Ромка с ребенком на руках тоже подошел к окну.
— Кто это?
Я вспомнил, что он ничего не знает про наших преследователей, да и вообще, про наше путешествие. Он и не спрашивал, наверное, хватало того, что мы взяли его с собой.
— Да есть тут одни. Не переживай, выкрутимся.
Маленькие игрушечные фигурки вдали продолжали искрить. Чуть позже того, как вспыхивала искорка до нас долетал звук выстрелов. Все получилось так, как и должно было быть — люди опять победили. Летевшее к ним разноцветное пятно, сначала замедлило ход, а через пару минут начало разваливаться на куски. Еще через несколько минут, мимо нас, поскуливая и прижимая уши, пронеслось с десяток собак, остальные разбежались по развалинам и другим проулкам.
И что делать теперь? Я с вопросом посмотрел на Илью. Тот понял меня.
— Я пойду, погляжу.
— Постой, — я придержал его и выглянул на улицу. — Успеешь? Они уже идут сюда. Заметят.
Он тоже выглянул. Секунду раздумывал, потом расслабился.
— Нет, пожалуй. Если у них бинокль, разглядят. И вас выдам.
Было понятно, что нам с Ромкой и вообще рыпаться не стоит. Сразу засекут, и потом оторваться от них будет нелегко. Если, вообще, удастся.
— Переждем, — поставил точку я. — Пусть уйдут отсюда.
Сейчас я больше всего переживал за Ольгу, как бы она не решила выйти. То, что преследователи не будут проверять все дома, я не сомневался. В таком случае их миссия растянется на годы.
— Это Восточники, — уверенно заявил Илья.
Как только он это сказал, я тоже понял, что это так. Вижу я хуже, чем полуволк, и только сейчас понял, что это не странные каски, а просто длинные волосы. Их оказалось не четверо, как было в начале, а пятеро. Один или был до этого в засаде, или отставал. Южане шли растянувшейся колонной — один чуть впереди, четверо одной группой, сзади. При этом двигались они хорошо, похоже, ни раненных, ни уставших в группе не было. Восточники быстро приближались, мы присели под окном, затаили дыхание, и вскоре услышали, как они переговариваются. Говорили не по-русски.
Снаружи стало слышно, как похрустывают кирпичи под подошвами. Кто-то выругался. Вот это уже по-русски, но с акцентом, сразу выдающим сыновей гор. После того, как все стихло, мы еще минут пять сидели, выжидая, чтобы Восточники отошли подальше.
Улица опять была пуста. Даже голуби больше не возвратились. Похоже, здешние обитатели, серьезно относятся к любой опасности. Правильный подход — не можешь победить, беги и прячься. Только так они смогли выжить здесь.
Илья выпрыгнул первым. Присел, осмотрелся, потом перебежал на ту сторону улицы, влез, на уступом развалившуюся стену, и начал крутиться, оглядывая развалины с высоты. Вдруг он пулей слетел оттуда, вжался в стену и замахал лапами.
Прячьтесь — понял я. Кричать он не умел и поэтому все объяснял жестами. Я поглядел туда, куда он указывал — в начале улицы, там, откуда пришли мы, а потом наши преследователи, опять появились фигурки. Дежавю, подумал я и мрачно пошутил:
— Наврал ты, Ромка, что людей мало. Вон видишь, движение как в Москве когда-то.
Потом добавил:
— Там опять кто-то идет. Вооруженные люди, так что сиди и молчи.
Ромка быстро закивал в ответ, показывая, что он понял.
Пока я высматривал, кто это еще посетил нас, полуволк исчез. В общем это хорошо, что он теперь снаружи, а то, когда мы были все здесь, я себя чувствовал немного в западне. Я прижался к стене справа от окна — хотел еще понаблюдать, кто это. Я пересчитал людей и опять подумал про дежавю — фигурок снова было пять. И шли они очень похоже на предыдущих — один метрах в пятидесяти впереди, остальные колонной сзади. Все были с оружием. Было полное ощущение, что Восточники вернулись.
Я сполз по стене вниз, и на всякий случай достал Стечкин, то, что происходило, мне очень не нравилось. По опыту я знал, что долго везти так, как повезло в первый раз вряд ли будет — Восточники прошли, ничего не заметив, но тут большую роль сыграло нападение собак. Наверняка, проходя мимо нас, они больше думали о псах, и о возможности их нового нападения, чем о людях.
Ольга! Лишь бы она не появилась. Я не сомневался, что Илья бросился к ней, предупредить. Блин, как плохо без связи, в очередной раз пожалел я.
Я сидел и отсчитывал время, все время ожидая, что услышу шаги за стеной. И, действительно, услышал. Сначала прошел один человек, через пару минут уже несколько ног крошили кирпичные обломки. Я глянул на Ромку, он опять побелел и, как и я, затаил дыхание. Я ободряюще улыбнулся ему — все нормально, не бойся. Однако парнишка прошел слишком суровую школу, чтобы поверить мне. До тех самых пор, пока я не решил вставать — времени прошло достаточно — он так и не спускал с меня испуганных быстрых глаз.
— Игорь, ты здесь?
Меня словно подбросило — Ольга! Ну, наконец-то! Я вскочил и нарвался на резкий приказ.
— Пистолет убери.
Я поспешно засунул Стечкин в кобуру.
— Что — ушли?
— Да. Илья пошел на разведку, посмотрит, можем мы уже идти. Выбирайтесь оттуда.
Ольга подошла под самое окно, я забрал у подбежавшего Ромки ребенка и подал вниз. Ольга приняла и сразу отошла. Я хотел помочь парнишке, но он отстранился.
— Не надо, я сам.
Пока я ходил за рюкзаком, он уже стоял внизу. Выбрав место, где было поменьше кирпичей, я тоже спрыгнул с подоконника.
— Кто это был во второй раз? Ты видела?
Она качнула головой.
— Спецназ. Москвичи.
— Чтоб ты! — я сплюнул. — Вот привязались. Москвичи, Восточники, еще только Добытчиков не хватает.
— Не забывай, на той стороне были еще и мои бывшие — Самооборона.
— Помню. Дружок твой — Боря.
— Иди к черту. Дружка нашел. Ладно, хорош болтать, пора двигаться. И так сколько времени потеряли.
Я забрал у нее Ваньку, усадил его в рюкзаке, при этом не удержался и хмыкнул, случайно взглянув в его взрослые глаза, потом закинул рюкзак за спину и махнул Ольге — теперь ты давай вперед.
Снова вокруг потянулась бесконечная череда разрушений.
* * *
Хорошо, что погнал бойцов сразу на мост, думал Борис, наблюдая, как последний спецназовец легко пробежал по покосившейся ржавой ферме и спрыгнул на землю с той стороны. Он не ожидал, что все конкуренты выйдут к Славинску в одном и том же месте, прямо там, где до этого прошла Ольга и её спутники. Танасийчук не допускал мысли, что кто-то кроме него может чувствовать ментальный след. Значит, все говорило о том, что и Восточники, и спецназ хорошие спецы-следопыты. Ну, или им просто везет. Как бы то ни было, и в том, и в другом случае лучше было с ними не связываться. Хотя руки так и чесались отдать команду, чтобы хлопцы открыли огонь, когда спецназовцы переходили мост. Но нет, всех вряд ли бы убрали, а себя точно выдали, а то и двухсотого заработали.
Нет, пусть все идет как идет — никто из этих, про его группу не догадывается, и мы вступим в дело в самый нужный момент. Он поднял бойцов, еще раз полюбовавшись, как все беспрекословно выполняют команды — в группе боялись его. Он усмехнулся — с ними только так и надо, люди понимают только силу. Через мост не пойдем, заметят, — решил он. — Нам пока связываться с ними не к чему, пусть еще между собой повоюют. Это было бы самым лучшим выходом. Переправимся выше. Разглядывая город в бинокль, он заметил, как река выше по течению блестит перекатом. Значит неглубоко, пройдут вброд.
Сам Борис и еще двое бойцов остались прикрывать переправу, а четверо пошли вниз, к речке, выбирать брод. На разведку в воду пошел Гром — высокий, крепкий парень, всегда вызывавшийся идти первым. Волк ценил его и разрешил идти вперед, только из-за его роста — в желтоватой мутной воде не видно глубины.
Он спокойно прошел почти всю речку, в самом глубоком месте вода добралась ему выше колен, и пошел на подъем. Борис облегченно вздохнул и показал знаком, чтобы остальные трое, тоже шли в воду. Но в этот момент что-то случилось — Гром сначала вскрикнул, потом наклонился и сунул руку под воду. Вдруг он распрямился и дико заорал. Борис вскочил и от удивления застыл. На лице Грома что-то висело и дергалось. Почти сразу Волк понял, что это рыба. Она вцепилась в щеку бойца, и он никак не мог её оторвать. Еще одна подобная тварь болталась у него на руке.
— Помогите ему! — очнувшись, заорал Борис.
Солдаты внизу тоже ожили и, вздымая тучи брызг, побежали к Грому. Это была ошибка. Вода по всему перекату вскипела, в брызгах засверкали выпрыгивающие молнии. Они с ходу вцеплялись в тела бойцов. На размахивающем руками Громе висела и билась целая стая полосатых рыб. Во все стороны хлестала кровь. Гром уже не кричал, он повернулся к берегу, и побрел на сушу, спотыкаясь, и не обращая внимание на рыб. Не зная, что делать, Танасийчук то вскидывал, то опять опускал автомат. Но Калашников тут был бесполезен. Злость затопила его до краев, так всегда бывало, когда он не мог разрядиться на ком-нибудь. Попадись ему сейчас кто-нибудь под руку, он просто бы разорвал.
Трое, кинувшихся на помощь Грому, сопротивлялись не так долго, они уже завалились в воду и их тел почти не было видно под облепившими бойцов рыбинами. Ярость застила глаза Волка, он вскинул автомат и одной очередью прервал мучения бойцов. Потом повернулся и бешеным взглядом резанул по испуганным солдатам на холме.
— Что смотрите?! — рявкнул он. — Побежали назад, на мост! Здесь не пройдем.
Суки! Злился он на погибших бойцов. В один момент не стало отряда! Могли же проверить, суки, прежде чем идти. Его извращенное сознание жило своей логикой. Себя он, как обычно, ни в чем обвинить не мог, ему даже в голову такое не приходило.
Они, уже не скрываясь, перебежали по мосту.
— Давайте туда! — приказал он. — Посмотрим, что с Громом.
Волку никак не хотелось верить, что теперь вместо семи человек, их только трое.
— Бл..! — он выругался во весь голос. Хотя Гром и дошел до берега, рыбины так и не оставили его. Наоборот, из воды выскакивали все новые экземпляры и на коротеньких щупальцах, торчавших на месте грудных плавников, извиваясь, ползли к окровавленному телу.
— Заберите у него патроны, — приказал он и отвернулся. Пока бойцы палками сбивали рвущих плоть рыбин, и потом, когда они снимали с растерзанного Грома рюкзак и подсумок, он так и простоял молча. Только желваки перекатывались под кожей.
— Все! Пошли.
И не оглядываясь, пошел первым. Потом побежал.
* * *
Без особых приключений мы прошагали еще три часа. Живые люди нам больше не попадались. Зато скелетов и просто человеческих костей стало в избытке. Первый скелет в истлевшей одежде мы увидели в машине. Какая-то иномарка гнила, врезавшись в стену дома. Весь капот до переднего растрескавшегося переднего стекла был засыпан штукатуркой и обломками бетона. Судя по позе, человек умер сам, прямо за рулем. Скорее всего инфаркт, решил я. Это была женщина, ветерок шевелил черные длинные волосы. Объеденное голое лицо уткнулось в рулевое колесо. Жутко. Я глянул на Ромку — как он? Но парень, похоже, привык к подобному, он даже не обратил внимания на труп. Вместо этого он предложил:
— Может, посмотрим, что в багажнике? Иногда в машинах хорошие вещи попадались.
Я отрицательно мотнул головой.
— Нет, некогда. И так уже от Ольги отстали.
На самом деле, мне не хотелось лезть в машину, когда её мертвая хозяйка была тут же.
Мы теперь шли уже не по пригороду, развалины многоэтажек вокруг были похожи на горы. Иногда среди этих гор вырастало какое-нибудь особо тщательно построенное здание, разрушенное не до основания. Одно такое было срезано, аж на высоте шестого этажа — я автоматически пересчитал окна. Наверное, в таких зданиях квартиры еще полны вещей, нам бы не мешало пополнить свои запасы. Судя по тому, что мы видим, люди обживают лишь совсем крохотные клочки этого города. Но это если Ольга разрешит.
Она спешила, постоянно подгоняла нас, видимо, время на исходе. Илья дожидался нас, перебрасывался парой слов и опять уходил вперед. Мы подошли к громадной площади, видимо центр какого-то городского района, решил я.
— Площадь Пушкина, — пояснил Роман. — Здесь раньше красиво было.
Мы миновали длинное административное здание — неразрушенный первый этаж тянулся почти на полквартала — и наконец увидели всю площадь. Ольга вскрикнула, я шагнул к Ромке и закрыл ему ладонью глаза. Однако тот крутнул головой и скинул мою руку, мы застыли, разглядывая открывшуюся картину.
На площадь выходили три улицы, сходящиеся под острым углом друг другу. Мы шли по самой левой. На другой стороне амфитеатром замыкая площадь, стояло массивное здание в советском, наверное, сталинском еще стиле. Верхние этажи были разрушены, колонны с сохранившимися по пояс телами атлантов, торчали в небо проволокой арматуры. Перед зданием, ступенями поднималось широкое парадное крыльцо. Кто-то расчистил его от обломков, и серо-коричневый гранит выделятся на фоне окружающей действительности, покрытой слоем цементной пыли.
На крыльце стояли три громадных креста из железных, грубо сваренных труб. На них, прикрученные проволокой за руки, висели три обнаженных тела. Мертвецы, похоже, провисели здесь только пару дней, мясо на трупах еще сохранилось, хотя лиц уже не разглядеть — мухи и голуби и сейчас еще терзали мертвецов. При нашем приближении, голуби, недовольно крича, стаей рванули в стороны, и расселись вокруг. Мухи оказались настырнее, они сначала взвились вместе с голубями, но тут же вернулись к пиршеству.
— Что за?!
Я скривился и отвернулся.
Ромка взглянул на меня блестящими глазами:
— Ведьмы суки, — прошептал он. — Мужиков где-то отловили.
Действительно, все трое распятых были мужчинами, хотя гениталии и отсутствовали, понять это не составило труда. Сейчас было непонятно, пытали их так люди или уже голуби постарались. Прогрызенные кишки черными вздувшимися шарами свешивались из разорванных животов. В некоторых местах сквозь почерневшую плоть белели кости.
Я вспомнил, что рассказывал о своей жизни Ромка — его отца тоже замучили Ведьмы. Возможно, с ним сделали так же. Само собой, спрашивать об этом я не собирался. Надо было идти дальше, но я никак не мог заставить себя отвернуться от страшного зрелища. И Ольга, и парнишка, похоже, испытывали тоже — мы стояли и молчали.
Положение спас появившийся полуволк, он дернул Ольгу за локоть и нетерпеливо протянул:
— Поошлии! Таам даальше паарк. Моожно, останооовииться, пообееедать.
— Про еду ни слова, — прохрипела Ольга. — Пошли, веди.
Я был согласен с ней, как раз в это время ветер, все время гнавший пыль от нас, переменился, и мы в полной мере почувствовали ароматы смерти.
Минут через десять мы вступили в парк. Хотя его тоже коснулась война, многие деревья были обломаны, некоторые повалены, часто попадались обломки бетонных плит с торчавшей арматурой, но все равно, после разрухи города, здесь казалось даже уютно. Зеленая, много лет некошеная трава, захватила все дорожки. Пробивалась даже между шестигранных черепиц плитки, на центральной алее. Одичавшие цветы торчали в самых невероятных местах — на верху кирпичного столба кованой ограды, или в занесенном землей, пересохшем бассейне фонтана. Да, Ромка был прав — похоже, раньше здесь действительно было красиво.
