И верно — наверх заберёмся по лестнице, там и вырежем дверь в качестве люка.
Ещё час работы, и добавили метр, выбиваясь из сил.
— Поспешай, браты, — разговорился Угрюм.
Длак к тому времени уже набил досыта брюхо, отрыгнул, заставив нас облизнуться, и насколько я понял: захотел пить. Вот и обратил внимание на яму-колодец, куда он нырнул вместе с головой — не обнаружил ни твари, ни воды.
Никак лаз? — заинтересовался я тем, куда он ведёт, и как далеко от погоста.
Факела не захватил, да и возвращаться за ним на поверхность — чревато. Неожиданно уяснил: довольно сносно ориентируюсь во тьме. Наверное, сработала подсветка — мои глаза превратились в "фары". Во всяком случае, я точно знал, где начинается стена и где заканчивается. Проход оказался не таким уж узким, как показалось мне на первый поверхностный взгляд, и в конце туннеля я наткнулся на дверь, из-за щелей которой во тьму пробивался свет.
Замер подле неё, сжимая в руках с затаённым дыханием лопатку с топором, и прислушался: не поджидает ли меня снаружи кто?
Удар ногой, и она открылась, отлетев в сторону. Вспышка света, резанувшая меня по глазам, мгновенно исчезла. Дверка самопроизвольно встала на место. И я повторил попытку вскрыть её, выбираясь из подземелья наружу.
Да будет свет!
Топор с лопатой вперёд, и два шага, не из строя, как на плацу при зачтении командиром благодарности, но зато я едва не вывел себя из строя — споткнулся, зацепившись ногами за верёвку на полу, и у меня над головой, чиркнув по волосам затылку, пронеслось массивное бревно с заострённым краем.
М-да, не споткнись я, сейчас бы висел на нём с пробитой грудью, и из меня торчал бы её острый край, а так досталось "лоху".
Но ему это бревно до одного места — однорукий мертвец отпрянул с него с отверстием в груди, и через него взглянул на меня.
Получи! — обсадил я к вящей радости длака иную конечность "лоху" в плечевом суставе. Её и подхватила тварь.
Нет, чтоб ухватить "лоха" за ноги и помочь мне завалить его — ретировалась довольная моей подачкой.
Ладно, а что ты станешь делать, "лох", без рук? Как нападёшь на меня?
"Лох" щёлкнул опасно зубами-клыками и прыгнул вперёд ногами.
Ё-маё, а твоё наше — кенгуру на мою голову!
Сам обсадил её ему, но прежде промахнулся, метя лопаткой по привычке в грудь. Да там дыра — лопатка просвистела навылет, воткнувшись в дверь. Механизм ловушки убрал бревно внутрь, и всё встало на свои места. Даже укрощённый мной "лох", продолжая щёлкать у меня в ногах клыками, вцепился ими в ботинок.
Очередной удар топора, и я нанизал его череп на лезвие; потащил назад на погост, заставив обезглавленное тело без рук греметь ногами в закрытую дверь от лаза.
И вновь долгожданный свет в конце туннеля вывел меня из мрака подземелья на погост.
Ого, браты ещё один метр башни возвели. Итого уже пять получилось.
— Ты где пропадал, Шаляй? — бросил мне в спину упрёк Ярила.
— Да вот, — продемонстрировал я ему пробитый сверху в темя череп порождения, щёлкающий клыками, — решил немного поохотиться на "лохов"!
— Нашёл время, — пожурил вожак. — Выбрось!
— Куда?
— В огонь!
А, ну да, ну да — бывает, но не у всех проходит. Что это я, а? Совсем голову потерял, аки "лох". На меня это непохоже.
Избавившись от головной конечности "лоха", я прикинул в уме про себя: к башенке ещё б метра три, и можно возводить крышу, да прорубать бойницы.
Вскоре сидел верхом на ней с братами, подгоняя топором брёвна, поглядывая иной раз в сторону светила опускающегося за дальний горизонт. На его фоне и узрел тёмный силуэт, движущийся в направлении погоста.
Где моя подзорная труба, а бинокль? Подать сюда! — прикрыл я ладонями глаза от слепящего светила, сощурился. — Не может быть! Это вижу я или все...
— Браты! Да это ж... это...
— Велизар! — заорали вояры, замахав от радости над головами топорами, приветствуя волхва как победителя.
— Погодите, — поостерегся я. — Прежде чем волхва пускать на погост за врата частокола, следует убедиться: это он, а не порождение тьмы в нём. Ведь всякое могло случиться, и почему с ним — нет?
Вспомнил Елизара.
Да сундук за плечами, и сам его несёт, а в нём, хотелось верить: еда, а не те магические "побрякушки" кои хранил там всегда.
Если и про нас — жратву — не забыл, башня послужит ему памятником от нас при жизни.
— Стоять! — выступил я в качестве стража врат. — Бояться!
— Отворяй, — тяжело выдохнул Велизар.
— Пароль! — озадачил я волхва.
Он уставился на меня горящими глазами, заставляя укрыться с головой за частоколом.
Мне не понравилось то, что он заговорил со мной, но с другой стороны доказывал: человек — не изменился, умеет говорить.
— Ты чего удумал, Шаляй? — возник Ярила подле меня.
Угрюм же просто поедал меня взглядом, применив в должной мере "интеллект". И не будь подле меня вожака, давно бы задавил им, отправив самого за частокол к волхву, чтоб я принял у него тяжкую ношу.
— Проверку! Он ли это — Велизар, а не тварь вселилась в него?
— Да ты что, Шаляй, совсем... — постучал вожак кулаком по лбу. А мог ведь и по моему. — Неужели, в такого волхва, как Велизар, не могли вселиться тёмные силы прорвы?
А ведь и верно: с оком исчадия справился, пусть и не без меня тогда, когда я зацепил его кое-чем и кое-куда. Вот и меня грозился зацепить Угрюм аналогичным образом, но вместо лопатки обухом топора, если я не прекращу дурачиться.
— Последний вопрос, брат-волхв, — настоял я. — Как меня звать?
— Шаляй.
— Нет, то не годится! Назови моё полное имя!
— Валяй.
— Отворяй ворота, браты, Велизар вернулся, — дозволил я впустить им его.
Если бы не полномочия, коими волхв сам же и наделил меня через Угрюма, несдобровать мне, а так вроде бы моё "озорство" сошло с рук.
— То чего? — уставился Велизар на наше творение посреди погоста, заприметив его ещё издалека.
— Сторожевая башня, брат, али впервые увидал? — гордился я нашим монументальным сооружением, как Церетели — своими. — Я б, конечно, добавил ещё метра три-четыре, чтоб довести до совершенства и увеличить обзор, но время поджимает!
— А где бойницы, Шаляй?
— Будут, и дверь на крыше, — не брались мы ещё рубить её, хотя солнце неумолимо клонилось к закату.
Ещё час, от силы два на глаз, и сгустятся сумерки.
Должны успеть.
— А в сундуке чего, коль не секрет, брат Велизар?
Волхв грохнул им оземь, и крышку поднял сам.
Ура, еда! Спасены, браты! Ночь продержимся! А на сытый желудок уж непременно сдюжим!
Похватали всё, что было там, и с новой силой взялись за работу, затаскивая по лестнице наверх колья выструганные Гораздом.
Ну и имечко ему удружили браты, да видно, что не сам выбирал, как родители обозвали, так и стали далече все в родном селении.
А в работе и впрямь был Горазд — мастер на все руки. Я б его Докой назвал. Да не хотел, чтоб варвар повторил судьбу бригадира.
Иные браты выбивали бойницы — по две с каждой стороны шестиугольной башни.
Я б ещё из паруса ладьи, будь он под рукой, смастерил нам тут стяг. Но там, на ней, он нужнее, и сама ладья нам на реке.
Если Велизар в одиночку пробился туда, знать непременно двинем с утра пораньше разом с ним и оком тьмы в сундуке. А пока тут, на погосте, в башне придётся ночь коротать. И "лохи" нам не дадут тут заскучать; сами "скучали" на границе дебрей, окружавших погост со всех сторон света.
М-да уж, погостил я в который раз тут у жихарей, а что-то явно загостился с братами, нам самое время выбираться отсюда. А живым или кем иным — какая у кого судьба. И моя здесь такая же, как у любого брата-варвара.
Я вкратце обрисовал Велизару ситуацию с оборонительными действиями, предложенными мной братам на предстоящую ночь, и он поблагодарил меня, мысленно сообщив: не ошибся, когда оставил вместо себя за старшего при них. Но почему-то забыл "обрадовать", и как водится, предупредить. А то бы я — ух!
Вот этого он и опасался от меня, насколько я понял с его подачи сейчас.
Башня представляла собой двухъярусное сооружение, и мы не только стенами с крышей, но и полом у самого верха отгородились от мертвецов, понимая: могли вылезть подле нас на погосте прямо из-под земли, и плевать они хотели на частокол в будущем подожженный нами.
На эту ошибку мне и указал волхв.
Вот дурак!
"Кто?"
— Я, брат Велизар! Кто ж ещё?
— То ничего, всё ладно!
Вырубив в полу верхнего яруса башни дверь в глубокий "погреб", мы прыгнули сверху на хижину, и не скажу: я удачно. Приземление состоялось, но куда ниже, чем я планировал изначально угодить, рухнув рядом с оком исчадия, обрушив на него все без исключения Нюшины травки и черепки.
И новый грохот сундука снаружи хижины вместо открытия двери, из-за которой показались два светящихся во тьме огонька.
— Велизар! — заставил волхв подскочить меня.
Возникли ещё два светящихся пучка на уровне груди волхва и потянулись тонкими аспидами за меня ко тьме, разгоняя мрак в хижине.
Вспышка искр, как при том недавнем прикосновении Велизара к оку исчадия, и шипяще-клубящаяся тьма сгинула вместе с хлопком крышки сундука. В нём и загремела.
Фу-уф! — смахнул я пот с въевшимися в кожу порошками Нюши и облепленный сухими пучками, сам показался братам при подъёме наверх башни порождением тьмы. Их с меня и сбил Буян с одного удара, отомстив столь незатейливым образом за то, что я не позволил ему на пару с Мамыкой превратиться в "лоха".
Очнулся я, когда уже в бойницах исчез солнечный свет, а не в моих глазах.
Клубок тьмы в сундуке перестал греметь, казалось, замер там, в ожидании: его вот-вот освободят из заточения.
— Где Велизар? — не обнаружил я волхва подле сундука.
Помимо него в башне на верхнем ярусе отсутствовали иные браты с Угрюмом, зато при мне помимо Буяна располагался Ярила и Хорс.
— Изготовились встретить погань прорвы, — напомнил мне вожак про "лохов".
Вопрос на засыпку: сколько их там за частоколом — десятки, сотни или тысячи? И дать точный ответ мне никто из братов не мог.
Я кинулся на "чердак". А вот и Велизар — он стоял готовый обрушить огненного аспида на вражин за погостом; выискивал их глазами.
Стараясь не отвлекать его, я встал рядом, припав на одно колено, сам предпринял попытку включить "дальний" свет, почувствовав, как вокруг частокола сгущается мрак, прежде чем уловил на слух приближающихся "лохов", а затем...
Зачем я только обрёл способность видеть во тьме?
В ней копошилось столь невероятное скопление мертвецов, что хватило бы на добрую сотню братов-вояров. И всех одним огненным аспидом даже Велизару не пожечь.
А волхв уже выпустил козырную магию из "рукава". Над башней взвился огненный шлейф, и, описав круг, совершил повторно у частокола, устремился к дебрям, откуда, не спеша, наступала армия тьмы.
— Лохи-и-и... — не справился я с охватившим меня волнением.
Аспид влетел в них, поджигая. Мертвецы не думали убегать, падали, как горящие снопы наземь, и продолжали идти и даже ползти в направлении погоста.
Да уж — зов крови и жажда голода страшная сила. Сколько дней я жил впроголодь здесь? А они ничто в сравнении с тем, сколько не жрали порождения прорвы.
И вдруг что-то тёмное ринулось на аспида. Гидра, что ж ещё! Но кто сотворил её? Это, похоже, и выяснял Велизар, обнаружив невидимого соперника в ночи, иначе бы вызванные им кривые молнии ударили в "лохов", подошедших практически вплотную к частоколу погоста, а не туда, куда устремились, опутывая тьму.
Волхв добавил огненным сгустком, вызывая шаровую молнию, да не одну. Но ни одну не направил в столпившуюся массу мертвецов.
— Огонь! — долетел до моего слуха голос Угрюма, обращённый к братам, засевшим с ним на стенах частокола. И его голос, я не спутаю ни с каким другим.
На головы нелюди, взбирающейся по брёвнам наверх, полетели факелы — два десятка разом, — и потонули подобно искрам в бушующем море. Сгнившие останки занимались плохо, зато хорошо занялся подпаленный местами частокол. От него уже бежали браты к башне, но из-под земли, отрезая им, единственный путь к нам, появились "лохи".
— Велизар! — старался я отвлечь волхва от дуэли с невидимым противником. — Лохи! Нелюдь на погосте!
Волхв не внял моим мольбам — ор нелюди перекрыл мой голос, и я обратился с призывом о помощи к братам в башне.
Вперёд Ярилы с Хорсом подле меня возник Буян.
— Сторонись, браток, — съехал варвар на руках по лестнице вниз, обрушившись с топором на "лохов" — валил налево и направо, укладывая штабелями, обезглавленные тела нелюди, но меньше их не становилось. Они тянули к нему свои гнилые конечности.
Тошнотворный запах разложения достиг верха башни. У меня закружилась голова. Не вовремя! Ох, не вовремя!.. И брюхо не вовремя я набил тем, что притащил мне с братами волхв в сундуке; сейчас поливал его содержимым, посунувшуюся, к нам наверх по лестнице, нелюдь.
И не узри её здесь подле себя на расстоянии вытянутой руки с лопаткой, ещё бы долго приходил в себя, а так тошнотворный спазм как рукой сняло. Я отсёк "лоху" вслед за головой его руки-крюки.
— Поспешай, браты... — закричал я им с башни. — Буян, вернись!
Так он и послушался меня, аж прям два раза подряд.
Ярила с Хорс по соседству со мной сбивали "лохов" — каждый из нас, взял на себя по два пролёта стены башни, надеясь: кто-нибудь из братов да пробьётся к нам с оружием в руках, а не как "лохи", обратившись в нелюдь.
Велизар по-прежнему жёг кого-то за погостом.
— Внутрь! — уяснил я: задержимся чуть дольше и уже никогда не вернёмся в башню.
— Велизар, — указал мне вожак на волхва.
Эх, была, не была, — зацепил я его по ногам, и прыгнул вслед за ним в башню, схватив горящий факел со стены; держал с ним оборону в руках у двери над головой, дожидаясь братов.
Первым появился один из вояров Угрюма, затем ещё два, и новый грохот внутри башни. Его нам устроил Велизар, посылая молнии через бойницы, но уже в "лохов".
А вот и Хорс с Ярилой промелькнули мимо меня, и за ними показалась нелюдь. Но массивная дверка с грохотом обрубила сунутые ей в проём у потолка конечности.
Нанизывая на топор обрубки "лохов", я с братами избавился от них, отправив в бойницы. И тут же показались иные — "лохи" стремились дотянуться до нас.
Сейчас из каждой щели торчало по пучку костистых конечностей. Не щупальца тьмы с гидрами, но легче от этого нам не становилось. И как нам не хотелось забивать все щели деревянными чурками, заранее приготовленными нами, но пришлось. Даже дверь над головами посадить на двойной запор из брёвен.
Замуровались.
Насколько нас хватит тут продержаться, браты? А без воздуха? Даже если заберёмся ярусом ниже, то всё одно достанут нас там вездесущие "лохи".
Но пока сидим, аки грызуны в норе, и носа наружу казать страшимся. Подсчитываем потери. Итого, сколько вояров имеем мы в отряде? Всего ничего. Буян, как того и хотел, сгинул в неравной сшибке с нелюдью. А некто уже с топором ломиться к нам в дверь у нас над головой. Скорее всего, брат, но как нелюдь.
