Травма

Он перевёл взгляд на середину зала и новыми глазами взглянул на неё. "Сфера".

— Мне иногда кажется, что вы сами всё чувствуете.

Тон Копфа стал как будто более расслабленным. Он заговорил, но Сергеев всё не отводил взгляд от Сферы. Она на самом деле была не совсем белой, а сверкала оранжевыми, золотыми, серебристыми искрами.

— Желание людей быть вместе. Раса, нация, класс, семья, дружба или сексуальная связь — что если это не стремление стать индивидуально сильнее через единство, а стремление быть едиными? Безусловное. В таком случае, может, и весь мир жаждет объединиться в один Большой Взрыв?.. — Показалось, или этот человек вправду улыбнулся? — Но вас это не касается. Вас всего десять.

Голографический экран внезапно расширился, заполнив всё пространство перед Сферой. Хоровод разрозненных картинок прекратился, остановившись на одной. Портрет девушки крупным планом, профиль, длинные рыжие волосы, редкие зёрна веснушек на бледном лице.

— Это Брита. Цвет — зелёный. Не импульсивная, но беспокойная, держит все тревоги в себе. Умеет глубоко чувствовать, но слишком увлекается, превращает одну мысль или человека в манию и не может остановиться. Не уверена в себе, но готова жертвовать и брать ответственность.

— Аннет Ивейн...

"Брита". Та самая террористка, напавшая на участок. Копф говорил так ровно, так уверенно, что действительно не хотелось задавать вопросов.

— Уинстон Бёрнс. Цвет — коричневый.

Картинка сменилась. Мужчина лет пятидесяти с чёрными с проседью волосами и слезящимися серыми глазами навыкате. Сидит у бетонной стены, одетый в грязную брезентовую куртку, и смотрит вдаль.

— Человек веры. Не имеет чёткого мнения по многим вопросам, но то, во что верит, защищает в железной решимостью. Лишаясь ориентира, впадает в тяжёлую депрессию, поэтому подсознательно всегда ищет новый.

Несмотря на сияние Сферы, глаза Сергеева постепенно привыкали к темноте. Теперь он видел, что зал был как бы накрыт высоким куполом из чёрного стекла. Отходящие от площадки мостики вели не к выходу, а к узким винтовым лестницам на ещё одну площадку ниже ярусом, которую было едва видно во тьме.

— Ула Кахуна. Цвет — оранжевый.

Смуглая девочка лет шестнадцати в кислотно-оранжевом спортивном костюме, с огромными чёрными глазами и хвостом угольных волос. Ула, смертница с площади.

— Легкомысленна, больше любит рассуждать на отвлечённые темы, чем принимать конкретные решения. Одновременно любит и боится контактировать с людьми. Имеет творческий талант, но стесняется его.

Сергеев никогда до этого не видел её такой — живой, целой, улыбающейся. В жизни она бы мне понравилась, подумал он. Несмотря на всю "легкомысленность" и "страх контактировать с людьми". В начале расследования Ксэ разрабатывала версию о теракте, но постепенно аргументов в её пользу стало меньше, а сейчас, увидев эту девочку такой, застенчиво глядящей мимо камеры, без кровавой дыры в груди, Сергеев совсем в это не верил.

На экране тем временем появился знакомый профиль — нос с горбинкой, длинные светлые волосы, нарочито лукавый взгляд в звёздочках "гусиных лапок" у глаз.

— Александр Люк, цвет — синий. Готов на всё, чтобы возвыситься. Недостаток природной усидчивости компенсирует уверенностью в себе и силой убеждения. Любит планировать всё заранее, но способен и на авантюры. Невысокого мнения о собственных талантах, хотя обычно склонен демонстрировать обратное.

Копф выдавал информацию зловеще монотонно, как справочный автомат, не читая, — а если и читал, Сергееву так и не удалось найти на экране ни одной буквы или цифры.

— Бригитта Гарнье, "Невада". Цвет — лиловый. Умна и способна, но лишена жизненных ориентиров. Долгое время полагалась во всём на собственные естественные способности и из-за этого потеряла интерес к карьере или образованию, начала охотиться за острыми ощущениями. Отвергает любые обязательства и старается не привязываться к людям... Андреш Новак, "Блайт". Любит простоту и порядок. Предан близким людям, не любит оставаться один. Увлекается техническими новинками, хотя в целом довольно консервативен, зачастую противится переменам в жизни. Не боится смерти, но беспокоится об отношении к нему окружающих.

Теперь эти двое. Копф, казалось, подряд называл всех участников событий последних недель. На фотографии крупным планом леди-хакер была ровно такой, какой её себе представлял Сергеев — очевидно умной, но не как Люк, без показного превосходства над всем и вся, скорее, что-то из разряда "женщина-загадка". И её мужчина, в глазах которого не было заметно и следа перечисленных положительных качеств.

— Ксэ. Цвет — голубой... а вот, кстати, и она.

На миг возникшее на экране изображение Ксэ дрогнуло и пропало. На его месте проступила сетка из нескольких десятков квадратов-окон. Копф нажал на одно, и оно расширилось на половину дисплея: полутёмное помещение, разделённое надвое металлическим турникетом, военные в оранжевой униформе, смотрящие наружу из бронированной будки, длинный силуэт, склонившийся над пультом идентификации перед турникетом.

— Вот и она, — повторил Копф. — Она тоже чувствует её, как прежде чувствовали восемь других. А вы, Константин Сергеев?

Дверь пропускного пункта щёлкнула за спиной. На несколько секунд стало темно. Потом зрачки расширились, впитали темноту, как раньше — свет, и вокруг прояснилось. Пешеходная дорожка посреди широкого неосвещённого двора вела прямо, а затем направо, где высилась угловатая громада основного комплекса.

"Основной завод TransAlum, дочерней компании "Сабрекорп", производящей алюминиевые корпуса для военной и космической промышленности. Режимный объект с ограниченным доступом, подотчётный только Минобороны".

Кто-то говорил с Ксэ изнутри, сообщал факты, пытался достучаться до разума, но Ксэ не понимала. Она прошла сквозь ворота ("Доступ — 3b, действителен 1 час 12 минут" — высветилось на пульте) и оказалась на ночной аллее в тусклом таинственном свете. Крохотная голубая звёздочка зажглась впереди и вела за собой, медленно уплывая дальше по дороге. Ксэ шла плавно, зачарованно, вытянув ладонь вперёд, будто желая ухватить ускользающую неоновую искру. Под ногами сквозь подошвы сапог чувствовался прохладный, шершавый асфальт с сыпучей мелкой пылью между вросшими в него камушками гравия. Двор пах дождём и убитой землёй — тонкий, терпкий, щекочущий ноздри аромат.

Ксэ завернула за угол, на пятачок перед входом в здание — и искра действительно стала рукой. Длинное хрупкое запястье словно сложилось прямо в воздухе из звёздного песка, отливая той же голубизной, что и огонёк, из которого родилось. Ксэ потянулась за ним — но оно вновь отступило, приглашая её внутрь. Когда Ксэ вошла в здание фабрики — огромное, гулкое, как концертный зал без сидений — запястье выросло до локтя, одетого в широкий заострённые на конце рукав с вышитым растительным узором. Ещё пятнадцать, двадцать шагов — и по тёмному залу уже шла высокая, стройная женщина с шеей ещё длиннее, чем у Ксэ, с извивающимися от ключиц до подбородка украшениями из тёмного матового металла. Женщина шла вполоборота, своими глубокими глазами глядя в глаза Ксэ. Её расшитое платье было облегающим до талии и от плеча до локтя, свободным ниже, шаг — лёгким, пружинистым. Ксэ посмотрела вниз и увидела, что на ней не было обуви, и она аккуратно касалась четырьмя пальцами земли, прежде чем сделать следующий шаг. Она всё так же в приветственном жесте протягивала руку, не улыбалась — но просто излучала радость, и гостеприимство, и доверие. Ксэ какое-то время просто следовала за ней, не открывая глаз, изучая её тончайшие нежные губы, покрытую редкими короткими волосками голову, крутые надбровные дуги — как у неё самой, но другое.

Когда же она наконец посмотрела вокруг, всё искрилось голубым светом. Широкий парадный коридор со сводчатыми потолками, разноцветной мозаикой на полу, стенами с огромными алыми флагами и выступающими гранёными колоннами — каждая деталь в полупрозрачной бледно-синей дымке, точно на балу призраков. Женщина вела Ксэ дальше по коридору, по каменным ступеням и коврам из тонкой упругой ткани, так приятно отдававшейся в ногах сквозь подошвы ботинок. Из ответвлений коридора её приветствовали другие мужчины и женщины — в платьях, камзолах с вырезом, туниках, высоких шляпах. Воины и ремесленники, жрецы и придворные — все знали, куда она направляется. Ксэ тоже знала, и от этого грудь наполнялась щемящим нетерпением. Где-то далеко, в тусклом эхо этого невероятного мира, тот самый некто внутри Ксэ объяснял и показывал что-то другим людям, снова говорил про "3b", но слова на неизвестном языке таяли в тумане, уступая место сиянию роскошного дворца. Широкий коридор привёл к огромному пустому пространству, где стены терялись в темноте, и лишь светящаяся словно сама по себе дорога шла над пропастью к сказочному золотому фасаду. Женщина в платье уже не вела за собой — она шла рядом, всё ускоряя шаг, и глаза её пылали. Копф и Сергеев смотрели, меняя ракурсы камер, как Ксэ переходит с одного этажа фабрики на другой, по коридорам и переборкам между цехами, а сама она видела звёздный пост ко входу в волшебный чертог. Створки дверей переливались перламутровой белизной, как две половинки луны. Ксэ шагала, подняв голову, забывая даже регулировать сердцебиение, смотря в одну точку перед собой.

И вдруг всё остановилось. Поблёкли краски, пошёл рябью колдовской туман. Издали стали долетать голоса, всё громче и громче, вторгаясь в золотую вселенную, заставляя её трескаться и отваливаться кусками, как старая штукатурка. Ксэ растерянно оглядывалась по сторонам, наблюдая, как рушатся сверкающие колонны и полупрозрачные плиты моста.

— Я повторяю, не положено. Отделение оборонпромышленности, допуск по решению командующего.

Перед Ксэ стояло странное существо. Она даже не пыталась понять, сколько у существа конечностей, и из чего сделан полукруглый нарост на голове. Позади маячили трое точно таких же, приземистых, ощетинившихся, глядящих своими маленькими чёрными глазами. Найра.

— И уберите свой пропуск. "3b", не "3b" — неважно, здесь военный объект. Чего стоите?

В протянутой вперёд руке Ксэ держала матовую синюю карточку. Сейчас она непонимающе посмотрела на неё, разжала ладонь — карточка с дребезжанием упала на пол. Перевела взгляд на четырёх существ, обратно на руку. Сердце билось как сумасшедшее, но Ксэ не пыталась совладать с ним — оно гнало кровь вперёд, разогревая тело, скручивая мышцы тугим узлом. Тело было готово.

— Вы долго ещё будете зд...

Начальник охраны видел, как Ксэ группируется для прыжка, как отставляет назад опорную ногу, как делает последний глубокий вдох ртом, показывая маленькие треугольные зубы. На то, чтобы что-то воспринять или сделать, времени не хватило. Сергееву первые несколько движений Ксэ показались смазанными линиями на экране. Она молнией скользнула к стоящему впереди солдату, взмахнула рукой, меняя направление, и мгновение спустя оказалась за спиной левого военного из заднего ряда. Передний схватился за горло, зажимая три глубокие кровоточащие царапины. Голова второго застыла между ладонями Ксэ, провернулась на девяносто градусов и повисла. Ксэ подхватила обмякшее тело, развернула и толкнула в сторону третьего. От неожиданности он вытянул руки вперёд, пытаясь отшвырнуть труп прочь. Ксэ успела быстрее. Когтистый указательный палец наполовину вошёл в правую глазницу и тут же вышел обратно вместе с комком густой крови. Два солдата, будто обнявшись, вместе осели на пол, а Ксэ уже припала к земле и откатилась назад, уходя от автоматной очереди. Пули зажужжали, отскакивая от пола. Ксэ перевернулась и вскочила на четвереньки, упершись руками в землю. Двое посмотрели друг другу в глаза — замершая за секунду до прыжка женщина с оскаленным ртом, изогнутой дугой шеей, и последний оставшийся в живых солдат, держащий её на прицеле. Ксэ рванулась, как будто хотела прыгнуть вперёд, но в последний момент скакнула влево, и следующая очередь не догнала её, лишь слегка задела ногу. А Ксэ уже встала прямо, оттолкнулась здоровой ногой и на этот раз прыгнула по-настоящему. За миг до того, как солдат снова нажал на курок, Ксэ приземлилась в шаге от него, ухватила ствол оружия и отвела его в сторону, а другой рукой закрыла лицо бойца. Автомат зашёлся панической очередью, растрачивая остатки боезапаса и заглушая булькающий крик солдата. Затем под давлением ладони Ксэ его шея хрустнула, голова безжизненно замоталась по спине. Выстрелы умолкли, тело упало наземь. Всё было кончено.

Ни разу не взглянув на убитых, Ксэ нашарила глазами путь дальше и побежала, припадая к земле, высоко вскидывая длинные пружинистые ноги. Из пулевой царапины сочилась кровь, но рана, казалось, совсем не затрудняла бег. Ксэ промчалась мимо нескольких камер подряд и оказалась перед широкой дверью с двумя башенками по бокам. Потревоженная выстрелами охрана кричала что-то из расположенных на высоте трёх метров бойниц, но Ксэ не остановилась, пробежала вперёд и ударилась в закрывшиеся прямо перед неё створки двери. Охрана открыла огонь. Ксэ прижалась к стене левой башенки, уходя с линии огня, а потом, не давая стрелкам из правой времени опомниться, подняла руку, ухватилась когтистыми пальцами за край бойницы, подпрыгнула и с переворотом назад влетела внутрь. Новые выстрелы, разорвавший динамики истошный крик и глухая пропасть тишины за ним. Правые стрелки затихли. Ксэ медленным шаркающим шагом вышла на свет по другую сторону двери. На левом боку темнело пятно голубой крови, а по всему телу жирными кляксами и разводами была размазана кровь красная. Невероятно увеличившиеся кисти рук, с которых стекали багровые струйки, были как будто в тягость Ксэ — болтались внизу, словно две округлые гири. Ксэ дошла до середины кадра — вокруг в полумраке высились массивные зачехлённые станки, — остановилась и вдруг подняла голову к объективу. Глаза с расширившимися до предела зрачками остановились на камере. Ощерившийся мелкими зубами рот открывался и закрывался в такт дыханию; на краях губ пузырилась розовая пена. Сергеев смотрел на неё — и вместо оскалившегося хищника неожиданно для себя видел что-то жалостное, потерянное, беспомощное. Что-то, чего никогда не было в "прошлой" Ксэ. Это была не "прошлая" Ксэ. Она медленно опустила голову и побрела дальше, сгорбившись как будто под тяжестью когтистых рук. На месте, где она стояла, осталась лужица лазурной крови.

— Я думаю, добавлять ничего не нужно. Это Ксэ.

Копф свернул экран с камерами наблюдения и встал перед пультом, сложив руки на груди.

— Она... идёт сюда? Почему вы позволили...

— Да, сюда. И да, я знал, что всё так и будет. Разве что дверь не должна была так рано закрыться, жаль. Но нам — вам — нечего бояться. Она просто хочет стать единой, как другие. Как, например, Ио.

Дисплей перед Сферой зажёгся снова. Это была одна из обнародованных ДКП фотографий — девушка, разгромившая штаб-квартиру "Стап" и чуть не сделавшая то же со штабом ДКП. Хрупкое северное телосложение, белёсые брови, дикие воспалённые глаза.