Итак, или я ошибся барханом, или, не дождавшись меня, Ортенсия вернулась в лагерь... Я приподнялся на локте и еще раз посмотрел вниз. Там где мы ехали определенно был каменистый пустырь. Но тут только песок. Значит я все-таки влез не на ту дюну.
Я поднялся на ноги. Нужный бархан должен быть с той стороны. Какие-то полкилометра. Ерунда, в самом деле... Главное — идти по гребню, а потом перейти на соседний, в месте, где они снижаются, и залезть будет несложно. Я поплелся по верхней кромке дюны, высматривая, где легче всего перебраться на соседнюю. Подходящее место никак не находилось, а солнце тем временем все отчетливее клонилось к горизонту.
Вздохнув, я ринулся вниз по склону, рассчитывая перебраться на соседний гребень лихим наскоком. Увы. Мои ноги быстро увязли, и я снова закувыркался в песке. Докатившись до подножия, я попытался встать и понял, что уже не могу... Ноги отяжелели, в ушах звенело. Меня охватила апатия, бессмысленная и пустая. Я лежал полузасыпанный съехавшим за мной песком и даже ни о чем не думал. Просто лежал.
Я не знаю, сколько это продолжалось пока из марева надо мной не появилось до глаз замотанное потрепанной чалмой лицо. Загудели невнятные голоса. Меня приподняли, осмотрели. Деловито сняли куртку, рубаху, брюки и ботинки, подобрали слетевшую с головы шляпу.
— Оставим его здесь? — проник в мое сознание глухой голос.
— Если сможет идти, возьмем с собой. Нубийцы дадут за него хорошую цену, — ответил второй.
Меня подняли на ноги. Протянули флягу с водой. Я жадно сделал несколько глотков. Араб сноровисто захлестнул вокруг запястий колючую волосяную веревку. Другой конец передал сидевшему на верблюде товарищу, который закрепил ее у седла. Верблюд пошел с каждым шагом разгоняясь все быстрее.
Единственное о чем я тогда думал — все в этом мире рано или поздно кончается, и этот кошмар тоже...
Я бежал, привязанный к верблюду, и изо всех сил пытался не упасть. Упаду — меня просто бросят на корм стервятникам. И я бежал, вырывая из песка заплетающие ноги и повторяя фразу царя Соломона "И это пройдет".
Было уже темно, когда мы добрались до горевшего между дюнами костра. Вокруг сидели какие-то люди. Тут я, наконец, упал.
Ночная прохлада, отдых и влитые в меня несколько глотков воды постепенно восстановили способность понимать окружающее. Я прислушался к разговорам у костра.
— Что делать с этим неверным?
— Продадим нубийцам. Он крепкий, здоровый, должны хорошо заплатить.
— Глупцы, — вмешался начальственный голос, — люди из руин будут искать своего.
Я слегка повернул голову. В темноте было не слишком хорошо видно, но свои кожаную куртку и шляпу на предводителе я опознал. Похоже, мое имущество уже перешло в разряд "законной военной добычи".
— И что с того? Пропал и пропал... А нам прибыль, — продолжал хозяйственный бандит.
— Да, — поддержал идею еще один голос, — уже две недели сидим тут без дела. А Ахмад обещал нам хорошую добычу...
— Точно, мы давно могли бы перебить всех неверных в руинах, а вместо этого из-за одного беспокоимся.
— Эмиру Джавдату виднее — огрызнулся предводитель, — он скажет, когда мы сможем их перебить.
— "Значит, ди Мартти все-таки в сговоре с Джавдатом", — подумал я, — "надо сказать Алану"...
— Долго ждем, — жалобно проворчал еще один из невидимых мне в темноте собеседников, — еды мало, добычи нет, забыл о нас эмир...
— Точно, а сколько всего обещали!
— Молчать! — разозлился окончательно главный, — уже скоро. Ахмад сказал, что приведет еще людей, тогда и их и перебьем, а потом уже и на оазис пойдем. Вот там действительно есть что взять.
— Это да, — мечтательно согласился тот же голос, что недавно жаловался на забывчивость Джавдата, — Харга богатое место.
— А зачем нам еще люди, — тем временем продолжал первый спорщик, — в руинах неверных совсем мало, и вообще нет солдат. Нас добрая половина сотни, сами справимся, да и взятое делить не придется. Зря что ли мы тут столько времени без дела сидели.
— Эмиру виднее, — подвел итог разговору главный...
Утром я смог рассмотреть своих "спасителей" получше. Судя по всему это именно те проходимцы, которых Джавдат навербовал для схватки с Абдаллой за оазис. Потрепанные жизнью субъекты, не умеющие особо ничего кроме как убивать и грабить. Неизбежные спутники любой войны. Предводитель уже вполне обжился в моих вещах, остальные выглядели достаточно оборванно.
Меня поставили на ноги. Главный внимательно осмотрел мою запыленную фигуру, и вынес решение.
— Отведите его в пустыню и бросьте, если найдут — решат, что сам умер...
— "Ага, а в одном исподнем его стервятники оставили..."
— Погодите, эфенди — подал я голос...
Предводитель оглядел меня с неприкрытым удивлением.
— Я могу заплатить, если вы доставите меня в оазис Харга. Хорошо заплатить, — продолжил я.
Тот глубоко задумался...
Лишь бы не сообразил, что я мог его ночью слышать. Хоть бы жадность победила.
— Нет, — замотал он головой, отгоняя искушение, — отведите в пустыню и бросьте. Все равно оазис скоро будет наш со всем, что там есть...
— Сколько ты хочешь? Я все отдам! — я пошел ва-банк, — "Только дай мне добраться до хоть какого-нибудь оружия, я тебя собственными руками..."
Было видно, что в нем борются жадность и благоразумие. Увы, победило благоразумие.
— Вы двое, — он указал рукой, — отведите его подальше от лагеря и бросьте там. Я с остальными поскачу к Ахмаду. Там и встретимся.
Он вскочил на коня, его примеру последовали и прочие, кроме назначенных мне в палачи.
— Послушайте... — начал я.
— Заткнись, — было мне ответом, — у нас есть идея получше.
— Ты о чем? — спросил второй, отвлекшись от привязывания моей веревки к седлу верблюда.
— Я знаю, где остановились нубийцы, мы продадим им неверного, деньги поделим, а всем скажем, что бросили в пустыне...
Да здравствуют человеческая жадность и несоблюдение воинской дисциплины. Похоже, у меня еще есть шанс.
И я снова побежал за верблюдом...
К моей удаче нубийский караван остановился не слишком далеко. Бандиты привязали меня к коновязи и отправились торговаться. Сквозь шерстяную стену шатра до меня доносились обрывки деловых переговоров.
— Здоровый... все зубы на месте... бегает как конь...
— ...триста...
— Вы только на него посмотрите, семьсот — не меньше!
— За семьсот я в Хартуме троих куплю!
— Совсем белая кожа, не то, что сброд в Хартуме! Так и быть шестьсот пятьдесят...
— Разорить меня хотите? Триста пятьдесят...
Теперь я понимаю, что ощущает жеребец на конском базаре...
— Пятьсот — последняя цена. Только представьте, какой из него выйдет евнух для султанского гарема!
Э-э-э, вы что... Такой поворот в мои планы не входит.
— Четыреста пятьдесят или забирайте своего неверного и убирайтесь откуда пришли...
— По рукам!
Интересно удастся ли мне сбежать? Или уговорить своих новых владельцев о выкупе? Будь проклят тот ремесленник, что сделал такую крепкую веревку... Должна же она когда-нибудь перетереться?
Мои лихорадочные попытки как-то избавиться от пут были прерваны появлением моих старых и новых владельцев.
Я с удивлением узнал в своем новом хозяине Хасана — смотрителя нубийского гарема... Несмотря на жару меня прошиб холодный пот. Конечно, у евнуха есть неплохие шансы сделать карьеру при дворе. Но лично мне вполне нравилась прежняя...
Хасан подошел и внимательно осмотрел меня своими темно-карими глазами.
— Хороший невольник, — сухо произнес он, — сейчас вы получите свое.
Мои продавцы довольно заулыбались.
Хасан сделал знак кому-то из своих людей. Тот нырнул в шатер и почти тотчас же появился с узорчатой сумой в руках. Смотритель гарема опустил туда руку, вытащил позолоченный револьвер и дважды выстрелил...
Я нервно сглотнул.
Хасан протянул револьвер слуге, и бесстрастным голосом распорядился:
— Перезарядите, уберите трупы и развяжите моего гостя.
— Не думаю, что когда-нибудь буду торговаться с вами при заключении сделки, — ошарашено пробормотал я...
— Я не всегда прибегаю к подобным методам, — по-прежнему бесстрастным голосом произнес Хасан, — но, полагаю, вам сейчас больше всего понадобятся отдых и новая одежда.
Согласно легенде слабость к кофе жители дунайских провинций приобрели после одной из осад Вены турками, обнаружив среди брошенных отступавшей султанской армией трофеев кофейные зерна. Так или нет, но Тройственная монархия всегда была восторженной потребительницей этого напитка. В этом отношении я не совсем типичный ее уроженец. Кроме кофе я люблю чай... Но я отвлекся.
Хасан накормил меня до отвала и теперь поил меня отменным кофе. Все-таки на Востоке знают в нем толк. Я впал в благодушное настроение и охотно слушал рассуждения гостеприимного хозяина.
— Вы спросите, отчего я так поступил? — Хасан отпил из чашечки ароматный напиток, — возможно, это личное. В молодости я был точно также захвачен грабителями и продан в рабство. В конечном итоге я много добился, но и многим за это заплатил...
Я сочувственно вздохнул.
— Но это не главное. Причина в другом.
— В чем же?
— В том, что вы дружны с Аланом Лайвсли, которому я обязан. Спасая вас, я отдаю свои долги...
Понимание того, что я избежал весьма мрачных перспектив лишь потому, что Хасан счел себя обязанным доктору Лайвсли, несколько уменьшило мой оптимизм. Слишком уж близок был призрак невольничьего рынка в Хартуме... Надеюсь, Хасан, по крайней мере, не передумает.
— Кроме того, я рассчитываю на то, что вы окажете мне небольшую услугу.
— Какую? — слегка насторожился я.
— Отношения султана с Джавдатом довольно враждебны. Эмир укрывает у себя людей покушавшихся на жизнь и власть моего повелителя. Кроме того он стал чрезмерно силен. Если Джавдат захватит Харгу и разобьет Абдаллу, то это откроет ему путь к посту хедива Верхнего Египта. Гамаль-бей сам с ним не справится, а итальянцы склонны поддержать сильнейшего. В итоге мой султан получит излишне могущественного соседа. Причем соседа алчущего наших земель, и пригревшего у себя мятежника Ахмада.
— В плену я слышал это имя...
— Я не удивлен. Этот негодяй уже поднимал мятеж феллахов против власти султана. Дело дошло до того, что падишах на время был вынужден покинуть столицу... Какой позор. К счастью Всевышний отвратил катастрофу. Мятежник был разбит, его пособники истреблены верблюжьей кавалерией, но самому ему удалось скрыться. Однако в случае победы Джавдата, мы столкнемся с серьезной угрозой...
— А я здесь причем?
— Вы сможете убедительно объяснить нашим европейским друзьям, что с Джавдатом не стоит иметь дела.
— Не уверен, честно говоря. Я, знаете, не слишком хороший дипломат. Увы.
— Вам ничего не придется делать. По крайней мере, того, что бы вы не сделали и так.
— Я вас не понимаю.
— Вы ведь хотите отвратить угрозу, нависшую над экспедицией французов?
— Э-э... ну в общем да... А откуда вы узнали?
— Это не важно. Мы, восточные люди, тоже кое-что умеем, — он улыбнулся, — важно то, что для этого вам придется, так или иначе, противостоять Джавдату. Так почему бы нам не объединить усилия, раз наши цели все равно сходны?
Я задумался. В конце концов, мне нет дела до мятежей и политических интриг африканских султанатов. Но так сложились обстоятельства, что люди, которым я был обязан, и с которыми меня связывали личные отношения, оказались на одной стороне конфликта, а мои враги — на другой. Что ж будем считать, что жребий брошен.
— Я согласен.
Хасан удовлетворенно кивнул.
— Вы не пожалеете о сделанном выборе.
— Что я должен сделать?
— Сначала поговорить еще с одним из моих гостей. В принципе ему вы тоже можете быть в какой-то мере благодарны. Именно ради встречи с ним я и примчался из Луксора в эту глушь. А если бы этим гиенам некому было вас продать, то они бы, скорее всего, вас просто убили.
Он повернулся к стоявшему у входа в шатер слуге:
— Зовите эмира.
Занавеси распахнулись, и из вечернего сумрака в шатер вошел Абдалла аль-Асват.
Я решил, что больше уже ничему удивляться не буду.
— Полагаю, вы знакомы? — уточнил Хасан.
— Да, — настороженно ответил Абдалла, — я говорил с ним в Луксоре. Но я не знаю, могу ли я ему доверять.
— В данном деле — полностью, — заверил его Хасан.
— Посмотрим...
— Можете рассказать достопочтенному Абдалле, что вы узнали, пока были в плену?
Я кратко пересказал то, что услышал и запомнил за сутки пребывания в руках людей Джавдата.
Абдалла внимательно выслушал.
— Он ждет. Этот шакал Джавдат боится напасть на меня в моем доме и хочет выманить в пустыню, — подвел он итог моему рассказу.
— Но как? — я проявил далеко не дипломатическое любопытство.
Абдалла посмотрел на меня как на малого ребенка.
— Когда он перебьет европейцев, мне надо будет вывести своих людей, чтобы схватить тех, кто это сделал. У него больше сабель, в пустыне он рассчитывает победить.
— А если вы останетесь в оазисе?
— Тогда он скажет, что французов перебили мои люди. И Гамаль-бей ему поверит и прикажет своим и европейским солдатам помочь Джавдату напасть на меня. Мой враг хитер.
— А почему он не напал раньше? Чего он ждет?
Абдалла снова посмотрел на меня с сожалением, потом перевел взгляд на нашего хозяина.
— Хасан, где ты нашел столь несообразительного человека?
Я хотел обидеться, но передумал. Хасан пояснил.
— Джавдат осторожен. Он не спешил. Съездил в Луксор и поговорил с Гамаль-беем. Узнал о вашем приезде и догадался, что вы едете туда же. Решил подождать, пока вы присоединитесь к французам. Ему нужны трупы, а не свидетели.
— Ясно.
— Хорошо. Теперь вам следует добраться до экспедиции и уговорить их вернуться в Харгу.
— Дю Понт может и не согласиться. А не будет ли любезен почтенный эмир Абдалла дать мне часть своих аскеров для защиты экспедиции?
Эмир только фыркнул.
— Наш противник умнее, чем вы думаете, — менторским тоном заметил Хасан, — если Абдалла выведет своих людей в руины, то Джавдат просто захватит оазис, оставшийся без защиты. Его план хорош тем, что работает в любом случае. Вы должны вернуть французов из пустыни.
— Хорошо. Я попробую.
— Тогда вам стоит как следует выспаться — вас ждет тяжелый день. Утром я дам вам оружие и коня, чтобы вы могли добраться до руин.
— Хорошо бы еще выяснить, что там происходит, — добавил я, — не хочется лезть туда наобум. Кое с кем из французов у меня были существенные разногласия.
— Я подумаю, что можно сделать, — успокоил меня Хасан.
Утром меня разбудил немногословный слуга. Он жестом пригласил следовать за ним. Я надел доставшийся мне от щедрот Хасана бурнус и последовал приглашению.
В шатре на краю лагеря меня ждало нечто завернутое в ковер. Нечто подавало слабые признаки жизни, изредка подергиваясь. Мой провожатый кивнул стоявшим рядом бедуинам и те развязали веревки и раскрутили ковер.
