— Га? — "трубадур" комично, не вставая с четверенек, ответил тайсару.
"И пены. Пены у рта побольше!" — Эльфред надеялся, что это представление будет лучшим в его жизни — иначе оно просто станет последним.
"Так! Гавкай! Рычи!"
— Ваф! Гав! Тявк! — парень потешно зарычал дворовой собакой, а потом залился лаем, почище, чем старый, матёрый сторожевой пёс.
— Это ещё что такое? — позади глазастого тайсара возник ещё один, в расшитом бисером и какими-то тусклыми камушками кафтане.— А ну! Староста! Старосту сюда!
— Ыыы? — честное слово, Эльфред не просто играл — он едва ли не стал слабоумным. От страха. — Га!
Глазастый тайсар (Эльфред много раз потом будет вспоминать этот момент) подошёл к "слабоумному", хмыкнул — и ударил под дых сапогом. Бедняге "трубадуру" показалось, что мир надумал влезть к нему в живот, перед тем разорвав кожу и спалив лёгкие. Эльфред повалился на землю — и всё равно, он не мог не продолжить игру. Наверное, именно тот день ознаменовался рождением трагикомедии: деревенскому певцу приходилось улыбаться сквозь слёзы, угождая почтенной публике, состоявшей из единственного зрителя. Последний выступал так же и в качестве мучителя, что в дальнейшем станет неписаным законом любого творческого человека, а в особенности — такого его вида, как непризнанный гений.
— А, щенок, — тайсар неожиданно хорошо говорил на огнарском, может быть, даже лучше иных исконных жителей Королевства. — Смешной дурак. Ну же, тявкай, а я посмеюсь! Тявкай! Тявкай, кому сказал! Давай, дурак, весели меня!
— Тявк, — Эльфред проклял "гениальный" план Старика.
Было очень больно, даже размышления — и те приносили страдания, но всё же деревенский певец понял: нужно было действовать иначе. Выдать себя за жителей соседней деревушки или за обычных путников, пусть и покрытых шрамами да с мечами за пазухой. Нужно было...А...проклятье...
— Га! — из глаз ручьями текли слёзы, но надо, чертовски сильно надо было улыбаться!
"Я тебя запомню, тайсар, ты будешь вымаливать право на смерть" — Эльфред надеялся, что эта мысль не отобразится на лице.
А тайсар всё пинал и пинал "дурачка". Таким людям нравится издеваться над слабыми, в такие моменты они кажутся себя сильнее всех на свете. Упиваются своей мощью, своей властью, чтобы потом прогибаться перед власть предержащими, на четвереньках (точь-в-точь как "дурачок"!) подбегать к начальнику, преданно смотреть прямо в глаза и выполнять любую прихоть. Ползать на брюхе, чтоб потом горделиво поднять голову и отыграться на тех, кто слабее — вот какова жизнь таких людей. Хотя...люди ли они?
— Что за шум, а драки...Ага, даже драка есть...— раздался голос четвёртого участника трагикомедии, деревенского старосты.
Дородный, грузный мужчина на склоне лет, ещё сохранивший силу в руках и разум в голове, с окладистой седеющей бородой, в рубахе, подпоясанной кушаком. Особо выделялись (собственно говоря, Эльфреду только они и были сейчас видны) сапоги с затейливым узором. Золотая нить! Дюже хорошо жил староста, это уж точно: даже зажиточный горожанин не всегда мог позволить себе такой роскоши, не то что крестьянин!
Боровшийся с болью Эльфред не мог взглянуть на старосту — но зато тот получил великолепную возможность поглядеть на "дурачка".
— Кто это? — тайсар был не из тех дураков-патрульных (безо всяких кавычек!), кто пнёт раз-другой странного неизвестного паренька, едва не пробравшегося на охраняемую землю. Да, этот решил всё проверить и перепроверить.
"Боги, куда же пропали доверчивые, наивные люди?" — Эльфред безмолвно обратился к небесным обитателям.
— Ну же, кто? — а это голос второго тайсара, привёдшего старосту. — Чужак? Свой? Ты его вообще узнаёшь?
Тот миг был самым долгим в жизни Эльфреда, дольше вечности.
"Прошу, скажи хоть что-нибудь. Не узнаешь — пусть, это даже хорошо: помру быстро. Не хочется умирать долго, да ещё боль испытывая!"
Миг всё тянулся и тянулся полночной луною на безоблачном небосклоне...
И тут — тут староста ответил! Но не словом: он засмеялся, закатываясь, не в силах продохнуть от спазмов и колик...
Королевство. Тронгард.
Шло очередное заседание Коронного совета, правда, в урезанном составе. Здесь не было никого из Владетелей, кроме Артуа и фон Даркмура: практически все остальные были заняты делами военными. Барон Сан-Зар, правда, прямо заявил, что не будет обсуждать такой глупости, как Сейм. Прямотой и храбростью он пошёл в своего отца, погибшего за дело, в которое он верил. Тенперон подумал, что сын кончит так же, как и отец: оболганный и преданный кем-либо из не столь щепетильных в вопросах чести и долга людей. Ещё бы! Пойти в лобовую атаку на план по созыву Сейма — а одновременно и на Артуа с фон Даркмуром, создателей этой химеры. Архимаг, конечно, не менее прямо высказал своё мнение об этой глупой идее. Но за Тенпероном стояла Гильдия и слава победителя Эдмона Рошфора, а кто стоял за бароном? Сан-Зар слишком слаб, он не сможет противостоять влиянию северных Владений. Тем более барон молод, любит охоту и турниры, на них постоянно случаются "неприятности": то обломок копья угодит в глаз, то стрела нечаянно (ну совершенно нечаянно, правда-правда!) угодит меж лопаток. Тенперон не сомневался, что в случае чего Артуа и Даркмур могут устроить такую "неприятность". Архимаг ожидал, когда же и его попробуют спровадить на тот свет.
Хотя, собственно, отказ Сан-Зара участвовать в Коронном совете — тревожный знак. Меньше года назад такое уже было — и чем же кончилось? Короля спровадили к Даркосу. Если так пойдёт и дальше, то скоро огнарам придётся запоминать имя нового правителя. Вот только — кто встанет на его место? Прямых наследников у Фердинанда нет, претендентов на престол — тьма: Владетели, Людольфинги и ещё уйма, но помельче. Снова быть войне? Снова крови литься на огнарской равнине?
— Мэтр Архимаг? — голос Огнарида прервал размышления Тенперона.
— Ваше Величество? Прошу прощения, я задумался над делами государственной важности, — и это было сущей правдой, между прочим!
Фон Даркмур позволил себе усмехнуться. Интересно, смешно ли ему будет, когда настанет час отмщения? Клятву, данную Эдвину Беневалю, надо исполнить. Но, к сожалению, сейчас нельзя, не время.
— Что ж, Вам не придётся прилагать усилия, чтобы подумать и над этим вопросом...Как Вы думаете, какова наилучшая партия для короля огнарского?
Тенперон сделал усилие, чтобы не моргнуть от удивления: он не ждал подобного вопроса. Нет, конечно, удивительно было бы, не задумайся об этом король. Но сейчас, в такую пору? Враг уже давным-давно перешёл через порог страны, вовсю гуляя по южным землям.
Фердинанд меж тем внимательно следил за Даркхамом, ожидая ответа от Архимага.
— Партия? Хм...Ваше Величество, я бы на Вашем месте просил руки у дочери правителя Тарнланда либо у государя Кайзерона. Последний не имеет сыновей, и страна должна по местным законам перейти в руки наследницы...Вы сами понимаете, к чему я веду, — Тенперон хитро улыбнулся. — Тарнку же я предлагаю в силу родственных связей между огнарским и тарнским народом. Знаете, прежде в Королевстве в ходу была пословица: "Уж если айс айса разумит, так огнар тарна — и подавно!". Жаль, что тайсаров понимать мы разучились...
— Тенперон, Вы советуете в своей обычной манере: замечаете лишь то, что выгодно для доказательства Вашей правоты, и в упор не желаете видеть то, что развенчает Ваши взгляды! — ну да, фон Даркмур не мог не сказать этого.
Принц повернул голову в сторону нынешнего Владетеля Беневаля.
— Сударь Эрик, я должен услышать мнение всех присутствующих на Коронном совете.
Даркхам едва смог удержаться от того, чтоб не расплыться в улыбке: вот он, прежний Фердинанд! Принц ведь умеет жить своим умом, а не заёмным! Может! Вот, просыпается гордость Огнаридов! Ну же, пламя честолюбивой души, разгорайся! Не разгорелось...
— И лишь после этого я смогу принять решение. Вы предлагаете просить руки принцессы Софии Ватац...— Фердинанд потёр подбородок.
Странно, но Тенперон не помнил за королём такой привычки. У кого он её перенял? Интересно.
— Да. и это наилучший выбор в нынешних условиях! Какая партия! Это будет союз двух величайших государств континента, созданный впервые за четыре века! Это будет...
— Это будет несмываемое пятно на репутации короля, судари мои!
Тенперон пошёл в нападение. Он хотел доказать свою точку зрения, опровергнув чужие, сметя все возможные "достоинства" иных взглядов. Иногда это срабатывало, иногда — нет. Осталось посмотреть, как выйдет на этот раз. С Сеймом-то не вышло...
— Четыре века мы воевали с аркадцами. Наши западные Владения омыты кровью потомков гордого Ксара. За каждую пядь тех земель уплачено жизнями огнаров двойною мерой! И Вы предлагает нам основать новый союз? С кем? Со злейшими противниками? Ватацы мечтают о возрождении империи в прежних рубежах. Напомните мне, судари, кто четыре века назад владели землёй, на которой ныне возвышается Тронгард? Это были аркадские земли, и они хотят, они страстно желают их вернуть. Василевсы спят и видят триумф, который пройдёт здесь, на улицах и площадях нашей столицы. Вы думаете, это будет настоящий, полноценный союз? Я умоляю вас, не тешьте свои иллюзии! Откажитесь от них!
— Архимаг, не надо столь резко...— Артуа решил несколько остудить то пламя, в которое обращался Тенперон в запале речи. Не надо...
— Милорд Владетель, не стоит меня охлаждать, огненного мага не так уж просто унять! — ну да, огневики славились своим пламенным нравом. Профессиональная деформация, чего уж там скрывать. -Представьте на секунду, что будет, если мы заключим союз с Аркадской империей, ведь женитьба на Софии Ватац будет лишь первым шагом к тому. Это откроет для аркадских купцов доступ к торговле внутри страны, аркадским мастерам — к работе, к борьбе с нашими ремесленниками. Имперские рудознатцы будут рыскать по Королевству, выпивая из огнарских недр все соки. Но самое опасное для нас — это аркадская культура, чуждая нам. У нас совершенно отличный от них взгляд на мир. Многие огнары, молодые в особенности, могут поддаться призывам их священников, проповедников. Знаете, почему? Потому что легко обвинить "еретиков" в собственных бедах! Их священники будут твердить, что все напасти, ниспосланные богами на Королевство, произошли из-за "нечестивости"...Первыми в списке хранителей этих самых "нечестивостей" будут маги. За ними последуют жрецы наших богов. За ними — все инакомыслящие и не принявшие аркадскую веру. За ними — те, кто принял Аркара, но не навязанного священство империи, а своего, особого, не этого холодного Бога на иконах. За ними отправятся на костры все, кто спорит с императором и патриархом. А после...
— Мэтр Архимаг, довольно! Вы забываетесь! Маги вообще склоны к фантазированию и сгущению красок! Эк Вы хватили! — лицо фон Даркмура пылало багрянцем. -Священники, костры, рудознатцы, торговцы...И всё это — после свадьбы на принцессе из Аркадии? Полно Вам! Клянусь Немайди, максимум, чего стоит ожидать — присутствия нескольких ремесленников и одного-двух проповедников в свите Софии, не более...Фантазёр Вы, мэтр!
— Я с этим не согласен, милорд Даркмур, — именно так звучит стылая осенняя речка.
Поднялся капитан Суазон, командир королевской гвардии. Короткие седые волосы контрастировали с чёрным камзолом. Серебряные пуговицы с выгравированным гербом Королевства, тугой высокий воротник, шитый серебряными же нитями. Первый гвардеец даже здесь не пожелал снять перчатки, на тыльной стороне которых красовался фамильный герб: щит, оплетённый терновником. "Даже броня должна ранить врага" — этому девизу Людовик Суазон следовал всегда и везде. Трудно было сказать об этом с виду спокойном человеке, что он может впасть в ярость. А ведь мог! Правда, большинство свидетелей этого давным-давно обивали пороги царства Тайтоса. Если Людовик чувствовал, что ему, его друзьям или его делу, охране страны (а охрану "тела королевского" он почитал за второстепенную задачу), грозила опасность, Суазон преображался. На этом до поры до времени спокойном лице проявлялось злобное, даже несколько звериное выражение. Словно из ниоткуда возникал меч в руках, а на телах нерасторопных врагов — десятки и сотни ран. Король АльфонсоV, зная эту особенность тогда ещё молодого, но бедного дворянина, с распростёртыми объятиями принял Суазона в гвардию. Через считанные месяцы разразилась очередная война с аркадцами, в которой Альфонсо лично водил армию в бой. После первого же сражения, в котором Суазон впал в неистовство, аркадский василевс "по вине" Людовика недосчитался, если верить легенде, целой когорты легионеров. Та война закончилась довольно-таки быстро: император здраво посчитал, что ещё несколько сражений попросту превратит аркадскую армию в ничто.
Вот и теперь Суазон почувствовал, что Родине угрожает опасность, и решил вступить в бой (пускай лишь только словесный!). А может, здесь сыграли свою роль неприязнь капитана гвардии к аркадцам и Артуа с фон Даркмуром.
— Союз с Аркадской империей не принесёт нам ничего хорошего. Ладно, предположим: легионы примут участие в нашей войне с тайсарами. Каким образом? Восточная армии империи возьмёт да устроит переход к столице? В другое место им идти смысла не будет. Легионеры медленнее конных тайсаров, пока поспеют к нашим южным рубежам, там уже и след кочевников простынет. Только у столицы тайсары остановятся на некоторое время. Допустим, что легионеры подойдут как раз к решающему сражению. Даже — к концу такого сражения, ибо пока суд да дело...Словом, свеженькие, бодренькие легионы оказываются в самом сердце Королевства. Здесь будут и наши силы, да...Измождённые, уставшие, обескровленные армии...На месте аркадского стратига я бы воспользовался такой возможностью и занял центральное Королевство, как раз королевский домен. Ну а если, представим, легионы двинутся не к нам, в Степи? Там тоже уже не так уж много верных кагану воинов. Сбудется аркадская мечта о возвращении тех земель в лоно империи... В обоих случаях, Ватацу только прибыль будет. А если не воинами мы попросим помощь — то чем? Деньгами? Казна империи истощена недавней войной с Партафой, я сомневаюсь, что им денег некуда девать. Продовольствием возьмём? Это мы им пшеницу или рожь может продать, если, конечно, сумеем урожай сохранить. Так в чём же прибыль наша? Чем Королевству будет выгоден союз с Аркадской империей?
"Что ж, двое на двое, паритет" — Тенперон мысленно аплодировал капитану гвардии.
— Ваше Величество, ну что могут маг и солдафон понимать в политике и экономике? Пусть они занимаются своим делом — и не лезут в наше, — как и следовало ожидать, Даркмур не стал опровергать доводы оппонентов. Вместо этого он воспользовался излюбленным приёмом проигрывающих спорщиков — воззвать к здравому смыслу "аудитории" и окунуть оппонента в грязь по самую макушку. — И не забывайте, капитан долгое время служил Людольфингам...
— Я служу. Служу Королевству, служу престолу, вне зависимости от тех, кто там сидит. Если, конечно, они воссели на него законным способом, — холодно отрезал Людовик Суазон.