— И?
Таша обрисовала цветок по едва видимым контурам. И снова, упрямо отдаляя миг исчезновения своего творения: мгновенного, зыбкого, почти призрачного.
Даже зная, что рано или поздно ей придётся уступить неизбежному и позволить ему исчезнуть.
— Что он просто... играет, — слова упали хрустальными шариками. Равнодушно, словно пустой, посторонний, ничего не значащий факт. — Что он жестокий и почти бессмертный, что ему скучно, и он играет. Со мной.
Какое-то время Джеми наблюдал за движениями её пальцев. Затем, мягко отодвинув её руку, накрыл ладонью недолговечные водяные линии — и, пробежавшись пальцами по застывшей на мраморе стеклянной вязи, удовлетворённо выпрямился.
— Играет, значит... что ж, вполне правдоподобная версия, — сказал он потом. — Иные некроманты так развлекались, что простым магам юмора точно не понять. Взять хотя бы Талира Чёрного и ту княжну, которая уже сто лет как мирно почила... кхм... ладно, не будем об этом. — Джеми вздохнул. — А святой отец не знает, кто он?
— Думаю, если бы знал, то сказал, — рассеянно откликнулась Таша: мгновением раньше вспомнив, что же именно ей хотелось спросить.
— И то верно. Ну, ему в любом случае виднее... насчёт скучающих бессмертных.
— Действительно, — нетерпеливо согласилась она, уже не слушая. — Джеми, ты говорил, что призраки могут занимать чужие тела, сломав разум владельца. Правильно?
Неожиданная смена темы явно заставила того растеряться.
— Правильно, но...
— А может человек сам пустить призрака в себя?
Джеми озадаченно моргнул.
— Может, но...
— И в этом случае разум владельца не ломается, поскольку он отступил добровольно, так? И когда призрак уходит, то владелец может спокойно вернуться обратно?
— Да, всё так, но...
— О, так вы ещё здесь, Таша-лэн?
К ним решительно направлялся Леогран, небрежно перекидывая из руки в руку пафосную шпагу, чей эфес затейливо инкрустировали мелкие колючие бриллианты. За ним следовал дворецкий — с другим, самым простеньким клинком.
Таша вскинула бровь:
— Фехтуете, ваша светлость?
— Мне выписывали учителя из Арпагена. К сожалению, вскоре после смерти матери дядя отослал его обратно, но я совершенствуюсь сам, насколько могу, и всегда немного упражняюсь перед ужином.
— Кстати о вашем дяде. Он ещё не вернулся?
— Сегодня от него прибывал слуга. Дядя вернётся завтра вечером.
Таша нахмурилась.
Завтра. Когда с призраком будет покончено. Или когда он уйдёт до следующего месяца.
Или когда охотники на него уедут — вне зависимости от исхода.
— А мы в ответ, — продолжил Леогран, поморщившись, — передали дяде, что святой отец успешно справился с заданием и покинул особняк.
Таша уставилась на него во все глаза.
— Зачем?
— Святой отец так велел. — Леогран развёл руками. — Я сам ничего не понимаю.
Что за фокусы?..
Она перевела пристальный взгляд на Джеми.
— Я ничего не знаю, — торопливо выпалил мальчишка.
— Совсем-совсем ничего? — уточнила Таша.
— По крайней мере, об этом.
— А о чём знаешь?
Джеми неловко заёрзал, но промолчал.
— Так о чём это я... ах, да, — бодро заговорил Леогран, прерывая неловкую тишину, сбив Ташу с мыслей. — Моего учителя отослали, так что приходится упражняться с Мором. — Юноша кивнул на дворецкого, молча ждавшего позади своего господина. — Хотя фехтовальщик из него, конечно...
— Упражняться со слабым противником — пустая затея, — заметил Джеми. — Но, если хотите, я могу составить вам компанию.
И Таше понадобилась секунда, чтобы понять — конечно, это уже не Джеми.
— Вы?
Леогран недоверчиво взглянул на Алексаса: оглядывавшего юного герцога с лёгкой улыбкой голодного льва.
— Ваша светлость, вы думаете, я саблю для красоты ношу? — едва уловимое движение, алый блеск — и Леогран отпрянул, когда острое лезвие описало стремительную дугу в дюйме от его носа. — Впрочем, надеюсь, ваш дворецкий одолжит мне шпагу. Разница техник, сами понимаете.
Если Леограна и поразила перемена в облике чудаковатого сынишки дэя, он ничем этого не выказал.
— Мор, будь добр, — коротко кивнул он. — К тому же моя затуплена, тренировочная...
— Вторая должна быть под стать. — Алексас с залихватским свистом загнал саблю в ножны и, отстегнув, оставил их на бассейном бортике. — Согласен.
Неслышно поднявшись, он принял шпагу из рук Мора. Крутанул в ладони, прикинул что-то — и, кончиком клинка эффектно расчеркнув воздух, поклонился противнику.
— Весь к вашим услугам. — Леогран склонил голову в ответ.
— Всего вас мне, предположим, не надо, — небрежно заметил Алексас, — а вот ваша шпага на ближайшие пару минут пригодится.
Герцог в ответ подкрутил ус: с нехорошей задумчивостью.
— Не слишком ли вы самоуверенны, Кармайкл-энтаро?
— Ничуть. Всего лишь трезво оцениваю свои силы.
— Тогда примите к сведению, что мне не раз удавалось обезоружить моего учителя, а он не самый худший фехтовальщик королевства.
— Обязательно. — Алексас обернулся к Таше. — Благословишь брата на победу?
Она вздёрнула нос.
— Думаю, в... ты и так прекрасно справишься.
— Как я и думал. — Алексас вздохнул — И за что я тебя люблю, кто мне объяснит?
И, насвистывая что-то, пошёл к вымощенной камнем площадке вокруг фонтана, оставив остолбеневшую Ташу хватать губами воздух.
— Таша-лэн, — ласково произнёс Леогран, прежде чем направиться следом, — я очень надеюсь, что вы не будете возражать, если я уложу вашего брата одной левой.
— Может, не надо? — наконец обретя дар речи, жалобно пискнула Таша ему в спину.
— Полагаю, это собьёт с него спесь, — бросил юноша через плечо.
Вытащив ноги из воды, Таша сердито обняла руками колени. Мальчишки, чтоб их! Только бы чем-нибудь помериться...
Фехтовальщики заняли позиции друг напротив друга. Водяная пыль оседала на их волосах светлой пудрой, искрящейся в закатных лучах. Герцог, как и обещал, держал клинок в левой руке; дворецкий бесстрастно наблюдал за происходящим, застыв склеповой статуей.
— Готовы? — любезно осведомился Алексас. — Начинайте.
Шпага Леограна взметнулась вверх багряной вспышкой.
Алексас парировал легко и непринуждённо. Казалось, он даже рукой не шевелил, одной кистью. Впрочем, его атаку Леогран тоже отразил без видимых усилий, лишь отступил ближе к фонтану — но поспешил компенсировать отступление, потеснив противника к зарослям шиповника, окружавшим место действия.
— А вы неплохи, — прокомментировал герцог пару минут спустя, тщетно пытаясь достать противника.
— Вы тоже недурны, — под аккомпанемент стального звона благосклонно откликнулся Алексас.
Поединок не спешил выявлять чьё-либо превосходство. Леогран явно распалился: атаковал агрессивно, яростно, резко наскакивая. Алексас к этому отнёсся восхитительно равнодушно, лишь отставил в сторону левую руку, до того небрежно заложенную за спину. Со скучающим выражением на лице он отбрасывал клинок герцога в сторону, точно надоедливую муху: казалось, не дрался, а танцевал, кружась в рыцарском вальсе со шпагой в руке.
— Что ж, — с расцветающей на губах ехидной улыбкой проговорил Леогран, — боюсь, мне всё же не суждено уложить вас одной левой.
— Сожалею, что нарушил ваши планы, — вежливо отозвался Алексас. — Но неужели вы хотите сказать, что вы не левша?
— Именно это!
Нетерпеливо перехватив шпагу правой рукой, герцог ринулся в лобовую атаку, звонкая песня скрещивающихся клинков из вальса обратился в галоп — и под натиском противника Алексас стал отступать к фонтану. Уткнувшись в бортик мраморного бассейна, он вспрыгнул на него, Леогран в долгу не остался, и сражение продолжилось на узкой круглой дорожке из скользкого зеленоватого камня.
— Что ж, вам удалось меня удивить, — заметил Алексас, вынужденный уйти в глухую оборону. — Однако есть одно маленькое затруднение.
Шпаги молниями сияли в водяном крошеве.
— Какое же? — в перерыве между ударами азартно выдохнул Леогран.
Широкую улыбку его противника Таша различила даже отсюда.
— Боюсь, что я как раз левша...
Алексас резко скакнул назад, перекинул шпагу из руки в руку — а потом, сократив дистанцию, атаковал: небрежно уперев правую руку в бок, танцуя на мраморном бортике, лезвием шпаги выписывая в воздухе сверкающие пируэты, заставив противника растерянно отступать. Удар, ещё удар — и клинок Леограна полетел в воду. Герцог скакнул в фонтан, не раздумывая; поскользнулся, упал, тут же перекатнулся и вскочил, мокрый от носков замшевых туфель до рыжей макушки, но со шпагой в руке.
Алексас оглянулся на Ташу. Улыбнулся.
И небрежно подкинул свой клинок высоко вверх.
В следующий миг он прыгнул в фонтан: легко крутанув в воздухе сальто, аккуратно приземлившись на обе ноги, взметнув фейерверк хрустальных брызг. Вскинул руку — как раз вовремя, чтобы поймать шпагу, летевшую обратно к земле, точно за рукоять. С бесконечным изяществом выпрямился.
Таша прекрасно понимала, что это — красивый эффектный трюк, не более. Самоубийственный в реальном бою, проделанный исключительно для того, чтобы впечатлить её.
Но это не отменяло того, что даже Леогран уставился на противника с зачарованным видом.
Алексас невозмутимо расчеркнул фонтанную струю, словно вычерчивая кончиком лезвия какой-то затейливый символ.
— Продолжим? — насмешливо осведомился он.
Леогран вздохнул.
И швырнул свою шпагу ему под ноги.
— Вы лучший фехтовальщик, которого я когда-либо видел, — торжественно и серьёзно промолвил герцог. — Прошу прощения за мой скепсис. Вы действительно уверены в себе настолько, насколько этого достойны.
Алексас нахмурился.
Только на миг.
Затем поднял шпагу противника, перехватил её за лезвие — и протянул герцогу рукоятью вперёд.
— А вы один из лучших противников, которые у меня когда-либо были, — с улыбкой ответил он. — Я не могу вернуть обидные слова, сорвавшиеся с моих уст, но прошу за них прощения. И готов оказать вам любую посильную помощь... если вы её примете.
Губы Леограна в свою очередь тронула улыбка.
— Полагаю, извинения приняты обоюдно. — Герцог взял клинок из рук противника. — Джеми Кармайкл, позволите ли вы мне считать нас с этого момента связанными узами дружбы?
Алексас взлохматил свои мокрые кудри. Как показалось Таше, несколько озадаченно.
Но ответил лишь:
— Как будет угодно вашей светлости.
Таша смотрела, как юноши удовлетворённо жмут друг другу руки.
— Кажется, они неплохо поладили, — бросила она через плечо.
— Кажется. — Арон, неслышно стоявший за её спиной, шагнул вперёд. — И вы открыли друг другу свои новые стороны.
— Мы? А я-то тут при чём?
Дэй протянул ей руку, помогая встать; его улыбку леденила лёгкая ирония.
— До сегодняшнего дня у тебя не было возможности проявить тягу к мастерам в своих делах.
Таша промолчала. Лишь мельком оглянулась на парочку мокрых до нитки фехтовальщиков, чей беззаботный смех вплетался в тихий шёпот закатного ветра.
Даже не пытаясь скрыть от телепата, что шпага Алексаса если не разбила ледяную кромку неприязни вокруг его образа, то пробила там немалую брешь.
Ужин прошёл в непринуждённой дружеской обстановке. Настолько непринуждённой, что Таша засомневалась, помнит ли её 'семейка' о том, что им предстоит; однако, поднявшись из-за стола, Арон первым делом заверил племянников герцога, что их присутствие в борьбе с призраком ничего не решит, и отправил юных Норманов в их покои.
Как и Ташу — в её.
— И на каком основании я должна отсиживаться в стороне в решающую ночь?! — возмущалась она, пока Арон за руку непреклонно вёл её в башню. — Да ни за что!
— Как раз есть за что, — заявил Джеми, мудро шедший в сторонке. — Эйрдаля ловить — это тебе не в игрушки играть!
— Ах, так вы этой ночью будете ловить эйрдаля? А я должна сидеть в комнате, не зная, живы ли вы ещё?!
— Именно, — хором подтвердили мужчины.
Спелись, называется, уныло подумала Таша.
— А как же призрак? Это ведь я её вижу, и...
— Если всё пойдёт по нашей задумке, твой дар нам не пригодится. — Арон услужливо распахнул перед ней дверь. — И этой ночью мы убьём сразу двух зайцев.
— Как я понимаю, не фигурально.
— Хотелось бы обойтись без кровопролития, — уклончиво ответил дэй. — Таша, я нисколько не сомневаюсь в неоценимости твоей помощи, но сегодня мы будем дежурить вдвоём.
Едва уловимые нотки в его голосе подсказывали, что на сей раз Арон настроен серьёзно.
Что ж... возможно, она сможет помочь им и в башне.
Проблема только в том, что всякое действие обычно имеет кучу противодействий. А то, что собиралась сделать она — тем более.
— Ладно, подожду в башне пленной принцессой, — фыркнула Таша, взбегая вверх. — Удачи.
— Таша!
Она обернулась: дэй мягко смотрел на неё снизу вверх.
— Ты же не наделаешь глупостей, правда? Ты же действительно будешь ждать нас... просто ждать?
Взгляд светлых глаз был проницательным, чуть усталым и бесконечно тёплым. Искрящийся добротой взгляд человека, терпеливо уговаривающего кого-то горячо любимого.
И пусть эта глупенькая девочка бесконечно капризничает, но...
— Конечно, — кротко кивнула Таша.
— Чудесно. — Арон светло улыбнулся. — Добрых тебе снов.
Поднимаясь по лестнице, Таша слышала их удаляющиеся голоса — и удивлялась, что за нелепые мысли пришли ей в голову. Ей действительно не стоит делать глупостей; а то, что она хотела сделать, было глупостью редкостной. Но ведь Арон с Джеми и без неё прекрасно справятся, к тому же Арон всегда желал ей только добра...
В комнате она села на кровать, сцепив руки в замок, рассеянно оглядывая комнату, пытаясь не нервничать. Заметила свою сумку, которая мирно лежала на полу подле кресла.
После секундного колебания подошла ближе, опустилась на корточки — и за цепочку вытянула из кармашка зеркальце.
Щелчок.
Сев на кровать, Таша посмотрела в глаза своему отражению. Вспомнила вечер в избушке рядом с Топью — и с неизбывным ужасом поняла, что с тех пор снова не вспоминала о Лив. Да что же она за сестра такая?..
Таша пытливо вглядывалась в стекло, отчаянно надеясь, что то снова отразит Лив — но на сей раз оно осталось безучастным.
Гм...
— Зеркало, — неуверенно произнесла Таша, — покажи мне Лив.
Миг спустя кончики пальцев ощутили тепло нагревшихся рун. Когда зеркальную гладь затянул серебристый туман, Таша с надеждой сощурилась, но после того, как туман рассеялся, вновь увидела сестру, мирно спящую в домике цвергов.
Всё ещё спящую.
От осознания, что магия Арона не помогла, сердце сжала тоска; однако помимо тоски — вглядываясь в полутьму маленькой комнаты в далёком Камнестольном, Таша ощутила удовлетворение.
У неё в руках волшебное зеркало. И она знает, как с ним обращаться.
Грех этим не воспользоваться.
— Покажи мне... дом.
Зеркальная картинка зарябила. Изменилась. В комнатной тиши послышался шелест яблоневой листвы на ночном ветру; и какое-то время Таша сидела, глядя на маленький белый дом со слепыми окнами и деревья, которые шестнадцать лет шептали ей колыбельные за окном.
