Я успел еще быстренько вымыться и мимоходом оценить запасы воды (стоит пополнить, как только попадется нормальная, без фауны) и даже натянуть свежий камуфляж, как в дверь фургона забарабанили. На экране компа виднелись двое бойцов конвоя, так что я спокойно открыл дверь и впустил обоих — точнее, один остался снаружи и подавал баулы/рюкзаки, а второй, уточнив, куда складывать, быстренько покидал четыре рюкзака с притороченными к ним стрелялками и парой ботинок и сообщил:
— Это с твоего трофея сняли, целое все. Собственно, там и водитель целый был, пристегивался, гад, только шею себе свернул при кувырках. Но их раздевать — если только сам хочешь этим заняться. Вон только ботинки сняли с него, уж очень хорошие и новые, сорок третий примерно, ну и из карманов у них всю мелочевку вытащили, в какой-то рюкзак скинули, я не в курсе…Одну винтовку тоже покурочило, остальные вон привязаны. Патроны еще, в ящиках, сюда же?
Я равнодушно махнул рукой:
— У меня сорок второй, вообще-то, да и черт с ним, носки натяну вторые, или еще как… Да и оружия хватает, там посмотрим… патроны кидай в общую кучу, рядышком, сам потом разберусь.
Боец покивал и спросил:
— Ну, ты готов? Кузьмин сказал, ты с нами подъедешь, подождать?
Я несколько растерянно оглянулся — а, собственно, как готовиться-то? Вроде, все на мне и при мне, включая уже совершенно машинально прицепленные два пистолета и автомат на расстоянии вытянутой руки. Боец понимающе кивнул и выбрался из машины, кинув через плечо:
— Автомат лучше не бери, там хватит стволов, да и ненадолго это, так, помянем ребят…
Северная дорога, 6-е число 9-го месяца, конвой на Демидовск, патрульная группа, 16 часов дня.
Сказал бы мне кто, что я опять попаду на военную службу, еще пару месяцев назад — плюнул бы ему в рожу! У меня остались такие незабываемые воспоминания о срочной в «вильний украйинський армийи», что и врагу не пожелаешь — и это при том, что служба пришлась на абсолютно мирное время! Такого убожества, занудства, барства и равнодушия со стороны шакалов (кто не в курсе — так ласково именуется то, что в «вильний» занимает места, официально предназначенные для офицеров), такой нищеты и одновременно жлобства я не встречал больше нигде в своей жизни. Не зря говорят, что армия — лицо государства. То, что выдавалось за лицо в этом «государстве»… В общем, «не понравилось» — наиболее мягкое и емкое определение, если опустить остальные, неприличные и непечатные. А вот сейчас я, в компании двух бойцов РА, торчу на верхушке холма, в небольшом окопчике, в качестве снайперской поддержки. И торчать мне тут до вечера — пока смена не появится. Правда, в рядах РА я пока еще, бог миловал, не числюсь. Это у меня типа «вольный контракт», на короткий срок, чуть не на пару суток. Причем про оплату как-то неудобно было спросить, не удивлюсь, если я — это «спонсорская помощь». С другой стороны — и отказать никак, это уж совсем надо типа корейцем, который Хон-гиль-Дон, быть. Дело в том, что после боя с уничтоженной бандой оказалось, что наши потери несколько серьезнее, чем рассказал мне лейт. Во-первых, слова об отсутствии тяжело раненых были правдой только наполовину — действительно совсем уж тяжелых не было, но только при нормальном медобслуживании в стационаре, а вот дорогу с десяток могли не пережить. Так что в ближайшее время ожидали спецтехнику для доставки раненых в нормальные клиники или госпиталя, вместе с сопровождающим медперсоналом. Во-вторых — до пятой части всего транспорта требовало ремонта средней тяжести — замены/ремонта пробитых радиаторов, подвески, топливных баков или чего похожего — и счастье еще, что взрываются машины при попадании пули в бензобак обычно только перед камерами в Голливуде, в жизни такое скорее исключение. В-третьих — часть бойцов с техникой убыли в неизвестном направлении. Мне «по-секрету» только сообщили, что подразделение (кстати, с двумя грузовиками «вахтовиков»!) отправилось с ответным визитом вежливости — и, думаю, этот визит запомнят многие… кто уцелеет. Все бандиты были идентифицированы, хотя на телах ай-ди практически ни у кого не было, но вот в захваченной колонне снабжения — чего только не нашлось… Включая чуть не списочный состав — и, практически все, дорожные грабители были жителями местного Евросоюза! Это у многих оказался прямо семейный бизнес, напасть-убить-ограбить-продать — вот и поехали наши ребята передать привет… родственникам… Конвой ждал подхода дополнительных сил, а людей стало серьезно не хватать — и, как оказалось, в первую очередь снайперов, которых как назло почти выбили в этой свалке. Нет, в течении месяца большинство вернется в строй, но вот сейчас именно — нету. Капитан Маслов долго не рассуждал и кинул клич по переселенцам — кто может помочь с патрулями и охраной на стоянке. Мне — персональный, этот паразит Макс кому только не растрезвонил о моих винтовках! Вот и сижу с двумя «нормальными» бойцами в окопчике, а на бруствере стоит мой «брех», и в подсумках на пузе полсотни патронов в магазинах и пара десятков россыпью. Народ, ожидавший утром, когда мы собирались на пост, максимум СВД-хи, малость приофигел, но воспринял тяжелую машинку с большим энтузиазмом — нас даже пересадили на другой холмик, где я мог обстрелять куда большее пространство. Два десятка патронов мы потратили на пристрелку, предупредив об этом разводящего заранее, захваченные бутерброды были уже «пообеданы», даже вода почти закончилась, и сейчас мы просто ожидали конца смены.
Я за вчерашний день успел закачать из родника воды и вернуть машину в «додетский» вид, и теперь предвкушал вечерний душ, ужин и сон. Солнце палило немилосердно, и только маскировочная сетка давала иллюзию тени. Единственное, что облегчало наше состояние — это время от времени срывавшийся ветер, приносящий пусть и жаркий, но сквознячок. Разговаривать не хотелось — да и не очень получалось. Бойцы в основном молчали, переговариваясь изредка междометиями, а то и жестами. Я пару раз попытался затеять беседу, но быстро заметил, что веду не беседу, а монолог — и заткнулся. Теперь время от времени я через прицел или бинокль оглядывал округу, механически отмечая ориентиры и временами исчезающее или появляющееся зверье, и снова садился на дно окопчика. Запах пыли, а заодно и ее вкус, кажется, пропитал насквозь не только людей, но и оружие — даже от снайперки уже часа два не доносилось запаха пороха, все пыль, зной и пыль…
Когда меня позвал наблюдатель, я с некоторым трудом смог вернуться в реальность. А позвали меня по прозаической причине — пришла команда сворачиваться. Солнце село почти полностью, теперь охрану возьмет на себя следующая смена, ночные патрули, которые вот сейчас выдвигаются на позиции — и где эти позиции, знают они и разводящий, и только. Ночью здесь обычно не воюют — слишком легко стать закуской, но охрана все-же устраивается, причем так, чтобы было незаметно их расположение, соответственно, нельзя и неожиданно напасть на часовых. Нет, вычислить не так уж и сложно для профессионалов — только где те профессионалы, да и против таких наверняка что-то есть... Впрочем, это уже не мои вопросы — пора на стоянку.
Вернувшись и отчитавшись Кузьмину (а чего там — «происшествий нет»), первым делом я занялся оружием — то есть, почистил и сложил в кофр «бреха». Потом собрался было в душ — и обнаружил, что забыл включить нагрев воды в баке-накопителе, теперь как минимум час мне предстояло потратить на другие дела! Коли так — стоило наконец разобраться с трофеями, доставшимися мне в этот раз, считай, случайно.
Врученные мне рюкзаки так и лежали грудой возле кровати, я ухватил ближайший и принялся его шерстить на предмет полезных вещей. Обычный «суточник» очень неплохого качества, хоть и не новый, да еще в варианте с интегрированной разгрузкой, сразу и рюкзак, и РПС. Оставить себе, пригодится. В рюкзаке ожидаемый набор — две упаковки носков, три смены чистого белья армейского типа, плотная…жилетка, с короткими рукавами по локоть и высоким воротом, из какой-то синтетики, мешочек, исполняющий роль несессера, отдельно полотенце, две банки консервов и пачка галет, целая пачка патронов 9х19-пара типа +Р, очень неплохо. Еще упаковка какого-то странного табака, судя по запаху, и баночка с леденцами, лимонными, едва початая. К рюкзаку пристегнута кобура с очередным пистолетом, кстати, тоже вполне заурядным — девятнадцатый «глок». Однозначно — на продажу, у меня есть «длинный», тридцать четвертый. Может, и его толкнуть? Как бы, неосновное оружие, пистолетов и так до черта? Деньги в рюкзаке тоже были, но мало — всего полторы сотни, так, на черный день. Ну, другого и не ожидалось, вообще-то… Следующий рюкзак литров на пятьдесят-шестьдесят, практически такой же, какой я себе купил на «Европе» — как по функциональности, так и по качеству, только более заношен. Продать, мне такое уже не требуется. Внутри — тот же набор, причем, вроде, тоже моего размера, бельем я теперь на год обеспечен, как и носками! Очередная жилетка с рукавами, вроде чуть большего размера. Еще есть короткая плащ-накидка, две двадцатипатронные коробки с патронами 7,62х51 НАТО, зато нет пистолетных, и консервов четыре банки. Набор по уходу за оружием, довольно новый и в хорошем состоянии. Денег — кот наплакал, едва полсотни! Фляга, качественная, с водой кажется, еще какие-то таблетки, аптечка. Все. А, нет, еще всякая мелочевка россыпью на дне, похоже, высыпали сюда то, что по карманам собрали — несколько золотых монет, разного номинала, примерно на пару сотен; пара туристических зажигалок; пижонский портсигар, серебряный, с гравировкой; брелок с ключами, неведомо от чего; кожаный чехол для маникюрного(!) набора; смартфоны дорогие, две штуки, из разряда все-выдерживающих; аптечка-мини; инъектор для введения лекарств и пяток ампул местных сывороток (сухих) в пластиковом кофре; маленький моток тонкого шнура песчаного цвета; два выживальщицких НАЗ-а, в красивой жестяночке и пластиковом чехле — похоже, ни разу не использованных, поскольку барахло земной сборки. Вот теперь действительно все! К рюкзаку приторочены тканевая кобура с пистолетом, причем совсем новым, на стволе маркировка НК VР9, под все тот же 9х19 — кстати, весьма похож внешне на мою «беретту», оставить пока — и уже знакомое мне чудо швейцарского военпрома: SIG 751 в варианте штурмового автомата, короткий, то есть. Тоже новый, «муха не сидела», как говорится. А к большому баулу прикручен его «родной брат» с длинным стволом! Вот с этими штуками я даже не знаю, что делать. Недавно даже жалел, что продал оба «коротыша» Биллу — все же винтовочный патрон по местному зверью, как бы, предпочтительнее промежуточного, сам видел, как держат пулю виверны… Решено, оставляю пока оба, попробую приспособиться к их отдаче, зато если смогу, пойдут для путешествий по лесам-горам —там, где как раз нужен мощный патрон и автоматический, или хотя-бы быстрый полуавтоматический, огонь. Второй раз мне попадаются, причем с бандитов, имеющих возможность выбрать оружие под себя, да и не самый это распространенный вид стрелковки, с «калашом» даже сравнивать смешно — значит, пользуется здесь популярностью?!
Третий рюкзак. Ого! Новенький «трехдневник», навороченный по максимуму вариант для охотника, сорок пять-пятьдесят литров, с клапаном для мягкой фляги (и самой флягой в комплекте), регулировкой всего что только можно регулировать, с жесткими вставками под спину, короче — мое! Открываем… ну, все, как всегда! Клада нет, волшебной палочки тоже не наблюдается. Белье, жилетка и носки! Причем все это на тушку раза в полтора поболе моей — точнее даже, на меня, но до клиники. То есть, на уже вполне взрослого, даже потихоньку стареющего мужика, с небольшим пузцом. Но — той же фирмы и одинаковой упаковки, что и предыдущие. Консервов только три банки, зато несессер фабричный, и наполнен нормально так, с запасом. Те же 7,62х51, три пачки, пачка пистолетных с какой-то невиданной мной еще маркировкой, явно заленточные, комплект чистки и ухода, в кучу, а вот это что? Бумажник? Надо же, и деньги есть! Немного, но и семьсот… шестьдесят экю на земле не валяются! А вот это что? Ах ты ж… с-сссучара!!!
В развороте бумажника были фотографии, сделанные явно здесь, в «новом мире». Улыбающаяся семья, посредине сидит глава семейства, плотненький такой, типичный бюргер, сзади на его плечо рукой опирается мамаша, этакая классическая фрау, по бокам стоят два сына с винтовками, вот этими самыми SIG-ами, в руках, а на коленях у папы сидит фигуристая дочка лет так «пятнадцать-плюс», с небольшой винтовкой уже на ее коленях; все пятеро весело улыбаются в камеру. Следующая фотография — папа и сыночки, все так же улыбаются — но на фоне двух тел, из которых одно явно подросток или ребенок! Третья фотка — похожа на вторую, но уже с участием доченьки, на дальнем фоне сгоревший «урал», на коленях перед этой сволочью окровавленная девушка в форме… форме РА?! Та-а-ак, выродок, ты подыхать будешь до-о-олго! Это я теперь знаю наверняка! Это, получается, я эту развеселую семейку на 0,5 умножил?! Ну, теперь стоит умножить попроще, на ноль!
— Я Варан, прошу капитана Маслова или лейтенанта Кузьмина подъехать к моей машине, есть вопросы. Повторяю, капитана или лейтенанта к моей машине, побыстрее, важно. Прием. — выдал я по рации.
— Через десять минут буду. — коротко ответил динамик капитанским голосом.
Капитана я встречал снаружи — у меня руки зудели отдать ему эти фотографии — ведь только сутки, как наши ушли прочистить в некоторых головах понимание соседских отношений. Должны еще быть только на подходе, а эти мрази выжить не имеют права. Это не женщины, это… оно дышать больше не должно!
Маслов, выйдя из машины, недовольно пробурчал:
— И чего тебе на этот раз от меня понадобилось? Только собрался передохнуть. Не могло потерпеть до завтра? Так, что случилось?! — он наконец обратил внимание на мой вид. Меня буквально трясло! Я молча полез в кемпер, жестом позвав его за собой. Капитан протиснулся в люк и снова спросил:
— Ну и что?
Я только ткнул пальцем в лежащую на столе стопку фотографий. Капитан сначала недоуменно взглянул на меня — верхняя фотография вполне себе нормальна для местных условий, но уже со второй он так и впился в них глазами. Просмотрев все восемь, пошедший пятнами Маслов глухо выдохнул:
— Вовремя. Наши там… недалеко… сейчас. И — спасибо, за то, что не дал этим выбл…кам уйти. Теперь никто из них не уцелеет, и есть, что показать… остальным. У тебя все?
— Пока — да. Только — если нужно, я готов… поучаствовать. И как боец, и как… поговорить с этой гнидой. Вы — военные, вам нельзя, наверное. А у меня моральных и должностных препятствий нет. Надо — на мелкие лоскуты порежу. Медленно… — я даже сам от своего голоса чуть струхнул. Капитан, слыша от, как он думал, сопливого пацана-переселенца, пусть и обстрелянного, подобное, чуть нервно передернулся и отрицательно помотал головой:
