Снег, окрашенный волчьей кровью, вокруг рассеченные волчьи туши, он при возможности старается убивать волков как можно более жестоко, выворачивая их тела наизнанку, срывая с них кожу. Или вовсе не убивает их, оставляя раненных волков медленно жестоко умирать. Расправившись с очередным волком, он упал на снег, пытаясь сделать горящими легкими хоть пару глотков воздуха. И тут он видит рядом умирающего друга, которому волки, расковыряв закрывающие живот бронепластины, вытащили наружу кишки. Сходя с ума от боли, истекая кровью, в потоке эмоций не в силах самоотключиться, он просто лежит и орет. Его истошные болезненные вопли там для Джейсона были незаметны, это как легкая музыка на заднем фоне немного дополняющая картину происходящего. Это сейчас воспоминания криков умирающих сводят его с ума, то чудовище, в Джейсоне порождаемое Малдурумом в какой-то мере ими даже наслаждалось. В процессе дальнейших схваток с волками по пути к деревне, он краем глаза заметил как боевой товарищ, сражающийся рядом, поднял тело волка на руках, сломал ему позвоночник, швырнув его тушу об колено, а после пока волк еще жив, вцепился зубами ему в живот. Увидев, что Джейсон смотрит на него это кровожадное чудовище, которое где-то там было разумным артэоном, сейчас удовлетворяя какую-то свирепую понятную только ему самому жажду, это чудовище в золотистой армидейской броне все же застеснялось. Выхватив у волка клок мяса, швырнув в сторону тушу обезумевшего от боли животного, он улыбался Джейсону кровавой улыбкой, ожидая найти поддержку. Это сейчас эти воспоминания кажутся неописуемым кошмаром, а там Джейсон просто по-дружески подмигнул своему товарищу, жрущему волков живьем, совсем затерявшемуся в Малдуруме. И вот в процессе своих скитаний среди безумия бойни в Мерзлом лесу, он остается один среди мертвых снегов, понимая, что весь буквально с ног до головы измазан алой волчьей кровью. Ресницы на забрызганном кровью лице смерзлись на морозе. Там в Малдуруме все это было естественным, наоборот хотелось еще битвы, еще крови, мести за погибших друзей. И доктор Росс... В его голове снова зазвучал безумный смех пожилой артэонки, которым для него сопровождается тотальное погружение в безумие. Он закрыл уши, пытаясь заставить его замолчать.
Действие препаратов прекращались, воспоминания возвращались, накатывая кровавыми волнами. Какой-то бред о чести батальона и армидейской морской пехоты в целом, в Мерзлом лесу заполнял его больную голову, служил источником его безумной мотивации. Расчленив волчью тушу, он радостно крикнул: 'За морскую пехоту!'. Сейчас глазами артэона это было тяжело, просто невозможно вспоминать, ему не верилось что то чудовище порожденное Малдурумом это действительно он. В принципе все как обычно, как и у всех других артэонов при выходе из Малдурума. Казалось все произошедшее это страшный сон. От воспоминаний жалобного скуления, которое издавали волки, когда он, будучи чудовищем, беспощадно рубил их, сейчас на его глазах проступили слезы. Ему было жалко убитых зверей, тот факт, что волки в той ситуации пытались его убить сейчас в его гуманном артэонском сознании, просто игнорировался. 'Такого никогда не должно было происходить. Это все неправильно' — вытирая слезы, совсем раскиснув, не в первый раз говорил он себе, выходя из Малдурума.
И тут он столкнулся с главным. Вспомнил то зло, что из всего совершенного в Малдуруме так серьезно задело его до глубины души. Чувство колоссальной вины в попытках сбежать от которого он не хотел выходить из Малдурума. Смерть лейтенанта Конрада. Он считал себя обязанным жизнью Джейсону, вторгся в его личную жизнь, во внутреннем мире став его другом. Помниться он, возникнув из ниоткуда, просто пришел с подарком на день рождения Джейсона и в первую очередь сдружился с Кристиной. После того как этот в своем естественном состоянии не замолкающий балагур нашел общий язык с его королевой у Джейсона просто не было выбора, в безмятежности внутреннего мира они стали близкими друзьями. Во время боевого похода, в состоянии Малдурума сохраняя адекватность, прибывая в статусе офицера, этот лейтенант был единственным, кто беспокоился о Джейсоне, искренне пытался помочь. И в своей попытке спасти Джейсона от его же собственного безумия этот небезразличный горе лейтенант поплатился своей жизнью. Движимый своим безумием Джейсон дал волкам загнать себя в тупик, лейтенант Конрад отдал свою жизнь за то чтобы вытащить его. Действительно, если бы не жертва лейтенанта Джейсон бы остался в тех снегах навсегда. Если бы Джейсона не убили волки, движимый чувством мести за Рурхана, тогда, по его мнению, мертвого, он бы отправился с Вэйноном, вместе с другими мечеными и прочими безумцами, пошел бы в этой битве до конца. Увязший в безумии живым из той бойни он бы не вышел в любом случае. Лейтенанту Конраду пришлось пожертвовать жизнью, чтобы силой заставить Джейсона выжить, устоять перед манящим полной свободой сумасшествием Малдурума открывающим свои просторы в Мерзлом лесу.
Это был хороший и добрый по обе стороны артэон, среди рожденных солдатами таких очень мало и Джейсон своим безумием его фактически погубил. При входе в естественное артэонское состояние его сознание столкнулось с разумным осознанием ответственности, которую он нес за гибель Конрада. Тогда безумие Малдурума ему показалось более комфортным. Ведь для чудовища которым становился Джейсон в объятиях своего человеческого зла смерть лейтенанта была просто пустым звуком, в том состоянии он не чувствовал ни ответственности ни вины. В то время как артэон Джейсон просто не мог смириться с подобным. Из-за этого внутреннего противоречия, из-за осознания тяжести вины его сознание наткнувшись на подсознательное сопротивление, зависло в состоянии невозврата — где-то на грани между объятиями Малдурума и артэонской сущностью. Он просто не мог выйти из этого состояния, буквально завис посередине в неспособности освободиться от своего безумия и снова стать самим собой. После провала попытки стать самим собой, обратно вернувшись в объятия безумия, он слетел с катушек. Обезумив, в порыве своей агрессии он набросился на оказавшихся поблизости людей в белых халатах, и охране пришлось его успокоить, после к нему применили усиленный курс психотерапии, при помощи препаратов силой вытащив его из объятий Малдурума. И вот он пришел в себя, все вспомнил, столкнулся с виной, от которой пытался укрыться в своем безумии. На душе стало пусто и гадко, захотелось снова погрузиться в Малдурум лишь бы уйти от этих раскаяний. Ему пришлось силой заставить себя свыкнуться с погибелью друга, истинную ценность которого он дурак раньше не хотел понимать, а сейчас было уже поздно. Замерший взглядом в одной точке, он продолжал сидеть, забившись в угол темной узкой камеры мягкого карцера для буйных, пока внутри его убивала совесть и раскаяние.
Время сейчас теряло для него значение. Он долго оплакивал лейтенанта Конрада. Угрызения терзали сильно, но не убивали. Жизнь неизбежно продолжалась. Он обратил внимание на следы ногтей, оставленные на мягком настенном покрытии кем-то из тех, кто сидел здесь до него. Буйные психопаты, в которых превращались артэоны, выходя из Малдурума, не в силах смириться со злом, содеянным в его объятиях. Это место буквально хранило в себе безумные крики, мольбы о помощи, спасении сотен сходящих с ума в попытках снова стать артэонами после злодеяний Малдурума. 'Нужно выбираться отсюда' — вдруг ожил Джейсон, ему было тошно находиться здесь. То, что заставляет жить — семья, любимые, близкие родные, лучшие друзья. В случае с Джейсоном вполне естественный для артэонов теплый семейный круг, круг близких друзей и, конечно же, любимая, прекрасная супруга. Ведь он в шаге от всего этого, его счастье прямо перед ним. Пройдя через ад, он заслужил несколько месяцев покоя и счастья жизни среди артэонов. Осталось только выйти из остатков погружения в безумие, стать самим собой и тогда можно будет вернуться в свою нормальную жизнь. Рурхан! Как он, что с ним, нужно было срочно, первым делом узнать о его судьбе. Нельзя больше оставаться в этом полумраке, нужно выбираться отсюда. С трудом поднявшись на ноги, Джейсон дошел до двери. 'Все мне полегчало. Выпустите меня!' — крикнул он, кулаком стуча по двери.
Вернувшись в свой угол, он прождал еще несколько часов. Это было еще одно испытание. Тайно наблюдающие за ним врачи смотрели, как он себя поведет. Ведь не сумевший окончательно избавиться от побочных эффектов пребывания в Малдуруме долго не получая ответа с той стороны начал бы сходить с ума. Долбиться в дверь, кричать, рвать мягкое настенное покрытие карцера. Джейсон полностью став собой спокойно просидел в своем углу еще несколько часов.
— Джейсон? — через громкоговоритель карцер огласил женский голос.
— Да, — не зная куда смотреть, ответил он.
— Как ваше настроение?
— Хорошо. Все нормально. Я снова я. А что вопрос, про самочувствие уже устарел? — чтобы показать, что он полностью стал собой, Джейсон добавил улыбку.
— Ладно. Тогда как ваше самочувствие?
— Чувствую себя так, будто мною только что испражнился огромный черный дракон. Как будто я все еще измазан в злых темных фекалиях, — Джейсон пытался с юмором описать свое состояние. — Что я не прошел очередное испытание?! — крикнул он спустя пару минут тишины, но ответа так и не последовало. — Да я нормальный, пожалуйста, хватит уже! — он боялся снова остаться один в этом полумраке.
Спустя некоторое время дверь карцера отварилась. В свете загоревшейся на полную мощность лампы над входом в помещение карцера вошел командир его батальона, майор Калегром. Облаченный в черный нательный комбинезон, он с улыбкой смотрел на еще одного из своих солдат наконец-то пришедшего в себя. Джейсон, от такой неожиданности позабыв обо всем, подскочил на своих трясущихся с непривычки ногах и замер по стойке смирно. — Нет не надо, успокойся, не напрягайся. Тебе сейчас нельзя. Так как дела боец? Как самочувствие? — легко и радостно улыбался командир, по-дружески пожав Джейсону руку.
— Отлично сэр.
— Куришь? — в готовности дать сигарету поинтересовался командир.
— Нет, сэр.
— Это правильно. Готов отправиться домой?
— Так точно, сэр.
— Идем отсюда, — командир пытался помочь ему, взяв за руку.
— Нет, не надо. Спасибо сэр, я сам, — отказался от его помощи Джейсон. — Много наших полегло? — после этого вопроса командир помрачнел и опустил глаза
— Старайся пока об этом не думать. Думай о своей семье. Пойми радость момента, мы уже дома, — прежде всего он пытался успокоить Джейсона. — Полегло много ребят, — все же печально добавил он. — Но это уже моя забота.
Командир, придерживая Джейсона, повел его из карцера, по лестницам наверх какого-то мрачного лишенного окон здания. Не мудрено, что это был очередной бункер, артэоны любили закапывать в землю свои военные объекты, таким образом, пряча их от посторонних глаз. Вот только где этот бункер находился? Судя по стенам и затхлому воздуху, свидетельствующему об отсутствии вентиляции, точно ни в гарнизонах Армидеи. Поднявшись на пару этажей, так и не увидев солнечного света из окон, по очередному темному коридору бункера командир привел Джейсона в белую комнату. В центре комнаты, в ярком свете лампы стояли два стула, на одном из которых сидела молодая артэонка в строгой военной форме, ее волосы собраны в жесткий хвост, в руках она держала ручку и блокнот. На ее строгом лице было не разобрать эмоций. По краям комнаты вне света лампы освещающей ее центр стояло множество железных шкафов, каталки для переноски раненных и хирургический стол для операций, вернее процедур восстановления как их тут называли. Это была восстановительная комната, подобие операционной, сейчас оборудованная для нужд работы психолога. Командир, заведя Джейсона внутрь, закрыл за ним дверь. Тяжело вздохнув, Джейсон уселся в кресло напротив этой очередной 'мозгоправки', которая несколько часов теперь будет 'компостировать' ему мозги, делая вид, что способна помочь. Но от этого было не сбежать, процедура общения с психологом была обязательной при выходе из Малдурума особенно для буйных. Правительство должно перестраховаться, прежде чем снова впустить его в мир под Светом Духа.
— Здравствуйте Джейсон. Меня зовут доктор Эмма Ротстен. Узнаете мой голос? — пронаблюдав, как он сел в кресло, сразу сделав несколько записей, поинтересовалась она.
— Да вы тот голос из громкоговорителя в камере. Надеюсь, вы не психиатр? — с наигранной настороженностью спросил он. Пока она снова делала какие-то записи, в Джейсоне затрепетало нечто неконтролируемое, некая жажда, желание женского тепла. За доли секунды он инстинктивно раздел ее взглядом. Долгое отсутствие женской сладости делало свое дело. Как артэон он тут же заблокировал все эти неприемлемые в силу обстановки эмоциональные потоки и вернул над собой жесткий разумный контроль. Он осознанно вернул себя в тяжесть постмалдурумных переживаний, тяжестью вины за смерть друга давящих на него. От его мимолетного теплого отвлечения от переживаний не осталось и следа. Внешне он напряженно сжался и чтобы не смотреть на нее, чтобы легче уйти от дурных мыслей, отвел взгляд в сторону. Она, пристально посмотрев на него обо всем догадавшись, улыбнулась.
— Что с вами? Вы как то напряглись?!
— Я?! Нет что вы. Все нормально. Это, наверное, какие-то остатки Малдурума еще не выветрились, — прокашлявшись, спешно оправдывался он. Но легкая напряженность, зависшая в воздухе, ощущалась все сильнее.
— Тогда начнем!
— Давайте, но все же. Так, а вы еще психолог или уже психиатр? — зажато в ее присутствии, осторожно интересовался он.
— Сразу могу вас успокоить. Я психолог. Военный психолог. И сейчас мы будем помогать вам, снова вернуться в нормальный мир.
— Слава богу! — вздохнул Джейсон. — Я тут побуянил немножко. Боялся, что меня спишут в разряд конченых... дураков.
— Я проинформирована. Вы набросились на медиков со скальпелем. Заставляли их принять 'упор лежа' и отжиматься. А то ведь 'Они салаги не знают настоящей службы'! — иронизировала она.
— Да-а-а! — сейчас сам себе удивлялся он. — Я могу! Да могу такое, к сожалению, — ему стало стыдно, но она улыбкой переводила все в шутку. Они оба посмеялись.
— Расскажите мне как обычно, что у вас на душе. Я готова слушать, — без энтузиазма говорила она.
— А где доктор Росс? Она курировала меня, — поинтересовался Джейсон. Этот доктор, она прекрасная как и все молодые артэонки. Блестящая гладкая, будто шелковая кожа, белоснежная улыбка и приятный аромат. Чуть старше Джейсона. В ее обществе ему было все больше дискомфортно, во всяком случае, изливать душу молодой девчонке, обнажать свое безумие перед почти ровесницей было неприятно. Мудрая доктор Росс, пожилая артэонка с белыми волосами, была заботлива как мать, с ней он мог говорить обо всем. А эта вчерашняя девчонка в его глазах была плохой заменой любимого доктора.
Доктор Росс. Военный психолог, что работала с ним, помогала ему избавиться от симптомов Малдурума. Он был очарован ею. Мудрая, умная артэонка с годами как хорошее вино ставшая просто бесподобной. В реальности она никогда не одевалась в черное, скорее наоборот предпочитала светлые тона. Джейсон ведал ей детали своих злодеяний в Малдуруме, и от этого как от исповеди получал душевное облегчение. Его особое отношение, привязанность к доброму доктору, ее особое место в жизни Джейсона перешло с ним в Малдурум. В ее облике воплотилось его безумие. Сначала в Малдуруме он просто творил жуткие вещи, думая о том, как будет ей о них рассказывать, как будет ее удивлять, когда вернется домой, и однажды она сама пришла к нему в больных малдурумных галлюцинациях и попросила ее удивить.
