Увидев нас, деревенские ребята замолчали. Я быстро спустился с крыльца и завернул к ним, посмотрел в угол, а там невысокий пацан зажал девчонку, наверное, из класса седьмого. Он задрал ей подол школьного платьица и шарил у нее в штанах. Она от стыда или от страха, закрыв лицо руками не сопротивлялась, а только пищала на одной ноте. Взглянул на Генку. Он с интересом смотрел на меня. Тогда решительно подошел и рванул за плечо сластолюбца.
— А ну ка, отпусти ее! — сердито рявкнул.
— Че? Че, те надо? А ну иди на х...й отсюда, а то пизд...ей ща получишь! — он обернулся ко мне, и похотливая ухмылка сменилась злобной гримасой.
— Я сказал, отпусти ее, — повторил я.
— Да я тебя... — он выдернул руку из трусов и, замахиваясь рванулся ко мне.
— Стоп! Не здесь! — отскочил и поднял руку, останавливая его.
— Ну, пойдем, отойдем, — с угрозой согласился.
Девчонка с плачем подхватила портфель и бросилась прочь, все так же закрывая лицо.
Деревенские стояли молча, поглядывая на Стрижа, а он с любопытством смотрел на нас. Мои ребята застыли в напряжении поодаль, готовые вмешаться. Заметил, что Толик, находящийся среди ребят, тоже настроен на драку. Наверное, деревенских ребят останавливало некоторое наше численное преимущество. К тому же — это была наша территория. Насильник радостно пошел к своим, демонстративно задев меня плечом.
Я двинулся за угол школы. Мои пошли за мной. Двинулись за угол и деревенские. Слышу за спиной их неразборчивый бубнеж и выделяющийся хвастливый голос насильника:
— Да я на нож не боялся пойти. Помнишь? Я щас уделаю этого городского щегла.
Конечно, он видел во мне чистенького школьника в костюмчике с комсомольским значком — "ботаника" с портфелем. Один мой вид вызвал у него раздражение.
"А ведь он похож повадками, на Черта со станции!" — появляется мысль. Тот был тоже готов унизить девчонку при любом благоприятном случае, когда ему никто не мог помешать. Девчонки боялись позора и молчали, а Черту это сходило с рук. И ростом они с этим одинаковы. И кожа, такая же бледная и прыщавая.
Вышли за угол. Отметил, что с асфальта снег уже сошел — ботинки скользить не будут.
Остановился, отложил портфель в сторону и повернулся к деревенским. Они тоже остановились. Мой противник вышел вперед со злобной ухмылкой. Остановившись, начал оскорблять меня, провоцируя на драку:
— Ну, че фраер, приссал? Давай, че встал? Щас я тебя пиз...ить буду, а потом заставлю вылизать мои сапоги, чтоб блестели, как у тебя. Ну, че стоишь, гнида?
На каждый мой шаг вперед, он разрывал дистанцию, как бы уклоняясь от драки.
"А ведь он выбирает момент и, решившись, бросится, скорее всего, в ноги, чтобы повалить на спину, а потом будет добивать сверху. Не совсем плохая тактика. Ждем-с", — догадываюсь, продолжая кружить. В голове сложилась схема драки.
Наконец, он, наклонившись, резко рванул мне в ноги. Я этого ожидал и с правой ноги, как по футбольному мячу ударил его в голову. Он сбился с шага, его откинуло влево, и он упал на руки. Я подскочил и ударил правой под ухо. Он уткнулся в асфальт, ударившись головой. Нокаут.
Разворачиваюсь к Генке. Он стоит молча и непонятно смотрит на меня. Его ребята в замешательстве смотрели на него. Оборачиваюсь к своим и предлагаю:
— Снимите с этого штаны.
Киваю на неподвижное тело. Деревенские возмущенно заворчали.
— Неправильно это, Соловей, — наконец подал голос Стриж.
Его ребята удивленно замолчали. Вероятно, для них было новостью, что мы со Стрижом оказались знакомы.
— За гнилой базар и беспредел надо отвечать! — напоминаю ему понятия. — Ты ведь не хочешь, чтобы на него поссали? А штаны свои, он заберет у той девчонки и сделает все, чтобы от ее родителей не было заявы в ментовку.
— А не боишься подляны? — намекает он на подлые действия обиженного пацана.
Наверное, знает гнилую натуру того.
— Нет. Отойдем? — киваю в сторону. — Ты что Гена подставляешься? Этот (киваю на пацана без штанов, которого пытаются поднять друзья), вписывает тебя в "блудняк", а ты стоишь и смотришь. Ты ведь уже под статьей ходишь! — напоминаю про его условный срок. — А этот уже нарисовал себе и всем вам позорную сто двадцатую статью. Хорошо, что не дошло до сто семнадцатой, — разъясняю перспективы.
— Мы же ничего не делали с ней. Я решил, пусть пацан развлечется, — смущенно пытается оправдаться Гена.
— У нее сейчас от страха все в башке перемешалось. Ей уже не сообразить, один или вы все ее лапали на глазах всей школы. А тебя здесь многие знают, — как несмышленышу втолковываю ему. — Вот и сняли с него штаны, чтобы ее позор, был хоть так компенсирован позором этого беспредельщика. Завтра передам штаны ей. Пусть этот выкупает их, чтобы заявы не было. А тебе бы этого не подпускать к себе. Гнилой он, понтов много, рад над слабыми поглумится, а на сильных, явно не залу...тся. Исподтишка норовит ударить.
— Ладно, — сплевывает Генка, — разберемся.
Тут мне приходит идея привлечь его к сбору антиквариата в его стороне. Парень он авторитетный, пацанов держит. Вон, как все на него глядели, ожидая команды. Всех в своей округе знает лучше городских. В случае залета сборщика, дальше него не пойдет. Только он не будет смущаться законности, когда поймет выгоду этого бизнеса. Его не вразумить. Он сам себе на уме. Опасно его привлекать, но и выгода будет немалая. Может рискнуть пока на несколько партий? А потом лето, у меня поход, лагерь и другие планы.
— Гена, у меня к тебе есть деловое предложение. По деньгам выгодное. Завтра в школе подойди ко мне, перетрем. Только один ко мне подходи, чтобы твои не знали с кем ты встречаешься. Завтра все узнаешь и поймешь, — решаюсь.
Крюку, державшему штаны, советую незаметно от деревенских повесить их в школьной раздевалке. Незачем таскать эту грязь. Прошу завтра найти девчонку и рассказать про них. Хотя, вряд ли она захочет общаться с этим козлом.
На следующий день подошедшему Стрижу объяснил способ полузаконного заработка на иконах в части его касающейся. Подумав, он согласился только предупредил, что общаться со мной будет его надежный человек. Тот сам ко мне подойдет и все дела мы будем вести через него, тем более у того есть мотоцикл. Мне это было понятно. Гена хочет со мной держаться на равных, а не быть как бы на побегушках, принеси-получи-отнеси. Стриж также сообщил, что вчерашней девчонки в школе сегодня нет. Они решили, что тому засранцу придется затихариться на какое-то время и попросил отдать штаны. Я уже знал об отсутствии девочки в школе и сообщил, где они могут забрать штаны.
Под конец встречи он поинтересовался моими драками с Грузином и с флоровскими. Отговорился поскромничав, не вдаваясь в подробности:
— Повезло.
— Уважуха, не ожидал, — отметил Стриж и мы, пожав руки друг другу разошлись.
Эта история имела продолжение. В субботу сообщили, что меня ждет возле школы какой-то мужик. Вышел. Вижу длинного, нескладного, тощего мужчину лет сорока. На длинной тощей шее заметно выступает кадык. "Удобная точка для удара", — мысленно отметил. Увидев меня, тот бросился на встречу.
— Парень, ты Соловьев? Скажи, где мне найти того гада, который дочку мою лапал? — выпалил он, схватив меня за плечо.
Стряхнул его руку.
— Нечего его искать, он свое уже получил, — буркнул.
Не понравилась мне его импульсивность. Неожиданно мужик схватил меня за грудки и закричал в лицо, брызжа слюной:
— Ты не понимаешь? Моя дочь из дома боится выйти! Везде этот урод ей мерещится, а все вокруг знают о ее позоре и смотрят на нее. Чуть ли ни пальцем тычут. Найду его и закопаю!
Отработанным в будущем приемом, подбил снизу его руки и двумя кулаками сразу толкнул-ударил его в грудь, хотя мог бы в голову, или в кадык. Тот отлетел на стоящую позади него скамейку, сел и... заплакал.
— Никогда. Так. Больше. Не делай, — раздельно бросил плачущему мужчине.
"Будешь искать того в деревне, нарвешься и тебя самого закопают", — добавил про себя.
Деревенские, хоть и будут осуждать поступок пацана, но своего чужаку не выдадут, а будет "быковать", как сейчас — отметелят. Вероятно, потом и тому козлу достанется, особенно от баб. Нигде не любят насильников. Все-таки мне было жалко этого мужика. Сел рядом с ним на скамейку.
— Тот урод свое получил сполна. Теперь он на пушечный выстрел будет обходить вашу девочку. Передайте это ей. А то, что он делал, видел только я. От меня это не уйдет, — сообщаю ему, пытаясь быть убедительным.
— Может, ты сам скажешь ей и матери это? — просительно смотрит на меня.
— Думаешь, ей приятно будет видеть свидетеля того события? — по-еврейски отвечаю вопросом.
— Найду его и убью, — решительно сжимает он кулаки. — Понимаешь, одна она у нас, а тот гад ей душу испоганил, напугал.
— Не надо никого искать. Тот урод уже наказан, поверь. Только для себя хуже сделаешь, а ты дочке нужен. Семье, — убеждаю его. — С ней лучше матери поговорить, а потом лучшей подружке. СкАжите, что тот урод деньги искал у нее по карманам. Мы с ребятами за нее отомстили. Здесь он больше не появится. Хотели ей его штаны отдать, чтобы он их выпрашивал у нее и просил прилюдно прощения, но она в школу не ходит.
— Правда, что ли? — недоверчиво заглядывает в лицо неуверенно улыбаясь.
— Правда. Могу свидетелей позвать, подтвердят, — уверяю.
— Не надо, я тебе верю. Спасибо тебе парень! — протягивает мне руку.
Обмениваемся рукопожатием.
— Вы бы девочку научили, как поступать надо в подобных случаях. Сопротивляться. Кричать, звать на помощь, кусаться, царапаться, и одной не ходить. Каждая женщина в своей жизни попадает в подобную ситуацию, бывает и не по одному разу, — советую ему на прощание.
Чаепитие.
Чаепитие в классе девчонки все-таки провели. Мы с Филом купили в кулинарии самый большой и красивый кремовый торт. Я кремовые торты никогда не любил, но ведь не у всех вкусы такие, как у меня, а девчонки (да и Фил, похоже) любят сладкое. Хотя, как мне кажется, Фил и горчицу не оставит на столе, если она будет куплена им. После уроков многие живущие неподалеку одноклассники разошлись по домам за вкусняшками и чаем, а девчонки еще и переоделись. Мы с Филом тоже отправились по домам. Я — за маминым (колхозным) термосом и гитарой, а Фил за нашим тортом. К нашему возвращению в классе сделали перестановку. В центре составили четыре стола и выставили разнокалиберные чашки, стаканы, тарелки со сладостями, чайные ложки. Недостающую посуду, вероятно, выпросили в школьной столовой. Юрка под всеобщее восхищение выставил на импровизированный стол наш торт. Возле школьной доски поставили одинокий стул, наверное, для исполнителя. Сема гитару принес еще с утра и все перемены они с Кузей бренчали на ней в окружении ребят и девчонок.
Выступать решили по жребию. Я вытащил бумажку с цифрой "два". Разлили чай, все понабрали себе на тарелки вкусняшек и расселись в ожидании первого исполнителя — Сереги Анненкова. Тот показательно поворчал, что ему всегда не везет — пока он будет петь, сожрут самое вкусное. Посмеялись дружно.
Серега переставил стул поближе к общему столу и начал петь малознакомую, но мелодичную песню. Я с интересом наблюдал за его манерой исполнения и прислушивался к его голосу. Серега вполне уверенно владел гитарой. Нервозности не замечаю, хотя и не помню его публичных выступлений. Возможно, он пел по вечерам в Восточном поселке перед местными ребятами и девчонками. При исполнении в "зал" не смотрит. Опустил голову вниз и покачивает ей в такт мелодии. Голос — глуховатый тенор, нормального диапазона. Ему можно вполне доверить солирование в вокально-инструментальном ансамбле наряду или вместо безголосых его участников. Вероятно, не подходили и не предлагали (и без него желающих полно), а сам он инициативу не проявлял. С удовольствием похлопал ему.
Во время перерыва в дверь постучали. Еще перед началом решили запереться, чтобы чужие не мешали и не ломились в класс. Маринка открыла дверь. В класс вошли Валентина Ивановна с Евгений Сергеевной и попросили разрешения(!) присутствовать. Девчонки с готовностью подхватились, налили им чаю и набрали вкусняшек, несмотря на их протесты. Они сели с краю поближе к двери.
Моя очередь. Я еще на днях продумал свой репертуар и порядок исполнения. Начал с ребят:
Ребята, надо верить в чудеса...
Мне тоже дружно и активно похлопали.
Сел на свое место и поймал Танькин вопросительный взгляд. Успокаивающе прикрыл глаза.
Отхлебнул подостывшего чая пробуя по очереди выпечку, выбирая домашнюю. Сема между тем начал исполнять песню Ариэль про бабу Ягу.
Ой, ветер свищет, то ли пурга
Засиделась что-то баба Яга,
Забралась на печку, погасила свечку,
Помело под ухо...
Сема гитарой владел, конечно, хорошо. "Я не хуже", — с удовлетворением отметил. Но вот голосом он слабоват, хотя партию старается вести правильно, но высокие ноты не вытягивает, поэтому поет тихо и низко.
Снова Анненков с популярной песней "Прощай". Девчонки и Евгения Сергеевна ему активно подпевают, а потом дружно хлопают.
Снова я. Пою "Коня":
Выйду ночью в поле с конём,
Ночкой тёмной тихо пойдём.
Мы пойдём с конём,
По полю вдвоём,
Мы пойдём с конём по полю вдвоём
Мы пойдём с конём,
По полю вдвоём...
Снова Сема с песней из репертуара своего ВИА. В этот раз ему подпевает Кузя.
Так мы по очереди и пели перед классом. Вижу, что слушатели и исполнители довольны. В классе сложилась дружеская, почти домашняя доверительная атмосфера. Все принесенное практически подъели. Особенно пацаны постарались. Я тоже свою тарелку незаметно для себя подчистил. На столе остался только наш торт. После очередной песни, Филина предложила сделать перерыв и разделить торт. Я отказался от своей доли. Сомневаюсь, что его можно разделить на тридцать с лишним порций, однако разделили. Учителя тоже попытались отказаться, но их не послушали.
Спел "Кукушку" Цоя, "Ребята с нашего двора" Любэ, "Спина к спине" Льдинки и наконец, запел Губинскую "Лизу". В моем варианте — "Таню":
Таня, ещё вчера мы были вдвоем,
Ещё вчера не знали о том
Как трудно будет нам с тобой расстаться Таня
И новой встречи ждать день за днем.
Таня, когда теперь увидимся вновь,
Кто знает, может это любовь,
А я ещё не смог сказать о самом главном
Тебе всего лишь несколько слов, о Таня...
Новую песню встретили очень тепло, хлопали долго, а потом девчонки принялись гадать, про какую Таню я пел. В классе было всего два варианта в кандидаты на песенный персонаж. Филиной, похоже, нравилось ее вариант, но она деликатно кивала на Белянину, а та, только смущенно и загадочно улыбалась. Зато Саньке Конкину, явно, этот вариант не понравился. Обсуждение затянулось, что Семе пришлось подождать некоторое время для продолжения концерта.
Потом я спел "Все пройдет" и "Старые друзья". Последней песней "Половинка" "Танцев минус" закончил свое выступление, после отказа Анненкова от продолжения. А потом ко мне началось паломничество с просьбами, чтобы записать или напеть понравившиеся песни. Еле отбился, обосновав тем, что песни еще сырые, и я их еще дорабатываю. Мне многое в них еще не нравилось самому, поэтому не хотел, чтобы они в таком варианте пошли в народ.
