* * *
Окружающий мир превратился в одну сплошную дорогу, хотя по времени мы ехали всего ничего. На перемены в моей внешности никто не отреагировал, я даже легкого удивления не дождалась, чего уж говорить о хоть сколько-нибудь заметных комментариях. А ещё... с нами не было Джея. Его место заняла Акседия, не замолкающая ни на секунду. Я металась между желанием видеть наставника и острой необходимостью побыть в тишине. Отсутствие Джейсона волновало только меня, так что приходилось держать собственные мысли подальше от остальных "путешественников". Причин, побудивших Джея уйти, никто не обсуждал, хотя я упрямо подозревала себя и наш с ним довольно не типичный разговор. Последней Гнева видела Акса, с её слов у него появились неотложные дела, напрямую связанные с нашей поездкой, и он непременно вернется, как только мы окажемся на месте. По идее, добираться до конечного пункта нашей поездки обычным транспортом вынуждены были только мы с Андреем, Грехи просто составляли компанию, пренебрегая полезным навыком перемещения в пространстве. Будучи лишена Джейсона, я начала жалеть о том, что в машине есть кто-то, кроме нас с Андреем. Коллега Вестник ненавязчив и, будь мы вдвоем, с его стороны не исходило бы ровным счетом никаких помех процессу моего внутреннего самобичевания. В реальности же — Ди всю дорогу перемывала кости их с Луком общим сверхъестественным знакомым, находя в душе "мальчишки" живейший отклик, который он тут же озвучивал. Андрей невозмутимо вел машину, а я сидела, вжавшись в кресло и пытаясь найти в себе силы не расплакаться. Мне не было плохо, но было тоскливо и одиноко.
Весь этот балаган продолжался несколько дней, на протяжении которых я почти ни с кем не разговаривала и много тренировалась, отрабатывая свои навыки на случайных людях — на нашем пути их было более чем достаточно. Парочка особо бесшабашных водителей-дальнобойщиков схлопотали от меня метки. Страх перед порождениями и стоны возмущенной совести я успешно игнорировала, замкнув все свои эмоции на чувствах к Джею — на тот момент это были обида и злость за его внезапное исчезновение. В результате этого вынужденного трудового отпуска, я раз и навсегда уяснила, что в совершенстве владею собственным даром, будто принятие всех грехов "включило" меня наполную. Я Вестница со всем вытекающим и более того — бонусом в виде неутраченных эмоций.
— Ты который день делаешь вид, что нас нет, — капризно заметила Ди, когда мы выезжали из очередного мотеля.
Я следила за сидящими впереди Андреем и Луком и видела, как они переглянулись.
— Это никому не мешает, — пожала плечами я.
— Мне мешает, — возразила Ди, — Меня бесит постное выражение на твоем лице. У Джея дела. Де-ла! Он не может пасти тебя двадцать четыре часа в сутки, привыкай! Основную свою задачу он выполнил, ты приняла все Грехи. Теперь он может пропадать и будет пропадать — регулярно и надолго.
От справедливости её слов в голове неприятно зашумело: я ведь с самого начала знала, что так будет. Разве меня не предупреждали? Но свыкнуться с тем, что мне всё-таки придется быть одиночкой, не так-то просто
— В моей жизни не осталось обычных целей и ориентиров. Даже к необходимости быть далеко от родных и друзей я отношусь удивительно спокойно. Пустота, присущая Вестникам, по касательной, но затронула, — холодно отозвалась я, даже не взглянув на собеседницу, — Думать о Джее — единственное, что я пока ещё могу, не испытывая при этом ни тени сожаления или разочарования.
В машине наступила тишина, нарушаемая лишь едва различимым журчанием мотора.
— Хорошо сказала, — спокойно заметил Андрей, прервав затянувшуюся паузу, — Останавливаться будем? Перекусить.
Я молча смотрела в окно. Лук велел своему подопечному притормозить у ближайшего кафе. Разговор повис в воздухе, но только до тех пор, пока мужчины не вышли из машины, оставив нас с Акседией один на один.
— Сижу тут, понимаешь ли, немым укором, а толку ноль, — проворчала девушка, — Я же для тебя стараюсь! Чем раньше осознаешь собственную самостоятельность — тем лучше!
— С чего ты взяла, что имеешь право лезть в мою жизнь? — вспыхнула я, — Вся эта затея с поездкой... все вы, те, с кем я вынуждена ехать, ничего для меня не значите. Вы — никто. Единственное, что меня удерживает в этой машине — желание Джея. Он хотел, чтобы я уехала. Он счел это необходимым. А от вас меня тошнит! От Андрея, не способного вложить в свои слова хотя бы подобие какого-нибудь чувства, от Лука с его детским лицом и недетским цинизмом и, наконец, от тебя! Вездесущей, везде сующей свой нос.
Выговорившись, я выскочила из машины, не удосужившись даже дверцу за собой захлопнуть. Раздражение, копившееся во мне последние дни, вырвалось наружу, и я была этому искренне рада. Стало значительно легче.
Ди за мной не пошла. Я нагнала парней у самого входа в местную забегаловку. С виду она не вызывала доверия, но есть хотелось зверски, а выбирать не приходилось. Заказав то, что хотя бы своим внешнем видом не грозило испортить аппетит, я устроилась за столиком отдельно от своих спутников. Андрей с Луком, кажется, не возражали. Приятно, что хоть кто-то уловил моё состояние и не лезет мне в душу с житейскими мудростями наперевес. Как же хочется позвонить домой... Поболтать с Крис, увидеть Макса, да и по Даниле я, кажется, соскучилась. Но — увы.
Пообедав, мы молча вернулись обратно в машину. Тишина сохранялась до тех пор, пока Лук не решил, что нам необходим привал по техническим причинам — мне тоже захотелось подышать, и я, не раздумывая, выбралась из джипа. На улице заметно похолодало. Никаких особенных красот вокруг не наблюдалось — не очень хорошая дорога и неубедительная лесополоса.
— А мы не договорили, — Акседия оказалась настойчивее, чем я думала.
— Я дала понять, что не нуждаюсь в этих разговорах.
— Не огрызайся. Тебе полезно проговорить собственные соображения, пусть и криком... Я не в обиде.
От вечной несерьезности Уныния не осталось и следа.
— Может быть, но не сейчас и не с тобой.
— Нет, именно сейчас и именно со мной. Тебя не волнует, что он старше на пару десятков сотен лет? Вам, должно быть, и поговорить-то не о чем.
— До сих пор находили, о чем, — огрызнулась я, — В человеческой жизни он почти так же неискушен, как и я.
— Сравнила хрен с пальцем. Вся его возможная неискушенность исходит от способности носителя испытывать чувства. Мы непригодны для земного существования. Гнев не принадлежит человеческому миру, а твоя уверенность в том, что любовь творит чудеса — глупа и наивна.
— Я уникальна, почему бы и ему не быть таким же?
— Иллюзии и заблуждения, как типично.
— Ты сама говорила — Ира не совсем обычный, от него можно ждать, чего угодно.
— Да, это так. Но в рамках разумного! Его привязанность к носителям нетипична, но легко объяснима. Мы же с тобой говорим о существовании у него реальных только ему принадлежащих чувств, но сущность не способна испытывать любовь или ненависть... никаких подобных эмоций. Твои мечты — утопия.
— Не важно... и вообще, это не наш с тобой, а наш с ним разговор.
— Он скажет тебе тоже самое, — заверила Ди, — И я хочу остановить тебя прежде, чем ты наделаешь глупостей. Нельзя склонять Смертный Грех к откровенному нарушению... Хватит того, что он уже натворил.
— А твое какое дело? Если бы вы "могли испытывать чувства", я бы решила, что Джей тебе небезразличен. Ревнуешь?
— Как предсказуемо! Ты трактуешь мои действия, исходя из своего довольно скудного жизненного опыта. И как ты собираешься жить долго и счастливо с существом в десятки, сотни раз тебя превосходящим?
— И всё-таки я настаиваю — какое твое дело?!
— Ваши отношения влияют на общую обстановку. Если ты выйдешь за рамки дозволенного, если он последует твоему примеру, то это скажется на всех. И на людях, и на Грехах, и на Вестниках... на системе, на установленных порядках. Для тебя это романтическое приключение, для Джея — нарушение всего, к чему он привык, всего, что до сих пор считалось каноном, единственно верной структурой. Мысли шире! То, что ты не такая, как все, очень многое ставит под угрозу. Не зря Джей не хочет, чтобы ты высовывалась... хотя, как по мне, скрываясь, вы лишь привлекаете к себе лишнее внимание.
— То есть твои волнения чистой воды эгоизм? — подытожила я.
— Соображение не применимое к моей сути, — брезгливо отмахнулась Ди, — Я оперирую понятиями мирового масштаба, о частностях и личных интересах речи не идет.
— В таком случае, оставь нас с Джеем в покое... нас и связанные с нами "частности".
Я развернулась и зашагала обратно к машине. В голове творилось черте что. Акседия может меня раздражать и злить, но при этом в её словах много такого, о чем мне стоило задуматься с самого начала.
Глава 35:
На следующий день, не переставая, шел дождь. На этот раз Уныние предпочла переднее сидение, отправив Лука назад, ко мне. Ни с его, ни с её стороны не было попыток заговорить. Андрей оставался неприятно отрешен, его ничто не трогало, а из забот была всего одна — не соскользнуть с мокрой дороги. Поездка в полной тишине вместо облегчения навевала тоску, я скучала, то изучая унылый пейзаж, то проваливаясь в неприятную дрему, не приносящую ни сил, ни спокойствия. Утешало только то, что мы почти достигли конечной цели — об этом предупредил Лук перед посадкой в машину. Блуд вел себя не так, как я ожидала — в нашу первую встречу он показался мне куда более сговорчивым и дружелюбным, а — главное — нейтральным ко всему. Сейчас... сейчас он вызывал значительно меньше положительных эмоций, даже несмотря на пребывание в теле ребенка.
Мы ехали в гору, поднимаясь по серпантину. Подобная езда не лучшим образом сказывалась на моем самочувствии, но я терпела из последних сил, не позволяя себя жаловаться. Грехи вели себя так, будто ничего особенного не происходит — бодрились и общались в слегка раздраженной манере, кажется, путешествие утомило не только меня. Андрей продолжал молчать, лихо справляясь с управлением на далеко не самой удобной дороге.
Через три с лишним часа петляний мы, наконец, добрались: шестиэтажная лыжная база возвышалась над склоном, нависая большим тяжеловесным балконом над узкой дорогой. Я успела замерзнуть и оделась в длинный теплый свитер, невольно вспомнив наставника, чьей заслугой было то, что этот свитер у меня вообще с собой. Вместе с воспоминанием пришло не самое желанное чувство собственной неприкаянности и брошенности. Неужели Джей настолько бессовестный, что оставил меня в компании своих коллег на весь пока неопределенный срок моего вынужденного заточения?
Ответом на этот вопрос послужил мужчина, укутанный в теплый плащ, который волшебным образом возник прямо перед нашей машиной, когда Андрей осторожно выруливал на парковку.
Резко затормозив в метре от живого препятствия, Андрей даже не выругался, хотя явно не ожидал такого подвоха. Ди и Лук не озаботились нормальным способом выхода из машины, а мгновенно переместились на улицу, закрыв от меня таинственного мужчину, по комплекции подозрительно напоминающего Джейсона.
Выбираясь из джипа на упругий утоптанный снег, я и злилась, и радовалась одновременно. Если это Джей — в чем я почти не сомневалась — он заслужил тонну антикомплиментов за своё исчезновение и не меньше поцелуев и объятий за возвращение. Впрочем, не время и не место.
— Аля, — Джей улыбался. У него был красный нос (и когда успел замерзнуть?) и огромные синяки под глазами. Я стояла без куртки, в свитере, джинсах и кроссовках, скрестив руки на груди — для тепла, и не желая давать волю своим эмоциям. Джейсон окинул меня изучающим взглядом, задержав свое внимание на прическе.
— Нравится? — едва ворочая языком от волнения, спросила я.
— Тебе идет, хотя прежняя длина мне нравилась больше.
Грехи молча наблюдали за нашим разговором, Андрей остался у машины, не проявив ни малейшего интереса к происходящему.
— Я присмотрел нам домик, — сообщил Джей, обращаясь ко всем, но, не сводя с меня внимательного взгляда. Казалось, наставник постарел.
Услышав о доме, я невольно напряглась: что, если это тот самый, из видения? Но вслух ничего не сказала. Пока что в глазах Джея не было и намека на тот удивительный блеск, который я помнила по видению. Ни капли той нежности, по которой я уже соскучилась, хоть так и не испытала на себе.
— Можно устраиваться, — добавил наставник, — Мы с Алей немного задержимся.
Ди кивнула, бросив на меня предостерегающий взгляд — мол, держи себя в руках! Лук поморщился, но ничего не сказал. Вместе с Акседией они вернулись к машине и вскоре скрылись за поворотом. Оставалось только догадываться, где они взяли информацию о маршруте.
— Пройдемся? Или посидим? Здесь подают неплохой кофе, — кивая в сторону лыжной базы, спросил Джей.
— Я не подумала взять из машины теплую обувь, — демонстративно шевеля ногами, заметила я.
— Тогда в кафе, — кивнул Джей. Мы молча прошли в просторный холл здания базы, в полной тишине устроились за столиком, не говоря ни слова, дождались меню, и, только заказав кофе и перекусить, обратили друг на друга хоть какое-то внимание.
Между нами искрило неприятное напряжение. Первый взрыв раздался с моей стороны.
— Я милая... и умная... у меня есть чувство юмора!
Джей свел брови, но не удивился и не прервал.
— И да, я хочу, как у людей... свидания, поцелуи, секс, ЗАГС, пьяные гости, платье, похожее на торт...
Джейсон продолжал молчать.
— И эта прическа... она для тебя. Весь этот бред о том, что мы не можем, что нельзя... меня не пугает, не смущает, вообще не вызывает никаких эмоций. А вот ты — вызываешь. Ещё недавно я понятия не имела, насколько они сильны... Не смотрела на тебя так, как смотрю теперь.
— Аля, — в голосе наставника звучало предостережение. Но я не могла остановиться.
— Знаю, что ты скажешь... столько раз прокручивала в голове этот разговор... Тебя не было, а я только и могла, что думать: о тебе и об этом.
— У меня есть новости, — сообщил Джей, игнорируя мои откровения.
— Новости?
— Крис с Максом попали в аварию, — тем же тоном заявил наставник.
— Что?
— Узнал сразу, но не знал, как тебе сказать...
Не думала, что всё произойдет так быстро. Моя метка и метка Андрея сработали одновременно. Какая ирония. Мысль о том, что речь идет о смерти, никак не желала укладываться у меня в голове, из-за Джейсона там осталось слишком мало места.
— Они погибли, — как бы настаивая на том, что я никак не хотела понимать, заявил Джей.
— Всё равно в голове ты, — чувствуя, как в груди нарастает горькая пустота, призналась я.
Джей поморщился, повел плечами.
— Не пытался отвлечь, просто должен был сказать.
— Ты сказал, но это ничего не меняет... Я хочу быть с тобой, — чувствуя, как собственный голос наливается сталью, заявила я. Теперь моя задача не дать горю затопить то, что я так долго отстраивала, ведь рано или поздно непоправимое всё равно случается. Не думаю, что через месяц или год я была бы более подготовлена к известию об их смерти. "И умерли в один день..." Не знаю, что дальше, но уверена — на их похоронах меня не будет. И вовсе не потому, что я их не любила... просто сейчас я на пределе, и похороны друзей — это не то, что мне нужно.
