— Многие знания — многие горести, Квинт. Я сам недавно огорчился. Узнал, что ты, оказывается, произвел себя аж в одну третью Феникса... Впрочем, потом я быстро развеселился. А тебе самому разве не смешно?

— Правда, это то во что верят люди. Сейчас кто-то может смеяться, но через сто лет, именно так все будет записано в истории.

— Да, вижу, министр финансов был прав. Штаты нашей полиции слишком раздуты. Будь по-другому, у тебя не было бы свободного времени, чтобы забивать голову бредовыми идеями.

Квинт развернул пакетик, извлек пончик и впился в сладкое тесто крепкими зубами. Иаким молча смотрел, как полицейский ест лакомство. Проглотив последний кусочек, Квинт облизал пальцы и предложил пакетик генералу.

— Хочешь? Нет? Вот ты всегда так — тебе предлагают, а ты отказываешься. Не желаешь иметь долю. Только владеть целым или, в крайнем случае, делить самому.

— А с чего бы мне получать от тебя в подарок, то чем я и так владею?

— Смотри сам — старый режим скоро падет, это всем ясно, Братство выйдет из подполья и начнет бороться за власть. Но... разве все эти важные вельможи, банкиры, генералы и прочие, признают над собой знаменитого террориста Феникса?! Как они смогут ему доверять?! Зато, если бы Фениксом оказался скромный капитан столичной полиции, как бы он мог рассчитывать на верховную власть над планетой?! Смешно! — Квинт вытащил еще один пончик. — Вот если бы рядом с полицейским оказался ничем не запятнанный генерал и опытный политик... О да, такое бы они могли принять. Феникс бы получил любовь народа, а политик власть над Перлой.

— Любовь?! Мама мало обнимала тебя в детстве, и ты решил добрать недополученное? Не поздновато ли?

— А еще Феникс получит возможность сделать то, о чем всегда мечтал.

— Вот как, и о чем же мечтает Феникс?

— Навести порядок на этой несчастной планете. Сейчас люди думают, что хотят свободы, но они не знают, в какую пропасть полетят. Это фантазия кучки глупцов, которые оказались достаточно активны, чтобы заразить своим безумием толпу. Нужно лишь избавиться от бунтарей и люди придут в себя. На самом деле, они хотят, чтобы власть уничтожила преступность, чтобы пособия делили справедливо, чтобы богачи не сорили золотом на глазах бедняков... Я смогу все это сделать и на Перле установится мир.

— Мне доносили, что ты уже предпринял некоторые шаги.

— Всего лишь избавился от шайки мерзавцев, которые отравляли кровь нашего мира.

— Громко сказано, но... ведь ты с ними пьешь из одного источника.

— В этом "источнике" я только наполняю склянки. А потом выливаю на тех, кого хочу утопить. Я контролирую артефакты, а не они меня — вот в чем разница!

— Ну, раз ты так говоришь... Дай-ка мне пончик!

Пару минут мужчины молча жевали, потом Иаким вытер пальцы о скамейку и посмотрел на Квинта.

— Догадываешься зачем, я тебя вызвал?

— Езекия, — коротко ответил полицейский.

Иаким опустил веки.

— Верно. Он страшно сдал в последнее время. Я боюсь... боюсь, был сделан неправильный выбор. Нам нужно отделить свою судьбу от судьбы начальника оперативного отдела.

— И в чем это будет выражаться?

— Мальчишка, которого, Езекия тебе подсунул... он все еще с тобой? — вместо ответа спросил Иаким.

— Да. Хотя, уже сидит у меня в печенках.

— Ты, наверное, уже пытался избавиться от него? Так чтобы свалить вину на кого-нибудь другого? Пытался! По глазам вижу. Глупо, Квинт. Очень глупо. Пока Езекия думает, что держит руку на пульсе, он не доставит проблем... А когда настанет момент, мы сольем нужную информацию через нашего карманного шпиона.

— Слишком гладко у тебя получается, — поморщился Квинт. — Парень умен и очень подозрителен.

— Но ведь и ты не первый день замужем. Не облегчай ему задачу, пусть вроде как сам обо всем догадается.

— Я все еще не сказал "да". Ты предлагаешь слишком резкий поворот.

— Предлагаю?! Ты ошибся, я ничего не предлагаю. Дело обстоит совсем иначе. Мне пригодятся твои возможности, это верно. Но сам по себе, без меня, ты не сможешь сделать ничего. У тебя постой выбор — либо ты пишешь свою историю вместе со мной, либо к концу недели я сделаю историей тебя!

— Ой, нет, признайся — ты это выдумал!

Далиат с улыбкой посмотрел на Амату и поболтал остатки сока в своем стакане. "Какое странное и приятное чувство — быть рядом с ней. Я чувствую ее запах, моя кожа ощущает движение воздуха, когда она поворачивает голову... А ее смех... кажется, я могу слушать его вечно".

— Разве что чуть-чуть. Чего стоит история, если ее не приукрасить?!

Они сидели за столиком в маленьком старом кафе. Пахло старым деревом и свежими булочками, сквозь широкие окна падали столбы золотистого света, здесь он казался теплым и ласковым.

— Вот никогда бы не подумала, что ты так здорово умеешь рассказывать.

— Я полон талантов. Ты еще удивишься.

— Прозвучало угрожающе, берегись — я тоже могу тебя удивить.

— Уверен, что только приятно.

— Теперь я поняла, что мне в тебе нравится — твоя наивность.

Амата снова рассмеялась, поток света пересекла высокая тень, в стекло постучали. Далиат повернул голову и резко отодвинул чашку — за окном стоял Карион.

— Кажется, тебя зовет твой приятель...

— Он мне не приятель.

— Может, пригласим его?

— Нет! Карион слишком скромен, не будем его смущать.

— Ну, раз ты так говоришь... Наверное, тебе пора идти?

Далиат с сожалением посмотрел на стойку с выпечкой и встал из-за стола.

— Спасибо, за приятно проведенное время, — сказал он.

— Как церемонно... тогда и тебе спасибо, мне тоже было приятно.

Далиат повернулся к выходу, но сделав шаг, остановился и вернулся к столику.

— Я подумал... раз все так удачно сложилось... может... стоит это как-нибудь повторить?

Амата лукаво улыбнулась.

— Ты такой милый, когда смущаешься. А розовый цвет так идет к твоей коже! Одно только это зрелище стоит того, чтобы увидеть тебя снова.

— Тогда... в общем... до встречи...

Далиат повернулся и деревянной походкой направился к выходу. Уже на пороге его нагнал голос Аматы.

— И передай своему приятелю, чтобы он не смел тебя обижать. А то я разберусь с ним сама.

Далиат вылетел за дверь, на улице его обняли крылья холодного ветра, он поежился и застегнул куртку.

— У женщин удивительная способность выводить мужчин из равновесия, верно Карион? А у тебя особая способность появляться в неподходящий момент.

— По обоим пунктам, господин, вам видней, — отозвался слуга.

— Так зачем же ты явился? Ну, кроме того, чтобы играть у меня на нервах.

— Мне кажется, я обнаружил, кое-что важное, вам стоит на это посмотреть.

Вместе они спустились по алее Олеранского полка. Ветви вечнозеленых пирамидальных тысячелетников — каждый посажен офицером в честь тысячелетия полка — скрипели под ветром, вытянутые листочки шелестели и обнажали белесый подбой, казалось по кроне проходит пенная волна. Под эти звуки мысли Далиата улетели очень далеко. Он очнулся только когда алея уперлась в портовые кварталы. На перекрестке стояла пестрая группа мужчин, они держали дубинки, цепи, и другое самодельное оружие. Главарь банды вышел на встречу и окинул прохожих суровых взглядом.

— Хагри? — брови Далиата полезли на лоб, когда он увидел на рукаве знакомого алую повязку. — Ты что это — в полицию записался?!

— Не в полицию, а в дружину охраны порядка, — важно ответил бандит. — Ты же знаешь, что в столице творится. Все говорят, что как Арбитр склеит ласты, так и начнется буза. Местные боятся, что при таком раскладе шустрые ребята пойдут по домам, чтобы разворошить их кубышки, вот и нанимают других шустрых ребят, чтоб такого огорчения не случилось.

— И ты, значит, вместо того чтобы присоединиться к грабежам, решил героически встать у них на пути.

— Во-во, как по писаному шпаришь! Я тут прикинул, лучше сорок раз по разу, чем ни разу сорок раз. Есть тут такой паренек, Сурком кличут, он в математике здорово рубит и весь расклад мне подсчитал. Теперь я полицию понимаю, их бизнес куда выгодней.

— По-о-онятно... И все равно неожиданно... Защищать всяких лавочников... Что о таком говорит закон уличного братства?

— Имел я закон и уличное братство. Как чужую добычу делить, так они первые, а как деньгами помочь или из клоповника вытащить, так днем с огнем их нет. У меня своя голова на плечах.

— Ну... тогда желаю успеха.

Далиат пошел вперед, но Хагри придержал его за плечо.

— Послушай, тема есть. Нам хорошие бойцы позарез нужны — деньги верные.

— Может быть, но уж точно не такие, чтоб за них головой рисковать.

— Вот чудила! Ты подумай, драться все равно придется, в норе не отсидишься. А так, хоть не за бесплатно...

Далиат еще раз оглядел компанию свежеиспеченных правоохранителей. Конечно, ни в какой отряд он вербоваться не собирался, но в словах бандита был смысл — беспорядки наверняка захлестнут весь город. Почему-то при мысли об этом перед глазами вставал не его съемная квартира, а домик Аматы...

— Я подумаю. Хорошо подумаю.

Вместе с Карионом он прошел через "заставу", слуга свернул на изломанный Нулевой переулок. С каждым шагом Далиат мрачнел, он уже догадался, что ему хотят показать.

Через несколько поворотов они остановились перед заклеенной объявлениями стеной упаковочного цеха. Во всех других местах, коммуны жильцов старательно срывали листки, но несколько бесхозных стен осталось в распоряжении тех жителей порта, у которых имелись коммерческие предложения, но не имелось средств или желания платить за то, чтобы донести их до сограждан. Карион вытянул руку, среди объявлений о продаже и покупке на ветру дрожал листок в красной рамке, слова на нем складывались в бессмысленную абракадабру. От этого зрелища у Далиата разболелась голова.

— Такой большой... да еще эта рамка... Почему бы просто растяжку через улицу не натянуть?! Ну, что за идиоты...

— Видимо, клиент жаждет увидеть вас как можно скорее. Я проверил — на других "заплатках" то же самое.

— Пускай висят, не будем обращать внимание. Это прикрытие мне больше не нужно.

— Они привлекают внимание, кто-то может связать эти листки с вами.

— Не вижу, каким образом.

— Что ж, решать вам, — слуга даже не потрудился скрыть недовольство.

Далиат встал на цыпочки, сорвал объявление и разорвал его.

— Скажи, Карион, — произнес он, зажав в кулаке обрывки, — когда ты говорил, что можешь вытащить доктора Арро откуда угодно, это была не пустая похвальба?

— Похвальба, но не пустая, — проницательный взгляд слуги изучал его. — Вижу, эта девчонка все-таки зацепила вас.

— Может к старости я стал сентиментальным, — огрызнулся Далиат, такой поворот разговора ему совершенного не нравился.

— Любопытно узнать, когда это вы успели постареть?

— Может в тот год, когда твои братья жгли мой дом?! Признаюсь, с тех пор я частенько чувствую себя очень старым.

— Если вам интересно мое мнение...

— Не интересно, но ты ведь все равно не заткнешься.

— Мне кажется, что вы как раз наоборот застыли в том страшном для вас году Высокого Солнца, и так и остались мальчишкой. Далиат отвернулся. "Да что за бред он несет?! Тоже мне — нашел мальчишку! Да я... хотя возможно в чем-то он прав..." Далиат разжал кулак, клочки бумаги упали на мостовую, ветер подхватил обрывки объявления и потащил по улице, он проводил их задумчивым взглядом.

Глава 27

Ледяной ветер взметнул мелкую пыль, Далиат поднял воротник и поерзал на бревне. Он, как и четыре с лишним десятка мужчин, сидел на одном из поваленных деревьев. Стволы лежали неровным полукругом, так что утоптанная площадка перед ними напоминала сцену. Далиат немного замешкался, когда все садились, и ему досталось место у самого среза бревна, приходилось контролировать каждое движение, чтобы не свалиться.

— Чего дергаешься, падла?! — спросил Нафан, — Совесть покоя не дает?

Боевик пихнул лаорца в бок, так что он чуть не слетел на землю. Далиат зашипел и начал вставать, Нафан поднял голову и спокойно положил руки на колени, миндалины глаз от злости превратились в щелочки, он явно ждал первого удара.

— Боевой дух это прекрасно! Жаль только что он часто живет в дурной голове.

Далиат обернулся и увидел Квинта. Полицейский приближался уверенными широкими шагами, военный сюртук без знаков различия поскрипывал при движении. Квинт заложил большие пальцы в карманы и насмешливо поглядел на него. Под этим взглядом Далиат разжал кулаки и сел рядом с Нафаном.

— Понимаю, почему вы нервничаете, — продолжал Квинт, — прежде наши отряды работали сами по себе. Разделение на изолированные ячейки было основой выживания, а сейчас вас заставили пойти против всех принципов безопасности. Я вижу — многие стараются смотреть только прямо перед собой, чтобы не запоминать лиц соседей... Старые привычки менять нелегко... очень нелегко. Но приходит день, когда нужно это сделать.

Сидящие мужчины зашевелились, послышался беспокойный шепот, Квинт замолчал, чтобы люди могли осмыслить его слова.

— Приближается день решительной схватки, и если мы хотим победить, нам придется измениться. Мы должны будем сражаться как одна команда, плечом к плечу. Нам нужно добиться этого очень быстро, и я жду от вас полной отдачи...

— Рикмар был мне не просто другом, он был мне больше, чем братом — прошептал Нафан.

"Вот ведь везет мне вляпываться в дерьмо на ровном месте! И что ему сказать?! "Извини, мне померещилось, что твой приятель превратился в мерзкую гадину и я его зарезал?" У меня такое чувство, что это была бы не лучшая мысль..."

— С чего ты взял, что мне интересно слушать про твою душевную драму?! — огрызнулся он. — Если хочешь меня в чем-то обвинить — говори прямо!

— Ты последний был с Рикмаром, после этого его никто не видел.

— Последним был Квинт — спрашивай у него!

— Если наш командир увидит свою выгоду — он соврет и не поморщится. Я не верю ему.

— Мои соболезнования. Плохо ходить под человеком, от которого ждешь ножа в спину. Только я здесь не при чем. Хочешь выяснить правду — говори с ним!

"И если мне немного повезет, он после пары таких вопросов, перережет тебе глотку", — мысленно закончил Далиат.

Нафан отвернулся, на острых скулах проступили алые пятна.

— Не знаю, какие у вас общие дела, но Квинт легко бы разменял ради тебя Рикмара...

— Ого, да это, похоже, прогрессирует! Значит, говоришь, против тебя заговор?!

Нафан не успел ответить, Квинт хлопнул в ладоши и повысил голос.

— Пришло время научиться смотреть друг другу в глаза. Времени и у нас мало, и я не позволю тратить его впустую!

Полицейский жестом приказал подняться, Далиат встал, отряхнул штаны от кусочков коры и вместе со всеми двинулся за Квинтом. Узкая дорожка тянулась между бесконечными полосами препятствий, как тропинка среди грядок. Боевики не умели ходить строем и тянулись за капитаном разбухшей гурьбой. Со стороны их можно было принять за рабочих, которых зачем-то привезли поглядеть на армейский тренировочный лагерь. А то, что это был именно армейский лагерь, Далиат не сомневался. Похоже, Квинт действительно решил не мелочиться.