Арктический Удар

Вот нехрена заявочка, ядрёнбатоном по своей же территории. Я понимаю, что он хочет этим ударом по немецким войскам, деморализовать противника и этим облегчить прорыв на одном из участков фронта. Но ударить по своей территории, и по которой, потом пойдут наши войска и пойдут по заражённой местности — заметались в моей голове мысли. И что ему ответить.

— Товарищ Сталин, как вам ответить. Технически можно. Ракета С-10 'Гранат' из района Белого моря достанет до Сталинградского фронта. Но лучше их припасти для совсем другого дела, так как их у нас всего две штуки таких ракет. У ракеты 'Гранит' дальность полёта всего шестьсот километров и она не подходит для этого удара. Но есть одна проблема.

— И какая проблема?

— Я уже говорил товарищу Берии, нежелательно применять это оружие на своей территории, ввиду заражения этой территории продуктами ядерного распада проникающей радиации. Потом через эту территорию пойдут в наступление наши войска, и они все получат каждый свою дозу облучения. Это очень опасно для человека. Если кто и выживет, всю оставшуюся жизнь — как говорят у нас — будет работать на таблетки, но жизнь эта будет не долгая. И потомства не будет. Или будут рождаться уроды, не в первом поколении, так во втором. К тому же есть опасения, что при ударе так же могут пострадать и наши войска если взрыв произойдёт ближе двадцати километров от расположения наших войск и от того в какую сторону в момент удара будут дуть ветер. Так что наносить удар лучше всего по территории противника, но на этапе, когда война идет на своей территории, лучше этого не делать. Сначала надо вывести из игры американцев, чтобы они не смогли создать бомбу к лету сорок пятого года. Тогда в будущем, у нашей страны станет меньше проблем из-за них.

-И как вы хотите это сделать?

— Для этого и пригодятся эти две ракеты, товарищ Сталин. Но только не в ближайшее время. А тогда когда у американцев дела по созданию бомбы будут приближаться к завершению. Чтоб накрыть одним ударом всех специалистов и ученых задействованных в этом проекте. Производственные цеха где идет обогащение урана тоже желательно уничтожить в одно и тоже время. Для подготовки всей этой операции у нас в запасе два года, за это время что-нибудь придумаем...

-Почему два года, а раньше нельзя?

-Два года — это крайний срок, после которого начнётся гонка вооружений и подготовка к следующей войне. Вначале все будут стараться создать больше бомб, потом ракет, способных поднимать ядерные заряды. Сейчас в нашем мире накоплено столько ядерного оружия, что можно многократно уничтожить всё живое на земле. Основные арсеналы до 90% ядерного оружия сосредоточены в России и США на остальные страны имеют не полные 10%.

-Да! Товарищ Головин, разрисовали вы тут нам мрачными красками, перспективу будущего.

— Товарищ Сталин, на тот год, из которого нас выдернули неведомые силы, в нашем мире ядерное оружие официально имеют восемь стран. Кроме того, другие страны тоже стремятся его заполучить в свои руки. И стоит такому правителю как Гитлер захотеть стать мировым диктатором и нажать кнопку, и мира больше нет. Сейчас у нас там совсем другие проблемы, они затрагивают религию. Большинство мелких и средних конфликтов происходит по двум причинам из-за нефти и на религиозной почве.

-Хорошо, к этому вопросу мы ещё вернёмся. Товарищ Головин, тут пришел ответ из Генштаба на вашу записку. Сообщают, что такую операцию выполнить в ближайшие полгода не удастся, все наличные войска задействованы под Сталинградом.

— Я знаю, что с юга снимать их никто не будет, но можно с других участков фронта понемногу изъять и перебросить на Кольский полуостров. Для полного успеха нам нужно дополнительно тысяч восемьдесят, а лучше сто. После завершения операции можно половину перебросить обратно. Там нужны, по большому счету, только пехотные части, для танков местность непригодна. Но зато после этой операции у нашего противника начнутся проблемы с качественной бронёй. Никель нужен не только для брони, но и для всей металлургии Германии. Нам надо только отрезать группировку противника от остальной Норвегии. Как известно, там железных дорог нет, всё снабжение идёт по морю. Мы постараемся его перекрыть, ни один корабль с припасами не прорвется. А по воздуху много не перебросят, почти вся транспортная авиация будет задействована под Сталинградом. Да и мы поможем огнём, можем ударить по основным узлам обороны.

-И когда думаете ударить?

-Где-то в конце января, когда к немцам вплотную приблизится песец под Сталинградом.

-Кто будет приходить?

-Да это такое выражение, созвучное, наверное, понимаете с каким словом.

Сталин и Берия улыбнулись.

— Ну, раз придёт песец, мы ещё раз поговорим с товарищами из Генштаба и дадим ответ. Вы ещё что-то хотите сказать, товарищ Головин?

-Да Товарищ Сталин. У меня просьба, сейчас в войсках практикуется такая нехорошая привычка, начиная с командиров полков и выше. К какому-нибудь празднику или выделится перед другими — что, вот я какой, а вы... Или просто, в пьяном угаре, бросать своих солдат на взятие какой-либо высотки, которая на два метра выше той, где он сам сидит, или даже на взятие хутора в одну печную трубу, в лоб на пулемёты. Не считаясь не с кем и не с чем, вот я так захотел и всё, а ваше дело исполнять приказ. А эта высотка, и на хрен не нужна. Не в стратегическом, не в тактическом плане. Когда эту же высотку, можно обойти или взять, через пару дней с минимальными потерями. А после взятия вот таким способом он отрапортует, что мной взят стратегический узел противника и продвинулся на сто-двести метров. Но он не скажет, что потерял сто-двести человек, а немец с десяток, когда можно было потерять десять — двадцать, но обойти эту высотку и продвинутся на пятьсот метров.

-И это что, происходит по всем фронтам?

-Да, почти. Это надо пресекать, зачем зря гробить людей, они пригодятся в будущем. Мы и так потеряли на этой войне более двадцати семи миллионов. Если мы таким способом сохраним миллион жизней, это уже будет большим достижением.

-Товарищ Головин, но ведь сто-двести метров освобождены от противника, и это уже о многом говорит. В одном месте сто метров, в другом двести, а если сложить, получится внушительная территория.

— Согласен, в том случае, если это имеет на тот данный момент оперативное значение, то и двадцать метров это уже успех, после которых на завтра они могут продвинуться на пятьсот и больше. А когда, просто без всякой выгоды кроме как своей, чтобы выделится. Если вдруг взял эту высоту, то тебя заметят и медаль повесят, но, а если нет, то это, как более высокое начальство посмотрит. А за такие вот подвиги, очень мало было привлечены командиров к ответственности, за это простые солдаты расплачивались своей кровью. Ещё один главный недостаток в наших войсках, это нет взаимодействия между родами войск. Каждый конечно делает своё дело, но этого мало. А это надо делать в то время, когда оно необходимо, а не ДО и тем более, ПОСЛЕ. Например. Артиллерия ударила по позициям противника, а пехота ещё не вышла на рубеж атаки. А бывает на оборот, пехота уже ворвалась в окопы противника, а наша артиллерия начинает их обрабатывать. Это же происходит и с авиацией, надо чтобы в каждом полку сидел представитель от авиации с рацией и наводил самолёты на угрожаемый участок обороны. А то пока комполка со своей заявкой на авиацию, пройдет все инстанции, и после этого прилетят самолеты, обстановка на поле боя может кардинально поменяться. Танки должны действовать вместе с пехотой, и на оборот. Взаимодействие и ещё раз взаимодействие, между соседями, между полками, дивизиями, армиями. А то, один полк прессует противник, а его сосед смотрит и радуется, что это не его атакует противник. А ты возьми и ударь ему во фланг, а не жди, когда твой сосед отступит, не выдержав нажима, а то потом противник займется и тобой.

-И откуда вы всё знаете, вы же моряк, а не сухопутный командир. А что вы можете сказать о действиях морских сил, и о военно-морском командовании, товарищ Головин.

— Тут тоже было много не согласованности и преступных действий, товарищ Сталин, и наш флот понес потери.

— Не объяснит нам товарищ Головин, какая несогласованность с преступными действиями у наших флотоводцев.

— Я думаю, зачем надо было почти с самого начала боевых действий выставлять минные поля возле Крыма. Если они знали, что военно-морских сил на Черном море у противника просто нет, и опасаться морского десанта глупо. На этих минах ни один боевой корабль противника не подорвался. А вот наш флот сколько потерял кораблей и судов на своих же минных полях? И зачем надо было растягивать войска по всему побережью Крыма. Ах да, в ожидании всё того же морского десанта, хотя знали, что таких сил у противника нет, чтобы предпринять морской десант на побережье. Или они ожидали повторения Крита, но половина десантников там и осталась и на Крым сбрасывать просто некого. Когда это поняли, было поздно, враг уже ворвался в Крым с суши. И закрыть эту дырку не успели, пока собирали войска по побережью, немцы были в Крыму. А что делала морская авиация в первые дни или даже недели? Бездействовала, когда могла с берегов Крыма и аэродромов под Одессой наносить массированные удары по Румынии. А они проводились малыми группами и без прикрытия истребителей, хотя в морской авиации немало истребителей. И даже новейших типов, которые могли сопровождать бомбардировщики до Плоешти, а те продолжали летать одни и нести неоправданные потери. При обороне Крыма, когда враг рвался через перешеек, авиация в первое время также бездействовала, это потом до адмиралов дошло, что враг может ворваться в Крым, тогда стали посылать авиацию в помощь сухопутным войскам. Также действовала и фронтовая авиация, когда флотские наносили удары по Румынии, бездействовала, а могла помочь. А совместными усилиями могли многое натворить в Румынии. Флот и армия в течение трёх месяцев не могли договориться между собой. О каком взаимодействии может быть речь.

Кроме того, я бы адмирала Октябрьского разжаловал в матросы или даже отдал под трибунал за то, что он бросил в Севастополе более ста тысяч своих солдат, которые верили ему, и не предпринял попытку хотя бы половину из них спасти. А это были обстрелянные солдаты, и они помогли бы сдерживать наступление врага на Кавказ. Зачем надо было врать своим солдатам, что мы вас не бросим и пришлём корабли, чтобы вас всех вывести. А они верили своим военачальникам и ждали, и ещё две недели оказывали сопротивление после официальной сдачи города. Но нечем было сопротивляться, склады были взорваны, а там находились сотни, если не тысячи тонн боеприпасов. Когда взрывали склады, в этих штольнях находились раненые, и не всех их оттуда вынесли.

Адмирала Трибуца также надо судить за то, что угробил половину флота, загнав его на минное поле. Оставил транспортные суда почти без охранения и зенитного прикрытия, а сам с основными силами бежал. Предоставив немецким лётчикам прекрасную возможность поупражняться в бомбометании по беззащитным кораблям с ранеными и эвакуированными, из которых большинство женщины и дети. Сколько их погибло — даже в наше время никто не знает. Хотя Трибуц мог это минное поле обойти, провести свои корабли и транспорты вдоль берега. Боялся немецких орудий? Да он, располагая такими силами, что мог подавить любую батарею противника. Но там находились одни полевые орудия, мало приспособлены к стрельбе по морским целям. Я допускаю, потеряли бы пять-десять судов и кораблей, хоть и это были бы большие потери. Но ведь было потеряно более шестидесяти, а на них двадцать тысяч обстрелянных бойцов оборонявшие Таллинн, и готовые пополнить ряды защитников Ленинграда.

-Да, товарищ Головин, просветили вы нас, а нам докладывали совсем по-другому. И откуда вы это всё знаете?

-Пришлось проанализировать много исторических документов, почитать черновики и послушать рассказы фронтовиков, именно тех, кто сидел в окопах или ходил на кораблях и всё это испытал на своей шкуре. Их воспоминаний не печатали. А это не те парадные мемуары полководцев, которые тоже издавались после цензуры, где правды от силы двадцать процентов, а остальное писано в угоду политикам, желавшим скрыть правду о таких чудовищных жертвах понесенные в этой войне. А были и такие фронтовики-писатели, которые просидели при штабах, я не имею в виду именно штабных работников, а тех, кто пристроился в тёпленькое местечко, и всё воину тут и просидел. Он немца, может, только на картинке и видел, и ни разу из своего личного оружия не выстрелил, а грудь вся в орденах и медалях, за совершённые подвиги на женском поприще, и на складах по присвоению продуктов и имущества. А потом писали книги, как они загибались в окопах, и как они геройски били фашистов.

-А не много ли вы берёте на себя товарищ Головин, судить о фронтовиках, когда вы сами не воевали и в окопах тоже не сидели и судите о войне только по рассказам и документам.

-Да нет Товарищ Берия, просто наболело. Сколько было преступных ошибок и напрасных жертв за первые два года войны. На этих ошибках, наша армия училась целых два года, всё считая немецких солдат плохими вояками, пока не научилась воевать. Вы бы послушали, что говорит об этой войне наша молодёжь, насквозь пропитана западной идеологией. Да это ещё что, сейчас появились неофашистские организации, которые восхваляют Гитлера и его последователей. Война стала забываться, все же прошло семьдесят лет после её начала, и молодое поколение о ней практически ничего не знает, да и знать не хочет. В наше время служба в вооруженных силах, не престижна, молодежь всеми правдами и не правдами старается избежать службы. Да и что можно сделать из парня, попавшего в армию на год.

— Что же вы сделали со страной, что со всеми вами, там случилось?

— Это не мы. Всё началось гораздо раньше, когда произошло разделение общества на элиту и быдло, или новое дворянство и чуть ли не крепостных. Это я говорю о партийных чиновниках и простых гражданах страны.

Как у вас вначале было, партия для народа, потом, народ и партия едины. А дальше, я — то есть партийный работник, сам для себя, а ты, народ, выкручивайся, как можешь. В шестидесятых-семидесятых годах — народ всё для блага партии, а народу что останется. Про лихие девяностые и говорить не хочется. Самое ужасное для страны время, каждый уездный партийный чиновник — местный царёк. В республиках беспорядки, всем захотелось независимости, свободы, демократии. Во всех союзных республиках началось притеснения русского населения. Не надо был в 20-х 30-х годах делить страну на территориальные образования по национальному признаку. Было же раньше государство Россия, как говорится, Единая и Неделимая. Не будем вспоминать далёкие времена, когда Русь была поделена на мелкие княжества. И всё же около пятисот лет назад на месте разрозненных княжеств после их объединении появилось государство названым Русским. Ещё через двести пятьдесят лет вместо Русского государства появилась Российская империя. В сентябре 1917-о года империю переименовали Российскую республику, а в конце октября 17-о в РСФСР. Нет бы остановиться на этом, так как во всех этих империй, государств, республик, первым словом было Российское, то есть объединённое единое государство. Но нет, решили опять разделить страну наподобие древнерусских княжеств и 1922 году вместо единого Российского государства образовался Союз Республик. Да надо было по окончанию гражданской войны все эти новообразованные народные республики, что появились на территории бывшей Российской Империи как Украинская, Белорусская, Туркестанская Закавказская, просто ввести в состав РСФСР не единым национальным территориальным образованием а уже разграниченными на области. Так кроме этих республик, ещё были образованы и национальные автономии, Башкирская АССР, Удмуртская, Татарская Якутская, Карельская и так далее, а это ещё более 30-и автономий. Именно тогда и были посеяны ядовитые зёрна национализма и сепаратизма, которые постепенно прорастали, крепчали, а в конце 80-х буйно расцвели. Вот и кончился Союз, то есть скончался в 1991 году. Правда ещё с годик побарахтались, пытаясь создать на обломках СССР, союз независимых государств — СНГ, или как у нас называли это уродливое образование — союз нищих и голодных. Но из этого ничего не вышло. Зато на карте мира, появились пятнадцать новых государств. А ведь могло и больше быть, так как и некоторые автономные республики захотели собственной независимости. Был могущий Союз, который все боялись и уважали, а теперь половина отделившихся республик стали прихвостнями янки, пляшут под их дудку и лижут им зад.