— Трой, мне конец, — вынес сам себе приговор здоровяк. — Похоже, у меня спина сломана, или что-то еще повредилось. — Глаза силача заблестели. — Я совсем не могу шевельнуться. Вижу, что ты тянешь мою руку, но вообще ничего не чувствую. Как будто ты сжимаешь ладонь кому-то другому. — Голос Гамая дрогнул, и по скуле скользнула слеза.
— Зарбагова срань! — Трой схватился за голову, а рука силача, словно палка, безвольно упала на землю. — Что же мне теперь с тобой делать? Ты же весишь, как буйвол! Я же тебя с места не сдвину!
— И не нужно, — бас Гамая дрожал. — Придется тебе уходить без меня.
Было видно, что парень готов разреветься, но первым не выдержал Трой. Слезы резко полились из глаз, подбородок затрясся. Сквозь всхлипы мальчишка, в тот миг позабывший, что он грозный суровый охотник, пропихивал фразы обиды и страха:
— Ну как же так?...Ну почему?...Как я устал... Я не хочу быть один...Гамай, ну пожалуйста... Ну, не бросай меня... Ну вставай... Я прошу тебя... Уйдем вместе.
Великан оставался безмолвным и, в компанию с Троем, беззвучно рыдал, про себя проклиная жестоких богов и судьбу. Гамай, хоть и не был великим мыслителем, но сейчас понимал, что надежды совсем не осталось. Жизнь закончена, и хотя он пока что не выглядит трупом, но, по сути, он умер, когда под напором какой-то огромной зверюги, сломалась не только землянка, но и что-то внутри его тела.
Постепенно силач все же взял себя в руки и заставил слезы уняться. Стоило обуздать чувства, как на волю прорвалась внезапная мысль: 'Что же со мной будет дальше?'. Не в далеком будущем. Не через год, или месяц — таких слов для него больше нет — а здесь и сейчас. Этим утром, или, может быть, вечером. Ну, от силы день, или два. И тогда...
— Трой, ты нашел свой блестящий нож? — беспокойно спросил Гамай, стараясь разглядеть меч мертвого всадника.
— Да, а что? — Трой вытер заплаканные глаза кулаком.
— Убей меня.
— Что!?
— Проткни мне сердце, и спасайся сам. Беги, пока еще не поздно. Я не хочу стать причиной твоей гибели. С меня Берты хватит.
— Да уйду я, уйду.
Трой понимал, что ничем не сможет помочь товарищу, и растрачивать время напрасно не стоит, но лишить жизни родича... — это сложное дело. Вроде бы просто — бери, да коли — но хватит ли духу? Проверять не хотелось.
— Только давай уж без этого. Вдруг оно временно, и чуть позже тебе полегчает. Встанешь, пойдешь и нагонишь меня за рекой. Там мы и Племя разыщем...
— Хватит болтать чепуху! Ты же умный. Мы оба знаем, что я уже мертв. — Слова обездвиженного охотника полнились твердой решимости. — Но как умереть, я могу решить сам! Это, похоже, последнее, что я могу. Либо, быстрая смерть от рук родича, либо твари сожрут меня заживо. Есть, конечно, еще вариант — издохнуть от жажды и голода, но в него мне не очень-то верится. Чудища найдут меня раньше.
На этих словах Медведь прервался и принялся часто моргать, сталкивая веками слезы. Трой тоже молчал. К нему уже пришло понимание — Гамай прав. Прав во всем. Выбора, действительно, нет.
— Ну так что? Ты поможешь? — мольба и печаль смешались в коротких вопросах.
— Помогу. Ты готов?
— Да. Давай только быстро, пока я не передумал. Я не трус, но... Как же, мать его, страшно!
— Хорошо. — Трой поднял меч и приставил его к тому месту широкой груди, где пока еще билось большое и доброе сердце.
— Прощай, друг...
— Прощай. Зак, Кабаз, я иду к вам!
* * *
Боль. Тоска. Страх. Отчаяние.
Трой шагал сквозь лесную чащобу и все думал о мертвом товарище. Столько тварей вокруг, а ему пришлось убить друга. Нет бы заколоть одного из уродливых черных хозяев орды. Это они виноваты во всем, что творится в последнее время. Привели своих чудищ в Долину... И что им здесь надо?
Но поганые звероводы, к сожалению, по одиночке не ходят. Убить их, пожалуй, непросто. Человека гораздо сподручней и легче. Но Гамая...Его-то за что? В мире много людей, не в пример великану, и грубых, и злых, и жестоких. Да хотя бы сам Трой: уж гораздо сильнее заслуживал смерти. Ну а люди магистра... Стоп! Магистр!
Трой резко вспомнил о кое-чем важном, развернулся и, словно стрела, полетел по своим же следам обратно в поселок.
Хорошо, что он успел уйти всего на полмили, а не то тех остатков ночной темноты, что еще оставались в запасе, могло не хватить на задуманное. Скоротечный забег, и запыхавшийся Трой склонился над трупом товарища. Распахнув покрытую кровью безрукавку, Тигр смог убедиться, что дорогу проделал не зря.
Подтверждая его догадки, закрепленный на длинном шнурке, голубел так, что тьма не могла заглушить его цвета, легендарный божественный камень. Осторожно снимая святыню с уже охладевшей шеи товарища, расстроенный Тигр печально подумал: 'Эх, Гамай, Гамай... Не забрал бы ты этой вещицы из погреба Яра, так, пожалуй, остался бы жив... Да и уши мои бы сейчас не висели на шее, а росли, где и прежде... Судьба. От нее не уйдешь.'
Далеко-далеко, на востоке, зачинался багряный рассвет. Совершенно без всякой тропы, Трой шагал по оживавшему лесу на северо-запад. Тигр здраво решил, что чем ближе к реке, тем опасней и, хотя собирался в дальнейшем ее пересечь, сейчас уходил от воды.
В перспективах он был бы, конечно, не против найти свое Племя — там ждет мать как-никак — но важнее сейчас отыскать вход в Долину. Или, в его случае, скорее, выход. Вот задача задач! По обрывочным фразам магистра, тогдашнему пленнику давно стало ясно, что за горами на севере лежит огромный, заселенный людьми таинственный мир. И хотя его обитатели вряд ли мечтают о встрече с безухим лгуном, но дверь перед ним решатся захлопнуть едва ли, ведь пропуск к свободным от тварей орды новым землям болтался на шее у Тигра, промеж двух ушей.
Глава двадцать девятая — Райхи
Поселок Райхов напоминал растревоженный муравейник. Суета, спешка, толпы народа — и все движется, гомонит, шебуршит. Вонь, галдеж, духота, толчея, люди, люди и люди. С одного взгляда ясно: большинство здесь — не местные жители. И как много! Поди, все заречье собралось.
Между тесно стоящих шатров тек поток человеческих тел. Мало кто шел с пустыми руками. Женщины тащили детей, мужчины мешки и оружие, подростки погоняли палками коз и свиней.
Лица, мелькавшие перед Кабазом, отражали тревогу и страх. В действиях Райхов чувствовались напряженность и спешка. Все торопились, ругались, толкались, мешали друг другу. Каждый старался как можно быстрее прорваться сквозь гущу людей со своими пожитками. Иногда доходило до стычек, в которых оружия никто не касался, но кулаки в ход пускать не стеснялись. Было видно, что нервы у всех на пределе и эмоции бьют через край.
Настоящий бардак! Даже близко порядком не пахнет. В Племени все обстояло не так, но то дома. Здесь же поди Яра нет, чтобы вправить мозги. Вот и живут, как умеют. Сразу видно, что дисциплина у Райхов хромает на обе ноги, а потому и всеобщее бегство готовится медленно. Непозволительно медленно.
Приветливый ранее Бариш, который сейчас вел отряд сквозь заторы, дойдя до поселка, нахмурился. Видать, был и сам удивлен многолюдству. Расчищая дорогу локтями, охотники двигались к некой намеченной цели, а у Кабаза в душе постепенно копилась решимость.
Тонко почувствовав подходящее состояние спутника, Инга, идущая рядом, незаметно шепнула Кабазу на ухо:
— Будь готов, — и, когда через пару шагов толчок проходящего мимо Безродного позволил, притворно споткнувшись, повиснуть у 'мужа' на шее, добавила: — Все нужно сделать надежно и быстро.
Кабан, понимавший о чем эти фразы, еле заметно кивнул. Если Безродные прознают, кого привели к ним в поселок охотники Бариша, смерть его вряд ли окажется быстрой. Да и Ингу, пожалуй, постигнет подобная участь.
На одной из развилок от группы отбились несущие тушу косули Астарх и его сутулый напарник. Обернувшись, насупленный Бариш, стараясь перебить шум толпы, проорал:
— Потерпите. Немного осталось.
— Шаргаш у Нихана в шатре. Скоро свидитесь, — добавил Гайрах. Любопытный охотник, видать, лично хотел посмотреть, как пройдет эта встреча и не спешил расставаться с компанией 'Ургов'.
Кабазу и Инге подобный свидетель был на руку. Чем больше людей, посвященных в историю мнимого бегства Шаргаша, окажется рядом в момент совершения мести, тем лучше.
Уйти от мгновенной расправы в присутствии двух человек, слышавших пылкую речь про нерушимую 'Даргову' клятву, надежда была. Пусть и малый, но шанс. Лишь бы боги не отвернулись. Понимая, что выбора нет так и так, Кабаз поудобнее перехватил копье.
Наконец, нужный шатер отыскался. Бариш отдернул служившую дверью потертую шкуру и рукой поманил 'Ургов' внутрь. Вся четверка протиснулась в тесный проход. В нос немедля ударили запахи дыма, жира и пота. Черные закопченные стены, как будто забрали весь свет, но и так удалось разглядеть все, что нужно. На полу, собирая мешок, копошились две старые женщины. У дальнего края шатра молодая Безродная грудью кормила младенца. Двое старших детей разгребали огромную кучу какого-то хлама. Бородатый старик возлежал на засаленной шкуре... и все. Ни хозяина дома, ни гостя. Бариш спросил:
— Где Шаргаш? Тут еще Урги нашлись.
— Они с отцом за мешками пошли. Щас вернутся, — сообщил один из лохматых детей, оказавшийся мальчиком.
— Хорошо. Подождем снаружи. — Эти слова уже обращались к пришедшим, и компания вновь очутилась на свежем воздухе.
Ожидание, и действительно, вышло недолгим. Когда впереди показалась знакомая Инге фигура, девушка толкнула спутника локтем и негромко сказала:
— Смотри. Это он.
Груженые ворохом грубых мешков, к шатру приближались, не видя дороги сквозь ношу, двое мужчин. Один слишком старый, второй помоложе, высокий и крепкий, по-своему даже красивый с широким скуластым лицом, черной гривой волос, крупным носом, большими глазами — похоже, тот самый Шаргаш. Только подойдя к дому и свалив поклажу на землю, пришедшие заметили, что у входа их кто-то встречает.
Разминая плечи, Шаргаш не спеша разогнулся и тут же встретился взглядом с объектом своих домогательств. В глазах Инги, успевшей себя накрутить, полыхали презрение и ненависть, лицо же Безродного пока отражало лишь сильное удивление. Опешив, мужчина растерянно молвил:
— Что ты здесь делаешь? — и мигом спустя, обнаружив стоящего рядом Кабаза, резко выдохнул: — Боголюб?!
Волосатая лапа Шаргаша метнулась за пояс к ножу, но копье Кабана оказалось быстрее и с разгону вонзилось в открытую шею врага. Кровь забила ключом, руки жертвы вцепились в древко, потерявшие силу колени согнулись, тело медленно начало падать вперед.
Проходившие мимо охотники, ставшие невольными свидетелями этой стремительной драмы, при поддержке Нихана, Гайраха и Бариша, налетели толпой на убийцу и, сбив с ног, прижали Кабаза к земле. Отовсюду послышались гневные выкрики, общий смысл которых сводился к угрозе расправы. Парень лежал неподвижно, даже не пробуя сопротивляться и терпеливо молчал. Инга, напротив, скакала вокруг, словно белка, и верещала, как резанная:
— Он заслужил! Заслужил! Клятва духами нерушима! Не трогайте Дарга! Он сделал все правильно!
Пока дожидались вождя, за которым послали мальчишек, Гайрах, с упоением, рассказывал людям историю Инги, прибавляя сей лжи интересных деталей. Бариш только кивал и поддакивал, предоставив болтливому другу свободно трепать языком. Инга дико сверкала глазами и беспрестанно твердила:
— Все правда! Все чистая правда!
Явившийся к месту событий, глава клана Райхов Жагиз был в крайне дурном настроении. Помимо того, что весь мир падал в Бездну, и ему, как вождю, предстояло спасать свой народ и бежать неизвестно куда, так еще и какой-то чужак отнимает бесценное время, отрывая его от руководства сборами. Раньше преступника сразу бы притащили к дому вождя, но сейчас получалось быстрее прийти самому, и Жагиз, наплевав на приличия, притопал к жилищу Нихана своими ногами.
— Ну и где он? — бросил нетерпеливо вождь.
— Здесь. — Толпа расступилась, и Кабаз, наконец-то, поднялся с земли.
— Ты нарушил главный закон нашего клана — убил сородича, — нахмурил брови Жагиз. — Насколько я знаю, у Ургов подобный проступок карается смертью. Не буду оспаривать ваших порядков. Коли вина налицо — отправишься к духам.
Суровый приговор явился для всех неожиданностью. Народ зашумел. Инга рванулась вперед, упала перед вождем на колени и принялась, сквозь слезы, рассказывать о причинах случившегося. Гайрах и Бариш, как могли, помогали, а уж свидетелей страшного оскорбления, ставшего последней каплей на чаше терпения 'Дарга', обнаружилась целая дюжина.
Благодаря усилиям 'Марики' и Гайраха, наговорившим достаточно еще до прихода вождя, симпатии Райхов уже перекинулись на сторону 'Дарга', и Жагиза просили, на сто голосов, изменить приговор на изгнание. Вождь, изначально решивший непременно казнить наглеца, пролившего кровь в чужом клане, теперь под давлением люда задумался — стоял, запустив пальцы в бороду, и молчал. Неизвестно, чем бы закончилась эта история, не прибеги к дому Нихана посыльный.
— Владыка! Владыка! Подошли люди с западных выселок. Они убили демона! — Райхи, собравшиеся вокруг, ахнули, а подросток, доставивший это известие, добавил: — И они притащили его с собой! Туша лежит возле вашего дома!
После таких слов интерес к учинившим разборки Ургам мгновенно пропал не только у самого Жагиза, но и у всех, находившихся рядом с вождем, кто слышал слова донесения. Так и не приняв решения по поводу 'Дарга', владыка Райхов поспешил обратно к себе. Страх не смог побороть любопытство, и большинство из присутствующих побросали свои дела и отправились вслед за вождем. Даже Бариш с Гайрахом, немного подумав, схватили Кабаза под руки и повели в ту же сторону, замыкая толпу ротозеев. Инга, решившая было, что удастся удрать под шумок, недовольно вздохнула и потопала вместе со всеми.
Протолкавшись к обширной соборной поляне, на которой уже находилась едва ли ни половина поселка, вождь прикрикнул на группу людей, обступивших какое-то темное нечто. Народ чуть раздвинулся, и взорам вновь прибывших, включая Кабаза и Ингу, открылась массивная туша убитого 'демона'.
Новоявленный 'Дарг' без проблем распознал в окровавленной чешуйчатой твари — собрата отправленной в трещину гадины, щеголявшей длиннющим хвостом. Парень даже немного расстроился, так как думал, что демоном охотники Райхов обозвали одного из хозяев орды. Но нет. К глубокому сожалению Кабана, храбрецы из каких-то там выселок завалили всего лишь слабейшее чудище, коих было особенно много средь нагрянувших нынче в Долину пришельцев. Эту мерзость, конечно, при доле везения, одолеть было можно и малым числом, но обычно хвостатые твари по лесам в одиночку не шастали, а раз так, значит, где-то поблизости бродят, в поисках двуногой добычи, и другие зубастые 'демоны'.
Сделав данные выводы, Кабаз шепотом обратился к стоявшему рядом Гайраху:
— Слышь, Гайрах. Дело плохо. Я таких демонов уже навидался. Они стаями ходят.
Густые черные брови Безродного поползли к переносице. Бросив руку Кабаза, Гайрах принялся, толкаясь локтями, протискиваться поближе к вождю, на ходу привлекая внимание криками:
