— Я знаком с несколькими людьми в этом мире. От них я узнал, что крепость расположена в месте, где периодически происходят колоссальные всплески магической энергии, и этими всплесками постоянно кто-то хочет воспользоваться.
— Было бы странно, если бы никто не пытался. Продолжай.
— Во всех случаях прерванные ритуалы были похожи на попытку устроить апокалипсис. Плюс, благодаря Неявному Лабиринту я знаю, что в этот мир кто-то направил порченного гриба-лазутчика. Гриб-лазутчик породил большой бледный гриб, а тот в свою очередь организовал открытие портала, из которого появилась стая гигантский насекомых, которые сожрали кучу народу и тоже ломились в Лекрейм. А ещё довольно осведомленные люди говорят, что некоторыми локальными интригами в этом мире тоже стоит кто-то извне.
— Так, давай сразу уточним. Ритуал, который должна была провести Хиарра, тоже относится к прерванным и похожим на вызов конца света?
— Да.
— Ладно. Теперь, Ригхас, скажи мне вот что, ты сам в последнее время много грибов ел? Вообще умеешь отличать поганки от съедобных? Какой к чертовой бабушке гриб-лазутчик? Что за бред ты несешь?
— Это было не моё видение, я знаю это со слов Хиарры, но у меня нет причин ей не верить. Так вот, грибы на самом деле могут быть весьма разумны. Есть свободные грибы, которые существуют в симбиозе с любыми другими формами жизни, а есть "порченные" грибы, которые выполняют чью-то волю. И те, и другие, проникнув в организм, могут взять полный или частичный контроль над сознанием жертвы.
— Круто. Я что-то подобное слышал, но всегда считал сказками. Надеюсь, на моей улице такого праздника никогда не будет. Ладно, давай дальше. Я так и не услышал, зачем мне это? Я вроде не очень похож на маньяка, для которого это могло бы быть конечной целью. Хотя дай я сам догадаюсь, ты и твои друзья решили, что я хочу использовать конец света, чтобы взломать Неявный Лабиринт?
— Именно так.
— Хорошо, теперь слушай мой вариант. Как ты уже знаешь, я провел в Лабиринте не одну тысячу лет. Кое в чём я всё-таки не был с тобой честен. Я не оставил надежду найти выход, напротив, я одержим мыслью о нём. Ты ведь уже заметил прокладку между твоим сознанием и остальным миром? Эдакий переводчик всего и вся.
— Да, конечно.
— Проблема в том, что он не отключаемый. Нет числа местам, где я побывал за прошедшие столетия. Знаешь, сколько языков я за это время выучил? Ни одного, я их даже не слышал. А языком дело не ограничивается? Вот ты уже тоже побывал в нескольких мирах, встретил ли ты хоть одного представителя другой расы? Встретишь, но лишь тогда, когда в одних события будут участвовать представители разных рас, но всё ограничится несколькими шаблонами, позаимствованными из твоего мозга. И так со всем. Следом идет магия, я могу воспроизвести практически всё, что делали колдуны, чьи жизни я частично проживал, но сам к этой тонкой материи прикоснуться не могу, хоть тресни. На кой чёрт мне это долголетие, если я, как говорится, вижу только то, что во мне уже есть. А эти мгновенные перемещения в произвольную точку, это удобно, но представь, каково это сотнями лет не быть в пути. А имена, от них плакать хочется, встречаешь ты мифического странника из далёких земель, а он представляется Саньком. Необычные имена, как я понял, можно услышать только в том случае, если настоящее имя человека даже у него на родине является бессмысленным набором звуков.
— А как же тот цветастый мир, где мы однажды встречались?
— Когда первый раз там оказался, я тоже подумал, вот оно нечто новое. Но позже это стало походить на какую-то насмешку. Злосчастный переводчик восприятия там либо отключается, либо начинает работать неправильно, либо вовсе целенаправленно меня путает. Нихрена я там не понял, короче, почти уверен, что там есть некая жизнь, но не могу отличить даже жизнедеятельность от чисто физически обусловленных процессов. Возвращаясь к Лекрейму, это — ещё один частный случай моей одержимости. Навязанной мне одержимости, заметь. Я планомерно исследовал всё доступное мне пространство, миры, о которых я знаю, но которые не посетил, можно пересчитать по пальцам. Мир где расположена твоя ненаглядная крепость один из них, при этом слышал я о нём от разных путешественников между мирами раз двести. И знаешь, к какой мысли я пришел? Я предполагаю, что выход из Лабиринта, мой выход, находится именно там. А цель, с которой я направил туда Хиарру, предельно проста: доставить меня в этот мир. Но провернуть подобное я пытался впервые. Кто стоит за всем остальным, понятия не имею. Могу предположить, что их несбывшиеся планы были связаны с концом света не более, чем мои. Что касается локальных интриг, это совсем глупость. Зачем бы мне понадобились вы с Хиаррой, будь у меня там агентурная сеть? Конечно, всегда проще свалить все беды на заговор рептилойдов, чем докапываться до правды, видеть все причинно-следственные связи, осознание которых порой бывает очень болезненно. Кстати, у хорошо осведомленных людей различные помешательства происходят чаще, чем у других. Так что, я оправдан?
— Не знаю, можно ли тебе верить, но звучит всё вполне логично. А что насчёт Кольца миров? Ты знаешь, что твои воспитанники во главе с Норном вытворяли, когда ты их оставил?
— Знаю. И ты не представляешь, какой болью для меня было узнать об этом. Узнал бы раньше, пресёк бы сам. К сожалению, я был вынужден отлучиться на весьма продолжительный срок, и разница в ходе времени в разных мирах усугубила проблему. Но скажи, что я должен был сделать? Стереть в пыль результат своих многовековых трудов? Или приговорить себя вечно следить за ними? А что делать смертным правителям, выстроившим за свой век империю? Тоже всё разрушить перед смертью, а то вдруг она станет империей зла? Думаю, ещё ты припомнишь мне людей, навестивших вас в баре. Но и там всё не совсем так, как ты себе, скорей всего, представляешь. Их задача была привлечь вас к сотрудничеству в случае, если вы не сможете выйти. Если твоя дверь или дверь Хиарры открылась бы, они бы вас не остановили. Впрочем, именно здесь я действительно поступил не очень хорошо. Приношу свои извинения.
— Да, пожалуй, я погорячился, — нехотя признал я.
— Пожалуй, — с усмешкой подтвердил Лайлтис. — Как там Хиарра? Тоже придет меня убивать?
— У неё такое же представление о ситуации, с каким пришел я. Но нет, убить тебя было именно моей задачей, она занимается другими делами. Я передам ей то, о чём мы говорили.
— Спасибо. Скажи ещё, пожалуйста, не встречал ли ты ещё одного заплутавшего в Неявном Лабиринте? Его имя Соломон. Мы договаривались встретиться ещё пару дней назад, но он пропал. Может быть, как раз Хиарра о нём что-то говорила?
— Прости Лайлтис, твой друг мёртв, — собравшись с духом, сообщил я и стал рассказывать, как это случилось.
— Ты страшный человек, Ригхас, — прокомментировал Лайлтис. — Тебе надо как-то аккуратнее принимать такие решения, что ли. То, что этот Голос Страха смог взять верх над Соломоном, когда он этого не ждал, не значит, что у него не было шансов. Понимаю, ты серьёзно пострадал от этой сволочи и не сразу догадался, как от неё избавиться. Но Соломон с его опытом скорей всего разобрался бы с ним сразу, как только тот перестал бы его прессовать. Глупо как-то получилось, всего-то надо было вести себя повежливей и остался бы жив. Да, глупо и оттого ещё обидней.
— Он всегда так разговаривал?
— Нет, конечно. — Лайлтис махнул рукой и встал. — Пошли пройдемся.
Мы шли по хорошо освещенной улице ночного города. Похоже, несколько часов назад, город неплохо погулял. У входа в любое заведение можно было невооруженным глазом заметить множественные следы отдыха. Кое-где ещё встречались живые компании, но было видно, что и они уже устали. Изредка проезжали машины, в каждой сидело по два-три человека. Нельзя сказать, что картина мне сильно нравилась, но некий уют всё же присутствовал. Может быть, этот город просто чем-то походил на тот, где я сам жил. А может и вовсе, он и был, невелика разница, всё равно, Неявный Лабиринт забрал все ключи от моей жизни.
На скамейке сидел потрёпанный, но кажется трезвый паренёк и что-то тренькал на гитаре. Взгляд его был устремлён куда-то вверх, в одно из окон ближайшего дома.
— Думаешь, услышит? — поинтересовался у него Лайлтис.
— Не знаю, — вздохнул паренёк.
— А из какого окна должна выглянуть дама сердца? — продолжал расспрашивать мой спутник. — Из того? Так это эта что ли?
— Да, — юноша не заметил, что подтвердил очень абстрактное описание.
— Ну так зря ты тут сидишь тогда. Она ж вроде сегодня не одна домой пришла.
— Вы уверены? — На изменившееся лицо гитариста было откровенно жалко смотреть.
— А ты тут уже сколько сидишь?
Парень встал со скамейки и уже собирался пойти прочь, но я решил вступить в разговор.
— Погоди, там же закрытое пластиковое окно. Она бы не услышала даже военный оркестр. И даже, если к ней кто-то приходил, ничего это само по себе не значит.
Юноша перевел взгляд на меня, на Лайлтиса, потом снова на меня.
— И что мне делать?
— Ну не знаю. Попробуй в дверь постучаться хотя бы, раз пришел. Предложи там выйти, проветрится.
— А если она спит?
— Проснётся, не рассыпется.
Я напутственно похлопал парня по плечу, и он отправился в бой.
— Там действительно кто-то есть? — спросил я, когда мы с Лайлтисом остались одни.
— Понятия, не имею. Ты доволен?
— Да, вполне. В худшем случае, он узнает всё, как есть. Это лучше, чем потом ходить и сомневаться, стоило ли верить постороннему прохожему. А ты считаешь, он заслуживает именно этого? Чем он провинился? Слишком легко позволил сбить себя с пути? Или может, ты считаешь, что он не имеет права чего-то требовать от девушки, которая, вероятно, ещё не имеет перед ним никаких обязательств? Ну так, требовать и надеяться всё-таки разные вещи. В любом случае, ты-то здесь при чём? Кому нужна твоя справедливость?
— А я тебя сюда и не за справедливостью привел. Всего лишь хотел, чтобы ты взглянул на некоторые вещи с другой позиции.
— О чём ты?
— Надеюсь, там хотя бы никто никого не убьёт... — Лайлтис указал на окно, где как раз зажегся свет. Я ждал продолжения, но моё старший спутник, похоже, уже сказал всё, что считал нужным.
— Серьёзно?! — До меня начало доходить, к чему он вел.
— А что тут такого? Красивая девушка, ситуация располагает. Когда ты "улизнул" в Земли Страха, Соломон даже немного радовался, а Хиарра очень переживала, и неоднократно спрашивала, что можно попробовать сделать, это его страшно бесило. По-моему, даже если не знать, это первое, что должно приходить в голову.
— Не знаю, я как-то слишком погрузился в мысли о всяких метафизических интригах.
Мы снова оказались в комнате с видом на берег.
— Ты убил его этим оружием? — Лайлтис показал мой кинжал.
— Да.
— Тогда, возможно, всё не так плохо. Знаешь, что это вообще такое.
— Вроде как, он предназначен, чтобы качественно убивать тех, кто в обычных случаях может возродиться. Называется, Последний путь.
— Да, но главное не это. Важней всего то, что результат использования зависит от желания владельца кинжала. Говорят, в том числе, убитый им может оказаться где-то очень-очень далеко. Настолько далеко, что уже точно не вернётся. Может быть, туда не дотянется даже Неявный Лабиринт. Может быть, правильней называть его Последний выход?
— А источник информации можно считать авторитетным?
— Ни в коем разе. У тебя есть ко мне ещё вопросы?
— Да нет, вроде, — я пожал плечами. — Если только сможешь научить чему-нибудь полезному. Вот, например, как ты меня несколько минут назад обезоружил?
— О, это игры со временем. Даже не знаю, получится ли передать тебе это "знание".
Лайлтис достал из ящика стола круглый будильник со стрелками, пощелкал переключателем сзади и снова полез в стол за батарейкой, после её замены часы наконец пошли.
— Правильно идут? — спросил у меня наставник.
— Откуда мне знать?
— Ну какое-никакое чувство времени же у тебя должно быть. Можешь предсказать, когда стрелка дернется в очередной раз?
— А ты в этом смысле? Да, скорость вращения примерно правильная.
— Смотри дальше! Сейчас будет собственно магия.
Я приготовился смотреть "по-особому". Секундная стрелка стала постепенно замедляться, вскоре её время стало раза в четыре длиннее моего. Я видел, в какой области пространства распространилось некое колдунство, но не более.
— Видишь?
— Ага, вижу.
— Попробуешь также?
— Нет, пожалуй. Не знаю, куда упираться, скажем так.
— Попробуй туда руку сунуть. Это не опасно.
Я последовал указанию. Пока кисть оставалась расслаблена, никаких особых ощущений не было. Только вены на границе области приторможенного времени выпирали немного сильней, чем на остальной руке. Зато стоило попробовать пошевелить пальцами, разница немедленно проступила. Надо думать, посылая команды в конечности, мозг опирается не только на знание о текущем положении, но и на предсказания, которые в отношении своего тела обычно довольно точны. Рука слушалась очень плохо, движения выходили совсем не теми, что я хотел. Взять в руку будильник вообще не получилось.
— Сейчас я буду возвращать обычное состояние, постарайся прочувствовать, — руководил Лайлтис. — Теперь я начинаю снова замедлять, попробуй не дать мне это сделать. Почувствовал, да? Теперь сам попробуй. Только руку убери, при большой разнице это уже небезопасно.
Как и все прочие магические навыки, дарованные Лабиринтом, этот воспроизводился довольно легко, не потребовав практически никакой подготовки.
— Чтобы быть готовым использовать этот фокус в опасных ситуация, советую потренироваться в плане точности установки границ и их смещения.
— Как долго длится эффект без поддержки.
— Это зависит в первую очередь от интенсивности движения материи через границу. В темноте в безвоздушной камере практически сколько угодно, в просто закрытой комнате несколько лет, если в комнату начнут заходить домашние животные, даже не касаясь зачарованной области, то уже значительно меньше. Если же границу постоянно пересекает твердый предмет, то счет опускается до минут. Изменить время в одном цилиндре работающего двигателя внутреннего сгорания тебе вообще не удастся.
Лайлтис откинулся на спинку кресла и положил руки на стол перед собой, удерживая кинжал за острие и вершину рукояти.
— Спасибо, Лайлтис.
— Что-нибудь ещё?
— Всё, пожалуй.
— Тогда удачи тебе, и прощай!
Кисти рук слегка напряглись, острие углубилось в подушечку среднего пальца правой руки. Разговор можно было считать законченным, а поручение Сканты выполненным. Я был, мягко говоря, поражён таким скоропостижным прощанием, но всё-таки заметил, что реальность вокруг начала таять. Вероятно, этот мир был создан для конкретного посетителя Лабиринта и должен был исчезнуть после его исхода. Я схватил Последний путь и перенесся в свою пещеру.
