— Нельзя, но ведь язычница может принять христианскую веру. Разве ты не боишься провести целую вечность в аду?
— А праведники будут в раю смотреть, как наказывают грешников?
— Да.
— Тогда мне не хочется в рай. Мне не нравится смотреть на пытки.
— Глупышка, ты ещё ничего не понимаешь в истинной вере.
— А нельзя чтобы не попадать ни в ваш рай, ни в ваш ад?
— Нельзя. Католики, правда, говорят, что для тех, кто не ведал о Христе, есть лимб, где души не пытают, но они лишены Божественного Света, но это ложь! Те, кому не случилось при жизни принять Христа — обречены. Поэтому я и приехал проповедовать вам. Скажи, нельзя ли всё-таки как-нибудь отменить решение старейшин, запретивших мне проповеди? Кому можно на них пожаловаться?
— Никому. Старейшины — представители народа. Только если народ сочтёт, что старейшины действуют не в его интересах, он может их сместить и избрать новых, но не думаю, что народ станет делать это из-за тебя.
— И всё-таки я хотел бы пробиться на приём к наместнику. Как это сделать? Для этого надо сначала идти к кому-то из его заместителей? И сколько дней приходится ждать?
Заря удивленно ответила:
— Можно, отчего нет? И зачем ждать дни? Обычно наместник в тот же день принимает...
— Ну что ж, тогда поспешим скорее в город, я пойду к наместнику.
Джон Бек не просто в тот же день удостоился приёма у наместника, но был принят в личных покоях и наедине.
— Наконец-то ты догадался прийти ко мне, — сказал Куйн, — конечно, я мог бы послать за тобой, но с моей стороны это было бы крайне неосмотрительно. А ты уже наделал кучу ошибок, настроив против себя подавляющее большинство жителей Тумбеса и всех старейшин. Так что, боюсь, я уже мало чем смогу тебе помочь.
— Я говорил жителям правду. Они сами виноваты, что не захотели её слушать. С глухими говорить бесполезно, но мне всё-таки необходима возможность читать проповеди, чтобы из всей этой тупой массы найти немногих, кто всё-таки сможет воспринять Благую Весть.
— Отменить решение старейшин я не могу.
— Разве тебе трудно на них надавить?
— Давить на Старого Ягуара? При том, что этот старик просто обожает ссылаться на свою боевую юность и, несмотря на дряхлость, не утратил прежнего бесстрашия? Ссориться со мной он не боится, а ни убить его, ни бросить в тюрьму я не могу. Даже снять с должности не могу, так как его народ выбрал! — на последней фразе нервы слегка изменили Куйну, и он почти вскрикнул, но тут же овладел собой. — Что я, по твоему, могу с ним сделать?
— Отрави его или хотя бы оклевещи.
— Как я его отравлю? У него нет слуг, а жену его на такое не уговоришь. Что до клеветы, то можно распускать слухи лишь про тех, что находится в отдалении, а Старого Ягуара многие знают лично, и потому слухам едва ли поверят. Нет, этот метод здесь не сработает. И вообще, со старейшинами я ссориться не намерен! Их решение нельзя отменить и точка!
— Значит, ты не можешь разрешить мне читать проповеди?
— А для чего именно тебе нужны проповеди? Людей ты ими всё равно к себе не привлечёшь.
— Я должен выискать тех немногих, которых к себе привлеку.
— Которых было бы достаточно для выполнения твоего плана? Кстати, в чём точно он состоит?
— Ты знаешь, что христиане должны получить власть над Тумбесом, а для этого, когда прибудут мои соотечественники, нужно, чтобы было кому город сдать.
— И как, по-твоему, много народа для этого нужно?
— Когда народ Господен осаждал Иерихон, им хватило помощи одной Раав-блудницы.
— Вот что, если хочешь выискать в городе изменников, тебе нужно обрабатывать людей индивидуально, а не проповеди с площади читать. Вот есть тут один юноша, Ветерок... он — сын самого Инти, но с отцом у него натянутые отношения, и если грамотно повести дело, то из этого молодого дурня выйдет изменник первый сорт! Только... я вот теперь не уверен, что ты сумеешь повести дело грамотно.
— Хорошо, возьму этого юношу себе на заметку, но всё же хотя бы одну проповедь прочитать мне надо. Я думаю провести дело так — сначала читаю проповедь о том, как Господь карает народы, не принявшие его слова, а потом город постигает какая-нибудь катастрофа, например, безнадёжно портится водоснабжение...
— Даже не смей мне такого предлагать! Чтобы оставаться в своей должности, я должен держать городское хозяйство в безупречном состоянии! В безупречном! А иначе вот прямо из этого дворца меня отправят в тюрьму! А потом — хорошо если золотые рудники, а не публичная казнь! Крепко запомни — если ты решил устроить порчу городского хозяйства, то я к этому не должен иметь никакого отношения! Иначе мне конец!
— А позволить прочесть проповедь можешь?
— Далась тебе эта проповедь! Неужели ты не можешь понять, что существуют и обходные пути?! Что можно устроить не проповедь, а, к примеру, диспут? С амаута мне будет проще договориться, их главный больше всего боится, что я их как-нибудь ущемлю, скажем, не дам средств на ремонт под предлогом, что их нет, — Куйн довольно усмехнулся, — и так ты вместо проповеди устроишь диспут с амаута, и тут уж от тебя зависит, сядешь ты в лужу или, наоборот, сумеешь заронить сомнения в души юношей. А, кроме того, через это ты вполне можешь завязать знакомство с Ветерком. Согласен?
— Напрасно ты думаешь, что я с этими амаута не справлюсь. Да я их одной левой закатаю. Ладно, договаривайся о диспуте.
После этого Джон Бек несколько дней ходил по городу, и всем, кто не убегал от него сразу, а был готов хоть немного его выслушать, говорил, что он знает нечто такое, чего не знают их амаута, и что при споре он любого из них положит на обе лопатки. Иногда дело доходило даже до небольших скандалов, а один раз дело чуть не дошло до потасовки с одним студентом. Главный Амаута тумбесского университета на это заявил, что если проповедника так тянет с ними поспорить, то они предоставят ему такую возможность, назначив день для диспута в стенах университета. Вход на эти дебаты был открыт для всех желающих, однако присутствовали в основном молодые амаута, у остальных горожан не было или времени, или желания слушать споры с проповедником. Заря как-то слышала мнение об этих дебатах одного из горожан: "И так ясно, что проповедник попросту дурак, зачем ещё час это доказывать! Делать, что ли, больше нечего?!". Но как бы то ни было, пользуясь свободным входом, Заря проникла на диспут.
Они происходили в огромном зале, предназначенном в обычное время для лекций и представлений, если погода не позволяла проводить последние под открытым небом. На сцене установили два возвышения, на которых должны были стоять спорщики. Сбоку от них сидел секретарь, в чью обязанность входило вести протокол, а в первом ряду сидели самые видные амаута.
В качестве противника для Джона Бека был, разумеется, выбран Кипу. Перед началом, когда зрители ещё рассаживались, сорокалетний проповедник смерил юношу презрительным взглядом, но не сказал ничего, Кипу же выглядел хоть и слегка взволнованным, но довольным и гордым. Быть в центре всеобщего внимания ему, очевидно, нравилось. Кто-то с мест кричал ему что-то ободряющее, типа "Держись!" или "Не подведи!", и он жестами отвечал, что не подведёт. Потом сигнал рожка показал начало диспута. Зал притих, и Джон Бек начал:
— Я прибыл в вашу землю, чтобы рассказать об истинной вере, на которой основана наша жизнь. Есть священная книга, называемая Библия, которая является руководством по жизни для каждого настоящего христианина. Католики считают, что её должны читать только священники, и растолковывать её всем остальным, мы же считаем, что каждый христианин должен быть грамотен, чтобы уметь читать Библию, и находить советы на все случаи жизни, хотя люди, более других её изучающие и способные растолковать сложные места, тоже нужны. Я знаю, что ваш народ не знает Библии и живёт, руководствуясь учением сынов Солнца, которое во многом Библии противоречит и потому является ложным. Я же приплыл, чтобы принести сюда свет истины, и потому должен разоблачить ложь, которой пропитана ваша жизнь и которую вы, амаута, распространяете среди простых смертных.
— Вы уверяете, что знаете истину, но не можете доказать это ничем, кроме как ссылаясь на вашу Священную Книгу, которая провозглашает собственную истинность, — ответил Кипу, — однако вы ничем более не можете это подтвердить. У нас, однако, есть иные предания, в истинности которых мы куда более уверены, чем в истинности вашей Библии. Однако у нас, помимо преданий, есть и иные аргументы в пользу истинности учения Манко Капака. Именно на основе этого учения нашим предкам удалось построить государство, где нет преступности, голода и нищеты. Вы же, христиане, не можете похвастаться ничем подобным.
— Только от того, что мы сами долгие века недостаточно хорошо следовали нашей вере, — ответил Джон Бек, — и потому не искореняли пороки, которые ведут к преступлениям. Так сложилось, что много веков Библию в Европе сами читать могли лишь священники, а все остальные должны были принимать их слова на веру. Некоторое время назад мы попытались изменить это, сделать так, чтобы Библию читали все и все могли руководствоваться ею в повседневной жизни, но это не вполне удалось. Читать Священное Писание стали, однако следовать ему желают далеко не все. Тогда мы, истинные христиане, собрали деньги, купили корабли и отправились на свободные земли, чтобы организовать там жизнь согласно Библии. И достигли успехов. Среди нас нет воров и нищих, у каждого есть своё дело, при помощи которого он зарабатывает на жизнь. Наши женщины стыдливы и добродетельны. Мы каждый день читаем Библию, и потому можем быть уверены, что не оступимся.
— Возможно, поселившись на незанятых землях и можно изначально распределить богатство так, чтобы у каждого была мастерская или своя земля для обработки, — сказал Кипу, — Но долго ли вы так живёте? Годы? Десятилетия? Рано или поздно среди вас всё равно появятся бедные и богатые, одни расширят свои мастерские, а другие, разорившись, будут вынуждены наниматься на работу к первым. Да и то, что подходит для незанятых земель, никак не годится для такой густонаселённой страны, как наша.
— Образ жизни, заповеданный Господом, годится для всех, кто желает следовать Его Воле. Обстоятельства не должны быть к этому препятствием. Того, кто следует Воле Божией, Господь в конечном итоге награждает благополучием.
Кипу усмехнулся:
— Однако ты сам говорил, что по поводу некоторых народов его воля может состоять в том, чтобы их уничтожить. Что делать тем, кто имел несчастье родиться среди такого народа? Пойти на заклание?
— Добродетельные народы Господь не истребляет. Если же среди порочного народа найдётся один праведник, то ему следует покинуть грешников и присоединиться к праведным. Господь не оставляет таких, указывая им путь. Я не знаю Промысла Божьего о вашем народе, однако считаю своим долгом донести до вас Его Волю.
— И в чём же эта воля состоит?
— В том, что люди не должны воздавать другим людям божественных почестей. В Библии сказано, что не должно быть всевластных царей. Монархия — дурная форма управления, власть должна быть выборной.
— Но у нас Первого Инку инки выбирают, — ответил Кипу, — отнюдь не любой из сыновей государя может занять его трон, а только достойнейший.
— Однако выбирает не народ, выбирают инки.
— Но инками становятся лучшие из народа.
— А я не уверен, что лучшие. У вас нет возможности отделить лучших от худших.
— Ну, мало ли кто в чём не уверен, — Кипу пожал плечами. — Если обычаи нашей страны тебе непривычны, то это не повод их бранить.
— Но я знаю, что любая власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно. Поэтому верховная власть должна быть выборной и как можно более ограниченной. Своё дело позволяет человеку быть независимым от власти.
Кипу в ответ лишь улыбнулся:
— Однако тот, кто обладает собственностью, благодаря этого сам может стать абсолютным властителем над своими домашними, рабами или наёмными работниками. У нас же наоборот, поскольку никто не обладает ничем единолично, и абсолютной власти ни у кого нет.
— Однако у вас нет людей, свободных от власти. А это мешает принять нашу веру.
— Но как можно, живя в той или иной стране быть свободным от её властей. А что касается вашей веры, то мы и без неё себя хорошо чувствуем. Почему мы должны считать вашу веру самой лучшей?
По залу прошёл смешок. Однако у Джона Бека ещё хватало терпения изображать из себя кроткого голубя, так как он, похоже, помнил уроки предыдущих проповедей. Как можно спокойнее он сказал:
— Я не буду спорить о том, чья вера лучше, однако ты — человек по-своему разумный и не можешь не признать достаточно очевидных вещей: до того, как ваш народ столкнулся с европейцами, у него хотя было много золота и серебра, но не было многих полезных вещей. Даже и теперь вы вынуждены покупать много у нас. Разве это не говорит о том, что в вашем "мудром государственном устройстве" есть изъян?
— В своё время это всерьёз озадачило наших предков. Действительно, как народ, чьё государственное устройство далеко не столь мудро, может оказаться настолько сильнее нас? Однако с тех пор утекло много воды, и мы уже успели детально разобраться с этим вопросом.
— И как вы можете объяснить, что вашим предкам так и не хватило ума додуматься до пороха, несмотря на то, что селитра у вас под ногами валялась?! Да что порох, даже до железа ума не хватило додуматься, врагов смогли встретить лишь бронзовыми топорами! Хоть плачь, хоть смейся.
— Однако мы заимствовали всё полезное, и теперь мы не уступаем вам в плане ружей и кораблей. Кроме того, у нас было тоже кое-что такое, чего не было у белых людей, однако странное дело — вы ничего у нас не заимствовали. Не хватило ума? — Кипу лукаво улыбнулся.
— Например?
— Ну, оросительные системы, тот же водопровод. Хотя при помощи искусственного орошения можно было бы поднять урожайность в несколько раз и избавить свой народ от голода, водопровод же позволяет поддерживать телесную чистоту и потому избавляет от многих болезней.
— Эти вещи имеют свои теневые стороны, обсуждение которых — вопрос отдельный. Скажу только, что в моей стране климат таков, что в оросительных системах нет нужды. Но прежде всё-таки ответь на мой вопрос о том, почему вы не знали пороха.
— На этот вопрос уже ответил Диаманте. Его труд "Болезни, ружья и сталь" был переведён на испанский и свободно ходил в вице-королевствах, пока Римский Престол не включил его в Индекс Запрещённых книг.
— На нашу страну, слава Богу, цензура католической церкви не распространяется.
— Это хорошо. Так вот, в этом труде он писал, что природа Европы и нашего мира сильно отличается. Прежде всего, у нас не было тяглового скота и верховых животных, поэтому мы не могли изобрести плуг и колесо, и потому обмен между отдалёнными частями страны был затруднён, много ли унесёшь на ламе или на своём горбу? Кроме того, у нас благополучие государства целиком зависело от плотин, а при рынке они оказывались в небрежении, земледелие приходило в упадок, а это влекло за собой гибель целых государств! Да, ваша щедрая природа позволяла вам транжирить ресурсы, у нас же при таком подходе государства быстро загибались, и остатки их населения вновь вынуждены были жить в дикости. Лишь учение сынов Солнца о мудром государственном устройство позволило разорвать этот порочный круг, ибо пустой траты ресурсов теперь стало можно избегать. Если бы у нас в запасе была хотя бы тысяча лет, мы, вероятно, сравнялись бы с европейцами, однако приплывшие из-за моря завоеватели едва не подрезали нас на взлёте.
