Жданов даже возмутился.
— Пап...
— Паша, что ты, в самом деле? Андрюш, не слушай его.
Андрей сел на стул и повернул голову, когда отец снова заговорил:
— Скоро совет, так что у тебя будет шанс.
Андрей хмыкнул.
— Опять с Сашкой бодаться? Надоело. Пап, может, ты сам, наконец, решишь?
Пал Олегыч переглянулся с женой.
— Смотри, как заговорил.
А Маргарита подошла и обняла сына.
— Я соскучилась по тебе. У тебя, правда, всё хорошо?
— А почему у меня что-то должно быть плохо, мам?
Она погладила его по голове.
— Кире не звонил?
— Мама, Кира — замужняя женщина. Не думаю, что её мужу понравились бы мои звонки. Да и повода нет.
— Всё-таки вы не правы были, надо было подумать, прежде чем так...
Жданов вскочил и поглядел на родителей настороженно.
— Чувствую, сейчас мне снова будут рассказывать о том, что Кира сожалеет! Не надо, мама!
Маргарита развела руками.
— Просто мы виделись в Лондоне, я думала, что тебе будет интересно.
— Мне не интересно.
Пал Олегыч с любопытством разглядывал сына.
— Андрей, а ты так дома и не живёшь?
Жданов сунул руки в карманы брюк и постарался казаться спокойным, даже улыбнулся.
— Мне там удобно.
— А мне кажется, что дело не только в удобстве.
Маргарита непонимающе посмотрела на мужа.
— Что ты имеешь в виду?
— А как ты думаешь, Марго? Не верится мне, что он просто так из дома уехал, и возвращаться не спешит.
Мать удивлённо посмотрела, а Андрей предпочёл отвернуться, избегая её взгляда.
— Это правда? У тебя кто-то появился?
— Родители, вам необходимо это выяснить прямо сейчас?
— Андрей, посмотри на маму, она не успокоится, пока ты ей не скажешь, — усмехнулся Пал Олегыч.
Жданов неопределённо пожал плечами.
— А если и так, то, что в этом плохого?
Мать, кажется, тихонько ахнула, и Андрей невольно оглянулся на неё. Улыбнулся.
— Мама, что?
— Кто она? Я её знаю?
Он молчал, задумавшись, а отец вдруг махнул на него рукой.
— Только глупостей не делай. Хотя, страдать уже пора прекратить, время идёт...
— Да с чего вы взяли, что я страдаю? — возмутился Андрей в полный голос, а мать тут же на него цыкнула, и он послушно замолчал.
Когда выходил, услышал, как мать обвиняюще проговорила:
— Паша, он бы мне рассказал!
— Рита, а ты уверена, что хочешь услышать то, что он тебе скажет? Меньше знаешь, крепче спишь, забыла? Захочет, сам расскажет.
Андрей улыбнулся и прикрыл за собой дверь.
Мама в своём репертуаре. Если бы отец так некстати не влез, не перебил её, она бы спрашивала и спрашивала, пока бы он все подробности (правдивые или не очень) ей не выдал. А потом бы позвонила Кире. Андрей был в этом уверен.
Когда вошёл в свой кабинет, Малиновский как раз положил трубку телефона, а увидев Андрея, ткнул в аппарат пальцем.
— Он тебе уже дважды звонил, — сказал Рома.
— Кто? Телефон?
— Нет, адвокат... ну, тот, который... В общем, ты сам понял. Буточников.
Жданов кивнул и сел за стол.
— Просил перезвонить, — добавил Рома и уставился на Андрея в ожидании, но тот как назло продолжал хранить молчание. И тогда Малиновский спросил напрямую: — Зачем тебе снова адвокат? Андрей... вы разводитесь?
Жданов поднял на него глаза. Выдержал паузу, а потом спокойно сказал:
— Нет. Я хочу расторгнуть брачный контракт.
Рома удивлённо приподнял одну бровь.
— Ты спятил?
— Почему?
— Ты ей всё рассказал, да?
Андрей отложил бумаги и с сожалением покачал головой.
— Нет пока. Всё собираюсь, но никак... слов не найду.
— Или смелости не хватает?
— И это тоже, — не стал скрывать Жданов.
— Подожди, а зачем тогда контракт расторгать?
— Потому, — упрямо проговорил Андрей. — Потому что мы так решили.
— Вы так решили? С ума сойти... Палыч, ты рехнулся?
— Ром, ладно!.. Это моя семья, я сам разберусь.
Малиновский поднялся и подошёл к столу Жданова.
— А родителям рассказал? Хотя нет... Иначе Маргарите уже "Скорую" бы вызывали.
— Ромка!
— Андрей, скажи Кате своей, а потом уже подумаешь о контракте. Послушай умного человека. Что ты отворачиваешься? Ты пойми — ты останешься перед ней голый и босый!
Андрей поднял на Малиновского выразительный взгляд, а Ромка в следующую секунду сам рассмеялся.
— Фигурально выражаясь!
Жданов кивнул, усмехнувшись, а Рома продолжил:
— Всё это, конечно, смешно, но я серьёзно говорил. Чем тебе этот контракт помешал, вот скажи мне?
— Мы всё с Катей решили. Разводиться мы не собираемся.
— А кто когда собирается? Но в жизни всякое бывает...
— Согласен. Поэтому если что-то пойдёт не так... разводиться я буду со своей женой.
Рома непонимающе нахмурился.
— То есть... делить имущество?
Жданов снова кивнул.
— Спятил?
— Ромк, я не хочу с ней разводиться, понимаешь? Всё изменилось.
— В смысле?
— На показе я должен быть со своей женой, — сказал он, после минутного молчания. — До показа две недели. За это время я должен всё рассказать Кате и поговорить с родителями.
Рома присел на край стола, сложил руки на груди и задумчиво хмыкнул.
— Ты на самом деле решил? Жить с ней? На полном серьёзе?
Андрей вдруг улыбнулся.
— У меня замечательная жена, Малиновский, — с довольной улыбкой протянул он. — Мы когда с ней поссорились, я... так переживал, если честно. Даже не ожидал от себя. И мы с Катей поговорили потом и всё решили — будет у нас семья, всё по-настоящему.
— Все с ума сойдут, когда узнают, — покачал Малиновский головой, наблюдая за улыбающимся Ждановым.
— Это точно.
— А почему же до сих пор не сказал, раз решил? Хоть Кате своей скажи.
Андрей немного недовольно на него посмотрел.
— А ты думаешь, что я не пробовал? — недовольство из голоса ушло, и Жданов вздохнул. — Сколько раз собирался. Всё обдумаю, слова подберу, а пока смотрю на неё, рот открою... и куда весь настрой делся. Ступор какой-то. Сам не понимаю, что со мной. А сейчас вообще...
— Что?
Жданов лишь отмахнулся.
— Катька расстроена. Работу ищет, представляешь? Рассылает резюме, ходит на собеседования... чёрт знает что! И расстраивается.
— Из-за чего? — не понял Рома.
— Ну... опыта нет, сам понимаешь. Обещают позвонить, она ждёт, расстраивается...
— А зачем ей работа?
Андрей развёл руками.
— Хочется ей. У неё амбиции, понимаешь? Она училась столько лет, планы строила... Не могу же я ей запретить?
Рома только головой покачал.
— Не понимаю, зачем тебе все эти проблемы? Семья, в смысле.
Жданов усмехнулся.
— Чтобы тебе было к кому прийти на семейный ужин, когда тебе стукнет семьдесят.
Малиновский рассмеялся.
— Так это всё ради меня? Я польщён, честно.
День вообще выдался весёлый. Утром радовались возвращению Ждановых, а в обед всем коллективом провожали на пенсию бухгалтера Зою Семёновну. Сотрудники устроили целое представление, украсили приёмную воздушными шарами и даже песни пели. Андрей в приёмную вышел, когда услышал голос отца. Зоя Семёновна, тучная женщина шестидесяти лет, с полным отсутствием чувства юмора, принимала поздравления (если с уходом на пенсию вообще можно поздравлять) от президента компании, выслушивала слова благодарности за многолетнюю, безупречную работу с самым серьёзным выражением на лице. Даже отец, в конце концов, под её взглядом сбился.
Андрей наблюдал за всем этим со стороны, а когда отец так некстати замолчал, выступил вперёд и тоже Зою Семёновну от души "поздравил".
— Без неё Ветров быстро сдуется, — негромко проговорил Малиновский, жуя торт. — Семёновна за каждым его шагом следила.
Жданов отказался от торта, который ему настырно подсовывала Шурочка, и едва слышно хмыкнул.
— Думаешь?
— Уверен. Славка — трус по натуре, сам решения боится принимать. По каждой мелочи к Семёновне бегал. А теперь что?
— Значит, надо искать нового финансиста.
Рома кивнул и мрачно усмехнулся.
— Легче сказать, чем сделать. Помнишь, кто его привёл в компанию в своё время?
— Я всё помню. Но один его просчёт и я верну подарок Воропаеву и даже ленточкой перевяжу.
Малиновский согласно кивнул.
Дома Андрея ждал сюрприз. Только дверь открыл и сразу почувствовал вкусные запахи. Настолько заманчивые, что он, не раздеваясь, собрался заглянуть на кухню, но Катя выскочила ему навстречу и решительно развернула его в обратном направлении.
— Сними куртку сначала. А почему молчком? Обычно кричишь, как дверь открываешь, что пришёл.
Жданов сунул ноги в тапки, посмотрел на довольную жену и быстро поцеловал.
— У меня дар речи пропал. Чем пахнет?
Катя рассмеялась, а затем важно поговорила:
— Я испекла пирог. Сама, представляешь?
— Да ты что?
Она взяла его за руку и повела за собой на кухню.
— Вот... Персиковый! Правда, персики консервированные, — сбавив пыл, продолжила она, — но всё равно должно быть вкусно.
Пирог, больше похожий на торт, красовался на большой тарелке, был обсыпан сахарной пудрой... и странно кренился на правый бок, словно от удара уклонялся. Андрей в некотором удивлении пирог поразглядывал, но прежде чем окончательно развеселиться, услышал, как жена тихонько вздохнула, а затем предостерегающе проговорила:
— Вот только попробуй засмеяться.
Пришлось кашлянуть в кулак.
Катя взяла деревянную лопаточку и попыталась заставить пирог принять правильную форму.
— Никак не хочет ровным быть, — пожаловалась она.
Андрей обнял её и поцеловал в щёку.
— Ты у меня просто чудо. И персиками пахнешь.
Катя засмеялась.
— Консервированными.
— А кто сказал, что это плохо?
Пирог на самом деле оказался вкусный, просто на вид неказистый. После ужина Андрей устроился перед телевизором с куском пирога на тарелке и стаканом молока. Правда, для начала пришлось убрать с дивана какие-то бумаги, Жданов без особого интереса пробежал текст глазами, а потом отложил их в сторону. Включил телевизор и громко поинтересовался:
— Опять к собеседованию готовишься?
Катя выглянула из спальни и кивнула.
— Да, завтра. Новое резюме напечатала, видел?
— Да... Кать, вкусно, — похвалил он пирог, а жена разулыбалась.
— Правда?
Жданов подтвердил, а потом сказал:
— Мне кажется, ты слишком торопишься. Времени прошло всего ничего, а ты переживаешь. Позвонят.
Она расстроилась.
— Андрюш, ну о чём ты говоришь? Если бы моя кандидатура хоть кого-нибудь заинтересовала, мне бы уже пятнадцать раз позвонили. А тишина... Я просто не понимаю, что я делаю не так. Меня выслушивают всегда внимательно, соглашаются, даже хвалят... а не звонят.
Андрей улыбнулся.
— Ты слишком молода для экономиста, солнце.
— Молода? Мне двадцать четыре!
Он рассмеялся.
— Шикарный возраст!
Она решила обидеться, даже по плечу его стукнула.
— Не смейся!
— Просто ты даже на двадцать четыре не выглядишь.
— И в строгом костюме не выгляжу?
Муж покачал головой, с сожалением глядя на неё, а Катя растерялась:
— И что теперь делать?
Жданов развеселился.
— Взрослеть.
Катя присела рядом с ним на диван и кивнула, соглашаясь.
— Смотрят на меня недоверчиво, — признала она.
— Вот видишь. — Андрей поставил тарелку на журнальный столик и обнял жену. — Всё со временем наладится, надо только набраться терпения и не расстраиваться зря.
— А если мне другую причёску сделать? Например, гладкую... комель! Это смотрится официально, я в банке с такой работала.
Жданов представил, поморщился и категорически заявил:
— Не надо. Не надо себя портить ради работы. А почему ты ушла из банка?
Катя поёрзала, устраиваясь поудобнее на его руках.
— Меня ушли, Андрюш. Я навела порядок в документации и надобность во мне отпала. Испытательный срок к тому моменту закончился и меня в такие условия поставили, что легче было уйти.
— Какие нехорошие люди, — покачал Андрей головой, одну за одной расстёгивая маленькие пуговки на её домашней кофте. Пальцы пробежались по её животу и Катя рассмеялась.
— Щекотно же! Что ты делаешь?
— Пытаюсь тебя отвлечь. А у Зорькина в конторе ничего не вышло?
— К сожалению, нет. Я бы хотела с Колькой работать...
— Да, это было бы неплохо. Я бы не волновался.
Катя от удивления даже рассмеялась.
— Ты бы не волновался?
— Конечно. Почему ты удивляешься? Мало ли какой тебе начальник достанется... тиран и деспот.
Она смахнула с его лба чёлку.
— Ты прав. Мне грозного мужа хватает.
Жданов удивлённо взглянул.
— Грозного? Я — тиран и деспот?
Катя улыбнулась ему.
— Под настроение.
Андрей сокрушённо покачал головой, а в глазах плясали чёртики.
— Надо исправляться.
Сам над собой рассмеялся, а Катя уже знакомо прижалась к нему и что-то еле слышно прошептала. А потом поцеловала. В тот момент Андрею было не до выяснений и не до разговоров, но позже, когда уже лежали в постели и Андрей прижимал жену к себе, а она, кажется, засыпала, он вспомнил о её таинственном шёпоте. С некоторых пор у неё появилась такая привычка, иногда его обнимала и что-то беззвучно шептала. Андрею очень хотелось узнать, что именно, но расспросами боялся её смутить. А вот сейчас не удержался.
— Кать, а что ты шепчешь?
Она зашевелилась, приподняла голову от подушки.
— Когда?
— Иногда обнимаешь меня и что-то шепчешь. Что?
Катя от его вопроса почувствовала неловкость.
— Я думала, что ты не замечаешь.
— Замечаю, просто раньше не спрашивал. Скажешь мне?
Она снова прилегла, устраивалась под его рукой, а потом вдруг сказала:
— Я тебя люблю.
Андрей открыл глаза и глупо переспросил:
— Что?
А Катя завозилась, а затем и вовсе повернулась к нему спиной.
— Ты же сам спросил...
Жданов немного потаращился в темноту, обдумывая, а в следующую секунду тоже повернулся на бок и прижался к Катиной спине. Спросил:
— А шёпотом почему?
Она нетерпеливо повела плечом, но руки его не оттолкнула, а заговорила недовольно и чуть ворчливо:
— Потому. Потому что у тебя теории... Откуда я знаю, может тебе не понравится? — тон стал чуть ли не возмущённым, а Андрей заулыбался. Поцеловал плечо и признался:
— Мне бы понравилось.
Катя задержала дыхание, а потом придвинулась к нему и в знак примирения взяла за руку. И промолчала. Почему-то её молчание показалось Андрею самым важным после таких откровений и признаний. Что не стала приставать и допытываться, что он к ней чувствует. Так бы поступила Кира — признание за признание, но не Катя. И ему нравилось это, хоть и понимал, что снова ведёт себя, как эгоист. Она призналась, а он молча её признание принял и доволен этим.
Утро началось с суматохи — они проспали. Андрей вроде и слышал звонок будильника, но в полусне его выключил и снова нырнул под одеяло, обнял жену. За окном темно, мартовская грязь и ветер завывает — как тут проснуться, да ещё бодрым и довольным жизнью? Растормошила его Катя спустя некоторое время, потрясла за плечо.
