Путешествие с дикими гусями

В итоге, когда Ник счел, что с меня хватит, я мокрый и задыхающийся повалился на маты. Но все еще только начиналось! На живот мне шлепнулась пара перчаток.

— Давай я тебе бинты намотаю, — студент стоял надо мной с какой-то красной лентой в руке.

— Зачем? — удивился я.

В последний раз, когда на меня одевали перчатки, никаких бинтов на ладони не наматывали, я точно помню.

— Чтоб руки не повредить, — объяснил Ник. — С непривычки особенно.

Пришлось встать, растопырить пальцы. Он прикасался ко мне очень осторожно, одновременно объясняя, что делает и зачем. Типа, чтобы я в следующий раз сам смог. А меня клинило как-то. Я вроде был тут, а вроде совсем не тут. И когда Ник стал мне перчатки натягивать, пришлось несколько раз сморгнуть, чтобы убедиться — это не Ян. Только все стало хуже, когда он взялся показывать стойку. А потом к груше подвел. Тут меня стало плющить не по-детски: все казалось, будто откуда-то объектив целится, и звук этот мерзкий в ушах, сухой такой "щелк-щелк, щелк-щелк". В общем, я стоял, головой тряс, будто мог его вытрясти из мозга, как таркана. Руки сами собой опустились: я не то что по груше ударить, я их даже держать на весу не мог, будто к каждой по кирпичу прицепили. И в животе это знакомое гадкое чувство, будто все переворачивается, и рот заполняется кислой слюной.

Ник говорит что-то, губы шевелятся, а я только и слышу "щелк-щелк". Очухался слегка, только когда уже обнимался с толчком. Даже не помню, как добрался до туалета. Полегчало вроде, но что все-таки за подлый организм! Хорошо хоть, Ник нефига не просек. Подумал, я съел что-то накануне. Может, в пицце там чего не то было. Извинялся, бедняга, что меня по залу гонял. Ругал, типа надо было сразу признаться, что мне плохо. Пришлось сказать, что это на меня внезапно накатило. Пусть, мол, сам идет тренируется, а я посижу, посмотрю. Только водички попью сперва...

Я боялся, что снова затошнит, если выйду в зал. Но вот странно, только размотал бинты с рук — и все, как отпустило. Сидел себе и смотрел, как Ник лохматит грушу — с интересом даже смотрел. Здорово это у него получалось, хотя сам он ворчал, что техника у него плохая. И бои он выигрывает не ей, а чисто упертостью своей, способностью терпеть боль и силой удара. Вроде как прет на противника, как танк, огребает и по морде, и по корпусу, а все ништяк. Пока не подберется поближе, не дождется нужно момента — и тут херак! Все, нокаут. Ну, это, конечно, студент не такими словами излагал, но я так понял.

— А что же в прошлый раз подвело? — спросил я, тыча себе в глаз — там у Ника еще оставалась желтая тень фингала. — Сила удара? Или упертость?

— Память, — усмехнулся Ник, поправля перчатку. — Забыл, что Фарез, противник мой, левша. Хоть я и бои его раньше видел, и тренер меня предупреждал. Раскрылся, вот и получил. А ты как? Полегчало?

Ага, но не настолько, чтобы снова в перчатки влезть.

Дома после обеда (рис, тунец, соевый соус) Ник, помявшись, заявил, что нам надо серьезно поговорить. Я пересрался. Думал, он узнал про нож. Оказалось, говорить придется о моем будущем.

— Главное, что нам надо решить, — начал Ник с серьезной мордой, сидя рядом со мной на диване, — подавать ли тебе прошение о предоставлении убежища в Дании. Я бы советовал тебе подавать, но выбор — только твой. Я все откладывал этот разговор, хотел дать тебе передышку. Опять же праздники... Но дольше тянуть нельзя. Если хочешь подать прошение, лучше заполнить заявку сейчас, чтобы успеть отослать до нового года.

— А если выберу не подавать? — я вспомнил Грибсков и ребят, томящихся в центре годами, ожидая решения своей судьбы.

— Тогда, — Ник вздохнул, — тебя отправят на родину. Если Яна поймают и будут судить, то возможно, ты сможешь остаться на время, как главный свидетель обвинения. Если же не поймают... — студент пожал плечами. — Все может решиться за несколько недель. Вот почему важно как можно скорее подать прошение.

— А куда меня отправят-то? — фыркнул я. — К матери что ли? Да я ей нафиг не нужен. Особенно теперь, когда... — "ее сын — шлюха" хотел я продолжить, но не стал. И так все понятно.

— Твою маму ищут, в Россию подали запрос. Но, скорее всего, ее лишат родительских прав, — объяснил Ник, настороженно следя за моей реакцией.

А мне что? Мне тоже пофиг, как вот ей на меня. Лишат и лишат. Я ее даже видеть не хочу.

— Еще разыскивают твоего отца. Возможно, он мог бы...

— Чего?! — вот тут я взвился. — Да он... Вообще, небось, не знает, что я есть! А если узнает... Короче, копам что, нечем больше заняться? Ясно теперь, чего они меня про родственников выспрашивали!

— Не горячись, Денис, — Ник успокаивающе положил мне руку на плечо. Вот удивительно: я обычно не люблю, чтобы ко мне прикасались. А когда он дотрагивается — ничего. Нормально. — Возможно, твоя мама знает каких-то родных, которые смогли бы взять тебя под опеку.

— Это кто же? — хмыкнул я. — Тетя Женя что ль? Так она ж алкашка. И у нее своих детей трое.

— Понятно, — студент задумчиво подергал пирсинг в ухе. — Значит, остается школа-интернат.

— Детдом? — в животе стало холодно, будто я проглотил льдинку. — Серьезно что ли?

Да, это, конечно, получше, чем на стройке спать. Но как долго я там протяну? А я щас отвечу. Только до того момента, как директор, воспитатель или кто из учителей не проболтается. И все узнают, как и почему я в этот гребаный интернат попал. Значит, будет у меня в запасе несколько дней... ну, может, месяцев. А потом... В лучшем случае меня загнобят. В худшем... Об этом лучше не думать. Был у нас в классе пацаненок один, жил в интернате с шести до десяти лет. В общем, он там всем старшим пересосал. И рассказывал так об этом... ну, как бы между прочим. Типа дело-то житейское. Ему, правда, мало верил кто. Он вообще был на голову маленько сдвинутый. Ага, будешь тут...

— В детдоме жить не стану! — твердо заявил я.

— Значит, будем писать прошение, — кивнул Ник и вытащил откуда-то толстенную пачку бумаг. — Вот, я тебе помогу заполнить...

Заполняли мы часа три. Ник периодически заправлялся кофе. Мне ничего в горло не лезло. Я все думал: что если не дадут мне "азюль" этот хренов? Были в нашем Гребаном скове такие, кому обломилось. Сидели теперь, ждали ответа на свои апелляции. А еще гуляла по центру история о двух друзьях — афганцах. Им отказ пришел, ну они и взяли ноги в руки. Дернули типа в Норвегию, там у них родня какая-то жила. Только вот с поезда их ссадили, без билетов-то. Эти два придурка лучше ничего не придумали, как пойти по путям. Может, и дошли бы. Если бы на железнодорожном мосту им поезд не встретился. Один спрыгнуть успел. Сломал хребет, паралитиком стал. Второй не успел. Говорили, ему башку отрезало. Вот так, начисто. Об этом типа по радио потом рассказывали.

— А что, если мне откажут? — наконец удалось оформить скачущие мысли в слова.

— Да не должны, — Ник постучал ручкой по зубам. — Я тут напираю на то, что тебе опасно в Россию возвращаться. Ян же еще на свободе. Бывали случаи, когда сутенеры находили своих жертв по возвращении домой, забирали и снова приобщали к бизнесу... Денис, что с тобой?!

Что со мной?! Пипец со мной! Как же я сам, идиот, раньше об этом не подумал! Ася! У нее же страничка в соцсети. Открытая. Даже вон Ник ее в два счета нашел, а уж Ян... Он же наверняка знает, что именно она ту квартиру сдала. Его слила.

— Денис, не волнуйся, — Ник схватил мою руку, встряхнул. — Прости, я тебя напугал. Но я должен объяснить, что мы пишем в прошении и зачем. Парадокс, но выходит, тебе на руку то, что Яна пока не поймали. Еще вот тут, в примечаниях, я укажу, что полиции, точнее интерполу, нужны твои показания по делу о десткой порнографии.

— Какой еще порнографии? — я теперь только и мог думать, что об Асе. О том, что она, возможно, в опасности. — Это ты про модельное агенство?

— Нет, — Ник помрачнел. — Следователь говорит, что те фото, о которых ты рассказывал, под определение детского порно не попадают. Осторожные хозяева ваши были и умные, сволочи. Балансировали на границе дозволенного, и за одни фотографии их не привлечешь. Я про другое. Про тот фильм, который ты видел. С Китом.

Я сидел в ах...е. Ася, теперь Кит... Не зря они мне снились! Только...

— Я же ничего не знаю, — пробормотал я. — Ведь я рассказал уже все.

— А полиция считает, что твои сведения очень важны. Они помогли установить связь между жер... Китом и подпольной киностудией. Той, что была расположена в заброшенном Лунапарке в Берлине. Ее потом подожгли — прежде, чем полиция успела получить разрешение на обыск. Там снимали фильмы БДСМ тематики, очень жесткие. Часть из них, очевидно, с участием детей.

Блин, помню, было о пожаре в новостях. Тогда уже подозревали поджог. Но целая киностудия? В Доме Ужасов, что ли? А чо, обстановочка подходящая, прямо в Тему. Господи, неужели это там... И неужели тот спонсор... Дети, лунапарк... А рядом миллионы людей жили своей жизнью. Проносились мимо машины. Проплывали суда по Шпрее. Наверное это было даже удобнее, чем в квартире. Огромная заброшенная территория. Кричи — не кричи, никто не услышит. Никто не найдет и искать не будет. Даже непонятно, как они спалились. Может, какой бомж в парк забрел? Или парочка романтиков-экстремалов? Или полицаи стали копать слишком активно после истории с телом подростка?

— Мне очень жаль, — тихо сказал Ник. — Но ты должен знать, что возможно, тебя снова захотят допросить по этому поводу. Студия все еще существует где-то. Ее просто перенесли. Быть может, твои показания помогут отыскать ее и закрыть.

Смешно! Что я могу им сказать? Или сделать... Для Кита — уже ничего. Но для Аси... Для нее, может быть, еще не все потеряно. Я должен помочь ей. Просто должен!

Кукла вуду

Я попросил комп у Ника, типа поиграть. Он дал без вопросов. Я отсел в уголок к столу. Покосился на студента. Тот развалился на диване с Бандерасом в обнимку и врубил ящик. Шло что-то спортивное, кажется, бокс. Закономерно.

Е-мейл у меня был — его я открыл тогда, в Грибскове. А вот страничку в соцсети надо было еще создать. Настоящим именем я называться не собирался. Немного поломав голову, написал "Тучка золотая", подгрузил соответствующую картинку из интернета — и все, готово. Хорошо хоть у Ника на клаве наклейки с русскими буквами, а то бы я до утра с этим провозился. Потихоньку вытащил из кармана мятый листок с Асиным адресом. Нет, Ник ничего не заметил. Сидит, бормочет что-то, мешая датский и русский, руками размахивает. Мне отсюда экрана почти не видно, но ясно, что чуваку, за которого он болеет, морду чистят еще так.

Ась Крыловых в ВК оказалось выше крыши. А я-то думал, Ася — редкое имя. Хорошо, Ник уже сыщиком поработал. Теперь только ссылку вбить... Я поймал себя на том, что медитирую с пальцем, застывшим над кнопокй "ввод". Ну давай, Денис! Если нажмешь, комп не взорвется. И Ася тебя с той стороны экрана не увидит. Она вообще даже не узнает, что ты к ней заходил. Если ты сам не захочешь, чтобы она узнала. Ну же!

Да, блин, это определенно она! Только старше, чем я ее помню. И красивее. Скупая, но уверенная улыбка, глаза смотрят прямо в объектив. Ну конечно. Так оно и должно быть. Она же теперь дома и счастлива. Фотки, перепосты, забавные статусы, стихи про любовь, одноклассники в друзьях... Так я и думал. У Аси было все, как у всех. Я радовался за нее, и в тоже время подлое сердце щемило от зависти и еще от какого-то странного чувства. Будто вот сейчас, подглядывая в замочную скважину за ее жизнью, я окончательно понял, что Асю потерял. Навсегда.

Я вспомнил, зачем вообще зашел сюда, но теперь это сделать стало еще труднее. Как будто я один видел, что уютный дом, в котором живет счастливой жизнью семья, стоит на песчаном откосе над штормовым морем, и каждая новая волна подмывает берег — вот-вот, и домик рухнет вниз, унося с собой всех обитателей. И именно я сейчас должен войти в дверь и принести эту жуткую весть.

Нет, блин, нет! Я так не могу. Может, все это бред. Яну нужен я — я ведь тут, близко. А Ася вон где. И на самолете Ян лететь не рискнет — не дурак же. Ага, зато на машине при желании можно за два дня до места доехать, и никакого тебе контроля. Два дня...

Размышляя так, я машинально прокручивал страничку вниз. Мой взгляд привлек странный пост, выделяющийся среди рецептов, тестов и гороскопов. Стихи, а под ними картинка и музыкальный трек.

Вернуть бы тех, кого забрали небеса,

Хоть на минутку, лишь увидеть лица,

Чтоб посмотреть в давно забытые глаза,

Сказать три слова и отпустить их к птицам.

На карандашном черно-белом рисунке темноволосая девушка спит, обняв рукой подушку. А рядом сидит на стуле печальный паренек — совсем прозрачный, так что сквозь него проступают обои и книжная полка.

Пипец, неужели Асин брат все-таки умер? Я кликнул на "плей". Все равно в наушниках сижу, типа играю.

"Я, кукла вуду, плакать не буду.

И запомни, я ничего не забуду.

Мой рот забит, и глаза зашиты,

Но никто не забыт, и ничто не забыто".

Мля-а! Что-то жестковато для милой девятиклассницы!

"Моя месть — сладкий сок

Колким прологом в некролог

Кукла заходит за

Твой болевой порог.

Кукла мой повод, кукла — план,

А для тебя война,

Гитлер и Куклус-клан.

Она во мне, как луна,

Временами сеет страх —

Будто бездонных глаз два огня

Глядят как-то за ме..."

Я едва попал мышкой по кнопке "пауза". Блин, или я чего-то совсем неправильно понимаю, или... Я тряхнул головой и полез в Асин плейлист. Лучше бы я этого никогда не делал!

"В свете дня я закрашу чёрным зеркала,

Всё равно в них нет меня.

Так я буду верить, что жива,

Пусть это не так".

Черт, черт, черт! Неужели ей так хреново?! Может, дальше посветлее?

"Бросила котёнка мама

Под дождём, как кусок хлама,

Со скамейки слезть не смог,

Весь до ниточки промок".

Это называется "светлее"?!

"Слепой, бездомный котёнок ест эмаль... очень жаль.

Накрыла снега вуаль

Мир из стекла и бетона, мамы нет... есть февраль...

Кто в рубашке родился,

С ложкой во рту,

Кто богу не угодил

И угодил за черту".

Не знаю, чем я не угодил богу-то?! Чтобы эмаль жрать... Или у него ложек на всех не хватило?! А, вот может, тут ответ найдется? Песенка "Небо" называется. Очень кстати.

"Я судья, жертва и убийца

С детским ликом.

Бог убит, кому теперь молиться

Тихим криком".

Ну да, мля. Если убит, тогда, конечно... Только интересно, кого Ася-то кокнула? Или она еще только собирается? Нет, у нее что, вообще чердак поехал? Наслушалась х...йни всякой, кукла вуду, мля! Чо это еще за вуду такая? Надо хоть у Ника спросить. Или у гугля. Но это потом.

Кликнул на "Личное сообщение". Блин, как бы это поосторожней...

"Привет, Ась. Это Денис. Ну, тот бездомный котенок из Берлина. Помнишь?"

Отсылать — не отслать? Вроде она сейчас онлайн. Значит ответ можно получить сразу. А если не ответит? Так, нечего тут мозг ломать. Сначала вообще послать хоть что-то надо.