— Магический приворот?
— Ты забыл? Мы с тобой все проверяли!
— Амулеты? — Спросил с койки слушавший их догадки Вовка. — Если она носит амулет, сделанный в изнанке, то ведь можно и не почувствовать, в чем дело.
Принц и его брат переглянулись.
— Вряд ли, малыш. — Голос Генриха был печален. — Их на земле не осталось. Но идея интересна.
— А-а... Ну да... — Вовка допил вино и поставил бокал на стол. — Спасибо, мне уже значительно лучше.
— Тогда посиди снаружи. На улице тепло.
— Спасибо. — Вовка вежливо поклонился и вышел за дверь. Он прекрасно понял, что теперь братьям надо поговорить без лишних ушей.
В голубом небе неслись белые, похожие на перья, облака. Корабль уютно качался на волнах. Кричали беспокойные птицы и занимающиеся работой люди. Парень медленно прошел по судну, улыбаясь матросам и, наконец, выбрал местечко, откуда лучше всего просматривался бескрайний серо-голубой простор.
— Какая красота! — Восхищенно сказал он. — Настоящая свобода!
— Свобода, — раздался за его спиной голос, — от берега. Но не от обязательств.
Парень обернулся. На него с усмешкой смотрел капитан. Вовка ответно улыбнулся.
— Тогда это иллюзия свободы. Но очень красивая.
— Иллюзия везде и во всем. Вокруг нас. Мы никогда, юноша, не бываем абсолютно свободными. Нас связывают с миром тысячи нитей: родственных, торговых, дружеских. Даже в отношениях с морем есть свои условности и правила. У каждого из людей — своя жизнь. Кому-то предназначено обрабатывать землю, кому-то — покупателей. А вот мы, моряки, перевозим то, что нужно и тем, и этим.
— Все равно море — это очень красиво!
— Здесь еще не море. Устье реки. Но там, вон за теми скалами... — Моряк протянул руку, показывая едва заметные в яркой синеве черные тени, — там начинается море... Ты ведь в свите принца?
— Да. С сегодняшнего дня.
— Дадут Боги, еще поплаваем!
И капитан, похлопав Вовку по плечу, пошел к сходням, куда его звал один из подчиненных. А парень уселся на свернутую канатную бухту так, чтобы видеть выход из каюты и бесконечный, сверкающий под солнечными лучами, водный простор.
Когда солнце склонилось к закату, а Вовка успел порядком проголодаться и замерзнуть, на палубу вышли Генрих и Клаус. Махнув рукой мальчишке, они спустились по трапу вниз. Гвардейцы, сидящие на опрокинутом шлюпе, вскочили, и один из них подвел Рейне своего коня. 'Значит, до чего-то они договорились, раз Клаус остается дома', — подумал Вовка, торопясь вслед за остальными. На обратном пути кавалькада перестроилась. Впереди по-прежнему ехали два гвардейца, за ними — братья, следом — паж, и потом, попарно, замыкающие солдаты охраны.
— Что мне делать? — Спросил парень у Его Высочества, когда они спрыгнули с коней на заднем дворе королевского дворца.
— Франц! Забери мальчика с собой. Накорми и расскажи распорядок дня. К семи приведешь в мои покои.
— Слушаюсь. — Ответил гвардеец и позвал с собой Вовку. — Идем, господин фон Шонн!
Когда принц с братом ушли, гвардейцы расслабились и заговорили с мальчишкой.
— Ты не робей. У нас все парни нормальные. В обиду своих не даем. Сейчас поедим, посмотришь, где мы живем, наши зал и классы. — Поведал один из них.
— Его Высочество, когда возвращается блудный сын фон Рейне, сначала с ним все про политику, а вечером вдвоем уедут в город. — Улыбнулся мальчишке второй.
— Ну да, родителей навестить. У них в столице свой особняк! — Кивнул головой третий. И тут заговорили все разом.
— Ага, родителей... Я как-то выходной был, решил в 'Ласковую Цыпочку' завернуть...
— И что? — с интересом спросили сразу несколько голосов.
— Что-что... Вип-обслуживание!
— Значит, цыпочки пролетели мимо? — Засмеялись гвардейцы.
— Ну, еще есть 'Красотка Гретхен'... — скромно сказал молодой человек. — Только в конюшне 'цыпочек' стояли лошади наших монарших кузенов...
* * *
Когда Вовка наелся так, что пузико выпирало из штанов, его потащили знакомиться с остальными гвардейцами. Их, в отличие от гвардии Его Величества, было немного. Всего человек тридцать. Этакая личная охрана. Усатый Франц оказался их капитаном. Парнишку даже поставили пофехтовать против одного из молодых парней, подшучивая над неумехой-герцогом, когда в зал ворвался всклокоченный и злой Шоттен. И в его руке была настоящая сабля.
Франц нахмурил брови. Но Фридрих, увидев Вовку живым и здоровым, сам бросил оружие и с облегченным вздохом подбежал к парню.
— Слава Богам, ты жив! Дурень, как же ты меня напугал! Простите, капитан! — Он обратился к Францу. — Мы с малышом немного повздорили... Глупость, конечно. Но когда я не нашел его вещей в комнатах господина Штафа, то и не знал, что теперь думать... Вальтер! Мы с Кунцем и герром Штафом искали тебя по всему дворцу. Кунц вытер собой всю чердачную паутину. И только на проходной нам сказали, что тебя увез в порт Его Высочество. Маленький брат, прости за утреннюю глупость!
— И ты, Фридрих, прости. Мне надо быть настойчивей.
Мальчик и молодой мужчина стояли друг напротив друга, не решаясь сделать последний шаг.
— Мне сказали, ты теперь в свите принца?
— Принцам не отказывают, Фред.
— Значит, теперь будешь жить здесь? А как же я? А старик Штаф? Только у нас все наладилось...
— Господин фон Шоттен! — Встрял Франц в семейную сцену. — У меня к Вам есть одно предложение. И оно от лица Его Высочества.
— Да, господин капитан. — Фридрих повернул унылую физиономию к гвардейцу.
— Его Высочество взял мальчика к себе пажом. Но, памятуя о ваших крепких братских чувствах, принц предлагает Вам перейти к нему на службу. Денег, конечно, меньше, но и служба спокойней. В карауле стоять не надо. В действующую армию гвардейцев принца тоже не отправляют. Жить, правда, придется здесь, в казарме. Но иногда Его Высочество срывается по делам, и охрана должна его сопровождать.
— Вальтер! — Шоттен наконец сделал последний шаг и, обхватив Вовку, крепко прижал его к себе. — Мы снова будем вместе! Ты рад?
Вовка вместо ответа уткнул голову ему в плечо.
— Но как можно организовать перевод? Разве просто так меня отпустят?
— Его Высочество уже подготовил приказ. Я составлю рапорт о переводе. Завтра Вам официально его зачитает командир.
— Спасибо! — Шоттен поклонился Францу. — Быть рядом с этим сорванцом — это все, что мне нужно. Ведь родных, кроме него, у меня тут нет. — Фридрих обнял мальчишку за плечи и взлохматил волосы. — Вальтер, только сейчас я заметил: ты снова нормального окраса... Неужели?..
— Да, Фред, они не синие. Но Его Высочество не может избавить меня от шутовского колпака. Ведь это было магическим пожеланием Его Величества. Поэтому иногда мне все же придется наряжаться в трико и краситься в насыщенный ультрамарин.
— Ну и ладно. Кунц с детства ходит рыжим. Ничего, привык!
— Господин фон Шоттен! Мальчику пора к Его Высочеству, а Вам — в казарму.
— Вальтер! До завтра!
— До завтра, брат! Передай господину Штафу, что со мной все в порядке, и при первой возможности я его навещу.
* * *
Тем временем, в покоях принца за столом с яствами и одинокой бутылкой слабенького вина сидела невеселая компания.
— Значит, Ваше Высочество, Вы настаиваете на том, чтобы попытаться откупиться от агрессора? А захочет ли Баттон с нами разговаривать, если в его руках и так часть нашей страны? Причем, стратегически важная. Еще одна зима, и все государство рухнет к его ногам вместе с королевским домом. Так зачем ему продаваться за камешки? — Это рассуждал мэтр Вилдбах. Понюхав содержимое бокала, он поморщился. — Покрепче не нашлось?
— Этому покрепче нельзя. — Меланхолично кивнул на Клауса фон Рейне принц. — Одичал, бегая по горам. Напьется, буянить начнет, да баб требовать. А у нас секретное совещание.
— С чего это я начну буянить? — Притворно возмутился Клаус. — С бутылки хорошего коньяка? Да и про совещание, думаю, твоему папаше уже доложили. Так что вечер перестал быть томным. Эй, кто-нибудь!
В дверях материализовался камердинер.
— Коньячку пару, нет три бутылки. Из моих запасов. Спасибо, Юрген!
— Ты сегодня хотел повидаться с Виолой.
— Братишка, да за те полтора года, что я лазил по горам, мне нужно, как минимум, три или пять хорошеньких, ласковых девочек. Доступных, внимательных... С огоньком! — Клаус нагнулся над столом и громко прошептал: — А давай поедем к цыпочкам!
Генрих поморщился.
— Братец, я вернулся с добычей, а ты даже не улыбаешься!
— Нечему улыбаться. Ситуация на фронтах и тылу с каждым днем все хуже. Мы не знаем, во что одевать и чем кормить наших солдат!
— Так пусть казначей и военный министр воруют поменьше. Делов-то!
— Нечего воровать, братец. Казна пуста. Дворянство разоряется, не говоря про крестьянство. Те вообще непонятно как живут. Видел бы ты последний бал. Вот где позорище! Новые платья были только у Виолы, Анели и еще пары дам. Остальные — перешиты несколько раз.
— Ну почему же только у них? — Вдруг улыбнулся еще более мрачный Вилдбах. — А моя племянница? Генрих, скажи, не правда ли милая девушка? А какое чудесное платье! Герр Штаф так для нее расстарался!
В глазах старого колдуна заплясали веселые искры.
— Да, очаровательная девчушка. — Задумчиво ответил принц. — Кого-то она мне напоминает...
— Вероятно, меня... — Колдун повернул голову в профиль, давая возможность оценить свой длинный крючковатый нос.
— А где эта прелестница сейчас? — Поинтересовался Клаус. — Мэтр Вилдбах, Вы скрываете от нас сокровище? Генрих, она красотка?
В дверь вошел Юрген с бутылками и закусками. Быстро расставив их на столе, он тихо сказал:
— Франц привел Вашего пажа. Что прикажете делать?
Генрих резко повернул голову.
— Покажите ему спальню. Синюю, рядом с моей. И пусть посидит пока в гостиной. Вдруг он мне понадобится!
— Ваше Высочество, Генрих, отпусти ребенка! Зачем он тебе? Пусть выспится. Или ты его усадишь с нами пить?
— Хорошо. Юрген, пусть мальчик идет спать. Ему сегодня и так досталось.
— Что, и под твоим присмотром? — Удивился Вилдбах. — если так будет продолжаться, придется запереть его в лаборатории на ключ.
— Он Вам башню взорвет. — Усмехнулся Клаус. — Дали мы ему взглянуть на камушки...
— И?
— Даже я со своим даром не понял, что привез. А парнишка о каждом из них так интересно рассказывал! Только потом грохнулся в обморок.
— Камушки клади на стол. Я тоже хочу посмотреть.
Под пристальным взглядом старого мага камни засияли еще ярче.
— И от которого он упал?
Клаус помялся и виновато посмотрел на Генриха.
— Мы решили испытать парня на моих амулетах...
— Показывай. — Герр Вилдбах, когда хотел, мог быть очень суровым. И оба его бывших ученика об этом знали.
Фон Рейне снова расстегнул ворот рубахи и достал подвески. Перебрав их пальцами, он вытянул некогда бывший желтым, а теперь коричневый мутный камень.
— Вот этот. Только он какой-то не такой. Парень что-то с ним сотворил!
Маг внимательно посмотрел на подвеску. Совершенно никакой силы. Обычный, ничем не примечательный даже как самоцвет, пустой булыжник.
— Это мой родовой талисман! — Клаус опрокинул бокал в рот. — Был. А все ваш мальчишка! У Шоннов в роду не было колдунов! Отец его — абсолютная магическая бездарность! Торгаш без видения момента и мозгов! Если бы хоть немного соображал, то увез бы Аннет. И она осталась бы жива!
Клаус снова налил в бокал коньяк.
— Я влюбился в нее, как только увидел... — Мечтательно прикрыл глаза фон Рейне. — Да мы все были влюблены в крошку Аннет. Я посылал ей букеты, перстни, самые красивые камни... Но она была верной женой. А ее ревнивый муженек вдруг испугался, что рога украсят не только стены... И спрятал молодую жену в фамильный замок.
— Перестань лить пьяные слезы. Женщина была старше тебя на десять лет и уже с детьми.
— И что? Кому это когда мешало? А ее сынок, между прочим, испортил мой амулет... — Клаус дернул цепочку. Порвавшись, она скользнула между пальцев и упала ему под ноги, на мягкий ковер. — Как поживает твоя сестричка, Генрих?
— Надо же, вспомнил! Ты обещал поприветствовать ее, как только приедешь во дворец. Но вместо этого опять напился.
— Ничего подобного! Ты сам меня притащил сюда и усадил за стол.
— Мог бы отказаться. — Пожал плечами принц.
— Отказаться от застолья с братом и учителем? Да ты что? Только об этом и мечтал все полтора тяжелейших года! Нервных и полных лишений! Изнуряющих больше, чем заседание кабинета министров, делящих годовые налоги! Я расслабляюсь после напряженной поездки, Генрих. — Клаус поднял выцветшие на солнце брови домиком и сфокусировал взгляд на хмуром лице принца. — Братец, поедем к 'цыпочкам'! Тебе надо отдохнуть, ты слишком напряжен!
— О чем я и говорил... — грустно посмотрел на Вилдбаха Генрих. — В голове только ветер... И за этого раздолбая я хотел выдать сестру!
— Не ветер — полет мысли! — Покачал пальцем Рейне. — А на Виолу я должен сначала посмотреть! Вдруг она стала похожа на моего любимого дядюшку? — Он передернул плечами и приставил указательный палец к виску. — Тогда мне придется лазить по горам всю оставшуюся жизнь!
Тут голова Клауса опустилась к лежащему на столе локтю.
— Спокойной ночи! — Сказал он почти трезвым голосом и отключился.
— Юрген!
Камердинер бесшумно встал перед хозяином.
— Позови кого-нибудь, положите герцога в Зеленую комнату. И приоткройте окно. Иначе задохнется не только он.
Когда сонного Клауса увели, Генрих взглянул на рассматривающего камни мэтра. Тот держал один из красных самоцветов в руке.
— Очень чистый и сильный камень любви. Пусть вам троим сделают по перстню.
— Думаете, Клаус увидит в Виоле свою вторую половину?
— Или не увидит совсем. Хорошие камни. — Вилдбах подобрал испорченный амулет. — Интересно, отчего маленький Вальтер упал в обморок? Надо начать наши занятия как можно скорее!
— Да, как скажете. Но что же нам делать с войной и отцом?
— Утро вечера мудренее. Ложись-ка спать. То, что сегодня видится неодолимым, окажется завтра стеной из песка. Спокойной ночи, Ваше Высочество! Надеюсь, она пройдет без приключений.
— Спокойной, мэтр Вилдбах. Покой нам только снится.
Принц встал, чтобы проводить до дверей своего второго гостя.
* * *
Глава семнадцатая. Вовка
* * *
Капитан гвардейцев Франц, проводивший Вовку в личные апартаменты принца, сдал его на руки камердинеру, молчаливому бесцветному мужчине неопределенных лет. Затем, уходя, положил на плечо парня руку.
— До завтра, господин фон Шонн. Приятно было познакомиться.
— Взаимно! — Улыбнулся Вовка. — Моего братика без меня не обижайте!
— Такого лба обидишь! Доброй ночи!
— Идемте, господин. — Прошелестел камердинер. — Я покажу Вам расположение комнат и спальню.
— Спасибо. А как Вас зовут? Меня — Вальтер.
— Я знаю. — Поднял кончики губ мужчина. — Звать меня можно Юрген. Или герр Ноймайер.
— Очень приятно.
