| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Вздохнул поглубже, чтобы придти в себя. "Кумаром" шибануло. Вам приходилось бывать на берегу океана? Помните насыщенный запах морской воды, водорослей, рыбы и много чего еще в том "коктейле" обильно сдобренном озоном? Не забыть. А теперь представьте "букет" в десятки раз ароматнее! Вот примерно так и шибануло. До слез из глаз.
— Зачем?! — Кричу, хотя понимаю, что не ответят. И, быстрее всего, уже не помогут.
Даниэль. Кантант-озеро. День пятый.
Холодно. Пытаюсь унять перестук зубов. При этом вполголоса декламирую, все что вспомню.
"...И глазами добычу найти;
И за ней незаметно следить.
Как бы ни был нечуток и груб
Человек, за которым следят, —
Он почувствует пристальный взгляд
Хоть в углах еле дрогнувших губ.
А другой — точно сразу поймет:
Вздрогнут плечи, рука у него;
Обернется — и нет ничего; ..."
(Александр Блок)
Стараясь как можно четче проговаривать слова. Это уже третья стадия лечения, самолечения, вернее — самоспасения. Что б его!
Сначала пытался развлекаться с "подарком". О там, что младенец в десятки раз усилил все мои чувства, было легко догадаться. Захотел услышать стрекозу на другом берегу — "тыр-р-р, ты-р-р, тыр-р-р" — пожалуйте вам оглушающий треск. На совершенно гладком клинке кинжала легко кончиками пальцев различаю микроскопические углубления, уверенно на ощупь определяю, где светлые, а где темные полоски узора в металле — цвет предмета для рецепторов моей кожи не отвлеченное понятие.
Был поражен, еще пару часов назад я изнывал от одиночества. В то время когда вокруг кипит жизнь. Десятками, узнаваемые и нет, плавают, ползают, бегают, проносятся в вышине. И не только живые, странные сущности проявляются и исчезают, струятся туманом или обретают некие очертания, такое впечатление — здесь перевалочная база иного мира. Чем ближе к ОНО, тем меньше живых, те держат разумную дистанцию, и больше лярв, сильфид, вил и неназванных прочих. "Прынцов" нет, столпотворение чисто девичье. Присматриваться ко всем вместе и в отдельности даже не пытаюсь — "резкости" хватает на полсекунды, и сразу плывет.
Оказывается — сколько всего рядом, надо только почувствовать и понять. Понять...
"Скрипач — с руками белоснежными,
когда расселись птицы страшные
на проводах, сыграл нам нежную
музы ку — только нас не спрашивал.
В каком-то сквере, в шляпе фетровой —
широкополой, с черной ниточкой.
Все что-то капало — от ветра ли —
с его ресницы, по привычке ли?
Пытались хлопать, но — туманные —
от сердца рук не оторвали мы.
Разбитые — мы стали — странные,
а листья в сквере стали алыми.
Ах, если б звуки нас не тронули,
мы б — скрипачу — бумажки сунули.
— Едино — ноты ли, вороны ли, —
он повторял, — когда вы умерли."
(Борис Рыжий)
Понять себя, пока сам не стал бесплотной вечностью.
Игрался, не обращая на слезы, сопли, легкую головную боль. Организм "семафорил" щадящими способами, а я не обращая внимания на "мелочи", радовался, наслаждаясь новыми способностям. Пока, выбравшись из канала наверх, не попробовал магичить. Привычно, легонько толкнул тепло. Одновременно пыхнуло с легким хлопком -самовозгорелся воздух, и поднялось пламя на траве языком на восемь ярдов от меня. По краям пятна молодая, сочная зелень лишь обуглилась — обширного пожара не случилось. Но пепел на обгорелой земле впечатляет. Это ж сколько я выдал? Градусов пятьсот с плюсом, раз водород окислился, а то и больше. Обдумать резкое усиление магических способностей и открывшиеся перспективы не смог, не успел, организм на все издевательства сказал: "баста!" Вывернуло там, где стоял; остатки того, что утром съел на завтрак, разметал по округе. И этим протест не ограничился. На коже выступили красные пятна, дышать стало неимоверно тяжело — приходилось, буквально, поднимать руки и расширять грудную клетку волевым усилием, само по себе это простое действие получалось через три раза на четвертый, с сипами и хрипом. Это после того как немного прошел дикий испуг — "сейчас сдохну" — буквально обрушившийся раскаленной волной на меня, превращая нервы в иглы.
Правила первой помощи при остром стрессе в моем случае не катят. Сменить обстановку, концентрироваться взглядом на мелких предметах, меняя объекты, провести сеанс дыхательной расслабляющей гимнастики — не сочетаются рекомендуемые там методы с моими реальными обстоятельствами. Ограничился интенсивными движениями — приседаниями. Пару повторений — подышал, подвигался — подышал. И так много, много, много раз. Как только останавливаюсь, головная боль становится невыносимой, общее самочувствие плохим до тошноты.
Теперь мне примерно понятно, что мелкий гад захотел немного продлить свою "кормежку" и подтолкнул мои магические возможности, в том числе в маноотдаче. Только на какое существо был заточен его "безобидный" каст? Не на человека, точно! Побочный эффект — скачок уровня восприятия, не только в зоне пяти основных чувств, но и ряда запредельных. Тушка моя оказалась совсем не готова к такой стимуляции. Чудо будет, если удастся пережить встряску и вернуться к прежнему состоянию. Пока же лечусь вприсядку. Стоит лишь присмотреться, прислушаться или принюхаться — все проблемы запускаются по новой. Как еще можно успокоить "обиженный" организм? Хорошо бы на некоторое время заблокировать все, или большую часть, внешних раздражителей. Первых космонавтов в процессе тренировки укладывали в специальную ванну, как помню, называлась камера депривации, давали дыхательную трубочку и полностью погружали, оставляя без света, звуков и прочего, что сопровождает человека ежедневно. Мне бы сейчас очень подошло!
Так я придумал вторую стадию лечения. Результат сомнительный, на троечку. После вынужденной тренировки, потному разгоряченному телу вода показалась приятно охлаждающей. Сидеть по шею в канале чуть проще, чем скакать на берегу. Но чувствовать температуру — всеровно чувствовать. Немного расслабился и вот уже принимаешь волны тепла от проплывающей недалеко условно холоднокровной рыбки, еще порция от трения смещающихся при ее движении водных слоев. И начинается озноб, не температурный, нервный.
Вывод напрашивается очевидный: все проблемы от головы. Мозг отказывается принимать испорченную в сравнении с базой памяти картину мира. Не вписываются ауры и энергопотоки в его понимание единого пространственного образа объекта этого мира, как должно.
Простая догадка позволила перейти к третьей стадии терапии. Мозг можно и нужно отвлечь. Через таблицу умножения внешние раздражители он воспринимает, просачиваются, арифметика — недостаточная нагрузка для системы. А декламация стихов, с модуляцией эмоционального состояния занимает нужную долю ресурсов.
"Если вдруг забредаешь в каменную траву,
выглядящую в мраморе лучше, чем наяву,
или замечаешь фавна, предавшегося возне
с нимфой, и оба в бронзе счастливее, чем во сне,
можешь выпустить посох из натруженных рук:
ты в Империи, друг.
Воздух, пламень, вода, фавны, наяды, львы,
взятые из природы или из головы, —
все, что придумал Бог и продолжать устал
мозг, превращено в камень или металл.
Это — конец вещей, это — в конце пути
зеркало, чтоб войти..."
(Иосиф Бродский)
"Тишины хочу, тишины...
Нервы, что ли, обожжены?
Тишины...
Чтобы тень от сосны,
щекоча нас, перемещалась,
холодящая, словно шалость,
вдоль спины, до мизинца ступни.
Тишины...
Звуки будто отключены..."
(Андрей Вознесенский)
Плеснувшая в лицо волна заставила приоткрыть глаза. Смотрю — она, или как в вежливой осторожности обращаюсь — ОНО, знаю: сегодня ждать друг от друга чуда нам суждено. Э-э-э, чёй-то меня понесло, я ни разу не поэт, ритм чувствую лишь условно, резонанса слова и мысли у меня нет!
Сейчас бы глубоко вздохнуть, пару тройку раз, обеспечивая гипервентиляцией кислород для мозга. Но сегодняшний урок мной усвоен, ничего сверх и супер — и будет мне счастье. Тем не менее, большая мамаша не зря переместилась так близко, есть причина. Вот только как понять, что ей потребовалось? Боками не крутит, цвет умеренно-негативный, зелено-голубой, бледный. Речь, точно, не о дозаправке маной. Что тогда? Переходить на дополнительное зрение, всматриваться совсем не хочется.
И так мне стало тоскливо, к душному чувству скованности примешены шипы опасения. Это не мои эмоции, точно, она "поделилась". Предупреждает?
— Спасибо! Действительно подзадержался, а у меня там кобылки не кормлены. — Поднимаюсь по ступеням, потоки воды стекают, унося с собой все страхи и шкурные переживания.
На самом верху захотелось обернуться. Но бросать громкое терминаторское "I'll be back" не в настроении, шепчу тихо: "Помню".
Даниэль. Кантант-озеро. День пятый.
Они появились со стороны гор минут через десять. Двое. К тому времени, я уже отбежал в направлении каравана достаточно далеко. Заметить появление людей помогла выработанная за два дня привычка крутить головой на триста шестьдесят градусов, претерпевшая небольшие практические изменения в применении вследствие приобретенного эффекта "обнаженные нервы" — теперь не всматриваюсь в каждую тень, а лишь расфокусированно, как боковым зрением, отслеживаю движение.
Знал, что могут появиться живые, ожидал какого-то события, но когда промелькнули фигуры, не оценил правильно расстояние, того что они очень далеко, чуть растерялся, потерял концентрацию, упустил с такими мучениями найденную, и так бережно лелеемую точку равновесия. Взгляд стремительно приблизил пару, возник эффект туннельного зрения. Все что успел рассмотреть — идущего первым мужчину лет сорока, в грязном сером балахоне, давно небритого, заросшего, но с выбритым наголо до затылка правым виском. Второго увидеть в деталях не дала вспыхнувшая и лавинообразно усилившаяся боль в затылке.
Дальше действовал по лично открытой методе — накрыл лицо ладонями так, чтобы зажать нос, дополнительно прикрыть "просвечивающие" веки и вжать кончиками указательных пальцев ушные козелки. Вот я "в домике". Сконцентрировавшись на ритме, продекламировал всего два стихотворения раннего Блока, затем "Сероглазый король" Ахматовой и ... отпустило.
С четырехсот ярдов вглядываться больше не рискнул, осторожно по теням подобрался вдвое ближе. За это время пара успела дойти до шлюза. Я застал уже тот момент, когда боевик, а второй по одежде почти не отличался от напавших на нас, выскочил на гребень и стал озираться, возможно, пытаясь обнаружить того, кто оставил мокрые следы на лестнице. Прикольно бритый в это время безучастно стоял рядом, никакой нервозности и спешки не проявлял, равно как и интереса. Поиск следов в высокой траве ничего не дал, похоже, вооруженный боец просто охранник, не следопыт. Потоптались немного и двинулись в сторону гор: первый, не проявляя особой спешки впереди, второй, суетливый, подталкивая в прикрытую серым балахоном спину спутника, на полшага сзади.
Мне при любом раскладе дорогу разведать придется, потому я не рванул к своему обозу спешно убегать-спасаться, а стал осматривать окрестности, выделяя возвышенности с хорошим сектором обзора. Идти следом за парой в лес было бы большой глупостью, существует высокий шанс нарваться на боевиков в секрете. Если конечно база охраняется. В том, что я нашел лагерь напавших на нас бандитов, почти уверен. Ближайшая задача — разведать, что здесь к чему, и попытаться найти выход к Большой земле.
Двигаться к лагерю, сейчас, когда подняли, или вот-вот поднимут тревогу, не стоит. Спасаться с караваном тоже очень рискованно, пока развернемся, пока поползем, в случае обнаружения нас быстро догонят. Стоят себе, или лежат в тени на опушке, укрытые деревьями лошадки, и хорошо. С берега озера табун и повозки не рассмотреть, отсюда, за более чем полторы тысячи ярдов, тем более.
Из разных вариантов мой выбор пал на большой камень или маленькую скалу, как кому больше нравиться называть это каменное сооружение. У него два достоинства, первое — стоит в окружении деревьев, чуть возвышаясь над верхушками, на расстоянии двести пятьдесят, триста ярдов от канала, шлюз с него будет виден как на ладони. Второе преимущество — стоит в окружении деревьев.... То есть я с моим весом и соответствующей грацией смогу часть "восхождения" на вершину проделать по веткам. При отсутствии альпинистского снаряжения и вообще, какой либо страховки очень полезное для меня это их соседство.
Влез, как это ни странно, легко, ни разу не сорвался, с первой попытки. Попыхтел, конечно, потом отдышался, устроился на боку поудобней, собираюсь выглядывать не сверху, а чуть сбоку, прикрылся срезанной еще на земле веткой, чтоб не выделяться круглой головой на фоне неба. Поразмышлял — не натянуть ли мне тетиву на лук, сам дальнобойный инструмент и стрелы я умудрился не замочить, оставив во время купания на берегу, а вот в мешочек с тетивой вода попала. Да, должная прославиться в веках великая бойня откладывается, увы, по техническим причинам.
Хотя кого здесь бить то? Где толпы врагов? Прискакали всего четверо, "охранник" и с ним еще трое. Спешились на дамбе, сбегали вниз, в канал, понарезали круги вокруг, далеко не отходя. Переполох начался, когда один, он помассивнее остальных, прошел сквозь кусты по направлению к озеру, и на луговине увидел проплешину выжженной земли. Криками подозвал остальных, пытался что-то доказать, махал руками, показывая в направлении берега и нашей старой стоянки, увы туда, где спрятан караван. Трое других, похоже, ему возражали. "Прислушиваться" о чем говорят, я не стал. Зачем? Их пантомима легко читалась. Ну вот, торжество демократии, меньшинство подчиняется большинству — все вернулись, сели на коней и припустили в сторону базы. Зассали тягаться с пироманом!
А, может, они за подмогой отправились? Подождал еще полчаса. Никого. Не хотят воевать, супостата ловить. Тогда я сам пойду к вам.
До темноты еще часа четыре. Следующий мой шаг — поползать вокруг, рассмотреть, где они квартируют, чем занимаются. Только оружие нужно сменить. Арбалет мой ассасинский взять, в куче оружия метательные ножи были — могут пригодиться. К разведрейду следует тщательно подготовиться. Железо с себя на кожу заменю, чтобы ползая случайно не зашуметь. Может жезл с разрыв-эстерами прихватить? Позже решу.
До каравана добежал минут за пятнадцать, не фонтан скорость. Бедные животины встретили радостным ржанием. Не в смысле ржали над потным толстяком с языком на плече, а в смысле — "где шлялся балбес, пить давай". Придется искать на берегу удобный выход к воде. Планида каждого настоящего ковбоя — забота о живности в первую очередь. Ни напоишь, ни накормишь — не поедешь. Зависимые они, ковбои, люди. В моем случае на меня одного восемнадцать с половиной копытных. Начинаю сомневаться — кто на ком ездит.
Еще больше часа долой. Кровь из носу надо успеть засветло выйти к объекту. Плутать в темноте втройне опасно.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
