| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Апоцентр сто во.. (Бабах) девяносто, сто пять... (Бабах) шестьдесят секунд до (Бабах)... Двести над геоидом! (Бабах)
— Глушимся! — командир щелкнул тумблером у подлокотника. Конвейеры и барабаны, подающие заряды к катапульте, остановились. Но толкающая плита продолжила движение. Она дошла до крайней задней точки, перед которой ее раньше останавливал очередной взрыв, и пружины потянули ее обратно. В полном соответствии с законом сохранения импульса, она потянула корабль к себе. Демпферы должны были погасить энергию упругих колебаний, но они не могли сделать это сразу, им предстояло еще около десятка циклов.
Импровизированные крепления, связывавшие корвет с телом Монстра, были рассчитаны и на такую нагрузку, и они ее выдержали. Но экипаж повис на ремнях под действием ретроградной перегрузки.
— Штурман, расчет инъекции! Бортмеханик, статус!
— Все в пределах желтого. Температура плиты сто двадцать процентов номинала, демпферы сто сорок. Акселерометры "Леху" подключены, есть проблемы с калибровкой.
Командир щелкнул тумблером передатчика.
— Земля, слышите меня?
— Слышим. — раздался придушенный голос Сунь У-Куна.
— Мы еще целы, но еще не на орбите. Будет еще один импульс, но уже за вашим горизонтом, примерно в районе Баян-Нура.
— За полста километров до меридиана Баян-Нура. — уточнил штурман.
— Можно вставать уже? — спросил землянин.
— Да, вставайте. Даже если мы будем падать, это будет ближе к Хингану.
Василий услышал усиленный мегафоном голос вождя повстанцев. Он не понял, что тот сказал, но конвоир на его спине зашевелился и начал вставать, а потом поднял за шиворот и самого Василия.
Василий встряхнул плащ, но потом закутался в него плотнее. Они были на полторы тысячи километров южнее Иркутска, но ноябрьской ночью здесь было почти так же холодно.
Какое-то разноцветное мерцание, заметное даже через свет фар и прожекторов озаряло дюны, развалины и стоявшую в распадке между дюнами технику. Василий поднял голову к небу и увидел волны красно-сине-зеленого сияния, похожего на свет неоновых ламп, переливающиеся и пересекающие все небо от горизонта до горизонта.
Как показалось Василию, окружающие были шокированы случившимся не меньше него самого. Они растерянно оглядывались, ощупывали себя, трясли головами — то ли вытряхали из волос песок, то ли пытались проверить вестибулярный аппарат — переговаривались с соседями. Сунь У-Кун снова начал давать в мегафон какие-то распоряжения. Конвоир дернул Василия за рукав плаща и сказал: "Пойдем". Василий подчинился.
Его снова подвели к джипу, но на этот раз посадили не на пассажирское сиденье, а на боковую скамейку в задней части кузова. Конвоир приковал его наручником к спинке пассажирского сиденья и объяснил, что до утра они, скорее всего, никуда не пойдут и не поедут, так что он может поспать.
Боковая скамейка была широкая, так что на ней можно было устроиться, поджав ноги.
Василий попытался лечь, но тут снаружи послышалось бубнение мегафона, а потом радостные крики множества голосов.
— Он на орбите. — сказал конвоир Василию. В его голосе тоже звучала радость.
— Кто на орбите?
— "Охотник".
— Какой еще охотник? На кого охотник?
— На Плеяды.
— На какие еще плеяды???
— Созвездие такое. Заморские дьяволы это созвездие называют "Орион", а по-китайски это название переводят как "猎户", охотник если дословно.
— Так Плеяды или Орион???
— Корабль называется "猎户", это "Орион" по-заморски. А Орион — это охотник, он охотится на Плеяды. Другое созвездие. Короче, ты меня запутал. Спи давай.
Василий повозился и, вроде, устроился. Только прикованную руку приходилось держать поднятой вверх, и она затекала. Это мешало заснуть, поэтому Василий начал жаловаться. В конце концов, охранник нашел другую точку крепления для наручника. Василий даже сумел стребовать с него какой-то старый ватный халат, который, свернув, смог подложить под голову.
Утром, еще перед рассветом, Василия разбудили и повели оправляться. Оборудованного места для этой цели не было, его просто отвели за стенку каких-то ближайших развалин. Конвоир — уже не тот, что ночью — был не из брезгливых и не стал отворачиваться, только презрительно наблюдал, как Василий отцепляет котеку.
Потом его отвели обратно к джипу. Воды для умывания ему не предоставили, но дали пропитанную одеколоном гигиеническую салфетку в герметичном пакетике. Потом принесли поесть: глиняную миску с рисовой лапшой в бульоне, китайскую фаянсовую ложку и потертые многоразовые пластмассовые палочки. Палочками Василий есть не умел, стал просить вилку, но конвоир только пожал плечами. Пришлось хлебать лапшу через край, потому что ложкой она цеплялась плохо.
За завтраком, Василий вдруг заметил, что в долине началась какая-то суета. Люди показывали руками куда-то на юго-восток, поворачивали головы в ту сторону. Василий посмотрел в том же направлении. В небе, невысоко над горизонтом, мерцали вспышки, хорошо видимые на фоне дымки. Василий попытался засечь время между вспышками по пульсу, и получилось, что интервал примерно такой же, как был при старте Монстра. Потом кто-то сделал объявление через мегафон, которого Василий, как и раньше, не понял. Но конвоир счел нужным ему объяснить:
— Мудрец сказал, не смотреть в ту сторону. "Охотник" уже далеко, но вспышки очень яркие. Даже сейчас можно глаза повредить.
— Хорошо. — Василий послушно отвернулся. Ему невольно вспомнились просвечивающие кости рук. — А как же ночью? Вас-то всех мордой в землю положили, а они же пошли на восток, там же неразрушенные города есть. Инчуань, например. — он сказал первое пришедшее на ум название. — Там никто глаза не повредил?
— У нас много связей. Мы всех, кого могли, этой ночью предупредили.
Василий снова принялся за еду. В долине продолжалась какая-то деятельность, прерванная восходом "Охотника". Машины одна за другой заводились и исчезали в распадке между дюнами, не по краулервэю, а в другом направлении от стартовой площадки Монстра. Люди исчезали вместе с ними, и Василию показалось, что концентрация вооруженных людей вокруг повышается. Несколько раз Василий видел — или ему казалось, что видел — в толпе людей Сунь У-Куна, который размахивал руками и, похоже, раздавал какие-то распоряжения.
Потом Василия снова завели в джип и приковали. Он сначала попытался сидеть, но потом закинул ноги на скамейку и устроился полулежа, подложив под спину халат, который ночью использовал вместо подушки. Делать было нечего. Конвоир, сидевший на противоположной скамье, в разговор не втягивался, а наблюдать за происходящим снаружи было невозможно. Можно было только по тарахтению дизелей или стуку карбюраторных моторов догадываться, что очередная машина или колонна уезжает. Поэтому Василий стал клевать носом и чуть было не заснул.
Но тут задняя дверь открылась, и в джип вскарабкался бандитский вожак. Конвоир приподнялся над своей скамейкой и поклонился, но вставать в полный рост не стал — да это и не позволяла высота кузова. Василий, на всякий случай, спустил ноги со скамейки на пол и одернул плащ.
Сунь У-Кун, похоже, ждал, что Василий с ним поздоровается первым, но быстро разочаровался в этом. Он сел на противоположную скамейку, рядом с конвоиром, и сказал.
— Доброе утро, фримен. Как провели ночь?
— Нормально. — пожал плечами Василий. Обращение "фримен" к пленнику он воспринял как утонченное издевательство. Тем более, он по чину не фримен был, а масса. Но демонстрировать обиду он счел нецелесообразным. — Только можно для еды вилку?
— Я подумаю, что можно сделать. — невозмутимо ответил бандит. — Я слышал, вчера вы меня хотели о чем-то спросить?
— Хотел. — согласился Василий.
— Спрашивайте.
— Это то, о чем я думаю?
Бандит улыбнулся.
— Знаете, когда фримен Сель Из Нев показал мне склад с этими штуками, я тоже так спросил. И знаете, что этот юморист мне ответил?
— Нет, конечно. — снова пожал плечами Василий.
— Он ответил "Откуда я знаю, о чем вы думаете?".
— Ну хорошо. — согласился Василий. — Это были атомные бомбы?
— Термоядерные. Точнее, атомные с нейтронным усилителем. Это так называемый орион Улама-Дайсона. Импульсная ядерная ракета.
— И сколько таких бомб в этой штуке? Я насчитал больше пятидесяти вспышек, но сбился.
— Две с половиной тысячи. Штатно там барабан на тысячу двести, но мы поставили на корпус еще один барабан, запасной. И смогли разместить почти все в барабанах, и еще немного они взяли на сам корабль. Потом, в невесомости, перегрузят, если понадобится.
— То есть, это был крупнейший ядерный арсенал на Земле?
— Ну, вам виднее, какие еще арсеналы на Земле есть. Мне допуска до этой информации не положено.
— И зачем вы их с этим отпустили?
— Вы знаете, я время от времени задаю себе тот же вопрос. Иногда я думаю, что я изгнал из этого мира Кольцо Всевластья. А иногда, что совершил величайшую ошибку в своей жизни. Но они уже улетели, и я ничего изменить не могу.
— Но ведь вы с этим могли перевернуть мир!
— Перевернуть мог бы. Но я не хочу его переворачивать. Я хотел бы избавиться от вас. Но надеюсь, что это можно сделать более... как говорил Сель Из Нев, терапевтическими методами. Я не хочу жертв среди мирного населения, да и в армии много не ведающих, что творят. А эти штуки...
— Но ведь... С этим вы могли бы остановить любую армию!
— Когда Сель Из Нев мне показал склад, я сказал то же самое. Но он задал резонный встречный вопрос. Да, сказал он, армию могли бы. А роту спецназа?
— И вы ему поверили?
— Как видите. Некоторые вещи слишком ценны, чтобы ими владеть. И еще меньше мне хотелось бы, чтобы это попало в ваши руки.
— Но ведь в наших руках уже есть сравнимые... Не готовые арсеналы, да. Но все-таки... И мы на том и стоим, что не будем их использовать. Что принципиально изменило бы...
— Да, вы правы. Дело не в бомбах. Просто вы про них сначала заговорили. Дело в них самих.
— В людях со звезд?
— Они не со звезд. Так вот, про что это я. Теперь люди на Земле знают, что в небе кто-то есть. А те, кто в небе, знают, что можно сесть на Землю и вернуться назад живыми.
— Вернуться с помощью довоенных технологий и арсеналов?
— Не только. Они смогли вернуться с помощью современных людей. Технологии — простите за каламбур, дело техники. Первый раз люди полетели в космос, когда технологии были не сильно круче нынешних. И, что характерно, без использования бомб. Проблема не в технологиях, проблема в людях.
— В нас?
— А то в ком же? Вы-то вряд ли стали бы им помогать. Поэтому да, хуже всего было бы, если бы в ваши руки попали они.
— А как же вам удалось решить проблему с этими людьми? — Василий махнул рукой в сторону людей и машин в распадке.
— Если я вам скажу, мне придется вас убить. А я планировал вас обменять на что-нибудь. Но с ними-то как раз больших проблем не было.
— И что вы теперь собираетесь делать... — Василий хотел продолжить "со мной", но бандит начал отвечать, не дождавшись окончания вопроса.
— Ответ ровно тот же: если я скажу, то вас придется убить. А у меня пока есть причина... Да и не люблю я этого. Но из Гун-Худука придется уходить, это факт. Армии-то мне теперь останавливать нечем. А ваши ведь не удержатся на меня эту самую армию послать. Опять же, теперь тут снова все скоро загадит цезием. Так что мой солевой бизнес пропал на всю жизнь. Ну ладно. — Сунь У-Кун привстал и отряхнул штаны сзади. В джипе, и правда, было пыльно. — Спасибо за беседу, но, как говорил Сель Из Нев, мне тут еще немного покапитанствовать надо. Собрать столько народу и техники в одном месте — это полдела. Оказывается, потом отправить их по домам почти так же сложно. Да, про вилку я помню. До встречи.
Вожак бандитов вышел из джипа, и Василий услышал, как он напевает:
Wanted fan at Ophiuchus, wanted fan in Dydee-town.
All across the sky they want me, am I flattered?
Yes I am!
If I could just reach orbit, then I'd be a wanted fan.
За пределы безмолвного мира
Колебания толкающей плиты медленно затухали, пока наконец бортмеханик не включила фрикционы.
— Смотреть по отсекам! — скомандовал Селезнев. — Бортмеханик, статус?
— Все в пределах желтого. Надо все-таки использовать наши паруса. Штатные радиаторы не тянут.
— Нам еще десять километров осталось набрать. И лучше сейчас, пока мы еще в колодце Земли. — сказал штурман. — Думаю, с парусами мы дольше провозимся. Да и сил, думаю, ни у кого нету.
Еще на Земле обсуждали идею обмотать радиаторы Монстра черными парусами корвета, снимать с них тепло и сбрасывать его через включенные в режиме теплового насоса турбогенераторы и кливеры. Электромагнитные демпферы вырабатывали прорву энергии, так что питание для турбин не было бы проблемой. Но осуществить это на стартовой площадке было нельзя. На взлете, складные панели радиаторов были спрятаны под обтекателями. Прикрепив к ним паруса, космонавты увеличили бы их толщину, и в сложенном виде они не поместились бы в нишах.
Хороший интервал времени для выполнения работ был на опорной орбите. Коллективным решением, командир, штурман и бортмеханик не рискнули уходить сразу с круговой орбиты на трансфер, потому что орион не успел остыть после старта и инъекции. Вместо этого, "Охотник" вышел на эллиптическую орбиту с апогеем над южной Атлантикой, похожую на орбиту спутников "Молния", но с меньшим периодом. Потом много времени заняли осмысление телеметрии и планирование работ, а потом "Охотник" приблизился к апогею и, соответственно, к радиационным поясам.
Во времена Исхода, пояса Ван-Аллена чистили специальными спутниками с длинными, в полмегаметра, проводами, собиравшими заряженные частицы. Но после разрушения орбитальной инфраструктуры эти пояса быстро вернулись в естественное состояние. Поэтому командир решил, что работать в открытом космосе слишком опасно. А потом они ушли из района апогея, но до трансфера осталось слишком мало времени.
— Команда, как насчет сил? — спросил капитан.
Мпуди разразился длинной речью, в которой можно было разобрать только повторяющееся слово "маранга".
— По крайней мере у одного есть силы ругаться. Это хорошо. — сказал капитан. — А как остальные?
Макс продекламировал:
When Nursey lies on the floor in a heap,
And Mummy tells you to let her sleep,
And you aren`t waked or washed or dressed,
Why, then you will know (if you haven`t guessed)
You`re "Fifty North and Forty West!"
— Координаты неправильные. — полумашинально поправил его штурман.
— Это неинтересно и неважно. — парировал Макс.
— То есть работать в открытом космосе не хотите?
— Не хотим. — хором сказали Макс и канонир.
— Понятно. Как остальные? Маша, ты там жива?
— Жива. — радостно сказала Маша. — Даже прикольно, как на качелях.
Услышав про качели, несколько человек хором простонали.
— А Михаил как?
— Да ничего вроде. — по голосу Мишки можно было догадаться, что все-таки чего, но ему, наверное, неудобно было признаваться.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
