ДанкиШон сражался с бестией так, словно позади него стояли все беззащитные жители Восьмого королевства. Ни пяди земли он не подарил химере. Стоял на ней, как вкопанный, словно каменный утес, о который разбивались атаки осьминога, точно волны прибоя. Ну или, если угодно, как памятник, которому боги подарили способность махать руками, но никак не ногами.
В отличие от ландскнехта, менее тяжело бронированный палач пытался лавировать и уворачиваться от тяжелых, точно бревна, падающих щупалец деревянного осьминога. Получалось у него это не всегда, все-таки ловкость у орка была прокачена хуже основных характеристик палача. Но, несмотря на это, к концу боя с ожившим пнем очков здоровья у него осталось побольше, чем у наемника-человека. Хотя, справедливости ради, стоит отметить, что Осел сам кидался в самую гущу боя, где урон по нему соответственно прилетал более сильный. Казалось, ему доставляло огромное удовольствие фехтовать мечем сразу с тремя-четырьмя извивающимися щупальцами. И каждый свой удачный удар или вовремя проведенное парирование он отмечал веселым возгласом.
Получив серьезный отпор и кучу обрубков вместо щупалец, деревянный пень ушел в глухую защиту, так что моим наемникам даже пришлось подходить ближе непосредственно к нему. Теперь война шла уже на его территории. К своему глубокому сожалению, в отличие от своих конечностей, залезть под землю осьминог не мог. Впрочем, эти ребята смогли бы достать его даже оттуда. А потом снова туда закопать.
Вторая фаза боя прошла гораздо быстрее первой. Осьминог сдулся, как в прямом, так и в переносном смысле. Потеряв половину конечностей, и сам став как будто меньше, он весьма успешно слил весь поединок, тем самым подарив победу нам. Чем я не преминул воспользоваться, поставив в этом бою завершающий штрих.
— Ну? Кто твой папочка!? — закричал над поверженным врагом, бросив взгляд в мою сторону, еще не отошедший от эйфории битвы, ДанкиШон.
— Давыдов Вячеслав Константинович. — почти без запинки ответил я. Я специально в другом мире изучал попавшиеся мне во время осмотра апартаментов документы, чтобы в подобной ситуации не попасть впросак. Вот только мне было не понятно, зачем эта информация вдруг понадобилась другому игроку. Может быть, у них принято так друг друга проверять? Или пройдя со мной несколько битв, Шон решил, что мы с ним теперь стали ближе друг другу? — А кто твой?
— Чего? — из-под шлема голос ландскнехта звучал несколько удивленно, и я немного испугался, что со своим ответом я таки не угадал.
— Кто твой папочка? — совсем неуверенно переспросил я, уже почти не сомневаясь, что сморозил очередную глупость.
— Эээ... — завис Осел, а потом вдруг сплюнул на землю. — Тьфу ты! Весь кайф обломал.
Взвалив на плечо свой двуручный меч, наемник двинулся дальше по лабиринту. Ухмыляясь, за ним проследовал и его зеленый командир. Прилепив на лицо немного нервную улыбку, я поплелся следом. Что ж, если они мой прокол приняли за глупую шутку, то я точно не буду их ни в чем разубеждать.
Кроме пня-осьминога на втором этаже данжа мне запомнились еще всего несколько тварей. Кошка, практически полностью состоящая из зеленых жгутов, и сильно напоминающая мне тем самым паука из подземелья бушан; рой летучих мышей с лопухами вместо крыльев; громадные крысы с грибными шляпками на головах; и цветочная корова. Остальные химеры слились для меня в одну сплошную сельскую растительно-животную выставку.
Цветочная корова, кстати, стала для нас серьезным испытанием на пути. Казалось бы, что может быть угрожающего в производителе говядины, размером с бегемота, с кожей нежно розового оттенка, деревянными оленьими рогами и цветами растущими по всему телу? Натуральными такими цветами, как у мамы на грядке, и источающими довольно сильный и приторный запах. Оказалось, что не мало. Этот самый запах чуть не заставил весь наш отряд улететь, как в одном переносном смысле, так и в другом. Аромат производимый цветами коровы варьировался по своему воздействию на противников в зависимости от количества здоровья самой коровы. Он, то пытался нас усыпить, то густел, ухудшая видимость, и застилал взгляд. То становился ядовитым, отравляя нас своими парами, то влиял на разум, сбивая цели и заставляя нас атаковать друг друга. В общем, крови попила эта корова изрядно. У моих сопровождающих. Я-то почти весь бой простоял в сторонке, молча болея за свою команду.
Наконец второй уровень остался позади, и мы спустились на третий и последний. Тут меня попытались удивить еще раз, но честно, даже если бы там меня встречала делегация из всех моих старых знакомых, включая и местных и чужаков, и с криками "сюрприз" раскидывала бы вокруг себя конфетти, я бы лишь равнодушно пожал плечами. Настолько я устал удивляться в этот день.
Сюрприз третьего уровня подземелья заключался в том, что все здешние химеры имели у себя человеческие части тела. Гиены с людскими лицами; страусы, бегающие на человеческих ногах; собаки с четырьмя руками, вместо лап. Последние могли одновременно почесываться и показывать тебе непристойные жесты. Было почему-то обидно.
Все вместе это смотрелось еще более несуразно и нелепо, чем на предыдущих этажах. Я даже название затруднялся придумать тому, кто все это тут устроил. Сумасшедший? Нет, сумасшедший был на втором этаже. А тут, создавалось такое впечатление, что поработал хаос. Настоящий, первородный, бессмысленный и иррациональный.
Удивляться я не мог, так что пришлось снова сходиться в бою с бедными тварями. Хотя то, что некоторые из них имели лица, усложняло процесс лично для меня.
После того, как мы одолели химеру, которая была сильно похожа на кентавра, но вместо лошадиного туловища, имела тело льва, у меня назрел вопрос.
— Чем отличаются химеры из этого подземелья от зверолюдов? — переспросил ПогЧамп. — Да много чем. Зверолюды — это общепризнанные расы разумных. Такие как: кентавры, сатиры, минотавры или русалки. В мире имеется большое количество представителей каждой из этих рас. А то, что ты видишь тут, это мобы или, если угодно, монстры, существующие в единственном экземпляре. Ну, максимум, группа монстров. И к тому же, разумными в большинстве своем они не являются. Но даже с теми, кто более-менее разумен, ты не сможешь, например, поторговать или поговорить на отвлеченные темы. Потому что это монстры, просто немного похожие на зверолюдов.
— Понятно. — рассеянно кивнул я наемнику. — И кстати, говоря о расах зверолюдов, ты не вспомнил о каценах.
— Кацены — не зверолюды. — отрицательно покачал головой палач, сверкнув в мою сторону странным взглядом. — Как и сцинки, дракониды или фогары. У них нет человеческих частей тел. Это другие разумные виды. В случае каценов, из рода кошачьих. Ты что, вообще не утруждал себя чтением мануала перед входом в игру?
Третий уровень подземелья мы прошли за рекордное время. Быстрее, чем первый или второй. Орк сказал, что нам повезло, потому что на пути встречались только самые слабые представители жильцов этого этажа. А в том, что здесь есть кое-что пострашнее собак с руками или летающих задниц, мне еще предстоит убедиться девять раз. В то, что нам еще хоть раз на столько же улыбнется удача, палач не верил.
Слава Духу Леса, отмахивать весь проделанный нами путь, чтобы выбраться из подземелья, в обратную сторону не пришлось. На третьем уровне нашелся замечательный стационарный телепорт, который совершенно бесплатно переносил всех желающих на первый этаж, поближе к выходу. Жаль, что не к самым дверям. Но даже при этом, жаловаться было грешно. Телепорт — настоящее чудо света. Да еще в таком захолустье. В моем родном Шестом королевстве стационарных порталов хорошо если с десяток наберется, а тут кто-то рабочую модель под землю затащил. Пусть он хоть и бракованный — всего с одной точкой выхода. Я даже был удивлен, как игроки его до сих пор отсюда не выкорчевали? Ну или хотя бы не приставили к нему своего человека, чтобы он взымал плату за проезд. Вот же люди с жиру бесятся: использовать стационарный портал, как обыкновенный лифт!
Снаружи было еще совсем светло, когда мы в первый раз вышли из подземелья химер. Вечер хоть уже и вступил в свои права, но сделал это совсем недавно. После полумрака лабиринта яркий солнечный свет неприятно резанул по глазам, но дать им привыкнуть к освещению мне не дали. Из данжа мы вышли только для того, чтобы снова в него войти.
Второе прохождение подземелья прошло в уже типовой для нас манере: слаженно, обыденно и без эксцессов. Зато третье подарило массу новых ощущений, далеко не приятных. И было грубо прервано местными химерами примерно на половине. Не нравится им, видите ли, что чужаки шастают по их обиталищу.
Во время похода через второй этаж данжа мы в очередной раз были привычно атакованы местным монстром. Вот только монстр был несколько непривычным. И своим видом, и повадками.
Из-за угла на нас выскочило существо с продолговатым телом-сосиской, как у одной из этих смешных охотничьих пород собак, и с такими же как у них короткими лапами. Только вместо головы у этой собаки на шее-стебле болтался закрытый бутон цветка. А когда он приоткрылся, я увидел самую отвратительную и зубастую пасть в своей жизни. Стоит ли говорить, что размеры этой химеры были далеко не собачьими?
Выбежав в наш коридор, монстр сразу же заметил нашу группу, хоть глаз у него я так и не увидел, и, недолго думая, засеменил к нам. Наемники приготовились к бою, только вот монстр не хотел с нами сражаться. Он хотел жрать. Определив во мне самого вкусного или самого слабого (а быть может, хищник просто не любил консервы), химера пробежала мимо машущих своими железками воинов и, раскрыв свою пасть во всю ширину бутона, схватила меня. Проделала она все это, даже не замедляя бега. Я не успел и глазом моргнуть, как оказался у нее в глотке, а оба моих телохранителя остались стоять в ступоре где-то позади, провожая недоуменными взглядами убегающую голодную животину. Потом они конечно спохватились и побежали за ней, но было уже поздно. Догнать резвую зверюгу им не удалось.
Мне же повезло лицезреть бутон цветка изнутри, точно какой-то волшебной феечке, которым, по слухам, цветы служат чем-то вроде постели или палатки. С одной серьезной оговоркой. Не думаю, что феи ночуют в плотоядных цветах.
Как только лепестки сомкнулись надо мной, мне стало совершенно не до вопросов о мелких крылатых паскудницах. По ощущениям я оказался в каком-то мешке с кислотой, и пусть еще хоть кто-нибудь расскажет мне, что все игроки в Атравеле испытывают пониженный уровень болевых ощущений, я лично попрошу демона Гориафета поиграть с этим глупцом. Может обычные игроки и лишены этого спорной особенности, а вот мне пришлось в полной мере прочувствовать всю гамму ощущений пребывания в пасти плотоядного цветка.
Все тело обожгло, как огнем, и миллионы рассерженных шершней стали вгрызаться в него, пытаясь проникнуть поглубже. Я закричал, но сделал только хуже — кислота попала в глотку. Жуткая боль почему-то породила во мне жгучую ярость. Я возненавидел химеру всем сердцем, и захотел причинить ей такую же боль, как и она мне. На одних инстинктах я выхватил из ножен свой кинжал и нарисовал на одном из лепестков знак боли. Зрение для этого мне не было нужно. Я видел линии, что выходили из-под моей руки, не глазами, а чем-то еще.
Кажется, я добился своего. По лепесткам, сжимающим мое тело, пробежала конвульсия. Потом еще одна. А затем челюсти химеры мелко задрожали. Чем все закончилось, узнать мне не довелось. Я благополучно улетел из этого недружелюбного места.
"Вы были убиты. Потерянно опыта... Потерянно вещей... Подробнее..."
"Вы погибли первый раз за сутки. На вас наложен негативный эффект послесмертия. Все ваши характеристики временно (на 1 час) снижены на 25%"
"Не имея привязки, вы вернулись в мир на ближайшей точке возрождения"
Так оно и было. Меня встречала старая добрая арка с круглой площадкой, мощенной красивыми серыми камнями. Когда-то у меня был голем такого же цвета.
Оказавшись в середине этого маленького пяточка, я на негнущихся ногах вышел из-под арки, но с площадки уходить не стал, и присел на ее краю. В случае смерти наемники велели мне дожидаться их здесь. Эмоции от пережитого, сковавшие мое тело до состояния камня, точно это я был чьим-то големом, и взвинтившие все мои чувства до пика, все никак не хотели меня отпускать. Только через пару минут я смог успокоиться настолько, чтобы применять свои способности. С медитацией дело пошло еще быстрее, так что к тому времени, как к точке возрождения подоспели наемники, я успел более-менее прийти в себя.
— Павел, ты здесь? — раздался надо мной голос старшего наемника.
Прервав способность, я открыл глаза и в упор уставился на орка. Его глаза оказались на месте. Что за вопросы он в таком случае задает?
— Ты здесь. Отлично. — кивнул сам себе Пог. — Я думал, может ты решил выйти, пока тут сидишь.
Подобное комментировать я не стал, только посмотрел на своего сопровождающего, как на душевнобольного. Но он, кажется, этого не заметил.
— Слушай, нам немного неловко за то, что ты отлетел. — замялся зеленокожий. — Получается, что мы, вроде как, плохо справляемся со своей работой. На самом деле мы и впрямь допустили оплошность. Не предусмотрели такой вариант событий. И нам жаль. Обещаем, что такое больше не повторится. Надеюсь, ты не злишься, и мы сможем как можно быстрее продолжить наше дело.
После медитации телу все же удалось расслабиться, поверив, что его больше не мучают. Но вот от раздражения из-за неудачи, мгновения страха и полной беспомощности, мне избавиться не удалось.
— Третий заход придется начинать заново. Из-за вашей оплошности мы потеряли время. Ресурс, которого у меня почти нет. — строго выговорил им я. — И потеряем еще больше. На мне дебаф послесмертия, а плиты с вещами ждать еще час.
— Не обязательно. — возразил палач. — За вещами мы можем пойти прямо сейчас, одновременно проходя данж. Характеристики понижены на двадцать пять процентов? Подумаешь, ты все равно в боях почти не учувствуешь. Ну будешь добивать химер чуть дольше, делов-то. А от тряпок твоих все равно защиты почти никакой нет.
— Кстати, вещи твои мы могли притащить прямо сюда, — продолжил за командира ДанкиШон. — Если бы ты дал нам допуск к твоему надгробью. Но на сообщения ты не отвечал, так что мы побежали прямо сюда, смотреть, не случилось ли с тобой чего.
Я глубоко вздохнул, пытаясь унять разнуздавшиеся эмоции. Не стоит срывать злость на тех, кто мне помогает. Пускай не бескорыстно и не всегда удачно. Других соратников у меня нет.
— Я в порядке. — заявил я, поднимаясь на ноги. Ноги и вправду больше не дрожали. — Можно снова приступать к делу.
— В таком виде? — улыбнулся ландскнехт, показывая взглядом на единственный элемент моей одежды. — Вот, хотя бы штаны надень. — протянул он мне мои же бриджи. — Выпали из тебя со смертью. Вместе с этим ножичком.
Одними штанами дело не обошлось. ПогЧамп опять заставил меня пить зелья. И где он только носит все эти бутыльки? Судя по тому, сколько я их сегодня уже опорожнил, за ним должен таскаться настоящий фургон, собранный исключительно из стеллажей для бутылок.
