Турмалин направил лошадку назад по тропинке. Если спутники уехали уже достаточно далеко, то он успеет свернуть в другую сторону, обогнуть деревню и выехать с другой стороны. А там — ищи ветра в поле.
Но едва лишь лошадка потрусила вверх на холм, как Турмалина окликнули.
Он обернулся, уже догадываясь, кого именно увидит позади.
Опасения подтвердились: чуть ниже по склону его поджидала вся компания, а Чароит ещё и рукой помахал, дескать, давай к нам. Пришлось спешно разворачивать кобылку, да ещё и придумывать на ходу историю, почему его вдруг угораздило свернуть в другую сторону.
Объяснение "по ошибке", кажется, удовлетворило спутников. По крайней мере, лишних вопросов никто не задавал, только негодяй Чароит прошёлся на счёт рассеянности светлых.
— Наш "господин светлый эльф" замечтался, видать. А помыслы о делах великих, конечно же, отвлекают от обыденности. Где уж тут за дорогой следить?
Моран фыркнул от смеха, и Кэйлин тоже, не удержавшись, прыснула в кулачок.
Невозмутимым остался только рыцарь. Турмалин не стал отвечать на насмешки, а, задрав нос повыше, проехал вперёд. Настоящий светлый эльф должен быть выше всего этого. И ему не оставалось ничего другого, кроме как постараться соответствовать выбранной роли, чтобы усыпить бдительность спутников. Благо, продержаться ему нужно было всего ничего — до темноты.
Его манёвр не остался незамеченным. Смешки за спиной поутихли, но прекратились далеко не сразу. А Бриан вдруг тоже пришпорил коня и поравнялся с Турмалином.
— Не обращайте на них внимания, — ободряюще сказал он, — им бы только позубоскалить. Я вот тоже неоднократно сбивался с пути, и не вижу в этом ничего смешного. Когда размышляешь о важных вещах, за дорогой следить не всегда получается...
Он улыбнулся, и Турмалин кивнул в ответ. Он и впрямь думал о важных вещах: как бы побыстрее унести ноги. А нарочно или случайно свернул — какая в сущности разница?
Изо всей компании рыцарь, пожалуй, был наиболее приятным собеседником. Обманывать его почему-то было стыдно. Турмалин испытывал гораздо меньшие угрызения совести, развешивая лапшу на уши Кэйлин или Морану.
Про то, что думает о его неумелой лжи Чароит, он предпочитал не знать. Но холодок неумолимо крался по спине, словно предвещая скорую встречу с кинжалом кристаллийского наблюдателя. Не выдержав, Турмалин обернулся. Никто даже не глянул в его сторону, но он так и не смог избавиться от ощущения, что именно сейчас Чароит следит за каждым его шагом. Пристальнее, чем когда-либо. Вздохнув, Турмалин завел с Брианом разговор о погоде — всё лучше, чем ехать молча и думать безрадостные мысли.
Слово за слово — беседа увлекла их.
Турмалин не сразу заметил, что под копытами лошади уже давно стелется широкая утоптанная дорога шириной в четыре телеги.
Маленький отряд наконец-то выехал на торговый тракт, соединяющий Город Десяти Башен и Город-на-Перекрёстке.
Глава семнадцатая — А
Утро началось как в старой земной сказке. Доктор Раикиар как раз завтракал на кухне, когда базу огласил — и не по комму, заметьте — женский вопль.
— Кто был в моей лаборатории?
Текткет с неодобрением покосился на тонкую стенку и принялся намазывать паштетом новый ломтик хлеба.
— Кто трогал мои образцы?! — голос начал переходить в ультразвук.
Доктор отложил нож на тарелочку и поднёс бутерброд ко рту. Но тут вопль повторился прямо в ухе — она всё-таки догадалась включить комм — и текткет непроизвольно дёрнулся.
— Какая сволочь была в моей лаборатории?! — взвыл вставленный в ухо приборчик.
Доктор Раикиар покачал головой, отложил бутерброд, взял салфетку и принялся стирать паштет со своей щеки. За переборками послышались предсказуемые ругательства, некоторые продублировались и по комму. К счастью, наполовину оглушённый текткет не смог их толком расслышать и, в связи с этим, решил не заносить в бортовой журнал замечание об общей неуравновешенности большинства членов экипажа. Кроме того, он решил пока не перевешивать комм на левую сторону. Мало ли, вдруг по нему продолжат кричать, и он останется без слуха вовсе?
Отложив использованную салфетку в сторону, доктор Раикиар снова потянулся за бутербродом, подумал, аккуратно вынул переругивающийся на разные голоса приборчик из уха и только после этого продолжил завтрак.
Он очень надеялся, что лаборатория, упомянутая Женевьевой, была её зоологической, а не, например, его микробиологической.
После её выходки Сэт никто не тревожил целый день — чему она была, с одной стороны, несказанно рада, а с другой — весьма удивлена. Так что, тщательно забаррикадировав дверь и окно от возможности несанкционированного доступа — и прекрасно понимая всю глупость этого поступка — она всё-таки попыталась немного успокоиться. Включила какую-то музыку, нашла в планшетке любимый текст и завалилась на кровать читать на всю ночь. Уснула уже под утро и, хотя слышала приглашение Женевьевы по общей связи, ни толком проснуться, ни как-либо отреагировать на него не смогла.
Хотя, вряд ли от неё чего-либо ожидали.
Проснулась Сэт уже ближе к вечеру, когда за окном начинало сереть, и некоторое время тупо глядела в потолок, слушая тихую музыку. Похоже, вечером она так и забыла её выключить, и вот теперь мужской голос выводил что-то мелодичное про печаль когнитивного диссонанса на каком-то из текткетских наречий. Точнее Сэт сказать не могла — всех их языков она не знала, хотя некоторые общие с межпланетным вариантом корни угадывались. Не смотря на языковой барьер, песня Сэт понравилась — было в ней что-то такое щемящее, задевающее дремлющие глубоко в душе струнки... Сэт потянулась и села на кровати, продолжая слушать.
Интересно, откуда взялась эта песня? Вроде, раньше она такой не слышала — она бы наверняка её запомнила. Может, попала вместе с чьей-то коллекцией, когда она набирала себе всякого барахла, предвкушая год в экспедиции?
Пообещав себе обязательно потом проверить и не забыть посмотреть её название, Сэт не спеша направилась в ванную. Вода в лицо всегда помогала придти в себя, хотя сегодня, уже плеснув на себя, Сэт непроизвольно вздрогнула. Вчерашний вечер живо встал перед глазами во всей красе. Вендрагорийка поёжилась, тут же обозвала себя бешеной дурой (бешеной — потому что откуда ж иначе водобоязнь?) и решила немедленно вышибать клин клином. Её взгляд упал на пузырёк с ароматическим маслом, словно нарочно повернувшимся к ней мерцающей голографией этикетки, и она решительно кивнула. Горячая ванная с маслом мглистого серпанга — самое то, что ей было сейчас нужно. День закончился так же спокойно, как и начался. Сэт добрела до кровати, упала и спала всю ночь, не видя снов.
Увы, передышки редко бывают долгими. Проснувшись от судорожных воплей Женевьевы, она первым делом бросилась пытаться разблокировать свою дверь. Процесс оказался более долгим, чем Сэт представляла его себе накануне, и, пока она вводила все нужные коды и отодвигала мебель, ситуация немного прояснилась и, в общем, её присутствия не требовала. Сэт пожала плечами и, на всякий случай, завершила приведение выхода в обычный вид. После чего, наконец, смогла пойти умываться.
А потом к ней опять пожаловал доктор Раикиар. Сугубо деловой и со знакомой пластиковой картой устава в нагрудном кармане отглаженной рубашки — вероятно, в качестве напоминания, кто здесь главнее в медицинских вопросах.
Сэт немного напряглась, но текткет был предельно корректен, раздеваться и показывать локти не предлагал, ограничившись лишь поверхностным осмотром, снятием текущих показателей жизнедеятельности и почти незаметным уколом кровесборки. Даже об их последней встрече не сказал ни слова, словно ничего не произошло. А, получив нужные ему данные, сдержанно поблагодарил и собирался уже было откланяться, когда его внимание привлекла играющая в комнате вчерашняя песня.
— Что это за язык? — уточнил он. — Аламала, кажется?
Сэт пожала плечами.
— Не знаю, что-то из ваших...
— Хотя нет, в аламала в качестве связки используют не "ана", а "ала". Может быть, керикер. Откуда у вас эта запись?
— Не помню, — честно призналась Сэт. — Могу посмотреть по логам, но, думаю, кто-то дал послушать ещё там.
— О, не стоит беспокойства, — поднял ладонь доктор и, попрощавшись, всё-таки вышел.
Но Сэт уже стало любопытно, и она решила проверить, что это за файл и откуда он взялся. Может, и компьютерная библиотека что-то смогла бы сказать.
Вот тут-то странности и обратили на себя внимание. Дата создания файла была явно искусственно изменена на какое-то отдалённое будущее — самый простой и очевидный способ спрятать следы — но вот дата его появления в её стационарнике была куда более говорящей: вчерашнее раннее утро. Сэт нахмурилась, сменила несколько самых важных паролей и немедленно запустила сканирование на предмет других "подарочков" от неизвестного взломщика, но всё было чисто, за исключением одной этой мелодии.
Всё это было очень странно, если не сказать тревожно.
Хотя, может статься, взломщик был не так уж ей неизвестен... Сэт посмотрела на дверь и слегка улыбнулась собственным мыслям.
А вечером доктор Раикиар связался с ней по комму, предупредив, что снова зайдёт рано утром, и что анализы лучше повторить натощак. Сэт нахмурилась, перебирая, что он там такого мог обнаружить и пытаясь прислушаться к ощущениям собственного организма, но, с её точки зрения, всё было в полном порядке. Так что она решила обязательно расспросить его на следующий день при личной встрече.
Два дня спустя старший помощник Варав едва удержалась от непристойного хихиканья, когда к ней бочком подошёл их навигатор (попутно оглянувшись, не видать ли где поблизости всё ещё сердитой на него за разор в лаборатории Женевьевы) и осторожно так спросил, что означает страшное слово "дис-панцеризация".
— У меня ведь нет панциря, — на всякий случай уточнил он. — Зачем меня от него избавлять?
— А это стандартная медицинская процедура на ферранских кораблях, для всех членов экипажа, — ответила Варав, тщательно сохраняя серьёзное выражение лица. — Дело в том, что атмосфера, которую мы создаём на новых планетах, бывает настолько насыщена стимуляторами роста, что они невольно проникают в верхние слои эпидермиса команды. А вы, к тому же, ещё и плаваете — значит, у вас контактов с агрессивными средами больше, чем у любого из нас.
— И что? — заинтересовался Рыбка.
— Ну вот, — вдохновенно продолжала Варав. — И, когда они скапливаются у вас под кожей, она начинает быстро развиваться, как и прочие организмы. И может получиться так, что ли вашей следующей ступенью эволюции будет черепаха, то ваша кожа начнёт дубеть и превращаться в панцирь, который очень важно вовремя удалить. Либо просто кожа начнёт ускоренно расти и стареть, и эту старую, пропитанную химикатами кожу придётся снимать хирургическим путём, чтобы новый слой не загрязнённого эпидермиса мог образоваться скорее и...
— В-вы шутите? — уточнил побледневший до голубого оттенка акватик, на всякий случай ощупывая себе спину.
— Нет, — серьёзно ответила Варав.
Она очень старалась не хихикнуть.
— И не стыдно тебе? — спросил её подошедший сзади капитан, приобнимая текткетку за плечи.
Они вместе проводили взглядами быстро удаляющегося в направлении ангара Рыбку и одновременно рассмеялись.
— Нет, — абсолютно честно ответила Варав. — Ни капельки!
Оркана вдохнул аромат её волос, немножко пахнувших влагой, а немного — прелой землёй и улыбнулся. Весной надо будет в самом деле взять её в жёны.
— Что же ты, — в шутку укорил он её. — Подрываешь авторитет командования, нагло врёшь членам экипажа...
— Не вру, а подшучиваю!
— Ну подшучиваешь. А ещё текткетка, называется! Подобное поведение крайне неприлично и должно быть должным образом заклеймено.
С этими словами Оркана наклонился и быстро чмокнул её в макушку. Варав взвизгнула и тут же смущённо прикрыла рот ладонью.
— Да, я вела себя очень неприлично, — согласно кивнула она, наконец. — Прямо-таки вопиюще! И, кстати, ты правда считаешь, что меня можно всё ещё считать текткеткой?
Оркана пожал плечами. Его самого этот вопрос не слишком интересовал.
— С вопросами классификации — это лучше к твоему соотечественнику. Вот он нас завтра обследует во время своей диспансеризации и всё-всё расскажет...
— Думаешь, это настолько заметно?
— Думаю, это заметно хоть сколько-нибудь, — Оркана нахмурился и медленно оглянулся через одно плечо, потом через другое. — И у Сэт он уже что-то заметил, иначе бы не... Погоди-ка тут. С этими словами капитан внезапно — и очень быстро — бросился куда-то вбок, в один из коридоров. Пробежал его до конца, не услышав шороха ни одной боковой двери, остановился, долго рассматривал глухой тупик, которым заканчивался коридор, даже проверил за кулером. Никого.
Пригладив растрепавшиеся волосы, Оркана медленно пошёл обратно к Варав.
— Ты что это? — удивилась она.
— Так... показалось. Увидел кого-то.
— Кого-то из команды?
— Да нет... — Оркана ещё раз оглянулся. — В том-то и дело, что нет. Наверное, и правда показалось. Но ты тоже посматривай, ладно?
Варав кивнула и на мгновение закрыла глаза, напрасно прислушиваясь к окружавшей их тишине. Но, открыв, покачала головой.
— Нет там никого постороннего.
— И, всё же, кого-то я увидел... почувствовал...
— В любом случае, сейчас его здесь больше нет. Будем смотреть в оба.
— Не нравится мне это, — покачал головой Оркана. — Надо бы потихоньку сворачивать наши работы вне станции. И мирмидонам с камнеежками дать отбой.
— Так точно, будет сделано, капитан! — отрапортовала Варав и ободряюще ему улыбнулась.
Глава семнадцатая — Б
Лес остался далеко позади, и теперь всюду, куда хватало взгляда, простирались поля. От открывавшихся глазу просторов у Турмалина дрожали руки, он даже боялся невзначай выпустить поводья. Сердце сжималось от страха. Виданное ли дело: земля, упирающаяся краем в небеса. Ни привычных в Горе каменных стен, ни даже деревьев — лишь бесконечная равнина. Есть от чего растеряться.
Турмалин малодушно мечтал поскорее доехать до какого-нибудь убежища и забраться под одеяло, лучше с головой. Хорошо, небось, Мышу в его закрытой клетке... Хоть какая-то видимость убежища.
Обедать путникам тоже пришлось прямо в чистом поле. Турмалин к этому времени так изнервничался и вымотался, что ему кусок в горло не шёл. Он решил довольствоваться водой, которую Бриан заблаговременно набрал ещё в деревне и теперь щедро делился со всеми страждущими.
— Вы что, не знали, что в степи ни родника, ни речки не найдёшь? — удивлялся он. — Прям как в первый раз путешествуете.
Чароит-то явно был в курсе, потому что водой тоже запасся. А Моран, махнув рукой, от души приложился к деревенскому пиву.
— Нам что пивко, что водица — всё едино! — заявил он, утирая пену с усов.
Бриан только фыркнул в ответ, но угоститься ячменным напитком не отказался. Спустя час маленький отряд продолжил путь, и все волнения Турмалина, угасшие во время привала, возобновились с новой силой. Обдумывать план побега в таких неприятных условиях было совершенно невозможно. А уж когда Моран запел какую-то строевую песню, все мысли из головы как ветром сдуло. Осталась лишь одно, но пламенное желание: пусть этот тип заткнётся! Турмалин пожалел, что с ними нет ни одного мага — он слышал, что те способны творить заклинание тишины. Наверное, здорово уметь такое: раз — и никто не мешает размышлять или печалиться. А грустить под разухабистое: "э-э-эх, опрокинем по чарочке, э-э-эх, да пустимся в пляс" получалось плохо. Вот злиться — это запросто. Близилось время ужина, когда вдалеке путники узрели облако пыли. А, подъехав ближе, увидели и тех, кто эту пыль поднимал: впереди чинно шествовал торговый караван — около двадцати телег и несколько крытых фургонов с какими-то тюками. Караван сопровождал отряд вооруженных конников в лёгких кольчугах.
