Надо сначала с местными гадинами разобраться, и лишь потом отпускать в Императрицы.
Глава 43
Сыпь на лице и опухшие глаза не помогли Раяне избежать доли сороковой императорской наложницы. Исао возвестил:
— Выбор мой пал на Каори Лишу. Отныне и до конца своих дней она — драгоценный цветок моего сада.
И в этот момент смотрел он на Джиндзиро, а не на свою новую наложницу. Видимо, гадал: выдаст ли сын свои эмоции или нет?
Лис улыбался. Холодно и зло. Как охотник, чья жертва уже попала в ловушку, но еще не осознаёт этого. Мой сын умеет держать иллюзию своей внешности. Поэтому никто не видит, что его глаза уже горят золотом, а волосы стали серебряными. Это означает, что венец окончательно признал своего создателя и передача титула уже произошла. А то, что Исао жив — лишь маленькое недоразумение.
Правда, это не значит, что в те несколько дней, что остались у обречённого Императора, он не успеет причинить вред Раяне.
Я очень переживала за мою девочку, которая попала в грязные лапы этой бешеной твари. Прибить бы его. Но мы не можем. Он должен сначала заболеть, слечь в постели. Чтобы Джин осторожно перехватил бразды правления.
Нужно сделать всё, чтобы принятие им императорского венца не сопровождалось народными волнениями, которые Лис вынужден будет жестоко подавить. Ведь нам нельзя допустить смуту. Раньше как-то проще было. К моменту смерти Императора наследников оставалось один или два. А сейчас пятеро. Много. Слишком много, чтобы один кандидат устроил большинство.
Скорее, наоборот. Некоторые специально начнут раздувать волнения. Ведь, как известно, в мутной водичке водится самая жирная рыбка.
Лишь бы моя девочка живой осталась.
Лишь бы не покалечил.
С остальным она справится.
Она сильная.
И храбрая.
Утром мне было страшно на неё смотреть. К сыпи на лице добавились кровоподтёки. На запястьях и шее чудовищные синяки.
Однако, сороковая императорская наложница держалась достойно. Шла легко, словно плыла. На лице скромная улыбка и ни тени боли. Ох, не зря Алия девочек муштровала.
Осанка, как у принцессы. А взгляд... взгляд все тот же, что и десять лет назад. Огонь.
— Ты как, Рысёнок? — спрашиваю Раяну, как только мне удаётся пробиться к ней.
— Когда Шен учил меня отбиваться от плохих людей, было больнее. Не беспокойтесь. Я понимала на что шла и ни о чём не жалею. Это необходимо для будущего Империи. Рядом с ним должна быть она. Чтобы он мог сделать мир лучше. Для меня честь служить моему народу и моему Императору.
— Нужен целитель?
— Нужны травы. Пусть Лей соберёт. Пожалуйста. Чтобы ничего не было. Вы же понимаете? Не хочу. Лучше, вообще, без... чем от него.
— Всё сделаем.
Раяна кивает и отходит. И правильно. Сейчас не стоит давать Баолинь повод жаловаться на то, что его новая наложница слишком близка со мной и пренебрегает любимицами Императора. Скоро Исао почувствует себя хуже и ему будет не до нашего Рысёнка.
Магия.
Венец правителя является, своего рода, щитом, оберегающим Императора от воздействия скверны. Не полностью, конечно. Но на какое-то время его силы хватало. Однако, Джин уже "перенастроил" его на себя.
Нет, если бы Исао был здоров на момент передачи венца, то у него было бы больше времени. Может быть, даже, пара сезонов. Но он вел жизнь полную излишеств. Форму физическую не поддерживал. Ел. Пил. Отдыхал. Периодически ставил печати на указы, составленные министрами. Вечера с наложницами проводи. Но, по слухам, ему и там особо и делать ничего не приходилось. Девушки сами его ублажали. И лишь иногда он решал выместить на одной из наложниц раздражение. Тогда в ход шли кулаки.
Ждать пришлось недолго. Через три дня, когда в Золотом Городе еще не отгремели праздники, Императора скосила простуда. Вроде бы ничего серьезного, но ему резко стало не до Раяны и дел Империи.
Конечно, государственный аппарат вполне сносно работал и без Императора. Научились за последние двадцать лет. Исао нравилось сидеть на троне, повелевать, но не думать о благе народном.
Джин зашёл во дворец Ясного Разума чтобы побеседовать с несколькими чиновниками о делах простых и обыденных. Ремонте объездной дороги к столице. Постройке новой плотины Востоке. И мелиорационном проекте, который уже два года ждёт своего воплощения.
Юного принца приняли с большим уважением и слушали с интересом. Потому как говорил он, исключительно, по делу, умело оперировал цифрами и не требовал невозможного. Денег на данные проекты главному казначею выделять не хотелось.
Но на празднества последних дней в десять раз больше ушло. А дороги и плотины не на один год строят. Они десятилетия служить будут. Так что можно и выделить. На благое-то дело. С казны не убудет, а пятый принц, глядишь, и запомнит верного Империи человека.
Конечно, юноша среди любимцев отца не ходит. А так и не все любимцы до стольких лет доживают. Мрут-то наследники, что любимые, что нет, как мухи в засуху.
Этот же поздоровее остальных будет. Такое сразу видно. Да, и характер у мальчишки неплохой. И пошутить, и посмеяться может. Правда, уважения к возрасту в нём маловато. По заслугам смотрит. С другой стороны, остальные принцы и на такое внимания не обращают, считая чиновником пылью под своими ногами.
Слух о том, что вести беседы с пятым принцем начали все без исключения высшие чиновники империи, немного всколыхнуло сонное болото Золотого Города. Причём настолько, что меня решилась отчитать Императрица:
— Мейлин, твой сын не знает своего места? — шипит женщина, а остальные наложницы с любопытством переглядываются. — Вместо того, чтобы молиться Богине о здоровье отца, он тешит своё честолюбие.
— Матушка, как можно? — испуганно ахаю я. — Пятый принц никогда бы не посмел вести себя недостойно. Им движет лишь сыновья преданность. Ведь принцы должны день и ночь думать о благе государства. Мой сын желает служением выразить своё почтение Императору. Он говорит с чиновниками лишь о дорогах, плотинах и о том, как справиться с засухой на Востоке. Конечно, принц должен думать о великом, а эти дела слишком ничтожны. Но мой сын ещё так молод и лишь учится приносить пользу империи.
— Хорошо, Мейлин, — скривилась женщина. — Я верю, что у пятого принца не было скрытых мотивов. Но то, что он бросает тень на старших братьев, меня удручает. Твой сын должен быть более скромным и почтительным. Годы, проведённые вдали от Золотого Города, дурно сказались на его манерах. Шанэ, Сян, второй и третий принцы во время болезни Императора должны посещать Совет, дабы научить своего неразумного младшего брата быть им опорой.
Улыбаемся и киваем.
Киваем и улыбаемся.
Спасибо, Старшая Госпожа. Ведь именно старая интриганка надоумила Императрицу столкнуть принцев лбами.
Это нам понятно, что в результате этого столкновение выиграет Джин.
Потому что его братья ленивы, высокомерны и не отличаются острым умом или добрым нравом. А мой сын отлично умеет ладить с людьми. Лисье обаяние — оно такое.
Ещё через декаду от старших принцев начали шарахаться все без исключения служащие дворца Ясного Разума: и высшие чины, и младшие писари.
Просто, ранее, молодые люди так много времени за государственными делами не проводили. Но Императрица им строго наказала поставить на место наглого мальчишку, доказав, что именно они — истинные наследники и опора трона.
Доказывать они решили, достаточно, странным образом. Во всём противореча Джиндзиро. Не вникая в суть вопроса.
"Пятый принц — дурак. Ничего умного сказать не может, по определению. Поэтому, что бы он ни предложил, в этом надобно отказать".
Второй и третий принцы в первые же дни парализовали деятельность Совета, ведь Лис оказывал поддержку, практически, каждому начинанию.
На тех двоих уже с недовольством поглядывали даже родственники их матерей. Ибо, понимание же надо иметь, о чём можно спорить, а с чем надо соглашаться, даже если предложение выдвинул твой злейший враг. А пониманию-то откуда взяться, если в головах мозгов нет?
И когда их скосила болезнь, многие вздохнули с облегчением.
— Принц Киан, — сказал чиновник пятого ранга Джеро Каинас — служащий казначейства за чашкой послеобеденного чая. — Вы можете гордиться.
— Чем же? — Киан вежливо улыбнулся.
— Плодами своих трудов. Пятый принц — сын, о котором Император мог лишь мечтать. Умён, красив и здоров. Но вот, что меня удивляет. Сначала этот достойный юноша спрашивает, возможно ли сделать так, как полагает он или есть другой путь. Не спорит о методах, если они ведут к необходимому результату. Не приходит в ярость, получая ответ о том, что выполнить его желание невозможно, но требует объяснений о том почему всё именно так, а не иначе. Это мудрость, к которой Император Акайо пришёл лишь к концу жизни. А тут совсем ещё зелёный птенец.
— Лис, — поправил его мой любимый мужчина. — Не птенец. Да, он ещё молод, добродушен и игрив. Как и положено детям. Но у него уже есть когти и зубы.
— Лис? — Каинас Джеро удивлённо вздёрнул брови, но потом, тоже, улыбнулся. — Да, действительно, похож. Очень тонко подмечено. Кем были его учителя?
— Моими доверенными людьми. Хотите переманить кого-то из них?
— У меня растёт сын. Ему сейчас всего четыре года. Но воспитывать дитя следует с колыбели. Я слышал, что при юном принце всегда был слуга... Возможно, он...
— Возможно. Этот человек хотел бы открыть в столице школу для детей из благородных семей, где будут заниматься мальчики и девочки. Вместе.
— Интересная идея, — чиновник нахмурился. — Но так не принято.
— Вы только что хвалили результат этого обучения. Мир меняется. Я, признаться, тоже был удивлён. Однако, меня убедили, что это пойдет принцу на пользу.
— И это его не отвлекало? — нахмурился господин Каинас.
— Отвлекало, конечно, — Киан улыбнулся. — Как иначе?
— Тогда зачем? — мужчина смотрел недоверчиво.
— Сестра ничего вам не рассказывала? — Киан посмотрел собеседнику в глаза. — О том, как обращается со своими наложницами Император?
— Дела гарема обсуждать неприлично.
— Мой брат их избивает. Делает больно... иными способами. Особенно жесток он, когда сам не может исполнить свой долг по продлению рода. У вас, ведь, кроме сына есть и две дочери, которые лишь немногим младше пятого принца. Вы хотели бы им в мужья мужчину, которого с детства научили обращаться с девушками мягко и уважительно?
— Разумеется.
— Вот и я решил, что, пусть, лучше принц будет отвлекаться на занятиях, чем последует недостойному примеру.
— Осторожнее, друг мой, — покачал головой Каинас Джеро. — Вряд ли нас могут подслушать в моём кабинете. Но говорить об Императоре столь непочтительно — опасно. Мне бы не хотелось, чтобы вы пострадали. Вы или пятый принц. Но признаюсь и я вам. Если бы у меня спросили, кому я бы предпочёл отдать свою дочь, то из всех императорских наследников, выбрал бы вашего Лиса. Уж, очень мне этот юноша по душе.
Глава 44
Через несколько дней Императрица снова пожелала выразить мне своё недовольство пятым принцем. Но теперь уже в иной форме.
— Шанэ, Сян, Мейлин, ваши сыновья уже достаточно взрослые. Я вчера говорила с Императором. Он желает даровать им наложниц.
Мы встали и поклонились. Нас не спрашивали, а ставили перед фактом.
— Шанэ, ты уже выбрала подходящую девушку?
— Да, матушка, — расплылась в улыбке женщина. — Моему принцу идеально подойдёт Каяна из рода Таяши. Она племянница двадцать шестой императорской наложницы Микари. Девушка красива, воспитана и происходит из древнего и влиятельного рода.
— Дозволяю, — Императрица величественно кивнула. — Сян, а кого выбрала для своего сына ты?
— Младшую внучку главу министерства морской торговли. Девушку зовут Шиокари Янмей. Она не уступает в уме или красоте юной госпоже Таяши. А её род верно служит Императору много поколений. И является родственницей вдовствующей наложницы Хуань, которая и воспитывала девушку.
— Дозволяю, — Императрица снова согласно склоняет голову и обращает орлиный взор на меня. — Мейлин, твой сын — лишь пятый принц. Он молод. Поэтому ему прощают его дерзость. Но если выбрать для него девушку слишком высокого положения, он возгордится и станет проявлять ещё больше непочтительности. Поэтому ты должна подыскать ему наложницу более скромного происхождения.
— У меня есть на примете одна девушка, — улыбнулась я, изображая смущение. — Она добрая и очень скромная. У нее приятная внешность, хотя, в её чертах нет ничего запоминающегося. Это внучка одного из наставников моего сына. Только, девушка — лишь дочь наложницы. А её отец, даже не является наследником рода. Ей дали образование. Она умеет читать, считать, шить и вести хозяйство, но...
Драматическая пауза, во время которой я прячу глаза и молюсь о том, чтобы не спугнуть удачу.
Альтеа, я знаю, что ты есть.
Это же и твой сын.
И не в том смысле, что все люди в данном мире — твои дети.
Джиндзиро — не Инлун, а лишь осколок изначальной души. Но самый чистый и светлый осколок. Лучшее, что было в твоём сыне.
Я лишь надеюсь, что этот мальчик нужен тебе не только для поддержания порядка в Империи, но и для того, чтобы он, просто, жил, был счастлив.
— Дочь наложницы? — Императрица задумывается на мгновение, а потом расплывается в змеиной улыбке. — Наверное, это одна из твоих воспитанниц, Мейлин? Тогда я не могу сомневаться в её добродетельности. Она так же скромна и сдержанна, как наложница Лиша? Я довольна тем, как она заботится о здоровье Императора. Ты хорошо учила её.
— Благодарю, матушка, — снова кланяюсь.
Сейчас Раяна, которая играет роль Лиши стала сиделкой Императора. Обмыть бледное дряблое тело. Принести и унести ночной горшок. Напоить лечебными настоями.
Остальные наложницы к грязной работе не стремились. Им бы у постели с надушенным платочком посидеть, да за ручку господина подержать. А остальное они с радостью делегировали новенькой. Спихнули самые неблагодарные обязанности на девчонку и радуются. Раяна же старательно демонстрировала покорность судьбе.
Может, в уходе за капризным пациентом приятного мало. Однако, большую часть суток он спит. С приставаниями не лезет. У него нет сил, даже, самостоятельно в туалет сходить. Что уж говорить об остальном? Другие наложницы не имеют возможности изводить моего Рысёнка. Не при Императоре же этим заниматься.
— Я согласна на этот союз. Пятому принцу больше подходит скромная девушка, которая будет знать своё место. Ему будет тяжело найти гармонию в отношениях с дочерью богатого и влиятельного рода. Шанэ, Сян подготовьте всё необходимое, чтобы не посрамить честь рода Акинара. Когда второй и третий принцы почувствуют себя лучше, проведём церемонии. Мейлин, церемонию для пятого принца проведём завтра.
— Но как же время на подготовку? — этого испуганного возгласа от меня ждут, и я не спешу их разочаровать.
— Ты смеешь мне дерзить? — Императрица проявляет недовольство, а я падаю на колени и жалобно шепча извинения. Ловлю надменные взгляды. Лишь Раяна прячет озорной блеск в глазах. Она, явно, догадалась о личности будущей наложницы Джина и радуется за них.
