У каждого королевства на Северном материке была своя денежная единица. В Темных землях и Темном Рае — мень, в Светлых — ерих, на Священной земле — шерид, в Ледяных горах — мальхи, в Море Деревьев — алькай, в Лунном Лесу — лиссуй, а на Пустошах (для всех пяти королевств) — гори. Единой денежной единицы на материке нет. Хотели сделать, но так и не смогли определиться с выбором, так как каждый народ настаивал именно на своей денежной монете. Хорошо хоть общий язык для всех народов есть, а то, вообще, неразбериха постоянно происходила бы.
— А ты с ней встречался? — с легким раздражением спросила я.
Я была хорошо знакома с Тиакхе, поэтому заявления его отца меня задели.
Принц насупился, а потом с грустью ответил:
— Если честно, то я ни разу не покидал приделы Светлых земель, до этого раза.
— Правда? — удивилась я. — Даже в Священную землю не ездил?
В ответ он покачал головой и еще грустнее добавил:
— Ты бы знала, как я тебе признателен за то, что ты показала мне так много удивительных мест.
Подумав, я небрежно спросила:
— А хочешь, я тебя познакомлю с девой Тиакхе в Вечной Зеленеве?
Лицо принца тут же налилось радостью, он счастливо улыбнулся и вдруг схватил меня за талию, закружил по комнате.
— Хейса, — воскликнул Эйрос счастливо, — как же я рад, что я вломился именно в твой замок! Спасибо!
— Нашел чему радоваться, — с усмешкой ответила я, когда меня поставили на ноги. — Но мне пора. Мать не любит, когда опаздывают.
Когда я вышла из дома, где разместился принц с магом, то во мне бушевали странные и одновременно паршивые чувства, от понимания того, что я банально воспользовалась доверчивостью принца в своих интересах. В ушах до сих пор стоял радостный крик принца: "Спасибо!". А потом мелькнула странная мысль, что если Эйрос сегодня вечером встретит свою идеальную принцессу, то Вечную Зеленеву я не смогу ему показать. Хотя это должно добавлять мне только радости, ведь если я сегодня-завтра украду ему принцессу, то в моей жизни на одну проблему станет меньше! Не правда ли?
Глава двенадцатая
Титул "первиш"
Когда я дошла до дома матери, то все мысли о принце тут же исчезли из моей головы.
Стражники, проверив мою ауру на наличие печати, с поклоном открыли передо мной двери и я, глубоко вздохнув для уверенности, вошла в обитель Нэрэм Эш'шэр Элени.
Ее дом был большой, что было не так уж и удивительно. Комнаты были выдержанны в темных тонах и, даже когда-то камни, казалось, светили каким-то тусклым, не радостным светом. Сейчас их роли с лихвой заменяли свечи, из-за которых мрачные тени ложились на мебель, картины, скульптуры и даже на дроу, подошедшую ко мне.
Оглядев меня недовольным взглядом, она чопорно вымолвила на языке дроу, так как всемирного не знала:
— Пунктуальности, как я погляжу, ты так и не научились, Юэнн!
— Я тоже рада Вас видеть, Инэр'шэр Генрия, — ответила я ей на том же языке, хотя радости во мне не было и следа.
На мое мнение, проблема долгоживущих существ заключается в том, что даже наделенные молодой внешностью, старческие маразмы избежать им не удается. Генрия, приходящаяся мне двоюродной бабкой, была одной из них. Хоть выгладила она довольно молодо, но паскудный характер тут же выдавал ее пять столетий, хотя занозой в заднице она, кажется, была всегда. Ведь чем еще можно объяснить тот факт, что за все свои столетия она так и не нашла мужа? Нет, я не спорю, что наличие мужа в жизни не главное, но это было и впрямь странно. Благодаря этому дочь ее младшей сестры Марианны, которая была мне уже родной бабкой, стала править в Лэстэрине. Жалко только, что бабушка умерла при родах, и мою мать воспитывала все та же Генрия.
Обведя меня внимательным взглядом с головы до ног, она скривилась, раздраженно фыркнула и с презрением сказала:
— И как обычно с неполагающейся внешностью!
Ей определенно нужно было родиться вампиршей. Хотя в душе она, скорей всего, ей и была, так как столько у меня крови "выпила", что хватило бы весь Гратестав пару лет прокормить!
— Что это за вид? — презрительно продолжала она. — Волосы короткие, растрепанные, не расчесанные, грязные.
Посмотрела бы на нее, если б ей пришлось пять дней пути провести в дороге, где всего один раз попалась приличной глубины речка, в которой я на скорую руку обмылась?
— А одежда? Где это видано, чтобы Эш'шэр разгуливала в Лэстэрине в потертых, дырявых штанах, грязной рубашке и запыленных сапогах?
Ну, простите, что меня больше заботило состояния брата и причины темноты в Лэстэрине, чем переодевания в более подходящие платья для Эш'шэр.
— Ты хоть с утра умывалась? — продолжала выводить она меня из себя. — Вон кисли какие!
Я указательными пальцами вытерла глаза, не найдя на них и следов пренебрежения утреннего туалета.
— А руки с поломанными ногтями и грязью под ними. Тьфу! — Если бы она могла, то сплюнула мне под ноги, взаправду, а так ограничилась лишь намеком на плевок. — Такие невоспитанные дроу как ты, — она ткнула в меня пальцем, чтобы я точно не ошиблась о ком идет речь, — позорят весь наш род! Вот когда я была Эш'шэр...
Была, я не спорю. Вот только давным-давно и то, около пятидесяти лет, пока не родилась бабушка Марианна.
— ...то я всегда вела себя подобающе! Мой внешний вид был без единого изъяна. И я уж, точно, не носила штаны, как какой-то мужлан!
Посмотрела бы я, как она в юбке ездит в мужском седле! Дамские седла давным-давно перестали делать, так как наличие женских брюк прибавило удобность передвижения в мужских седлах.
— А я говорила твоей матери, чтоб она не отправляла тебя к этим темным изгоям. У них же совсем отсутствуют хоть какие-то зачатки морали и совести! Но нет! Меня, конечно же, не послушали. И что мы теперь можем наблюдать? — Она опять с пренебрежением посмотрела на меня снизу вверх. — Просто пугало какое-то! Радует одно, что ты не принесла клятву нашим богам, а то не хватало нам насмешек не только здесь, но и там! Я уверена, каждый раз, когда ты прибываешь в Лэстэрин, наши предки на том свете прячутся в стыде по углам, чтоб избежать насмешек!
И после этого брат спрашивает меня: "Почему ты так редко к нам приезжаешь?". Теперь на этот вопрос я буду отвечать: "Потому что не хочу тревожить предков своим неподобающим видом!".
А между тем она все говорила и говорила, говорила и говорила. В какой-то момент мне показалось, что я попросту заснула от ее монотонных причитаний. Но Генрия не была бы собой, если бы и тут не нашла повод для ворчания. Больно ущипнув меня за руку, она зло закричала:
— Как ты смеешь закатывать глаза! Неблагодарная девчонка! Да ты в ноги мне должна кланяться за то, что я не выкинула тебя из Лэстэрина за шиворот, словно приблудного котенка!
Главное — это соблюдать спокойствие. Чем больше ты с ней препираешься и гавкаешься, тем сильнее и упорнее она начинает тебе досаждать. Это проверенно было уже неоднократно.
— Извините, Инэр'шэр Генрия, но Нэрэм Эш'шэр Элени меня ожидает, — спокойно сказал я, словно выпила успокаивающий напиток Илиса.
— Иди с глаз моих долой! — воскликнула она, замахнувшись. Вот только я спокойно осталась стоять на месте, так как давно переросла то время, когда я от этого движения шарахалась в сторону. — И чтоб я не видела тебя до твоего следующего приезда!
Ах, как бы я хотела, чтоб так оно и было, но вечером я чувствую, обязательно с ней встречусь!
Не прощаясь, я быстрым шагом направилась в покои матери. Знаю, что потом мне из-за этого устроят взбучку, но терпеть ее общество, я была больше не в силах. В противном случае я ей все же что-то да скажу, чем уверю ее в своем неподобающем характере, который недостоин титула Эш'шэр.
Хорошо, что я столкнулась лишь с Генрией, а не со своей кузиной Анафеей, у которой, несмотря на двусмысленное имя, характер был не такой, как описывается в сказках светлых о добрых феях. Или — упаси меня Хозяйка Порока! — с кузеном Инрионом, который уж очень любит интересоваться моей личной жизнью, а порой и не двусмысленно намекает, что не прочь в ней тоже поучаствовать.
Кажется, именно от Тибера я услышала фразу: "В семье не без урода", которая уж очень хорошо описывала мое положение в этой семье. Не считая брата, все мои "дорогие" родственницы и родственники испытывали ко мне отнюдь не родственные чувства. Хотя и их можно понять. Если с моим братом что-то случится, то я стану Нэр Эш'шэр — то есть следующей претенденткой на трон, а там недалеко и Нэрэм Эш'шэр — королевой. А кому захочется, чтоб Нэр Эш'шэр стала та, кого вырастили темные? Одно радует, что в нашей семье не идет борьба за трон, как, например, в семье Эйроса. Нравы у нас другие. Отсюда и расстановка приоритетов, иная. Дроу не станут, как безмозглые селяне светлых, принимать за монарха, кого попало. У нас раньше даже традиция была, чтоб наследники сходились в смертельно схватке за трон. Хорошо, что она давным-давно сменилась передачей власти старшему наследнику, которого и учат быть истинным правителем дроу.
Как же все-таки хорошо, что я родилась второй!
Трижды постучав в дверь, я услышала спокойный голос: "Войдите", после чего зашла в комнату матери.
Она сидела в кресле, подперев кулаком щеку, и читая на середине книгу.
— Ты опоздала, — сказала она спокойно, хотя ее надменное выражение лица говорило мне, что радости она от этого не испытывает.
— Меня задержала Инэр'шэр Генрия, — ответила я.
Оглядев меня холодным взглядом с головы до ног, мать ответила с легким недовольством:
— Понимаю почему. — Затем отложила книгу на маленький столик, на котором, кроме канделябра с пятью свечами, стояли две кружки, чайник и сладости в глубокой миске. — Присаживайся.
Присев в соседнее кресло, я с поклоном сказал:
— Хочу поздравить Вас, Нэрэм Эш'шэр Элени, с днем рожденья.
Она слегка махнула рукой, говоря, что это лишнее.
Когда-то давно я дарила ей подарки на день рожденье, а потом просто перестала. Но мать это вряд ли заметила, так как ни разу не спросила у меня: "А что же ты мне подаришь?" Хотя спрашивающая о таком Нэрэм Эш'шэр Элени, вызвала бы у меня лишь подозрение в том, что это не моя мать.
— Надолго ты к нам? — спросила она, разливая по кружкам чай.
Белые клубки пара поднялись от чашки приятным запахом мяты, который защекотал мне нос, от чего я громко чихнула, не успев прикрыть рот.
— Ты уже взрослая девочка, для напоминаний о приличном поведении за столом, — холодно сказала мать.
Я бы не удивилась, если бы она добавила: "Это неподобающее поведения для Эш'шэр!". Хотя так скорее сказала бы Генрия, а потом долго стала рассказывать, как она закрывала рот во время чихания, когда была Эш'шэр.
— Простите, — сконфужено ответила я, достав с кармана платок (слава Хозяину Судеб он был чистым!) и вытерла им аккуратно нос, как и подобает Эш'шэр.
— Ты не ответила на вопрос, Хейса, — продолжила мать спокойным голосом, элегантно беря чашку и, придерживая ее блюдцем, поднося ко рту.
"Хейса"... У королевской семьи дроу был обычай, в связи с которым первое имя ребенку при рождении дает отец, а второе, при совершеннолетии, мать. У моей матери первое имя была Дейра, а второе Элени (назвала ее так Генрия). У брата Ниард (имя темных, значащее "солнце"), а второе Вальмир (это уже имя дроу, обозначающее "упрямый"). Мое же первое имя было Хейса (пошло оно от слова "хей-син" — это было завершающее слово в очень древнем обряде некромантии, по воскрешению мертвых, так что это имя значило "воскреснуть"), второе Юэнн (что на языке дроу значило тоже солнце). В результате Вальмир получается " упрямое солнце", а я "воскрешенное солнце". Вот только мать всегда называла меня Хейса, словно тем самым говоря мне, что как дроу она меня не признает.
— Завтра утром я уеду, — ответила я, отхлебнув из чашки чаю.
Благодаря гномьему хрусталю чай в чайнике остался горячим, поэтому кончик языка я себе обожгла.
— Куда? — спросила мать, дуя на горячей чай, ей вторила и я. — Вернешься к себе в графство?
— Нет, мне нужно доставить письма, — ответила я и, поставив кружку на стол, извлекла из-за пазухи два письма, одно из которых я передала матери, а второе спрятала назад: — Тебе просили передать.
Поставив кружку с блюдцем на стол, она взяла письмо, потом медленно перевернула его. Стоило ей прочесть свое имя, написанное аккуратным почерком, как руки ее вдруг задрожали, а глаза расширились. Трясущимися руками мать раскрыла конверт, достала его содержимое и жадно стала читать, водя взглядом от строчки к строчке, от чего ее глаза все больше расширялись.
На чернила для письма моей матери Хозяйка Порок не поскупилась. Если у Эйрос было всего одна фраза: "Поцелуй на желание" и отпечаток следов губ, то мать свое письмо читала минут пять, хотя может просто несколько раз перечитала. В свете свечей лист просвечивался, но я не могла прочесть и слова в нем, словно он был написан на незнакомом мне языке.
— Оставь меня, — вдруг сказала мать, не отрывая взгляда от письма, и голос у нее был низкий и хриплый, словно она до этого кричала что есть силы и он "сел".
И так всегда. Ни тебе здравствуй, ни тебе до свидания.
Я встала, поклонилась ей, и уже подошла к двери, как меня остановил требовательный вопрос матери:
— Кому ты должна была доставить письма? Это очень важно, поэтому ответь мне!
— Вам, Эйросу Найму и деве русалок Тиакхе.
Такой удивленной и ошарашенной я видела мать впервые. Наверное, поэтому и ответила ей, а не сказала, что возможно Хозяйке Порока не понравится, что я открою имена адресантов.
— Эйрос Найм? — удивленно спросила она. — А он как здесь замешен? — Ее задумчивый взгляд устремился на меня, словно я знала ответ на это вопрос. — Какое он имеет отношение к тебе? — голос матери впервые был таким требовательным.
— Мы заключили с ним сделку, — в непонимании ответила я, показав ленту на руке.
— Товар и цена этой сделки?
— Я должна украсть ему принцессу, а он должен мне пять услуг.
Она откинулась на спинку стула, задумчиво укусила указательный палец, а ее глаза глядели словно в пустоту.
— Пять услуг? — наконец, переспросила она. — Я бы сказала: глупо, если бы не знала его отца. — Мать перевела на меня взгляд и с холодной усмешкой сказала: — Ты знала, что его отец убил шесть своих братьев, чтоб занять трон?
Я знала только то, что было написано в книгах, а там о таком пишут редко. Потому что монархи не очень чтут тех, кто сплетничает о таком. В конце концов, светлых всегда удовлетворяло то, что всегда выгладило как несчастные случаи.
— А Эйрос Найм избавился уже от двух своих братьев. И хоть я с ним не встречалась, но мне уже многое успели рассказать о нем. Он выглядит наивным дурачком, но становиться его врагом чревато последствиями.
Слова матери заставили меня задуматься. Она никогда недооценивает и не переоценивает своих противников. И если она говорит так об Эйросе, значит, для этих оснований имелись факты. Да он и сам признался мне о том случае с его первой любовью.
