Шейла поворачивается ко мне. Черты лица голема грубы и схематичны, как будто их выбивали долотом (а может, и не "как будто"). Глаза, рот и татуировка на лбу испускают белый свет.
— Кто оно? — в голосе явно слышится удивление, безоэмоцианальным его назвать никак нельзя. А вот половую принадлежность определить затруднительно. — Порождение тьмы?
— Эм... нет. Вурдалак. Будущий. Разум пока при мне.
— И я не чувствую жезл управления!
— Вероятно, он сломался... когда его использовали в последний раз.
Лицо Шейлы не дрогнуло, оно вообще не было предназначено для выражение эмоций, но голос... голос сказал всё.
— Так мной нельзя управлять? Я... я свободен?
— Да, ты свободна. Ты можешь делать всё, что пожелаешь.
Шейла осмотрела свои руки, испачканные в крови порождений тьмы. Казалось, она растеряна. Она должна быть растерянной!
— Это прекрасно, но... но что мне теперь делать? Я много лет наблюдал за этой деревней, и у меня нет никакой цели... Как-то даже растерялся. А для чего оно пробудило меня?
— Это очень жестоко, когда кто-то вынужден стоять на одном месте год за годом, десятилетие за десятилетием, не имея возможности ни пошевелиться, ни вымолвить хоть слово, безо всякой надежды на освобождение, — ну, пока не подойдёт Серый Страж, разумеется. Интересно, когда он/а подойдёт? Сколько там людям в подвале пришлось сидеть? Хорошо, если Серый Страж уже приближается к Хоннлиту... а если нет? Если до его прибытия ещё день, неделя, если Бетани столько не протянет? Нет, надо самому идти к демону! — А ещё мне очень, очень пригодилась бы твоя помощь в одном небольшом деле.
— Могу я спросить... чем именно я бы... бы я...
Шейла подняла руки, взялась ими за голову, покачала ей в разных направлениях и продолжила уже нормально:
— Могу я спросить, чем именно я бы помог существу?
— Неподалёку отсюда, на Глубинных тропах, умирает девушка. Я обязан ей жизнью, и она очень хороший человек. Её нужно отнести в подвал вон того дома, по пути отбившись от порождений тьмы.
— Порождения тьмы — чудовища, зло, которое должно быть уничтожено. Оно смахивает на них, но ведёт себя совершенно иначе. Полагаю, я должен быть... благодарным? Какое странное чувство. Никогда не испытывал благодарности к своему прежнему хозяину, всё мечтал, чтобы это мягкое, водянистое создание лопнуло и сломалось. Полагаю, я могу или помочь существу, или пойти... куда? Понятия не имею. Хорошо, помогу.
— Спасибо тебе, эмм... — Солас побери, чуть по имени не назвал, — а как тебя зовут?
— Шейл.
— Очень приятно, я Орен. Шейла, ты не могла бы...
— Почему оно называет меня "Шейлой"? И обращается ко мне в женском роде? — в голосе голема не слышалось угрозы, скорее — немалое удивление. Эээ... что?
"В женском роде"? Шейла считает себя мужчиной и называет "Шейлом"? И как на такое отвечать? А отвечать надо, больно уж пристально смотрит на меня голем.
— Эээ... мне кажется, что ты очень мя... твёрдая и женственная, вот!
— "Твёрдая и женственная"? А что, мне это нравится! — Шейла гордо подбоченилась. — Полагаю, ты и дальше можешь называть меня "Шейлой". Разрешаю.
— Спасибо. Шейла, ты не могла бы взять меня на руки?
— Этим оно слишком напоминает моего прежнего хозяина, который обожал кататься у меня на руках. Ну так уж и быть, возьму.
Мда... хорошо понимаю Вильгельма. Кататься на големе — гораздо легче и быстрее, чем чапать на своих двоих. Не знаю, за сколько мы добрались до Бетани и вернулись обратно, но по времени с моими ковыляниями точно не сравнится! Да и несла Шейла нас обоих без особого труда.
Впервые за незнамо сколько дней у меня начала просыпаться надежда. Может быть, всё получится? Ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!
Прежде чем начать спуск, Шейла уничтожила пару вражеских отрядов в самом Хоннлите, а я прошёлся по домам и подобрал себе нормальную одежду. Максимально глухую, с капюшоном, да ещё и лицо тряпкой замотал. Во-первых, я заразен, во-вторых, не хочу, чтобы меня люди видели. А что до стащенной одежды... в конце концов, мы же этих людей спасаем! К тому же тут игра Bioware, тут положено обыскивать сундуки!
В подвал башни Вильгельма спускаемся вместе — чутьё показывает, что в самом начале порождений тьмы нет. Ну да, так и есть, только растерзанные трупы и...
— Шейла, скажи, а ты не можешь использовать эти кристаллы?
— Хм, я чувствую, что от них тянет странной энергией. Надо посмотреть.
Помню, в игре они давали прибавку к статам. Тут подсказку по предмету не посмотреть, и даже не определить, на что они влияют. Но, по идее, должны же они улучшать голема?
Шейла легко приладила кристаллы на предназначенные им места, а вот потом началось что-то странное. Она вертелась на месте, постоянно крутила головой, ощупывала себя руками. Когда голем заговорил, в его голосе прослеживались нотки самой настоящей паники:
— Мне кажется, что они меня... полнят!
Не смеяться! Только не смеяться, иначе это будет последний приступ смеха в моей жизни!
С трудом задавив в себе хохот, отвечаю максимально серьёзным тоном:
— Ну что ты, Шейла. Напротив, они тебя стройнят!
— Да? Ну ладно... — кажется, голем мне до конца не поверил, но всё же принял эту гипотезу в качестве рабочей. И Шейла ещё пыталась утверждать, что она — мужчина?!
Из кладовки коридор вёл дальше вниз, и вот там-то порождения тьмы были. И немало, не менее десятка. По моим ощущениям, Шейла возилась довольно долго, а когда вернулась за Бетани — на её каменном теле появились отчётливые зазубрины. Тревожный признак.
— Шейла, заранее извиняюсь за неприятный вопрос, — поинтересовался я, когда мы спустились в полностью разгромленную библиотеку. Опрокинутые шкафы щерились выбитыми полками, разорванные книги валились в лужах крови, — понимаю, что ты легко справляешься с порождениями тьмы. Но что, если тебе придётся биться с демонами?
— Предпочитаю порождений тьмы. Они так забавно лопаются, когда на них наступаешь. В демонах слишком мало воды, но пара призраков точно не представляет угрозы.
— А если не пара? Если тебе предстоит сражаться с демоном желания при поддержке демонов гнева? — или кто там у Китти в поддержке был, не помню уже?
— Думаю, наилучшим выбором будет не ввязываться в подобный бой. В Ферелдене осталось ещё очень много голубей.
Хм. Удивительно самокритично для Шейлы. Значит, в бою с демоном она мне не помощник... логично. Голем крепок, но у него нет кнопки "победить всех". Помнится, для убийства Китти требовались серьёзные усилия всех четырёх сопартийцев. Увы, в одиночку каменная статуя бой "не затащит".
Мы прошли сквозь небольшую комнатку с бочками (и тут трупы. Сколько же людей не успело спастись?!), а потом начались проблемы.
— Шейла, по моим ощущениям, в следующей комнате эмиссар.
— Это... неприятно, — признал голем.
Воистину неприятно. Нет, и с эмиссаром можно справиться... может быть. Проблема в том, что магия разнообразна, и нельзя сказать, какое заклинание он применит. Некоторые способны повредить даже голему. Один на один Шейла бы точно его прихлопнула, но там же куча других порождений тьмы!
Припоминаю ту роковую схватку, когда твари похитили Бетани и Тину. Рискованно. Весьма рискованно, а без меня Бетани никто не спасёт. Но если не удастся уничтожить порождений тьмы, то её тоже вряд ли удастся спасти. Спуск вниз преграждает щит, и люди не опустят его, чтобы пропустить внутрь подозрительного ребёнка. Ладно, риск приемлем.
— Постарайся аккуратно, хорошо? — достаю кинжал и иду вперёд. Шейла опускает Бетани на пол и следует за мной на отдалении.
Порождения тьмы, как и всегда, не обращают на меня внимания. Некоторые из них продолжают монотонно бить по щиту, отгораживающему угол комнаты. Люди, укрывшиеся внутри, наблюдают за их усилиями с опустошённой обречённостью — видно, что они устали бояться и устали надеяться. Так, сейчас они не важны, всё равно их поведение ничего не изменит. Генлок-эмиссар (удивительно. Как существо, рождённое гномкой, может быть магом?) что-то бубнит себе под нос. Хорошо, что из защиты на нём только балахон. Подхожу к эмиссару — с обнажённым кинжалом, да. На меня по-прежнему не обращают внимания. Бью в спину, стараясь попасть в область сердца. Перерезать горло было бы надёжней, но почему-то кажется, что генлок успел бы вывернуться.
— Шейла!
Твари встревожились. Один из гарлоков схватил меня за запястья и уставился прямо в лицо. Лысый череп, сморщенная кожа, острые зубы, глубоко запавшие глаза. А знаешь, что? Не страшно. После того, как слушал превращение Бетани и Тины — вот ну ни капельки не страшно.
Гарлок с рычанием выворачивает кинжал из ладони, бросает его в одну сторону, меня — в другую, и идёт навстречу Шейле. С предсказуемым результатом. Голем есть голем, и враги у него заканчиваются весьма быстро.
А просторный тут у Вильгельма подвальчик, даже порождения тьмы его разгромить не смогли... или скорее, не стали. Картины на стенах, ковры на полу, столы с многочисленными бутылками и склянками, рыцарские доспехи у колонн, голова оленя на стене. Ага, и висящая над ямой клетка для узников. Правда, пустая. Ор-ригинальным человеком был прежний хозяин Шейлы, оригинальным.
Спасённые люди смотрели на нас... ну не как на спасителей, это точно. И в чём-то я их понимаю. Я не внушаю доверия, голем со столь мрачной славой — тем более.
— Кто ты? — настороженно спросил светловолосый мужчина, укрытый фиолетовой плёнкой магического щита. — Почему тебя не трогали эти твари? И... ты смог активировать статую, которая убила моего отца?!
— Очень, очень жаль, — заметила Шейла, — что я этого совершенно не помню.
— Я заражён скверной, но пока не потерял разум, — не самое лучшее начало. Определённо не самое лучшее. Но иначе на второй вопрос не ответить. — И пожалуйста, не обижайте Шейлу. Она добрая... ну, где-то глубоко внутри. Просто раздражительная.
— Вы пришли, чтобы нас спасти? — испуганно вскрикнула одна из женщин.
— Да. Я заразен, так что со мной лучше не общаться. Впрочем, скверны тут много, будьте осторожны.
— Снаружи ещё остались порождения тьмы?
Погружаюсь в свои чувства.
— Нет. По крайней мере, поблизости.
— Хорошо, — мужчина протянул руку и снял щит. Он тоже маг? Этот момент позабыл. Спасённые радостно побежали наверх, — как тебя зовут?
— Орен.
— Я Маттиас, — хорошо, а то его имя я забыл, — откуда у ребёнка твоих лет жезл управления?
— Я не использовал жезл управления. Только словесную команду, в книге вычитал.
Захожу в закуток, в котором ютилось семеро человек. Чувствую слабый запах — странно, казалось, что обоняние атрофировалось. Ну да, вон поганое ведро, пили они из той бочки... а вот с едой явно были проблемы. Но глубже соваться они не решались. Ну, кроме девочки.
— Послушай, Орен, — Маттиас доверительно понизил голос, — я благодарен... мы все благодарны тебе за спасение, но не мог бы ты помочь мне ещё раз? Понимаю, много прошу, но... Моя дочь, Амалия, убежала вниз, в лаборатории отца ещё в самом начале. Проход защищён ловушками, я пробовал уговорить кого-то пойти за ней, но все отказались, — чувствовалось, что собеседник нервничает всё больше и больше. — Просто у тебя есть голем, и...
— Маттиас, а вы маг? — возможно, он сможет помочь Бетани?
— К сожалению, нет. Я могу управлять барьером, Вильгельм, мой отец, оставил мне ключ. А вот у Амалии магические способности есть, она могла пройти невредимой. Я не мог пойти на её поиски, должен был держать барьер. Сейчас могу, но у тебя голем...
Чувствовалось, что отцу совестно просить помощи у посторонних. Нда. А ведь он дочь свою любит. В игре готов был пожертвовать собой и стать одержимым, лишь бы спасти её от Китти. И, возможно, ему придётся пожертвовать — в зависимости от исхода переговоров.
— Хорошо, Маттиас, я спущусь вниз и поговорю с демоном...
— Демон? Там может быть демон? Амалия! — мужчина с криком бросается вниз по лестнице.
— Стой! Да стой же! Шейла, за ним! — вот всё в ней хорошо: сильна, неутомима, быстра, но на коротких расстояниях человек её обгоняет.
Спиральный спуск, щедро украшенный паутиной. Короткий переход, вдоль потолка и стен вьются мощные древесные корни. Довольно просторная комната с одиноким столом...
В комнате роились бесформенные чёрные существа. Прямо у порога лежало тело Маттиаса.
Нузачтомневсёэто нупочемуятакойидиот?!
26. Некоторые преступления лучше не совершать
Родерик Амелл
Ну почему маги такие идиоты?!
Стою. Смотрю на юную светловолосую эльфийку, сосредоточенно читающую "Драконов Неварры". Пытаюсь поверить в услышанное.
Авексис несколько лет назад перевели к нам откуда-то из Орлея, из Монтсиммара или Вал Руайо, не помню. Девочка была странной. Очень спокойной, очень неразговорчивой, но, безусловно, способной. Не во всех школах — ей больше всего нравилась стихийная магия: огонь, лёд, молнии. В этих областях она владела такими заклинаниями, к которым даже я подступиться не мог.
Вот только её манера разговора... Авексис делала длинные паузы почти после каждого слова, часто упускала объяснения и вообще, старалась говорить как можно меньше. Правда, преподаватели привыкли — благо, материал она усваивала хорошо.
По идее, её должны были направить на Истязания вслед за мной — вроде бы ей уже исполнилось восемнадцать. Встретив эльфийку в библиотеке, поинтересовался, стала ли она полноправным магом. Поинтересовался мимоходом — нас в лучшем случае можно было назвать знакомыми. Друзей у Авексис не было.
— Завтра, — спокойно ответила блондинка, не отрываясь от книги. — Усмирят.
Смотрю. Пытаюсь поверить в услышанное. Ну ладно Йован — парень звёзд с неба не хватал и совершенно не умел сдерживать эмоции. Но Авексис? Почему маги такие идиоты?!
— И ты сидишь тут и ничего не делаешь?
Едва заметный кивок.
— Почему?!
— И так. Малоэмоциональна. Говорят. Не замечу разницы.
Сажусь рядом с ней.
— Авексис, ты что, боишься Истязаний? Уверяю, ты запросто их пройдёшь! — понижаю голос. — Это, конечно, секрет, но я могу...
— Тень? — тихо спрашивает девушка. — Демоны?
Дождавшись кивка, роняет "Не боюсь" и вновь утыкается в книгу.
— Но почему? Чья это была идея с усмирением?
— Сказали. Согласилась.
Мотаю головой, пытаясь отогнать картины: Авексис, со всё таким же равнодушным выражением сиреневых глаз, морозит призрака льдом и разбивает его молнией. И она же, усмирённая, отвечает на вопрос, но в её голосе даже меньше жизни, чем в сегодняшних отрывистых фразах.
Нет, так не пойдёт. Понимаю, глупо высовываться и привлекать к себе внимание, особенно перед послезавтрашними событиями. Да и Авексис, несмотря на внешнее сходство — не Беатриса, за которую я буду биться до последнего. Эта малоразговорчивая эльфийка мне никто, мы просто виделись иногда на занятиях. Мне следует оставить её и пойти к себе.
Вот только это будет неправильно.
Усмирение — хуже смерти. Усмирение необратимо, его нельзя исцелить. И если я, стоя на пороге новой, свободной эры, позволю случиться такому преступлению...
