Грэйв. Общий файл

— Обойди памятник, посмотри на барельефы — подсказал черт.

Брежнев послушно пошел. На правом барельефе были солдаты в немецких касках.

— А эти что символизируют? Врагов?

— Нет, Леонид Ильич, это латвийская армия. Тогдашняя, довоенная. Каски у них немецкие были. Вообще-то редко кто присматривается, а кто замечает, тот так же думает, что враги. Зато, когда художников учат, им наверняка правду говорят. Надо бы хоть барельефы эти срубить, но опять же, это возможное обострение национальных латышских обид, мол это будет надругательство над произведением великого скульптора, мол это наша история, это наше искусство и не русским это решать. Я бы решил конечно, все-таки латыш, но меня они больше как русского воспринимают, вот в чем проблема.

— Ладно, поехали отсюда, не будем портить себе настроение. Потом что-нибудь решим, лично я совершенно согласен с тобой, что эту антисоветчину надо убирать. Где это видано, чтобы Ленин спиной к свободе стоял.

Смотреть, собственно говоря, в Риге из автомобиля было особо нечего, по Старой Риге надо ходить пешком, а она уже была заполнена отдыхающими от трудового дня гражданами, поэтому просто проехали ее несколько раз насквозь, мельком показав Брежневу основные достопримечательности. Пересекли реку, вышли из машины, полюбовались на вид старого города.

Брежнев удивился понтонному мосту через реку.

— Не думал я, что еще когда-нибудь такие мосты увижу в гражданской жизни, да еще в крупных городах.

— Сил просто не хватает на эти мосты. Вон там новенький есть, Московский. В Риге с мостами давно проблема, каждую войну их качественно взрывают. Ну ничего, скоро еще один начнем строить, вместо понтонного, а то его почти каждый год во время бури разрывает. Один раз понтон вместе с автомобилем в залив унесло.

Помолчали.

— Вот Леонид Ильич, собственно и все, из туристических достопримечательностей больше ничего нет, но ведь и ты не турист? Тебе заводы надо смотреть, а заводы они везде одинаковые, чего их снаружи то смотреть, а внутри не получится, рабочий день закончился. Давай я тебе Юрмалу покажу, нашу дачу. Может, будешь на денек-другой заглядывать, когда погода позволит. А то, небось, только в Крыму да на Кавказе отдыхаешь.

Брежнев посмотрел на часы.

Нет, в следующий раз посмотрю. Пора в общежитие ехать. Самое время — и с работы люди вернулись и спать еще не ложатся. Можно было бы и без всякого посещения ордера дать, но мне речь зря писали, что ли? Поедем заниматься, как ты говоришь, дешевым популизмом. Кстати, он не такой уж и дешевый — три квартиры то.

Прощаясь у трапа самолета, Восс напоследок спросил

Кстати, ты действительно не знаешь продолжения?

— Какого продолжения?

— Ну того анекдота. Ползете ты и Никсон с автоматами по пустыне...

— Не знаю.

— Жаль. Начало хорошее.

Восс расхохотался. Брежнев озадаченно смотрел на него несколько секунд, потом захохотал сам.

— Я то и сам думал, что это мне чисто риторический вопрос мои помощники в речь впихнули. Теперь только дошло, что это и есть анекдот.

БЧ-32

— Ты чего такой заспанный? — спросил на лестничной площадке у Целикова сосед, вышедший выбросить мусор. — Обед уже. Много спать вредно, даже в субботу. Я вот уже с рыбалки вернулся, крупную рыбу надо на самой заре ловить.

— Да я еще и не ложился. Вчера в командировку летал, всю ночь материал монтировали, а утром сам — Целиков показал глазами наверх, — смотрел. Остался довольный, смотри мои съемки сегодня в программе "Время".

— А чего такая спешка была? До девяти еще далеко.

— Ну, страна ведь не из одной Москвы состоит. Вспомни, сколько у нас часовых поясов.

— Тю, там могли бы и в воскресенье посмотреть. Все равно одно и то же. Возьми прошлогодний репортаж, замени комментарии и вот тебе новый сюжет.

— Ну, этот сюжет особенный. Трепаться не буду, сам знаешь, за треп сразу выгонят.

— Да чего там особенного? Я уже все в "Правде" видел. Все как всегда — прибыл, посетил, возложил, толкнул речь. Долгие продолжительные аплодисменты, переходящие в овации. Даже читать не надо, все и так ясно. Куда ты, говоришь, он прибыл?

— Сволочь ты, — пожурил соседа Целиков. — Люди пишут, снимают, стараются, а ты даже смотреть не хочешь. Зачем ты тогда газету выписываешь?

— Ага, попробуй не выписать. Кто мне тогда подписку на "Вокруг света" оформит? Приходится выписывать, и не одну. Опять же, на рыбалке чего-то все-таки надо подстелить под закуску. Ну и на работу принести, вместо туалетной бумаги.

Сосед заржал, глядя на закипающего Целикова.

— Ладно, не расстраивайся ты так, шучу я, шучу. Читал я про визит Брежнева в Ригу, читал. Но ведь действительно ничего особенного. Ну, новый завод, это конечно хорошо. Но производить на нем будут опять какую-то совершенно не нужную простому народу фигню. Ты скажи, тебе вот лично эти компьютеры нужны? Что ты на них дома считать будешь? Ну разве сколько дней до получки осталось.

— Нет, Серега, в этот раз все не так. Ты посмотри программу "Время", обязательно посмотри. Я сам не раз удивился. Вот, например. Снимаю я вчера и думаю иногда, что ничего не получится, пленка не та, свет не тот, угол не тот, микрофон не там. А все получилось, в лучшем виде получилось. И пленка не подкачала, партия какая-то попалась, не хуже гэдээровской. И в этот раз не только инструкции были, что снимать, а что не снимать. На этот раз на монтаж привезли какого-то невероятного итальянца из ихней компартии. Он такое смонтировал, что мы в ужасе были. Повезли Брежневу, думали — выгонит, а он доволен остался, долго хвалил. Сами потом посмотрели — да, вроде хорошо. Посмотрели второй раз — вообще прекрасно, решили даже, что только так снимать и надо.

— Подхалим ты. Колеблешься одновременно с линией партии. Завтра скажут — нечего ресурсы на обувь тратить, так будешь мне рассказывать, как прекрасно босиком в театр ходить.

— Слушай Сергей, ну почему ты всегда насмехаешься? По сути дела, ты такая же проститутка, как и я. Вот хочется тебе твои стеклянные цветочки делать, так ты же не их, а дурацкие пепельницы делаешь. Я тоже, хочу снимать одно, а снимаю то, что закажут. Да дело вовсе не в том, что Брежнев похвалил. Когда мы потом пересматривали, к нам коллеги пришли, вовсе ничего не знавшие про то, что мы Брежневу уже показывали. Сначала покривились, а потом нашу работу нахваливать начали. Мы им, конечно, про итальянца ничего не сказали, строгие указания на этот счет имеются, коммунистам ведь там нелегко живется.

— А откуда ты знаешь, что им нелегко там живется? Ты сам то видел? Вот возьми любой итальянский фильм — никаких проблем в этой Италии нет, кроме любовных и криминальных.

— Не пори чушь, Сергей, они свою действительность в кино приукрашивают, точно так же, как и мы.

— Ага, вот ты и попался! — Сергей радостно хлопнул Целикова по плечу. — Вот и вскрылась твоя диссидентская сущность! В нашем кино, значит приукрашивают достижения социализма?

Сергей подошел к мусоропроводу, приподнял крышку и произнес в образовавшуюся щель

— Товарищ майор, можете высылать оперативную группу, клиент готов!

У подъезда тут же с визгом покрышек затормозила машина, хлопнули дверцы, хлопнула дверь подъезда, загудел лифт, внизу на лестнице послышался звук шагов. Сергей испуганно отпустил крышку мусоропровода, посмотрел на такого же испуганного Целикова и, схватив того за плечо, потащил к себе в квартиру. Уже в прихожей Целиков вырвался, вернулся на лестничную площадку и, захватив так и не опорожненное мусорное ведро, вернулся, тихо притворив за собою дверь. Минут десять друзья, не дыша, стояли у закрытой двери и прислушивались к лестничным шумам. Затем, облегченно вздохнув, они прошли на кухню. Сергей достал рюмки, тарелки, початую бутылку и торжественно водрузил на подставку горячую сковородку с только что пожаренной мелкой рыбешкой.

— Хочешь, анекдот про Брежнева расскажу? — задумчиво спросил Целиков, разглядывая сковородку и представляя, какого такого размера рыба клюет днем, если эта и есть утренняя, крупная.

— Ты хочешь, чтобы он сюда явился? Я вон, про товарища майора тебе рассказал, видишь, что вышло.

— А нечего бородатые анекдоты рассказывать, да еще и перевирать. А мой свеженький. Если ты узнаешь, кто мне его рассказал и где, вообще упадешь.

Макс еще вечером в пятницу встроил в кольцо Брежнева полиграф. Пустяковое дело, намного труднее было подобрать подходящую легенду. Чтобы Брежнев не начал решать с помощью полиграфа личные проблемы, не превратился в эдакого Суперказанову, были поставлены ограничения — на женщин колечко не реагировало. Кроме того, за сутки колечко могло сработать всего 39 раз — три чертовых дюжины.

— Своими мозгами должен думать Лёня, а не каверзные вопросы всем подряд задавать. Вон, как только получил новые возможности, так сразу на черте проверить решил. Наивный какой. Всем на свете известно, что на чертей их собственная чертовщина не действует. И именно поэтому не действует на женщин, ведь грехи Евы навечно пали на все женское племя, в каждой прячется маленький чертенок. Конечно, проверить колечко Брежневу нужно было, но не на мне же. И не верит он до конца черту, иначе не ворочался бы всю ночь. Утром в субботу вскочил ни свет, ни заря и к охране пристал. Вроде большинством доволен остался. После просмотра сюжета о его визите в Ригу, Брежнев решил продолжить эксперименты на зяте, но тут лимит трех чертовых дюжин истек. Сколько ни сжимал чертово кольцо Леонид Ильич, эта направленная на Чурбанова золотая печатка прекратила звучать в ухе одной из трех мелодий. После этого вечером черту— пришлось отбиваться от обвинений в саботаже.

— Аккуратнее надо быть, Леонид Ильич, аккуратнее. Считать надо было, сколько раз колечко использовали то. Оно маленькое, энергии в нем кот наплакал. Вы про физика Эйнштейна и его формулу энергии слышали? Ну а раз слышали, то должны помнить, о чем она говорит. А говорит она, если перевести с языка математических символов на обычный человеческий, о том, что чем больше влезает патронов, тем тяжелее у оружия магазин. Ну не могу я пойти против договора со стариком Эйнштейном, мы, черти, никого не обманываем. Так что, чтобы увеличить число ежесуточных распознаваний лжи вдвое, придется Вам или носить два так их колечка, или размер имеющегося в два раза увеличить. Но, сами подумайте, неприлично генсеку сверкать золотом, как какой-нибудь пошлый арабский шейх, достаточно того, что его дочка увлеклась коллекционированием изделий из благородного металла. Так что лучше память тренируйте, вы же по здоровью уже не старик и память у Вас должна быть отменная, как у юноши, только некоторые усилия приложить надо.

— Как же, отменная. Не идет из головы эта рижская Ирочка, не могу вспомнить, кого мне она напоминает.

— Ну так развивайте память. Человеческий мозг — та же глина, что слепишь, то и будет. Вон, картежники помнят порядок всех карт в колоде, не родились же они с этим.

— Я не картежник, — вздохнул Брежнев, — карты не люблю. Иногда с супругой на даче в домино с охраной играем и все. Когда косточки перемешиваем, мне только две-три отследить удается. И не могу же я много играть, по рангу не положено. Иногда и хочется, и время есть, а не положено.

— Ну так играйте тайно, с компьютером, например. А то подаренный телевизор Вам установили, а компьютер так и лежит в коробке.

— Это как так, с компьютером играть? Числа, что ли отгадывать?

Черт вздохнул.

— Можно и числа отгадывать. Только я другие игры видел, посимпатичнее. Похожи на настоящие движущиеся картинки, почти кино.

— Да не разберусь я с этим компьютером. Образование получал, когда радиоприемник вершиной технического прогресса считался. Даже этот новый телевизор — показали мне, как с пультом обращаться, хвалили, восхищались, а я попробовал — непривычно очень, хочется простые ручки покрутить.

— Не прибедняйтесь, Леонид Ильич. Страной руководить куда сложнее. А к компьютеру наверняка инструкция есть. Давайте посмотрим.

Черт ловко распаковал коробку, достал довольно толстую книжку. Перегнув книжку, как колоду карт, за несколько секунд пролистал все страницы. На пару минут черт замер, затем быстро соединил телевизор и компьютер проводами, подсоединил к компьютеру мышь. Просмотрел коробочки с играми.

— Во что играть будете, Леонид Ильич, в "Охоту" или в "Малую землю"?

Ну поохотиться я и без компьютера могу. Показывай "Малую Землю".

Через полчаса Брежнев уже азартно лупил из ручного пулемета то по пикирующему на корабль очередному немецкому бомбардировщику, то по появившейся на пути корабля рогатой мине.

— Все, завтра можно спокойно отдыхать — подумал Макс, поддерживать азарт Ильича на нужном уровне и грэйв сможет. Главное — не переборщить, а то распорядится еще Брежнев двинуть игрушку в массы, а она в таком виде на серийных образцах компьютеров не пойдет еще долго

Утром в понедельник Брежневу позвонил Суслов.

— Поговорить надо, обсудить кое-что. Мы через час собираемся, без официоза. Если можешь — зайди.

— Прорабатывать будут, — догадался Брежнев, — всё, как и предполагалось. Ну, ничего, я готов, обломаю. Заодно и новые возможности колечка по-настоящему опробую. Эх, было бы у меня это колечко раньше, сколько ошибок удалось бы избежать.

Когда Брежнев вошел к собравшимся, Макс поудобнее устроился за столом. Момент предстоял ответственный, многое от этого первого боя зависит. Возможно, придется не только на психику партийной верхушки давить, но и применить физическое воздействие. Нет, убивать вряд ли кого придется, но вот какой-нибудь легкий приступ организовать, например, тяжелого поноса, это вполне вероятный сценарий. Жаль, в голову к ним по-настоящему не залезешь. Нет таких возможностей у грэйва, заблокированы законом, слышит только хозяина, а что слышит, никогда никому не передаст. Эмоции — другое дело, но довольно ненадежное. С полиграфом все у потомков, конечно, отработано, агрессию и страх их техника тоже четко отслеживает, а вот с остальными эмоциями проблемы. То ли тоже заблокированы законом, а грэйву об этом неизвестно, то ли действительно так и есть — со всеми эмоциями не разобрались даже потомки.

Леонид Ильич еще по дороге прикинул расклад сил.

— Семеро против одного. Не все соберутся. Романов, Щербицкий и Кунаев наверняка с утра в своих вотчинах трудятся, Гришин и Громыко на отдых улетели, Устинов на учениях. Жалко, эти за меня были бы.

Войдя, Брежнев поздоровался и быстро окинул взглядом помещение.

— Одного нет, всего шестеро. Кого нет? Андропова. Жаль, и Юра поддержал бы. Почему его нет? Опаздывает? Или не известили? Тогда плохо дело, тогда заговором пахнет. Кто за меня? Пельше и Суслов. Против? Косыгин наверняка против, а значит и Мазуров, спелись там у себя в Совмине. Кулаков и Кириленко? Тоже два сапога пара. Зря я Кириленко за собой тащил, ошибся. Наверняка еще с Запорожья на меня обиду затаил. Хорошо еще, что у Кулакова к Косыгину неприязнь какая-то есть, где-то они поцапались. Правда, к Суслову у него тоже неприязнь, так что та еще темная лошадка. Ладно, он скорее всего за меня, Суслов на то и Суслов, чтобы всем не нравиться. Итого четыре моих голоса против трех. Ничего у них не выйдет сегодня. Был бы еще Андропов, вообще не вякали бы.