— Просто вы неправильно поняли дракона. Тебя делает старше моя добровольная жертва, но это не плоть — это частичка души, которой я залечиваю твою рану.
— Частичка твоей души ... во мне?
Я кивнула.
— И будет лучше, если до полного ее прирастания ты не будешь обращаться к силе драконов. Этим ты сделаешь себе хуже. Он кивнул, а я перевела тему разговора.
— А что ты собираешься делать с Миаликой? Их пленники так и будут жить в лагере?
— Не могу же я вернуть воинственно настроенной ко мне стране солдат, чтобы их снова отправили на мое же завоевание.
— Ну, в принципе, логично. Но ведь проблему надо как-то решать. Не будут же военнопленные вечно жить на побережье?
— Ты ведь знаешь положение дел в Миалике? Не так давно у них случился переворот и старого короля свергли. Я думаю, что этот переворот мало того, что был насильственный, так его и готовили уже не первый год.
Народ устал от консерватизма своего монарха, но все надеялись на наследницу, которая подавала большие надежды. Народ ждал ее воцарения, но не дождался. Она не разделяла политику отца, а когда тот решил ее насильно женить на одном из герцогов, поддерживающих его, она сбежала. Герцог, поняв, что власть законным путем получить не удастся, организовал восстание. Народу деваться было просто некуда. Король мертв, наследница сбежала, а новый монарх первым делом развязал войну с ближайшими соседями, Саваррой и Фортанией. Подчинив себе их, он начал искать следующего врага, а нашел сэра ди Мальерта, который предложил объединить силы и захватить Подлунную империю. Конечно от такого куска славы герцог отказаться не смог. Он отправил на эту войну тех, кому не доверял — элитные морские войска Миалики, которые не особо его поддерживали. Вот это и сыграло мне на руку. У старого короля были отличные и умные полководцы. Они сами пришли ко мне с предложением.
— С предложением? — поторопила я Има, когда тот замолчал, — они хотят присягнуть тебе на верность?
— Не мне. Наследнице своего короля, если я помогу ей вернуть трон. Я присвистнула.
— Хороший план. Где только взять ее, эту наследницу?
— Проблема не в том, где ее взять. Проблема в том, как ее уговорить вернуться. Ибо эта особо упрямая особа не желает воевать со своей родной империей!
— Ты знаешь где наследница? — подскочила я, — ну тогда половина проблемы уже решена! А вот про войну ... мне кажется в чем-то она даже права. Как вы собираетесь возвращать ей трон?
Им тяжко вздохнул.
— Вот это как раз не проблема, ибо хуже женской упрямости нет ничего! Ты вообще меня слушала? Я же говорю, что лучшие войска Миалики сейчас у меня в плену, а то что охраняет империю — пародия на армию! У Саварры отродясь толкового флота не водилось. В песках и скалах того континента пожизненно больше двух сотен кочевых племен не обитало. Фортания — это рассадник жулья и воров. Наскоро сколоченная армия из них же и состоит. А для таких как они милее денег ничего нет. Мои люди уже ведут подкупную деятельность в их рядах. Ну и остались личные войска герцога, а это в масштабах империи — капля в море.
— То есть вся твоя проблема — это наследница? Ну и где она? Может мне удастся ее уговорить?
— Может быть, но проблема в том, что ей было дано слово императора, что никто не узнает где она скрывается ...
— Да уж ... ситуация, — вздохнула я, подняла голову и ойкнула.
На фоне освещенного прохода, облокотившись о стенку денника стояла чья-то фигура. Впрочем, силуэт канцлера я опознаю всегда и везде.
— Впервые вижу, чтобы лежа в соломе обсуждали военное положение Миалики! — возмущенно начал он, а я хихикнула. Просто самое интересное он уже пропустил. Видимо Им думал о том же самом, потому что с трудом сдерживал улыбку. Пришлось выбираться из соломы.
Хор навис над нами, как учитель над нашкодившими учениками.
— Ну ладно она в свои 20 лет забыла про все на свете! Но ты то, старый пень, куда свои мозги дел? — набросился он на Има, — ведь ни один из вас не догадался ни охранку поставить, ни полог навесить! А у мужика из-за вас теперь голова болеть два дня будет! Хор махнул куда-то себе за спину и я с удивлением обнаружила там Пурана, сидящего прямо на полу с закрытыми глазами.
— Ты что, можешь стирать чужую память? — изумилась я.
— Драконы могут, — тихо ответил мне Им. Он выглядел раздосадованным. Ведь мы действительно забыли обо всем на свете! И сейчас возразить Хору нам было нечего.
— Если вам нечем заняться, леди Тэкэра, то советую позаниматься до начала учебного года, ибо вас, леди Чи и леди Кимико ждет индивидуальная программа, а то что-то вы совсем расслабились!
— Хор, — предупреждающе одернул его Им, но канцлер разошелся не на шутку.
— А ты? Чем ты вообще думаешь? Я же просил не покидать правящий дом без маски. Если отсутствие своего мелкого ученика я еще могу как-то объяснить, то твое присутствие в замке не вписывается ни в какие легенды! И все тренировки ты прогуливаешь с завидной регулярностью.
— Хор, ты прекрасно знаешь, что мне некогда.
— А в сене валяться тебе есть когда! Через пару минут жду тебя на тренировку! Может хоть сейчас удастся разделать тебя под орех.
Последнюю фразу он проворчал, выходя из конюшни. Мы с Имом переглянулись и рассмеялись. Да уж, попались как школьники. А вообще он прав, подумала я, проходя мимо спящего Пурана, о собственной безопасности забывать нельзя.
Хор в гневе оказался страшен. Он не просто заставил меня сутками заниматься, но и включил в программу дополнительные предметы. В частности мне вменялось в обязанности идеальное знание коренного языка Подлунной империи. Да да, теперь как член семьи я обязана была знать язык.
На это мой дракон ментально почесав когтем затылок, выдал:
— Это он поторопился, — и замолк, не желая отвечать на мои вопросы.
Кроме этого Хор занялся физической подготовкой всех невест, кто остался в замке.
А у императора со всей дури бродили гормоны. Если раньше мы имели взрослого правителя в детском теле, то теперь получили ребенка в облике почти взрослого императора. От Имовой дури страдало все семейство, а если учесть, что выходить из правящего дома ему не давал не только здравый смысл, но и особо вредный канцлер, парню просто некуда было девать энергию. Все совещания теперь проходили в рекордно сжатые сроки просто потому, что император не мог усидеть на месте.
Каждый день метеор имени императора Подлунной империи находил время на меня, что бы лично преподнести невесте очередной неординарный подарок.
Сегодня мне торжественно вручили перламутровое ожерелье из ракушек. Конечно на прием такое не оденешь, но само по себе украшение выглядело просто потрясающе. В лучах солнца перламутр играл всеми красками радуги.
Мы говорили обо всем на свете заново изучая и знакомясь друг с другом. Он часто спрашивал меня, что же такого нашел во мне дракон, что я отделалась лишь просьбой. Я не хотела его обманывать, поэтому молчала. При каждой встрече он смотрел на меня испытующе и я отвечала — нет, дракон не сказал чего от меня хочет. Я пыталась спросить у реликтового друга, чего он хочет, но ответ всегда был один — еще не время.
Единственное, что мне удалось из него вытянуть, так это "Если император будет достаточно мудр, то вашей семейной жизни это никак не повредит". Из чего я сделала вывод, что дракон не мучается думами, типа "чего бы ему потребовать от меня", у него есть конкретная цель.
Изречение о мудрости императора я в тот же день передала Иму. Он глубоко задумался, а потом сказал, что будет любить меня не смотря ни на что.
Сегодня после тренировки я безвольным телом лежала на травке под сенью плодового сада и усердно делала вид, что заучиваю очередную витиеватую кракозябру, имеющую миллион значений в зависимости от того какая кракозябра написана перед ней, а какой после. Рисовать закорючки мне нравилось, если при этом не заморачиваться со смыслом. Пугало только их количество. Если в обычном алфавите было 39 букв, то количество иероглифов в выданном мне словаре переваливало за три сотни и это при том, что отдавая мне книгу, Хор сказал, что это основные! А сколько их всего?
Глава 38. Еще одна.
— Чего страдаешь? — нависла надо мной перевернутая голова императора.
— Поздравляю! — замогильным голосом выдала я, разглядывая физиономию жениха.
— С чем? — удивился он.
— С ярко выраженными признаками переходного возраста... — тем же тоном ответила я.
Им тяжело вздохнул.
-Эх, а я надеялся, что это аллергия.
— Прыщи подростковые обыкновенные, — констатировала я.
— Кошмар! — скорчил он убитую горем моську.
— Угу, — согласилась я, — вообще ужас.
Теперь на меня смотрели крайне недовольно. Ну как же это, его императорское высочество не уверили, что он прекрасен, аки солнце на рассвете!
Им стоял на коленях, нависая надо мной, уперев руки по обе стороны от моей головы.
— Слушай, — лицо Има резко изменило выражаемую эмоцию с осуждения на каверзный прищур, — а что ты делаешь сегодня ночью?
Я хмыкнула. Именно хмыкнула, а не залилась краской от смущения, как сделала бы раньше. После той вспышки страсти на конюшне мы вернулись к этой теме. Оба смущенные и красные, как пара спелых томатов, мы некоторое время пыхтели и заикались, но каждый понимал, что это на самотек пускать не стоит. А потом взгляды наши встретились и мы расхохотались. С той поры смущения между нами не было, совсем.
Им заявил, что до свадьбы ни-ни. А еще попросил держаться от него подальше, потому что взбесившиеся гормоны не всегда позволяют ему держать себя в руках. Пусть оба мы еще не познали плотской любви, но с теорией я была знакома в совершенстве, ибо лорд директор откровенно извращался над нами на анатомии и еще более откровенно совращал на интересном предмете под названием 'Флирт и искусство совращения при исполнении задания на шпионаж'.
И если до начала данного предмета по директору сохла половина адепток, то после первых трех присыхала вторая. Зато к моменту сдачи экзамена его дружно ненавидели все.
— Ну-у-у, — задумчиво протянула я, — по вашей настоятельной просьбе, мой император, сегодня ночью я собиралась спать в гордом обиночестве, но, судя по вашему вопросу, мне это не грозит ... по крайней мере обиночество точно ... — выдержав паузу добавила я.
Им скривился. Просыпавшийся иногда во мне сарказм ему почему-то не нравился, а я откровенно забавлялась.
— Да я не об этом, — досадливо поморщился он, и лицо опять стало хитрым, — пошли ночью Хору гадость сделаем!
— Опять? — вздохнула я. Бедного канцлера мне было уже откровенно жаль.
Из-за взросления у Има начались проблемы с техникой боя. Его тело стало больше и сильнее, а так же тяжелее и неповоротливее. Из-за этого он сильно потерял в скорости. Теперь на тренировках три боя из пяти выигрывал Хор, а остальные два как правило заканчивались ничьей. Им проигрывал и его это жутко злило.
После того как на прошлой неделе я встретила Хора в одном из коридоров правящего дома одетым в один женский коротенький шелковый пеньюар на голое тело с озверевшим выражением лица, я решила побеседовать с Имом на эту тему.
Он покаянно опустил бесстыжие глаза, вздохнул и с довольно серьезным видом объяснил, что он умеет проигрывать и что прекрасно понимает, что Хор не виноват в его поражениях. Однако после этого глаза его засверкали юношеской дурью и он добавил, что день прожитый без пакости — зря прожитый день. И вообще за четыре тысячи лет император так устал быть взрослым, что сейчас он будет ребячиться столько, сколько влезет.
Я вздохнула и решила, что пусть ребячится.
Ночь у нас началась только в три утра, ибо с вечера и до указанного часа мы просидели в императорской лаборатории, подбирая колер краски, которой Им вознамерился прокрасить седины своего главного помощника. Потом Им, взглянув на часы, подскочил.
— Вот хар шаг! Скоро действие снотворного закончится! Я почему-то даже не удивилась.
Потом мы, захватив нахимиченное, понеслись в покои Хора, и если я старалась не шуметь и соблюдать хоть какую-то конспирацию, то император пер напролом ни от кого не скрываясь, а заметив, что я отстаю, схватил меня за руку и просто поволок за собой.
В покои канцлера мы ввалились широко распахнув дверь. Я попыталась шикнуть на Има, чтобы тот вел себя потише, но меня нагло проигнорировали. Мы зажгли свечи и с двумя огромными пятирожковыми канделябрами вошли в спальню.
Им зашел первым, оглянулся на меня, посмотрел на разметавшегося Хора и демонстративно заглянул тому под одеяло. Я прыснула и закусила губу, чтобы не рассмеяться. Им, убедившись, что его канцлер спит не нагишом, сдернул с того одеяло рывком. Он даже не пошевелился.
Мы приступили к делу. Им ворочал канцлера, а я намазывала пряди черных с проседью волос белесой жидкостью, капая ей же на подушку. В довершении всего, я умудрилась опрокинуть остатки нашего химиката на одеяло. Им махнул рукой.
— С тканями краска реакции не даст, просто засохнет полупрозрачным пятном. Главное завтра утром ему постель вовремя сменить, чтобы следов не осталось. Да ты ему шею вытри, а то проснется от сырости.
И после этого мы расползлись по собственным покоям — спать.
Утро следующего дня началось громоподобным ревом взбешенного канцлера. Почему Хор так разозлился из-за нашего с императором розыгрыша я не знала. По моему неожиданно покрасневшая седина — это не трагедия.
После громкого топота где-то рядом и звука разбитого стекла я разлепила веки, сползла с кровати и подошла к окну.
Во внутреннем парке правящего дома Хор и Им занимались привычной утренней пробежкой ...правда в одних подштанниках и Хор гнался за Имом громко ругаясь и махая кулаками. В растрепанных волосах канцлера виднелась какая-то тряпка. Платочек он что ли себе повязал?
Решив сильно не заморачиваться, ведь чем-то подобным эта парочка занимается каждое утро. Я зевнула и решила поспать еще. В результате проспала завтрак. Шиика разбудила меня только к обеду, сказав что накроет мне в общей гостиной, где сейчас обедают канцлер с императором.
— И там еще портняжка прибегала из мастерской господина Ара. Говорит, что ты у них платье и туфли заказывали.
Я удивилась. Это платье я заказывала, когда о войне еще не было и речи. Не думала что мастер Ар до сих пор помнит о моем заказе.
Развернув пакет, я тут же помчалась примерять. По крою совершенно простое крестьянское платье. В таких ходит большинство горожанок среднего и низшего достатка в Саварре. Рукав три четверти без воланов и кружев, круглый вырез под горло и юбка клином расходящаяся к низу. Но платье смотрелось потрясающе, потому что было сшито из качественного темно зеленого бархата. Необычные туфли на высоком, но широком и устойчивом каблуке тоже пришлись в пору.
Я покрутилась перед зеркалом и под насмешливым взглядом Шиики отправилась обедать.
Застежка на непривычной туфле расстегнулась и пришлось остановиться. В гостиной шел разговор.
