Саша привычно сел за клавесин, я взяла "домашнюю" гитару. Устраивать концерты, когда в замке были все советники, мы, не сговариваясь, не стали. И так из четырёх предыдущих раз, дважды получали незваных зрителей и выставляли себя не в лучшем свете.
Как всегда, начали мирно. С Высоцкого, Арии, пары бардов. И, как-то незаметно перешли на шансон и блатняк. Благо, этого добра я, как основной исполнитель, знала много — ежедневно четыре года по полтора часа в одну сторону ездила на работу и в институт в маршрутках. Тут не только репертуар выучишь, но сам поверишь, что сидел. В общем, когда закончили очередной "гоп-стоп", от дверей донеслось вежливое покашливание.
В проходе скрестив руки на груди, хмуро подпирал косяк де Граф-младший. Его отец, слегка улыбаясь, стоял рядом. Я с ними сегодня уже виделась, а Саша сразу встал из-за клавесина и приветственно поклонился. Чему-то его всё же научили.
— Приношу извинения за беспокойство, — произнёс глава службы безопасности. — Разрешите на время забрать молодого человека?
Я согласно кивнула. Саша вышел следом за мужчиной, и я осталась наедине с лордом-защитником. Он отлепился от косяка, и, подойдя к клавесину, закрыл забытую крышку.
— Тено, скажите, у вас все песни из уголовной жизни?
Я почувствовала, что краснею.
— Нет, просто вы всегда на них попадаете, — начала я оправдываться и замолчала на полуслове. — А вы откуда знаете, о чём они?
— Мне бы тоже хотелось это знать, — де Граф встал напротив. — Вы на каком языке поёте?
— На русском. Эти, — я выделила слово, — переводить точно не стала бы.
— Занятно. Я слышу чистый анремарский. "Посмотри на это небо, посмотри на эти звёзды, видишь это всё в последний раз", — процитировал он строки песни.
— Не может быть! — то ли идеально переведено то ли воспринимаются так, как написаны — с рифмой, сохранением ритма и, подозреваю, лексики. — а другие тоже слова понимают?
Я вспомнила, что наши первые музыкальные эксперименты проходили в присутствии охраны. Но они ничего не говорили и не показывали виду, что что-то понимают. И де Граф-старший тоже слышал.
— Хм... — мужчина потёр подбородок. — Не могу сказать. Вы не против небольшого эксперимента?
Я неуверенно кивнула.
— Тогда подберите, пожалуйста, какую-нибудь песню поприличней.
Он на минуту вышел отдать распоряжение слугам. Здесь они встречались намного чаще, чем в личных покоях, но всё равно приходилось иной раз ловить и искать, если в помещении не было шнурка для вызова. Я сидела в кресле, обнимала гитару и пыталась вспомнить нормальные песни. Как назло, в голову лез блатняк и разные варианты разбойничьих.
Вскоре в комнату вошли Эрик с Крисом.
— Гвен, что случилось? — встревоженно спросил Крис, окинув меня взглядом, но обращаясь к вызвавшему их де Графу.
— Я хочу, чтобы вы кое-что послушали, — вместо ответа сообщил он и кивнул мне, мол, давайте. Я провела рукой по струнам и исполнила песенку Алисы из детского радио спектакля.
Много неясного в странной стране
Можно запутаться и заблудиться.
Даже мурашки бегут по спине,
Если представить, что может случиться.
Вдруг, будет пропасть и нужен прыжок.
Струсишь, иль сразу прыгнешь несмело?
А? Э! Так-то, дружок.
В этом-то всё и дело.
Добро и зло в Стране чудес,
Враги везде встречаются,
Но только здесь они живут
На разных берегах.
Здесь по дорогам разные
Истории скитаются
И бегают фантазии
На тоненьких ногах.
Закончив, вопросительно посмотрела на де Графа, затеявшего это прослушивание.
— Что скажете? — переадресовал он вопрос.
— Голос определённо надо ставить, — вынес вердикт Крис. — И со слухом немного поработать. Но песня оригинальная, сами сочинили?
— То есть, слова вам понятны? — не дав мне ответил, спросил де Граф и, получив подтверждение, сообщил об открытии. После обсуждения провели ещё несколько экспериментов с другими песнями. Мужчины тщательно вслушивались в слова, но так и не смогли однозначно определить язык исполнения. Списали всё на магию переноса Первого.
Меня, наконец, отпустили, и я ушла развеяться в парк. Попесчаным дорожкам прогуливалась незнакомая пара вместе с Сашей. Он что-то живо обсуждал с мужчиной, компенсируя нехватку слов жестикуляцией. Женщина шла чуть позади и с теплотой смотрела на них.
— Чудесный мальчик, — произнесла она, когда Саша, старательно следуя этикету, нас познакомил. Прогулку продолжили в том же порядке, только теперь и я беседовала с баронессой де Кольен.
— Он так похож на нашего сына, — продолжила она. — К сожалению, мы с мужем не можем больше иметь детей. Но Алесандра, — она немного переиначила имя на местный манер, — введём в род полноправным наследником.
— Вы уже решили? — я удивилась. — Так быстро?
— Признаться, когда господин де Граф рассказал о нём, мы сильно сомневались. Ожидали увидеть какого-нибудь дикаря. Приятно осознавать, что опасения были напрасны. Сколько ему? Лет двадцать?
— Семнадцать или уже восемнадцать.
— Чудесный возраст.
Мы ещё немного поговорили. Судя по всему, Саша не будет возражать против этих приёмных родителей.
Бароны де Кольен приехали всего на несколько дней, и ритуал введения в род решили провести в замке сразу перед отъездом. Получалось, что им оказана высокая честь, ведь свидетелями выступал сам император и два князя. Хотя достаточно одного того же уровня или выше и двух примерно того же статуса, что и участники ритуала.
Сам ритуал оказался прост до безобразия.
— Я, барон де Кольен, при свидетелях принимаю Алесандра в свой род на правах старшего сына и наследника, — барон произнёс ритуальную фразу.
Затем острым ножом надрезал запястье и накапал немного крови в чашу. Затем это же повторила его жена, изменив только слово "барон" на "баронесса". Порезы сразу же залечили. В чашу добавили воды, разбавив красные лужицы, и поднесли к принимаемому в род. Я, как старший по статусу, подошла к Саше и этой водой обмыла ему руки и лицо. Ритуал не требовал его активного участия, ведь в род могли вводить и несмышлёных младенцев. Вода сразу же впиталась, не оставив ни капли на коже парня. Примерно через месяц любая проверка кровной связи будет показывать, что Саша действительно имеет отношение к этим двум людям.
— С днём рождения, Алесандр де Кольен.
На этом ритуал и заканчивался. Баронам выдали грамоту, где указали факт введения в род, заверенную тремя печатями — моей императорской, и двумя княжескими — де Вена и де Графа. Теперь никто не посмеет усомниться в родственных связях, и имя нового наследника барона будет вписано в родословную книгу Империи.
Перед самым отъездом, когда бароны уже садились в карету, я отвела Сашу на минуту в сторону, попрощаться.
— Не опозорь новую родину, — я шутливо толкнула парня в бок кулаком и продолжила на полном серьёзе. — И смотри, не прогрессорствуй. В разумных пределах. Никакого пороха, бомб, ядерного оружия и прочих нефтегазовых разработок. Хватит и одного засранного мира.
— Даже не думал, — так же серьёзно ответил Алесандр. — Тем более, что всё равно знаю эти технологии только по названиям.
Глава 21.
Война началась через четыре месяца. В первый день месяца с утра хайняньский посол вручил официальное уведомление о начале боевых действий, а в обед их армия уже атаковала приграничный гарнизон.
Внешняя разведка, еле вставшая на ноги, смогла всё же определить место, время и силу удара. Первые нападения отражались достаточно легко.
Я осталась в замке в компании одного де Вена. Особенность средневековых и, соответственно, местных, войн в том, что командующий если не лично ведёт войска в атаку, то находится близко к театру военных действий. Иначе невозможно оперативно реагировать на меняющуюся обстановку. Князь Гвенио де Граф, лорд-защитник и правая рука Императора, а также исполняющий его обязанности при необходимости, выехал с генеральным штабом руководить армией. Эрик Торнгейм, лучший мечник Анремара, мотался с гвардейским отрядом по стратегически важным местам, помогая выигрывать бои. Меня, как несовершеннолетнего, даже нет, как малолетнего, и, тем более, девушку, оставили в замке. Руководство страной никто не отменял, а в военное время необходимо тщательней держать руку на пульсе. Где собрать провианта и припасов для армии, где провести дополнительный призыв рекрутов и ополченцев, где устроить показательное избиение обнаглевших разбойников или задирающих цены купцов — всё дополнительно к обычным делам легло на меня. Князь Крис де Вен, первый советник и наставник Императора, также остался в замке помогать с управлением.
Население к войне отнеслось довольно спокойно. И, чем дальше на юг и юго-запад, тем больше казалось, что война людей не волнует. Налоги не повышали, дополнительные сборы не вводили. Выяснилось, что собираемых денег с лихвой хватает почти на всё, если убрать воровство и оседание средств у лендлордов. Призыв в армию тоже пока не затрагивал отдалённые провинции. Людей хватало и поближе к войне, а тратить больше месяца на переброску рекрутов с одного края страны на другой, посчитали нецелесообразным. К тому же здесь война всё ещё удел профессионалов, которые учатся если не с детства, то долгие годы и набор ополченцев, по факту, крайний случай, когда враг уже стучит в ворота. Поначалу было странно и непривычно читать сообщения о битвах двадцати против полусотни или о большом сражении, где участвовало по три сотни с каждой стороны.
После каждого сообщения вносили изменения на карту в штабном зале. Огромный стол с двойной столешницей представлял из себя рельефную карту Империи, где мы, я, Крис и де Граф-старший, переставляли фишки. Одни обозначали войска, другие медицинские обозы, третьи — обозы с припасами и так далее. Любой шпион дорого бы дал только за то, чтобы хотя бы мельком, хоть одним глазком, взглянуть на эту карту. Поэтому большую часть времени стол был закрыт второй столешницей, с нанесённым на неё планом столицы. Тоже полезная вещь, особенно после того как к каждому зданию подписали, какая лавка в нём располагается или к какому роду принадлежит особняк.
Де Граф выставил фигурку войск противника на карту. Общий расклад не мог не радовать. Судя по всему, ещё два-три месяца, и война закончится капитальным разгромом противника, не продлившись и года. Даже непонятно, о чём думал ханьянский король, начав эту войну. Казалось, что он преследует совсем другие цели, а война только прикрытие. На это намекала и странная активность ханьянского войска возле северо-западной границы. Напасть оттуда на Империю невозможно — высокие и непроходимые горы служат хорошим щитом. Этот хребет тянется с запада на восток по всему северу Империи, почти исчезая в середине и снова поднимаясь на востоке.
Бои сдвинулись далеко на север, на территорию Ханьяна, и постепенно сворачивали на восток по направлению к Хяне, столице страны-агрессора. Несмотря на близость границы, обозы приходилось пускать в обход хребта. Он хоть и ниже западного, но тоже плохо проходим и не изобилует перевалами.
— Ваше величество, — произнёс глава разведки, осмотрев карту. — В донесениях сообщают, что сектанты готовят какую-то диверсию в столице. К сожалению, подробности пока неизвестны. Прошу вас быть осторожней и усилить охрану замка. Известно, что сектантов поддерживает Хайнянь, но в чём это будет выражено, не могу сказать.
— Возможно, что именно по их желанию и была начата война, — дополнил Крис. — Удар может быть нанесён по вам. Не стоит забывать прошлогоднее похищение.
Я согласно кивнула.
— Делайте, что должно. Я в этом слабо разбираюсь, поэтому оставляю защиту на вас.
В зверь зала постучали. Мужчины отработанным движением закрыли карту планом города. Если не знать о двойном столе, догадаться, какая ценность скрывается под ним, сложно.
— Ваше величество, — получив разрешение, в дверях появился один из гвардейцев стражи. — Там пришёл какой-то оборванец, просит срочно с вами встретиться.
— И что, теперь о каждом, кто попало, будут доклады? — недовольно спросила я.
— Он предъявил это, — невозмутимо ответил гвардеец и протянул какой-то предмет. — Вы приказали о таких докладывать немедленно.
Я взяла вещицу. Это была простенькая подвеска в виде камня из цветного стекла, хитрым образом обвязанного шнурком. Лично изготовила и отдала Ремису. Бегать за слухами даже в сопровождение Эрика последнее время не рисковала, но оставила парню возможность связи при крайней необходимости.
— Ведите его сюда, — распорядилась, не обращая внимания на Криса и де Графа. не тот случай, чтобы продолжать шифроваться.
Ремис зашёл в зал почти сразу, наверно, ждал снаружи. Неуклюже поклонился.
— Что случилось? — если он воспользовался подвеской, то произошло что-от серьёзное.
Парень молча подошёл к столу мимо напрягшегося гвардейца и высыпал на него горсть некрупных, с булавочную головку, прозрачно-голубых камней с розовым отливом. После отошёл на шаг назад, давая доступ к камням.
— Около полусотни вёдерных мешков с этими камнями были выгружены с корабля "Любимец ветра" прошлой ночью, — сообщил он, когда де Граф и Крис начали рассматривать этот бисер. Выражения их лиц менялось с интереса на брезгливость, когда они брали камешки в руки и закончилось удивлением на грани изумления. Разумеется, если судить по Крису. Глава разведки контролировал себя даже лучше своего сына и эмоции только оставляли слабый след.
— Щегол в порту подвизался, — вполголоса рассказывал мне Ремис, пока господа изучали камни. — Стянул немного. Я-то сам сейчас у торговца в помощниках хожу, ваш спутник поручился, — пояснил он, явно имея в виду Эрика. — Вижу, что камни не простые, да гадливые какие-то. А в таком количестве, да ночью спешно разгружать не к добру.
— Так, молодой человек, — де Граф взял Ремиса под локоть и повёл на выход. — Сейчас вы мне всё расскажете про эти камни.
Парень не сопротивлялся, только беспомощно оглянулся на меня. А я только одобрительно кивнула, давая разрешение на рассказ. Мы с Крисом остались в зале вдвоём. Я, не зная, что сказать, собрала в горсть и перебирала лежащие на столе камни. В них чувствовалась какая-то неправильность, но ничего такого, что могло бы вызвать неприятие или брезгливость. Крис какое-то время молча наблюдал.
— Вы не хотите ничего рассказать об этом юноше? — тоном строгой мамы, наконец, спросил он. Я вздохнула и ссыпала камни обратно на стол.
— Не хочу, но придётся.
Я рассказала вкратце о своих гаврошах, не забыв упомянуть их участие в истории с бароном ???? почти годовалой давности. Сознательно умолчала, что поначалу бегала к ним совсем одна, да ещё тайком, потайным ходом.
Крис выслушал с осуждающе-обиженным видом, но комментировать ничего не стал. Он всегда расстраивался, когда я выдавала что-то, что, по его мнению, не пристало делать приличному аристократу, которого он во мне пытался воспитать.
— Мне бы хотелось поговорить с этим молодым человеком, когда господин де Граф с ним закончит, — произнёс он.
