— Но я еще не выбрала для папы! На этих двоих транжир надежды никакой! — Лизе было уже ясно, что десертное вино, на которое облизывался Костик-Хрюша, явно было не для их родителя. Ну а Валентин вообще считал, что раз Лизка обещала привезти гостинец — она и должна этим заниматься, а он так мимо проходил. И при этом братья не были жадными — просто у них были свои взгляды.
— Считай, что уже, — пресекла попытку поспорить кореянка. — Будет еще возможность выбрать из того, что я накупила.
— Но это же ты! А деньги?
— Э... а кто сказал, что я тебе что-то отдам безвозмездно? Я не настолько щедр...ра.
— Ах ты Совушка ученая — "бэзвозмэздно", — передразнила Лиза. — Ты случайно сегодня шнурок для звонка не находила? С бантиком.
— Тутта Карлсон, твоя интуиция меня пугает, — нарисовалась Даша, судя по довольному виду, одержавшая победу в словесной битве с Васей. — А тебя, Джонни?
— Скорее, восхищает и озадачивает, — мгновенно и нехотя призналась Джун.
— Да уж, — от аллочкиного леденца оставался только малюсенький шарик на палочке, — Лиза у нас телепат. Как только угадала, что Джун нам в прошлом году проспорила совиный костюм?
— А может, Джуня сама разоткровенничалась?
— Исключено, — Даша покачала головой в бейсболке, явно ей великоватой.
— Вот-вот, — проснулась и Вика. — О таком не вспоминают.
— Да ладно, это был настоящий успех! — прыснула Жизель. — Помнишь, Хрюша, я тебе рассказывала?
Выяснилось (маленькая компания как раз прогуливалась по набережной, все еще носящей имя вождя пролетарской революции), что в прошлом году студенты — последователи первопечатника Ивана Федорова решили, не без настойчивой помощи деканата, подготовить для детей-сирот из городского детского дома концерт ко дню защиты детей. Была такая традиция — перед летней сессией студенты занимались не подготовкой к экзаменам, а театральными репетициями. Активные "буки" решили поставить пару эпизодов из "Винни Пуха" — ведь все персонажи были очевидны: Жизель и Аллочка — неразлучные Винни и Пятачок, Вика — ослик Иа, а Даша, конечно, ехидный Кролик. Только Совы не было — Джун наотрез отказалась, увидев костюм с перьями. Заявила, что это только для танцев у шеста, а никак не на постановку детской сказки. Правда, ее покой длился недолго: девчонки заключили с ней пари, которое она впервые за все время их знакомства проиграла. Вроде бы Джун заявила, что согласится, только если строгая преподавательница по подготовке изданий к печати освободит ее от экзамена — тогда, мол, у нее и свободное время появится. На это не было ни малейшего шанса — и "буки" приуныли. Но судьба была на их стороне и на следующий же день на занятии, чему-то улыбаясь своему и покачивая пучком, дама-книгоиздатель объявила, что студентка Ли Джун вполне заслуживает освобождения. В результате дети получили полноценное театральное представление.
— И самую лучшую Сову, — не преминула подытожить Джун. — Я вообще лучше всего подходила на роль в этом представлении.
— Люблю девушек, знающих себе цену! — обаятельно улыбнулся Тин-Тин младший. Неужто действительно Джун на него произвела такое сильное впечатление?
Закончив рассказ, "буки" отправились вместе с Костиком к желанному для всех любителей русской литературы, к которым они себя относили, месту — дому-музею А.П. Чехова. А Лиза и Джун решили просто пройтись по улицам, прилегающим к набережной, разглядывая привлекающие их внимание здания. Особенно Лизу заинтересовала далеко видная колокольня, устремившаяся своим золотым куполом навстречу небу и людям. От нее они втроем добрались до другого красивейшего храма — Собора Александра Невского, как они прочитали на табличке, — нарядного шатра, всего в каменном кружеве и — свидетельство щедрости юга — с пальмами у входа.
— Смотри-ка, сестренка, в Вербное воскресенье им и вербы не нужны, раз пальмы есть! — заметил Валя, который решил отправиться на прогулку вместе с сестрой и "своей звездой". Правда, стоило им удалиться от знакомых, от галантности братца не осталось ни следа. Он даже не возражал, когда Джун купила на всех мороженого, хотя обычно считал, что "плевать на феминизм — платит мужчина".
Так и шагали они — каждый с вафельным рожком и улыбкой на лице. Пару раз Лиза останавливалась, чтобы двумя-тремя линиями сделать набросок поразившего ее дерева, или дома, или прохожего. А Джун и Валя просто разговаривали. Кореянка не заигрывала с ее очаровательным братцем, а тот не смущал ее пышными комплиментами. Тин-Тин выяснял у ее эльфийской принцессы, какие еще танцы она умеет танцевать, и одобрительно хмыкал при перечислении. Потом братик поинтересовался, правда ли, что Джун может побить Костика-Хрюшу. Положительный ответ его привел в бурный восторг. Он рассмеялся и сказал, что его драгоценная сестренка нашла себе хорошую соседку, а потом добавил: "А мне отличную девушку на какое-то время" и опять прыснул.
— Слушай, ребенок, не начинай опять, — с досадой отозвалась Джун.
Нет, все-таки ее брат теряет сноровку. Джун совсем не нравятся его попытки за ней ухаживать. Лучше бы просто по-дружески и дальше общались, а то Лизе тоже как-то не по себе от его поползновений в сторону кореянки.
— А знаете что? Давайте на пляж заглянем! — с энтузиазмом предложил Валя. — Я ведь, как приехали, даже волны не потрогал. Интересно же!
Уговаривать брат умел. Он же дозвонился до Костика и вызвал его с "прекрасными дамами". "Мы ведь самостоятельные люди с транспортом — и не зависим от прихотей экскурсовода, так что сманивай красоток в наш экипаж на обратном пути. А милая Куликова может и в автобусе с ветерком прокатиться. У нее отличный защитничек", — закончил разговор Валя и стал дышать на очки, которые непонятно как уделал мороженым. Лиза не могла смотреть на мучения родственника, а еще больше ей было жаль ни в чем не повинные стеклышки, по которым братец елозил рукавом, и она отобрала очки и аккуратно протерла их носовым платком в крупную клетку.
— Зануда, — фыркнул брат.
— В этом ее особое обаяние, — вступилась, добродушно посмеиваясь, Джун.
На пляже не один они были из знакомых. Похоже, всем из их группы хотелось выкупаться перед возвращением, и нестрогая Илона Булатовна дала себя уговорить. Уговаривал ее, конечно же, Лапиков. "Илонушка, лапушка, ну пожалуйста!" — "Какая я тебе лапушка. Как ты с тетей разговариваешь, рыжий-конопатый?" — "А ты не тетя, ты сестра тети, младшая и хорошенькая" — такой примерно диалог состоялся между трудолюбивым журналистом и хрупким экскурсоводом, а усатый водитель неодобрительно на это все косился, но тоже высказался за продление пребывания и за поход на пляж. Об этом поведала им Инна, изнывавшая от скуки. Подруга заметно обрадовалась их появлению и, косясь на Рому, тюленем лежащего на мелких камешках, предложила, окунуться и во что-нибудь поиграть — хоть мяч напрокат взять. Валентин ее идею поддержал и, окруженный прекрасными, как он выразился, "нимфами", настойчиво приглашал Джун присоединиться к их милому обществу, хитро при этом поглядывая почему-то на Лизу. Но кореянка заявила, что будет судьей и точка — ведь команда, к которой она бы присоединилась, была бы обречена на победу, а так играть нет никакого интереса.
— Сама скромность, как всегда, — проворчал Костя и посоветовал брату не настаивать. Лизе не очень хотелось бегать и прыгать под прямыми лучами солнца, даже если потом можно было окунуться в ласковую воду. Поэтому она обрадовалась, когда "буки" позвали ее к ним в команду, а Джун неожиданно заявила, что ей нужен помощник в нелегком деле — правила волейбола изучали на первом курсе и она их уже подзабыла, а Цыпленок только что прошла их и будет подсказывать. Устроившись рядышком, они начали наблюдать за игрой. Джун напрасно жаловалась на память и замечала все нарушения и ошибки.
— Скажу тебе по секрету, Лиза, они играют во что угодно — только не в волейбол! — усмехнулась кореянка. — Но так даже интереснее.
Заметив, что Джун немного побледнела, художница задумалась и предложила сбегать за водой на всю компанию. Ей с радостью начали вручать деньги все, кроме кореянки. Лиза, наклонив голову, стояла перед сидевшей соседкой-судьей с протянутой рукой, а та испуганно на нее взглянула и почему-то медленно пожала ее руку.
— Да я не в этом смысле, Джун! Деньги давай!
— Цыпленок-вымогатель — это что-то новенькое! — хмыкнула красавица и ловко вскочила на ноги. — Объявляю перерыв. Ваши прекрасные и строгие судьи удаляются.
— Ты тоже идешь? — удивилась Лиза.
— Разумеется, надоело сидеть и ничего не делать — только придираться! А потом, пока ты донесешь весь заказ — надо будет уже возвращаться.
Ох уж эта Джун. Ясно же, что она ее пожалела и решила помочь. Отобрала потом почти все покупки, заявив, что не доверяет такую чудесную воду неуклюжему цыпленку. Лизе же осталось только нести две-три баночки с газировкой и сдачу. И тут девушка увидела нечто огорчительное.
— Подожди меня, Джун. Я должна помочь малышке, — успела крикнуть девушка и побежала со всех ног к береговой линии. Там стояла крошка лет трех — почти ровесница ее милым племянникам — девчушка в розовых шортиках с оборочками и розовой же панамке. Малышка плакала: ее зеленого надувного лягушонка, вероятно, сдуло в море и относило ветром от берега.
"Еще не очень далеко, по-моему. Я успею!" — промелькнуло на бегу в голове. На берегу Лиза наклонялась к волне и пыталась палкой от солнечного зонтика подцепить игрушку. Где она раздобыла этот своеобразный шест, девушка не заметила — просто под руку попался. Но ничего не получалось, а в воду лезть она боялась. Вдруг она почувствовала легкий толчок в спину. Этого хватило для того, чтобы вода стала гораздо ближе, для того, чтобы она почувствовала, что летит, а потом плывет и не может достать дна ногой. Это пугало. Не выпуская из рук палку и последним усилием докинув непонятно когда схваченного лягушонка до берега, Лиза барахталась в воде, теряя силы и закрывая глаза. "Папа... братья... Джун... краски..."
"Куда она помчалась сломя голову, если я здесь?" — недоумевал Джун, но вскоре легкое недовольство сменилось настоящим испугом. Они. Сошли с ума.
Забытые бутылки и банки покатились по гальке с шорохом и чавканьем. Пара шагов-прыжков — и он уже в воде. Почти сразу глубоко. Пара гребков — и уже можно захватить Лизу и вытащить ее из воды. Такую крошечную, легкую, слабую. Без чувств.
— Лиза, маленькая, — приговаривал он, осторожно переворачивая девушку на живот, чтобы вода, попавшая в легкие, могла выйти. Кто-то его оттащил в сторону и накрыл чем-то плотным.
— Тихо, тихо. Все хорошо. Сиди, героиня, грейся.
"Но что с Лизой?" — Джун сбросил с головы чье-то пляжное покрывало и увидел, что все знакомые собрались вокруг небольшого пятачка, на котором сидели, обнявшись, Лиза и Вика.
Кажется, пора было выдохнуть, но сразу сделать это простое движение юноша не мог. Сейчас все вновь прокручивалось перед его глазами. Вот Цыпленок роняет банки и монетки на песок и несется к морю, где хныкает девчонка лет четырех. Вот она мимоходом выдергивает зонт на глазах изумленного отдыхающего и начинает доставать им что-то зеленое. Все это время он изумленно, но слишком медленно приближается к ней. Вот ему улыбается такой знакомой и недоброй улыбкой Ли Хван-хён и, отвернувшись, толкает Лизу в воду. Что за глупые шутки? Она же и простудиться может... Хоть и неглубоко... Тонет... чтоб их... тонет... волной как губкой стирает из его жизни девочку-птичку... Остальное Джун уже не мог вспоминать. Он сжимал края ткани и наконец выдохнул. Жива. Слава Богу, жива.
— Ну что, дорогая Джун, мы теперь твои должники.
Поняв, что с сестрой все в порядке, Костик и Валя присели рядом с ее "спасительницей". Только сейчас юноша понял, что снова видит мир в цвете и слышит все окружающие звуки.
— Нет, это мой долг был...
— Но что вообще случилось? — поинтересовался Валентин. Его очков нигде видно не было.
Джун только покачал головой. Он тоже не знал, зачем им это понадобилось. Пока не знал. Но узнает непременно. Сам спросит и очень настойчиво.
— Хён, зачем надо было обижать малышку?
— Заткнись. Мог бы сказать мне, что там глубоко.
— А зачем, если ты плавать все равно не умеешь?
— А затем, что из-за тебя, идиот, я чуть не стал убийцей. План был другой.
— Хён, ты и сам не веришь в эту ерунду! Мама приняла фальшивый документ за настоящий, а дед, где бы он ни оказался после смерти, сейчас смеется над нами. Ли Джун ведь бросилась ее спасать — как ты и хотел. И никто ничего такого... странного не заметил.
— Да заткнись ты, сопляк. Не видел что ли, что этот белобрысый ее сразу укутал?
— Ну если у сестры есть поклонник — разве это не доказательство того, что наша дорогая матушка села в лужу?
— Не смей критиковать мамуленьку!
Лиза медленно приходила в себя. Когда она закрыла глаза и гортань обожгло соленой, горькой водой, почти сразу же какая-то неведомая сила выдернула ее наверх и потащила. Сила была опасная, но Лиза ей доверяла. Потом кто-то шептал что-то непонятное, как сквозь толстый слой ваты. Потом горечь покинула ее. Потом был гомон и какие-то тени загораживали солнце. Потом она почувствовала себя воздушным шариком, который пытаются надуть, и решила, что должна взлететь. Потянулась и открыла глаза. Над ней нависала темная фигура.
— Жива. Жива, девочки. Получилось, — заплакала тень голосом Вики. Лиза медленно села, и Вика сразу ее обняла. Теперь уже плакали вдвоем. А потом братья ее подняли и потащили в машину, уложили на заднее сидение и велели отдыхать. Оба выглядели сердитыми и взъерошенными, оба наперебой заявляли, что сыты по горло Лизкиным безрассудством, что родители этой девчонки с лягушкой самые настоящие недоумки, что Джун еще и досталось.
— Джун? Что с ней? — перепугалась девушка.
— Да лежи ты, — шикнул Костя. — Из-за тебя, сестренка, наша принцесса сегодня превзошла себя — одежду намочила, репутацию тоже чуть было не подмочила, макияж смыла — в общем и вспотела, и промокла — все удовольствия сразу.
— Джун? Так это она меня вытащила? А где она?
— Вот ведь! А про нашу героиню мы и позабыли. Валька, дуй к ее машине и посмотри, как она так. Или вообще езжай с ней и как хочешь руль у нее отбери, а то эта упертая особа точно сама поведет.
— Да уж... надо мне отправиться к нашей звезде. Знаешь, что Лизка? Я решил — если на ком и женюсь — так это на спасительнице моей сестры. Как тебе идейка?
— Тебе все шуточки, Валь, — слабо улыбнулась Лиза. — Правда, позаботься о Джун. Она ведь гордая — не любит показывать свои слабости.
Иногда от веселья к печали мы переплываем медленно, как будто через спокойное озеро на плоту с одного берега на другой. Иногда — стремительно, словно нашу лодку несет сильным течением к водопаду. Иногда нас сдувает к морю грусти и окунает в соленую воду слез недобрый ветер. Но пока мы молоды и не одиноки — все капризы судьбы можно пережить. Ведь точно также — и постепенно, и мгновенно, и неожиданно, и предсказуемо — вслед за тревожными, бурными, грозовыми событиями в нашу жизнь приходит спокойная, мягкая погода, а ласковое солнце освещает наши доверчивые лица, поднятые к небу.
