Тринадцать.
Крик боли раненного, стоны придавленных и все еще прижатых к стене бандитов перекрыли даже громкую музыку, а в следующий момент к этой симфонии боли присоединился грохот десяти стволов. Чувствуя, как ухмылка растягивается все шире, обнажая в оскале клыки, я застыл в дверях, дожидаясь, когда у них кончатся патроны. Пули и мелкая дробь дробовика, который извлек из-под стойки бармен, со звоном врезались друг в друга, сбиваясь в быстро растущий шар. Наконец, выстрелы стихли и даже колонки, разнесенные "случайной" (эта тупая музыка меня бесит) пулей, наконец, заткнулись.
Я дал им время — долгие три секунды, чтобы осознать, что произошло, кто я и какая судьба ждет каждого из них.
— Вы же не думали, что сможете избавиться от меня? — наконец сказал я.
Кто-то закричал, и мгновение спокойствия разрушилось — они ломанулись прочь, к двери на кухню и к окну, толкая друг друга и затаптывая упавших. Металлический шар взорвался — их собственные пули, развернувшись тупыми концами, веером разлетелись по комнате: не так быстро, чтобы убить, но с силой достаточной, чтобы переломать кости.
Три.
Услышав выстрелы, двое неудачников, которым выпало охранять лабораторию, переглянулись друг с другом, потянулись к оружию... только для того, чтобы схватить пустоту. Дробовик, охотничье ружье и ножи — все это, вывернувшись из-под ладоней, зависло в воздухе, развернувшись стволами и лезвиями в сторону бывших хозяев. А еще через секунду их обоих смело оконной решеткой, прижало друг к другу, стальная арматура скрутилась в трубочку. Они так и остались лежать там, пока над головами ухал дробовик, разнося лабораторию на ошметки.
Один.
Спрятавшись за стойкой, он трясущимися руками пытался перезарядить дробовик.
— Вы сами назвали меня Дьяволом, — сказал я, неторопливо шагая к стойке.
Протянув руку, я поймал тонкую позолоченную цепочку, сорванную с шеи бармена, провел пальцами по железным буквам: "Жирдяй". Прах, они действительно тупые...
— Вы сами сравнили меня с Младшим Братом, с воплощением зла, ненависти, страданий... и бессмертия.
Каждый мой шаг сопровождали стоны боли и проклятья, кто-то даже забормотал молитву, обращенную к Старшему. Я дал придурку по башке его же револьвером, заставив заткнуться.
— И после этого вы смели надеяться, что сможете убить меня?
Взмах вспыхнувшей ржавым трости развалил стойку пополам. Стальные полки, болты, скреплявшие ее вместе, затрещали, разрывая дерево на куски, вся конструкция со скрежетом разъехалась в стороны, разваливаясь в процессе на куски. "Жирдяй" забился в угол, вскинул дробовик... мне даже не пришлось отклонять выстрелы — дрожащие руки пустили оба выстрела "в молоко": первый — в пол, до того, как успел поднять оружие, второй — в сторону.
Больше никаких шансов я давать ему не собирался. Всего два быстрых шага — и "Жирдяй" уже дергается в моей хватке, сдавившей горло. Пальцы знакомо укололо раскаленными иглами — у ублюдка была открыта аура. Толком владеть ей, он, правда, все равно не умел — широкие ладони, обхватившие меня за запястье, лишь бессильно скользили по ржавой ауре.
— Сюрприз, — рыкнул я, — вы не можете. Никто не может.
Я заставил синие звезды на лице раздвинуться, обнажая пустые глазницы.
— Вы не можете отправить меня на тот свет, потому что именно оттуда я пришел.
Синие звезды, клубящиеся внутри моего черепа, потоком хлынули наружу, ударили "Бугая" в лицо, заставив судорожно задергаться, тонко заскулить от ужаса.
— Урок теологии, придурок: все Зло этого мира принадлежит Дьяволу. И я пришел забрать свое.
Разжав руку, я позволил "Жирдяю" упасть на пол, хрипло кашляя и судорожно пытаясь отползти от меня подальше. Я делал ровно один шаг на каждый, который он умудрился проползти.
— Ваши души. Ваши тела. Вы сами дали мне власть над собой, впустив в себя Зло.
Есть такой умный термин — "индукционный нагрев", это способ нагрева электропроводящего металла, помещенного в переменное магнитное поле. А еще есть такой вид зубных протезов, крайне популярный в Черном море — стальных, или из самых разных сплавов — хрома с кобальтом, например. Они дешевые и, самое главное — прочные, такой еще попробуй расколи.
"Жирдяй" сначала озадаченно замолчал, а секунду спустя — истошно взвыл, срывая связки, совершенно обезумев от боли, засунул пальцы в рот, пытаясь вырвать раскалившийся зуб. Запахло паленым, зашипела, испаряясь, слюна.
Оставив беднягу в покое, я присел рядом, слушая, как медленно стихает его визг, по мере того, как охлаждался протез.
— Начинай говорить, — наконец сказал я, посчитав, что выждал достаточно. — Или я заставлю его расплавиться у тебя во рту.
Каждая "ночь Дьявола" звучала одинаково — хрустом костей, стонами боли, грохотом выстрелов. Она пахла страхом, кровью и потом. Она запоминалась насилием, гневом и ползучим черным удовольствием.
Каждое утро "ночи Дьявола" звучало одинаково — шумом волн, скрипом портальных кранов, рокотом грузовиков, криками чаек и гудками поездов. Оно пахло солью, мокрым железом и выхлопными газами. Оно запоминалось усталостью и умиротворением, рожденным из пепла сгоревшего гнева.
— Ты опоздал, — сказала она, стоило мне взлететь над крышей здания администрации порта.
Десять железных колец, меч и ножны, обруч и цепочка, две зубных коронки, браслеты на руках и ногах... только одна девушка во всем Королевстве носила на себе три килограмма металла, чтобы я мог ее видеть.
Хмыкнув, я приземлился на плоскую крышу недалеко от Блейк. Эти слова напомнили мне кое-что — ночь месяц назад, ночь, изменившую все.
— И как ты меня всегда замечаешь? — улыбнулся я.
На самом деле я просто немного заблудился. Это раньше было легко: взлети повыше, и с любой точки Черного моря увидишь океан и подсветку портовых кранов. Сейчас я, увы, так сделать не мог — охватить Проявлением получалось максимум полтора квартала (два, если очень постараться). В какой-то момент я уже почти смирился с тем, что потерялся, и для того, чтобы вернуться домой, придется звонить Блейк или ждать утра и ловить такси. К счастью, я все-таки не зря полтора года слонялся по Черному морю — мне удалось выбрести на Портовый проспект, а оттуда уже была прямая дорога к порту. Оставалось только определить, в каком именно направлении надо двигаться... и получилось у меня это со второй попытки.
Я был почти уверен, что смогу сам найти дорогу домой.
— Ты пахнешь кровью, Ахиллес.
Я собирался присесть рядом, но после этих слов застыл за ее спиной, шагнул было в сторону, чтобы сесть подальше, но Блейк, не оборачиваясь, протянула назад руку и безошибочно схватила меня за рукав.
— Не глупи. Кто я, по-твоему, принцесса какая, чтобы шарахаться от крови?
Спорить я, разумеется, не стал и присел рядом на широкий парапет, почти касаясь девушки плечом.
Какое-то время мы молчали. Убрав с лица синие звезды, я подставил разгоряченное лицо свежему морскому бризу. Я больше не мог увидеть это, но я все еще мог вспомнить, до самой последней детали: размеренный грохот прибоя, и клинья волнорезов, вынесенных далеко в океан, и запах соли, и лунную дорожку, танцующую на волнах, и черные громады грузовых кораблей, и тонкие желтые портальные краны, подсвеченные ярким неоном, и нежно-розовый горизонт, медленно багровеющий до цвета расплавленного золота.
Я любил это место.
— Я очень зла на тебя, — наконец сказала Блейк. По голосу, правда, было больше похоже, что она смертельно устала. Подтянув ноги к груди, она обхватила их руками и положила подбородок на колени. Она всегда делала так, как грустила или глубоко задумывалась... — Мы партнеры, Ахиллес. Если мы делаем всякое опасное дерьмо, мы делаем его вместе.
— Я должен был сделать это один, — пожал я плечами.
Честно — мне даже не было стыдно.
— И только поэтому я еще не надрала твой чемпионский зад, — вздохнула Блейк. Я услышал знакомый шелестящий хлопок — с таким звуком девушка дергала ушами, задевая капюшон ветровки. Удивительное дело — я научился различать по звуку, какие именно эмоции она выражает, еще до склада. Сейчас она была расстроена. — Ни ты, ни я — в одиночку не справимся с этим.
— Тебя это не остановило, — ответил я. Хотел бы я сказать, что говорил спокойно, без горечи, обиды и едва прикрытого обвинения, но... — И шансов умереть в засаде у тебя было куда больше, чем у меня сегодня.
— И я пошла бы туда, даже будь я уверена, что не вернусь обратно, — легко согласилась Блейк. — Но не встреть я там Вельвет и... легко могло выйти, что этим бы все и кончилось. Одиночки слабы, Ахиллес!
Она осеклась, осознав, что повысила голос, недовольно дернула ушами и, сжавшись еще сильнее, обессиленно выдохнула. Отпустив ноги, Блейк пододвинулась поближе и прижалась щекой к моему плечу, крепко обхватив мою руку своими.
— Просто пообещай мне, что не будешь больше так делать.
— Конечно, обещаю, — севшим голосом ответил я, стараясь как можно незаметнее вдохнуть ее запах. Боги, как у нее получается так пахнуть без всяких духов? Этот горько-сладкий дурман... это просто несправедливо. В попытке как-то отвлечься, я спросил: — Ты правда думаешь, что у нас есть шанс даже вдвоем?
"На складе не очень-то сработало..."
— Мы не совсем одни. Гире удалось договориться с властями и... — она осеклась, услышав мой смешок. Вздохнув и виновато дернув ушами, она продолжила: — Я знаю.
— Они бесполезны. Ты притащила им всю верхушку Белого Клыка на блюдечке, и половина умудрилась сбежать.
— Я знаю. Ради Праха, меня вырастил Белый Клык — у меня нет иллюзий о всемогуществе копов и непогрешимости закона. Шансов, что они остановят Адама, почти нет.
— А мы — сможем?
— Ты знаешь, как это все работает. Стоит выдернуть костяк: Адама, Илию, суку и иллюзиониста — и все рассыплется. Люди собираются вокруг силы.
— Ты уходишь от ответа, Блейк, — вздохнул я. — А это значит, что ответ — "нет, мы не сможем".
Какое-то время она молчала. Молчал и я, чувствуя, что Блейк все еще есть, что сказать.
— Вельвет очень мне помогла, — наконец выдавила она. — Она считает себя обязанной нам, и очень упорна в своем мнении.
Повернувшись к ней, я чуть подтолкнул девушку плечом, заставив посмотреть в обезображенное лицо с черными провалами выжженных глазниц.
— Посмотри, что случилось со мной, Блейк... Ты хочешь им такой же судьбы?
Отпустив мою руку, она порывисто вскочила на ноги, заходила туда-сюда по парапету.
— Ты думаешь, мне это нравится?! — прошипела она. — Но Вельвет уже взрослая. Черт, да она старше меня! Если у меня есть право рисковать всем, то почему я должна запрещать ей? Нам нужна помощь, Ахиллес. Вельвет может нам ее оказать. Черт, я даже заполучила в должники гребанную Шни!
— Ты спасла ей жизнь. Зачем? Для того, чтобы Адам убил ее позже?
— Она Шни! Пусть хоть чем-то искупит все, что сделала ее семья!
— Вайс не заслуживает этого.
Блейк сделала еще пару шагов, и замерла на самом краю крыши.
— Ты знаешь ее? — она медленно повернулась, и я неловко передернул плечами, без всякого зрения ощутив себя под прицелом требовательных золотых глаз.
— Мы встречались однажды, — вздохнул я. — Два года назад, на каникулах. У ее отца были какие-то дела в Мистрале, он взял Вайс с собой, а меня постоянно таскали по всяким приемам родители и агенты. Мы просто встретились, разговорились и выяснили, что оба не в восторге от пафосной скуки всего этого светского дерьма. Она так много говорила о том, что готовится стать Охотницей, собирается возродить традиции своей семьи и отстоять ее наследие...
Я знал, как это воспримет Блейк, но все же не удержался от улыбки. Это было одно из немногих действительно хороших воспоминаний, которые я имел о том времени, пусть даже я скорее сам себе перегрыз бы горло, чем рассказал ВСЮ правду о том дне. Я вообще никому никогда этого не рассказывал. Первый поцелуй — это очень личное, знаете ли...
— Так что мы сбежали в парк. Она хотела стать Охотницей, я был гребанным чемпионом... так что мы подрались. У нее была рапира, у меня — парадный доспех... Я победил. Она пообещала, что в следующий раз надерет мне задницу. Прах, как же нам досталось, когда мы, уставшие, потные и грязные, вернулись обратно... Знаешь... пожалуй, именно она напомнила мне о том, кем я хотел быть, и кем становится не желал. Мы переписывались с ней пару месяцев, но потом началась вся эта история с разрывом контрактов, ссорой с родителями... в общем, связь мы потеряли, но... я знаю, тебе это не понравится, но Вайс — хорошая девочка. Немного зазнайка, правда, но это самый большой ее недостаток.
Ответом мне был шум волн, скрип кранов и крики чаек. Блейк статуей застыла без движения, и я без труда узнал это безмолвие: каждый раз, когда ее переполняли эмоции, с которыми она едва справлялась, девушка застывала в неподвижности, пережидая бурю. Я не торопил — прекрасно знал о ее отношении к этой семье, и то, как трудно ей будет принять правду. Единственное, что я мог сказать в утешение, было:
— Ее отец все еще мудак, если это поможет.
Это сработало. Блейк громко фыркнула, а потом расхохоталась в голос:
— Да, теперь мне намного легче! Спасибо, что оставил хотя бы это!
Все еще нервно хихикая, она вернулась ко мне, и плюхнулась на парапет рядом.
— Я уже окончательно перестала понимать, что происходит, — вздохнула она. — Человек, которого я любила, оказался монстром. Организация, которая меня приютила и вырастила — кучка убийц. Золотой Мальчик Мистраля — чертов герой. А теперь что, гребанная Шни — просто "немного зазнайка"?.. Что дальше? Я потерянная во младенчестве королевская дочь?
— Было бы неплохо, — улыбнулся я, осторожно подтолкнув ее плечом, — Ваше Высочество.
— Заткнись, — фыркнула она, возвращая толчок. — Я — дворовая кошка.
— Знаешь, как еще называют дворовых кошек? — продолжал веселиться я. "Поверить не могу, что ты так подставилась". — Дворянка.
От нового толчка я едва не свалился с крыши. Пару секунд Блейк продолжала давить, пытаясь скинуть меня вниз, а потом выдохнула и расслабилась, привалившись к плечу.
— Так что мы будем теперь делать, Ахиллес? Мы будем пытаться сделать все вдвоем, или будем пользоваться каждым шансом, чтобы стать сильнее?
— Ты серьезно?
— Конечно. Соберем команду. Охотники действуют вчетвером. Чем мы хуже?
— Еще Охотники выбирают командам красивые говорящие имена, — заметил я, просто для того, чтобы что-то сказать.
Запрокинув голову, она заглянула мне в лицо. Медленно протянула руку к глазам, давая мне шанс отодвинуться. Когда я, сцепив зубы, остался на месте, осторожно коснулась щеки, пробежала кончиками пальцев по ожогам вокруг пустых глазниц и выдохнула:
— Я предлагаю — "Мстители".
Глава 23. Девочка, влюбленная в горный хребет
"Задача: добыть спрятанную в Биконе Реликвию Выбора.
Вводная первая: доступ к хранилищу может открыть только Осенняя Дева и Чемпион Старшего.
Вводная вторая: на Осеннюю Деву было совершенно нападение, половина ее силы похищена, предположительно — с использованием неизвестного вида Гримм. Эмбер удалось отбить до завершения процесса, но с половиной души жить ей осталось не больше года. Открыть хранилище позволит только полная сила.
