"Окно", "окно" — на радость нам дано. Бездельники мы, лодыри, мотальщики! Студенты! Лень каждый вечер уходит от меня, униженная, в слезах и навсегда, но каждое утро возвращается, не помня прежних обид и веря в мое доброе сердце...
На первое занятие боксом дисциплинированный Микула пришел за четверть часа до начала. А ехать-то надо было в район Соколиной горы не ближний свет... Впрочем, не так уж и далеко.
Там она и прошла, первая и единственная тренировка.
В старенькой, еще со школы, спортивной сумке уложен тренировочный костюм, кеды, полотенце, кусочек мыла в мыльнице — мама обо всем позаботилась. "Только, деточка, поаккуратнее со всеми этими зуботычинами! Я тебя прошу!"
Угу, как будто в первый же день тренировок их выпустят на ринг без перчаток и с кастетами в руках!
Небольшой боксерский зальчик в двухэтажном комплексе явно доживал последние дни: вдоль наружных стен уже стоят строительные леса, всюду в коридорах и под навесами стройматериалы, сваленные в небрежные штабеля...
Раздевалка забита посторонним хламом: какие-то ведра, тюки, ящики... Унитаз в туалете работает, хотя и обгажен засохшими темными пятнами довольно плотно... Вода в умывальнике холодная и ржавая, но она есть...
Микула ждал, ждал, да так и не дождался соратников по секции, и когда в зал вошел тренер, узрел он одного только Микулу, скромно стоящего рядом с висячим тренировочным мешком на никелированной цепи. У Микулы дома, в комнате, почти такой же, только этот черный, потертый, тусклой кожи, а домашний — коричневый, и шкурка поновее. Тренировочный ринг только обозначен четырьмя опорными столбами по углам квадрата, а сами ограждения-канаты собраны в мотки — вон, лежат...
— Здравствуйте, товарищи!
— Здравствуйте, — нестройным хором откликнулся "товарищ" Микула.
— И что? Это всё?
— Вроде бы. В раздевалке пусто.
— Дожили, называется... Зачем, спрашивается, меня выдернули сюда? Я вообще к вашему "Буревестнику" никакого отношения не имею, и никогда не имел, ни как тренер, ни... Что?.. То есть, как это?.. Вы из какого вуза, юноша? А-а... Воздухоплаватели якобы. ЦСКА... Тогда почему здесь?.. И я тоже не знаю, почему у нас всюду такая неразбериха! Но только знаю, что и вы, армейские, и Буревестник — все к нашим "Крылышкам" тоже... постольку-поскольку... Х-х-хрен с ними со всеми, остолопы чертовы! Я пришел, и я занятия проведу в любом случае, даже индивидуально для вас, молодой человек, один на один, так сказать. Как вас звать величать?
— Микула. Микула Тимофеев.
— Занятное имя. А меня зовут Виктор Васильевич! Пушкин Виктор Васильевич. Ну, что ж... С чего мы начнем...
Мужику было в районе полтинника: невысокий, неспешный, темные с проседью волосы на левый пробор, все еще плотно сбитый, но уже с жировыми припухлостями на широком лице и по всему корпусу... Видно, что бывший боксер, из "мухачей". Одет в спортивный костюм сборной СССР. Собран, аккуратен. Размер ноги — сорок, не больше. Щурится... ну, да, на переносице следы очков.
Микула напрягся на миг... Похож, и на старое фото свое похож, и внешние биографические данные сходятся.
— Прошу прощения, можно вопрос? — Микула даже согнутую в локте руку поднял, как в школе, прямой ладонью вверх.
— Да, слушаю.
— Виктор Васильевич Пушкин... известный боксер и писатель... это, случайно, не вы? "Самая крупная победа" — повесть такая есть...
Мужик тряхнул головой и улыбнулся, явно польщенный: здесь никаких подстав и домашних заготовок, никто ведь никого заранее не предупреждал насчет его присутствия на тренировке, сегодня и Серега Устиничев мог на занятия со студиозусами пойти, он и должен был, но из-за накладки со здоровьем не Сереже, а ему пришлось. Изредка, но доводится возвращаться к боксу, к тренерским занятиям, дабы руку на пульсе... чтобы чутье не притупилось. Книги-то все на спортивную тематику, а всякая повседневная мелочь забывается удивительно быстро.
— Отчего же — случайно? Очень даже закономерно: я — и есть. Я много разных книг написал, не только эту. И сейчас дописываю очередную. Стало быть, ты обо мне уже что-то слышал? Надеюсь, ничего особенно худого?
Легко же он перешел с "вы" на "ты". Ну, оно понятно, спортсмен, да ладно, почему бы и нет?
— Еще бы! — Микула мгновенно понял, на ходу редактируя в уме когда-то прочитанное, что немного лести здесь ничуть не повредит. — Лёгкая и полулегкая весовая категория, двукратный чемпион СССР, дважды серебряный призёр советских национальных первенств, мастер спорта СССР. Член Союза писателей СССР.
— Гм... Всё так и есть. Так ты — что, боксом занимался? Сам, или родственники, или то и другое?
— Нет, Виктор Васильевич, никто, я первый. Интересовался вприглядку, еще в школе, но никогда не занимался. Ну, может быть, там, приемы самбо на уровне книжечек. А так — нет. А книгу вашу в детстве прочел и запомнил. Понравилась.
Тренер повел туда-сюда головой на короткой шее, наклонил ее, в знак того, что услышал сказанное и усвоил услышанное.
— Пол здесь достаточно ровный, то есть, уже плюс к нашим условиям. Плохо, что скрипучий, поскольку половицы не просто деревянные, но вельми древние... Впрочем, скоро все равно под снос уйдет, а после ремонта перестелят по-новому, согласно мировым стандартам... я надеюсь на это, по крайней мере... Да. Самбо — это очень хорошо, даже замечательно, и я не от балды говорю, а имею кое-какое конкретное представление об этом красивом виде спорта, но... Если хочешь знать мое откровенное мнение...
— Конечно, хочу! — выпалил Микула и улыбнулся, застеснявшись своему выкрику, но у самого от этих слов тренера словно котенок по душе... одним таким остреньким коготком... Служебные книжечки про боевое самбо ему очень даже нравились, а готовность собеседника говорить откровенно слишком уж редко подразумевает похвалу и одобрение.
— Так вот. По моему скромному разумению, борьба самбо тем уже плоха, что предполагает по самой своей природе слишком тесный, слишком долгий контакт твоего тела с телом противника. Все эти захваты, заломы, броски, удушающие приемы... Ты одному противнику ногу или голову отвинчиваешь заученным приемом, а на тебя уже другой сзади или сбоку насел, с кирпичом или ножом в руках! В то время как в боксе — удар, нырок, отскок... — Виктор Васильевич, стоя на месте, одним корпусом обозначил иллюстрацию своим словам. — Ты всегда на ногах, всегда готов избежать поражающего воздействия противника... То есть, всегда цел.
Микула мог бы возразить этому Пушкину Виктору Васильевичу, что в боевом самбо распространены удары всех видов, ногами, руками, подсобными предметами, они там очень даже приветствуются, но — не стал. Смысла возражать нет. К тому же, почти интуитивно, верхним и дальним чутьем он почувствовал в тренере нечто большее, нежели бахвальство сторонника одного вида спорта перед другим.
— Понимаешь, Микула... Поскольку нас тут не много, и мы не на комсомольском собрании (ты ведь комсомолец, надеюсь?), то я, как человек всю жизнь отдавший спорту, могу позволить себе говорить чуть иначе, нежели это пишут в книжках или выступают с трибун. Проще, по делу и без пафоса. Ты не против?
— Я только за!
— Хорошо. Ты зачем пришел в этот зал, и почему выбрал этот вид спорта? Объясни. Тебе нравится отточенность движений бойца, красивая форма одежды, способность одинаково ловко и успешно сочетать занятия спортом и учебу на отлично — как это было описано в одной хорошо знакомой книжке некоего Пушкина Вэ Вэ?
— Не совсем, Виктор Васильевич.
— А зачем тогда?
— Ну... хочу научиться наиболее эффективным способом применять приемы самообороны, если это понадобится... в повседневной действительности.
— Иными словами, ты хочешь уметь хорошо драться. Так, нет?
— Да, это правда. И считаю, что занятия боксом — хороший для этого путь.
— Хороший, согласен. Молодец, что не соврал, хвалю за правду. А то разводят турусы на колесах... Путь к нравственному самосовершенствованию, дисциплина души и тела... Нет, оно, конечно же, все так и есть, без всего этого любая спортивно-боевая дисциплина — одна лишь тупость и хулиганство, но... Гм. Пожалуй, я именно тот человек, который способен кое-чему полезному научить прилежного ученика. Понимаешь... Микула тебя, да?.. Нет, ну странное имячко! А, согласись? Несовременное, вот что я имею в виду. Нет, я не против, мне оно даже нравится, именно тем, что старинное, в любом случае — не хуже никакого другого Эдика или Артура .
— Можно Мик.
— Хорошо, пусть будет Мик. Так энергичнее и короче. Понимаешь, какая штука, Мик, ведь сам я учился несколько иному и совсем в других условиях. До всего... ну, не до всего, конечно же, но до очень много пришлось доходить самому, своим умом... Эх, до сих пор досадую: столько возможностей молодости было упущено!.. Ладно, лирику отставим в сторону. Ну-ка, постарайся повторить за мною вот эти движения!
Виктор Васильевич сделал несколько шагов вперед, назад, влево, вправо, опять вперед... Все это время корпус его и руки, полусогнутые в локтях, двигались беспрерывно, то плавно, то рывками... Черно-белые боксерки с высокими голенищами ступали по зеленым скрипучим половицам экономно и мягко, почти без шарканья.
Микула попробовал повторить. Запомнить-то он запомнил всю последовательность шагов и движений, но... Уклюжести не хватило, очевидно.
— Ух, ты! Молодчик, а!? Точно раньше не занимался?
— Нет.
— Умений и навыков в тебе и впрямь нехватка, но кое-какие мелочи явно подсказывают, что ты вполне создан для высокого искусства мордобоя. Сегодня у нас ознакомительное занятие. Мне даже больше нравится определение: фундаментальное! Сегодня мы закладываем фундамент под надежное и прочное здание твоих умений, новичка-первопроходца. Поэтому не удивляйся, что на этой первой тренировке я буду больше махать языком, чем ты руками. Что самое важное в драке? Молчи, молчи, это я сам себе задаю вопросы и сам на них отвечаю, как умею, а ты пока просто на ус наматывай. Итак, что самое главное в драке? Главное — обезопасить себя от противника, по-возможности не покидая при этом ристалища. Убежать-то и футболист сумеет. Но если ты не почал наутек, а остался на поле боя, то это значит, что предстоит драка, а в драке тебе следует равно эффективно — удары наносить и от ударов уклоняться.
Первое: наносить. Стало быть, надобно знать места, куда бить. Это у нас: подбородок, солнечное сплетение, печень, затылок... В пах и по затылку по правилам бокса нельзя, ибо это удары не только высокой эффективности, но и повышенного травматизма. Впрочем, кто умеет в корпус и в подбородок точно бить, тот и по яйцам не промахнется. Но это за пределами ринга и в стороне от наших тренировок. Итак, первый вопрос на засыпку: ты столкнулся с противником на улице... пусть это будет один на один. Драться не хочется, а надо. Куда его лучше бить?
— В челюсть, с доворотом кулака.
— Что за доворот, Мик? Не понимаю твоих слов. Ну-ка, вот мешок: работай. Ты бьешь в челюсть, слева, справа!.. Бей, как умеешь, просто как умеешь, всем остальным не заморачиваясь. Твой вес на сегодня, рост?
— Где-то восемьдесят пять. Рост метр восемьдесят пять.
— Угу, будущий тяж.
Мик стучал по мешку в обе руки, на уровне глаз, примерно, с минуту, стараясь, чтобы получалось хлестко и как можно сильнее.
— А, понял, что ты имеешь в виду. С подкрутом. Что ж. Хвалю, тебя и себя: ты неплохо движешься, резкость есть. И себя хвалю, что тебя сходу рассмотрел. Но! Но, дорогой Микула, Мик! В драке тебя надолго не хватит. Какого-нибудь пентюха ты и без моих уроков запросто отвалтузишь, парень ты здоровый, а, вот, если нарвешься на умельца, то "берегись-не-поможет!" — как говорится. Побьют! Удары ты наносишь примерно в половину имеющейся у тебя силы. То есть, ты способен, если постараешься, вдвое сильнее кулаком стучать, если, повторяю, научишься. Потому что удар боксера, Мик, это совокупность усилий многих мышц, всех частей тела, включая корпус и ноги, а не только размах руки... с доворотом... Следующий вопрос: почему именно в челюсть, скажем, а не в лоб, не в скулу?
Микула очень хорошо понял вопрос, потому что в книжечках-инструкциях это специально освещалось.
— Лоб и скула твердые, можно руку при ударе повредить, а удар в челюсть лучше сотрясает головной мозг противника, и челюсть легче поддается, отходит чуть в сторону от удара кулака, как бы амортизирует сам удар.
— Совершенно верно. Теоретически ты подкован, как я погляжу!? В моих книгах прочел, нет? Вроде бы, я такого не писал?
— Да... Я уж и не помню, вроде бы где-то что-то...
— Сказал ты все правильно: бьешь в челюсть, голова на шее поворачивается вбок или вверх и смягчает удар, способный повредить не только мозг и зубы противника, но и твои родные пальцы рук. Но еще эффективнее в уличной драке удары по корпусу... Хороший и точный удар в печень выводит из строя столь же надежно, как и апперкот, а руке не больно, даже кожу с пальцев не свезет. Это в драке. В боксе, как в виде спорта, иное дело... казалось бы... Руки защищены бинтами и перчатками: бей не хочу! Куда угодно! В пределах правил, разумеется... Но. Противник, даже очень хороший и техничный противник, если он, понятное дело, не супергений мирового уровня, достигший совершенства абсолютно во всем, так вот, этот обычный противник инстинктивно и по долгому опыту боев, более усердно защищает, все же, голову, а не корпус. Хотя и корпус закрыть старается, это безусловно... Короче говоря, в корпус пробить заметно легче, а при точности попадания эффект ничуть не меньший...
— Вот перчатки, надевал когда-нибудь? Тоже наука (Тренер сказал "одевал", вместо "надевал", но Микула, само собой, смолчал, проглотил поправку). Четырнадцать унций, на липучках, отечественные, почти брак, но — вполне сойдет для наших нужд.
Микула, послушный командам тренера, надел перчатки (Виктор Васильевич самолично, под медленный расчет на "два-три-четыре-пять" показал ему, как правильно бинтовать руки), подвигался в разных режимах вокруг мешка, нанося удары "в голову", "в корпус", держа руки то выше, ниже...
— Хе-хе! Есть у тебя врожденные способности, очевидно, что есть. Но... Сырой еще, как дно речки Яузы. Отдохни в положении вольно и слушай дальше. С полгода назад проводили мы одного из наших... великого бойца... ушел от нас... увы и увы. Коля Королев. Да, в марте этого года безвременно умер наш Николай Федорович Королев. Не слышал о таком, нет?
— Ого! Слышал, конечно! В Союзе все его знают! Жалко! Он еще хотел с Джо Луисом драться, а ему не дали! А я и не знал, что он умер!
— Все верно, так и есть. Надо же, какой нынче умный и образованный студент пошел! В мое время вы... мы попроще были. Да, он хотел, и ему не позволили. И правильно сделали, очень правильно сделали, что не разрешили. Королев — это был мужик просто фантастической силы и удали. Удар — трактор на бок повалит! Сейчас таких называют: "панчер"! Нокаутер, значит. Королев был классический рубака-нокаутер: делал ставку прежде всего на свой знаменитый удар и на свою выносливость к чужим ударам, и только потом уже на технику боя. Так называемая открытая стойка. Но у негров череп чуть толще нашего, а реакция чуть быстрее. Это значит, что даже в тупом обмене ударами у Джо Луиса было бы некоторое изначальное преимущество перед Королевым, понимаешь? Это я к чему? Это я к тому, что и ты, друг ситный, пытаешься решить дело ударом, а о защите не думаешь. Одна рука бьет, а другая наотлет! — Как бы приглашает всех желающих: подходи, вырубай!
