Дека оказалась треснута, покрытие поистерлось, и гриф знавал лучшие времена, но, тем не менее, в руках Солея ожили струны. Он тренькал, настраивал, бормоча под нос и подбирая аккорды. Люнечка крутилась возле, забыв о принцессе Динь-дон, и приплясывала от нетерпения. Айями и не подозревала, что дочка соскучилась до танцев и песенок, должно быть, ей надоело напевать изо дня в день без подходящего аккомпанемента.
Айрамир привез с собой учебник — отпечатанные на машинке листы бумаги, собранные в брошюру. И на атата В'Иная не взглянул, улегся с учебником в своем шатре.
— Для чего это — карты, комуз? — спросила вечером Айями у мужа.
— Для стимуляции извилин, — пояснил тот. — Твоему недоделку выдирал зуб наш врач, приписанный к поселку. Он же посоветовал нагружать мозг после инсульта. Давать организму умеренные физические и умственные нагрузки. Буду обучать твоих сородичей игре в данакаш*.
Кроме того, Веч привез небольшой бочонок ойрена. Сладковатый шипучий напиток распробовали, покуда он не успел нагреться на солнце: даганны — с явным удовольствием, амидарейцы — с осторожностью. Лишь Айрамир поморщился брезгливо и отказался, сославшись на подживающую ранку от удаленного зуба.
Опьяняющая легкость выветрилась к вечеру из головы, а пузырьки газа — и того быстрее.
— Похмелья не будет, — заверил Веч, посмеиваясь.
После треволнений с больным зубом Айрамира муж озаботился профилактическими мероприятиями — обязательным полосканием рта, жеванием смолы, втиранием мази в десны. Он придавал гигиене огромное значение, что совершенно не вязалось с устоявшимся мнением об антисанитарии у кочевого народа. Благодаря полученному образованию Веч ориентировался в природе разнообразнейших болезней, в отличие от даганской нянюшки, которая любую серьезную хворь объясняла вселившимся в тело существом из междумирья.
Муж поставил за правило регулярные помывки, стирки, протряхивание постельного белья, прокаливание тряпья на солнце, чистку зубов. И о кипячении воды не забывал, и об интимной гигиене. Маниакальная чистоплотность, не иначе.
— Многое узнал сагрибом, а в военной школе доучился, — пояснил он. — Вши в волосах, прочая зараза в непросохших спальниках, флюс из-за инфекции — проще их предупредить, чем избавляться. Любая эпидемия начинается из-за разносчиков — блох, клопов, мышей. И воевать не нужно, болезнь выкосит за считанные недели.
— В Даганнии случались эпидемии?
— На моей памяти не было. А в давние времена случалось разное.
— Разве у вас нет учебника по истории Даганнии?
Веч задумался:
— Каждый Круг ведет свои летописи с незапамятных времен. А единой книги не существует. Возможно, когда-нибудь рукописные фолианты переведут в печатный текст. А сейчас не до учебников по истории.
Люнечка поначалу вредничала, не желая выполнять рутинные гигиенические процедуры с невкусными добавками, однако женщины ее запугали: вот заболят зубки, как у дяди Айрамира, и станет у красивой девочки улыбка с дырками. Эсрим Апра, не стыдясь, продемонстрировала редкий заборчик из неровных зубов, чем несказанно впечатлила дочку.
"Братец" не сразу заметил высветленный рисунок на запястьях Айями. Прошло несколько дней от начала поездки, муж уехал в попутный город за провизией, оставив амидарейцев в лагере под присмотром сагрибов.
— Айка, что это у тебя с руками? — спросил вдруг Айрамир.
— То есть? Руки как руки. Аа, вот это? Пустяк. Следы от свадебных браслетов, — пояснила она беспечно, продолжая развешивать на веревке прополосканное белье. И голос не дрогнул. Почти. Айями день за днем ожидала вопроса о происхождении сетчатого узора, зная, что разговор неизбежен.
— Ах, вот значит как! — подорвался "братец". — Этот козлюк уверял, что тебя не вмешивали! Что не было никаких ритуалов! Что без принуждения! Он тебя заставил? С*чий выродок! Вернется, и я ему всё выскажу.
Солей, отскребавший котелок от нагара, прервал свое занятие, а атат В'Инай нахмурился, услышав гневную тираду на амидарейском.
— Зря кипятишься, Айрам. Если бы я не вышла замуж по даганским законам, сейчас бы жила в поселке с мамой и Люней и не думала бы ни о каком суде, не говоря о том, чтобы поехать сначала за тобой, а потом отправиться со всеми вами к пустыне. Чтобы выбраться из поселка, пришлось доказывать даганнам, что брак с одним из них — не фикция, и я согласна принять местные обычаи. Разве цель не оправдала средства? — озвучила Айями цитату из умной книжки, прочитанной давным-давно.
Пускай на деле свадьба с Вечем произошла при других обстоятельствах, "брату" рано знать, что поездка по чужой стране не планировалась дальновидно и проницательно, а стала следствием противостояния двух даганнов, и причиной раздора оказалась она, Айями. Не поймет Айрамир, осудит. Обольет презрением. С нехорошим прищуром и ядовитыми словами. "В чем ты, Айка, так хороша, если из-за тебя два дикаря чуть не поубивали друг друга? Глазками или остроумием? Или чем-то другим? А может, их и не двое было, а больше? Может, зря мы с Солеем за тебя бились, жизней не пожалев? А ты оказалась вертихвосткой, спавшей с врагом". Или жестче скажет. Прямолинейнее.
Сглотнула Айями, прогоняя фантазию. Сейчас нужно донести до Айрамира заготовленное загодя объяснение, а правда... Правда останется на потом.
— Вовсе необязательно было выходить замуж. Мы бы и без него справились, — проворчал недовольно Айрамир.
— Каким образом? Я бы и не подумала затеять историю с разоблачением риволийцев. Жила бы в поселке и плыла по течению, куда все, туда и я. Ты бы прозябал в лагере, и, в конце концов, схлопотал бы расстрельную пулю, и мы бы с тобой никогда не встретились, потому что думали, что оба мертвы. Веч совершает невероятное каждый день — организовывает, договаривается, убеждает. И Солея вписали в разрешение, разве не здорово? Посмотри, мы едем по стране без конвоя и без наручников. Нами не понукают, не заставляют пресмыкаться. Нам позволили показать, каковы мы из себя, но я подозреваю, что от нас ожидают подвоха. Огромного букета из всего плохого, что есть в человеке — зазнайства, чванливости, подлости... Потому что не особо верят в положительный исход затеи. Неужели мы предсказуемы и позволим даганнам убедиться в их ожиданиях?
— Даа, Айка, сокрушила ты меня со своей свадьбой, — ответил Айрамир после долгого молчания и задумчивого разминания костяшек. — Я ж не раз представлял, как он тебя... у тебя же дочь, мать... ну, словом, что ты через себя переступила, чтобы с ним... что принудил тебя угрозами, силою... Мало им было Амидарею опустить на колени, они и наших женщин... Эх, с тобой ли об этом говорить? — Махнул он рукой. — Ладно, то, что тебя заставила жизнь, я могу понять. Но выйти замуж... Неужели тебе не противно... с ним?
— С тобой ли говорить о моей личной жизни? — вскинула Айями голову, возвратив шпильку. — Не волнуйся, я не стала жертвой насилия и принуждения. Зато Веч порушил свое будущее. Покажи мне хотя бы одного даганна, опозорившегося на всю страну женитьбой на амидарейке. Не считая него, разумеется.
— Значит, для них позорно брать наших женщин замуж? Как пользовать, так завсегда пожалуйста, а как поступить по-мужски, так сразу в кусты. Трусы, — сплюнул Айрамир.
— А ты женился бы на даганке?
— Я?! — изумился "братец". — Ну и вопросики у тебя. Я еще не совсем тютюкнулся. Жениться на даганке, скажешь тоже.
— А требуешь того же от даганнов. Не злись, наши женщины не рвутся за них замуж. Ты правильно сказал, если и случались отношения, то от безысходности, — сказала она и отвела глаза, избегая внимательного взгляда Солея.
— Сама же говоришь — от безысходности. А в результате выбрала... этого. Неужели наши парни ни на что не годятся? Разве в твоем поселке не нашлось никого подходящего?
— Да я и прожила там всего ничего. И знаешь, не ставила целью найти поскорее кого-нибудь подходящего, — огрызнулась Айями.
— А зря. Взять хотя бы Солея. — Айрамир закинул руку на плечо товарища, сидевшего рядом. — Мужик что надо, надежен, слову верен, руки растут из нужного места. И мелкую бы воспитал как свою, не то что этот... — мотнул он головой неопределенно. — На болячки его не смотри. Оклемается — будет здоровее всех нас, вместе взятых.
— Ты меня, что ли, сватаешь? Опоздал, друг, придется другую невесту подыскивать, — сказал весело Солей и подмигнул Айями.
Отшутился, не сказав ничего особенного, но ее вдруг окатило удушливой волной. От взаимной неловкости и от смущенной улыбки Солея — надо же, каков "братец", не моргнув глазом, поставил товарища в неудобное положение. Разве прилично подбивать клинья к замужней женщине? Это ж и её не уважать, и себя.
Раньше Айями не задумывалась, какой видится ее семейная жизнь в глазах мужчин, а тем более, в глазах, амидарейцев. Что думает о ней атат В'Инай, не понявший ни слова из эмоционального разговора, однако же, собирающийся рассказать обо всем работодателю. Что думает атат Н'Омир, скрывающий мысли за маской равнодушия. Что думает Солей, по вечерам провожающий глазами до шатра.
— И подыщет, какие его годы, — поддержала Айями, пытаясь скрыть замешательство.
Разговор, свернувший в щекотливое русло, прервала Люнечка, прибежав с речки, где женщины полоскали белье.
— Мама, мама, держи носочки! Вешай сушиться, — скомандовала, протягивая постирушки.
Больше Айрамир к теме свадьбы-женитьбы не возвращался. Бессмысленно переливать из пустого в порожнее, все равно невозможно отыграть свершившийся факт. 'Братец' ляпнул и забыл, а Айями теперь чувствовала себя скованно в присутствии Солея. Тот, видимо, испытывал похожий дискомфорт и, в конце концов, сказал откровенно:
— Не обращайте внимания на слова Айрама. Он брякнул, не подумав, а в результате неловко нам обоим. Я бы не хотел лишиться вашего общения. Хочу научиться даганскому, хочу узнать больше об этой стране. Поможете?
— Конечно, — просветлела лицом Айями.
Вечером перед сном Веч поинтересовался:
— О чем шумел этот недоделок, пока меня не было?
— Как обычно. Спорил, сомневался. Я убеждала, отговаривала, — ответила Айями.
— И как, удалось?
— Не знаю. Айрамир стал меньше ругаться, это хорошо.
— Нет. Он боится растерять последние зубы, — рассмеялся Веч.
— Айрам сказал, у вас, даганнов, имеется план насчет нас, амидарейцев. Что у безопасной жизни в поселках есть конечная цель — чтобы со временем мы исчезли с лица земли как нация. Это так?
— Айю, это гвозди вбивают, и они держат годами, не шелохнувшись. А планы — штука непостоянная. Представь, в середине войны перед нами стояла задача — стереть твою страну с лица земли, к бесам в зад. Перед капитуляцией план изменился полностью. Потому что изменились мы. Поумнели, сделали выводы. Через полгода приоритеты сместились, и план опять претерпел изменения. А каким он станет, допустим, через год, я и предугадать не возьмусь. Обстоятельства — вот что меняет планы. И наша цель — твоя, моя, "брата" твоего и его товарища — стать таким обстоятельством.
А ведь он так и не ответил на вопрос, — отметила Айями. Ловко увильнул не хуже амидарейца и не опроверг подозрений Айрамира.
_____________________________________________________
Sahsh, сахш (даг.) — крепкий алкогольный напиток на основе сброженного солода.
Данакаш* (даг.) — игра в карты в большой компании в несколько колод.
Комуз (даганск.) — струнный музыкальный инструмент. Игра на нём требует особого умения, поскольку струны тонки и легко рвутся.
14.3
Чем южнее, тем знойнее. Дующие ветра несли с горячим воздухом запахи прокаленной солнцем земли. Лишь предрассветные часы даровали непродолжительную прохладу и безмятежный сон. Жара не беспокоила даганнов от слова совсем. Кто бы сомневался, их кожа такая же луженая, как и желудки. Согласно поговорке Веча о невероятной выносливости своего народа: "Чему удивляешься? Матери качали нас в солнечных люльках". Зато амидарейцам приходилось одинаково несладко и в спертом пространстве машин, и снаружи, в палящем знойном мареве. Люнечка быстро утомлялась и капризничала в дороге, и потому приходилось устраивать частые привалы, чтобы отдохнуть в тени растянутого навеса.
— В царство Хикаяси и то легче путь, — ворчала Эммалиэ, утирая пот со лба.
Оставалось одно — терпеть. И пить, пить, стремясь утолить жажду. Воображение Айями рисовало озера с водой, покрытой толстым слоем льда и морозной дымкой. Много озер, одно глубже другого. О, с каким бы наслаждением она нырнула в водоем! Или зарылась с головой в сугроб. Навечно. Сонные объятия Веча стали удушающими, заполняя ночи кошмарами: жар его тела обжигал не хуже аффаита. Правда, муж быстро сообразил и отодвигался от Айями, избегая лишних прикосновений. За ночь она неоднократно обтиралась тряпицей, смоченной в воде. Нехитрая процедура приносила облегчение, позволяя забыться беспокойным сном.
Источники питьевой воды попадались все реже, поэтому приходилось забивать багажники драгоценной жидкостью в ущерб запасам провизии. А уж возможность остановиться на ночлег возле обмелевшей речки казалась настоящим подарком судьбы. Теплая мутная вода смывала пыль и пот, принося блаженство.
Как мало нужно человеку для счастья, — подумала Айями, опустив ноги в воду и ощущая кожей массирующий ток течения. Она научилась определять на глаз: если трава зеленеет не в пример сухостою, значит, поблизости находится речка или родник. Воду в обязательном порядке кипятили и добавляли обеззараживающие таблетки, похожие на те, что когда-то давал Имар в Амидарее.
Айрамир покрутил блистер с таблетками, посмотрел на просвет.
— Надо же, — хмыкнул. — Чье производство?
— Их изготавливают на одном из наших заводов. Правда, технология риволийская, — пояснил Веч.
— На химическом заводе? — уточнил "братец" с иронией.
— Естественно.
Айрамир изобразил удивление, мол, упасть и не встать, дикие варвары разбираются в химии. Но спустя день, на привале, ему пришлось проглотить снисходительное презрение, глядя на махину зданий и труб у горизонта, коптящих небо густой чернотой. Даже издалека в бинокль конструкция поражала размерами. Порыв ветра принес шлейф запахов, какие обычно создаются работающим промышленным предприятием.
— В этом городе заправляет штормовой клан, он специализируется на металлургии, — пояснил Веч. — В здешних местах организовано много похожих производств. Металлообработка, химия, военка и всякие другие.
— Добывать руду в горах и тягать сюда для выплавки — не далековато ли? — спросил Айрамир, глядя на невообразимую громаду сухопутного лайнера.
— Далековато, — признал Веч. — Зато стратегически оправданно.
В случае войны важные для страны предприятия окажутся в глубоком тылу и не достанутся врагу, — поняла Айями, обменявшись быстрыми взглядами с "братцем".
— Здесь пустые земли. Ни полей, ни лесов. И с водой дефицит. А медью и сталью не прокормишься. Как они выживают? — кивнул он в сторону города.
— Неплохо, кстати, выживают. Воду качают скважинами. Металл всегда в цене, и затраты окупаются, и прибыль есть. Сюда везут продовольствие и другие товары, отсюда — прокат и литье.
