурак! — зло рявкнул дворянин. — Эти благородные господа желают поговорить с твоим отцом! Да не бойся ты, трус несчастный! Они хотят помочь найти тех злодеев, кто его избил! Открывай!

Спустя пару секунд глухо брякнул массивный деревянный засов, и мальчишка лет двенадцати с бледным от страха лицом и лихорадочно поблёскивавшими глазами распахнул перед ними ворота.

В отличие от ограды и дороги сюда, передний двор усадьбы выглядел вполне прилично. Нет ни непролазного бурьяна, ни мусора, ни явных следов запустения.

Наоборот. В загоне, развалившись в грязи, блаженно похрюкивал упитанный, чёрно-белый поросёнок. В бамбуковой клетке заполошно кудахтали куры, встревоженные появлением дребезжащей на неровностях повозки.

Из распахнутой двери боковой постройки вышла пожилая женщина с опухшим лицом и заплаканными глазами. К материнской юбке жался мальчик лет пяти в обтрёпанных штанишках и заплатанной курточке.

— Кто это с вами, господин Таниго?

— Не бойся, — успокоил её тот. — Благородный господин просто хочет поговорить с твоим мужем о тех дезертирах, что напали на усадьбу.

— Здравствуйте, благородный господин, — отвесив неуклюжий поклон, она замерла, втянув голову в плечи и испуганно потупив взор. — Избили мужа моего, господин. Так избили, что ни встать, ни встретить вас, как положено, не может. Вы уж простите его во имя Вечного неба и милосердной Голи.

— Пусть лежит и не встаёт, — раздражённо отмахнулся землевладелец, решительно направляясь на веранду и, естественно, даже не пытаясь разуться. За ним поспешили Накадзимо с Мукано.

Бедной женщине не оставалось ничего другого, кроме как, ещё раз поклонившись, отойти в сторону, освобождая дорогу дворянам.

В просторной комнате пахло травяными отварами и прохладой от скользившего меж открытых окон сквозняка.

На тощем матрасе, расстеленном поверх широкой, кирпичной лежанки, вытянулся пожилой мужчина, облачённый в грязную нижнюю рубаху и до пояса прикрытый лёгким одеялом. Замотанная бледно-серой тряпкой голова покоилась на круглой, засаленной подушке, так что растрёпанная, клочковатая борода торчала почти вертикально.

— Эй, Криворотый! — окликнул его Накадзимо. — Очнись! Тут к тебе пришли.

Сторож усадьбы приподнял дрожащие веки и посмотрел на гостей страдальческим, затуманенным взглядом.

— Господин, — простонал он, кривя губы в страдальческой гримасе, и даже попытался приподняться, но не смог, в бессилии рухнув на матрас.

— Ты не бойся, — успокаивая его, проворчал дворянин. — Ты ни в чём не виноват. Мы всё узнали. Ищут тех негодяев. Объявления везде развесили. Эти подлецы ещё и в Садафунском лагере людей убили. Их скоро найдут. Никуда они не денутся. Сдохнут на колу.

— Я же говорил вам, господин, — всхлипнул простолюдин. — А вы не верили. Да разве же я бы осмелился вас обмануть?

— Ладно, ладно, — поморщился Накадзимо. — Вот этот благородный господин желает с тобой поговорить. Расскажи ему всё, как было. И не бойся. Он издалека и никакого отношения к властям не имеет.

— Вы уж простите меня, благородный господин, — заканючил сторож усадьбы. — За то, что не могу приветствовать вас, как положено. Меня так избили, что пошевелиться не могу. На теле места живого нет. Боюсь, всё рёбра сломали.

— Лежи, — раздражённо отмахнулся Хваро и обратился к своим спутникам: — Вы оба можете идти.

— Да, господин, — слегка поклонившись, старый воин жестом указал Накадзимо на выход.

Когда они вышли, плотно закрыв за собой дверь, барон достал из кошелька серебряную монету и, показав простолюдину, положил её на табуретку у изголовья ложа.

— Это тебе на лечение. Честно всё расскажешь, дам ещё.

— О, благородный господин! — давясь слезами, вскричал пострадавший. — Милость ваша безгранична! Да пошлёт вам Вечное небо долгих лет жизни и процветания. Если бы не мои раны...

— Полно врать-то, — поморщился молодой человек. — Не так уж и сильно тебя избили. Это ты перед ними можешь притворяться, а я давно всё понял. Ты просто боялся, что Накадзимо не поверит в историю с дезертирами, вот поэтому и прикидывался.

— Что вы такое говорите, благородный господин?! — зарыдал собеседник. — Да я чуть жив остался!

— Хватит! — хрипло прикрикнул аристократ. — Если хочешь, чтобы тебе поверили и хорошо заплатили, прекращай врать! Не то расскажу Накадзимо, как ты его обманул, тогда уж точно больше не встанешь!

— Что вам нужно, господин? — всё с тем же надрывом произнёс сторож усадьбы, но взгляд его из болезненно-рассеянного сделался опасливо-внимательным.

— Когда ты увидел Накадзимо и его людей в первый раз? — спросил землевладелец.

— Позавчера, господин, — понизив голос, сообщил простолюдин.

— С ними была девушка?

— Да, господин, — подтвердил собеседник, добавив со значением: — В мужской одежде.

— Расскажи подробнее: что они здесь делали? — приказал барон.

— Да ничего особенного, — пожал плечами Криворотый, явно озадаченный подобным вопросом. — Их привёл один мой знакомый. Попросил приютить. А мне разве жалко? Лишь бы платили. Господин Накадзимо сказал, что им надо две комнаты. Так я их на второй двор отвёл. Потом баню им истопил, ужин отнёс. И всё. В тот день я их больше не видел. Утром господа Накадзимо и Таниго в город ушли. А их слуга и та девушка здесь остались их дожидаться.

— Ты её видел? — прервал рассказчика Хваро.

— Только когда они пришли, — не задумываясь, ответил сторож усадьбы, пояснив: — Ну, когда мой знакомый их привёл.

— Дальше, — потребовал молодой человек.

— После того как господа ушли, — солидно откашлявшись, простолюдин продолжил: — Ко мне пришёл их слуга и спросил, нет ли здесь такого места, откуда нельзя было убежать...

— Зачем ему такое место понадобилось? — невольно подавшись вперёд, насторожился аристократ.

— Я, господин, не спрашивал, — то ли с гордостью, то ли виновато признался собеседник. — Это не моё дело. Но думаю...

Воровато покосившись на приоткрытое окно и на дверь, он вопросительно посмотрел на знатного гостя.

Криво усмехнувшись, тот достал из кошелька ещё одну серебряную монету.

— Думаю, он там запер ту девушку! — шёпотом выпалил Криворотый.

— С чего ты это взял? — заинтересовался землевладелец.

— Так когда эти злодеи нас туда привели, там, у двери, кто-то всю траву вытоптал, — обстоятельно объяснил сторож усадьбы.

— Но самой её там не было? — решил на всякий случай ещё раз уточнить барон.

— Нет, господин, — подтвердил простолюдин.

— Кто же на тебя напал, и как это случилось? — после недолгого молчания лениво поинтересовался Хваро.

— Мэнэзо Хаторо! — оскалился собеседник.

— Господин Хаторо! — строго поправил его молодой человек. — Забыл, как надо называть благородных людей?

— Да какой он благородный?! — страдальчески скривился Криворотый. — Беглый преступник! Хотел в армии спрятаться от закона! Вы-то, господин, должно быть, не знаете, что господин Хаторо разыскивается за взятки, грабежи и убийства! Он раньше служил в городской страже Есидзе. Все считали его достойным офицером, а на самом деле он каждый день требовал с простых стражников деньги, по ночам со своей шайкой грабил богатые дома и усадьбы. Убил старшего сына одного очень уважаемого землевладельца, а потом ещё своего товарища за то, что тот разоблачил его злодейства!

— И зачем же он на тебя напал? — усмехнулся аристократ.

— Так понятно зачем, господин, — печально вздохнул враз посмурневший сторож усадьбы. — Грабить. Я немножко денег накопил. Так пришлось всё отдать, иначе грозились убить и меня, и жену, и сыновей.

— Но всё же он сохранил тебе жизнь, — назидательно произнёс барон.

— Так-то оно так, — покладисто согласился собеседник, отводя взгляд. — Да только же всё, всё что нажито честным трудом, этим разбойникам досталось! Как теперь жить?!

— Их было двое? — полувопросительно, полуутвердительно произнёс Хваро.

— Двое, господин, — подтвердил простолюдин. — Только второго я не знаю. Молодой, высокий, красивый. Его, вроде как, Ждао звали. То есть, конечно, господин, Ждао. Но он не так сильно лютовал и даже просил Хаторо меня не убивать.

— А ты откуда господина Хаторо знаешь? — явно думая о чём-то другом спросил молодой человек.

— Так у меня родственники в Есидзе живут, — после секундной паузы ответил Криворотый. — Когда я у них гостил, они мне про него рассказали и показали. Он тогда по улице со стражниками шёл. Про его злодейства это уж я потом от своих постояльцев услышал.

— О той девушке ещё что-нибудь знаешь? — оборвал его разглагольствования аристократ.

— Нет, господин, — мотнул головой собеседник, тут же совершенно не притворно скривившись от боли.

— Может, те злодеи говорили о ней между собой? — продолжил настойчиво расспрашивать землевладелец. — Вспомни, вдруг сказали что-нибудь?

Простолюдин нахмурился. Маленькие глазки под кустистыми бровями суетливо забегали.

— Только не ври! — хрипло рыкнул барон.

— Не помню, господин! — поколебавшись, чуть не расплакался сторож усадьбы, тут же предложив: — Позвольте старуху мою спросить? А ну как она чего услышала?

— Попробуй, — без особой надежды согласился Хваро.

Прокашлявшись, Криворотый приподнялся на локте и крикнул в распахнутое окно слабым, болезненным голосом:

— Анмун! Анмун! Сюда иди.

По веранде глухо простучали лёгкие, дробные шаги, и в дверь робко постучали.

— Заходи! — разрешил молодой человек.

Проскользнув в комнату, женщина низко поклонилась.

— Господин, меня муж звал.

— Звал, — усмехнулся аристократ.

— Анмун! — обратился к ней супруг. — Ты не помнишь: вчера те злодеи ничего не говорили про девушку?

— Какую девушку? — выпрямившись, собеседница захлопала ресницами, озадаченно глядя на мужа.

— Про ту, которая с господином Накадзимо пришла! — досадливо поморщился сторож усадьбы. — В мужской одежде. Невысокая такая. Этот господин о ней спрашивает.

— Простите меня ничтожную, — вновь поклонилась женщина. — Только я вчера такого страха натерпелась, что совсем ничего не помню. Помню только, как эти разбойники на мужа набросились, как бить стали. Как тот страшный меня схватил...

Слегка скошенный подбородок Анмун задрожал, блёклые губы скривились, делая морщинистое лицо испуганным и жалким, глаза заблестели от подступающих слёз.

— Я же в ногах у них валялась, господин! Умоляла мужа не убивать, пожалеть детей малых! Какие уж там разговоры?! Пока нас в подвале не заперли, не надеялась в живых остаться!

— А откуда эти злодеи узнали про ваш подвал? — землевладелец с подозрением посмотрел на побитого мужа, потом на враз притихшую жену.

— Так я же про него им и сказал! — быстро пояснил Криворотый. — Когда тот молодой уговаривал нас не убивать, Хаторо ответил, что, мол, если они нас в живых оставят, то мой сын или жена пойдут в Фумистори и расскажут о них городской страже. Ну, тогда я и предложил нас в подвале запереть. Я же знал, что господа вечером вернутся. А о той девушке, вы уж простите, господин, я тогда совсем не думал.

— Понятно, — буркнул барон, поднимаясь и бросая на прикроватный табурет ещё одну серебряную монету.

Видя, что знатный гость собрался уходить, простолюдин вдруг понизил голос:

— И ещё, господин...

Молодой человек замер, вопросительно вскинув брови.

Облизав пересохшие губы, сторож усадьбы тихо сказал:

— Той ночью, что они здесь все ночевали, девушка уж больно громко кричала. Не долго так, но громко.

— Уверен? — нахмурился Хваро. — Не врёшь? Может, показалось?

— Как можно, господин?! — деланно удивился собеседник, не отводя взгляда. — Я в дела постояльцев не вмешиваюсь. Да только глаза и уши у меня есть.

Хмыкнув, аристократ торопливо направился к двери.

Накадзимо и Таниго стояли у веранды постройки на противоположной стороне двора и с беспокойством посматривали на телохранителей землевладельца, застывших поодаль с ладонями на рукоятках пока ещё упрятанных в ножны мечей.

Наставник хотел что-то спросить у своего воспитанника и господина, но тот жестом попросил его помолчать.

— Выяснили, что хотели, господин барон? — голос дворянина дрогнул от скрытого напряжения.

— Да, господин Накадзимо, — ответил Хваро.

— Полагаю, теперь мы расстанемся, чтобы больше никогда не встречаться? — с надеждой спросил собеседник, предложив: — Если хотите, мы могли бы отвезти вас обратно в Фумистори.