Изольда Великолепная. Общий файл. Главы 1-38

— ...обстоятельства которого будут расследованы. И позволить мне хоть как-то загладить свою вину...

Разве ты виноват?

Я хозяин. Я несу ответственность.

— Вы... вы не виноваты, Ваша Светлость.

Вот! И я о том же. Но Их Светлость определенно не настроены на возражения.

— ...Север помнит песни.

Кайя понял, что именно она хотела сказать, а вот я в очередной раз ощутила себя чужой.

— Урфин, пожалуйста, проводи леди Арианну в...

— Мы во дворе остановились, — подсказала она, розовея. — У ворот. Я... я сама найду дорогу.

Ну уж нет, от моего заботливого супруга так просто не уйдешь. Да и согласна я с тем, что негоже бросать леди Арианну на произвол судьбы. Урфин с Кайя переглянулись, и Урфин едва заметно кивнул: мол, все будет в лучшем виде.

— Думаю, в моих апартаментах вашей семье будет куда комфортней, — Урфин подал руку и подвел бедную женщину к коню. — Там тепло. Просторно. И вид из окна хороший.

— Но... это неудобно!

— Ой, поверьте, очень даже удобно, поскольку в отличие от Их Светлости, я ценю комфорт. У меня даже кресла мягкие имеются. И еще надо найти вам платье, достойное столь прекрасной дамы... — он посадил совершенно растерявшуюся леди в седло. Гнев отнесся к смене всадницы с философским спокойствием. Сержант поднял оба щита. Один он закинул на плечо, помяв изгвазданный плащ. Второй держал в руке.

— Полдень скоро, — сказал он, потирая свободной рукой шею. — Хорошее время для свадьбы.

Все получилось не совсем так, как планировал Юго, но тоже очень интересно.

Кайя Дохерти сдержался!

А ведь малости не хватило... Юго было бы интересно посмотреть. В Хаоте он многое о местных лэрдах слышал, но слышать — одно, а видеть — другое.

Чувствовать — третье.

Это походило на зимний шторм, который предупреждает о появлении редкими уколами молний и голосом далекого грома. Потрескиванием седого льда и снежной мутью.

Юго нравилось слушать шторм.

Он ложился на снег, подставляя ветру лицо и руки, позволяя опалять кожу, потому что только так не ощущал боли. Ему бы пригодился шторм здесь, но Кайя Дохерти сдержался.

И Юго чувствовал себя обманутым. Чем дальше, тем сильнее становилось разочарование. И палец на спусковом крючке дрожал — такого не случалось прежде. Юго убрал винтовку.

Ничего. Впереди целая неделя.

Юго постарается, чтобы Их Светлость не заскучали.

Помост возвышался над толпой. Он был нарядным — шелка, ленты, цветы — и в то же время отвратительно ненадежным. Мое воображение рисовало картины одну другой мрачнее. Вот доски трещат под совокупным весом высокого совета. Или толпа, потеряв остатки разума — хотя не уверена, что можно терять то, чего нет — напирает и сносит золотую цепь стражи. Или Кайя, вновь помрачневший, срывается на людей... в общем, невеселая у меня получалась свадьба.

Орали рога. Выли волынки. И дробный стрекот барабанов испытывал нервы на прочность.

Дыши глубже, Изольда.

Кайя поднял руку, и музыка — если это можно назвать музыкой — оборвалась.

Стало тихо-тихо.

— Леди Изольда. Моя жена.

Плащ мой беззвучно соскользнул с плеч. И тишина изменилась. Я слышала их, через Кайя или собственное больное воображение, но слышала. Удивление. Неприязнь, которую объяснить была не в состоянии. Презрение.

Я не похожа на леди в их представлении, в этом все дело.

Но они ведь привыкнут?

— Ее слово — это мое слово...

Кайя положил руки на плечи. Тепло. Горячо даже. И пока он рядом, я выдержу эти взгляды и эту необъяснимую ко мне ненависть.

— Уважение к ней — уважение ко мне. Кто же посягнет на ее жизнь, честь и достоинство, будет признан виновным в измене.

Кратко и доходчиво. Даже я прониклась.

Кайя не накрыл меня своим плащом — он меня в него укутал. И дальше что? Я забыла, что дальше... кажется, я должна преклонить колени... одно или два? Или вообще ниц пасть, лбом о помост биясь?

Ноги подкосились сами, и я убедилась, что у плаща есть одно несомненное преимущество — он мягкий. Надеюсь, говорить ничего не придется...

Не пришлось.

Кайя подали корону, ту самую, из подземелий. И бремя власти в золотом эквиваленте легло на мою голову. Плечам тоже досталось — широкая золотая цепь с крупными каменьями весила килограмма три-четыре. А про цепь меня не предупреждали! Право слово, мне кольца как-то привычней.

Заодно хотелось бы узнать, как долго предстоит изображать из себя покорную деву.

Недолго. Кайя не стал поднимать меня. Он опустился на колени и, наклонившись ко мне, прошептал:

— Прости.

А потом поцеловал.

Перед всеми.

Советом, лордами, леди, толпой, которая застыла в неодобрительном молчании... а и плевать.

Юго едва не застонал от разочарования.

Ну как дети малые, ей богу!

Вторая ошибка за день.

С женщины спрос невелик: она чужая и чужой себя показала. Но Дохерти должен был понимать, чего творит. Здешний закостенелый мирок не примет всерьез мужчину, который становится на колени перед женщиной. Да и еще целует ее прилюдно.

Слабость и разврат в одном флаконе.

Или это побочный эффект такой? Глобальные изменения психики не возможны без нарушения адекватности восприятия?

Хотя, конечно, очаровательно... невероятно очаровательно.

Юго всплакнул бы от умиления, когда б умел плакать.

Я как-то смутно запомнила возвращение в Замок. Только то, что сидела на лошади, габаритами не уступающей Гневу, прижимаясь спиной к Их Светлости, которые в свою очередь держали меня крепко. Захочешь вырваться — не вырвешься.

Я не хотела.

Впервые за день мне было спокойно и хорошо. Надежно.

— Все в порядке? — Кайя задавал этот вопрос каждые две минуты. И ответ, что да, все просто замечательно, его не убеждал.

Слева ехал лорд-канцлер на узкомордом жеребце соловой масти. Справа держался Магнус, странно задумчивый и, сказала бы, недовольный.

— Ваша Светлость, — лорд-канцлер решился обратиться лишь, когда впереди показались ворота в Верхний Замок. — Вы поступили крайне неосмотрительно.

— Когда? — поинтересовался Кайя.

Судя по взгляду любезного мормэра Кормака, тогда, когда решил взять меня в жены.

— Позвольте совет. Никто не воспримет вашу жену как леди, если вы сами будете обращаться с ней, как с портовой девкой.

Я успела схватить Кайя за рукав. Ну что ж он у меня нервный-то такой? Должен был бы уже шкуру нарастить, привыкнуть к непроизвольным разливам яда.

Лорд-канцлер благоразумно придержал лошадь, а Магнус нарушил молчание:

— Он зол. И он прав, племянничек. Сегодня был не лучший момент. Прости уж, что так говорю, но... люди не любят, когда действительность не соответствует их ожиданиям. Что на тебя нашло?

Я знаю, что. Ему было больно из-за того, что у нас такая свадьба. Люди не приняли меня. А Кайя едва не уничтожил город. И в его восприятии все переплетается, но вывод однозначен: Кайя виноват.

Переубедить не выйдет.

И глядя на него снизу вверх — в поле зрения разрисованная мураной шея и мощный подбородок — я повторяю про себя уже поднадоевшую мантру: все хорошо. И зарабатываю еще один поцелуй — в макушку.

...когда распорядитель повел Тиссу к верхнему столу, она поняла, что произошла ошибка. Ее место не здесь, а у самых дверей! Она попыталась было донести это до распорядителя, но он, выслушав Тиссу со всем возможным вниманием, покачал головой.

— Ошибки нет, леди.

А потом она увидела тана Акли.

— Это... это вы?

— Конечно, я, милая леди. Вы ждали кого-то еще? — он откровенно смеялся.

Все смеются над Тиссой, но этот смех особенно оскорбителен. И вообще не понятно, с чего это у тана такое хорошее настроение. Тисса слышала о том, что случилось...

...она вообще многое слышала за последние дни и не представляла себе, что с услышанным делать.

Конечно, Тисса не верила!

Леди Изольда милая. И добрая очень. Она ведь не отсюда родом и ничегошеньки не знает про мир. И нельзя ее за это называть так, как называли в тех желтых бумажках, которые появились во дворце... там и про тана было.

И про Их Светлость тоже... а главное, что другие верили. Читали. И даже леди Льялл, утверждавшая, что истинно благородная дама стоит выше сплетен. Но ведь Тисса сама видела, как леди Льялл прячет желтый листочек в рукаве!

— Леди, я, безусловно, прекрасен, но ваш пламенный взгляд может вызвать неудобное внимание, — тан Акли поклонился — как у него выходит так издевательски кланяться? — и подал руку. — Присаживайтесь. Знакомьтесь. Это — леди Арианна. Она северянка... чудесная женщина широкой души. Дает мудрые советы.

Леди Арианна к огромному облегчению Тиссы — от тана следовало ожидать любой подлости — оказалась степенной дамой. Ее наряд был роскошен, и леди то и дело трогала кружевной воротник, расшитый крохотными гранатами, словно опасаясь, что эти гранаты вдруг исчезнут.

— И лорд Тайрон Броккенвуд, которому я весьма обязан...

Массивный мужлан с исшрамленным лицом. Одет просто и, можно сказать, бедно. Он кивнул и отвернулся. Как невежливо!

Этим людям тоже было не место за верхним столом.

Сейчас распорядитель разберется и выгонит всех. Будет стыдно.

Но гостей рассаживали, и никто не делал попыток изгнать Тиссу. Она осматривалась, стараясь держаться тихо и скромно, как учила леди Льялл. О Ушедший! Ну за что Тиссе такое наказание? Здесь же весь высший свет собрался! И получается, что Тисса сидит к Их Светлости ближе, чем лорд-канцлер и лорд-казначей! Что про нее подумают?

Понятно: Тисса — наглая выскочка, которая позабыла о приличиях.

— Леди, не надо в обморок падать, — попросил тан Акли, отстраняясь. — Я вас не съем. И даже не покусаю. Улыбнитесь. Улыбка у вас очаровательная.

Очередная гадость. Все знают, что Тисса не умеет улыбаться. У нее зубы видны! А леди улыбается лишь губами! Дает намек и все! А Тисса скалится, как кобыла.

И надо было напоминать об этом?

— Если вы... вы и дальше собираетесь издеваться надо мной... то я на вас это выверну, — Тисса указала на соусник. Мизинчиком, как учила леди Льялл.

— Радость моя, — шепотом ответил тан, наклоняясь как-то совсем близко, — сегодня на меня столько всего вывернули, что соус меня не испугает.

И вот как с ним разговаривать?

Тисса решила, что никак и повернулась к леди Арианне, которая почему-то смотрела на Тиссу с крайним неодобрением. Так ведь не Тисса первая начала!

— У вас чудесное платье, — сказала Тисса вежливо. Разговор следовало начинать с комплимента собеседнику. А платье и вправду было чудесным.

— А у вас — нет, — ответила не леди Арианна, но тан.

Угомонится он когда-нибудь?

Вряд ли сегодня.

— Насколько я знаю, вам выделяют деньги. Неужели Кайя настолько скуп, что их не хватает на нормальный наряд?

Тисса задохнулась от обиды. Ну зачем ему лезть в эти дела? Да, какие-то деньги выделялись. Леди Льялл не уставала повторять, что девочкам повезло — Их Светлость несказанно щедры. И денег хватает на проживание, еду, учебники и одежду.

У них есть все, что требуется леди. А желать большего — неучтиво.

— Тисса, — тан наклонился еще ближе, к самому уху, и заговорил очень тихо. Вроде бы и хорошо, что его никто больше не слышит, но и плохо. Вдруг подумают, что он говорит неприличное? А ведь так и подумают. — Сколько?

— Не ваше дело!

— Мое. И если не ответишь ты, то я спрошу у Кайя.

Спросит ведь. Вон как смотрит — зверем просто.

— Я... я не знаю.

— Понятно. Денег ты не видишь. Извини, пожалуйста, за грубость.

Тисса сглотнула ком в горле.

— Вы... вы же никому не скажете?

— Конечно, я скажу. Не сегодня, но завтра или послезавтра.

— Нет!

Он не понимает! Будет плохо! Тиссе, девочкам...

— Да, — он покачал головой и, неожиданно взял Тиссу за руку. От подобной наглости она онемела. — Прости, но здесь не только твои интересы. Моего друга обворовывают. Это первое. И второе — его репутацию мешают с грязью. Его долг — о вас заботиться. А из-за какой-то хитрой су... твари, он этот долг не исполняет.

— Не смейте ко мне прикасаться, — Тисса вырвала руку и вытерла о юбки. — Я вообще не с вами разговариваю.

Тан лишь вздохнул. На мгновенье Тиссе стало жаль этого ужасного человека, который совершенно не представляет, как себя вести в приличном обществе, но жалость она в себе подавила. С подобными ему надо вести себя строго. Иначе случится беда: так говорила леди Льялл.

Та самая, которая страшнее смерти.

— Милая, — леди Арианна поманила Тиссу пальцем и, когда та наклонилась, сказала. — Ты аккуратней с ним, а то сбежит ведь...

Вот была бы радость...

— ...а такими женихами не разбрасываются...

Кто жених? Тан?!

— Он не... не мой жених. Я ему даже не нравлюсь!

Иначе, зачем бы он стал смеяться?

— Нравишься. Деточка, у меня два брата, четыре сына и муж. Поэтому верь, чему говорю. Нравишься. И если перестанешь хвостом крутить, будет тебе счастье.

— Нет!

От такого счастья Тисса в могилу сойдет во цвете лет.

— Я никогда за него замуж не выйду! Он права не имеет! — Тисса не знала, как еще донести до этой странной женщины, что не испытывает ни малейшего желания стать женой тана. — Он даже не настоящий рыцарь!

Леди Арианна рассмеялась. Смех был приятный, грудной. И зубы она не стеснялась показывать — на Севере, наверное, другие порядки.

— Зато мужик всамделишний, — ответила она, отсмеявшись. — Рыцарей ныне — что собак, а мужиков нормальных — раз, два и обчелся.

Безумные люди!

Юго скользил меж гостями, оставаясь незамеченным. Слишком уж эти люди были заняты собой.

Душно.

Зал достаточно велик, чтобы вместить всех. Но воздуха не хватает.

Пылают камины. И тысячи свечей убивают то малое, что поступает сквозь трубы воздуховодов. Юго ненавидит духоту. Ему плохо...

Плохо, плохо...

Шелестят веера в ручках дам. Взлетают платки кавалеров, прикрывая батистовыми крыльями испарину. Пудра на лицах вбирает пот. И навощенные парики сияют, что жучиные надкрылья.

Отвратительный мир!

Юго подмывает разбить окна, впустить ветер, пусть бы погасил проклятые свечи. Нельзя. Юго ловит на себе неодобрительный взгляд нанимателя и показывает в ответ язык.

Никто не видит Юго.

Никто не знает.

И не поймает.

Юго нет в этом мире. А кто есть?

Тот, кто ответит за все. В том числе и за раздражающее спокойствие Кайя Дохерти. В другой ситуации Юго восхитился бы: лэрдов и вправду делали на совесть. В другой ситуации Юго ломал бы лэрда медленно и с удовольствием, разбираясь в сложной системе ментальных предохранителей. В другой ситуации он, возможно, вообще предпочел бы прямой контакт на вскрытие.

Но сейчас ему было плохо.

Жарко.

Как-то иначе представляла я себе безудержное веселье свадебного пира.

Зал был удручающе огромен. Выбеленные стены со щитами и флагами. Узкие окна. И сотня изящных колонн, поддерживавших сводчатый потолок.

Шеренги столов. И люди, которые все просто изнывали от счастья за Наших Светлостей. Даже не будучи эмпатом — кстати, очень этому обстоятельству порадовалась — я чувствовала их настороженность и недовольство.