Из какофонии непонятных вопросов и сумбурных утверждений вырвался зычный голос:
— Ты звала нас, — произнес он раскатисто, выделяя каждое слово. Над толпой невысоких вихрей поднялся высокий толстый смерч.
— Я?! — растеряно переспросила Вальчикан. — Я звала предков, хотела найти духов-помощников... это не вы?
"Это местный шаман может он знает?", — думала она с надеждой.
Голос ответил нескоро, когда на язык девушки давно щекотал следующий вопрос, требуя немедленного высказывания.
— Нам плохо ты звала мы пришли.
— Да кто вы такие? Ты — шаман, ты должен знать. Или вы все потеряли разум? — с облегчением выпалила она, не вникая в ответ высокого смерча.
И снова ей пришлось ждать.
— Беда кругом твой зов помощь другие не зовут забирают плохо тяжело думать смертная... — белиберда полнейшая.
— Ничего не поняла! Где беда? Здесь? А я чем помогу?! Где я, как мне вернуться?! — юная шаманка вдруг ощутила опасность. Она веяла отовсюду. Девушка запаниковала и невольно попятилась.
— Давно живем рушится все силы нет дай силы спаси смертная...
Вальчикан взвыла. Давно она так не боялась! Ужас охватил её всю, пронзил насквозь, проник в каждую песчинку, из которых теперь состояла вся её сущность, как человеческое тело из клеток. В панике бросилась сквозь толпу, ничего не замечая. А вихри меж тем, при её приближении втягивались вниз и возникали на удалении, уходя с пути и одновременно следуя за ней. Она всегда оказывалась в кольце.
— Егор! Спаси, Егор! — взмолилась шаманка и встала.
Ей было стыдно и чувствовала она себя глупо. Пришла сюда за ним и совсем забыла. Вальчикан стала ругать себя последними словами, просила прощения у деда, извинялась перед Егором, но главное — не знала, что делать и совершенно не представляла, как и с какой стороны надо начинать искать выход. И проклятый вихрь наседал, буквально сверля мозги:
— Дай силу смертная упади ты звала сама падай, — большой смерч неуклонно приближался и зудел, и зудел, и зудел своим раскатистым голосом.
Ноги Вальчикан задрожали, словно она слышала приказ-заклинание, сопротивляться которому с каждой секундой становилось все сложнее и сложнее. Даже при огромном желании, убежать у неё уже не получилось бы. В данный момент её не занимало, как могут дрожать отсутствующие ноги, её обуревали стыд, сожаление и досада. Она почти смирилась с неизбежностью, оставалась лишь капля надежды. Скоро она встретится с любимым дедом и с познакомится с родителями, которых не видела с раннего детства.
"Мама у меня наверняка красавица...", — подумалось ей и ноги девушки бессильно подогнулись.
Вдруг вспыхнула ослепительно-яркая голубая вспышка и Вальчикан услышала насмешливый, но в то же время властный, преисполненный высокомерия голос молодой, уверенной в себе женщины:
— Вставай, красавица, нечего в пыли валяться.
Окончательно запутанная, не отошедшая от прощания с жизнью, шаманка поднялась. Вяло обратила внимание на отсутствующие конечности. Как падала, как бежала — непонятно.
— Говори, сладенькая, кем тебе приходится Егор ор'Комес?
— Что? Я... ничего не понимаю... я жива?
— К сожаленью, да. — Усмехнулся голос. И рявкнул. — Отвечай по существу!
По сознанию девушки словно сквозняк пролетел, мысли обрели ясность и четкость, ни одного сомнения не осталось. Разве что появилось ощущение собственной ничтожности перед разлитой вокруг силой, впрочем, настроенной пока доброжелательно.
— Я знаю Егора — Белого Шамана, его фамилия Комес, пришла позвать его душу. Он мне никто, я познакомилась с ним во время похода к "забирающим души", он всех убил, но и сам оказался на пороге мира мертвых. — Отчеканила, как на давно заученном докладе.
— Действительно, никто. Жаль. Тебе не удастся его позвать. Знаешь ли ты в своем мире кого-нибудь, кто его любит?
— Знаю, — твердо ответила Вальчикан.
— В следующий раз проведите обряд совместно, у вас получится. — Распорядилась невидимая собеседница.
— Но... — девушка не знала, как обратиться. — Госпожа! Я хотела попасть на порог мира мертвых, в долину предков, а оказалась здесь! Или это и есть?..
— Любить надо сильней! — презрительно оборвало её "сияние". — Тебя падальщики притянули. Оголодали они совсем, охоту устроили. У тебя такая вкусная прана, что даже я облизываюсь. Все, прощай... сладенькая. — После этих слов, Вальчикан окончательно втянулась в землю.
Пимена, как все боги, не любила выполнять обещания и старалась их не давать, тем более смертным. Но если бессмертные обещали, то все же старались исполнить. Частенько, в отместку за "унижение" цеплялись за явную казуистику и результат получался таким, что "заказчик" и сам жалел об исполненном обещании. Например, вечную жизнь могли обеспечить в загробном мире, богатством могли буквально придавить, засыпав золотом и так далее.
Пимена не собиралась мстить Лионе таким образом — себе дороже. Да и не была она злопамятной или мелочной и излишней гордыней не страдала.
Метки Егора в его родном мире оказались всего у двух человек. С одной стороны, это очень странно, учитывая, что мир родной, а с другой — это к лучшему, легче проследить. Богиня не обманывала, когда говорила, что не может вытащить Егора из Нигде, туда ей дороги не было, и на Землю спуститься не могла, но по другой причине.
Слишком далек этот заштатный мирок от её домена, местные боги не поймут подобного вояжа: "Ну и что, что мир ничей? Тебе-то какое дело? Сами разберемся. Праны на всех не хватит, шалишь! У тебя есть свой райончик, там и гуляй, а пока держи плюху, для профилактики. Без обид?". — Пример, конечно, утрирован, звучит по дворовому, но примерно так и обстояло дело. Единственное место, где Пимене можно появиться, не рискую нарваться на наглую "шантрапу" — верхний слой тонкого мира в районе Земли, слой так называемых падальщиков. Это слабые духи, когда-то бывшие людьми, которые в силу разных причин не получили настоящего посмертия. Они паразитировали на проходящей сквозь слой пране. В мирах, не посвященным конкретным богам, её было более, чем достаточно, духам хватало эманаций от одного только её прохождения.
Это опять было явное вмешательство Создателя: одна душа, помеченная Егором, оказалась "говорящей с духами". Нет, смещения вероятностей Пимена не заметила, но это же Создатель! А случайностей во вселенной не бывает. Богиня относилась к той части небожителей, которые были уверены в этом. Другая часть оставляла случайностям право на существование. Не все же отписывать Создателю, в самом деле!
Пимена лукавила, говоря Розе, что её притянули падальщики. Как только богиня почувствовала начало отщепления части души от человека с меткой, то сразу подправила вероятности и обеспечила попадание брахмы (мобильной части души) в нужный ей слой. Однажды, оказавшись в плену у одной такой брахмы, у Лионы, пронырливая небожительница вызнала об этих сущностях все и теперь использовала эти знания. Про "сладость" праны богиня не обманывала: у всех шаманов, как впрочем и у магов, она была "вкусной".
Пимена сделала свое дело, осталось подождать результата. В принципе, ей было все равно, чем закончится "операция по спасению", но она была еще очень молодой и очень любопытной. Осторожно, буквально "одним глазом" осталась приглядывать за всеми Егоровскими метками.
Глава 22
После долгих споров с начальством Шувалов добился разрешения привлечь Зину к операции "спящий красавец". Во время следствия, кроме как на очной ставке, подельникам общаться не положено — закон непреложный, многократно проверенный. "Ну и что, что одна из подследственных "ни при делах"?", — отвечали ему, имея в виду Розу. Это, мол, исключительно ваша недоработка. "Вербовка эвенкийки, конечно, ход сильный, но мы-то с вами понимаем...", — намекали ему, не желая делить с ним ответственность. Аргумент "Зина любит Егора и только она может его позвать" Шувалов, разумеется, не приводил, да и сам в нем сомневался. В итоге, свел девушек в неопределенном "следственном эксперименте", якобы "для воссоздания обстоятельств". Генералы, заранее сверлившие себе дырки под ордена, облегченно вздохнули. Если и полетит чья-нибудь голова, то только Шуваловская.
— Позвоните брату и отцу, он вернулся, — приказал Шувалов Зине, положив перед ней её телефон. — Успокойте их. Они с ног сбились, вас ищут. Скажите, что находитесь в Москве в закрытой клинике с раненым Егором. Надеюсь, не станете нести отсебятину про арест?
Зина, судорожно кивнув, сглотнув слюну, внезапно ставшую вязкой, схватила мобильник.
— Я это, Сережка, точно я! Я с Егором в Москве. Да здорова, не переживай. Да точно тебе говорю, не вру! Это он в клинике лежит, а я за ним ухаживаю. Егор, Егор. Раненый он, без сознания. Да будет он жить, точно тебе говорю! Потом объясню при встрече, в двух словах не расскажешь. Да не могла я раньше позвонить, прости! Потом... Ну... в каком-то смысле из-за Змея... — неуверенно произнесла Зина, просительно глядя на следователя. Шувалов, сурово сдвинув брови, отрицательно покачал головой.
— Ой, Сережка! — заторопившись, заговорила скороговоркой. — Меня врач зовет, потом перезвоню. Клиника за городом, связь плохая, я сама, ты не набирай. Папке привет и Эльке. Нет, денег не надо! Ты что, забыл? Все-все, пока! Не надо приезжать, не вздумай! — выпалила и быстро нажала на отбой.
— Фу-у-х, — выдохнула, расслабляясь. На лице её было написано разочарование. — Ну что за скотство, Александр Сергеевич? Не как следователь, а как человек вы меня понимаете? Как отец? — Шувалов молча забрал из руки девушки телефон. Он выглядел абсолютно непробиваемым.
О деньгах Александр Сергеевич особо не пытал. Нашли и нашли, наследство, так наследство. Оформлять его как клад не стал — слишком мелочно для такого дела, пусть пользуется, тем более неизвестно когда она выйдет отсюда. Следователь не собирался отпускать её раньше, чем Егор придет в себя или умрет окончательно.
— Отлично, Зинаида Ивановна, вы справились, — холодно похвалил он девушку. — Теперь послушайте меня внимательно. Роза Верхотурова утверждает, что позвать душу Егора может только любящая его — вы.
Шувалова говорил сам себе не верил. Неужели это его уста произносят слова "о душе", "о любви", которая всемогущая? Еще месяц назад об подобных вещах он не задумывался, а сейчас на полном серьезе вещает. Пусть мировоззрение переменилось — доказательства сверхъестественного были очень весомыми, но открыто высказываться об этом было все еще непривычно. Да и неприятно.
— Поэтому вы поступаете к ней на обучение. Под нашим присмотром, разумеется.
— В камере? — упавшим голосом уточнила Зина, до которой смысл сказанного Шуваловым доходил медленно..
— Зачем же, на воле. В Подмосковье есть одно местечко... — Зина, наконец-то понявшая, что ей предстоит вернуть Егора к жизни, не дала договорить, бросилась через стол обниматься. Шувалов, не ожидавший такой бурной реакции, лишь растерянно её отталкивал.
"Черт, совсем расслабился, форму потерял. А если бы это был подготовленный агент? Готов заложник. Надо в форму входить. Вот скотство, все записывается! Засмеют...", — с досадой подумал опытный следователь ФСБ.
— Спасибо, миленький Пушкин, я знала, что вы добрый! — тараторила Зина сквозь слезы.
Выпускают из опостылевшей камеры, да еще и спасать Егора! Девушка чуть с ума не сошла от счастья. Как именно придется "звать" любимого, она не задумывалась.
— Внимательно повторяй движения, слушай ритм, — втолковывала Роза своей "ученице". — И пой. Главное, держи тональность.
Они уже неделю жили в каком-то охраняемом особняке с примыкающей к нему закрытой парковой территорией. Его выделил лично Директор, посмотрев обработанную специалистами запись с камланием Розы. У самых закоренелых скептиков она сняла все возражения. Двигаться с такой скоростью в течение часа, выделывать такие невозможные по анатомическим причинам па — мистика. А удивительно мощный горловой звук, который, тем не менее, далеко не расходился? Решение экспертов было на редкость единодушным, и руководство окончательно определилось — шаманку поддержать. Произошла небольшая заминка в связи с бюрократической волокитой и Зину приписали к Розе с пометкой в деле "следственный эксперимент".
Зина в детстве занималась эстрадными танцами, поэтому с чувством ритма и выполнением движений больших проблем не было, но петь совершенно непонятные слова, даже не совсем слова, а набор монотонных гудков не умела. Горло ломалось, дыхание терялось и после начинала сипеть.
— Хватит, Зина, сойдет.
Роза, скептически качая головой, отмахнулась, останавливая танец. Третий день без улучшений. Танец за четыре дня освоила, последовательность обряда уловила и застыла. Горловое пение — никак. Ну да ладно, не на конкурс исполнителей народного танца готовятся, надо чтобы духи откликнулись.
"Только бы не падальщики! — с ужасом думалось девушке. — Нет, с Зиной попадем куда надо". — Она твердо верила голубой силе.
Что это за Сила (с большой буквы) юная шаманка до сих пор не поняла, но то, что она вступилась за Белого Шамана, добавило тому еще больше уважения, почти до благоговения. За обучение Зины, его любовницы, а вовсе, как оказалось, не жены, девушка взялась со всей страстью.
— Ты занимаешься очищением души, как я говорила?
— Каждый день спрашиваешь, — устало ответила Зина, — занимаюсь.
— Показывай.
Зинаида со вздохом села на желтую траву и руками скрестила ноги. Связки растянулись и почти не болели. На занятия они одевались в ритуальные зимние костюмы. Меховые штаны, длинные мохнатые запашные куртки с капюшонами и вышитые этническим орнаментом суконные нагрудники. На ногах легкие унты. Жарко в подмосковном климате было неимоверно, но зато можно было запросто сесть или вовсе упасть на холодную землю. Отдохнуть, расслабиться, не задумываясь о последствиях.
Очищение души, в понятии Розы, — это изгнание из головы посторонних мыслей. Должно звучать только одно желание — вернуть Егора. Ни страхов, ни сомнений, только горячее всепоглощающее стремление к нему. Тогда духи предков, привлеченные танцем и пением, непременно откликнутся и унесут душу шамана туда, куда он всем сердцем рвется. Так было в теории. В реальности получилось не совсем так, но Роза не унывала. Оказывается, для призыва души с порога мира мертвых нужно еще и любить того человека. Зина любит. Роза не рассказала ни ей, ни другим о неимоверной Силе, которая приказала (иначе не скажешь) позвать Зину на следующее камлание. Шувалову и остальному начальству она объяснила, что встретила души предков и те поведали ей, что вернуть человека, заблудившегося на грани мира мертвых, может только другая живая искренне любящая его душа. И сразу подсказала, что это Зина и никто больше. Ни мать, ни отец, ни дети, а только она, за спасение которой Егор жизнью своей расплатился, не задумываясь. Эвенкийская девушка была романтична, как большинство её сверстниц других национальностей. Ей поверили.
Когда лицо Зины полностью расслабилось, дыхание выровнялось и замедлилось, Роза с силой хлопнула в ладоши у одного уха, через несколько секунд у другого. Позже повторила. Реакции — ноль. Прогресс — вчера веки немного вздрагивали. Хлопки в ладоши — это ерунда, дед перед учеником из карабина стрелял. Еще два дня на оттачивания танца с пением и можно камлать. Игре на бубне Роза учить и не пыталась, слишком долго. Сама за двоих постучит. Для сопровождения совсем юных шаманов, в их путешествии по миру духов, это позволялось.
