| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Подскакав ко мне, Даш лишь кивнул в знак приветствия. Ниже склониться он просто не мог, из-за того, что впереди себя на луке седла держал какую-то бледную, как смерть, девицу. Сбиваясь и путаясь в словах, на непередаваемом леворско-табирском десятник попытался объяснить... А что, я толком тогда и не поняла, разобрав лишь некоторые слова: "там на дороге", "оружие", "люди", "много".
— Тревога! К бою! — не дослушав, сиреной взвыла я, — Перекрыть ворота! Занять оборону!
Главное успеть приготовиться, а к чему, после разберёмся. Поглядим, кого там принесло по нашу душу.
— Нирта, оружие гвардейцам выдать?
— Всем раздавай! Каторжникам, кто захочет поступить на службу, тоже... Только запомни долги им не прощаются, — спохватилась я, — пусть потом все вернут!
А то сейчас эти сержанты от моего имени наобещают. Там в кабаке у Шува на некоторых должниках уже столько числится, жалования королевского гвардейца не хватит, чтоб за полгода расплатиться.
— Идут! Идут! — заорали сверху.
Кто идёт?! Куда?!
Не в силах сдержать распиравшее меня любопытство, я влезла на стену.
А через несколько минут оказалась в полном ауте. Потому что по дороге текла армия.
Это была именно армия, пусть она и состояла из таких же крестьян, что тут прошли сотнями.
Только предыдущие, воровато озираясь, спешили достичь долгожданных ворот, за которыми начинались мои владения... правда, пока самопровозглашённые. Короче, те несчастные были беглецами, не от хорошей жизни покинувшими родные места. Часто кланялись, всячески выражая покорность, называя своей спасительницей и благодетельницей. Даже такие, как Тамвэр с Суввэром, себе на уме, шеи сгибать не забывали.
Не то, чтобы я жаждала низкопоклонства и раболепия... Нет! Но эти... Я невольно заскрипела зубами.
Та разнузданная вольница, что сейчас текла по дороге, ничем не походила на затюканных предшественников. Их разделяла пропасть! Эти смотрели нагло, с вызовом, всем своим видом показывая, что сюда они пришли не как слуги, а как хозяева.
У-у-у, распоясавшееся быдло! Зарвавшееся хамьё!
Так, не понял, у меня ж самого предки из рабочее-крестьян, это отец и мать инженеры. Вот что социальное положение делает с человеком, по-другому начинаешь смотреть на мир!
Кто эти пришельцы для меня? Взбунтовавшаяся чернь или сбросившие ярмо рабы, получившие наконец долгожданную свободу?
Наверное, точно так же просвещённое общество, жаждавшее в России перемен, с замиранием сердца смотрело в семнадцатом с балконов на большевиков, размахивавших под окнами красными флагами. Сначала опасливо и восторженно. Потом с ужасом.
Цунами тоже не кажется таким уж страшным, когда его видишь издалека. Это буйство стихии даже завораживает. Как же: титаническая сила, неукротимая мощь... Только чем эта красота дальше, тем лучше!
А тут...
Пока я предавалась размышлениям, пытаясь разобраться в моём отношении к происходящему, толпа успела подкатить к самым воротам.
— Открывай! — выкрикнул, выступив вперёд, какой-то шут гороховый в разноцветном балахоне, — Именем Освободительницы!
— А вы кто такие?! — хмуро поинтересовался Хорх, который принял на себя неблагодарный жребий встретить этих незваных гостей.
— Мы армия принцессы.
— Ариэнн?
— Какой ещё на хрен Арэн?! — заплетающимся языком выкрикнул стоявший рядом с разноцветным изрядно подвыпивший громила самого разбойного вида, — Прынцессы Олиенн Освобдитцы! И другой нам не нать! — ещё громче взревел бородач.
— Верно!.. Да здравствует принцесса!.. Слава Освободительнице! — заорали в толпе.
И тут же чей-то звонкий голос затянул, а десятки подхватили:
Прекрасна и чиста,
О, тень Пресветлой девы.
Пускай король уйдёт,
Будь нашей королевой!
В зенит путь повтори
Светил по небосводу,
Нам — детям подари
Достаток и свободу!
В тот достославный миг
Пусть упадут оковы!
Мы за тебя, Наш Свет,
Все умереть готовы!
Мы понесём твой стяг
С надеждой и любовью,
Но горе всем врагам,
Мы их умоем кровью.
Прими над нами власть,
О, тень Пресветлой девы.
Пускай король уйдёт,
Будь нашей королевой!
Если сперва "Песнь о Пресветлой деве" запевало не больше дюжины глоток, то в самом конце её исступлённо орало, порой не в склад, не в лад, несколько сотен.
Епическая сила! Это был полный трындец!
Я была в полном ахуе, и, судя по лицам окружающих, не только я одна!
Первым очухался Хорх:
— Что, ваша милость, будем запускать?! — выкрикнул он задрав голову, — Уж больно красиво поют!
Блин! И отчаянный же он малый! Наверное, и на краю Бездны будет шутки шутить.
А я тем временем лихорадочно соображала, что делать с этой вырвавшейся наружу стихией. И откреститься от неё невозможно, и связываться боязно. Не уничтожу ли я этим союзом всё, чего удалось достичь?
Секунды неслись, складываясь в минуты...
Тут мой взгляд выхватил из толпы маленькую девчонку, такую же, как я сама... светловолосую и голубоглазую, с двумя растрёпанными косичками. Широко распахнутыми глазами, она смотрела на Врата Надежды, как будто это были Ворота Рая.
Сомнения исчезли, унесшись прочь. Пусть этот мир изменится, хотя бы для таких, как она!
— Хорх, впускай! — крикнула я хриплым голосом.
Мать! Мать! Мать! Твою мать! Я материлась и не могла остановиться, метаясь по своей "келье", как тигр в клетке.
Проклятье! Как там у классика: "Кой чёрт понёс его на эту галеру!"
Вот и у меня. Чего Дашу стоило не ввязываться в драку? Теперь поздно пить боржоми!
А что я, собственно, хотела от табира?! Конечно, надо было предвидеть, что так может получиться, вот только всего не предусмотришь!
А-а-а! В общем, дело было так...
О том, что отряды беженцев начали перехватываться моими недругами, в том числе и нэдом Чёрного ручья, я уже рассказывала. Мужчин убивали, женщин насиловали... Кошмар!
Я отправила на подмогу несчастным разъезды кочевников, затем лаэрииллиэн Эрвендилтоллион добавил к ним своих... вернее, теперь уже наших эллиенов. Всадники действовали на открытой местности, а эльфы из леса их прикрывали, не давая врагу устраивать засады.
Короче, развернулась самая настоящая партизанская война, причём, кто тут инсургент, а кто каратель, разобрать было непросто. Для себя я всё решила: мы — хорошие, они — плохие, значит правда на нашей стороне. А вот как на всё это посмотрит король и его суд? Это большой вопрос.
Ладно, поживём — увидим!
Проблема была в том, что замок нэда Чёрного ручья находился почти у дороги, которая легко простреливалась с ворот и стен из луков и арбалетов. Круглый донжон стоял чуть дальше, а сам замок, как две капли воды похожий на форпост Серебряной реки, расположился на небольшом возвышении в глубине леса.
До сих пор не могу понять, как нэд восполнял свои потери. Впрочем, табиры никакого наблюдения не вели, а эллиенам совсем не улыбалось сидеть рядом в заболоченной низине. Они предпочитали действовать со стороны гор, по другую сторону от дороги. Так что эта загадка для меня, скорее всего, навсегда останется тайной, покрытой мраком.
В тот день отряд Дашмиршара сцепился с разъездом противника, вот только в этот раз среди красно-чёрных черноручейников и "безликих" наёмников, каждый из которых был одет на свой вкус и цвет, оказались и чёрно-серо-белые наряды... "Цвета лаэра Западных пределов", — отметила я. Мать его!
В общем, благодаря Дашу, я выступила против собственного сюзерена, а это уже — мятеж. На одно только можно упирать, что я несовершеннолетняя и мой опекун — король. Вот он пусть и разбирается. Тогда другая проблема: если я прячусь за спину Его Величества, то все договора, союзы и обещания теряют силу. Не совсем, конечно: король может их признать, а может и объявить недействительными. Это будет полный трындец!
И ладно б только убитые западники, вроде бы их было немного... Сам Даш потерял двоих... Так ведь ещё и замок...
Только Дашмиршар вышел со своими противниками из клинча, отбив пару телег, под которыми прятались крестьяне, как на дороге появились новые действующие лица — те самые повстанцы.
Тогда табира я поняла не очень, но из рассказов других участников тех событий картина сложилась такая...
Лонфир с Проспитом... здоровым бородатым мужиком, своей правой рукой... ещё накануне задумали взять замок Чёрного ручья. Иначе, зачем им самодельные ростовые щиты и заранее заготовленный таран?
Под прикрытием этих здоровых деревянных прямоугольников, каждый из которых можно было тащить только вдвоём... а то и втроём... они и атаковали своих врагов, действуя довольно грамотно... Всё-таки Проспит в прошлом был королевским гааром. То, что он дослужился до этой должности, достойно удивления, поскольку проспиртован этот вояка был до мозга костей. Где он брал выпивку в любое время дня и ночи, не знаю, но трезвым его никогда не видела.
Тем не менее, дело своё он знал и подчинённых обучил, создав из них что-то вроде постоянной гвардии в два-три десятка бойцов. Вокруг этого ядра и группировалась вся военная сила повстанцев, которых под стенами замка набралось до трёх сотен, а то и больше.
Сейчас же они, прикрывшись щитами, осыпали врага стрелами. Потеряв несколько убитых и раненых, сражавшиеся с табирами дружинники поспешили скрыться в лесу. Не успевшие сбежать раненые были беспощадно добиты.
Едва толпа незнакомых воинов появилась на поле боя, Дашмиршар тут же скомандовал отступление. Но, убравшись на порядочное расстояние, кочевники не удержались, принявшись с любопытством смотреть, чем кончится дело.
— А как ты договорился с повстанцами? — спросила я Даша.
Коль запахло жареным, любая мелочь была важна.
— Я не договаривался, — отрицательно замотал тот головой.
Тогда ничего не понимаю.
— Но вы же сражались вместе?
— Да.
— Тогда, почему?
Даш продолжил рассказ:
— Прозвучала команда, и толпа неизвестных со своими большущими щитами свернула к замку. Затем от неё отделился пёстрый направился в нашу сторону.
— Кто направился?
— Пёстрый... В одежде разных цветов.
— А-а... Лонфир... понятно. Один?
— Нет, с ним были два воина.
— Дальше.
— "Дети Степи!" — крикнул он, — "Наш враг — ваш враг. Поможем друг другу! Вы нам, мы вам!"
— И ты согласился?
— Почему нет? Вы, джеха, не хотели брать замок, боялись... э-э-э... опасались...
— А Даш становится ловким царедворцем, уже научился подбирать слова, — пронеслось у меня в голове.
— ...Королевского гнева, — меж тем продолжал табир, — Но тут-то мы не причём, чужаки взяли крепость сами, без нашей помощи.
— Что, совсем?
— Ну-у, очень маленькой, — мой собеседник показал пальцами насколько.
Что ж, будем надеяться.
Когда Дашмиршар со своим отрядом оказался под стенами твердыни, штурм был в самом разгаре. Пользуясь тем, что дорога к замку шла под небольшой уклон, повстанцы разогнали две соединённые меж собой телеги, на которых лежал толстый ствол дерева. Промчавшись по мосту, этот импровизированный таран с силой врезался в ворота, выломав брус, которым они запирались, и распахнув створки.
На этом везение атакующих кончилось, видно их вожди не были специалистами по штурму крепостей. Слетевшее наземь бревно, вместе с разбитыми телегами надёжно перегородило дорогу. Со своими здоровенными щитами повстанцам было не пройти, а другой защиты у них не было. А ведь победа казалась так близка! Вот же раскрытые ворота, рукой подать, меньше десятка шагов. Только те смельчаки, что попытались их преодолеть, были все перебиты. Штурм захлебнулся.
Вот тут за дело взялся Даш. Прискакав на своём тачпане, он спрыгнул на землю, спрятавшись за одним из щитов. Скакун тут же унёсся прочь, а хитрый табир вытащил первую гранату из своего арсенала. Повстанцы восторженно следили, как один за другим боеприпасы точно отправляются в цель, сея смерть и разрушение.
После третьего взрыва, когда стрелки со стен и ворот были сметены, за щит заскочил Проспит:
— Взрывные камни остались?
— Три, — Даш раскрыл сумку.
— Береги. Сейчас мы пойдём в атаку, если эти шуги вновь высунутся, бросай! Понял?!
Дашмиршар кивнул.
— Вы на месте, — приказал бородач державшим щит крестьянам. — Остальные, за мной! Что встали, олухи?! Вперёд! — и, отчаянно матерясь, первым ринулся на штурм.
В чём, в чём, а в смелости этому забулдыге не откажешь!
Осаждённые попытались засыпать наступающих стрелами и болтами, но новый взрыв разметал стрелков.
Ещё одна граната понадобилась, чтобы взломать двери донжона.
А дальше... Даш ругался не переставая. Потому что погиб Ышмыршан.
— Он был мне как брат, — давясь словами, рассказывал воин, размазывая по щекам слёзы ...
Нет, дивлюсь я на кочевников. Вроде бы суровые воины, беспощадно истребляющие врагов, презирающие слабых, а их жестокость порой плещет через край... Но иногда они, словно дети малые. Так радоваться и горевать могут только они. Леворцы и имперцы куда сдержаннее. А может это вообще свойство восточных народов. Хотя в этом мире табиры как раз относятся к западным.
В общем, стоило Дашу ненадолго отвлечься... Его тачпан был ранен. Пустяки, царапина, но пока воин его осматривал, побратим... оба были из рода Ойлон, друзья детства... сунулся в донжон и был застрелен одним из последних защитников башни.
— Простите, джеха, я веду себя недостойно, — слёзы мешали табиру говорить, — Не могу продолжить рассказ... Никто из ваших сородичей так себя не ведёт.
— Да ладно, Даш, разве я не понимаю. Семейные узы для вас очень важны. Эй, Иора, принеси нам клеа. Сейчас выпьем немного, сразу полегчает.
Отхлёбывая горячий напиток, воин продолжил рассказ. Пока он горевал над убитым братом, донжон пал, а повстанцы тут же начали расправу. Из башни вывели старика, женщину, мальчишку-подростка...
— Только кто они, не знаю, горе затмило мне разум, — поспешно добавил Даш, будто я хотела его укорить.
— Но девчонку-то ты схватил?
— Жизнь за жизнь и смерть за смерть. Я был в своём праве, это — моя добыча! Вы тоже хотите её отнять?
— Нет, зачем? Ты же сам сказал, что всё по закону!
— Да, конечно, спасибо, джеха!
— Что будешь делать с девчонкой? Продашь?
— Станет моей женой! — осклабился кочевник, — Только вот какое дело...
Дашмиршар пустился в объяснения. На девице были драгоценности — золотые перстень и ожерелье, и если их бывшую хозяйку мой собеседник мог присвоить за символический выкуп — его законная добыча, то сами цацки считались добычей всего отряда и подлежали разделу.
— Это понятно, а от меня-то ты что хочешь?
— Заберите драгоценности себе.
Не поняла, табир принялся растолковывать свою комбинацию.
А-а-а, вот оно что. Значит, побрякушки остаются у меня, а вырученные за них деньги делятся между кочевниками. Как Дашмиршар, разбогатеет, так драгоценности жены выкупит обратно, чтобы подарить ей её же собственные украшения.
— Даш, денег у меня мало, поэтому серебром выдам лишь часть, другую — расписками.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
